1
Исповедь (Dishonored)
Написано White'n'Nerdy,
17 июля 2015
·
556 просмотры
фанфик рассказ dishonored дауд
Возможно, это письмо никогда не достигнет адресата. А возможно, никогда и не будет отправлено. Быть может, я сохраню это как дневник, и кто-то найдет его после моей смерти. Когда я умру? Я не знаю. Но я не умер в тот день, и теперь намерен жить.
Ты не знал. Ты не мог знать.
Что ты видишь в моих глазах, скажи мне? В глазах ужасного человека. Человека, которого нужно презирать. Что ты видишь в этих глазах, скажи мне, убийца?
Да, ты – убийца. Такой же, как и я. Мы так похожи с тобой.
Твоё лицо сейчас скрывает эта уродливая маска. Работа Пьеро Джоплина, я уверен в этом. Я знаю это. Но тогда, в тот день, в тот солнечный день, когда ты вернулся из своего долгого путешествия, когда ты слышал смех юной Леди Эмили и играл с ней в прятки под мостом, на тебе не было маски. Её не было и тогда, когда ты увидел, как холодная сталь проткнула сердце твоей любимой императрицы. НАШЕЙ императрицы. Холодная сталь несколько часов назад заточенного клинка. Моего клинка. Этот клинок держала МОЯ рука. А потом эта же рука крепко держала запястье малышки Эмили. Мои перчатки были все в крови, и, когда я схватил девочку, эта кровь была теперь и на ней тоже. Кровь её матери, лежащей у наших ног, последний раз глядящей на своё единственное дитя. Ваше дитя, Корво. Я видел, как опустели твои глаза, когда ты понял, что не в силах что-либо сделать. Ты сражался из последних сил, ничего не видя и не слыша. Казалось, что ты готов взвыть, как раненный пёс, и умереть прямо там, вместе с ней. Магия черноглазого ублюдка помогла мне исчезнуть, но издали я видел, как ты ползёшь к императрице, к своей любимой Джессамине, как она умирает у тебя на руках.
Я тащил Леди Эмили к заговорщикам, а в ушах стоял предсмертный крик её матери. И этот крик не стихал потом никогда – ни днём, ни ночью, ни когда кричали другие, умирая от моего клинка. Он не стихал ни когда со мной говорил Чужой, ни когда я слышал звуки шарманки Смотрителей, ни даже тогда, когда Билли Лерк призналась, что предала меня, вонзив мне в спину нож ещё более острый, чем мой собственный. Билли Лерк, тот человек, который так жаждал быть похожим на меня. Она училась у меня, и, в итоге, поступила так, как учил её я. Она решила, что я дал слабину, и это полоснуло меня больнее, чем если бы Лерк вспорола мне брюхо. Задело остатки моей гордости, если таковая когда-то существовала. Лерк взбрело в голову, что ей пора занять моё место. Но моя партия в этом спектакле была ещё слишком далека от своего окончания, мне слишком много нужно было сделать, слишком многое исправить. Исправить свои собственные ошибки. А эта глупая девчонка сдала меня с потрохами, поставив под угрозу всё моё предприятия, все мои планы и жизни моих людей.
Но я отпустил Билли. Не знаю, как мне это удалось, но я смог это сделать. Я не пощадил ни одного из Смотритей, что вторглись в мой дом, или в то место, которое я считал домом. Я приказал убить их. Я сделал это потому, что они убили моих людей, а мои люди не заслужили этого, и я хотел смыть их кровь кровью этих псов из Аббатства. Но на деле вся кровь была на руках Лерк, а я все-таки смог простить её, если это можно назвать прощением, и дать ей уйти. Почему?
Потому что хватит смертей, Лорд Защитник.
Я пощадил всю стражу в тюрьме Колдридж. Милосердно убил Старикана так, как он того хотел, рискуя умереть от яда, если бы не сработало то зелье. Я пощадил Дэлайлу, оставив её жить в её же творении. Думаю, черноглазого ублюдка это позабавило. В Дануолле было пролито достаточно крови. Мной – в том числе. Возможно, я пролил крови куда больше, чем подавляющее большинство убийц и подонков этого города. Но я устал от убийств. Я убивал всю свою жизнь, и теперь я устал. Твоя императрица, её смерть – они что-то изменили во мне, что-то сломали. Разрушили какую-то часть меня и возродили во мне что-то новое.
