[Prisoner-Boratino]

Взрыв сотряс стены тюрьмы Имперского Города, и металлическая решетка камеры, всего пару секунд тому назад крепко сидящая на петлях, слетев со своего привычного места, ударилась о противоположную стену и с веселым звоном опустилась на пол. На несколько мгновений в воздухе повисла тишина, такая пустая, что удары собственного сердца отзывались глухим рокотом в голове. Затем застучали по каменному полу железные подошвы стражников, спешащих на место происшествия, заскрипел в давно не смазывавшейся замочной скважине старый ключ, и несколько легионеров замерли в проходе, глядя на высокую фигуру, покидающую свою камеру, перешагивая через обломки вырванных из стены булыжников. Грубая, грязная, совсем не по размеру сшитая одежда висела на худом теле подобно рваным мешкам. Заключенный повернул голову в сторону стражей порядка и тяжело вздохнул. На его тощем лице появилась и тут же пропала грустная улыбка. Выйдя на середину коридора, он снова взглянул на обращенные к нему глаза в прорезях закрытых шлемов и обнаженные лезвия стальных мечей, таинственно поблескивающие при свете одной-единственной свечи. Солдаты ждали; беглец ждал. Ждали действий со стороны противника.

Первым не выдержал мужчина в обносках; тонкие руки поднялись к груди, источая мягкое сияние. Внезапно свет разросся, ослепляя, заставляя жмуриться и прикрывать глаза, и к тому моменту как закованные в броню стражи порядка смогли наконец осмотреться, их очам предстало абсолютно пустое помещение.

А в это время босые ноги альтмера сошли с мощеной мостовой района тюрьмы на старую, полугнилую прошлогоднюю траву Имперского острова, совсем недавно освободившуюся от гнета снежного покрова. Он полной грудью вдыхал свежую утреннюю прохладу, шагая к песчаному побережью. Спустившись к озеру, эльф умылся и, сбросив неудобную рубашку, погрузился в прозрачные воды Румар. Ледяная вода обжигала, мышцы сводило, но меру было все равно. Грязь, скопившаяся на коже и волосах за полгода заключения, размывалась и отставала, даруя легкость и ощущение чистоты, такое приятное и давно забытое. Переплыв озеро, мужчина убрал набок прилипшие к лицу пряди и прислушался. Пение ранних птиц, шум ветра в безлистных ветвях прибрежной рощи - кроме этого ничто не нарушало спокойствия, царившего к северу от Имперского Города. Крик чайки заставил эльфа испуганно дернуться и насторожиться. Однако поблизости никого не было. Выбрав нужное, одному ему известное направление, путник зашагал прочь от бывших такими родными, но теперь ненавистных ему белых стен.

Сообщение отредактировал Prisoner-Boratino: 12 февраля 2015 - 14:50

[SnowK]

Финальная битва, акт девятый.
Батлспайр.
Участники: SnowK, Gorv, Potay, Prisoner-Boratino.

 

