Промокшая до нитки Селина наблюдала за шедшей под дождем по лагерю долийцев Бриалой. Бриала тоже была мокрой, но по ее волосам Сеилна предположила, что она искупалась где-то поблизости.

Стражи не предложили им одеяла, хотя сами спрятались от дождя под навесом. Несмотря на то, что большинство долийцев укрылось в своих фургонах или под возведенными навесами, Селину и сэра Мишеля бросили на милость стихий.

Лагерь затих еще до того, как начался дождь. Возвращение Мишеля и весть о том, что магия призванного Хранителем демона проникла в лагерь, омрачила долийцев. Песни и болтовня стихли. Упражнения воинов стали механическими и небрежными. И в этой тягостной тишине Селина узнала о долийцах больше, чем ожидала.

Их было меньше пятидесяти, поняла она, и, если только где-нибудь в лесу не носились дети и подростки, клану не суждено было вырасти в ближайшие годы. Да, это был лишь один из множества кланов, но судя по тому, что знала Селина, в целях безопасности встречи кланов происходили редко. В Орлее могло быть всего несколько других.

Они и были армией повстанцев, которой боялся Гаспар, тайной надеждой эльфов-трущобников. Подобная ноша надежды и страха была слишком тяжела для столь малочисленного народа. 

Дождь проник сквозь одежду Селины. Она свернулась рядом с сэром Мишелем, пытаясь сохранить столько тепла, сколько могла. Уже темнело, хотя из-за тумана сложно было определить точное время суток. 

Бриала шла по лагерю так, словно ничего не чувствовала, шагая с уверенной грацией аристократки. Она даже не взглянула на стражей, пока они не преградили ей путь. Небрежно и высокомерно отмахнувшись от их вопросов и вызвав этим улыбку у Селины, эльфийка подошла к ней. Стражи, похоже, были не уверены, посетитель она или еще один пленник. Они попереминались с ноги на ногу и вернулись под навес, откуда могли присматривать за ними, оставаясь в сухости. 

— Они не предоставили вам укрытие? — растерянно спросила Бриала.

— У них сейчас другие заботы, — сказал сэр Мишель.
Его слова были не совсем разборчивы из-за треснувшей губы и распухшей щеки, и Бриала вздрогнула, увидев, что случилось с его лицом. 

Селина понизила голос и быстро рассказала о том, что Мишель узнал об элувианах. Она хорошо обучила Бриалу. Когда Селина закончила с рассказом, Бриала кивала, сузив в темноте свои большие прекрасные глаза.

— Быстрое перемещение по Орлею. Засады там, где пожелаешь. Линии обеспечения, которые невозможно заметить, не то что разрушить. Демон сказал, что они заперты? — она говорила тихо, повернувшись лицом к Селине и спиной к стражам, на случай, если они попробуют прочитать ее слова по губам.

— Не уверен, — сказал Мишель. — Он лишь сказал, что их нужно разбудить.

— Какими бы ни были детали, — сказала Селина, — что-то мешает долийцам воспользоваться ими. 
— Демон может открыть элувианы, — сказал Мишель, — но долийцы не могут дать ему того, что он хочет. Точнее, того, что оно хочет.
Его голос был тверд, но Селина увидела страх, скрывающийся за ним. Ее защитник никогда не испугался бы противника из плоти и крови, но чудовище из-за Завесы было другим делом.

Его гордость была бы уязвлена, покажи она, что заметила его страх, поэтому Селина промолчала.

— А мы можем дать ему то, что оно хочет? — спросила Бриала.
Мишель молча кивнул, и Бриала, нахмурившись, задумалась. Капли дождя стекали по ее лицу, словно слезы.
— Это может дать нам преимущество в глазах долийцев. Вместе с ними мы...


— Бриа, — мягко, без своей обычной властности, произнесла Селина, — долийцы никогда не согласятся сотрудничать с нами. Сегодня я поняла это с ясностью. Прямо сейчас они решают, отдать ли нас Гаспару...  или просто убить. 

— Но они не... — голос Бриалы затих, и вместе с ним — пылкий аргумент в защиту долийцев, каким бы он ни был. 
Селина догадалась, что Бриала провела с долийцами некоторое время и сама получила горький урок о том, как мало на самом деле они заботятся о ее народе. 

— Я разговаривала с Хранителем днем, — сказала Селина. — Я предложила помочь эльфам в эльфинажах. Он ответил, что предпочел бы, чтобы мы все просто умерли. 

На мгновение ей показалось, что Бриала возразит. Но та остановила себя и молча кивнула. 

— Мишель, — сказала Селина, — оставь нас на минуту. 
Кивнув, он отполз к дальней части фургона, так далеко, как позволяли ему узы. Селина мгновенно почувствовала, как с той стороны, где он сидел, ее окутал холод, и вопреки стараниям начала дрожать. 

