1
Игра Бардов
Игральные кости из зеленоватого стекла упали на поле доски, проехав по поблекшим от времени рисункам и остановившись у самого края.
- Двадцать три, черт побери! - обрадованно воскликнул русоволосый человек с тремя родинками на левой щеке. Светлые одежды прекрасно подходили к свежему и миловидному лицу юноши, а изумруд в серебряном амулете сочетался с радужкой глаз, столь же изумрудной. На спинке кресла висел походный плащ и рюкзак, из которого торчал гриф лютни, а рядом были приставлены клинки в ножнах - изогнутая рукоятка катаны и простой потертый эфес бастарда.
Второй игрок подхватил стеклянные кости, чуть потряс ими и кинул на игральную доску. Пробежав совсем чуть-чуть, каждый двенадцатигранник остановился на одной цифре.
- Что?! - вскричал бард, не веря своим глазам. - Двадцать четыре?! Да как такое могло произойти, Шоровы кости?!
Сидящее напротив бродяги чучело в пробитой стрелой черной шляпе, плаще и с бело-красным пятном мишени вместо лица сложило доску старинной игры и отставило ее в сторону.
- Нет, он еще и смеется! Бесчувственное... чучело, вот ты кто! - скрестил руки на груди музыкант и откинулся назад, отведя взгляд в сторону. Чучело выпрямилось на своем месте и поправило застежку бордовой накидки.
- Не смотри на меня так, не смей! - заворчал бард. - Как так можно! Уже неделю сидим здесь, и всю неделю я тебе проигрываю! Не дай бог кто узнает, и репутации сэра Номада конец!
Собеседник менестреля чуть приподнял шляпу.
- Я не принимаю это близко к сердцу! - чуть не кричал странник. - Не нужно говорить мне, что делать, ясно?! Все, успокойся, набитый опилками извра...
В дверь комнаты, которую снимали Номад и его старый друг, постучали. Во внезапно образовавшейся тишине бард, уже совсем другим голосом, проговорил:
- Войдите.
- Так заперто же! - отозвался приятный женский голос.
- Ай! - встал менестрель, прошел к деревянной дверце, снести которую с петель можно было простым ударом сапога, и отворил ее.
- Я вас слушаю, миледи, - слегка кивнул бродяга, оглядев с ног до головы девушку. Белокурые волосы до самого пояса, заплетенные косой, чистое милое личико с алыми губками, меховые одежды. Немного портило картину торчащее из-за спины копье, но прелести девы с лихвой перекрывали это досадное недоразумение.
- Вам письмо, господин, - проговорила красавица, вытянув из-за пазухи конвертик. Номад разорвал печать солитьюдского бюро и развернул послание.
- "Уважаемый... та-та-та..." - забегал глазами бард. - "Меня зовут Уоллес, я менестрель..." Ха, слыхал, Вью - этот музыкант приглашает нас на соревнование! Ты представляешь?
Чучело, которое Номад по неизвестной причине называл Вьюверениором, сокращая до "Вью", сидело смирно, не подавая признаков жизни. Гонец украдкой заглянула в комнату через плечо бродяги, разыскивая собеседника, но кроме раскиданного мусора ничего - как ей показалось - не нашла.
- Как вы здесь живете? - поглядела дева на раскиданные бутыли вина "Алто", на пустые тарелки, горой стоящие то там, то тут, на торчащие из сундука одежды, сваленные туда, похоже, комом.
- Это не мы, миледи, - начал оправдываться менестрель, прикрывая дверь. - Вчера собирались наши друзья, а они те еще гулены...
- Уже четвертый час дня, сударь! Вы не могли прибраться за все это время? Сидите и играете с этой огромной куклой, словно дитя!
- Так, сколько я вам должен за доставку? - бродяга вытянул мешочек золотых и развязал его, открывая несколько десятков монеток.
- Двадцать пять септимов, сударь.
Менестрель завязал мешок обратно и вложил его в теплую ладонь девушки.
- Здесь пятьдесят. Всего доброго.
- Спаси...
Бард захлопнул дверь и защелкнул замок. Чучело спокойно сидело на кресле и глядело на Номада.
- Да знаю я, резок чуточку был, - проговорил странник, проходя к столу. - Ну, не об этом надо думать. Вызов, эта перчатка какого-то солитьюдского сосунка из Коллегии Бардов, был нам брошен. Ну хорошо, - проворчал менестрель, - мне брошен. На кону честь, да выпивка, золото и обожательницы!
Выпивка, золото и обожательницы - ради этих Трех Столпов Музыканта Номад готов свернуть горы, коих в Скайриме было более чем достаточно. Оглядевшись своими незримыми глазами, чучело встало со стула и решительно схватило метлу.