Седьмое число месяца Руки дождя, Забвение, Батлспайр.
Джубен, а следом и Потай с Элдарионом поднялись на ноги. Теперь они видели и то, что прикрыла своими ничтожными ягодицами Лайла. К сводам цепями был подвешен исполинский скелетообразный остов – облезлая обшивка, черепушка без челюсти, правая рука обломана по самый локоть, левой ноги нет вовсе, правая отсутствует по колено, а из десяти пар рёбер можно насчитать всего четыре. Между ними, подобно драгоценному изумруду, сверкало оно, сердце Арианы.
- Сколько... сколько... Труда, сил... Знаний! Даже просто побывать здесь... - восхитился Маджесто, в полном восторге оглядывая огромное пространство. Кажется, даже скромная слезинка радостного умиления скатилась по его щеке. Волшебник громко шмыгнул носом и деловито продолжил. - Ну, а теперь давайте развалим этого истукана!
- Я не ошибаюсь? Это то самое место? - очарованный открывшимся зрелищем, произнес Элдарион. Об этом месте он слышал многое, читал еще больше, но побывать здесь... О таком маг мог только мечтать! Только лишь странного вида конструкция (судя по всему, тот самый Нумидиум) портил всю радость, посетившую впервые за долгое время молодого эльфа. Он промолчал, но мысленно согласился с Маджесто, предлагавшим как можно скорее уничтожить эту штуку.
Джубен понятия не имел, где он находится, но, дабы не выдавать своей невежественности, молчал. Лайла ступила ближе.
- Ты пришла, Ведьма. – пробасил металлическим голосом гигант. – Ловушка захлопнулась. Ты останешься здесь. Со мной. Навсегда.
Левая рука Нумидиума пришла в движение и, прежде чем Лайла успела что либо предпринять, прихлопнула девчонку, превратив свою кисть в подобие клетки. Затем исполин сомкнул пальцы и сжал свою добычу – жёстко, но достаточно осторожно, чтобы не убить. Затем рука поднялась и зависла перед пустыми глазницами творения великих умов прошлого.
- Я не Ариана! – воскликнула Лайла. – Ты поймал не ту!
Нумидиум молчал. Вряд ли он вообще умел говорить самостоятельно. Кто-то наложил на него чары, воспроизводящие голос. Тот, кто подготовил капкан. Тот кто ждал личиху.
- Ну, Джубен, чего встал? – волшебница казалась не столь напуганной, сколь рассерженной. – Кончай уже с ним!
- Да.
Священник переложил посох в левую руку и правой, на которую была надета перчатка, извлек Копье из футляра. Широкими уверенными шагами он зашагал к конструкту. Тот попытался было помешать ему обломком второй руки, но парень легко увернулся и вонзил орудие в сердце лича.
Копьё, издавая мелодичную трель, упёрлось в невидимый барьер. От острия инструмента начали расходиться энергетические волны, обнаруживая магический щит, коим было прикрыто сердце Арианы. Постепенно, сфера разошлась трещинами и взорвалась, отбросив монаха на приличное расстояние. В то же время, орудие, которое он секундой ранее сжимал в руке, разбилось как стекляшка – всё расстояние от Джубена до его цели было усеяно сверкающими, ярко-голубыми осколками.
Сердце забилось чаще. Бретонец поднялся на ноги, сделал несколько шагов и столкнулся нос к носу с Арианой. Та выставила перед собою ладонь и, ткнув обескураженного священника в лоб, заставила того взмыть в воздух.
- Должна тебя поблагодарить, монах. – начала личиха. - За то, что вернул копьё. За то, что уничтожил предателя. За то, что освободил моё сердце от наложенных на него чар. - ведьма воздвигла ледяную стену, на время отрезавшую Элдариона и Потая от остальных. - Видишь ли, мои инструменты предназначены вовсе не для того, чтобы управлять Нумидиумом, и уж точно не для того, чтобы его уничтожить. С помощью орудий ты лишь разрушил барьер, препятствующий моему воссоединению с частичкой самой себя.
Ариана сняла с руки Джубена перчатку, надела её на свою бледную ладонь и мерно подлетела к заключённой меж рёбер Нумидиума драгоценности. Затем вырвала Мантеллу из гнезда и, обернувшись к монаху таким образом, чтобы тот не видел её обнажённого тела, поместила своё сердце не место. Голем, в то же время, ослабил хватку, и Лайла тут же свалилась вниз, по пути прихватив Джубена. Теперь парочка взирала на довольное лицо личихи – улыбка её была самой что ни на есть настоящей, неподдельной, искренней.
- Что за клокочущее чувство в груди? – произнесла Ариана, положив руку на сердце. – Вспомнила. Это чувство – счастье! Как же давно я его не испытывала! Радость, гнев, печаль, страх, отвращение… - ведьма истерично засмеялась. - Весь градиент чувств снова со мной!
Ледяная стена пала. Джубен, Лайла, Потай и Элдарион, без всякого сговора, выстрелили в личиху, каждый собственным заклятьем. Ариана не стала блокировать удар – оказавшись под перекрестным огнём она просто взмыла в воздух, таким образом, увернувшись от атаки.
- Думаете, у вас есть хоть малейший шанс против… - ведьма осеклась и задрала голову. – Бога…
Сверху на неё пикировал он. Желес. Тот самый, которого она чуть ранее отправила бороздить Пустоту.
Приближаясь с какой-то невообразимой скоростью, легат-магистр куда более походил на метеорит, чем на человека или хоть какое-нибудь живое существо. Ариана приготовилась отразить удар кнутов, но, видимо, в планы бретонца это не входило: он развел руки и за спиной мужчины на пару секунд возникли полупрозрачные крылья, взмахнув которыми, он резко поменял траекторию и, уже без крыльев, описав в воздухе сальто, приземлился прямо рядом с остальными, тяжело громыхнув стальными сапогами.
Джубен посмотрел на Фиарда и отшатнулся. Все лицо легата было испещрено жилами, светащимися сквозь потемневшую кожу оранжевым светом, будто по ним текла не кровь, а раскаленная лава. От всего тела и экипировки мага шел темный едкий пар и, казалось, с расстояния в несколько ярдов было слышно, как бьется его сердце.
- Кхе-кхе. Прошу прощения, я боялся опоздать на вечеринку. Преступник, хитрец, священник и амбициозная, гхм, волшебница против древнего лича. Весьма интересно. Кхе-кхе.- он вновь прокашлялся,- Кажется, я немного перегрелся.
- А кто же вы в нашей пёстрой компании? - Неуверенно пошутил Потай, разглядывая боевого мага с нескрываемым ужасом. Он вполне представлял себе, на что тот пошёл, ради такой трансформации и чем это может аукнуться после. - "Ну, это, конечно, если "после" вообще наступит..."
- Давайте назовем меня... "человеком со своими интересами". Ну и наверное, господин Маджесто, я единственный, кто в курсе, как здесь и что работает.
