Глава III (продолжение)

Император оседлал своего вороного и взял в руки арбалет. Он стал настороженно озираться по сторонам, не видя никаких признаков опасности. Лошади никак не могли угомониться. Дункан раздраженно выругался, уставший от непослушания своего белого коня, и за это сразу же получил звонкую оплеуху от сидящего рядом Багумира. Обиженно схватившись за то место, куда пришелся удар, он отъехал на несколько шагов подальше от брата. Тот строго посмотрел ему вслед и перевел взгляд на отца, ожидая его указаний.
Дювор подъехал к государю и шепнул ему что-то обеспокоенно на ухо. Тот снова стал искать глазами опасность и нервно пробормотал:
- Здесь небезопасно находиться…
Император велел подданным трубить в рог, созывая ловчих обратно. Не дожидаясь их возвращения, он окинул взглядом своих детей и отдал приказ всем возвращаться в Калемит, ближайшую крепость анаманцев. Всадники повернули назад и, выйдя на тропинку, небольшой группкой последовали на запад. Дункан плелся чуть позади, слушая разговоры расслабившихся вельмож, и поглядывал завистливо на своего брата и отца.
Багумир вел свою уже успокоившуюся лошадь рядом с императором, что-то ему рассказывая. Затем отец повернул голову назад, сердито посмотрев на младшего сына, и махнул ему рукой, подзывая к себе. Брат тоже оглянулся на него и увидел его слезы, затем снова уставился вперед и покачал головой. Дункан не стал больше терпеть.
Его сильно задевало то, что отец так гордится Багумиром, а его самого вечно поучает и отчитывает. Даже старший брат – и тот не упускал возможности дать подзатыльник по мельчайшему поводу, вообразив себя вторым отцом в семье и получая за это лишь одобрение. Едкая обида жгла глаза и горло. Ему хотелось кричать от такой досады. Но вместо этого маленький принц решил поступить так, как поступил бы в эти минуты любой раздосадованный ребенок...
Император всю дорогу думал над тем, что же так могло спугнуть мальчика-эльфа, отчаянно защищавшего свою добычу. Ему было искренне жаль беднягу, и оттого он невольно вспоминал свое собственное детство. Ведь будучи маленьким наследником престола, Бальтазар часто сбегал из дома из-за жестокого обращения с ним отца и безразличия родной матери. Неоднократно прятался он по пригородным деревням и селам, где его как незваного чужака избивали деревенские мальчишки. Не исключено, что и беловолосого тоже избивали за то, что тот был не таким как все.
- Знаешь, отец, - сказал ему Багумир. – Я в тот момент всего на одно мгновение невольно задумался, что бы ты сделал, если вдруг этот эльф нападет. Неужели ты бы убил ребенка?
- Он бы не напал, - печально улыбнулся в ответ Бальтазар. – Выживая в диком лесу, ты будешь готов до последней капли крови сражаться за свою добычу. Это так. Но когда кто-то предлагает тебе еду… Он бы не напал.
- Ты бы видел, как Дункан испугался, - хихикнул Багумир. – Словно волка встретил.
- В душе все мы волки. – В голосе государя послышался холод. – Разница лишь в том, что у кого-то есть стая, а кто-то обречен на одиночество. Кто-то всю жизнь будет ручным, а кто-то дичает.
Старший сын промолчал. Они продолжили свой путь в тишине, изредка нарушаемой смехом идущих позади вельмож и монотонным стуком копыт по снегу. Подъехав к небольшому ручейку с поваленной через него березой, император остановился. За ним остановились и остальные. Оглядевшись по сторонам, он улыбнулся. Багумир вопросительно посмотрел на отца.
- В этом ручье мы с вашей мамой пытались ловить рыбу, - пояснил он ему. – Когда прятались от моего отца и его егерей. Он был изначально против того, чтобы мы встречались.
Принц усмехнулся и взглянул на ручеек.
- Естественно, так и не удалось ничего поймать, - продолжил Бальтазар. – Ибо здесь и рыбы-то нет, наверно. Пускай Дункан взглянет. Где этот непоседа?
