И снова тишина. Пустота. Каждую ночь Ирина засыпала с молитвой о том, чтобы увидеть во сне Его знак. Ни ветхое одеяло, больше похожее на мешковину, ни урчащий с голоду желудок, ни постоянный липкий страх быть обнаруженной - ничто не могло сравниться с ужасным чувством полного, абсолютного одиночества. Но и теперь сон не принёс облегчения ни душе, ни телу.
Придерживая пальцами спадающую шаль, послушница встала с кровати и слегка поморщилась, когда та скрипнула. Девушке было зябко несмотря на то, что спала она в одежде. Выставив перед собой открытую ладонь, Ирина встала.
У "себя дома" (на самом деле, эту хижину она занимала лишь с негласного позволения Офры, которой ни в чём не перечила и всячески старалась внушать орланке полное безразличие к своей персоне) слепая ориентировалась куда хуже, чем на улице. Там её мысли едва заметной паутиной проникали в головы к прохожим, считывали ту картинку, которую воспринимали их глаза. Здесь же не было даже крыс, чьими любопытными глазами Ирина могла бы взглянуть на свою убогую нору. А крыс не было, потому что девушка-сайфер прикладывала все свои ментальные способности, чтобы отваживать любых существ от своей скромной обители. Замешательство, или страх, или увлечение другим делом - все эти навязчивые желания расходились от послушницы, как круги от брошенного в воду камня. Иногда это даже приносило пользу всей деревне, когда забредшие неведомо откуда лиходеи (в небольшом количестве, правда) собирались устроить краткий рейд на крайние дома. Но, смущённые навязанными нищенкой образами, убирались восвояси. Никто в деревне этого не знал, а Ирина избегала славы, как огня. Да и огня старалась тоже избегать - Магран явно выразила свою сторону в Войне Святого, и привлекать внимание Богини жарко натопленным камином или костром - значит обрекать Лаару на жестокую судьбу Холодного Утра.
Ощупывая стену, Ирина приблизилась к покосившейся табуретке, перед которой медленно опустилась на колени. На табуретке, надёжно вплавленная в воск, стояла одинокая свеча. Стояла и горела.. уже год. Другой слабовольный жрец Эотаса мог увидеть в этом знак, надежду на перерождение своего Бога. Ирина тоже хотела видеть в этом знак, но понимала, что на поддержание огня хватит и её внутренней веры, смешанной с щепоткой силы сайфера. И всё-таки она молилась этому крошечному огоньку каждое утро - молилась истово и долго, пока натёртые колени не начинали заявлять о себе даже сквозь воздвигнутые на пути боли барьеры.
Закончив ритуал, Ирина подняла голову - слух уловил стук молотков и скрежет пил. Девушка видела в мыслях поселян пристройку к местному трактиру. Лаара разрасталась, и если бы не жилы адры, проходящие сквозь деревушку, послушница давно бы покинула убежище - от опасности подальше. Но адра манила Ирину, как и любого сайфера. Радужный минерал жил, он шептался с ней тысячами голосов и открывал ей тысячи тайн, ни одну из которых не может познать человеческий разум. Но даже слушать этот шёпот было так.. приятно. Нет, адра не заменила Ирине её Бога, но схватившие послушницу когти одиночества немного отпустили свою жертву.
Девушка поправила повязку на глазах. Когда-то золотистая и тонко вышитая, теперь ленточка почти ничем не отличалась от серых лохмотий, в которые куталась слепая. Оно и к лучшему. Ирина взяла грубый неотёсанный костыль, стоящий возле двери, и неуверенно вышла на улицу. Жителей деревни в такое раннее время было не много, а уж возле дома нищенки им тем более делать было нечего. Слепая медленно пошла вперёд, простукивая путь клюкой и надеясь, что найдёт себе "глаза" раньше, чем споткнётся и упадёт в канаву.
Тема закрыта