- На что только не пойдут имперские маги, чтобы обойти запрет на левитацию. - съехидничала Лайла. Насколько ей было известно, в Сиродиле полёты при помощи магии карались чуть ли не страшнее, чем некромантские ритуалы. - То же мне, драконорождённый.
Ариана смотрела на Фиарда с точно таким же пренебрежением, как и Лайла. Если бы кто-нибудь в этот момент смог увидеть лица их обеих, то счёл бы их похожими как две капли воды - разве что личиха, принявшая своё естественное, человеческое обличье выглядела чуть старше - но не намного. И каким чудовищем она была при жизни, если обратила себя в умертвие не достигнув даже тридцатилетнего возраста?
Решив, что противникам ни в коем случае нельзя давать возможности обсудить свою тактику, Ариана уселась на плечо Нумидиуму, и прикоснувшись к его черепушке, пробудила исполина. Лайла не стала дожидаться дальнейшего развития событий и тут же метнула в личиху молнией, то же самое проделали и Элдарион с Фиадом, однако, голем отразил магические снаряды своей рукой, а затем ударил кулаком по каменному полу, заставив магов броситься в разные стороны, после чего разгладил поверхность ладонью, намереваясь расплющить самых нерасторопных. Все, кто мог, взмыли в воздух и возобновили обстрел, однако, Нумидиум продолжал блокировать залпы, как собственными конечностями, так и при помощи магических щитов своей "наездницы".
И снова заиграли барабаны боя, зазвучали заклятья и загремели молнии. Джубен на секунду подумал о том, что начинал привыкать ко всему этому. Пристало ли служителю божеств гоняться за преступниками и артефактами? Сражаться и убивать? Пожалуй, слишком много вопросов придется ему задать себе. Но сейчас для них было не время. Парень стукнул посохом оземь. Уже десять с лишним лет Рыцари Девяти собирали различные забавные вещицы, но именно эту Арелдур дал бретонцу. А значит, на то была причина. Едва заметные глазу руны занялись ярким белым цветом, и за считанные секунды шест целиком превратился в заостренный сгусток света. Маталь поднял глаза на свою цель. Ариана стояла непоколебимо.
- Вторая попытка. - процедил монах и, произнеся заклинания повышения силы и кратковременной левитации, выпрыгнул на добрых полтора десятка ярдов вперед и вверх. Спустя секунду священник уже летел вниз в обнимку с личом под аккомпанемент разбитого магического щита и, едва успев соорудить замедляющую печать, лихо шмякнулся на землю.
Стоило заднице злодейки оторваться от плеча гиганта, как сложные щиты, укутавшие Нумидиум спали, оставив ему лишь его собственную защиту, которой, впрочем, был более чем достаточно для обороны от грубых, прямолинейных атак. Именно такими его и потчевали Лайла, Элдарион и Фиард. Господин Маджесто же по обыкновению своему вступать в бой не спешил, оценивая перспективы. И едва защита Арианы, с которой он ни за что не стал бы (больше) тягаться напрямую, отключилась, как волшебник решился действовать. Он выскочил из-за колонны, которая служила ему временным тактическим укрытием и наблюдательным пунктом и, пока остальные были увлечены битвой, пафосно вскинул руку, приняв вид суровый и торжественный. Такие жесты у него давно уже вошли в настолько прочную привычку, что даже пожелай Потай, отказаться бы не смог. Да он и не слишком хотел.
- Abagaianye aba bala! Hilyat Adabal! - Голос волшебника, звучный и громкий, прорезался сквозь какофонию битвы. Пять тусклых белых молний ударили из каждого пальца его правой руки в разные части тела исполина. Они так и струились с пальцев волшебника, не сияя и не грохоча, словно служа другой цели. Они не пропадали, словно соединив Маджесто с огромным конструктом. Кажется, здоровяк на мгновение замер, прекратив крушить всё вокруг своими ручищами. Но, увы, только на мгновение. Молнии исчезли, а Потай уже тряс обожжённой рукой. Он отчаянно импровизировал, на ходу подбирая инструменты, словесные и энергетические. - "Следуй, не подходит, Каменный Бог - отвечает. Оберег ни к черту, "Я не боюсь" переделать!" - Мысленно сам себе отдавал команды волшебник.  Нумидиум с первых же секунд чем-то напомнил ему того голема, с которым столкнулись легионеры. Но он был сложнее, много сложнее, невообразимо чудовищно восхитительно сложнее. И больше, о да, больше! Токи энергий внутри него были настолько колоссальными, что повлиять на них было просто нечем! И тем не менее, Потай решился на вторую попытку. Снова уперев в гиганта свои молнии, он прокричал. - A arctane... - маг запнулся, но тут же нашёл подходящее слово. - ...gori bala! Heca Abadal!
В этот раз получилось куда лучше, Нумидиум явно отреагировал на команду и даже сделал попытку "отстраниться", но как и в прошлый раз, приказ действовал одну крошечную секунду, после чего, гигант вернулся к привычному своему занятию. Между тем, Маджесто уже выдохся окончательно, руки его дрожали от перенапряжения. Однако, в этот раз его даже не обожгло. От досады волшебник прикусил губу и зарычал. До чего же обидно было прекращать попытки из-за нехватки энергии, когда уже нащупал ключик! - "Он же отреагировал на "Отстранись!", отреагировал! Даготово семя!" - Взгляд его упал на Элдариона, увлечённо лупившего гиганта разнообразными жутко энергоёмкими заклинаниями. Это выглядело странно, ведь мер выложился по полной в том же Торговом районе. Одними Велкиндскими камнями такое сложно объяснить. Решившись, Маджесто ринулся к своему недавнему противнику.
- Элдарион! - Проревел Потай, пытаясь перекричать стоящий грохот раскалывающихся каменных плит. Разговор предстоял деликатный, но поспешный. Маджесто не жаждал посвящать мятежного мага во все тонкости своей системы, но ему нужна была энергия. Путник, заблудившийся в пустыне, берет воду у того кто ее предложит. Потай, схватив мера за плечо, ткнул пальцем в чудовищный силуэт, окутанный целым облаком каменной пыли, которая поднялась после его последнего удара. - Это всё без толку, кха... Без толку бить его в лоб! Я знаю, как его остановить! Но мне не сделать этого одному! Он слишком велик! Мне нужна энергия, и я его отключу!
- Если он не успеет тут все разнести! - встрял Желес, видя, что лишившись пусть и незначительного для него напора высокого эльфа, Нумидиум начал буйствовать пуще прежнего,- Я его подзадержу!
