1
Сэм причмокнул губами, выпятил их, становясь похожим на гримасничающую обезьянку весом под триста фунтов.
— Точно, он самый. А фамилия, значит, Росс. Отвечает за расположение фабрики по производству виталиса на «Рассвете», — толстяк даже высунул кончик языка изо рта, в напряжении пытаясь вспомнить что-то ещё, — я с ним не встречался, да и вряд ли такое вообще возможно. В смысле, что у нас общего? И…
— Можешь не продолжать, — остановил я своего собеседника, трогаясь с места. Парни из Отдела, торчащие около ячейки Купера, остались позади. Сэм подпрыгивающими шагами последовал за мной.
Мы дошли до лифта, зеркальный отблеск створок которого отражал свет ламп, множа неяркие огни.
— Кхм, ты собираешься ехать в комплекс на мобиле? — спросил Сэмюель.
— Точно.
— Как-то глупо. Ну, ты знаешь, все эти досмотры. Не говоря уже о том, что потеряться там легче лёгкого, много комплексов. Проще переместиться.
Я несколько раз постучал по кнопке вызова. Потом оглянулся на Сэма.
— Нам нужно быть там как можно скорее, а чёртово перемещение занимает не меньше часа!
Мой спутник потоптался на месте, потёр руки.
— А мы спешим? Ну, худшее уже произошло, да? И не стоит себя загонять.
Он помолчал, добавил:
— Тем более что эти проверки мобилей действительно долгие. Около транспортёров хотя бы не ставят офицеров. А от простых солдат можно и отболтаться.
Двери подъехавшего лифта распахнулись с приглашающим шипением. Я стоял на месте, глядя на открывшееся мне зеркало, висевшее на одной из стенок псевдометаллической коробки.
Действительно, куда торопиться? В груди теплилась подспудная надежда на то, что всё это сон, следы на песке, смываемые океаном реальности. Она и сейчас была там, внутри, билась вторым сердцем, гоняя по телу сладкое невежество. Отрицание существующего положения дел в угоду своим фантазиям заведёт только глубже в проблемы. Миражи шептали, что убийцу найдут по горячим следам,
что он вообще остался около тела контролёра, ошиваясь неподалёку от людей Отдела. Пустые мечты.
«Рассвет» охраняли военные, вызывавшие у меня отторжение при виде одного их вида — эти камуфляжные формы, лица кирпичом, бритые затылки и неизменная вежливость. Тошнотворное зрелище. Бесполезные паразиты на теле человечества, вот кто они. Учитывая отношения между Отделом и военкой, можно было не сомневаться — эти лысые ребята постараются подержать меня подольше, дав мне время на то, чтобы изойти злобой. Но на другой чаше весов были транспортёры…
Частичным перемещением я не пользовался, а от полного — ощущения самые наимерзейшие. Чувствуешь себя перекрученной и выжатой досуха тряпкой. Говорили, что к этому чувству можно привыкнуть. Если это и так, то со мной подобного не произошло.
Створки послушного механизма скрыли от меня нутро лифта. Загорелась красным кнопка, означавшая, что кабина находится на этом уровне. И её свечение невольно завораживало…
— Здесь поблизости есть транспортёр? — охрипшим голосом полюбопытствовал я.
— Кажется, в минутах десяти пути отсюда. — сказал Сэм. — так я сюда и прибыл, собственно, — пояснил он, наткнувшись на мой недоумённый взгляд. Я задавал этот вопрос без особой надежды на ответ.
— Есть выпить? — я посмотрел в глаза Сэмюелю, который промычал что-то неразборчивое.
— Ну?
— Есть, есть, — он поколебался, но всё же извлёк откуда-то из складок своей необъятной одежды фляжку, казавшуюся на фоне мощных телес Сэма совсем крохотной.
Я отвинтил крышку и понюхал содержимое бутылочки. Пахло спиртом. Порывшись в карманах своего пиджака и достав из тайника колбочку с зелёной жидкостью, я на глаз постарался отмерить, сколько нужно добавить во флягу. Получилось где-то две капли.
Сэм взвился, когда я аккуратно, стараясь не переборщить, стряхнул немного жижи болотного цвета.
— Какого чёрта, Стив? Что за хрень?!
— Успокойся, всего лишь противоядие. Да-да, и не смотри на меня так. Кто тебя знает, может, у тебя есть выпивка специально для подобных случаев, а?
Глава оперативников попытался отобрать у меня ёмкость, но я отпихнул его в сторону и глотнул, чуть не поперхнувшись; по пищеводу промчался жидкий огонь, превращая мои внутренности в обугленные головёшки. Однако неприятные ощущения продолжались недолго, жжение утихло, сменившись приятным теплом. Я выпил ещё немного и отдал баклажку Сэму.
— С чего бы мне таскать с собой, мать его, яд?! С ума сошёл?
Я покосился на него, язвительно хмыкнул.
— А то ты не знаешь. А ещё можно носить с собой только… кажется, это был ром? Так вот, только ром с сюрпризом, а утром
принимать противоядие. Никогда ведь не знаешь, когда может пригодиться?
Щека Сэмюеля дёрнулась, он шумно сглотнул и утёр лоб, почему-то вспотевший.
— Не понимаю, о чём ты говоришь. Нет, ерунда. Бред, чепуха, чушь. — он зачастил, — нет-нет-нет. Я ни в чём не виноват. Они сами. Всё сами, я что мог поделать?! Проклятье, не смотри на меня так!
Порой ничего не выражающий взгляд творит чудеса. Сэм надулся, побледнел, по виску поползла капля, которую он безуспешно старался вытереть, но никак не мог попасть по ней.
Никогда не упоминай о том, что смерти могут быть насильственными. Неписаное правило, нарушение которого считалось дурным тоном, но часто давало такие интересные результаты…
Я вернул фляжку Сэму. Он опасливо покосился на ёмкость, точно та превратилась в обезумевшего скорпиона. Пробормотал что-то и аккуратно, двумя пальцами поставил бутылочку около лифта.
— Пора завязывать с пьянством, как думаешь? — сказал толстяк; естественный цвет лица постепенно возвращался на место, но закушенная губа показывала, что Сэм ещё не отошёл после моих невежливых слов — почти обвинений.
— И это был не ром, кстати. — добавил он. Я пожал плечами. Никогда не был особым ценителем алкоголя — у меня имелся свой демон.
Молоточки в моей голове, стучавшие целый день без передышки, остановились, взяв краткую передышку. Посчитав это хорошим знаком, я позволил подчинённому вести себя в помещение транспортировки, оставив позади по-прежнему горящую алым кнопку вызова.
Зал перемещений представлял из себя гигантскую комнату с низким потолком, в центре которой располагались пульты управления, соединённые с блоком питания — едва заметно гудящим чёрным кубом со множеством отверстий. От ящика в разные стороны расходились толстые разноцветные провода, в полуметре от блока «нырявшие» под пол, скрываясь из виду. Несколько десятков широких кругов, приглушенно отсвечивающих золотистым, придававшим коже болезненную желтизну, изредка гасли на секунду, а когда загорались вновь — в них уже находились люди, поспешно отходящие или отползающие — зависело от привычки к перемещениям — в сторону.
Нас встретила улыбчивая женщина в зелёной кофте; её пухлые губы были приоткрыты, отчего она имела удивлённо-наивный вид, подчёркивающийся мягким сахарным голосом. Я спиной чувствовал, как Сэмюель уставился на симпатичную фигурку. При желании я мог бы даже представить его масляный взгляд. Но такое зрелище я решил пропустить мимо себя.
— Что угодно господам?
— Попасть в отделение… э-э-э, биохимии на площадке «Рассвета», — проблема заключалась в том, что я понятия не имел, как же правильно назвать место назначения.
— Господа работают на стройплощадке? — удивительно, но её голос стал слаще, превратившись в некое подобие словесной патоки.
— Нет, но…
— Тогда я ничем не могу помочь господам. Это закрытый объект.
— Будешь меня перебивать, я тебя… — я осёкся. Собственно, а что я мог? Разве что арестовать за привлекательность.
— Мы работаем в Отделе Контроля. Я Стивен Уотсон, глава местного филиала. И нам нужно срочно — повторюсь, срочно! — попасть в комплекс.
Красотка хихикнула:
— Срочно — это не о перемещениях. Меня зовут Линда. Но могу я взглянуть на ваши удостоверения личности?
Получив две пластиковые карточки, Линда подошла к одному из пультов, скрылась за стойкой. Потом вышла и протянула удостоверения обратно.
— Всё в порядке, господа. Но, — женщина кашлянула, — у нас нет прямого контроля над внутренней сетью комплекса. Я могу перекинуть вас только в первичный сектор, откуда вы потом попадёте туда, куда захотите.
Я нахмурился. Прямого пути не получилось, а терпеть лишний час пытки мне совсем не хотелось. Но делать было нечего. Рука едва заметно задрожала, по ладони пронеслась волна боли, двинулась дальше, затухнув где-то в районе локтя.