Бриала подвинулась ближе и обняла Селину.

— Селина, — прошептала она. 

Ее мокрые волосы прилипли к лицу, а туника и бриджи промокли и стали серыми. По обоим сторонам головы торчали острые ушки, с которых капала вода. 

Она была самым прекрасным созданием, которое Селина когда-либо видела. 

— Я знаю тебя, Бриа. Все то время, что мы были вместе, ты сражалась за свой народ. Ты отвернулась от меня из-за того, что я совершила в Халамширале, и, клянусь Создателем, я не могу тебя в этом винить, потому что и сама не горжусь тем, что принесла твоих людей в жертву моему конфликту с Гаспаром, — все еще дрожа под холодным дождем, Селина посмотрела на фургоны. — Но это — не твой народ.

Бриала сжала ее сильнее.
— Я знаю.

— Они не беспокоятся об эльфах в эльфинажах так, как ты. Как им следовало бы. 

Селина почувствовала, как Бриала взрогнула.
— Я знаю. И если Мишель сможет убедить демона открыть элувианы, возможно, они так или иначе нам помогут. Демон не станет им помогать им. Мы им нужны. 

— А они нужны нам?

Селина почувствовала, как Бриала замерла, а потом отстранилась. Она, не дрогнув, заглянула в глубину глаз Бриалы.

— Ты хочешь, что бы мы предали их? — спросила эльфийка. 
Селина ничего не смогла прочесть в ее голосе. 

— Предательство предполагает нарушение доверия. Они пленили нас, угрожали нам смертью, и бросили здесь под дождем, — Селина позволила дрожи от холода пробраться в свой голос, и увидела, как Бриала отшатнулась от её слов. — Скажи мне, что они приняли тебя с распростертыми объятиями, словно давно потерянную сестру, и я умолкну. 

Бриала закрыла глаза. 

— Скажи мне это, и я буду счастлива, зная, что моя возлюбленная нашла свой народ, пусть даже каждое мгновение без тебя мое сердце будет страдать от боли.

— И мое тоже, — прошептала Бриала. 

— Тогда останься со мной, — Селина протянула свои связанные руки, коснулась изящной линии подбородка Бриалы, и глаза эльфийки распахнулись. — Помоги мне вернуться в Вал Руайо, и я отменю все законы, которые ограничивают свободу твоего народа, и дам тебе титул, — Селина улыбнулась. — Графиня Эльфов. 

Бриала судорожно вдохнула.
— Ты не можешь этого сделать. Лорды...

— Лорды погрязли в своих склоках, распрях и играх на верность, и мне надоели те, кто считает, что я должна заслужить их верность, но сами не предлагают ничего взамен. Твой народ заслуживает лучшего, — Селина посмотрела в глаза Бриале. — В Долах нет тех, кто мог бы сражаться за них, как того боятся наши лорды. Они — не эльфы Арлатана. Они орлесианцы. Они мои, — она схватила плечо Бриалы и мягко притянула ее к себе. — И ты — моя.
Их поцелуй был медленным, но неистовым, его силы хватило, чтобы разбудить чувства в губах, давно посиневших от холода. Селина почувствовала, как между ними разгорается пламя, когда руки Бриалы скользнули по ее талии и накрыли ее лицо, теперь теплое несмотря на капли дождя, стекающие по щекам. 

Она отстранилась и увидела, что Бриала тоже раскраснелась.
— Я найду Фелассана, — сказала эльфийка. — Когда мы отвлечем их, вы сможете освободиться и добраться до демона. 

— Фелассану можно доверять?

— Думаю, что да, — сказала Бриала. — Я его уговорю.

Потом она встала и повернулась к стражам.
— Я должна поговорить с Фелассаном. Принесите им одеяло, идиоты, если не хотите, чтобы они умерли до того, как Хранитель с ними закончит!

Селина спрятала улыбку при виде того, с какой уверенностью Бриала отправилась прочь. С уверенностью, которой эльфийка научилась в Вал Руайо.

Когда Бриала скрылась из виду, Селина повернулась к Мишелю:
— Ты слышал?

— Я думал, вы попросили оставить вас наедине, — ответил Мишель, уклоняясь от ответа, и вопросительно на нее посмотрел.

— Как ты себя чувствуешь?

Он вымученно улыбнулся.
— Я готов сражаться, как только прикажете, Величество. 

— Сражаться и победить?

Он медленно повел плечами и немного поморщился.
— Было бы проще, если бы вы не приказали мне позволить их вожаку позвать на помощь союзника, — сказал он мрачно, — но я справлюсь.

Как и демону, ее защитнику была нужна его гордость. Она улыбнулась и позволила ему сохранить лицо. 
— Я могу отменить этот приказ, мой рыцарь.

— Нет-нет. Эльфы всем разболтают. А нам нужно поддерживать репутацию, — Мишель улыбнулся, потом посмотрел на стражей и понизил голос. — Когда начинаем?