Сказав это, боевой маг выбросил огненный хлыст, казалось бы, абсолютно невероятной длины, который в момент обмотался вокруг шеи гиганта и когда тот дернулся в следующий раз, Фиард отправился в полет вслед за его движением. Перехватив кнут в левую руку бретонец описал полукруг и встал конструкту на спину, последовательно закрепив свое положение второй петлей и, встав на спине подобно погонщику силт-страйдера, стал тянуть свои орудия по очереди, заставляя махину раскачиваться из стороны в сторону в попытках избавиться от наездника.
Тем временем прямо за объектом всеобщего интереса разворачивалась сольная программа Джубена и Арианы. Обвешавшись призванной броней и поглощающими щитами, монах изо всех сил старался продырявить личиху с помощью хитрого артефакта, а та точно также пыталась сделать из парня решето потоком разнообразных заклятий. Зрелище было потрясающим настолько, что даже обидно, что никто не обращал на него внимания.
- Забудьте, господин Маджесто, я сама им займусь! – воскликнула Лайла, вставая между Потаем и Нумидиумом. Теперь, когда и без того крупная мишень была скованна чарами Фиарда, не попасть в неё мог разве что слепец. Девушка принялась скапливать энергию на кончиках собственных пальцев, что-то нашёптывая себе под нос и постепенно повышая голос. – “…услышь мой глас, ревущий словно шторм, познай мой гнев, что молнии подобен, узри мой перст, разящий небеса, и покорись, коль биться не способен.”
Волшебница резко накренилась корпусом вперёд, выставила перед собой левую руку и, прижав большим пальцем безымянный и мизинец к ладони, выстрелила средним и указательным. Всплеск энергии, высвободившийся при этом, произвёл настолько сильную отдачу, что девушка отлетела на несколько метров назад, сбив с ног своего наставника. Что именно произошло, никто не понял – на мгновенье всех ослепила яркая вспышка, а уши заложило так, что сетования Потая не слышал даже он сам. Однако, в следующее мгновенье всеобщее внимание оказалось приковано к Нумидиуму – левая рука оказалась обрублена по самое плечо, на котором совсем недавно величественно восседала Ариана. Выглядело это так, будто конечность отсекли клинком, способным резать камень словно масло.
То, что сделала Лайла в дальнейшем, напоминало сущий фарс – посредством не то телекинеза, не то ментального контроля девушка заставила руку исполина взмыть в воздух и со всей дури заехать самому себе по черепушке; та отвалилась и, гудя, полетела вниз, едва не расплющив сражающихся Джубена и Ариану.
- Готово! – услышал Потай восторженные возгласы Лайлы, как только контузия его прошла. – Или… Нет.
К отсечённым голове и руке Нумидиума устремились белые нити, тянущиеся прямо из торса гиганта. Оторванные конечности, взмыв на мгновение в воздух, встали на место, и, более того, груды обломков, на поверку оказавшиеся челюстью и правой кистью колосса так же воспарили и с грохотом воссоединились с телом, которое теперь напоминало огромного безногого скелета, по чьим костям непрерывно бегали электрические разряды. Потай осознал… Как, впрочем, и сама Ариана. Нумидиум, заряженный молнией Лайлы, больше не подчинялся никому.
Цепи, на которых он был подвешен, оказались разорваны, та же участь постигла и хомут Желеса. Гигант с грохотом повалился на пол, проломив основание и оказавшись частично погребённым в катакомбах Батлспайра. Впрочем, через мгновение он уже карабкался обратно, издавая нечленораздельные звуки и заставляя пространство вокруг себя искривляться.
- Ну, это… - девушка виновато потёрла шею. - Дальше как-нибудь сами.
Отчитать свою ученицу Потай не успел – Ариана опередила его и, выхватив из-под самого носа у мага, взмыла вместе с волшебницей вверх.
- Ну, спасибо! - С чувством проорал Маджесто, в след удаляющейся Лайле. Гигант поспешно регенерировал и, кажется, стал активнее, злее и еще противнее. Потай страдальчески повернулся к Элдариону, но к его удивлению, тот коротко кивнул в знак согласия и протянул руку.
"Ну надо же!" - подумал волшебник, с благодарностью принимая помощь. Он был почти уверен, что получит отказ, а если и выпросит согласие, то очень не сразу, так что Потай был приятно удивлён. Рука альтмера была сухой и прохладной, несмотря на все те заклятья, что прошли сквозь неё за последние несколько часов, а за ней... За ней мерно колыхался целый океан энергии! Борясь с искушением восстановить собственные силы, волшебник прикоснулся к резервуару. - "Да, этого должно хватить!"
- Я попробую... Попробую еще раз. - Прокашлял Маджесто, каменная пыль все еще висела в воздухе, а жуткий силуэт каменного бога уже показался из впадины.
- A arctane gori bala! Heca Abadal! - Скороговоркой выпалил волшебник и взмахнул рукой. Ух! В этот раз молнии, протянувшиеся от его пальцев до точек на груди, лбу и плечах Нумидиума были самим настоящими, даже более, чем настоящими, яркими, как зарницы и трескучими. Сложнейшие схемы, сплетавшиеся в замысловатый сплошной узор проступили на теле Нумидиума от точек попадания молний, высвечиваясь все дальше и дальше. Абсолютно большая часть узора была окрашена мерцающим серым цветом, в то время как от молний расползался цвет белый. Он продвигался, захватывая структуру за структурой, перекрашивая строения и подчиняя провода. Вот огромный резной круг, состоявший на деле из сразу нескольких сплетений, относительно знакомых каждому зачарователю, но усложнённых невероятно, часть за частью обрёл белый оттенок и сразу же поток энергии, до этого сдерживаемый печатью, ринулся, наполняя привод. Огромная рука замерла в каких-то нескольких шагах от Фиарда.
- Ага! Работает! - Завопил Маджесто, с восторгом наблюдая, как огромная глыба послушно останавливается. - Я сказал ему, отстранись! И он отстранился! Отстранился! Ничего... Сейчас мы его... Освоим!
- Joran angua aran! - Громко выкрикнул волшебник и пустил следующую порцию энергии, увлечённый процессом. Отдавать команды Богу-из-Машины оказалось очень увлекательно! Правда, приходилось их дублировать построениями Зачарования на ходу, но в нём колдун разбирался куда лучше, нежели в айлейдском, для которого нужные слова подбирал с трудом. И вскоре, всем предстояло убедиться в этом. Гигант вздрогнул и издал жуткий рёв, взмахнув руками наугад и сокрушив еще одну колонну. Сложно было понять, кого он пытался прикончить. Маджесто увернулся от осколков и пробормотал. - Ох... Ну конечно, не angua... angue... Ошибочка вышла... Joran angue aran! - снова выкрикнул Потай. Результат превзошёл всего его ожидания, Нумидиум перестал выть, выпрямился и угрожающе двинулся в их сторону с явно не самыми дружелюбными намерениями. Маджесто побелел и судорожно выдавил из себя. - Adabal par bal!
