Перейти к содержимому






- - - - -

прозы кусок

Написано nihille, 09 марта 2020 · 211 просмотры

morrowind нереварин
Побасенка про двух рыцарей отыскалась в черновиках.

Первый, решительный рыцарь, перевернул вверх дном всю Башню Заката, скупая провиант и целительные зелья. Чуть ли не весь гарнизон оказался, сам того не заметив, вовлечён в подготовку подвига.
— Далеко ли собрался? — Поинтересовался у рыцаря расслаблявшийся у барной стойки кузнец.
— Докуда надо, — ответил рыцарь. — У вас там на горе какой-то безумный, я не знаю, колдун, дышать уже от мора невозможно, а вы сидите с пальцем в заднице.
— Дагот Ур, — покивал кузнец. — Я восхищён твоей решимостью.
— Восхищён он! Любой здравомыслящий человек на моём месте сделал бы то же — вскрыл бы уже этот, я не знаю, фурункул.
— Ты, я смотрю, носишь эбонитовый доспех, — раздумчиво сказал кузнец. — Не самый хороший выбор для гор.
— Я что, похож на идиота? — Сердито спросил рыцарь из-под глухого шлема. — Лучше эбонита у вас тут только даэдрик. Есть у тебя даэдрик? Нет? Ну и всё. Учить он меня будет.
— Да просто если, не приведи Трое, свалишься со скалы... — начал кузнец, но рыцарь уже ушёл, стремителен и предприимчив.
Кузнец какое-то время представлял, как рыцарь карабкается, пыхтя, в гору или же лежит, сверзившись, в ущелье, беспомощно, по-жучиному шевеля переломанными конечностями в своём тяжёлом доспехе — не больно-то ловко он двигался в нём и по башне, — а потом допил вино и вернулся к работе.
Некоторое время спустя он снова встретился с рыцарем — тот пришёл к нему в кузню, рассыпая песок из сочленений доспеха.
— Бросай, что ты там делаешь, — велел он кузнецу, стаскивая шлем и кашляя от поднявшейся при этом пыли. — Бросай и что тут носят у вас, скажи мне.
— Кто как, — раздумчиво сказал кузнец. — Хитин удобно. Кожа тоже ничего. Стеклянные доспехи есть, но дорого.
— Дорого! — Кашлянул рыцарь, выражая жестами глубокое презрение к мирским богатствам. — Ты по делу говори. По защите они как? Вот их и давай. Хитин он мне тут предлагает. А как в этом сражаются, вообще?
— Я кузнец, — сказал кузнец.
— Бестолочь ты. Ладно, разберёмся... Зараза, склоны у вас крутые, на горе этой гадской, как ходят по ней только, я не знаю...
— Ты бы насчёт дорог поспрашивал, — сказал кузнец, помогая рыцарю управиться с наплечниками.
— Я слепой, что ли, верхушку горы не вижу? — Окоротил его тот. — Любому здравомыслящему человеку ясно, что по прямой всего ближе. Есть тут у вас какие-нибудь, я не знаю, амулеты левитации? Сидят они, жопы ленивые, уволить бы всех и новых набрать...
В новолунье к кузнецу заглянул Салин Сарети из Вечной Стражи, офицер, любимый Лордом Вивеком и не любимый упырями и легионерами.
— Помнишь рыцаря, такого решительного? — Спросил он, пока кузнец без спешки правил ему ремешок на наруче. — Вчера опять по обеим башням шумел.
— Что так?
— Лечил три перелома. О дорогах к цитаделям расспрашивал.
— Предприимчивый, ц, юноша, — заметил кузнец.
— Жуть берёт, — согласился Сарети.
Снова рыцарь появился, когда его уже и ждать забыли.
— Отмычки есть? — Сходу спросил он кузнеца, деловит и суров.
— Я кузнец, — ответил тот.
— Да провалиться вам всем! — Не удержался рыцарь. — Да чтоб вас так и этак! Сковать ты мне отмычку, я не знаю, можешь? А где достать, знаешь? Воняет чем у тебя так?
— Профессия. Не дышал бы ты глубоко, захорошеет с непривычки.
— Профессия? Ладно, доспех мне почини пока, разваливается всё опять, стекло твоё хвалёное. Где тут у вас этот, как его, Вульф? Имперец такой старый?
— Нет здесь таких.
— Как нет, когда он мне септим в прошлый раз на удачу подарил? А? Что вы видите вообще вот этими, как их назвать, глазами своими? Единственный нормальный человек в заборе вашем идиотском, и никто не знает, где он! Тьфу, пропасть, выпить и то не с кем.
Кузнец разглядывал когда-то священный, а в нынешние времена превращённый в товар доспех, и сердце у него не то чтоб кровью обливалось, но сильно поднывало: убитый в край.