Селина посмотрела на пелену дождя.
— Скорее всего, когда начнутся смерти. 

* * *

Бриала покинула лагерь прежде, чем стражи решили арестовать ее. Ее руки дрожали, а сердце стучало, словно у бегущего зайца.

Она пыталась не думать о эльфах, свободно и радостно гуляющих по рынку, о том, как шевалье прекращают свои карательные избиения тех, кто посмел проявить недовольство, как Церковь начинает принимать в свои ряды женщин-эльфов. Однажды во время охоты Фелассан сказал ей, что мысли о еде сбивают прицел. Она освободила свой разум и сосредоточилась на нынешней задаче. 

За пределами лагеря она подобрала свою броню из кожи молодого дракона и снова надела ее, не обращая внимания на промокшую одежду и то, как броня впивалась в кожу в тех местах, где холод и дождь испортили идеальную подгонку. Затем, готовая ко всему, она начала охоту.

Бриала нашла Фелассана, возвращающегося в лагерь из леса. Он использовал какую-то хитрую магию и едва намок, несмотря на дождь, который сейчас, в сумерках, лил как из ведра.

На мгновенье она засомневалась. Но потом подумала обо всем, что он сказал, еще до ее разговора с Селиной, а память ее никогда раньше не подводила. Если она ошибалась, ее колчан был пуст, а сейчас ей отчаянно была нужна стрела. Ради нее самой и ради ее Императрицы. 

Мысли о еде сбивают прицел. Она подняла руку, и когда Фелассан, заметив ее, кивнул, она сказала:
— Мишеля похитил из лагеря демон, вызванный Таленом. Весь клан Вирнен в ужасе.
Фелассан рассмеялся.
— Оптимизм клана Вирнен относительно силы охранных чар их Хранителя не может не восхищать. 

— Они поступают неправильно.


— Вовсе нет, — пожал плечами Фелассан. — В отличие от магов Круга, долийцы не считают демонов злом, скорее — дикими животными, опасными при неосторожном обращении. Вот если бы ты сказала, что они поступают глупо... 

— Они собираются убить Мишеля и Селину.
Фелассан наклонился и сорвал маленькое растение, листья которого поникли под дождем. 
— В этой части леса растет маленький цветок. Если позволить ему расцвести и умереть, он останется маленьким и непримечательным, но если его вырвать, на его месте вырастут десятки других, — он растер листья между пальцами. — Я всегда любил теорию о том, что жизнь произрастает из насилия. 

Бриала выгнула бровь.
— Это — тот цветок?

— Нет, это... — Фелассан присмотрелся, — чесоточная трава, вообще-то, — он уронил растение и потер руки о бриджи. — Тут никаких захватывающих метафор.


Бриала не была уверена, что поняла слова Фелассана. Долийцы — тот цветок, а Селина и Мишель — чесоточная трава, или наоборот? Капли дождя стекали по ее рукам холодными струями, текли сквозь волосы, и эльфийка решила, что ей все равно. Ей надоело быть хорошей городской эльфийкой, которая терпеливо все переносила, пытаясь научиться мудрости у старейшин. 

Она видела своих старейшин. Они вызывали демонов и бросали ее народ умирать. 

— Я собираюсь вызволить Селину и Мишеля из плена долийцев, — сказала она, и Фелассан издал смешок. — И мне нужна твоя помощь. 

— Я не удивлен, дален. Ты заметила мои милые валласлин? — он указал на свое лицо, которое все еще было почти сухим несмотря на дождь. 

— Однажды ты сказал мне, что татуировки на моем лице не сделают меня настоящим эльфом. 

Он кашялнул.
— Я старался быть вежливым. 

— Ой, прекрати, — она фыркнула. — Уже темнеет, и в отличии от тебя меня от дождя магия не защищает. Мы оба знаем, что ты мне поможешь.

Фелассан часто был эксцентричен, иногда глубокомыслен, но пугал он Бриалу очень редко.

Однако в тишине, последовавшей за ее словами, Бриала ощутила в воздухе странную тяжесть, и, хотя Фелассан вежливо улыбался, татуировки вокруг его глаз не искривились, как должны были бы от улыбки, а руки его замерли, одна — под плащом, где он носил свой посох. Он все еще опирался о дерево, но теперь сместил центр тяжести на другую ногу, едва заметно движение, которое позволило бы ему оттолкнуться от дерева для быстрого прыжка. 

Только тот, кто провел всю жизнь, тренируюсь наблюдать за людьми, кто знал характер и язык тела Фелассана после многих лет тренировок, понял бы, что эльф был готов убить, если это потребуется.

— И откуда, дален, в тебе такая уверенность? — спросил он таким же непринужденным и и дружелюбным голосом. 

