Ронни

Сев у костра в "позе лотоса", Ронни достал из-за пазухи самокрутку и прикурил от огня. Раскурив её, некоторое время молча наблюдал, как дым поднимается в холодном вечернем воздухе к идеально чистому, усеянному звёздами небу. Вернулся Андерс и, тоже сев у костра, вместе с остальными уставился на Ронни.
- У каждого есть свой Бог, - начал тот. Голос у него был низкий, хрипловатый. - Это не обязательно волосатый мужик в рясе или ещё какое чудо-юдо. Но главное, что этот кто-то или что-то заставляет нас шагать вперёд. Топать и топать, до самой пустоши в конце. - Замолчав, он сунул в рот самокрутку и, затянувшись, зачем-то помусолил рукой поля шляпы. Затем посмотрел на свою ладонь, словно только что размазал какое-то мерзкое насекомое и, тряхнув ею, обвёл всех сидящих рядом ледяным взглядом своих голубых, как воды Северного Моря, глаз. Никто не сказал ни слова.
- А сейчас я расскажу вам, ребятки, как однажды я потерял своего Бога. - И, глубоко вздохнув, начал свой рассказ.
***
Брайс Купер, странствующий торговец, прибыл в этот городок всего несколько недель назад. И прибыл не один. Он надеялся, что настало-таки время для него и его сына начать жизнь с чистого листа. В конце концов, он сам был уже немолод, а вот у Ронни, юного Ронни, ещё всё впереди. И старый торговец надеялся, что новость о том, что у них наконец-то появится дом, настоящий дом, а не жалкая комната в очередном салуне, обрадует его.
Однако, услышав новость, тот лишь пожал плечами. Ему было всё равно. Они прошли десятки похожих мест, и чем было лучше застрять в одном из них до конца дней своих, он решительно не понимал. Более того, раньше по приезду в очередной город у Ронни всегда был наготове маленький план. Обокрасть ли кассу трактирщика или украсть Библию из местной церквушки - не важно. Однако на каждое местечко у него были свои счёты. Не сказать, конечно, что его исполнение всегда проходило гладко - несколько раз их с отцом выставляли из города, а один раз его самого даже чуть не подстрелили. Хотя сам Ронни никак не мог взять в голову, чего так злиться из-за жалкого кошелька. Да в нём было всего десятка полтора монет!
Но теперь, когда они прибыли в эту дыру, отец говорит, что им суждено остаться здесь. А это, в свою очередь, означало, что его любимым проделкам пришёл конец. Ведь стоит ему совершить очередной просчёт, и очередным выговором шерифа и подзатыльником отца дело не ограничится. Им придётся отвечать по всей строгости, и, в первую очередь, Брайсу. Однако, как бы там ни было, Ронни, пусть и в глубине души, любил своего отца, растившего его все четырнадцать лет (семь - со смерти матери). Так что, настало для него время жизни "нормального, счастливого" ребёнка, как говаривал старый фермер. Или же скучной и унылой жизни городской рвани, как думал он сам.
И в чём-то, как ни странно, был прав. Ибо всех денег бродячего торговца Брайса Купера хватило на жалкую лачугу в захолустном городке на окраине Старой Республики. По углам дома уже обустроились другие его постояльцы - пауки - со своими рукотворными апартаментами. "Чушь, - подумал Ронни. - У пауков нет рук."
Именно тогда он впервые подумал, что Бог от него отвернулся. Ронни не был уверен, что был счастлив, странствуя с отцом, однако, в целом, прежняя жизнь ему нравилось, и он, не считая своих проказ, даже помогал отцу, и отнюдь не под страхом очередной взбучки. Ибо, как уже говорилось выше, он всё-таки любил своего старика. Хотя при взгляде со стороны об этом можно было разве что догадываться, и многие лишь сокрушённо качали головами, думая о том, как бедному Брайсу Куперу не повезло с сыном - вечно хмурый, молчаливый. Лицо - точно у изваяния в Храме Создателя. Ноль эмоций. Говорит коротко, грубо, резко.
Ни разу за всё то время, что они путешествовали с отцом по Старой Республике, выменивая товары, Ронни не подружился ни с одним ребёнком. Дети избегали этого хмурого подростка, что ему, в общем-то, было только в удовольствие. Ему нравилось, когда его боялись.