- Верно, мой сшитый друг! - гоготнул бард. - Ты уберешься, а я подготовлюсь к соревнованию с этим Уолессом Солитьюдским! Да будет так!
"Мертвецкий мед" был необыкновенно забит посетителями, что для фолкритской таверны было очень странно. Старожилы вновь заговорили о похоронах, пытаясь понять, кто же все-таки погиб, собрав столько родственников и друзей. Какой-то приезжий пустил шутку о том, что погиб ярл Фолкрита, чем вызвал суматоху среди жителей, размышлявших, оплакивать своего ярла или радоваться его смене.
Номад сидел за одним из столиков, потягивая из своей фляги ягодный чай, и рассматривал своего противника. Светлые локоны Уоллеса спускались до плеч, а нижнюю часть лица обрамляли короткая бородка с усами. На лицо он был мил, и одет был богато - похоже, папенька у него был из солитьюдских богачей, возможно даже работал в Имперской Компании.
"Бард, хе-хе," - ухмыльнулся про себя Номад. "Знаем мы, как такие становятся музыкантами и как с отличием заканчивают Коллегию."
Рядом с Уоллесом сидели две смазливые девчушки-эльфийки, поглаживающие красавца своими нежными руками. Одеты они были так, будто были раздеты, и это непременно приковывало похотливые взгляды мужчин.
- Даже не думай вытворять то, что вытворяют эти две, - прошептал бард, бросив быстрый взгляд на сидящее рядом чучело. Рука Вью, скользящая до этого по лавке, прижалась к набитому опилками телу. Номад закатил глаза.
- Дорогие зрители! - запищал появившийся между бардами талантливый и эксцентричный босмер, ведущий сегодняшнего соревнования. - Я Эйветаль, Язык-без-Костей и Скайримский Болтун, рад приветствовать вас в таверне "Мертвецкий Мед", столь радушно предоставившей нам место для проведения сегодняшних Бардовских Игр!
Собравшиеся одобрительно зааплодировали, рассматривая соревнующихся и Болтуна. Все трое были одеты с иголочки, но Эйветаль своим вычурным пурпурным костюмом с необыкновенно большим загнутым воротом выделялся особенно.
- Здесь и сейчас сойдутся два голосистых менестреля, - продолжал Болтун. - Справа от меня и слева от вас - сэр Номад! Поприветствуйте его и его друга!
Народ захлопал в ладоши и зашумел, воодушевив барда. Бродяга встал перед публикой и артистично поклонился, после чего подошел к босмеру.
- С другой стороны - сэр Уоллес Солитьюдский!
Красавец легким движением спрыгнул с сиденья и также прошагал к Эйветалю, лучезарно улыбаясь собравшимся. Номад вдруг поймал сразу два взгляда - девы, что только что ласкали Уоллеса, уставились на странника, закусив губы. Увидев, что бродяга смотрит на них, порозовели и потупили взгляды.
"Йо-хо-хо!" - возликовал менестрель и улыбнулся.
- Игра пройдет в три этапа, господа, что были установлены множество лет назад. Первый - Приветствие, потом Бардовы Загадки, и в конце - мое самое любимое! - Песнь Поношения. Насладитесь, и делайте ставки!
Босмер захлопал, отходя назад, на свое место. Менестрели одновременно вытянули лютни и положили на них свои пальцы, прожигая взглядом друг друга.
- Пожалуй, начну я, как более смелый, - гордо проговорил Уоллес, повернувшись к зрителям.
- Конечно, конечно, дамы вперед, - улыбнулся странник. Собравшиеся захохотали, и, дождавшись, пока они умолкнут, бард из Солитьюда начал свое Приветствие.
Пусть уходит Магнус-бог да не светит нам в оконце,
Ведь сегодня будем мы здесь сверкать подобно солнцу!
Струны лютни - как лучи, ну а лица - как светила!
На красавиц-дев глядите - до чего все станет мило!
Что увидите сегодня? Песни, пляски - красота!
Изрекут сегодня рифмы мои теплые уста!
За себя я поручаюсь, за бродягу - не могу,
Я его не видел в деле - боюсь, сделаю рагу!
Уоллес, бард из Солитьюда, из столицы песен я,
И сегодня блажь победы будет точно лишь моя!
- Какое великолепное начало! - перекрикивая возгласы одобрения и аплодисменты, воскликнул Эйветаль. - Очередь Номада!
Бард улыбнулся, скользнул пальцами по струнам и бодро запел, наигрывая мелодию:
Сандас наконец пришел - пой-пляши, честной народ!
Вам сегодня подыграю - затанцует даже кот!
Струны будут как живые, голос будет золотой -
Про септимы не забудьте! Пой, народ, пляши да пой!
Люд сегодня посмеется, похохочет от души,
А соперник мой получит не монеты, а шиши!