— Мы согласны.
— Тогда пройдите сюда, пожалуйста.
Миновав несколько окружностей, в которых нечёткими призраками находились люди, проходящие процедуру перемещения, мы подошли к пустующему кругу.
— Встаньте в центр. Так, благодарю. А сейчас закройте глаза и постарайтесь не открывать их, пока не услышите сигнал.
Линда отошла к пульту, а я послушно прикрыл веки. И тут в голову ворвался странный вопрос, настолько неуместный в подобной ситуации, что я не смог удержаться и задал его:
— Сэм, а почему ты не подкорректируешь себе тело?
— Если просто убрать, ммм… лишнее, то вес возвращается через пару месяцев. А деньжат на убирание предрасположенности всё никак найти не могу.
— Может, надо поменьше есть? — я не мог сдержать невольного смешка, хотя назойливое гудение и начавшееся давление на мозги не располагали к веселью. Вторая вспышка ломоты в руке заставила меня вздрогнуть.
Громкое хмыканье было мне ответом.
Если меня когда-нибудь спросят, что такое перемещение, то я отвечу — ад, созданный людьми для людей, выдаваемый за полезное изобретение. Как ещё можно назвать методическое растягивание тела в пространстве?
Меня затрясло, тело залихорадило. В правой части головы медленной кляксой расползалось ощущение чужеродности. Казалось, я куда-то падаю, под ногами будто бы ничего не было. Чувство времени куда-то уплыло — я и впрямь видел, что оно медленно уменьшается в размерах, скрываясь где-то в неведомой дали. Рук и ног стало больше, но управлять ими было нельзя. Правую ладонь парализовало — я её не чувствовал. В мозгу проносились вспышки, раскрашивая темноту внутри меня в рельефные цвета. Чужое внутри головы завибрировало, вступая в резонанс с конечностями. Появилось сосущее ожидание чего-то неправильного, непоправимого. А потом я открыл глаза.
Никогда не мог сдержать себя.
Раздвоенность — вот что это было. Первый Я стоял на одном из уровней небоскрёба Купера, а второй Я смотрел на комнату транспортировок «прихожей Рассвета». Две пары глаз и два тела, отделённые друг от друга огромным расстоянием, на одно сознание. Зигзаги в поле зрения, чёрными полосами пробегающие в пространстве, исчезая вдали; запахи и звуки, множившиеся, кипучие и ускоренные, писк в ушах и непрерывное вращение, как если бы моя голова стала пресловутым рычагом, с помощью которого вся Земля пришла в движение, хаотичное и бессмысленное.
Две картинки наложились одна на другую, создав нечто абсурдное, текущее и вместе с этим не изменяющееся. Мелькающие с огромной скоростью искры, появившееся чувство распада, как если бы я превратился в пазл, который наконец собрали, полюбовались на него и сейчас перемешивали, и бесформенные фигуры доконали меня окончательно. Я всхлипнул, осев на пол… на полы. В глазах потемнело, — О, эта блаженная тьма после ослепляющего света! — и я отключился.
— Стив! Очнись, Стив! Да что ж такое, вставай уже.
Я пробормотал нечто неопределённое и потряс головой. Меня приподняли и начали трясти.
— Отпусти меня, пока я тебя на виталис не отправил, жирная ты свинья!
Мою измученную тушку тут же перестали удерживать, и я упал на пол, поприветствовавший меня выбившим весь воздух из лёгких ударом. Приземлился я на руку, отозвавшуюся такой болью, что я непременно бы заорал, если бы мог. Судорожно пытаясь вдохнуть, я завозился на земле.
— Кто-нибудь позовите врача! Ты, да ты. Шевелись. Что значит “нет никого”? Ну, хотя бы аптечка? Вы хоть что-нибудь знаете о нормах безопасности, тупоголовые ослы?!
Мне всё же удалось глотнуть воздуха, который тут же вышел захлёбывающимся кашлем. Я приоткрыл глаза; не считая небольшой мути, зрение было в порядке. Я предпринял попытку подняться. Меня кто-то поддержал, вытягивая вверх, и моё многострадальное тело приняло вертикальное положение. Собравшаяся вокруг небольшая толпа начала расходиться, оставив после себя лишь двух человек — мужчину в камуфляже с невыразительным лицом и женщину в длинной тёмной юбке. Пальцы женщины напоминали дёргающиеся паучьи лапы, загребающие пустоту судорожными движениями. Мельком оглядев помещение, напоминавшее то, откуда мы прибыли, только раз в десять больше, я вздрогнул от неожиданности, когда мне зашептали прямо в ухо, брызгая слюной.
— Что за хрень, Стив? Ты что вытворяешь?! — Я отшатнулся, резко дёрнувшись в сторону и чуть не упав.
— Бога ради, Сэм, прекрати! Я плохо переношу перемещения.
Толстяк с задумчивым видом почесал затылок, а я внутренне поморщился. Выставлять напоказ свои слабости опасно, особенно перед подчинёнными. Пусть и такими, как Сэмюель.
В некоторые вещи я так и не смог поверить полностью. Например в то, что к состоянию раздвоенности можно привыкнуть и даже обозвать таким безликим термином, как «частичное перемещение». Для меня одновременное существование в нескольких точках пространства всегда было странной магией, в суть которой вдаваться не хотелось.
— Сэр, вам лучше? — поинтересовалась женщина. Получив в качестве ответа утвердительный кивок, она сказала:
— Ваши документы, пожалуйста.
Внимательно изучив удостоверения, она передала их мужчине. Тот почти сразу заулыбался, как «летун», узнавший о том, что из-за отказавшей системы навигации мобилей в его вертикали погибло сразу три человека выше него.
— Отдел Контроля, значит… — с вежливой интонацией, внутри которой острым шипом пряталась едкость, протянул он.
— Господа, вынужден задержать вас. Регламент требует тщательного досмотра. Как вы помните, внутри комплекса «Рассвета» действует строгий запрет на импульс-содержащие вещи, наручные часы, целый ряд препаратов внешнего и внутреннего пользования…
Я прервал его разглагольствования.
— Мы расследуем убийство.
Военный — кто же ещё это мог быть? — развёл руками, показывая свою полную беспомощность. Широкая ухмылка на его лице бесила меня.
— Правила есть правила. Я ничего не могу поделать, так что пройдёмте в комнату для обыска и…
— Купер Картер, государственный контролёр, мёртв. Парламент в ярости, ты хоть можешь представить себе возможные последствия, приду… — я запнулся. Разозлившись, парень мог наплевать на всё. — Придумай себе наихудшее последствие твоего препятствования расследованию. А потом забудь и просто пойми, что тебя казнят быстрее, чем я успею сказать «преступник скрылся»!
Строго говоря, я понятия не имел, как Парламент отреагировал на весть об убийстве. Хотя вряд ли там пришли в восторг. А ещё не было никакой поимки преступника. Маленькая ложь во избежание бессмысленных часов в помещении военки.
Мужчина нахмурился, усмешка сменилась задумчивостью, но потом, решив что-то для себя, он потёр переносицу и кивнул.
— Ладно. Но я буду вынужден записать этот случай как происшествие, выходящее за рамки моих полномочий. Отчёт в двух экземплярах будет доставлен в главный офис Отдела для подтверждения.
Я буркнул что-то, слушая военного краем уха. Моё внимание целиком переключилось на женщину, отчего та смутилась и её пальцы, ускорив свои движения, стали ещё больше напоминать паучьи конечности.
— Где находится участок биохимиков? Глава — Джордж Росс.
— Кажется, это где-то рядом с навигаторами и пилотами, но я лучше посмотрю по карте.
Она зашла за полупрозрачную стойку, быстро напечатала что-то на появившейся в воздухе панели ввода.
— Ошиблась. Рядом с инженерами системы жизнеобеспечения. — произнесла она, а потом добавила:
— Провести канал?
Меня чуть не вырвало, когда я представил себе ещё одно перемещение. Я сглотнул ставшую горькой слюну и замотал головой.
— Нет, не надо. Ни в коем случае. Мы лучше… на мобиле? Или пешком, если здесь недалеко.
Лицо женщины вытянулось.
— Простите, это… была шутка. Плохая шутка. Конечно, тут достаточно близко, часа полтора-два на мобиле. Парковка в той стороне. — она показала на одну из дверей. — Можно даже внутри этого здания проехать по кольцу, не выбираясь на поверхность. Отделение биохимиков через три сегмента, как я говорила, после инженеров.
Если подняться высоко, выше, чем парят редкие птицы и летают мобили, то можно увидеть, что площадка «Рассвета» представляет собой монументальную окружность, состоящую из множества сегментов, в центре которой находится сам корабль. Окружность была подобна колоссальному морскому змею, сошедшему со страниц древней полуистлевшей книги, чтобы сжать в своих удушающих объятиях громаду звездолёта, не давая тому вырваться, подняться вверх, устремляясь к свету далёких звёзд. Внешний круг, созданный для второстепенных и незначительных задач, был гораздо шире и рыхлее внутреннего; между ними имелись только воздушные и подземные трассы.