***
Понятное дело, с самого начала всё пошло так же, как и в любом другом городке. Разве что ночевали они теперь не в трактире, а в собственном доме. Первым делом Брайс распродал почти весь свой товар. На большую часть денег худо-бедно обставил дом, остальные же вложил в открытие своего магазина. Так как денег на отдельное помещение не было, поначалу этот магазин располагался у них дома.
Впрочем, в первые дни посетителей почти не было, что Ронни только устраивало. Как вы уже наверняка поняли, он не очень-то любил людей, и чувство это чаще всего было взаимно. Однако время шло, и постепенно поток посетителей стал расти. Не желая мелькать на глазах у покупателей, парень отправлялся шататься по городу. Смотреть тут было особо не на что - три магазина, считая магазин его отца - продуктовый, конюх и магазин Брайса, в котором продавалось, в основном, оружие - револьверы, пара ружей и кинжалы, а также прочая мелочь вроде запчастей для бензинового генератора, старых керосиновых ламп или паровой машины (как подозревал Ронни, сломанной). Потом, старая деревянная церковь, трактир, тюрьма и резиденция шерифа, исполняющего также обязанности мэра, в одном здании да пара ранчо. Вот, собственно, и всё, на что можно было обратить какое-то внимание. Находился городок неподалёку от леса, кругом, на сколько хватало глаз, степи, да ещё гряда Дрожащих Гор на севере.
Так как делать, по большей части, было нечего, то, помимо сна, приёма пищи и помощи отцу с магазином, Ронни целыми днями шлялся по окрестностям. С местными детьми он, понятное дело, сразу не поладил. Точнее, вообще их не замечал. Они также делали вид, что не замечали, хотя про себя прозвали Злобным Ронни. Однажды он случайно услышал, как они его так назвали, и лишь криво усмехнулся. Они боялись его, он знал это. Чувствовал. И решил, что этим можно воспользоваться.
***
Среди местных ребят был один, который особенно невзлюбил Ронни. Именно он и дал ему прозвище. Это был "заводила" местной ребятни, парниша по имени Дастин, на год старше него. Весёлый и общительный, Дастин с ранних лет пользовался авторитетом у сверстников. И, конечно, появление новых лиц в городе не обошло его внимание. Попытавшись поначалу завести дружбу с пришельцем, Дастин, однако, ничуть не огорчился, потерпев неудачу. Наоборот, она его даже приободрила. И он решил действовать по принципу "не с нами - значит, против нас".
Дети начали избегать Ронни, а иногда, пересекаясь с ним на улице, кричали что-то ему вслед. Наверняка что-то обидное, но ему-то какое дело? В лицо сказать боятся, а раз трусят, то и слова их ничего не стоят. Иногда, впрочем, он обращал на них внимание. Как-то раз две девочке подкараулили его на узкой улочке между церковью и магазином и, выскочив, показали языки и начали тыкать пальцем. Они ожидали, что он просто молча пройдёт мимо или ответит что-то обидное, но никак не того, что случилось дальше. А случилось вот что: Ронни достал из-за спины большой нож, украденный у отца, и с криком побежал на девочек. Замерев на мгновение, те с криком побежали, да так, что только пятки сверкали. Конечно, пускать нож в ход он не собирался. Однако, требуемый эффект был достигнут. Правда, на какое-то время он испугался, что маленькие стервы расскажут всё своим родителям, и ему опять устроят выволочку, но, очевидно, пронесло.
И Ронни понял, что это стоило того: дети стали его бояться ещё больше. И он понял, что у него появилась таки новая забава. Он стал подстерегать некоторых детей в подворотнях и узких улочках и пугал их ножом, который так и оставил у себя, ночью пряма под матрас. Родителям дети ничего не говорили - произведённый эффект оказался даже сильнее, чем он ожидал.
***
Конечно, кое-кому всё это решительно не понравилось. Да, вы думаете правильно: это Дастин. Он был совершенно недоволен тем, что Ронни удалось перехватить флаг в свои руки. И он начал действовать в ответ.