Император развернул коня. Дункана не было поблизости. Вельможи в компании чародея тоже развернулись, стали оглядываться вокруг. Но никто не мог обнаружить признаков присутствия младшего принца. На лице государя появилась тревога. Взглянув на свежие следы, ведущие из чащи, он понял, что сын по какой-то причине давно отстал. Бальтазар отдал приказ спешить обратно.
- Дункан! Дункан! – взывали Багумир и Бальтазар.
Но ответа не было. Лишь эхо разносилось по лесу, поднимая с верхушек деревьев в небо стаи ворон. Багумир сохранял каменное лицо, хотя в душе искренне переживал за судьбу брата. Особенно беспокоил тот факт, что, скорее всего, именно из-за его оплеухи Дункан ушел и вполне мог потеряться в неисследованных лесах Альсорны. Ходили слухи о местных диких эльфах, которые охотились на заблудившихся людей. Конечно же, принцу хватало ума не верить в эти россказни, однако беспокойство, все равно не покидало его.
Бальтазар вел своего коня, не спуская глаз со следов, которые спустя треть часа свернули в сторону. Лицо государя было беспокойным – он не уследил за собственным сыном. Еще большую панику наводило то, что начался снегопад, грозящийся сокрыть следы. Никто и никогда не видел испуганного Бальтазара, ибо он всегда умело контролировал свои эмоции, будучи мудрым правителем. Но сейчас при мысли о том, что с сыном могло что-то случиться, его охватывала паника.
Дювор следовал за ним, ведя за собой четырех конных лучников. В отличие от пятнадцатилетнего принца безмятежное выражение его лица было абсолютно искренним, ибо ему было попросту наплевать на судьбу Дункана. Ему платили золотом и иногда драгоценностями лишь за охрану императора и его детей от чар, но не за то, чтобы он шастал по лесам в поисках невоспитанного сына. Однако вскоре чародей нахмурил брови и ускорил шаг своей лошади, догоняя государя.
- Сир, - обратился он к императору, - я чувствую колебания на молекулярном уровне. Где-то неподалеку используется магия.
Бальтазар словно не обратил внимания на слова магистра и продолжал нервно всматриваться в цепочку следов сына, который, очевидно был уже близко. Но внезапно следы копыт повернули обратно. Здесь остался большой отпечаток в снегу, говорящий о том, что мальчик упал с коня. Далее он шел пешком. Но вскоре его следы пересеклись с другими, покрупнее – звериными. Судя по форме лапы, там пробегал волк. Вот только размеры этих следов были куда больше волчьих. Потому Бальтазар продолжил слежку, надеясь, что это был всего лишь волк... Дювор же удивленно осмотрел их и только тогда продолжил двигаться за своим господином, решив умолчать о своих маловероятных подозрениях.
Через какое-то время отпечатки на снегу перестали быть отчетливо видны, и подданным было велено разделиться. Багумир и чародей остались следовать за Бальтазаром.
«Все кончено, - подумал Багумир, глядя на то, как цепочка следов детских сапожек перекрывается следами от звериных лап. – Я погубил своего брата. Горе мне, братоубийце!»
Вскоре из леса, недалеко от того места, послышался волчий вой и детский визг. Сомнений не оставалось: зверь настиг маленького принца. Надеясь успеть, император пришпорил коня и пустил его в галоп. Чародей с принцем не стали отставать. На ходу Багумир сумел зарядить арбалет. Наконец, и лицо чародея стало обеспокоенным: очевидно, он все сильнее стал ощущать используемую кем-то магию.
Вельможи громким гиканьем пытались придать своим лошадям больше скорости, тоже услышав крик на некотором расстоянии от императора. Но догнать государя те не могли чисто физически, ибо императорский вороной слыл просто молниеносным. Потому даже Багумир невольно оказался позади отца. Оторвавшись от своих людей и невзирая на предупреждающие крики Дювора, Бальтазар первый выскочил на просторную полянку, со всех сторон окруженную лесом. Но то, что ему довелось увидеть, было просто невероятно.