Конструкт, от чьих шагов сотрясался пол, неожиданно повернулся к ближайшей стене и принялся увлечённо долбить еще огромными кулаками, только пыль, да обломки в стороны полетели.
- М-мне нужно немного сосредоточиться, сейчас, сейчас... - бормотал Маджесто, отчаянно вспоминая, каким же именно образом строится повелительное наклонение в айлейдском. Хотя он мог моментально облекать любые команды в построения Зачарования и формировать из них целые исполнительные блоки, простейшие основы грамматики начисто вылетели из его головы. И сейчас, словно нерадивый студиоуз, Потай пытался вспомнить табличку со спряжениями.
- Ваш айлейский ужасен, господин Маджесто! - выкрикнул боевой маг, пытаясь вновь обуздать голема, - Sou! Ни в коем случае не Angua!
- Sou? А ведь и правда! - В глаза Маджесто блеснул нехороший огонёк, он поглубже зачерпнул из резервуара энергии и резко выпалил, указав на конструкта мизинцем и указательным пальцами. - Joran sou aran, abadal! Ni buro balangua!
- Balangua sou, ehlno. - неожиданно прогремело в зале. Это Нумидиум подал голос, отозвавшись на языке системной архитектуры зачарований, использованных при его создании. Ключик подошёл, коварный рыжеволосый маг аж подпрыгнул от восторга, потирая руки.
"Он что, пытается завладеть силой Нумидиума?" - неожиданно пронеслось в голове Элдариона. "И откуда ему известны Malatuis Adonai? Нет, так дело не пойдет. Не хватало еще, чтобы он обернул его против меня. Но что делать? Я не могу отнять у него мощь колодца - тогда голем взбесится, и всем придется плохо. Но что, если..." - в голове альтмера быстро складывался план действий. Не теряя более ни секунды, он закрыл глаза и сосредоточился на потоках магии. Помня весь опыт прошлых лет, когда он часто совершал ошибки при попытках тянуть силу из айлейдских колодцев, эльф сплетал в уме формулы, ограждающие его от негативных последствий избытка силы. И вот уже все камни на поясе Элдариона загорелись ярким голубым пламенем. Lattia Varlais. И тут же потухли, в мгновение ока рассыпавшись серым порошком, который тут же унесли порывы невесть откуда взявшегося ветра. Волосы чародея развевались во все стороны, полы красной мантии хлопали, подобно крыльям гигантской птицы, а голубые глаза светились ярче, чем еще недавно камни варла.
- Ni - Angue, - загремел голос альтмера, отраженный и усиленный эхо, перекрывая все прочие звуки. - Arctavoy an Angue Agea. Abagaianye,Gravia Welnaga. Hilyat Balangua!
А где-то далеко, над городом Чейдинхолом, что недалеко от границы с данмерской провинцией Морровинд, вставало багровое солнце. "Из света - магия! Av Latta - Magica!", - прошептал Элдарион, и колодцы древних эльфов под свет утреннего светила передали ему остатки накопленной за ночь из лунного света силы. На теле Нумидиума еще ярче проступили айлейдские символы. Он словно бы не справлялся с тем количеством энергии, которое теперь принадлежало эльфийскому колдуну. Не в силах сопротивляться его воле, голем застыл.
- Такого уговора не было, господа! - возмутился Фиард и, наконец уцепившись за непослушную конечность, использовал ее движение чтобы снова взмыть в воздух  и приземлиться Нумидиуму на плечо. Оказавшись на месте он тут же призвал два дэйдрических меча, дабы вонзить их в тело конструкта и использовать как резонаторы, чтобы заблокировать действия остальных магов через непосредственное влияние на элементы базовой архитектуры. Впрочем, бретонец отлично понимал, что его творение долго не выдержит такого чудовищного издевательства и попутно пытался максимально снизить общий входной поток, но тщетно. Процесс, по-видимому, был уже необратим.
Все трое – Потай, Элдарион и Фиард на секунду ощутили, что синхронизировались, мысленно слились и стали с големом единым целым, а посему смогли прочитать в сердцах друг у друга одно единственное желание – стать единоличным и полноправным обладателем Нумидиума. Тело конструкта начало резонировать с их собственными, создавая трель, переливающуюся из прекрасной мелодии в жуткую какофонию и обратно, ласкающую слух и разрывающую барабанные перепонки одновременно. Каждый из магов, ухватившись за магические потоки, принялся тянуть их на себя, в надежде пересилить остальных, но тщетно – силы были явно равны. Троица в последний раз переглянулась, впрочем, в этом не было нужды, ведь они знали, что делает и как выглядит сейчас каждый из оппонентов.
По обшивке конструкта начали расходиться сияющие, огненно-красные трещины, напоминающие кровавые раны. То же самое происходило и с чародеями – и без того полыхающий Фиард, облачённые в алое Элдарион, багряный, словно спелый томат Потай… Казалось бы, все трое вот-вот могли взорваться изнутри, впрочем, они и сами это осознавали. По торсу Нумидиума, словно оставленная незримым клинком, прошла огромная трещина, которая принялась втягивать в себя обломки, пространство и само время. Маги признали свою ошибку – стабилизировать машину, а уж тем более возобладать над ней, было невозможно.
Не сговариваясь, они отступили – все трое, единогласно и одновременно. Напор ослаб, а сами волшебники переключились на собственную оборону. Голем, в то же время, продолжал разрушаться – с чудовищным гулом он затягивался в образовавшуюся внутри него же самого дыру, а иначе и нельзя было назвать сей сгусток чёрной материи, который был способен поглотить что угодно, включая цвета, души и даже сами концепции. Тело Нумидиума скукоживалось, парящие вокруг него детали впивались в раскалившуюся конструкцию, словно иглы. Наконец, исполин оказался полностью смят, сжался в одну точку и…
Раздался взрыв.
Маги, уже давно покинувшие эпицентр аномалии, всё равно оказались под ударом, однако, накрывшая их волна кипящей энергии не причинила какого либо вреда не им, не руинам Батлспайра. То было лишь отражение, реликтовое излучение, проекция чудовищного катаклизма, произошедшего где-то в иной плоскости, но не здесь. Нумидиум не просто был уничтожен – он исчез, как из этого мира, так и из памяти окружающих, но только не героев, одолевших его.