Разгуляемся под вечер, нагуляемся за ночь,
Будто нами управляет здесь Сангвиновская Дочь!
Бард, гулена и красавец - мое имя сэр Номад,
И таким я добрым людям необыкновенно рад!
Слушатели неистово захлопали, смеялись и радовались, предвкушая толковую Бардову Игру. Оба соперника были на высоте, и чувствовалось это с самого начала.
- О-хо-хо, браво! Браво, черт побери! - стучал кулаком по столу Скайримский Болтун. - Сегодня нас ждет настоящее соревнование оченно талантливых менестрелей! Давайте же выпьем и перекусим, после чего продолжим!
Ложки застучали по тарелкам с похлебкой, острые вилки поскреблись по рыбе и жаркому, наполняя "Мертвецкий мед" аппетитными ароматами. Началось бурное обсуждение Приветствия среди азартных игроков: кто-то укрепился в своей победе и предвкушал выигрыш, а кто-то пожалел о своем решении перед началом Игры.
- Как тебе, Вью? - спросил Номад, проглотив кусок жареной семги. Чучело не издавало ни звука и не изменило своей позы.
- Да, мне тоже понравилось, - продолжил бард. - Достойный соперник, хоть и самовлюбленный нарцисс. Посмотрим, как пройдет второй этап.
- Господа! - огласил босмер, окончив трапезу. - Пришло время второго этапа Игры, известного как Бардовы Загадки. Сейчас наши менестрели покажут, кто из них имеет больше знаний! Начинает Номад!
Старинная игра Бардовских Загадок заключается в том, чтобы максимально задеть собеседника своим вопросом или хитро и остроумно ответить на выдумку соперника. Допускается использование любых загадок - и своих, и придуманных до тебя, главное - сыграть на публику.
Оба музыканта встали со своих мест и сделали пару шагов навстречу друг другу, не отпуская инструменты. Бродяга улыбнулся, перехватил лютню поудобнее и защипал струны, проговаривая свою загадку:
В раскрашенных перьях тощий орел
Дракона смущает карканьем ворона:
Не видишь, малыш, что проблемы нашел?
Зря ты воюешь, уйди-ка ты в сторону!
О чем я?
- Я ожидал от тебя более толковой загадки, назвавшийся бардом бродяга, - вздохнул Уоллес. - Очень глупо было называть меня тощим орлом, а себя - драконом...
- Я рад, что ты самокритичен, солитьюдская бездарность, - ухмыльнулся Номад, проведя пальцами по ладам, - но я вообще-то говорил об Альдмерском Доминионе и Империи Тамриэль. Честно сказать, твой вариант мне тоже понравился, тощий орел, - подмигнул странник под смех публики.
- Ах ты... - скривил губы Уоллес, но сдержался и взялся за свою лютню:
Во тьме шагает дева, и решает
Кого вечным сном она награждает.
Из тишины тебя вырвет ее длань -
И позабудешь ты навечно про брань.
О ком я?
- Хм... Наверно, о какой-нибудь путане, что заразила тебя букетом интересных хворей, а? - оскалился Номад. Люд засмеялся, одобряя то, как выпутался хитрец.
- Ну да, твой интеллект не способен на что-то более толковое, - уголки губ Уоллеса чуть дрогнули. - Я говорил о Матери Ночи, которую ты только что назвал шлюхой, безумец.
Мурашки пробежали по коже барда, замершего с глупой ухмылкой. "Ах ты ублюдок! Натравить на меня Темное Братство вздумал?! Хитрый подонок!" - досадливо рассуждал странник, припоминая недавнее убийство императора Тита Мида II, о котором кричат сейчас на каждом углу имперского Скайрима. Смех утих в то же мгновение; повисла напряженная тишина.
- Следующая загадка от Номада! - торопливо объявил Эйветаль, потирая вспотевшие руки. - Быстрее!
Бард кивнул и вновь заиграл:
Запах дурнейший в пещере сырой,
Глиной забиты щели, проходы;
Редгард достанет там меч свой кривой
И внутрь отправится, как на работу!
О чем я?
Странная загадка от тяжело сдерживающего смех бродяги повергла в ступор Уоллеса, публику и даже босмера. Язык-Без-Костей подбежал к Номаду и прошептал ему что-то на ухо и, послушав ответ барда, истерично захохотал и захлопал в ладоши.
- Отвечай уже, чертов менестрель, мы тоже хотим знать ответ! - нетерпеливо выкрикнул данмер, пронзив солитьюдского музыканта взглядом кроваво-красных глаз. Народ зашумел, поддерживая эльфа.
- Не знаю, может твой дом? - неловко гоготнул Уоллес, натянув виноватую улыбку.