В двадцати шагах от него спиной на снегу лежал Дункан. К нему медленно приближалось семифутовое косматое чудовище с вытянутой звериной мордой и черной шерстью. Монстр двигался на двух лапах, слегка сгорбившись и угрожая острыми когтями и двумя рядами клыков. У него был пушистый хвост длиною в два фута. На спине росла густая грива, сбившаяся в колтуны.
Дункан оцепенел от страха. Когда от монстра его отделяло всего несколько шагов, он все-таки попятился назад. Император замер. Перед ним было невиданное и невообразимое чудище, которое вот-вот должно было сожрать его сына. Но он не знал, что делать. Его охватил такой ужас, что не осталось и мысли попытаться спасти Дункана от страшной участи. Бальтазар стоял как вкопанный, не в силах пошевелиться. По щеке его потекла слеза.
Чудище с рыком остановилось, видя, как мальчик ползет прочь, и встало на четыре лапы. Приготовившись к прыжку, монстр зарычал еще злее, пригнулся. Но в следующий миг что-то одернуло его. Зверь с воем развернулся. Бальтазар увидел появившегося за спиной чудища беловолосого мальчика-эльфа и, наконец, благодаря этому пришел в себя. Пришпорив коня, он подлетел к своему сыну, протянул ему руку. Обрадованный Дункан схватился за его руку и в следующий миг оказался верхом на вороном.
Монстр на мгновение оглянулся через плечо на императора, подбирающего своего сына, но затем снова устремил свой взор на маленького эльфа, кидающего в него снег. Тот что-то гневно прокричал на эльфийском языке и запустил еще один снежок в косматую голову. Чудище неистово рычало, протянуло когтистую лапу к мальчику, но тут же получило по ней ножом. По-волчьи взвыв, оно сразу отступило на шаг назад и пригнулось.
На поляну выскочили остальные всадники, включая Багумира и Дювора. Последний, увидев монстра, обомлел и тихо прошептал так, что его услышал только пятнадцатилетний принц:
- Волколак…
Вельможи натянули стрелы, но не решались выпустить их, ибо была велика вероятность попасть в императора или его сына. Чародей пришел в себя после шока и сконцентрировался. Багумир не стал терять времени и поспешил на помощь родным. Выстрелив один раз в волколака, он промахнулся. Стрела пролетела у зверя над головой, едва не задев мех. Бальтазар увидел приближающегося сына и велел ему оставаться на месте. Дункан, прижавшийся к спине отца, не решался выглянуть и еще хоть раз посмотреть на чудовище.
Эльф ловко отскочил в сторону, уклоняясь от прыжка зверя. Всадники изумленно наблюдали за его движениями. Пролетев мимо мальчика, волколак получил ножом по спине. Но, промахнувшись, ему не составило труда резко развернуться и молниеносным взмахом лапы ударить беловолосого. Однако и от этого удара ему удалось увернуться, обладая невероятной ловкостью. Но не от следующего.
Мальчик отлетел назад от мощного попадания лапой в грудь, сорвавшего с него волчью шкуру и оставившего на теле длинные кровавые полосы. Изо рта у него потекли багровые струйки. Прикрытый лишь набедренной повязкой, он лежал на белом снегу. Волколак медленно и осторожно приближался к нему, чтобы успеть вовремя отразить очередной удар. Но было ясно, что мальчик не только не нанесет удара – он больше не встанет.
Дювор решил, что более ждать незачем - спектакль окончен. Прочитав короткое заклинание и сложив пальцы в сложный знак, он выпустил короткий поток энергии. Незримый заряд угодил в цель, переполняя кровеносные сосуды зверя. В следующий миг волколак взорвался, разбрызгивая вокруг кровь и разбрасывая ошметки. Император с детьми оглянулись на чародея, и тот в ответ на их вопросительные взгляды просто невинно пожал плечами. Лучники опустили оружие, ослабили натяжение тетивы.