 

***

 

- Несносная девчонка! – кричала личиха. – Ты хоть понимаешь, что натворила? Я убью тебя! Голыми руками придушу!
Угроза немедленно была приведена в исполнение – тела Арианы и Лайлы переплелись во взаимной попытке угробить друг друга. Девушка, разумеется, не могла причинить вреда своей прародительнице, ставшей нежитью, однако, из последних сил вытягивала из той крупицы магической энергии. Наконец, её количества оказалось достаточным, чтобы призвать пару клинков – пропустив через них электрические разряды, Лайла, чья шея всё ещё была сдавлена костлявыми пальцами Арианы, отсекла той обе руки и, зависнув в воздухе, ударила личиху ногой в грудь, заставив противницу устремиться к земле.
- Кончай с ней, Джубен! – воскликнула волшебница. – Сердце, вырви ей сердце!
Ариана, не слишком мягко, приземлилась. Магическая природа её тела всё ещё позволяла парить, но вот улететь, а уж тем более заблокировать удар, не имея рук, она не могла. Конечности уже начали регенерировать, однако, монах оказался быстрее.
Со всего размаха он ударил старуху по груди своим посохом и та шлепнулась об землю. Бретонец выставил вперед левую ладонь и, даже не дав личихе остановить собственное качение по брусчатке, подхватил ее заклятьем телекинеза и жестко заблокировал остатки конечностей нежити. Он бросил посох и приблизился.
- Печальный конец Арианы. Королевы Червей.
Длинные тонкие пальцы служителя богов резко вошли в прогнившую насквозь плоть и, нащупав сердце, обхватили его мертвой хваткой. Остервенелым движением Маталь вырвал сердце из груди. Он чувствовал эту силу в свое руке. Он мог бы поглотить ее, он выдержал бы. Мог бы выпить ее до капли. Но эта сила не принадлежала ему и она была ему не нужна. Монах метнул противника прочь и наложил левую руку сверху на сердце.
- Kude. Hakeijo.
Белый свет изменения ударил в стороны и каждый находившийся здесь почувствовал колебания воздуха, исходившие от Джубена, а сам он чувствовал, как бьется в его руках энергия и как призматические руны, которыми он буквально окружил сердце, входят в резонанс с ним. На свет уже невозможно было смотреть, а потоки энергии нестерпимо жгли руки, когда артефакт не выдержал напора и взорвался, разлетевшись на мельчайшие кусочки, а того, кто его держал, обессиленного отбросило в сторону.
Тело личихи, вопреки ожиданиям, не обратилось в прах, не испарилось и даже не взорвалось. Женщина повалилась на пол и, склонив голову на бок, тупо уставилась на Джубена и приземлившуюся рядом с ним Лайлу. В глазах Арианы не было ни злобы, ни разочарования, ни тоски – одна лишь пустота и отражения юнцов, которым вновь удалось её одолеть. Казалось бы, она ещё могла сказать что-то, но промолчала, ибо не было для неё ничего красноречивей тишины. Волшебница и монах приблизились к трупу – не бога, но человека. Разобравшись с Нумидиумом, Потай, Фиард и Элдарион бросились на выручку товарищам, однако, в их помощи уже не было никакой нужды. Вне всякого сомнения, повелительница мёртвых наконец сама познала смерть.
- Эх ты, Джубен, разбил бедной старухе сердце… - наконец произнесла Лайла. - Может, это прозвучит сентиментально, но я собираюсь её похоронить. – волшебница заставила тело взмыть в воздух. Она всё ещё сжимала правую руку личихи, левую же спрятала той в балахон. – Не волнуйтесь, я не настолько безумна, чтобы воскрешать свою пра-пра-бабку, или кем она мне там приходится… Просто хочу, чтобы всё было так, как должно.
- Пожалуй, эта угроза была ничем не слабее предыдущего пришествия Короля Червей, - глубокомысленно заявил Элдарион, косясь на обезображенное тело личихи. Даже бездыханная (насколько могла нежить дышать и до этого момента, колдун не знал - некромантия никогда не была его сильной стороной), она внушала уважение. - Того, кто сделал это, Совет должен объявить героем прилюдно. Империя должна знать тех, кто действительно отдает все силы на служение ей.
Джубен, Потай, Лайла, Элдарион и Фиард собрались перед порталом. Тело поверженной Арианы всё ещё болталось в воздухе, укутанное в белые ткани и напоминающее не то мумию, не то призрака. Герои последний раз бросили взгляд на развалины – крепость, потрёпанная ещё до их прихода, продолжала рушиться и вот-вот могла окончательно кануть в бездну. Первой на ту сторону переправилась волшебница, следом за ней вышли её наставник, монах, лидер боевых магов и глава мятежников. В сопровождении Рыцарей Девяти они выбрались на поверхность и увидели, что бой был окончен – дворцовая площадь была усеяна трупами, однако победу праздновали вовсе не мёртвые, а живые.

Сообщение отредактировал SnowK: 07 января 2016 - 14:30

[Gorv]

Эпилог

 

Успешно выступив на всех возможных сторонах этого конфликта (в том числе и на своей собственной), Потай Маджесто добился колоссального влияния. Его заявления, подкрепленные словами знати Коррола и Лейавина, сдобренные молчаливой поддержкой легатов, стали главным мотивом обвинения против Старейшин Совета, вынудив последних отказаться от всех нападок в адрес Элдариона. Причиной этому отчасти послужил тот самый миг единения, когда трое волшебников взяли под контроль Нумидиум, и мысли их, эмоции и ощущения на мгновение стали общими. Таким образом, использовав своё новоприобретённое влияние, дабы очистить имя лидера восстания, Маджесто полагал, что вражде между ним и Элдарионом положен конец. Сдав господина Ауреола, Потай ловко увернулся об обвинений в предательстве и двойной игре, снова воспользовавшись поддержкой легатов, влияние которых и без того немаленькое теперь выросло до небывалых высот.

 

Господин Бакингхорс, оставивший свой пост в связи с собственной внезапной кончиной, оставил так же и чудовищный вакуум в руководстве Синода. За многие годы его правления, все сильные кандидаты на места в совете Синода были вытеснены на периферию организации. Кроме того, противостояние некромантам Арианы и Нишьена чудовищно проредило ряды магов Синода. Воспользовавшись моментом и своим возросшим влиянием, а так же до сих пор не аннулированным прямым приказом почившего Бакингхорса, Потай Маджесто занял пост советника Синода. Его популярность внутри организации была так высока, что оспорить назначение никто не решился. Маджесто принялся энергично продвигать инициативу Бакингхорса на сближение с Коллегией Шепчущих, невзирая на возникшее противодействие со стороны других советников. Итогом этой деятельности стало перемещение основной Путеводной Звезды Коллегии в Университет Таинств. Теперь маги обоих организаций были вынуждены взаимодействовать друг с другом. Мелкие конфликты и стычки неизбежны, но начало было положено.

 

Род Маджесто, шумливый и энергичный, приближенный и обласканный властью новой графини, расцвёл еще пуще прежнего. Деньги от множества должностей при дворе, рекой потекли в семейную казну, открывая массу возможностей перед рыжеволосой молодёжью рода. Маджесто запустили свои щупальца в каждую сферу городской жизни. Довольные установившимся порядком, они зорко следили за тем, чтобы всё оставалось как есть.