— Потому что они — не твой клан, — сказала она. — И ты с десяток раз проговорился, что тебе на них все равно, что ты совсем на них не похож.

Продолжая улыбаться, Фелассан медленно и непринужденно оттолкнулся от дерева, и, наклонив голову, с интересом посмотрел на Бриалу, начав обходить ее со стороны.
— Продолжай.

Бриала не стала поворачиваться вслед за ним. Спина чесалась между лопатками, но она не показала страха. Он сам научил ее этому. Вместо этого она согнула руку и подняла один палец.
— Во-первых, ты впадаешь в транс, чтобы проникнуть в мир снов. Я думала, что все долийцы так делают, но я видела спящих эльфов в лагере.

— Только сомниари впадают в транс, — сказал Фелассан из-за ее спины. — И только маги являются сомниари. Не все долийцы — маги.

— Да, — на секунду Бриале показалось, что дождь остановился.
Потом она поняла, что он прекратился только вокруг нее. Фелассан был достаточно близко, чтобы магия, окружающая его, коснулась и ее. 
— Во-вторых, ты не смотришь на статуи в честь эльфийских богов, когда проходишь мимо них. Большинство членов клана кланяются или кивают, но они все смотрят на них, когда проходят мимо... Все, кроме тебя. 
— Ты не убедила меня, дален, — дыхание Фелассана коснулось ее уха. 

— Мне и не нужно тебя убеждать. Ополчится ли на тебя клан Вирнен, если я расскажу им о своих подозрениях? Как долийцы поступают со шпионами?

— Насколько я помню, — сказал он, — они тратят несколько лет на споры, а потом...

— В-третьих, — она подняла еще один палец, — ты только что назвал долийцев "они", а не "мы". И такое случается часто.

На мгновение все звуки вокруг нее стихли, ни дождя, ни шелеста деревьев, ни звука ее собственного сердцебиения. 

Потом Фелассан покачал головой и рассмеялся. 
— Проклятие, действительно назвал, не так ли? — сказал он, встав перед ней. 

Дождь обрушился на Бриалу, шокирующе холодный, но долгожданный. 

— Не вини меня, хагрен, — сказала она, улыбаясь. — Ты сам меня научил. Когда обжигаешь пальцы в огне, который сам же и разжег, кроме себя винить некого.

— Я его не разжигал, — сказал Фелассан, отмахнувшись от ее слов. — Я увидел огонь, который уже ярко пылал... И выгорел бы, если за ним не следить. Я просто предложил свои услуги. 

Бриала поняла, что он попался, но была вынуждена давить дальше.
— Твой клан знает больше, чем этот?

Фелассан вздохнул.
— Грустно, не правда ли?

— Грустно, и весьма неправдоподобно, — Бриала наклонила голову, специально подражая языку тела Фелассана. — Да долиец ли ты вообще?

Фелассан снова шагнул вперед, так, что его лицо оказалось в сантиметрах от нее, и весь ее мир уменьшился до его глаз и татуировок вокруг них.
— Чего ты хочешь, дален — ответа на этот вопрос... Или моей помощи?

На нее все еще капал дождь, и Бриала думала, что поэтому она в безопасности, что Фелассан не готовит заклинание, чтобы убить ее, если она даст неправильный ответ. Но потом она поняла, что если и есть кто-то достаточно искусный, достаточно хладнокровный, чтобы ничем не выдать себя, замышляя убийство — то это ее учитель. 

И словно услышав ее мысли, он тихо сказал:
— Это был не риторический вопрос. 

Она сглотнула. 
— Я хочу твоей помощи, хагрен. 
— Хорошо. 
И, сказав это, он обнял ее.
— И так как я знаю, что ты гадаешь, тот цветок — это ты. А теперь... — он шагнул назад, и на его лице появилась хищническая, но знакомая и безопасная для Бриалы улыбка, — ... Давай выкорчуем немного чесоточной травы. 

* * *

Солнце давно зашло, но дождь продолжался. Лагерь долийцев погрузился в сырость и тени. Сами долийцы по большей части скрылись в своих фургонах, а те, что остались снаружи, занимались своими делами с неохотой и проклинали дождь, неся патруль или отправляясь за едой в другой фургон. 

Сэр Мишель наблюдал за всем этим — за стражами, огнями в фургонах, за всем. 

Стражи дали Мишелю и Селине одеяла. Тонкая ткань промокла за считанные минуты, заключив Мишеля в холодные объятия. Селина попыталась соорудить из своего небольшой тент, чтобы укрыться от дождя. Мишель закутался в свое. Связывая его, стражи были удивлены и рассержены, и это сделало их невнимательными. Под одеялом он методично работал над узлами и ждал диверсии. 

Он не стал придумывать план, потому что слабо представлял, что намерены сделать Бриала и Фелассан, а планы, основанные на такой неполной информации, могли только помешать делу. Шевалье знал, когда стоит предугадывать, а когда просто реагировать, полагаться на инстинкты, отточенные годами тренировок. 