Император спрыгнул с коня, подбежал к умирающему эльфу. Дювор, все еще чувствующий исходящую от мальчишки ауру, тоже подъехал к нему и, не спешиваясь, оглядел его раны. Бальтазар опустился на колени рядом с беловолосым. Снял меховые перчатки с рук и приподнял голову маленького эльфа, чтобы тот не захлебывался собственной кровью. Снег под ним уже полностью побагровел.
- Государь, - вмешался чародей, - на вашем месте я бы не стал прикасаться к грязным волосам этого дикаря. В них могут…
- Заткнись Дювор! – рявкнул на него император, из-за чего Багумир на своем коне невольно попятился назад. – Этот мальчик послужил мне лучше, чем ты!
- Хм, государь, - смутился магистр, - но ведь волколака убил я.
- Но моего сына спас он…
Багумир оставался в седле, будучи позади отца, и наблюдал за тем, как тот что-то нашептывает умирающему ребенку, пришедшему вовремя на помощь маленькому принцу. Сам эльф изрядно побледнел и не переставал отхаркиваться кровью. Вскоре он попросту потерял сознание. Дункан сидел на отцовском вороном и, будучи до сих пор шокированным, смотрел на лежащие поблизости ошметки чудовища.
Дювор знал, что заслужить себе помилование государя он мог лишь одним способом. Спешившись, он подошел к мальчику и также опустился на колени рядом с Бальтазаром. Вынув из небольшого подсумка на поясе маленькую красную склянку, он откупорил ее и влил темное содержимое в рот умирающему. Тот, естественно, поперхнулся, но основная доза все-таки успела попасть внутрь. Император вопросительно взглянул на магистра.
Тот, игнорируя взгляд государя, с отвращением на лице стал водить указательным пальцем по кровавым полосам на груди мальчика. Читая при этом заклинание, он продолжал с закрытыми глазами водить по этим ранам. Но с ними не произошло ничего. Они не затянулись, не перестали кровоточить. Император даже сначала подумал, что заклинание не сработало, а магистр лишь нагло разыгрывает его. Но через какое-то время лицо мальчика снова стало обретать цвет. Кровь изо рта перестала течь. Однако в себя он не пришел.
Обрадованный монарх велел подъехавшим вельможам наложить повязку на раны маленького эльфа и дать ему одежду. Естественно, недовольным лучникам пришлось раздеться самим: один отдал мальчику свой тулуп, другой шапку. Штаны и сапоги никто снимать не стал. Но государь и не просил. Он был занят тем, что лично укутывал беловолосого спасителя Дункана, не обращая внимания на изумленные столь необычным поведением их господина взгляды.
- Наш ближайший город, - сказал Бальтазар лежащему эльфу, хоть тот и не слышал, - в двадцати милях отсюда. Там тебе окажут помощь.
- Государь, - вмешался чародей. – Эти раны врачам не по силам. Ему нужна помощь волшебников, ибо эти раны…
- Так помоги же ему!
- Помилуй государь, но целительная магия – не моя специализация… Я могу лишь временно поддерживать в мальчике жизнь. Но затем, когда мои эликсиры кончатся, раны снова откроются – и он умрет… Его надо везти в Университет, в Роким.
Недолго думая, император решил везти беловолосого в Рокию, ибо это был единственный способ оказать помощь тому, кто отважно заступился за его сына ценой своей жизни. Путь ожидал неблизкий, преодолевать его верхом на коне пришлось двое суток почти без остановок. Благо, что эликсиров Дювора хватило для такого путешествия. Но даже они скоро перестали действовать на мальчика.
В Университете волшебства по приказу государя над эльфом несколько часов трудился специалист в области исцеления, закрывшись с ним в лаборатории. Даже сквозь толстые дубовые двери слышались мученические вопли мальчика, у которого в тот момент срастались поврежденные ребра и восстанавливались легкие. Однако полностью исцелить его все-таки не удалось, и на груди на всю жизнь остались шрамы от когтей волколака.
Чародей сказал, что раны, нанесенные волколаком, полностью не затянутся – и эльфу вообще повезло, что легкое было относительно не сильно повреждено. К счастью, волколаки в отличие от оборотней не передают свое проклятие через укусы или царапины. Потому опасаться насчет превращения мальчика в монстра не стоило.