Однажды вечером, Ронни возвращался с очередной прогулки в лес. На плече у него висела самодельная удочка, в ведёрке в левой руке - три рыбины. Нравилось ему иногда рыбачить. Да и отец был рад, что у сына нашлось хоть какое-то занятие. И вот он возвращался домой с уловом - достаточно приличным, учитывая, что рыбачил он у небольшой лесной речушки всего в километре от начала лесополосы.
Чтобы попасть домой, ему надо было миновать восточные ворота в город, потом пройти мимо трактира и свернуть к небольшому участку чуть дальше за ним - там и стоял его с отцом дом. И именно там его и ждали.
- Смотрите-ка, это же Злобный Ронни! - донеслось до него из-за угла, когда он завернул за трактир. - И тащит что-то! - Этот голос он узнал. Дастин.
- Небось пакость всякую из леса! - ответил другой мальчишка, чуть ниже Ронни и года на два младше. Затем Дастин подошёл к нему сзади и резко вырвал ведёрко.
- Ух ты, рыба! Ты её небось сырой жрёшь, а? - ехидно усмехнувшись, спросил он. - Конечно, у тебя же на роже всё написано! - Дети рядом засмеялись вместе с ним. Их было никак не меньше десятка. Ему явно было с ними не справиться.
- А где твой ножичек, головорез? - спросил тот, что младше. Ронни прозвал его Мелким про себя.
- Сейчас окажется у тебя в заднице, - тихо ответил он.
- Ай-яй-яй, что бы сказал твой бедный папочка, услышь он такое! Ах, как бы он огорчился! - продолжал Дастин. Остальные лишь молчали, но Ронни видел по их глазам, что просто так ему не уйти. - Придётся нам тебя перевоспитать. А то папочка-то твой тебя, видно, мало порол! - И, подойдя сзади, пнул его по ноге выше колена. Ронни полуприсел, удочка упала на землю. Затем, резко развернувшись, врезал Дастину в лицо. Тот, отшатнувшись, плюхнулся на землю пятой точкой, держась за рот. Затем, пожевав, выплюнул осколок зуба.
- Ах ты бес сучий! Сейчас ты отгребёшь! - и вновь накинулся на него. Резко отступив в сторону, Ронни пнул его по лодыжке, и он упал на землю во второй раз. Вдруг он почувствовал резкий толчок слева, а мгновением позже сам летел вниз. Потом, уже лёжа на холодной земле, почувствовал, как кто-то пинает его по животу. В лицо. В спину. По ногам. Его избивали.
Домой он вернулся через заднюю дверь, предварительно кое-как сполоснув во дворе у умывальника опухшее лицо. Не сказав ничего отцу, зашёл к себе в комнату и, захлопнув дверь, закрыл её на щеколду.
***
Следующие несколько дней он не выходил из дома. На расспросы отца, откуда побои, ответил, что ходил к скалам и упал. Брайса такой ответ не устроил, однако больше он ничего так и не добился. Сын его стал ещё молчаливее - порой за весь день мог не проронить ни слова.
Однако не спешите думать, что Ронни впал в отчаяние. Вовсе нет. Вообще, не думаю, что такое понятие было ему знакомо. А думал он лишь об одном - о мести.
Через две недели, когда следы побоев на теле Ронни уже почти сошли, Брайс Купер собрался в поездку в ближайшую деревню, наладить отношения с тамошними кузнецами и закупить у них, если повезёт, партию товара. Сына он оставил присматривать за магазином. Конечно, он волновался за него, но оставить магазин было больше не на кого, к тому же его сыну уже четырнадцать лет, почти взрослый. И вот, рано утром Брайс отправился в путь. А Ронни взялся за осуществление своего простого плана мести.
В этот день недели - кажется, то был четверг, хотя точно не возьмусь утверждать - Дастин со своей компашкой обычно играл на том самом дворике, где не так давно они избили Ронни. И вот, в три часа дня, захватив всё, что нужно, он отправился к ним.
Дети сидели кружком, сгрудившись и явно слушая о чём-то, что рассказывал Дастин. Слушали его внимательно, как часто маленькие дети слушают старших товарищей. Ронни Молча встал посреди двора, и поначалу они его даже не заметили. И он ждал. Вот кто-то махнул рукой в его сторону. Дастин поднял голову.
- А, Злобный Ронни! Вижу, решил продолжить уроки вежливости!