— Спасибо за помощь следствию, — поблагодарил я, заканчивая диалог поднятой в прощальном жесте рукой. Делать здесь было нечего.
За дверью оказался коридор, ничем не примечательный. Хотя можно ли вообще отыскать пару различий в этих однотипных кишках?
Я двигался быстро, на грани бега. Организм уже почти отошёл от последствий перемещения, лишь изредка огрызаясь секундной слабостью и неприятным томлением в желудке.
— Эй, да подожди же меня, — пропыхтел сзади Сэм. Я оглянулся, не снижая скорости: толстяк, потешно перебирая ногами, переваливаясь с боку на бок, пытался догнать меня. И кто сказал, что в движениях полных людей есть своеобразная грация? Даже если это так, то точно не во время бега.
Сбавив темп, я позволил Сэмюелю нагнать меня. Дальше мы шли в одном ритме.
Перекрёсток с указателями. На одном из них изображена схематичная капля и буква «P» — парковка мобилей. Я свернул в ту сторону. Мимо прошли три мужчины в спецовках — рабочие-техники «Рассвета». Я уловил отрывок фразы, сказанной одним из них.
— …залетела. Вломилась ко мне с воплями, пришлось поучить уму-разуму! А ребёнка сдали в детдом, так что…
Остаток предложения потонул в хохоте, грубом, животном; я скривился. Низший класс, никаких манер. Одно слово, дикари.
Но идея с детскими домами была, пожалуй, одной из лучших среди тех, что Парламент претворял в жизнь. Тратить себя на этих мерзких личинок, ещё даже в человека не развившихся, — что за глупость! Пара строчек на листе отказа — и ты свободен. И что бы я без детских домов делал… Я и сам вырос в таком заведении. И никогда, разве что в раннем возрасте, не осуждал людей, поступивших так со мной; это было правильно. Ограничение свободы одних людей другими — вот это неправильно. И государство отлично понимает желания своих подопечных. Как всё же хорошо, что нами правит Парламент…
Последняя мысль, шальным выстрелом залетевшая в голову, заставила меня остановиться. Сэм воспринял паузу как передышку, склонившись и оперевшись руками о колени, тяжело вдыхая и выдыхая через рот.
Не знай я, что ещё в пятилетнем возрасте детям устанавливают микрочипы, блокирующие возможность гипноза, непременно подумал бы, что мной пытаются манипулировать. Уж больно последняя идея, подкравшаяся нежданным гостем, была для меня нехарактерна.
— Пошли, — позвал я толстяка, застонавшего так, будто его жарили живьём. Последнюю часть своих размышлений я задвинул в самый дальний угол разума, избавившись таким образом от смутной тревоги. Не до конца, но думать об этом стало как-то… лень. У меня были дела поважнее.
На парковке пришлось выбирать грузовой мобиль — обычный не вместил бы меня и Сэма. В консоли машины уже были забиты все основные точки доставки, так что мне осталось выбрать пункт назначения — отделение биохимиков — и откинуться в кресле, наслаждаясь полётом. Ну, относительно наслаждаясь.
— Стивен, я тебя умоляю. Ты можешь немного потерпеть?
Проигнорировав главу оперативников, я закурил. Дым выходил через воздухозаборники, но запах всё равно чувствовался.
— Конечно, могу. Я же не какой-нибудь зависимый торчок древности.
— Тогда… не хочешь остановиться прямо сейчас? — осведомился Сэмюель.
— Но я же не сказал, что собираюсь терпеть. — добавил я, пуская уродливое кольцо, тотчас смешавшееся в дымное облако.
Толстяк пробурчал нечто весьма нелицеприятное обо мне, умудрившись сделать так, что я уловил общий смысл, не расслышав ничего конкретного.
— Какой уж есть, — хмыкнув, отозвался я.
— То есть наркоман. Уже сколько чисток прошёл, а всё туда же — за эту дрянь.
— С каких это пор ты стал моей личной воспитательницей? Ах, не стал? Прекрасно, тогда дай мне провести мне время с пользой, — заключил я, стряхивая пепел на подставку.
— Это называется польза? Ты мог бы хотя бы попытаться что-то сделать. Может, проведёшь краткий анализ дела?
Проведёшь, а не проведём. Да, Сэм знал свои слабые стороны. По крайней мере, часть.
— Было бы что анализировать. Никаких данных. Пока, во всяком случае. — ещё одна пародия на колечко. Вряд ли на теле Купера что-то обнаружат.
Мобиль мчался сквозь тьму туннеля, изредка прерываемую большими пятнами света — группами ламп. Хотя в самой машине освещение присутствовало, воздух всё равно был наполнен предвкушением грядущей темноты, упоённой в своей самодостаточности — ведь, когда мобиль освободится, огни в нём погаснут, уступая место истинной хозяйке, временно смазанной и спрятавшейся в бледных кривых тенях, но терпеливо ждущей своего часа. А может, то был сигаретный дым, не спешивший покидать салон.
Иногда чёрная пелена снаружи мобиля частично спадала под натиском оранжевых, тускловато светивших огней других двигавшихся капель. Тогда система рассчитывала что-то в своих недрах, умная программа думала, стоило ли идти на обгон или лучше остаться на прежней скорости до следующей удобной возможности. В зависимости от этих вычислений мобиль чуть гудел, когда двигатель наращивал мощность и где-то позади исчезали красные точки, либо всё оставалось по-прежнему.
Первый сегмент объявил себя внезапным концом тьмы; со всех сторон полился свет — так казалось после царства темноты. Но после двух-трёх минут сегмент остался позади, и мы вновь погрузились во мрак.
Я успел выкурить ещё три сигареты, чем немало взбесил Сэма, нарочито кашляющего и вопрошающего, скоро ли я угроблю себе здоровье, если продолжу в таком же духе, когда мигающая строка состояния оповестила нас о том, что мы подъезжаем к нужному месту. Пробирающая до глубины души вспышка, и мобиль прибыл на парковку. Пристроив машину поближе к выходу, я вышел на рабочий уровень. Сэм плёлся за мной.
Отделение биохимиков напоминало муравейник, белоснежный и стерильный, с суетящимися людьми в халатах кремового цвета, которые, невзирая на скорый конец смены, носились туда-сюда с планшетами, теряя листы бумаги, сталкиваясь лбами и роняя кристаллы с важной информацией, хрустевшие под ногами учёных. Никто не смотрел вниз, все глядели прямо и чуть поверх голов, точно боялись захлебнуться в человеческом потоке, колыхавшемся беспорядочными волнами. Я едва успел зацепить одного паренька, уставившегося на меня мутным взором не понимающего человеческого языка примата.
— А, что? Джордж Росс? Он должен быть в своём кабинете. Поднимитесь вон по той лестнице, сверните три… нет, четыре раза вправо… или влево? Ой, да какая разница, там ведь всё по кругу. Хотя постойте, надо спуститься, конечно! Да, по лестнице. На два уровня. Как парковка? Что, она точно там? Ну, я перемещаюсь, так что… Чёрт, да поищите же вы, у меня своих дел полно. Короче, стойте у лестницы, тогда… да вот же он! Видите? Идёт с двумя чудиками из «альтернативки».
— Где?! — рявкнул я, запутавшись окончательно. И мне даже знать не хотелось, что это за «альтернативка».
Парень вытянул руку, чуть не врезав идущему рядом с ним человеку. Тот выругался и свернул в сторону.
— Вот, рядом с теми, у них фиолетовая кайма на халате. «Альтернативщики». Всё, у меня нет времени. Бывайте!
И учёный испарился.
Я завертелся по сторонам, разыскивая нужных мне людей. Сэм выполнял роль волнореза, не позволяя толпе снести меня куда-то далеко и надолго. Когда я совсем уже отчаялся найти проклятого Росса вкупе с проклятыми «альтернативщиками», удача повернулась ко мне лицом и улыбнулась во все свои тридцать два безупречных зуба. Я заметил Джорджа — худую нескладную фигуру. Правда, совсем не в том направлении, куда указывал тот парень. Указав Сэмюелю на цель, я пошел следом за ним — толстяк отлично прокладывал путь. Настигнув Росса в середине зала, я окликнул его. Он повернулся ко мне и вздрогнул, но тут же взял себя в
руки.
— Джордж Росс?
— Да, это я, — на этих словах мужчина обмяк, точно у него вытащили все кости; оттопыренные уши придавали комический вид его лицу.
— На пару слов, если не возражаете. Я Стивен Уотсон, глава Отдела Контроля.
Росс беспомощно обернулся на стоявших рядом.
— Да, разумеется. — мужчина закусил губу, — идите, мы потом договорим. — это уже своим собеседникам.