Когда магистр закончил свою работу, эльфа перенесли в покои учеников, где он смог окончательно прийти в себя. Чародеи с самого его появления учуяли в нем магию, а потому отпускать его на волю было опасно. Знакомый со Священной речью эльфов магистр Дювор навестил его и разузнал все о его прошлом, дабы выяснить, откуда в нем чародейские гены. То, что рассказал ему беловолосый, заинтересовало и государя.
Переводя с эльфийского на общепринятый, магистр поведал Бальтазару о том, что мальчика звали Таленэль. Его действительно изгнали в возрасте пяти лет дикие лесные эльфы из племени, когда узнали, что его родители были волшебниками. Кстати, самих родителей в тот же день сожгли на костре, принося в жертву языческим богам. Выживать приходилось в этих лесах одному. Зачастую случалось так, что более сильные и взрослые эльфы отбирали у него добытую им еду, избивая при этом до полусмерти. Зачастую мальчик голодал целую неделю, поскольку поначалу не умел даже толком охотиться.
Научившись кое-как добывать себе пищу, он углубился в лес в поисках дичи. Вскоре, не зная местности, эльф заблудился в чаще. Проведя несколько лет в глуши без общения со сверстниками, он изрядно одичал, стал забывать родной язык и начал общаться со зверями. Те откликались на его зов, когда он был голоден. Мальчик также признал то, что самой жуткой порой для него являлась зима, ибо бороться с холодом было невыносимо тяжело. Приходилось даже прятаться по медвежьим берлогам, каждый раз опасаясь, что разбуженный зверь не станет идти на контакт с ним и попросту разорвет на куски.
Но вскоре эльф стал замечать, что усилием воли, ему удается согреться. Он не знал, как это у него получалось. Но таким образом можно было выжить в морозную зиму. Однако такое выживание забирало много сил. Как пояснил Дювор, любое заклинание – пусть даже столь простое, как повышение температуры, - забирало определенное количество энергии, что в конечном итоге при неосторожном обращении могло привести к смерти заклинателя.
Император, выслушав историю, велел чародеям повременить с Посвящением мальчика, к которому его уже начали готовить. После этого он на несколько дней заперся в своих покоях, открывая дверь лишь служанке, приносящей еду и убирающей постель. Государю нужно было время обдумать произошедшее в лесах Альсорны, ибо этот случай нельзя было оставлять без внимания. Мальчика, спасшего жизнь императорского сына, необходимо наградить. Вот только какая награда полагается тому, кто с роду не нуждался в звонких монетах, обширных владениях и титулах? Чем наградить ребенка, который с малых лет потерял свою семью и вынужден был бороться за жизнь в одиночку, без рода и племени?
- Я все решил, - сказал он придворному чародею.
Они вдвоем стояли на хорошо освещенном настенными фонарями и покрытом свежими снежными хлопьями балконе государевых покоев, облокотившись на позолоченные перила, и глядели на звездное ночное небо, по которому плыла легкая дымка. На императоре была накинута черная меховая шубка. В зубах он держал курительную трубку и, время от времени, выпускал небольшие колечки. Дювор же, как обычно, в теплых мехах не нуждался, а потому довольствовался легким чародейским плащом серого цвета с черными узорами.
- Сир, - сказал он осторожно, - вы ведь не собираетесь?..
- Ты что-то имеешь против, Дювор? – грозно спросил император, испепеляя его взглядом.
- Я – нет. Но вы подумайте о реакции знати, о реакции всего государства, когда эта новость обойдет всю империю! Что о вас скажут, если вы возьмете этого оборванца во дворец? Может, вы еще и приблизить его хотите? Сделать императорским фаворитом? Да ему даже в пажи нельзя к вам!
- Ты забываешься, Дювор! – В голосе государя слышалось, как закипает его гнев. – Тот, кто дерзнет сказать что-либо скверное обо мне, будет отправлен на плаху – это все знают. К тому же, я не собираюсь приближать этого мальчика.
Чародей, услышав такой ответ, облегченно выдохнул, вознес глаза к мерцающим звездам. Но в следующий момент схватился за сердце.