Твои руки тоже по локоть в крови, Корво. Ты убил многих, но и пощадил многих. Верховный Смотритель, Пендлтоны, Леди Бойл, даже проклятый Лорд-Регент. Ты уготовил всем тем, кто отравил твою жизнь, участь, пожалуй, более ужасную, чем быстрая смерть.
Но что ты сделаешь со мной? С тем, кто отнял у тебя Джессамину? С тем, кто отнял императрицу и государства?
Ты не можешь знать, что происходило потом. Ты не мог этого знать!
И вот я стою перед тобой и умоляю о пощаде. Но важна ли мне твоя пощада? Убьёшь ты меня или нет – свою вину я искупил. Никто и никогда не узнает того, что произошло на самом деле. Что я убил императрицу и спас императрицу. Забрал жизнь у матери и вылез из кожи вон, чтобы сохранить жизнь её дочери. Не потому, что я просто хотел искупления, хотел сделать что-то доброе в обмен на то зло, которое я совершил. Нет. Просто потому, что я не смог бы жить без этого. Не смог бы жить, зная, что мог спасти девочку, но не спас. Смерть Джессамины Колдуин была не такой, как все те смерти, что я видел до этого. Я знал это, но не верил в это. Тогда не верил.
Теперь я вижу, как город катится в Бездну, как его разрывает на куски, как кровоточат и гниют его раны, в которые, словно пиявки, впились падальщики – бандиты, заговорщики, плакальщики, крысы. Точным ударом клинка в сердце одной женщины я разрушил всё, что существовало до того дня. Я? Да, пожалуй, это моя вина. Тогда, в беседке, ты бы справился с любым другим наёмным убийцей. Но не со мной. А теперь мы равны, черноглазый даровал тебе свою метку, и тебе удалось поставить меня на колени. Лучше бы это произошло в тот день.
И сейчас я истекаю кровью, моя жизнь в твоих руках, Корво Аттано, но я больше не слышу ЕЁ крик в своей голове. И поэтому мне спокойно, и теперь не страшно умереть.
Ты не знаешь ничего. Знаем только я, черноглазый и эта ведьма, навсегда заточенная теперь в картине с Бездной. Ты не мог знать! Но почему я чувствую, что через стекла этой маски ты смотришь мне в глаза? Смотришь, и словно читаешь в моих глазах что-то важное? И опускаешь свой клинок. Ты даришь мне жизнь. Даришь мне жизнь, хоть я и отобрал её у той, кем ты дорожил больше всего на свете, прямо у тебя на глазах. Почему ты простил меня, Корво? А простила бы она или Эмили? Или ты пощадил меня потому, что я бросил тебя в яму, но не убил? Я ведь знал, что ты выберешься и придёшь за мной. Давно знал. Видел этот день в своих кошмарах, видел свою смерть от твоих рук. Но всё повернулось совсем иначе.
И ты оставляешь меня и уходишь. Но скольких моих Китобоев ты убил? И я узнаю, скольких.
Ни одного.
Ты пощадил моих людей, Корво. После всего, что произошло в твоей жизни, ты сумел сохранить то, что потерял я, и что мне пришлось возвращать с таким трудом.
Юная Леди Эмили взойдёт на трон и будет править империей. Мудро и справедливо, как правила её мать. И ты будешь охранять и оберегать девочку, я знаю это. И когда это произойдёт, когда все закончится, вы вместе придёте на могилу императрицы, впервые. И вы увидите там мой клинок. А я в это время буду далеко от Дануолла. В империи много портов и много городов, в которых я смогу начать новую жизнь. Жизнь, которую сохранил мне ты. Теперь, возможно, ты понимаешь, что я что-то сделал. Но никогда не узнаешь, что именно. Да тебе лучше и не знать.
Знай одно:
Тот день, когда ты пощадил меня, был последним днём Китобоев. Последним днём, когда ты слышал о Клинке Дануолла, Лорд Защитник. Моё имя больше не появится на страницах истории этого города. И, когда кто-то произнесёт его в следующий раз, в голосе этого человека не будет страха и дрожи перед ужасным и хладнокровным убийцей. Он просто назовёт моё имя.