В разговор влез Сэм.
— Думается, будет лучше, ежели мы в кабинете поговорим. Тут как-то неуютно.
— Конечно-конечно, — замотал влево-вправо головой Росс, противореча сам себе. Но всё же направился к лестнице.
Его офис располагался на четвёртом уровне, что опровергало разъяснения спешащего паренька. Я не был удивлён.
В офисе Джорджа, как и почти везде в здании, преобладал белый: стены, рабочий стол, даже стулья для гостей. Я всерьёз задумался, не является ли цвет своеобразным фетишом для некоторых личностей.
— Итак, — сцепив руки в замок, Росс посмотрел мне в глаза, но тут же перевёл взгляд на полированную гладкость стола. — Что
Отделу Контроля могло понадобиться от меня?
— Мы расследуем смерть государственного контролёра, Купера Картера. Стало известно, что последним, с кем он контактировал перед своей… кончиной, являетесь вы. Не могли бы вы поделиться подробностями вашего разговора?
— Я, я… я не думаю, что там было что-то важное. Знаете, рядовая проверка. Опрос персонала, пожелания. Но он недолго пробыл у нас. Появился, покрутился и исчез, — учёному удалось выдавить из себя нервный смешок.
— Ясно. Однако нам интересны любые мелочи.
— Ничего такого не припоминаю… Его почти и не видно было. У нас тут всегда много народу.
Руки Росса дрожали; моя ладонь вторила им.
— Нервничаете?
— Небольшие трудности, работа да ещё и внимание Отдела… Тут уж поневоле занервничаешь, — ещё один смешок.
— Трудности? Какого рода?
— Личные. — выдохнул Джордж.
— Прекращай балаган и выкладывай, паршивец! Стив, эта сволочь что-то скрывает, неужели не ясно? — от рыка Сэма мужчина сжался, его лоб заблестел, покрывшись крупными каплями пота.
— Нет, я ничего! То есть… я не… не скрываю, но, а… — пискнул Росс, отпяченные уши покраснели.
— Спокойнее, спокойнее, — я улыбнулся. Клиент почти сломался. Сэмюель процедил, пригвождая учёного к месту неожиданно тяжелым взглядом:
— Я спокоен. В отличие от него.
— Послушайте, так нельзя! Вы просто… просто врываетесь и… я… не могу, но…
Джорджа знобило. Он закрыл глаза и вдруг, облизав губы, произнёс умоляюще:
— Я всё скажу. Но… помогите мне, прошу!
— А вот это уже интереснее. Продолжайте, мистер Росс.
Учёный глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Ничего у него не вышло.
— Я… знаю, что меня хотят убить, — в ответ я кашлянул, скрывая приступ смеха. Убить, надо же. Какая неожиданность…
— Мой заместитель, его Ларс зовут, он за две недели поднялся на четыре должности! И я следующий. И никаких доказательств,
чистые случайности!
Всё как всегда.
— Он старше меня раза в три!
А вот это было мне знакомо.
— Надеюсь, вы понимаете, что обвинения в убийстве — очень серьёзное дело.
Будто бы не слыша меня, Джордж продолжал, запинаясь в спешке, так, словно давно хотел выговориться, а мы просто попались вовремя.
— Он знает, что мне страшно! Преследует меня. Ходит за мной повсюду, следит, примечает, что я делаю. Наверняка на меня план готов! Я бы сам от него изба… — учёный запнулся, издал отчаянный вопль.
— НЕТ! Я никого никогда не убивал! Не слушайте, я слишком напуган, я ничего не знаю о тех делах, но он пугает! Я боюсь, Боже, со дня на день он придёт и прикончит меня, а вы тут сидите! Сделайте что-нибудь, вы!
Я переглянулся с Сэмом. Отчасти мне были понятны чувства Джорджа — Гарри незримым роком висел надо мной, умнее и старее меня, готовый нанести удар.
Но это не отменяло того факта, что Росс — слизняк, растёкшийся зловонной лужицей слишком рано и фактически уже проигравший бой за свою жизнь.
— Мы ничего не можем сделать без доказательств, — сказал я.
— В бездну доказательства! Подкиньте ему что-нибудь или просто прикончите, — простонал Джордж.
— Вы понимаете, что предлагаете нам совершить тягчайшее должностное и уголовное преступление?
— Вам же нужна информация? Вот и окажите услугу, будьте любезны, — мужчина, оправившись от первого потрясения, приобрёл наглость и упорство загнанной в угол крысы.
Сэм похлопал себя по коленям.
— Хрен с тобой, по рукам, — произнёс он. Заметив мой взгляд, он сложил пальцы в знак «ОК». Вряд ли Джордж дождётся обещанной помощи.
— Да? — удивился учёный: нечасто встретишь сразу двух самоубийц. Но деваться ему было некуда. — тогда отлично. Замечательно. Чу-у-у-дно…
Он замер без движения. Начал едва заметно раскачиваться из стороны в сторону, и слова полились из него, как жидкость из треснувшей бутылки — сочась по каплям.
— Вы видели этот бардак внизу? Это всё — чушь, трепыхания. Мы ничего, да, ничего не сделали. И не могли, просто не могли. Вы знаете, что некоторые составляющие механизмы производства виталиса способны нарушить нормальную деятельность всего звездолёта? Ошибки в чертежах. А корабль-то вот он — построен и скоро взлетит. Догадайтесь, станут ли его переделывать? Нет, конечно. Но это не наша проблема, а заботы ведущих инженеров рабочих отсеков. А вот что действительно паршиво — так это процесс изготовления волшебных таблеточек. У нас на Земле с этим просто — преступники и… ну, всякий уволенный сброд, не способный найти новую работу. Их ведь по-быстрому в чём-нибудь обвиняют и перерабатывают. Ха, пе-ре-ра-ба-ты-ва-ют. Как скот. Кого пускать под нож на звездолёте? Там вряд ли будет много нарушений, а поселенцев вырезать — как-то глупо, а? В общем, экосистема «Рассвета» на виталис не рассчитана. Вот так вот. Некоторые хотят вывести формулу виталиса без гормона смерти. Их зовут «альтернативщиками», чёртовы мечтатели, идиоты. Мы лишились оригинального рецепта кучу веков назад, а теперь механически повторяем, что раньше было. У нас нет знаний, необходимых для повторного открытия формулы. — Джордж говорил, а я смотрел на него — нескладную пародию на человека — смотрел и не находил слов, чтобы описать то, что творилось у меня в мозгу. Потрясение, ошеломление — они казались слишком мягкими.
— Я уж хотел было собрать совет руководства строительства, а тут ваш Купер — чёрт из табакерки — явился и таким многозначительным шёпотом — не стоит. Забейте свой отсек капсулами с виталисом, а другим знать про это не надо. А я отмечу, что у вас всё готово. И что мне было делать? В смысле, контролёр — фигура значительная. Я согласился. И вот теперь я тут, на одной стороне — грозящийся прикончить помощник, на другой — мертвец, даже из могилы сумевший меня подставить.
— Как… как вы умудрились просрать формулу виталиса? — выдавил я из себя.
— Не знаю, это было до меня. Плевать, не моя вина, — ответил Джордж.
— То есть люди на «Рассвете» обречены на смерть от старости? — сказал Сэм, поёжившись.
— Несомненно. — учёный замолчал. Поднялся, нервно поправил халат. — я сказал вам всё, что знал сам. Не забудьте о нашем договоре, прошу.
— Благодарим за сотрудничество со следствием, мистер Росс.
Отодвигаемые стулья заскрипели — мы встали. Я вышел из кабинета, Сэм направился следом. Последним покинул офис Джордж.
—И мы не забудем, — легко ли забыть о том, что твоя жизнь зависит от тех, кто века назад потерял путь к источнику этой самой жизни? Едва ли.
В коридорах всё было по-старому — суетливое безумие. Я сделал пару шагов, прежде чем до моих ушей донёсся странный хрипящий звук. Я обернулся — и наткнулся на взгляд Росса, заглянул в глубину его глаз, блестящих и запавших так глубоко, что, казалось, чернота смотрела в ответ на меня; глаза учёного заволакивало пеленой недоумения. Новый всхлип — и я понимаю, что он срывается с уст Джорджа, на лице которого читается обида и мольба о помощи. Он хватается за грудь, там, где сердце, движется неуверенной поступью — шаг — и хватается за пуговицу моего пиджака, безвольной марионеткой сползая на пол, марионеткой с оборванными нитями. Гримаса страха оживляет его лицо, на щеках — ямы, выпирающие скулы торчат, натягивая и без того бледную кожу, лопоухие уши едва заметно пульсируют. На меня наваливается безвольное уже тело, но Джордж пытается подтянуться, выкарабкаться из провала, кадык судорожно ходит вверх-вниз, Росс давится словами и — хрипит, по носу течёт одинокая капля — слеза, влажной дорожкой чертя свой путь на маске — большой посмертной маске, украшающей теперь голову мужчины.