Сумка с его броней и украденная кожаная броня, которую носила Селина, лежали возле фургона вожака долийских воинов, под полотняным тентом, который защищал их от дождя. Там же находилось и его оружие. 

Он видел трех стражей, и все они могли добраться до Мишеля раньше, чем он — до своего меча. Он вывернул руку и потянул, от чего проходя сквозь узы  скользкая от дождя кожа отозвалась болью, а потом он был свободен и готов ко всему, что приготовил Фелассан. 

На мгновение дождь как будто бы остановился, как будто в нерешительности. Это было единственное предупреждение перед тем, как огромные разряды молний пронзили ливень и разорвали тишину. Одна молния ударила в дерево на границе лагеря. Мишель даже не услышал треска сломанной древесины из-за оглушительного грома, который тряхнул фургоны так, что у него зубы застучали.

— Мишель? — спросила Селина, когда долийцы закричали и куда-то побежали. Мишель увидел, как на другой стороне лагеря Хранитель выпрыгнул из фургона и побежал к лесу, а его посох горел в темноте, как красный уголь.

Еще одна молния ударила с неба, и один из огромных фургонов вспыхнул.

Кто-то внутри закричал.

— Одну секунду, Величество, — три стража, а у Мишеля ни доспеха, ни оружия, не считая разве что одеяла. 

Он встал, держа одеяло перед собой, и зашагал в их сторону. 

Стражи смотрели на пылающий фургон и не замечали его, пока он не подошел вплотную. Потом первый страж обернулся, увидел его и повернулся, чтобы поднять тревогу. 

Мишель швырнул ему мокрое одеяло в лицо, ударил его ногой в колено, перекинул одеяло ему на затылок и ударил стража коленом в закрытое лицо.

Оставалось двое, и пусть он и двигался быстро, долийцы были хорошо обучены, и они уже оборачивались, выхватывая мечи.

Мишель позволил первому стражу упасть, и выставил перед собой одеяло как щит.

Шевалье предпочитают сражаться в броне. Владеть броней было знаком богатства и благородного происхождения, и, несмотря на шутки бардов, тренированный воин мог передвигаться в тяжелом доспехе быстро и изящно, если, конечно, доспех был хорошо подогнан.

Однако любая группа, которая желала сохранить репутацию величайших воинов в Тедасе, должна была быть готова встретиться с противниками, предпочитающими другие стили. 

Такими, как, например, дуэлянты Антивы и Ривейна, которые сражались легкими клинками и часто не использовали никакой брони, кроме их плащей. 

Страж справа сделал в его сторону выпад. Мишель повернул одеяло, зажал клинок, ударил локтем в лицо стража, схватил клинок и перерезал его горло, шагая в сторону. 

Страж слева побледнел, а потом закричал и атаковал высоким рубящим ударом. Мишель пригнулся, крутанул одеяло так, чтобы он промелькнуло перед лицом стража, а потом ударил сквозь него, пробив броню из железной коры и пришпилив стража к фургону. 

Мишель вытащил меч из плоти, брони и одеяла, а потом отбросил одеяло в сторону. Он подобрал меч мертвого стража в левую руку, подошел к Селине и разрезал ее путы. 

— Императрица, если вы направитесь к тропинке, я догоню вас через минуту, — он указал на фургон вожака. — Мне нужно вернуть наше снаряжение.

— Иди с Создателем, сэр Мишель, — сказала Селина, поднимаясь.

Мишель кивнул и направился к фургону сквозь проливной дождь и гремящие разряды молний, мимо промокших и дымящихся костров, к тому месту, где ждало его снаряжение. Его запястья горели из-за ран, которые он получил, разрывая путы, а губа и ребра все еще были покрыты синяками из-за побоев долийцев, но он был более чем готов.

Он был вежлив. Он сдержал оскорбления, как и просил его Фелассан. В ответ долийцы напали на него, оскорбили его и подвергли отвратительной демонической магии. 

Сэр Мишель де Шевин был готов показать долийцам, на что способен орлесианский шевалье.

Когда он приблизиался к фургону, из-за него выступил воин, темный силуэт на фоне бьющего изнутри света свечей, и Мишель без колебаний сделал выпад и пронзил эльфа насквозь. Когда он упал, из фургона раздался крик другого эльфа. Выпрыгивая наружу, тот успел сделать две быстрых атаки, но Мишель их парировал.

Это был тот воин, который тренировал детей. Несмотря на то, что в пелене дождя он был просто темной фигурой, Мишель узнал его по манере движения. Эльф атаковал умело, нанося сильные быстрые удары, которые Мишель в сумерках едва мог разглядеть.

Потом эльфийский воин нанес удар, и Мишель шагнул в сторону. Воин шагнул следом за ним, и его нога заскользила по грязи, как и в тот раз, когда Мишель видел его утром. 