- Я собираюсь усыновить его, – докончил свою фразу Бальтазар. – Это мое окончательное решение.
Решение императора не мог оспаривать никто – это равносильно подписанию себе смертного приговора. Каким бы безумным ни казался сейчас его поступок, Бальтазар был уверен в его правильности и необходимости. Объяснял он это тем, что, если бы не маленький эльф – страна потеряла бы одного принца. А затем и убитого горем императора. Таленэль был дикарем без семьи, без племени, без будущего. За спасение жизни государева сына ему полагалась высшая награда. Вот только ни золото, ни титулы, ни земли с крестьянами ему не были нужны. Мальчику была нужна семья и забота, которой он лишился с раннего детства.
Таким образом Бальтазар, может, и проявил себя в качестве неразумного правителя. Но зато он показал всем, что у него есть сердце, а императорская благодарность не знает границ. К тому же, у государя была не одна причина взять к себе маленького эльфа. Он надеялся также, что Таленэль, будучи взрослым, сможет объединить племена лесных эльфов Альсорны и возглавить их. Тогда империя обрела бы ценных союзников под рукой.
Мальчика было велено не подвергать Посвящению и лишь обеспечить временным проживанием на территории Университета. Там его обучали в первую очередь общепринятому языку, людским обычаям, придворному этикету и готовили к становлению принцем. Так прошли первые его два года в столице. Затем его отправили во дворец, где император на дворянском собрании официально заявил о своем решении. Конечно же, никто не хотел отправляться на эшафот, а потому все восприняли эту новость с восторгом и бурными овациями.
Единственным, кто не скрывал недовольства, оставался Дункан. Ему претила мысль о том, что рядом с ним за одним столом будет сидеть какой-то дикарь, к тому же эльф. Хоть этот эльф и спас ему жизнь, Дункан с первой встречи начал его бояться, считая не таким как все, чужим, опасным. Но затем боязнь сменилась ненавистью. Поначалу, он просто косо поглядывал на Таленэля и шептался со своим братом, который, впрочем, его взглядов не разделял. Но вскоре теперь уже средний сын начал высказывать свои недовольства сводному брату в лицо.
Объяснением тому могло служить, например, то, что благородный отец души не чаял в спасителе Дункана, но в скором времени забыл про самого Дункана. Государь возился с Таленэлем как с родным. Он даже велел Дювору обучать его магии вне стен Университета, что уже было запрещено, поскольку Непосвященные по законам Анамана должны были либо поступить в это заведение, либо подвергнуться Обряду опустошения – лишения всех магических способностей.
Однако причиной плохого отношения к эльфу служило также и то, что даже Багумир породнился с ним. Родной брат, который вечно поучал и наказывал оплеухами Дункана, готов был хоть нянчиться с этим беспризорником! И неважно, что Таленэль спустя несколько лет после прибытия в Рокию стал вести себя и блюсти манеры, как подобает истинному, благородному принцу! Дункан не мог с этим ничего поделать, поэтому ему приходилось выдумывать всякие истории про сводного брата, чтобы наябедничать отцу и хоть как-то досадить. Но все напрасно. Багумир во всех спорах вставал на сторону эльфа и защищал его, Бальтазар грозился выпороть среднего сына. Весь мир словно ополчился на него.
Прошло около двадцати лет с того ужасного случая с волколаком. За это время принцы выросли, получили свои собственные владения и стали зваться уже королями. Однако, прежде чем стать королем, Таленэлю следовало сначала выполнить волю отца, планировавшего это с самого начала. Империя нуждалась в военной мощи – в объединенном королевстве эльфов, на тот момент разрозненных и прячущихся в лесах. Таленэль с этой миссией вернулся в Альсорну.
Стоит отметить, что он никогда не горел желанием быть королем. Сама жизнь во дворце казалось ему скучной. Его тянуло обратно на свою родину – в леса. Поэтому возвращение в Альсорну стало для него долгожданным путешествием. Его задачей являлось установить контакт со всеми дикими племенами, объединить их в одно королевство. Это безусловно ответственное задание требовало упорства и дипломатической подкованности. Но прежде всего Таленэль хотел уладить одно дело – отомстить тем, по чьей милости ему пришлось бороться за выживание в одиночку. Отомстить тем, кто сжег его родителей на костре.