— Точно, он самый. А фамилия, значит, Росс. Отвечает за расположение фабрики по производству виталиса на «Рассвете», — толстяк даже высунул кончик языка изо рта, в напряжении пытаясь вспомнить что-то ещё, — я с ним не встречался, да и вряд ли такое вообще возможно. В смысле, что у нас общего? И…
— Можешь не продолжать, — остановил я своего собеседника, трогаясь с места. Парни из Отдела, торчащие около ячейки Купера, остались позади. Сэм подпрыгивающими шагами последовал за мной.
Мы дошли до лифта, зеркальный отблеск створок которого отражал свет ламп, множа неяркие огни.
— Кхм, ты собираешься ехать в комплекс на мобиле? — спросил Сэмюель.
— Точно.
— Как-то глупо. Ну, ты знаешь, все эти досмотры. Не говоря уже о том, что потеряться там легче лёгкого, много комплексов. Проще переместиться.
Я несколько раз постучал по кнопке вызова. Потом оглянулся на Сэма.
— Нам нужно быть там как можно скорее, а чёртово перемещение занимает не меньше часа!
Мой спутник потоптался на месте, потёр руки.
— А мы спешим? Ну, худшее уже произошло, да? И не стоит себя загонять.
Он помолчал, добавил:
— Тем более что эти проверки мобилей действительно долгие. Около транспортёров хотя бы не ставят офицеров. А от простых солдат можно и отболтаться.
Двери подъехавшего лифта распахнулись с приглашающим шипением. Я стоял на месте, глядя на открывшееся мне зеркало, висевшее на одной из стенок псевдометаллической коробки.
Действительно, куда торопиться? В груди теплилась подспудная надежда на то, что всё это сон, следы на песке, смываемые океаном реальности. Она и сейчас была там, внутри, билась вторым сердцем, гоняя по телу сладкое невежество. Отрицание существующего положения дел в угоду своим фантазиям заведёт только глубже в проблемы. Миражи шептали, что убийцу найдут по горячим следам,
что он вообще остался около тела контролёра, ошиваясь неподалёку от людей Отдела. Пустые мечты.
«Рассвет» охраняли военные, вызывавшие у меня отторжение при виде одного их вида — эти камуфляжные формы, лица кирпичом, бритые затылки и неизменная вежливость. Тошнотворное зрелище. Бесполезные паразиты на теле человечества, вот кто они. Учитывая отношения между Отделом и военкой, можно было не сомневаться — эти лысые ребята постараются подержать меня подольше, дав мне время на то, чтобы изойти злобой. Но на другой чаше весов были транспортёры…
Частичным перемещением я не пользовался, а от полного — ощущения самые наимерзейшие. Чувствуешь себя перекрученной и выжатой досуха тряпкой. Говорили, что к этому чувству можно привыкнуть. Если это и так, то со мной подобного не произошло.
Створки послушного механизма скрыли от меня нутро лифта. Загорелась красным кнопка, означавшая, что кабина находится на этом уровне. И её свечение невольно завораживало…
— Здесь поблизости есть транспортёр? — охрипшим голосом полюбопытствовал я.
— Кажется, в минутах десяти пути отсюда. — сказал Сэм. — так я сюда и прибыл, собственно, — пояснил он, наткнувшись на мой недоумённый взгляд. Я задавал этот вопрос без особой надежды на ответ.
— Есть выпить? — я посмотрел в глаза Сэмюелю, который промычал что-то неразборчивое.
— Ну?
— Есть, есть, — он поколебался, но всё же извлёк откуда-то из складок своей необъятной одежды фляжку, казавшуюся на фоне мощных телес Сэма совсем крохотной.
Я отвинтил крышку и понюхал содержимое бутылочки. Пахло спиртом. Порывшись в карманах своего пиджака и достав из тайника колбочку с зелёной жидкостью, я на глаз постарался отмерить, сколько нужно добавить во флягу. Получилось где-то две капли.
Сэм взвился, когда я аккуратно, стараясь не переборщить, стряхнул немного жижи болотного цвета.
— Какого чёрта, Стив? Что за хрень?!
— Успокойся, всего лишь противоядие. Да-да, и не смотри на меня так. Кто тебя знает, может, у тебя есть выпивка специально для подобных случаев, а?
Глава оперативников попытался отобрать у меня ёмкость, но я отпихнул его в сторону и глотнул, чуть не поперхнувшись; по пищеводу промчался жидкий огонь, превращая мои внутренности в обугленные головёшки. Однако неприятные ощущения продолжались недолго, жжение утихло, сменившись приятным теплом. Я выпил ещё немного и отдал баклажку Сэму.
— С чего бы мне таскать с собой, мать его, яд?! С ума сошёл?
Я покосился на него, язвительно хмыкнул.
— А то ты не знаешь. А ещё можно носить с собой только… кажется, это был ром? Так вот, только ром с сюрпризом, а утром
принимать противоядие. Никогда ведь не знаешь, когда может пригодиться?
Щека Сэмюеля дёрнулась, он шумно сглотнул и утёр лоб, почему-то вспотевший.
— Не понимаю, о чём ты говоришь. Нет, ерунда. Бред, чепуха, чушь. — он зачастил, — нет-нет-нет. Я ни в чём не виноват. Они сами. Всё сами, я что мог поделать?! Проклятье, не смотри на меня так!
Порой ничего не выражающий взгляд творит чудеса. Сэм надулся, побледнел, по виску поползла капля, которую он безуспешно старался вытереть, но никак не мог попасть по ней.
Никогда не упоминай о том, что смерти могут быть насильственными. Неписаное правило, нарушение которого считалось дурным тоном, но часто давало такие интересные результаты…
Я вернул фляжку Сэму. Он опасливо покосился на ёмкость, точно та превратилась в обезумевшего скорпиона. Пробормотал что-то и аккуратно, двумя пальцами поставил бутылочку около лифта.
— Пора завязывать с пьянством, как думаешь? — сказал толстяк; естественный цвет лица постепенно возвращался на место, но закушенная губа показывала, что Сэм ещё не отошёл после моих невежливых слов — почти обвинений.
— И это был не ром, кстати. — добавил он. Я пожал плечами. Никогда не был особым ценителем алкоголя — у меня имелся свой демон.
Молоточки в моей голове, стучавшие целый день без передышки, остановились, взяв краткую передышку. Посчитав это хорошим знаком, я позволил подчинённому вести себя в помещение транспортировки, оставив позади по-прежнему горящую алым кнопку вызова.
Зал перемещений представлял из себя гигантскую комнату с низким потолком, в центре которой располагались пульты управления, соединённые с блоком питания — едва заметно гудящим чёрным кубом со множеством отверстий. От ящика в разные стороны расходились толстые разноцветные провода, в полуметре от блока «нырявшие» под пол, скрываясь из виду. Несколько десятков широких кругов, приглушенно отсвечивающих золотистым, придававшим коже болезненную желтизну, изредка гасли на секунду, а когда загорались вновь — в них уже находились люди, поспешно отходящие или отползающие — зависело от привычки к перемещениям — в сторону.
Нас встретила улыбчивая женщина в зелёной кофте; её пухлые губы были приоткрыты, отчего она имела удивлённо-наивный вид, подчёркивающийся мягким сахарным голосом. Я спиной чувствовал, как Сэмюель уставился на симпатичную фигурку. При желании я мог бы даже представить его масляный взгляд. Но такое зрелище я решил пропустить мимо себя.
— Что угодно господам?
— Попасть в отделение… э-э-э, биохимии на площадке «Рассвета», — проблема заключалась в том, что я понятия не имел, как же правильно назвать место назначения.
— Господа работают на стройплощадке? — удивительно, но её голос стал слаще, превратившись в некое подобие словесной патоки.
— Нет, но…
— Тогда я ничем не могу помочь господам. Это закрытый объект.
— Будешь меня перебивать, я тебя… — я осёкся. Собственно, а что я мог? Разве что арестовать за привлекательность.
— Мы работаем в Отделе Контроля. Я Стивен Уотсон, глава местного филиала. И нам нужно срочно — повторюсь, срочно! — попасть в комплекс.
Красотка хихикнула:
— Срочно — это не о перемещениях. Меня зовут Линда. Но могу я взглянуть на ваши удостоверения личности?
Получив две пластиковые карточки, Линда подошла к одному из пультов, скрылась за стойкой. Потом вышла и протянула удостоверения обратно.
— Всё в порядке, господа. Но, — женщина кашлянула, — у нас нет прямого контроля над внутренней сетью комплекса. Я могу перекинуть вас только в первичный сектор, откуда вы потом попадёте туда, куда захотите.
Я нахмурился. Прямого пути не получилось, а терпеть лишний час пытки мне совсем не хотелось. Но делать было нечего. Рука едва заметно задрожала, по ладони пронеслась волна боли, двинулась дальше, затухнув где-то в районе локтя.