Быстро прыгнув вперед, Мишель врезался в воина, и они скрестили клинки. Эльф пошатнулся, теряя равновесие. Мишель ударил вниз левым клинком и рассек мышцы и кость ноги. Быстрым, коротким тычком Мишель всадил рукоять своего правого меча в лицо воина, задушив крик эльфа, а потом шагнул назад и милосердно прикончил его чистым ударом, который рассек ему горло.

Мишель подождал, но из вагона больше никто не появился, а эльфы в лагере беспорядочно бегали, пытаясь потушить пожар. Никто еще его не заметил.

На случай столкновения он проверил, готовы ли его щит и меч, а потом, не обращая внимания на мокрую одежду, быстро и не тратя лишнего времени облачился в доспехи. Закончив, он схватил броню и оружие Селины и двинулся сквозь долийский лагерь.

Мишель миновал последний фургон и уже почти добрался до тропы, когда слева ударила вспышка синего света. Едва заметив ее, Мишель нырнул в сторону, но все же получил удар в ребра - парализующий холод, который жалил даже сквозь броню. Он уронил броню Селины и повернулся назад, туда, откуда явилась вспышка. 

Ученица Хранителя, эльфийская девушка, помогавшая Селине, стояла, нацелив на него свой светящийся посох, и капли дождя, превращаясь в градины, со стуком падали на землю вокруг нее. Освещенное мигающим белым сиянием посоха, ее лицо было искаженно гримасой страха и ярости.

Закричав, Мишель поднял щит и меч и бросился на нее. Она вздрогнула, посмотрела вниз, на свой посох, а потом снова на него, и швырнула еще один шар потрескивающей холодной энергии. На этот раз Мишель поймал его щитом, и металл заскрежетал, протестуя против неестественного холода. 

Мишель почти добрался до нее, когда с тропы по его правую руку раздался крик, и он успел повернуться как раз вовремя, чтобы парировать мощный удар. Он поймал клинок щитом, но не успел контратковать, так как закованная в броню фигура врезалась в него и отшвырнула назад.

— Хорошо, — сказал предводитель воинов, пока Мишель восстанавливал равновесие. — Ты надел свою броню. Я хочу увидеть шемленского шевалье на его пике, — он снова атаковал, и Мишель, приняв удар на щит, отшатнулся назад, когда эльф пнул его в колено. 

— За оскорбление, которое ты нанес моей императрице, — сказал Мишель, — я приговариваю тебя к смерти. 
Он сделал выпад, и эльф отбил его щитом. На этот раз Мишель предугадал пинок и с силой опустил щит вниз, ударив предводителя в ногу кромкой.

Тот сделал высокий выпад, воспользовавшись тем, что Мишель опустил меч, и Мишелю пришлось парировать. Потом, когда щит эльфа ударил его в бок, он крутанулся. 
— А как насчет оскорбления, которое я нанес тебе, шемлен?

Мишель начал было отвечать, но целительница швырнула в него очередной шар холодного воздуха, который проскользнул мимо его щита, и холод вонзился шипами в его бок, выбив из груди дыхание. Он отшатнулся, задыхаясь. 

— Мирис, побереги силы, — крикнул ей воин. — Я с ним разберусь.

Он шагнул вперед, отбил в сторону щит Мишеля и атаковал. Меч скользнул по броне Мишеля, потом зацепился и скользнул чуть ниже его ребер. 

И на ничтожно краткий миг, как и предполагал Мишель, эльф остановился, чтобы полюбоваться своим ударом.

— Нет, не разберешься, — клинок Мишеля рассек правую руку воина с внутренней стороны. 
С криком боли тот выронил меч, и Мишель ударил его щитом в лицо, отбросил его щит в сторону, и нанес жестокий рубящий удар, который пробил броню и сломал ключицу. Мужчина упал на землю в агонии.
— Ты ничем не оскорбил меня, когда назвал шемленом, остроухий, — последний удар Мишеля пробил броню эльфа из железной коры и точно пронзил его сердце. — И я позволил тебе участвовать в бою с союзником, как и приказала мне моя императрица.

Мишель продолжал двигаться, не обращая внимания на жгучую боль под ребрами, пока предводитель воинов умирал в судорогах. Он изучил разные типы боли во время обучения. Эта могла убить его всего несколько дней назад, но сейчас он не собирался позволить ей замедлить его.

Крутанувшись, он ударил щитом в посох целительницы, и залп, который она готовила, улетел в деревья, оставив после себя след из градин. Меч Мишеля опустился и выбил посох из ее рук.

— Пожалуйста, — сказала девушка, пятясь назад, — пожалуйста, не надо. 

— Ты бы меня убила, — Мишель поднял меч.

Она закрыла глаза.
— Там, в лагере, ты убил мужчину, которого я любила.