 

Лисория Гринвинд после завершения битвы за Имперский город, при поддержке инспектора Хурмте, приняла активнейшее участие в восстановлении Имперского города и, в особенности, Университета. Вместе с Руфусом Карвейном они образовали весьма крепкую пару имперских агентов и расследовали множество дел до середины двадцатых годов четвёртой эры - среди их особо ярких достижений можно выделить "Вэйрестскую облаву", в которой они смогли поймать с поличным в крупной контрабандистской операции некого Алана Иена, по внешности очень похожего на печально известного Андре Иехама, ещё более известного как Авидо Ингений, - после чего стареющий норд подал в отставку и основал в своей родной Бруме орден рыцарей, а бретонка отправилась в Скайрим, в Коллегию Винтерхолда с твёрдым намерением наладить более прочный контакт этой магической организации с организациями Университета Волшебства. После отставки она стала преподавателем искусства Колдовства в Синоде, а потом, когда наступил тот день, когда человек чувствует близость смерти, отправилась на Восток, в Морровинд, так же, как туда отправилась, чтобы никогда больше не вернуться к дочери, и её мать.

Архимагистр Базил, погибший в день осады Имперского города в результате таинственного несчастного случая, или же от ран, или же от магических аномалий, связанных с разрушением Нумидиума - ни одна из версий не близка к истине, которая заключается в том, что Базил погиб в скрытой от посторонних глаз дуэли с Персивальдом Бакингхорсом - оставил после себя пустое кресло, ворох начатых и так  и не законченных проектов и стопку записок, по которым можно было проследить все дела и замыслы как Лиландмона, так и Базила от основания Коллегии Шепчущих до последних дней восстания. Радигер Молния, проявив достойные его учителя организаторские способности, нашёл для Коллегии как нового архимагистра, так и новое призвание - отныне Коллегия была подчинена ни капризам отдельных магов, ни интригам группировок, ни мнению совета, а Империи и только Империи, правда, без лишнего лизоблюдства, в котором так любили обвинять Шепчущие членов Синода. Благодаря совместным действиям боевого мага, инспектора Хурмте и продолжавшей заложенные Лиландмоном Спеллусом и Персивальдом Бакингхорсом верхушки Синода основная Путеводная Звезда организации переместилась в Университет Волшебства. Шпиль Фросткрегг же был закрыт от посетителей, перейдя в полное распоряжение Ордена боевых магов и став лишь мрачным памятником прошедшей в нём резне. Многие в Коллегии были недовольны действиями и решениями Радигера, и ещё больше врагов он нажил своим крутым нравом, и потому мало кто удивился, когда в сорок четвёртом году четвёртой эры непоколебимого боевого мага нашли за письменным столом с перерезанной глоткой.

Старший инспектор Хурмте после своих успехов на карьерном поприще во время бунта Элдариона занялась укреплением своих позиций в рядах имперских агентов, собирая сторонников (например, она обеспечила Филиппу Ауреолу амнистию в обмен на всю известную ему информацию как о бунте Элдариона, так и о Авидо Ингении), налаживая связи как среди новых руководителей Коллегии Шепчущих, так и среди боевых магов и советников Синода; хоть она и не доверяла Потаю Маджесто до самого конца, но всё же помогла в установлении тесных партнёрских отношений рыжего мага с Радигером, а значит, и одновременно и с Шепчущими, и с боевыми магами. Старые ранения и некоторая слава в определенных кругах не давали ей возможности заниматься оперативной работой, так что после бунта Элдариона старший инспектор занималась исключительно организаторскими задачами, в том числе шефством над Руфусом и Лисорией. Подав в отставку после воцарения Мида, редгардка отправилась в родной Эльсвейр, где открыла в Риммене школу боевых искусств, в которой обучала будущих агентов Империи.

Меркурио Ноктюро больше никогда не видели рядом с населенными пунктами, но некоторые одинокие путешественники в Скайриме упоминали о фигуре в чёрном плаще, мирно жившей среди гигантов и пропадавшей из виду при открытом приближении к лагерю и посылавшей стандартные имперские стрелы в сторону тех, кто к нему подкрадывался.

Авидо Ингений, как и его маска, появлялись и исчезали в пределах Сиродиила ещё десятки раз в самых неожиданных местах, как правило, в эпицентрах вспышек восстаний, или рядом с очагами бандитизма, или рядом с крупными потоками контрабанды, и даже то, что имперские власти смогли поймать некого Алана Иена в Вэйресте, не остановило его. Став героем бандитских притч, "Золотая Маска" обрёл бессмертие в кругах более высоких за счёт пьесы "Последний грех Золотой Маски", написанной по мотивам происшествий в Сиродииле неким, пожелавшим остаться анонимным, лицом. Правда, через триста лет как об Авидо, так и об абсурдной идее основания вампирского клана вампиром-одиночкой, тем более в современные времена, все сколько-нибудь компетентные историки будут говорить как о мимолетной песчинке на колесе времени, не имеющей ничего общего с именами канцлера Окато, Туллеса Тараторящего или Тита Первого, ставшими символами этого весьма неспокойного периода.

 

Филипп Ауреол, так же амнистированный по делу Элдариона, отправился доживать свои деньки на Золотом Берегу, помогая отстраивать Анвил и коротая дни напролёт за рыбной ловлей.

 

Эдгар Мейстерхейм бросил свою работу в “Вороном курьере”, чтобы исполнить свою мечту и стать настоящим волшебником. Поговаривают, он отправился на поиски Элдариона, чтобы податься к нему в ученики, но нашёл ли его – загадка. Тем не менее, однажды в Хрустальной Башне на островах Саммерсет появился новый преподаватель школы Иллюзий, который был ни кем иным, как всем известным репортёром.

 

Зено Фериус направился в монастырь, где когда-то прожигала свои лучшие годы его жёнушка и забрал оттуда свою дочь – а вместе с ней и ещё двух малюток, поскольку понятия не имел, которая из них принадлежит ему. Впоследствии, рубака воспользовался своими связями с Кентулом и вступил в Тёмное Братство, на службе у которого ещё долгие годы лишал людей жизни, попутно готовя себе на замену трёх преемниц. Все они так же стали кровожадными убийцами и доставили немало хлопот представителям закона.