— Мы согласны.
— Тогда пройдите сюда, пожалуйста.
Миновав несколько окружностей, в которых нечёткими призраками находились люди, проходящие процедуру перемещения, мы подошли к пустующему кругу.
— Встаньте в центр. Так, благодарю. А сейчас закройте глаза и постарайтесь не открывать их, пока не услышите сигнал.
Линда отошла к пульту, а я послушно прикрыл веки. И тут в голову ворвался странный вопрос, настолько неуместный в подобной ситуации, что я не смог удержаться и задал его:
— Сэм, а почему ты не подкорректируешь себе тело?
— Если просто убрать, ммм… лишнее, то вес возвращается через пару месяцев. А деньжат на убирание предрасположенности всё никак найти не могу.
— Может, надо поменьше есть? — я не мог сдержать невольного смешка, хотя назойливое гудение и начавшееся давление на мозги не располагали к веселью. Вторая вспышка ломоты в руке заставила меня вздрогнуть.
Громкое хмыканье было мне ответом.
Если меня когда-нибудь спросят, что такое перемещение, то я отвечу — ад, созданный людьми для людей, выдаваемый за полезное изобретение. Как ещё можно назвать методическое растягивание тела в пространстве?
Меня затрясло, тело залихорадило. В правой части головы медленной кляксой расползалось ощущение чужеродности. Казалось, я куда-то падаю, под ногами будто бы ничего не было. Чувство времени куда-то уплыло — я и впрямь видел, что оно медленно уменьшается в размерах, скрываясь где-то в неведомой дали. Рук и ног стало больше, но управлять ими было нельзя. Правую ладонь парализовало — я её не чувствовал. В мозгу проносились вспышки, раскрашивая темноту внутри меня в рельефные цвета. Чужое внутри головы завибрировало, вступая в резонанс с конечностями. Появилось сосущее ожидание чего-то неправильного, непоправимого. А потом я открыл глаза.
Никогда не мог сдержать себя.
Раздвоенность — вот что это было. Первый Я стоял на одном из уровней небоскрёба Купера, а второй Я смотрел на комнату транспортировок «прихожей Рассвета». Две пары глаз и два тела, отделённые друг от друга огромным расстоянием, на одно сознание. Зигзаги в поле зрения, чёрными полосами пробегающие в пространстве, исчезая вдали; запахи и звуки, множившиеся, кипучие и ускоренные, писк в ушах и непрерывное вращение, как если бы моя голова стала пресловутым рычагом, с помощью которого вся Земля пришла в движение, хаотичное и бессмысленное.
Две картинки наложились одна на другую, создав нечто абсурдное, текущее и вместе с этим не изменяющееся. Мелькающие с огромной скоростью искры, появившееся чувство распада, как если бы я превратился в пазл, который наконец собрали, полюбовались на него и сейчас перемешивали, и бесформенные фигуры доконали меня окончательно. Я всхлипнул, осев на пол… на полы. В глазах потемнело, — О, эта блаженная тьма после ослепляющего света! — и я отключился.
— Стив! Очнись, Стив! Да что ж такое, вставай уже.
Я пробормотал нечто неопределённое и потряс головой. Меня приподняли и начали трясти.
— Отпусти меня, пока я тебя на виталис не отправил, жирная ты свинья!
Мою измученную тушку тут же перестали удерживать, и я упал на пол, поприветствовавший меня выбившим весь воздух из лёгких ударом. Приземлился я на руку, отозвавшуюся такой болью, что я непременно бы заорал, если бы мог. Судорожно пытаясь вдохнуть, я завозился на земле.
— Кто-нибудь позовите врача! Ты, да ты. Шевелись. Что значит “нет никого”? Ну, хотя бы аптечка? Вы хоть что-нибудь знаете о нормах безопасности, тупоголовые ослы?!
Мне всё же удалось глотнуть воздуха, который тут же вышел захлёбывающимся кашлем. Я приоткрыл глаза; не считая небольшой мути, зрение было в порядке. Я предпринял попытку подняться. Меня кто-то поддержал, вытягивая вверх, и моё многострадальное тело приняло вертикальное положение. Собравшаяся вокруг небольшая толпа начала расходиться, оставив после себя лишь двух человек — мужчину в камуфляже с невыразительным лицом и женщину в длинной тёмной юбке. Пальцы женщины напоминали дёргающиеся паучьи лапы, загребающие пустоту судорожными движениями. Мельком оглядев помещение, напоминавшее то, откуда мы прибыли, только раз в десять больше, я вздрогнул от неожиданности, когда мне зашептали прямо в ухо, брызгая слюной.
— Что за хрень, Стив? Ты что вытворяешь?! — Я отшатнулся, резко дёрнувшись в сторону и чуть не упав.
— Бога ради, Сэм, прекрати! Я плохо переношу перемещения.
Толстяк с задумчивым видом почесал затылок, а я внутренне поморщился. Выставлять напоказ свои слабости опасно, особенно перед подчинёнными. Пусть и такими, как Сэмюель.
В некоторые вещи я так и не смог поверить полностью. Например в то, что к состоянию раздвоенности можно привыкнуть и даже обозвать таким безликим термином, как «частичное перемещение». Для меня одновременное существование в нескольких точках пространства всегда было странной магией, в суть которой вдаваться не хотелось.
— Сэр, вам лучше? — поинтересовалась женщина. Получив в качестве ответа утвердительный кивок, она сказала:
— Ваши документы, пожалуйста.
Внимательно изучив удостоверения, она передала их мужчине. Тот почти сразу заулыбался, как «летун», узнавший о том, что из-за отказавшей системы навигации мобилей в его вертикали погибло сразу три человека выше него.
— Отдел Контроля, значит… — с вежливой интонацией, внутри которой острым шипом пряталась едкость, протянул он.
— Господа, вынужден задержать вас. Регламент требует тщательного досмотра. Как вы помните, внутри комплекса «Рассвета» действует строгий запрет на импульс-содержащие вещи, наручные часы, целый ряд препаратов внешнего и внутреннего пользования…
Я прервал его разглагольствования.
— Мы расследуем убийство.
Военный — кто же ещё это мог быть? — развёл руками, показывая свою полную беспомощность. Широкая ухмылка на его лице бесила меня.
— Правила есть правила. Я ничего не могу поделать, так что пройдёмте в комнату для обыска и…
— Купер Картер, государственный контролёр, мёртв. Парламент в ярости, ты хоть можешь представить себе возможные последствия, приду… — я запнулся. Разозлившись, парень мог наплевать на всё. — Придумай себе наихудшее последствие твоего препятствования расследованию. А потом забудь и просто пойми, что тебя казнят быстрее, чем я успею сказать «преступник скрылся»!
Строго говоря, я понятия не имел, как Парламент отреагировал на весть об убийстве. Хотя вряд ли там пришли в восторг. А ещё не было никакой поимки преступника. Маленькая ложь во избежание бессмысленных часов в помещении военки.
Мужчина нахмурился, усмешка сменилась задумчивостью, но потом, решив что-то для себя, он потёр переносицу и кивнул.
— Ладно. Но я буду вынужден записать этот случай как происшествие, выходящее за рамки моих полномочий. Отчёт в двух экземплярах будет доставлен в главный офис Отдела для подтверждения.
Я буркнул что-то, слушая военного краем уха. Моё внимание целиком переключилось на женщину, отчего та смутилась и её пальцы, ускорив свои движения, стали ещё больше напоминать паучьи конечности.
— Где находится участок биохимиков? Глава — Джордж Росс.
— Кажется, это где-то рядом с навигаторами и пилотами, но я лучше посмотрю по карте.
Она зашла за полупрозрачную стойку, быстро напечатала что-то на появившейся в воздухе панели ввода.
— Ошиблась. Рядом с инженерами системы жизнеобеспечения. — произнесла она, а потом добавила:
— Провести канал?
Меня чуть не вырвало, когда я представил себе ещё одно перемещение. Я сглотнул ставшую горькой слюну и замотал головой.
— Нет, не надо. Ни в коем случае. Мы лучше… на мобиле? Или пешком, если здесь недалеко.
Лицо женщины вытянулось.
— Простите, это… была шутка. Плохая шутка. Конечно, тут достаточно близко, часа полтора-два на мобиле. Парковка в той стороне. — она показала на одну из дверей. — Можно даже внутри этого здания проехать по кольцу, не выбираясь на поверхность. Отделение биохимиков через три сегмента, как я говорила, после инженеров.
Если подняться высоко, выше, чем парят редкие птицы и летают мобили, то можно увидеть, что площадка «Рассвета» представляет собой монументальную окружность, состоящую из множества сегментов, в центре которой находится сам корабль. Окружность была подобна колоссальному морскому змею, сошедшему со страниц древней полуистлевшей книги, чтобы сжать в своих удушающих объятиях громаду звездолёта, не давая тому вырваться, подняться вверх, устремляясь к свету далёких звёзд. Внешний круг, созданный для второстепенных и незначительных задач, был гораздо шире и рыхлее внутреннего; между ними имелись только воздушные и подземные трассы.