— Одного из стражей? — Мишель подумал, не был ли им самый юный, тот, чей меч он взял после того, как перерезал горло владельцу. — Он бы тоже меня убил. К тому же ты — отступница. Маг, не подчиняющийся Кругу.

Девушка открыла глаза. По ее лицу текли капли дождя. Мишель не мог понять, плачет ли она. 
— Я беззащитна, шемлен. Где твоя честь шевалье?

— Вот она, — сказал Мишель и опустил меч.

Он проверил свой бок. Броню можно было починить, однако до тех пор сильный выпад мог за нее зацепиться. Рана болела. Его наставники посоветовали бы ему снять броню и заняться ранением, но они также сказали бы ему, что долг превыше всего. Он был нужен его императрице. 

Мишель пошел на компромисс, совершив несколько движений Проверки Лезвия — серии растяжек, которые опытный боец мог использовать, чтобы найти порванные мышцы или поврежденные сухожилия, от которых его болевая переносимость уже отмахнулась, посчитав незначительными. Закончив, он решил, что бок подождет. Рана будет кровоточить, но предводитель не задел никаких важных органов ударом, который оказался для него последним.

Он нашел императрицу на тропе, ведущей к кругу демона. Селина вышла из тени под деревьями, и только ее бледная кожа остановила его руку.
— Императрица, — облегченно сказал он. — Ваши броня и оружие.  

— Спасибо, Мишель, — Селина вытянула руки, и Мишель, затянув ремни, быстро облачил ее в броню.

Он почти закончил, когда из-за деревьев вышли Бриала и Фелассан. Фелассан тяжело опирался на свой посох, а Бриала держала в руках лук. 
— Проблемы? — спросила она. 

— Ничего неожиданного, — Мишель закончил одевать Селину в броню и встал. — А у вас?

— Мы скрылись от нескольких разведчиков, — сказала Бриала, — а Фелассан усложнил жизнь их Хранителю. 

— Тогда поспешим, — сказала Селина.

Мишель повел отряд вниз по склону холма. Он шел в темноте, почти не видя тропы из-за дождя и мрака, но ноги будто сами знали дорогу.

В маленькой впадине у подножия холма камни сияли от переполнявшей их магии. Свет был настолько ярок, чтобы Мишелю пришлось прищуриться. А внутри каменного круга, где в черном плаще, прекрасно видимый, стоял демон, на землю не падало ни одной капли дождя.

— Сэр Мишель, — сказал он, с ухмылкой глядя, как Мишель спускается во впадину. — Да к тому же с друзьями. Кто-то из них для нашего... — он помолчал, а потом деликатно сказал, - ... соглашения?

— Имшаэль, — произнес Фелассан. 
Его голос прозвучал так, как будто маг был впечатлен.

— Привет, Медленная Стрела, — демон улыбнулся. — Давно не виделись. Как поживаешь?

— Так и этак.

— Я хочу, чтобы ты пробудил элувианы, — сказал Мишель.

Имшаэль моргнул.
— Это не то, что я...
— Пробуди элувианы, — сказал Мишель и поднял меч, — или я разобью руны на камне. Утром ты выдал, что это повредит тебе. 

— Ну, есть вред, а есть... — Имшаэль замолк. — Зачем тебе элувианы?

— Я бы посоветовала тебе делать, что он говорит, демон, — сказала Селина из-за спины Мишеля. 

— Дух! — раздраженно воскликнул Имшаэль. — Сколько раз мне говорить, что... Ладно, ладно! Ты хочешь элувианы, — он с любопытством посмотрел на Мишеля. — А, для твоей императрицы, чтобы она могла тайком рассылать убийц по всей империи и перерезать сухожилия ничего не подозревающему Гаспару. И ты дашь мне то, что я хочу?

Не колебаясь, Мишель поднял руку, все еще красную от крови из-за раны, которую он получил, сражаясь с эльфом. 
— Я сделаю то, что должен.

Имшаэль прищурился, а потом улыбнулся. 
— Пойдет. Договорились.
Демон прижал ладони друг к другу, и меж его пальцев зажглись красные кольца. Когда он развел ладони, между ними находился рубин размером с детский кулак. 
— Ключ-камень, — сказал он. — Он пробудит ближайшее к тебе зеркало. Когда пройдешь сквозь него, держись дороги, и найдешь путь к перекрестку. Оттуда ключ-камень поведет тебя. Он укажет дорогу к залу, где находится пьедестал, с которому не хватает подобного камня. Помести на него камень, скажи что-нибудь, и все элувианы проснутся, готовые к использованию, — он улыбнулся. — Но использовать их смогут только те, кто произнесет ту же самую фразу. Старая магия. Пропускает благородных стражей, не дает пройти грабителям могил.

— И это все? — спросила Селина.