Без труда найдя то уже разросшееся племя, он устроил резню. Конечно, эльфы – невероятно ловкие и быстрые бойцы, не говоря уже о том, что они всегда считались лучшими лучниками на свете. В одиночку расправиться над целым племенем мало кто смог бы, не обладая сверхъестественными навыками. Вот только Таленэль как раз-таки был хорошо обученным волшебником, ему служила немалая магическая сила, которую он вбирал годами, путешествуя по источникам и проводя дни и ночи в библиотеках. А родное племя его, как вы уже знаете, такой силой не обладало, поскольку всех своих колдунов сжигало на костре. Поэтому он в одиночку перебил всех, почти не встретив сопротивления и оставив после себя одно пепелище.
Остальные племена оказались довольно сговорчивыми, когда увидели эльфа в роскошном одеянии, от которого исходила мощная аура. Поэтому подчинение этих племен прошло почти без кровопролития. Довольный император пожаловал ему королевский титул и назначил правителем всей долины Альсорны. И, чтобы закрепить свою власть в этих землях, Таленэль с разрешения отца велел начать реконструкцию древнего дворца, построенного предками-эльфами в лесах, а затем пошел с войной на восток – в Валханию.
Валхания не была готова к нападению. Эльфийские войска под видом обычных разбойников прошлись по деревням и крепостям, неся смерть и разрушение. Награбив горы золота и убедившись в преданности и боеспособности своих подданных, он вернулся в Альсорну. Валхания же превратилась в разоренное королевство и не смогла даже нанести ответный удар по налетчикам. Так и кончилась эта быстрая война, продлившаяся всего три месяца.
Десять лет Таленэль правил Альсорной, наблюдая за тем, как восстанавливается его дворец. Пусть он и не хотел изначально становиться королем, но власть сделала свое дело. Теперь он всячески старался ее удержать. Предателем отрубали головы или отдавали их на съедение невиданным простым смертным чудищам, обитающим в самой глуши – там, куда не решались забраться даже сами эльфы.
Такова была история Таленэля – эльфа-беспризорника, ставшего королем и членом императорской семьи.
- Да уж. – Багумир осушил бокал вина и вытер рот салфеткой, удовлетворенно откинувшись на спинку стула. – А ведь кажется, будто еще вчера ты бегал по лесу, обмотавшись волчьей шкурой.
Таленэль махнул рукой служанкам, и те быстро зашуршали по полу платьями, убирая со стола тарелки, гусятницы и бокалы. Король Донарии, слегка уже охмелевший, пристально смотрел на их бедра. Эльф следил за этим взглядом, и на губах его проскользнула презрительная улыбка. Багумир посмотрел на своего брата немного заплывшими от выпитого глазами, почесал подбородок и встал из-за стола.
- Ну, братец! – сказал он. – Теперь можно и воздухом подышать!
Король Альсорны встал со стула, хлопнул два раза в ладоши, чтобы служанки принесли шубы. Те не заставили себя ждать. Когда одна из них накидывала шубку на Багумира, он не удержался и шлепнул чем-то опечаленную служанку по ягодицам. Та покраснела и убежала прочь, заплакав на ходу. Эльф глянул сочувственно ей вслед и сказал:
- Я всегда знал, что ты не умеешь пить. – Затем он перевел взгляд на брата и улыбнулся.
Тот засмеялся во весь голос и направился к двери справа от панорамного окна тронного зала, ведущей на балкон, с которого открывался изумительный вид. Но перед тем как коснуться позолоченной ручки, он осекся, словно что-то вспомнил. Затем король развернулся и задумчиво уставился в пол. Эльф вопросительно посмотрел на своего брата, не понимая причины его задумчивости. Тот, продолжая сверлить глазами пол, на полном серьезе спросил:
- Только без шуток… А что все-таки стало с теми ловчими и их гончими?..