— Спасибо за помощь следствию, — поблагодарил я, заканчивая диалог поднятой в прощальном жесте рукой. Делать здесь было нечего.
За дверью оказался коридор, ничем не примечательный. Хотя можно ли вообще отыскать пару различий в этих однотипных кишках?
Я двигался быстро, на грани бега. Организм уже почти отошёл от последствий перемещения, лишь изредка огрызаясь секундной слабостью и неприятным томлением в желудке.
— Эй, да подожди же меня, — пропыхтел сзади Сэм. Я оглянулся, не снижая скорости: толстяк, потешно перебирая ногами, переваливаясь с боку на бок, пытался догнать меня. И кто сказал, что в движениях полных людей есть своеобразная грация? Даже если это так, то точно не во время бега.
Сбавив темп, я позволил Сэмюелю нагнать меня. Дальше мы шли в одном ритме.
Перекрёсток с указателями. На одном из них изображена схематичная капля и буква «P» — парковка мобилей. Я свернул в ту сторону. Мимо прошли три мужчины в спецовках — рабочие-техники «Рассвета». Я уловил отрывок фразы, сказанной одним из них.
— …залетела. Вломилась ко мне с воплями, пришлось поучить уму-разуму! А ребёнка сдали в детдом, так что…
Остаток предложения потонул в хохоте, грубом, животном; я скривился. Низший класс, никаких манер. Одно слово, дикари.
Но идея с детскими домами была, пожалуй, одной из лучших среди тех, что Парламент претворял в жизнь. Тратить себя на этих мерзких личинок, ещё даже в человека не развившихся, — что за глупость! Пара строчек на листе отказа — и ты свободен. И что бы я без детских домов делал… Я и сам вырос в таком заведении. И никогда, разве что в раннем возрасте, не осуждал людей, поступивших так со мной; это было правильно. Ограничение свободы одних людей другими — вот это неправильно. И государство отлично понимает желания своих подопечных. Как всё же хорошо, что нами правит Парламент…
Последняя мысль, шальным выстрелом залетевшая в голову, заставила меня остановиться. Сэм воспринял паузу как передышку, склонившись и оперевшись руками о колени, тяжело вдыхая и выдыхая через рот.
Не знай я, что ещё в пятилетнем возрасте детям устанавливают микрочипы, блокирующие возможность гипноза, непременно подумал бы, что мной пытаются манипулировать. Уж больно последняя идея, подкравшаяся нежданным гостем, была для меня нехарактерна.
— Пошли, — позвал я толстяка, застонавшего так, будто его жарили живьём. Последнюю часть своих размышлений я задвинул в самый дальний угол разума, избавившись таким образом от смутной тревоги. Не до конца, но думать об этом стало как-то… лень. У меня были дела поважнее.
На парковке пришлось выбирать грузовой мобиль — обычный не вместил бы меня и Сэма. В консоли машины уже были забиты все основные точки доставки, так что мне осталось выбрать пункт назначения — отделение биохимиков — и откинуться в кресле, наслаждаясь полётом. Ну, относительно наслаждаясь.
— Стивен, я тебя умоляю. Ты можешь немного потерпеть?
Проигнорировав главу оперативников, я закурил. Дым выходил через воздухозаборники, но запах всё равно чувствовался.
— Конечно, могу. Я же не какой-нибудь зависимый торчок древности.
— Тогда… не хочешь остановиться прямо сейчас? — осведомился Сэмюель.
— Но я же не сказал, что собираюсь терпеть. — добавил я, пуская уродливое кольцо, тотчас смешавшееся в дымное облако.
Толстяк пробурчал нечто весьма нелицеприятное обо мне, умудрившись сделать так, что я уловил общий смысл, не расслышав ничего конкретного.
— Какой уж есть, — хмыкнув, отозвался я.
— То есть наркоман. Уже сколько чисток прошёл, а всё туда же — за эту дрянь.
— С каких это пор ты стал моей личной воспитательницей? Ах, не стал? Прекрасно, тогда дай мне провести мне время с пользой, — заключил я, стряхивая пепел на подставку.
— Это называется польза? Ты мог бы хотя бы попытаться что-то сделать. Может, проведёшь краткий анализ дела?
Проведёшь, а не проведём. Да, Сэм знал свои слабые стороны. По крайней мере, часть.
— Было бы что анализировать. Никаких данных. Пока, во всяком случае. — ещё одна пародия на колечко. Вряд ли на теле Купера что-то обнаружат.
Мобиль мчался сквозь тьму туннеля, изредка прерываемую большими пятнами света — группами ламп. Хотя в самой машине освещение присутствовало, воздух всё равно был наполнен предвкушением грядущей темноты, упоённой в своей самодостаточности — ведь, когда мобиль освободится, огни в нём погаснут, уступая место истинной хозяйке, временно смазанной и спрятавшейся в бледных кривых тенях, но терпеливо ждущей своего часа. А может, то был сигаретный дым, не спешивший покидать салон.
Иногда чёрная пелена снаружи мобиля частично спадала под натиском оранжевых, тускловато светивших огней других двигавшихся капель. Тогда система рассчитывала что-то в своих недрах, умная программа думала, стоило ли идти на обгон или лучше остаться на прежней скорости до следующей удобной возможности. В зависимости от этих вычислений мобиль чуть гудел, когда двигатель наращивал мощность и где-то позади исчезали красные точки, либо всё оставалось по-прежнему.
Первый сегмент объявил себя внезапным концом тьмы; со всех сторон полился свет — так казалось после царства темноты. Но после двух-трёх минут сегмент остался позади, и мы вновь погрузились во мрак.
Я успел выкурить ещё три сигареты, чем немало взбесил Сэма, нарочито кашляющего и вопрошающего, скоро ли я угроблю себе здоровье, если продолжу в таком же духе, когда мигающая строка состояния оповестила нас о том, что мы подъезжаем к нужному месту. Пробирающая до глубины души вспышка, и мобиль прибыл на парковку. Пристроив машину поближе к выходу, я вышел на рабочий уровень. Сэм плёлся за мной.
Отделение биохимиков напоминало муравейник, белоснежный и стерильный, с суетящимися людьми в халатах кремового цвета, которые, невзирая на скорый конец смены, носились туда-сюда с планшетами, теряя листы бумаги, сталкиваясь лбами и роняя кристаллы с важной информацией, хрустевшие под ногами учёных. Никто не смотрел вниз, все глядели прямо и чуть поверх голов, точно боялись захлебнуться в человеческом потоке, колыхавшемся беспорядочными волнами. Я едва успел зацепить одного паренька, уставившегося на меня мутным взором не понимающего человеческого языка примата.
— А, что? Джордж Росс? Он должен быть в своём кабинете. Поднимитесь вон по той лестнице, сверните три… нет, четыре раза вправо… или влево? Ой, да какая разница, там ведь всё по кругу. Хотя постойте, надо спуститься, конечно! Да, по лестнице. На два уровня. Как парковка? Что, она точно там? Ну, я перемещаюсь, так что… Чёрт, да поищите же вы, у меня своих дел полно. Короче, стойте у лестницы, тогда… да вот же он! Видите? Идёт с двумя чудиками из «альтернативки».
— Где?! — рявкнул я, запутавшись окончательно. И мне даже знать не хотелось, что это за «альтернативка».
Парень вытянул руку, чуть не врезав идущему рядом с ним человеку. Тот выругался и свернул в сторону.
— Вот, рядом с теми, у них фиолетовая кайма на халате. «Альтернативщики». Всё, у меня нет времени. Бывайте!
И учёный испарился.
Я завертелся по сторонам, разыскивая нужных мне людей. Сэм выполнял роль волнореза, не позволяя толпе снести меня куда-то далеко и надолго. Когда я совсем уже отчаялся найти проклятого Росса вкупе с проклятыми «альтернативщиками», удача повернулась ко мне лицом и улыбнулась во все свои тридцать два безупречных зуба. Я заметил Джорджа — худую нескладную фигуру. Правда, совсем не в том направлении, куда указывал тот парень. Указав Сэмюелю на цель, я пошел следом за ним — толстяк отлично прокладывал путь. Настигнув Росса в середине зала, я окликнул его. Он повернулся ко мне и вздрогнул, но тут же взял себя в
руки.
— Джордж Росс?
— Да, это я, — на этих словах мужчина обмяк, точно у него вытащили все кости; оттопыренные уши придавали комический вид его лицу.
— На пару слов, если не возражаете. Я Стивен Уотсон, глава Отдела Контроля.
Росс беспомощно обернулся на стоявших рядом.
— Да, разумеется. — мужчина закусил губу, — идите, мы потом договорим. — это уже своим собеседникам.
В разговор влез Сэм.
— Думается, будет лучше, ежели мы в кабинете поговорим. Тут как-то неуютно.