Дауд.
Ты не знал. Ты не мог знать.
Что ты видишь в моих глазах, скажи мне? В глазах ужасного человека. Человека, которого нужно презирать. Что ты видишь в этих глазах, скажи мне, убийца?
Да, ты – убийца. Такой же, как и я. Мы так похожи с тобой.
Твоё лицо сейчас скрывает эта уродливая маска. Работа Пьеро Джоплина, я уверен в этом. Я знаю это. Но тогда, в тот день, в тот солнечный день, когда ты вернулся из своего долгого путешествия, когда ты слышал смех юной Леди Эмили и играл с ней в прятки под мостом, на тебе не было маски. Её не было и тогда, когда ты увидел, как холодная сталь проткнула сердце твоей любимой императрицы. НАШЕЙ императрицы. Холодная сталь несколько часов назад заточенного клинка. Моего клинка. Этот клинок держала МОЯ рука. А потом эта же рука крепко держала запястье малышки Эмили. Мои перчатки были все в крови, и, когда я схватил девочку, эта кровь была теперь и на ней тоже. Кровь её матери, лежащей у наших ног, последний раз глядящей на своё единственное дитя. Ваше дитя, Корво. Я видел, как опустели твои глаза, когда ты понял, что не в силах что-либо сделать. Ты сражался из последних сил, ничего не видя и не слыша. Казалось, что ты готов взвыть, как раненный пёс, и умереть прямо там, вместе с ней. Магия черноглазого ублюдка помогла мне исчезнуть, но издали я видел, как ты ползёшь к императрице, к своей любимой Джессамине, как она умирает у тебя на руках.
Я тащил Леди Эмили к заговорщикам, а в ушах стоял предсмертный крик её матери. И этот крик не стихал потом никогда – ни днём, ни ночью, ни когда кричали другие, умирая от моего клинка. Он не стихал ни когда со мной говорил Чужой, ни когда я слышал звуки шарманки Смотрителей, ни даже тогда, когда Билли Лерк призналась, что предала меня, вонзив мне в спину нож ещё более острый, чем мой собственный. Билли Лерк, тот человек, который так жаждал быть похожим на меня. Она училась у меня, и, в итоге, поступила так, как учил её я. Она решила, что я дал слабину, и это полоснуло меня больнее, чем если бы Лерк вспорола мне брюхо. Задело остатки моей гордости, если таковая когда-то существовала. Лерк взбрело в голову, что ей пора занять моё место. Но моя партия в этом спектакле была ещё слишком далека от своего окончания, мне слишком много нужно было сделать, слишком многое исправить. Исправить свои собственные ошибки. А эта глупая девчонка сдала меня с потрохами, поставив под угрозу всё моё предприятия, все мои планы и жизни моих людей.
Но я отпустил Билли. Не знаю, как мне это удалось, но я смог это сделать. Я не пощадил ни одного из Смотритей, что вторглись в мой дом, или в то место, которое я считал домом. Я приказал убить их. Я сделал это потому, что они убили моих людей, а мои люди не заслужили этого, и я хотел смыть их кровь кровью этих псов из Аббатства. Но на деле вся кровь была на руках Лерк, а я все-таки смог простить её, если это можно назвать прощением, и дать ей уйти. Почему?
Потому что хватит смертей, Лорд Защитник.
Я пощадил всю стражу в тюрьме Колдридж. Милосердно убил Старикана так, как он того хотел, рискуя умереть от яда, если бы не сработало то зелье. Я пощадил Дэлайлу, оставив её жить в её же творении. Думаю, черноглазого ублюдка это позабавило. В Дануолле было пролито достаточно крови. Мной – в том числе. Возможно, я пролил крови куда больше, чем подавляющее большинство убийц и подонков этого города. Но я устал от убийств. Я убивал всю свою жизнь, и теперь я устал. Твоя императрица, её смерть – они что-то изменили во мне, что-то сломали. Разрушили какую-то часть меня и возродили во мне что-то новое.