- Именно, - ответил он своим хрипловатым голосом.
- С чего начнём сегодня? - спросил Дастин, вставая с колен и отряхивая брюки.
- С того, на чём закончили.
С этими словами Ронни потянулся рукой за спину, доставая нож из-за пояса. Показал его, вытянув руку в сторону - и бросил в лужу.
- Один на один.
Дастин лишь усмехнулся. Ронни был выше на полголовы, зато он был крепче и весил больше. Он бросился на Ронни, тот резко отскочил в сторону и попытался пнуть его в живот. Однако Дастин увернулся и двинул ему прямо в скулу. Ронни отшатнулся, затем вдруг резко подался вперёд и ударил его в живот. Не ожидав такого яростного ответа (как я уже, возможно, говорил, он был очень самонадеян), Дастин не смог защититься и согнулся пополам. Поднял голову - и тут Ронни ударил его прямо в переносицу. Схватившись за нос, Дастин упал на землю, закрывая лицо руками и истошно вопя. Кровь побежала алыми струйками сквозь пальцы и упала на высушенную летним солнцем почву, моментально впитавшись.
Не теряя времени, Ронни набросился на него и стал молотить кулаками, пока не почувствовал, что Дастин почти не двигается и лишь еле дышит. На этот раз никто больше на него не напал. Что, впрочем, его совсем не удивило - он знал, как их запугать.
Подняв руки вверх, словно прикрываясь от очередной серии ударов, Дастин прохрипел:
- Пощади!
Ронни сплюнул. И вновь сделал то, чего от него никто не ждал. Из широкого кармана брюк он вдруг достал большой шестизарядный револьвер и со словами "Нет, ты, говна кусок", выстрелил ему в лицо. Дети закричали. Кто-то побежал, но большая часть по-прежнему как зачарованные уставились на него. Взведя курок, Ронни направил его на одну из тех девочек, что напугал как-то ножом, и выстрелил вновь. Брызнула кровь, тело упало, взметнув в воздух облачко пыли. Теперь все бежали кто куда. Однако из дворика было всего два выхода, а у Ронни было ещё четыре патрона. И он вновь взвёл курок. Спустил его. Голова Мелкого брызнула красным, тело повалилось на сухую почву. Ещё выстрел. И ещё.
В итоге, во дворике лежало шесть тел. Подойдя к телу Дастина, Ронни плюнул в кровавое месиво, бывшее его лицом. Затем положил револьвер в карман и, как ни в чём не бывало, направился домой. По пути его никто не встретил - все побежали во двор, в основном, с главной улицы, со стороны трактира.
Дома Ронни перезарядил револьвер и, положив в карман, вышел и направился украдкой к конюшням. Со стороны трактира уже слышались крики. Надо было торопиться. У конюшен, как он и ожидал, никого не оказалось. Пробравшись к лошадям, парень отвязал молодого жеребца, стоявшего ближе всех к выходу и, выглянув сначала, чтобы убедиться, что впереди пусто, вывел его на улицу. Ему повезло - жеребец был сёдлан. Очевидно, кто-то уже купил его. А может, он одного из приезжих. Но сейчас это не имело значения. Вскочив на седло, Ронни направился к воротам из города. Револьвер он спрятал под попоной на седле и надел висевшую там же шляпу. Опустив её поля, он проехал ворота.
***
Сделав последнюю глубокую затяжку, Ронни бросил остатки самокрутки в костёр и наблюдал, как пламя захватило их.
- Отца я больше не видел. Даже записки не оставил. Жалко старика, - проговорил он медленно, лишённым эмоций голосом. Затем шумно вздохнул. - Тогда я и потерял своего Бога. Сопляки огребли своё и ступили на пустошь, а я бросил отца и... - он махнул рукой. Помолчал. - Херово вышло. Однако усвоил я одно, и усвоил хорошо. Оттого и мерзко видеть мне, как люди ноют, что Бог отвернулся от них. Чушь это собачья. Это они забыли его лицо. И лица своих отцов. - Его холодные, что сама Смерть, глаза, сверкнули в пламени костра. - Вот так вот, ребятки. И запомните - ваш Бог, кто или что он, не важно, всегда с вами. А вот помните ли вы о нём, это уже другой вопрос.