- Вообще это твой зад, голубок Уоллес, но я благодарю за приглашение, - шутливо поклонился перед побагровевшим соперником и хохочущими до коликов собравшимися менестрель. - Твой ход, дружок.
Уоллес Солитьюдский дождался, пока утихнет смех, и загадал свою выдумку:
То проснется, то снова заснет...
Вроде хочет - но больше не может...
На тебя глядит, бард, открыв рот -
Скучно, как скучно, о боже!..
О ком это я?
- Твоя девушка с тобой в постели? - сочувственно спросил Номад у Уоллеса, сохраняя серьезную мину.
- Ах ты чертов... Вообще-то это твой зритель и слушатель, проклятый ты!.. - орущего солитьюдца уже никто не слушал - хохот стоял такой, что бедняге оставалось только стиснуть зубы.
- Необыкновенно, черт побери, необыкновенно! - воскликнул Эйветаль, вытирая слезящиеся от смеха глаза. - Ай да Номад, ай да бард! Конец второго этапа, наешьтесь и напейтесь, господа!
Спустя полчаса после Загадок покончивший с трапезой люд потребовал продолжения Бардовских Игр, которое поставило бы точку в соревновании этих двух самородков - Уоллеса Солитьюдского и Номада - и решило, кому сегодня отойдут поставленные азартными игроками монеты.
- Третий этап, дамы и господа! - заголосил босмер, встав из-за стола. - Песнь Поношения! Начинает Уоллес!
Бард из Коллегии осветил всех своей безупречной улыбкой и кашлянул пару раз, прочищая горло. Пальцы забегали по струнам, и Уоллес, спустя пару мгновений, начал петь:
Сюда явился я, таверны добрый люд,
Чтоб показать, как менестрели самозванцев бьют!
Вы посмотрите, господа - не бард он, только пустота!
Сейчас его расквашу, да! - давай, Номад, иди сюда!
О Восемь и Один, ну что за жуткий вой?..
А, все понятно - Номад, это голос твой!
Что, будто-бард, желаешь петь? Народ, несите плеть,
Коль не хотите умереть от голоса его! Рискни, ответь!
- Прекрасно, прекрасно! - захлопал Скайримский Болтун, но его аплодисменты потонули в одобрительном гуле и смехе публики. - Но теперь черед Номада!
Странник, неподвижно сидящий на своем месте и склонивший голову, ничего не ответил. Народ затих, шепоток побежал по таверне, где гадали, что же произошло. Наконец, Вьюверениор ткнул в бродягу своей тканевой конечностью, и тот, вздрогнув, вскочил со своего места и запел:
А что, уже пора? Успел я задремать немного...
Что-что, а колыбельные, похоже, он поет от бога!
У юных дев имеешь ты, мне кажется, успех -
Даже совокупляясь, Уоллес бедный вызывает смех!
Как громко говоришь "Народ!"... А кто ты сам?
Аристократишки сынок, для бардов стыд и срам!
Стараешься назваться менестрелем - боже...
Даже богов с небес расслышал хохот я, похоже!
Уоллес, оскалившись, покрепче сжал инструмент и без объявления начал петь в ответ своему сопернику:
Всем тихо! Я тоже что-то слышу... Это боги!
"Номад, уйди ты с Уоллеса дороги, пока передвигаешь ноги!"
Смотри-ка, а ведь дельный дан совет -
Ты в тыкву обратишься, только сверкнет свет!
Ну что же, овощ Номад, ты решил, я вижу,
Дождаться порицания и голубей на крышах!
Зачем терзать зверей - ты добивай уже людей!
Давай, скорей - их отпусти страданья, снова бей!
Странник, абсолютно не смутившись, взглянул на Эйветаля и, дождавшись одобрительного кивка, заголосил в ответ, погружая таверну в красоту музыки и песни:
Что ж, выпала мне честь в конце, о Уоллес-голубь,
Закрыть наш миленький концерт... Ныряй же в прорубь!
Ведь моя точка здесь и на твоей, хорёк, карьере -
Если овечье блеянье назвать карьерой можно в полной мере!
Ну посмотри вокруг - смешнее нас с тобой соревнований нету!
Ты здесь - лишь жалкая свеча, а я - как Тамриэль, Краса Рассвета!
Мой выход, Уоллес - и теперь твоя судьба - быть дровосеком...
Мой выдох, Уоллес - твой огонек задул я, дурень, и задул навеки!
- Во имя всех богов и Принцев! - воскликнул босмер-ведущий. - Да я готов срубить дерево в Валенвуде, если мне объявят, что сегодняшняя Игра была скучной и безжизненной! Ура! - аплодисменты довольных слушателей были ему ответом.
- Нужно выбрать победителя, господа! Уоллес Солитьюдский или сэр Номад? Голосование!
- Natan, Miraak и Князь Вольтецкий нравится это