 

Лайла вернула своему наставнику Гамболпадди, а вместе с ним и снятый с тела личихи “сувенир” – перчатку-предохранитель. Распрощалась со своими товарищами, волшебница принесла искренние соболезнования в связи с безвременной кончиной Сейдро Веллиндуса и покинула столицу с двумя другими трупами – первый принадлежал Ариане, а второй Нишьену Хелбейну. Оба тела были погребены в Великом Лесу, вдали от людских поселений, в гробнице, сокрытой за семью печатями. Сама же Лайла направилась в Хай Рок, и вскоре тамошние таверны наполнились байками о колдунье с изумрудным глазом, которая раз за разом пробуждала ото сна древнее зло и сама же побеждала его – но уже окончательно. Единственным напоминанием о Культе Червя для неё была рука личихи, приштопанная на место собственной. В конце концов, она сама нашла способ освободить своего отца из плена Молага Бала, но это – уже совсем другая история.

 

Сейдро Веллиндус был похоронен десятого числа Руки Дождя на городском кладбище Лейавина рядом с погибшим десять лет назад командором имперской стражи Адамусом Филидой, и, несмотря на проливной дождь, первый в этом году, на похороны собралась половина офицерского состава легионов Сиродиила и Хаммерфелла, да и не только они. Тут был и Элдарион, на которого с опаской косились многие присутствовавшие, и Потай Маджесто, и несколько рыцарей Девяти, в общем, полный аншлаг. Все грустили, вспоминали, произносили речи, в сущности одни и те же, хоть даже генерал Флаус в этот день отказался от официоза и старался не говорить от шаблонных фраз. Посмертно ветерану было присуждено звание Рыцаря Венка за заслуги перед Империей.

 

Джубен Маталь наконец принял предложение командира боевых магов и присоединился к ордену, на пару лет возглавив отряд по борьбе с нежитью и заработав среди некромантов прозвище "Буревестник". Большую часть этого времени он, впрочем, потратил на изучение секретных архивов форта Каптор, откуда, вероятно, почерпнул немало полезной информации. После этого след бретонца затерялся где-то на таинственных тропах Тамриэля.

 

Гвилор, Хэксон и Торке вернулись в Приорат Девяти и их имена более не появлялись в хрониках, в то время как Костициан, напротив, покинул орден ровно как и провинцию. Говорят, его видели проезжавшим через городок Белкарт, что в восточном Хаммерфелле, в компании странноватого вида молодого человека.

 

Легат Денар к четырнадцатому году ушел в отставку и купил неплохой особнячок на Золотом Берегу, куда переехал со всей семьей. Его место командующего Первым Легионом занял никто иной, как Тит Мид. Тело редгарда после его смерти в девятнадцатом году было, по его собственному настоянию, перевезено и погребено все на том же кладбище Лейавина, а на его похоронах присутствовал сам новоиспеченный император.

 

Фиард Желес, заключив несколько договоров с обновившейся верхушкой Легиона, удалился со сцены. Ходят слухи, что он, избавившись от таких неприятных ограничителей, как Совет Старейшин, вплотную занялся восстановлением Баттлспайра и Теневого Легиона, хотя, чем этот человек промышляет на самом деле, сказать не может никто.

 

После победы над Нумидиумом и триумфального возвращения обратно в столицу состоялось сразу несколько событий. Совет Старейшин, испугавшись повторения гражданской войны и той поддержки, что обрел Элдарион, объявил его действия санкционированными и спланированными для того, чтобы выявить истинных предателей в рядах доблестных служителей закона. Не все сочли данную меру разумной, но недовольных быстро удалось утихомирить при помощи обещаний о социальных льготах, выплатах инвалидам войны и прочих привилегиях. Однако в действительности ограничились лишь казнью ряда ближайших сторонников Элдариона и выдачей земель некоторым шпионам из числа его подчиненных. Впрочем, об этом знали лишь избранные.
Итак, имя предводителя восстания было очищено в глазах народа, а сам он, дабы не навлекать беды на свою голову, отправился исследовать орден Псиджиков куда-то на Восток. Поговаривали, правда, что его часто видели в таверне "Плут на привале", однако скорее всего это были лишь слухи. Убитый горем от вполне ожидаемой потери множества друзей и соратников, чародей отошел от политики, и о нем не слышали еще довольно долгое время. Однако он сыграл свою роль во многих событиях грядущих времен. Многие считали, что не одна организация образовалась благодаря его личному вмешательству, а "Плут на привале" процветал именно из-за его стараний. Возможно, что к этому приложил руку также и господин Маджесто, однако мысли о сотрудничестве этих политических гигантов времен смуты высмеивались любителями распространять слухи.

Также мало можно было услышать и о его давнем знакомом Кентуле. Они так и не встретились во время войны, но пути их пересеклись в будущем. Данмер продолжил работать на Темное Братство, исправно выполняя контракты, пока однажды не забросил это дело, купив домик недалеко от Чейдинхола и заведя новую семью. Впрочем, вскоре мирное пребывание на лоне покоя было не из любимых занятий темного эльфа, и он стал все чаще выбираться из уютного гнездышка в поисках приключений. Одно из них через добрую сотню лет забросило убийцу в Рифтен, где он убил ярла из рода Скрещенных Кинжалов, а затем практически дотла сжег город. Однако это уже совсем другая история. А сразу после окончания войны данмер получил награду за вклад в победу над Королевой Червей и отправился праздновать в самый дорогой кабак столицы.

 

Неций Аскаре, после добровольно-принудительного ухода генерала Флауса, занял сей высокий пост и не делал на нем практически ничего, кроме как сдерживал волнения в провинциях и играл с новым командором Имперского города Пианом Аксием в военные шахматы. Вероятно, когда Первый легион при поддержке людей престарелого легата Йорунна и, по словам очевидцев, нескольких десятков каменных солдат, пришел брать столицу штурмом, эти двое пили чай и делали ставки на то, сколько времени им понадобится, чтобы пройти от моста Талоса до Зеленой тропы.