Твои руки тоже по локоть в крови, Корво. Ты убил многих, но и пощадил многих. Верховный Смотритель, Пендлтоны, Леди Бойл, даже проклятый Лорд-Регент. Ты уготовил всем тем, кто отравил твою жизнь, участь, пожалуй, более ужасную, чем быстрая смерть.
Но что ты сделаешь со мной? С тем, кто отнял у тебя Джессамину? С тем, кто отнял императрицу и государства?
Ты не можешь знать, что происходило потом. Ты не мог этого знать!
И вот я стою перед тобой и умоляю о пощаде. Но важна ли мне твоя пощада? Убьёшь ты меня или нет – свою вину я искупил. Никто и никогда не узнает того, что произошло на самом деле. Что я убил императрицу и спас императрицу. Забрал жизнь у матери и вылез из кожи вон, чтобы сохранить жизнь её дочери. Не потому, что я просто хотел искупления, хотел сделать что-то доброе в обмен на то зло, которое я совершил. Нет. Просто потому, что я не смог бы жить без этого. Не смог бы жить, зная, что мог спасти девочку, но не спас. Смерть Джессамины Колдуин была не такой, как все те смерти, что я видел до этого. Я знал это, но не верил в это. Тогда не верил.
Теперь я вижу, как город катится в Бездну, как его разрывает на куски, как кровоточат и гниют его раны, в которые, словно пиявки, впились падальщики – бандиты, заговорщики, плакальщики, крысы. Точным ударом клинка в сердце одной женщины я разрушил всё, что существовало до того дня. Я? Да, пожалуй, это моя вина. Тогда, в беседке, ты бы справился с любым другим наёмным убийцей. Но не со мной. А теперь мы равны, черноглазый даровал тебе свою метку, и тебе удалось поставить меня на колени. Лучше бы это произошло в тот день.
И сейчас я истекаю кровью, моя жизнь в твоих руках, Корво Аттано, но я больше не слышу ЕЁ крик в своей голове. И поэтому мне спокойно, и теперь не страшно умереть.
Ты не знаешь ничего. Знаем только я, черноглазый и эта ведьма, навсегда заточенная теперь в картине с Бездной. Ты не мог знать! Но почему я чувствую, что через стекла этой маски ты смотришь мне в глаза? Смотришь, и словно читаешь в моих глазах что-то важное? И опускаешь свой клинок. Ты даришь мне жизнь. Даришь мне жизнь, хоть я и отобрал её у той, кем ты дорожил больше всего на свете, прямо у тебя на глазах. Почему ты простил меня, Корво? А простила бы она или Эмили? Или ты пощадил меня потому, что я бросил тебя в яму, но не убил? Я ведь знал, что ты выберешься и придёшь за мной. Давно знал. Видел этот день в своих кошмарах, видел свою смерть от твоих рук. Но всё повернулось совсем иначе.
И ты оставляешь меня и уходишь. Но скольких моих Китобоев ты убил? И я узнаю, скольких.
Ни одного.
Ты пощадил моих людей, Корво. После всего, что произошло в твоей жизни, ты сумел сохранить то, что потерял я, и что мне пришлось возвращать с таким трудом.
Юная Леди Эмили взойдёт на трон и будет править империей. Мудро и справедливо, как правила её мать. И ты будешь охранять и оберегать девочку, я знаю это. И когда это произойдёт, когда все закончится, вы вместе придёте на могилу императрицы, впервые. И вы увидите там мой клинок. А я в это время буду далеко от Дануолла. В империи много портов и много городов, в которых я смогу начать новую жизнь. Жизнь, которую сохранил мне ты. Теперь, возможно, ты понимаешь, что я что-то сделал. Но никогда не узнаешь, что именно. Да тебе лучше и не знать.
Знай одно:
Тот день, когда ты пощадил меня, был последним днём Китобоев. Последним днём, когда ты слышал о Клинке Дануолла, Лорд Защитник. Моё имя больше не появится на страницах истории этого города. И, когда кто-то произнесёт его в следующий раз, в голосе этого человека не будет страха и дрожи перед ужасным и хладнокровным убийцей. Он просто назовёт моё имя.
Дауд.
- Vector_1 это нравится