Спустя два с половиной месяца рыцарь был ещё жив и могуче тыкал кузнецу в грудь пальцем.
— Сердце там такое здоровенное, чем его можно, я не знаю, пробить?
— Какое ещё сердце?
— Здоровенное, говорю, глухой ты, что ли? Сердце Лахрана, Лоркана, язык с вами сломаешь.
— Впервые слышу, — сказал кузнец.
Рыцарь взмахнул руками, хлопнул себя по бокам и проделал это ещё дважды, выражая крайнюю степень негодования.
— Не могу больше, — сказал он. — Нечеловеческие какие-то условия, сил моих на вас нет. Почему вы все безответственные такие? Вам что, не понимаю, всё это нравится? Мор этот, зомби эти чокнутые, корпус...
— Корпрус.
— Заткнулся бы ты! Про корпус он знает, а про сердце это идиотское первый раз слышит! Любому разумному человеку ясно, что на этот случай должна быть, я не знаю, инструкция какая-то! Где мне инструкцию найти, можешь ты сказать?
— Да кузнец же я.
— Ах, сволочь! Запомни, кузнец: прибью до конца Ура этого вашего — ты после него на очереди первый.
Решительного рыцаря в Башне Заката больше не видели: сгинул совсем.
Второго рыцаря увидеть было сложно: наложенные на одежду чары скрывали его до сверхполной прозрачности. Разглядел его только старый имперец Вульф.
— Ох, ну ты, — сказал он, — я смотрю, бравый ты парень, рыцарь! На гору, никак, собрался?
Рыцарь разгладил мантию поверх юбки и посмотрел по сторонам. Имперец ничьего внимания не привлекал, и то уже одно, что был он единственным имперцем в Призрачных Вратах, наводило на размышления.
— Положим, — сказал рыцарь и выслушал вполуха прочувствованную речь о том, что императо-то, увы, стареет, и имперец Вульф, старый пёс, новым фокусам уже не выучится, а нынче-де время перемен и таких парней, как он, рыцарь: молодых и решительных.
Рыцарь рассматривал башню, округлость её прочных стен, её доспешных обитателей, занятых повседневной суматохой. Трактирщица вполголоса ругалась с посыльным из Альд'Руна, доставившим партию мацта и пытавшимся объяснить отсутствие трети от этой партии несчастным случаем в пути; его приподнятое состояние духа и неустойчивость в пространстве вызывали у трактирщицы сомнение его в искренности, и она наотрез отказывалась поставить отметку в настойчиво предлагаемом свитке с контрактом. Из храма, разделявшего и объединявшего Закат и Восход, спустилась жрица, чтоб выговорить Сарети за какую-то чушь: знатная паломница, киродиильская дама, жаловалась на неподобающее обращение со стороны его людей; а Сарети упирался в ответ, что ежели дама кидается с кулаками на скальных наездников, первейший долг его людей подсечь её, скрутить и образумить. Грудь-то, понижая голос, шипела жрица, за грудь её зачем хватать при этом; увы, не могу поручиться, необходимость то была, досадная случайность или злонамеренное потакание похоти, отвечал Сарети, но если дама согласится воспроизвести позицию, готов проверить это на опыте лично и принять меры. Одной одежды пострадало на двести двадцать золотых, читала жрица из пергамента; а вы мешки им в качестве одежды выдавайте, когда благословляете за Предел, предлагал Сарети, не будут у каждого трамового куста о шелках рыдать.
— Держи-ка, вот, монетку на удачу, — закончил речь имперец Вульф, протягивая рыцарю септим.
— На удачу?
— Бери, бери, сынок.
Рыцарь щелкнул по монетке двумя серыми пальцами и уронил на пол.
На Вварденфелле септимы всегда падают одной и той же стороной вверх. Глядя на неё, рыцарь, который и рыцарем, в общем-то, не был, сказал:
— Мне и любви хватит.




Это вот ваши, я не знаю, рассказы - просто отличные.

hu-hu-hu )

А ваши комментарии неизменно доброжелательные.

Это вот ваши, я не знаю, рассказы - просто отличные.


Обратные ссылки на эту запись [ URL обратной ссылки ]

Обратных ссылок на эту запись нет

Март 2024

В П В С Ч П С
     12
3456789
10111213141516
17181920212223
24252627 28 2930
31      

Новые записи