Завтра

Он снова накрывает на двоих. Он ставит свечи на стол, поправляет скатерть. Часы на стене давно встали, но ему все равно - он садится и начинает смотреть. Смотреть куда-то в стену, отсчитывая только одному ему известные единицы времени. Как можно измерить бесконечность бессмертия? Даже бессмертным иногда кажется, что время их обмануло.
Столовое серебро поблескивает, отражая всполохи огня. В далекой, стоящей на краю земли башне все совсем не так, как снаружи. Там - движение, разговоры, разочарования, короткие и нелепые отношения, там жизнь. Он давно понимает, что безуспешные попытки начать походить на человека не дают ничего, кроме неловкости и злобы. Поэтому он ждет - ждет кого-то, чье имя никогда не назовет. Перебирает тонкими пальцами прядь волос, вспоминая давно забытое прошлое. Он вспоминает жизнь, которая пролетела столь быстро, что он сомневается, принадлежала ли она когда-нибудь ему. Это был просто сон - сон о счастливых улыбках, теплых руках и взгляде, от которого хотелось кричать. Слишком яркий, чтобы сравниться с серостью за окном.
Небо заволокли тучи. Через несколько минут по старым, запотевшим стеклам ударили струи холодного дождя. Сквозь стекло можно увидеть небо - и только. Он взлетел так высоко и не знал, что делать со своей свободой. Он боялся расправить крылья, и теперь заточил себя в этом пыльном и душном месте, только чтобы наблюдать за свободой из-за надежных решеток.
Он наливает в высокий хрустальный бокал белого вина и делает медленный глоток. Он любит такие вечера: тихие, исполненные покоя, одиночества, когда кажется, что кроме тебя в мире не осталось больше ни единой живой души. Он любит быть один, ведь так никто никогда не сможет увидеть его - настоящего.
И все равно каждый вечер он продолжает накрывать ужин на двоих, разливать по бокалам искрящееся дорогое вино и шептать в темноту: здравствуй. Я так долго ждал тебя.
Он боится открыть дверь и выйти на улицу, но внезапно подходит к окну и распахивает его настежь. Вот она, лестница в небеса. Туда, где его ждут, терпеливо, долго, годами. Он улыбается и кивает. Я приду, говорит он, мне просто нужно еще немного времени. Еще день, неделю, год. Еще одна попытка.
Может быть, завтра она придет и пустота заполнится ее звонким голосом и едва уловимой искоркой в глазах.
Но она не приходит. Ни сегодня, ни на следующий день. Он знает, что все это было только сном. Но это единственное, ради чего он продолжает жить. Это единственное, чем он доказывает себе собственное существование. Он вздыхает, закрывает окно, впустившее свежий ветер и капли дождя, и возвращается на свое место. Взгляд снова устремляется на стену, а душа плывет по гладкой водной поверхности размышлений.
Завтра...
Завтра я увижу ее.
Завтра она войдет в эту дверь, покрывшуюся паутиной и пылью. И все сразу озарится светом. Я знаю, что этого никогда не случиться, но я продолжаю этого ждать. Завтра...

Когда тишину комнаты прорезает тихий скрип старых дверных петель, на столе все еще накрыто на двоих. По скатерти, покрытой пятнами пролитого вина, ползут отблески света. Разбитая посуда, темные потеки на стенах, затхлый воздух и - тишина. Ветер играет тонкими шторами, врываясь в распахнутое окно. Мухи, вспугнутые острым перестуком каблуков по каменному полу, разлетаются в панике, но через секунду вновь возвращаются к своей трапезе.
Только чей-то шепот, впитанный стенами и глазами-окнами, все еще эхом отдается в этой пропахшей воском и пеплом клетке.
Я жду.