— Конечно-конечно, — замотал влево-вправо головой Росс, противореча сам себе. Но всё же направился к лестнице.
Его офис располагался на четвёртом уровне, что опровергало разъяснения спешащего паренька. Я не был удивлён.
В офисе Джорджа, как и почти везде в здании, преобладал белый: стены, рабочий стол, даже стулья для гостей. Я всерьёз задумался, не является ли цвет своеобразным фетишом для некоторых личностей.
— Итак, — сцепив руки в замок, Росс посмотрел мне в глаза, но тут же перевёл взгляд на полированную гладкость стола. — Что
Отделу Контроля могло понадобиться от меня?
— Мы расследуем смерть государственного контролёра, Купера Картера. Стало известно, что последним, с кем он контактировал перед своей… кончиной, являетесь вы. Не могли бы вы поделиться подробностями вашего разговора?
— Я, я… я не думаю, что там было что-то важное. Знаете, рядовая проверка. Опрос персонала, пожелания. Но он недолго пробыл у нас. Появился, покрутился и исчез, — учёному удалось выдавить из себя нервный смешок.
— Ясно. Однако нам интересны любые мелочи.
— Ничего такого не припоминаю… Его почти и не видно было. У нас тут всегда много народу.
Руки Росса дрожали; моя ладонь вторила им.
— Нервничаете?
— Небольшие трудности, работа да ещё и внимание Отдела… Тут уж поневоле занервничаешь, — ещё один смешок.
— Трудности? Какого рода?
— Личные. — выдохнул Джордж.
— Прекращай балаган и выкладывай, паршивец! Стив, эта сволочь что-то скрывает, неужели не ясно? — от рыка Сэма мужчина сжался, его лоб заблестел, покрывшись крупными каплями пота.
— Нет, я ничего! То есть… я не… не скрываю, но, а… — пискнул Росс, отпяченные уши покраснели.
— Спокойнее, спокойнее, — я улыбнулся. Клиент почти сломался. Сэмюель процедил, пригвождая учёного к месту неожиданно тяжелым взглядом:
— Я спокоен. В отличие от него.
— Послушайте, так нельзя! Вы просто… просто врываетесь и… я… не могу, но…
Джорджа знобило. Он закрыл глаза и вдруг, облизав губы, произнёс умоляюще:
— Я всё скажу. Но… помогите мне, прошу!
— А вот это уже интереснее. Продолжайте, мистер Росс.
Учёный глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Ничего у него не вышло.
— Я… знаю, что меня хотят убить, — в ответ я кашлянул, скрывая приступ смеха. Убить, надо же. Какая неожиданность…
— Мой заместитель, его Ларс зовут, он за две недели поднялся на четыре должности! И я следующий. И никаких доказательств,
чистые случайности!
Всё как всегда.
— Он старше меня раза в три!
А вот это было мне знакомо.
— Надеюсь, вы понимаете, что обвинения в убийстве — очень серьёзное дело.
Будто бы не слыша меня, Джордж продолжал, запинаясь в спешке, так, словно давно хотел выговориться, а мы просто попались вовремя.
— Он знает, что мне страшно! Преследует меня. Ходит за мной повсюду, следит, примечает, что я делаю. Наверняка на меня план готов! Я бы сам от него изба… — учёный запнулся, издал отчаянный вопль.
— НЕТ! Я никого никогда не убивал! Не слушайте, я слишком напуган, я ничего не знаю о тех делах, но он пугает! Я боюсь, Боже, со дня на день он придёт и прикончит меня, а вы тут сидите! Сделайте что-нибудь, вы!
Я переглянулся с Сэмом. Отчасти мне были понятны чувства Джорджа — Гарри незримым роком висел надо мной, умнее и старее меня, готовый нанести удар.
Но это не отменяло того факта, что Росс — слизняк, растёкшийся зловонной лужицей слишком рано и фактически уже проигравший бой за свою жизнь.
— Мы ничего не можем сделать без доказательств, — сказал я.
— В бездну доказательства! Подкиньте ему что-нибудь или просто прикончите, — простонал Джордж.
— Вы понимаете, что предлагаете нам совершить тягчайшее должностное и уголовное преступление?
— Вам же нужна информация? Вот и окажите услугу, будьте любезны, — мужчина, оправившись от первого потрясения, приобрёл наглость и упорство загнанной в угол крысы.
Сэм похлопал себя по коленям.
— Хрен с тобой, по рукам, — произнёс он. Заметив мой взгляд, он сложил пальцы в знак «ОК». Вряд ли Джордж дождётся обещанной помощи.
— Да? — удивился учёный: нечасто встретишь сразу двух самоубийц. Но деваться ему было некуда. — тогда отлично. Замечательно. Чу-у-у-дно…
Он замер без движения. Начал едва заметно раскачиваться из стороны в сторону, и слова полились из него, как жидкость из треснувшей бутылки — сочась по каплям.
— Вы видели этот бардак внизу? Это всё — чушь, трепыхания. Мы ничего, да, ничего не сделали. И не могли, просто не могли. Вы знаете, что некоторые составляющие механизмы производства виталиса способны нарушить нормальную деятельность всего звездолёта? Ошибки в чертежах. А корабль-то вот он — построен и скоро взлетит. Догадайтесь, станут ли его переделывать? Нет, конечно. Но это не наша проблема, а заботы ведущих инженеров рабочих отсеков. А вот что действительно паршиво — так это процесс изготовления волшебных таблеточек. У нас на Земле с этим просто — преступники и… ну, всякий уволенный сброд, не способный найти новую работу. Их ведь по-быстрому в чём-нибудь обвиняют и перерабатывают. Ха, пе-ре-ра-ба-ты-ва-ют. Как скот. Кого пускать под нож на звездолёте? Там вряд ли будет много нарушений, а поселенцев вырезать — как-то глупо, а? В общем, экосистема «Рассвета» на виталис не рассчитана. Вот так вот. Некоторые хотят вывести формулу виталиса без гормона смерти. Их зовут «альтернативщиками», чёртовы мечтатели, идиоты. Мы лишились оригинального рецепта кучу веков назад, а теперь механически повторяем, что раньше было. У нас нет знаний, необходимых для повторного открытия формулы. — Джордж говорил, а я смотрел на него — нескладную пародию на человека — смотрел и не находил слов, чтобы описать то, что творилось у меня в мозгу. Потрясение, ошеломление — они казались слишком мягкими.
— Я уж хотел было собрать совет руководства строительства, а тут ваш Купер — чёрт из табакерки — явился и таким многозначительным шёпотом — не стоит. Забейте свой отсек капсулами с виталисом, а другим знать про это не надо. А я отмечу, что у вас всё готово. И что мне было делать? В смысле, контролёр — фигура значительная. Я согласился. И вот теперь я тут, на одной стороне — грозящийся прикончить помощник, на другой — мертвец, даже из могилы сумевший меня подставить.
— Как… как вы умудрились просрать формулу виталиса? — выдавил я из себя.
— Не знаю, это было до меня. Плевать, не моя вина, — ответил Джордж.
— То есть люди на «Рассвете» обречены на смерть от старости? — сказал Сэм, поёжившись.
— Несомненно. — учёный замолчал. Поднялся, нервно поправил халат. — я сказал вам всё, что знал сам. Не забудьте о нашем договоре, прошу.
— Благодарим за сотрудничество со следствием, мистер Росс.
Отодвигаемые стулья заскрипели — мы встали. Я вышел из кабинета, Сэм направился следом. Последним покинул офис Джордж.
—И мы не забудем, — легко ли забыть о том, что твоя жизнь зависит от тех, кто века назад потерял путь к источнику этой самой жизни? Едва ли.
В коридорах всё было по-старому — суетливое безумие. Я сделал пару шагов, прежде чем до моих ушей донёсся странный хрипящий звук. Я обернулся — и наткнулся на взгляд Росса, заглянул в глубину его глаз, блестящих и запавших так глубоко, что, казалось, чернота смотрела в ответ на меня; глаза учёного заволакивало пеленой недоумения. Новый всхлип — и я понимаю, что он срывается с уст Джорджа, на лице которого читается обида и мольба о помощи. Он хватается за грудь, там, где сердце, движется неуверенной поступью — шаг — и хватается за пуговицу моего пиджака, безвольной марионеткой сползая на пол, марионеткой с оборванными нитями. Гримаса страха оживляет его лицо, на щеках — ямы, выпирающие скулы торчат, натягивая и без того бледную кожу, лопоухие уши едва заметно пульсируют. На меня наваливается безвольное уже тело, но Джордж пытается подтянуться, выкарабкаться из провала, кадык судорожно ходит вверх-вниз, Росс давится словами и — хрипит, по носу течёт одинокая капля — слеза, влажной дорожкой чертя свой путь на маске — большой посмертной маске, украшающей теперь голову мужчины.
- Siegrun и AlexNerevarin нравится это
Конечно)))