Имшаэль улыбнулся.
— Все. О, вы, возможно, встретите небольшие проблемы на пути к центральному залу, но я уверен, что для Императрицы Орлея они не преграда.
Он крутанул рубин меж пальцев, потом положил его на землю, сделал шаг назад и приглашающе махнул рукой. 
— Итак, он ваш... Как только я получу то, чего хочу.

— По рукам, — сказал Мишель.

Крякнув, он ударил рукоятью меча в сияющие руны на ближайшем камне.

— Эй! — крикнул Имшаэль. — Мы заключили сделку! Ты сделал выбор! — он метнулся к рубину.

Мишель снова опустил рукоять вниз, так сильно, как только мог, и руна мигнула, замерцала и погасла. По всему кругу камни взорвались, словно стекло.

Демон издал чудовищный вопль и рухнул на колени, схватившись за грудь. Воздух вокруг него затрещал красным светом, и он потерял форму и расплылся, словно отражение в пруду, куда кто-то швырнул камень.

— Ты закончил? — спросил Фелассан, закатывая глаза. 

И с крохотным раскатом грома красный свет погас, а Имшаэль поднялся на ноги.

От его колен на траве остались следы. 

— Спасибо, да, думаю, что закончил, — сказал Имшаэль и вышел из круга.

Мишель почувствовал, как по его шее пробежали мурашки, и сжал зубы.
— Ты должен был умереть.

Имшаэль окинул взглядом самого себя, а потом посмотрел на Мишеля. 
— Ты, должно быть, сильно разочарован.

— На самом деле, елгар'арла, ловушка духов, связывала его, — сказал Фелассан. — Для сведения, это те камни, которые ты сломал. 

Мишель повернулся к Фелассану с дрожащими руками.
— Ты знал?

— И позволил ему вырваться на свободу? — спросила Бриала. 

— Ну, подумайте об альтернативе, — сказал Имшаэль, шагая к ним. 
Воздух вокруг Мишеля как будто замер, и он упал на колени, задыхаясь. Бриала и Селина упали рядом с ним, и только Фелассан остался стоять.
— Если бы ты выполнил условия сделки, я бы забрал твое тело. Селина потеряла бы своего защитника, и ваша маленькая веселая компания, возможно, не смогла бы пережить путешествие по элувианам. А так, все получили то, что хотели. 

Мишель с трудом поднялся на ноги.
— Но ты сказал...

Имшаэль приподнял бровь.
— Да, я сказал, что тебе стоит забыть про элувианы, и ты мог думать только о них. Я сказал, что тебе стоит выполнить условия сделки и не трогать камни, и ты вернулся и уничтожил их, — он улыбнулся и подошел ближе. — Ты сделал в точности противоположное тому, что я просил, сэр Мишель де Шевин. И теперь своими абсолютно предсказуемыми выборами ты отпустил де... духа... разгуливать по твоей империи.

Мишель поднял меч, но Имшаэль бросил на него один лишь взгляд. Воздух вокруг Мишеля снова поредел, и меч выпал из его ослабевших пальцев.

— Ближайший элувиан? — спросил Фелассан. 

— В нескольких сотнях ярдов в ту сторону, между тремя квадратными камнями, — указал Имшаэль. — Не пропустите. Не забудьте ключ-камень.

— Благодарю, — кивнул Фелассан. — Развлекайся.

— Так и сделаю, — Имшаэль поправил плащ и направился к лагерю долийцев.

С минуту все четверо на поляне молчали. Воздух снова наполнил легкие Мишеля, и он, несколько раз судорожно вдохнув, поднялся на ноги.

Демон был вежлив, болтал, шутил, но все же он был демоном. И Мишель выпустил его в мир. Он закашлялся, пытаясь прогнать из головы память о удушающей хватке, державшей его легкие. 

— Можем ли мы что-нибудь сделать? — спросила Селина, все еще стоя на коленях.

— Конечно, — Фелассан указал в направлении, куда ушел Имшаэль. — Иди и догони его. И посмотри, чем это обернется, — Селина посмотрела на эльфа, и тот вздохнул. — Пока что он думает только о долийцах. Если мы помешаем ему, он проверит, кто из нас будет кричать громче всех, когда с того станут сдирать кожу.

— Мы это заслужили, — Мишель посмотрел вниз, чувствуя боль в пальцах, сжимающих меч. — Мы должны убить его, отправить обратно в Тень или...

— Или вернуть Орлей, — закончила Бриала. 

Селина, пошатываясь, поднялась на ноги и направилась к кругу камней. Кашляя, она подняла рубин и выпрямилась, словно камень в ее руках наделял ее силой. Когда Мишель встретил её взгляд, ему показалось, что лицо Селины высечено из мрамора.

— Мы вернем Орлей, — сказала она. — Идем. Пусть долийцы сами разбираются с демоном, которого призвали. 

Они покинули поляну и вернулись в темноту и дождь.