Цикл зарисовок объединенных общими персонажами, порядок соответствует хронологии событий (если вдруг покажется, что кто-то из персонажей уже присутствовал в Зелье пера, то нет, вам не показалось).
Гет, флафф (про любовь сопли с сахаром), большие проблемы с лорностью, кроссовер с Властелином Колец (Аш Назг…), отсылки на Джордана, Камшу и учебник математики.
Если всё вышеперечисленное вас не пугает, добро пожаловать в Киродиил, Чорроль и его окрестности, лет за тридцать до рождения Нереварина.
PS Если, вдруг, вам понравилось, то автор пишет за фидбэк.
1 Бретонка и орк
Всем коллегам по гильдии, с которыми моей протагонистке довелось делить постель во время её странствий по Киродиилу посвящается.
Хадести, юная очаровательная адептка гильдии магов, вернулась с очередного задания. Поручение, предписывающее ей добыть несколько редких алхимических ингредиентов, оказалось более сложным, чем ей казалось сначала, но зато и более интересным. И, что самое приятное, прибыльным: магически обезвешенный мешок с добычей важно проплыл за ней в спальню, с вальяжностью опустившись на незанятую кровать.
На соседней койке происходило действо, служившее наглядным доказательством того, что Даррема, вечно игривая как и все хаджитки кошка, положила наконец на обе лопатки после довольно-таки продолжительной охоты чопорного главного алхимика чоррольского филиала гильдии магов альтмера Мантиоруса. Не удовлетворившись достигнутым, хаджитка с энтузиазмом объезжала поверженного мага.
Покосившись с легкой, возникшей вследствие недельного воздержания от подобных занятий, завистью на увлеченную друг другом парочку, Хадести с досадой запихала оставшийся неразобранным мешок под кровать и, хлопнув на прощание дверью, отправилась с докладом к главе чоррольской гильдии.
По дороге к ней она успела к немалому огорчению выяснить, что Гилстерн, обаятельный двухметровый нордлинг, отчего-то решивший, правда пока без особых успехов, сделаться магом, отправился задать шороху гоблинам, нагло наехавшим на близлежащую к городу шахту. Хоть его магические достижения оставались чрезвычайно скромны, волноваться за него не стоило – любимый двуручный меч этого верзилы с легкостью отправлял в лучший мир врагов гораздо серьезнее каких-то жалких гоблинов.
Рраддит, вороватый как и все его соплеменники хаджит, увлеченно беседовал о чем то с Нтасси, аргонианкой-алхимиком, запершись в подсобке. Вопли и стоны, то и дело раздававшиеся оттуда, красноречиво сообщали о том, что разговор протекал весьма бурно.
Редгард и мистик Тарим ожесточенно торговался с клиентом, мастер изменений бретон Кантари дрых без задних ног, протаскавшись все ночь по окрестностям в поисках какой-то пакости.
Было ясно, что жизнь не удалась…
В довершении всего мэтресса гильдии Лакнима заперлась в своих покоях со своим заместителем и никого не принимает. Изо всех сил надеясь, что за запертой дверью занимаются разрешением проблем гильдии, Хадести раздраженно повернулась обратно, но донесшиеся из комнаты Лакнимы игривые смешки окончательно вывели её из равновесия.
Бретонка буквально слетела с лестницы, сгоряча едва не разнесла массивную сделанную из мореного дуба и окованную железом входную дверь и выскочила на улицу.
Оказавшись на свежем воздухе, раздосадованная магичка немного поостыла, но возвращаться не стала. Тем не менее, уставшее от недельного прочесывания буераков тело настоятельно требовало отдыха и пищи. Поэтому, поразмыслив, Хадести направилась в Серую Кобылу.
Сие довольно-таки примечательное заведение, скажем прямо, не блистало фешенебельностью. Кормежка там была отвратительнейшая в городе, даже жена Тердреда Сплющенного, и та не могла приготовить хуже. Количество клопов превосходило воображение любого астронома и министра финансов. Публика собиралась соответственная. Бродяги и дешевые авантюристы всех мастей, разорившиеся дельцы и даже городские побирушки. Этим, правда, из-за специфического запаха предпочитали давать еду на вынос.
И все же Хадести предпочитала коротать вечера в Кобыле, а не в претенциозном и чопорном Дубе и Посохе. Конечно, можно было и рискнуть, забежав в Посох на полчасика. Кормили там действительно замечательно, хотя и драли с клиента за это соответственно. Вот только не всегда получалось улизнуть оттуда вовремя, до того, как очередной занудный и зажиточный горожанин не решит избрать тебя в жертвы своего красноречия. Нынешний урожай репы и повышение ввозных пошлин на сыр – вот список популярных тем, по странному недоразумению считающиеся в Посохе верхом занимательности.
Зато, каких только историй можно было наслушаться в Кобыле. Затерянные сокровища акавири, таинственные святилища со множеством страшных ловушек, ужасные чудовища… И пусть все эти россказни являлись на три четверти плодом воображения рассказчика, именно с них начинались несколько самых захватывающих приключений в карьере Хадести.
Серая Кобыла не обманула её ожиданий и теперь. Два известных неудачника, вот уже несколько лет безуспешно пытающихся сделать карьеру в гильдии бойцов и потрепанного вида орк позволяли надеяться, как минимум, на драку. В углу большегрудая служанка охмуряла незнакомого нордлинга. Судя по его завороженному взгляду, не отлипавшему от впечатляющего своими размерами бюста, у нее были неплохие шансы.
Некоторое время магичка потратила на пристальное разглядывание северянина, прикидывая стоит ли опрокинуть вон тот кувшинчик на юбку прилипшей к нему девицы, чтобы заняться им самой, пока та будет искать сухую одежду. Однако, по размышлении, представившееся её взору зрелище бретонку не впечатлило, и она оставила парня на растерзание большегрудой.
Больше в таверне никого примечательного не было, так что бретонка расположилась у стойки, заказав пива и выбрав самую удобную позицию для наблюдения за назревающей дракой.
Два местных полудурка привычно успели надраться и разобидеться на недостаток, а точнее на полное отсутствие внимания со стороны прекрасного пола. И теперь, видимо для привлечения оного, пытались задирать невозмутимо жующего местную отраву орка.
Тактика, скажем прямо, была выбрана не самая блестящая. Эти не блещущие умом и талантом ребята пытались изобразить похихикивание и косые взгляды в сторону избранной жертвы. Получалось не ахти. Во-первых, орки – народ, как всем известно, крайне грубый и невоспитанный, весьма равнодушно относились к грубости и невоспитанности остальных. А уж в столь маргинальном заведении, как Серая Кобыла, задеть таким образом можно было разве что лопающегося от собственного высокомерия альтмера. Во-вторых, само исполнение оставляло желать лучшего.
Так и не добившись какой-нибудь реакции, зато приободренные очевидным вниманием симпатичной магички, не подозревая, что из всех троих её привлекает разве что орк, парни решили сменить тактику. Вечно ходящий с помятым лицом, а сейчас и вовсе пьяный в стельку, босмер поднялся из-за стола и двинулся по направлению к орку, в то время как здоровенный, но туповатый редгард остался осуществлять моральную поддержку в сидячем положении.
– Эй, ты! Зелёнаа…ая моор… да… – несколько заплетающимся языком начал босмер.
Орк с любопытством уставился на него, всем своим видом показывая готовность внимать загадочной речи незнакомца. Тот, постояв немного, решил начать свою речь заново:
– Ты! Зе…лёна…я морда! – повторил он и замолк, очевидно вспоминая продолжение.
Чувствуя, что тот может простоять так еще долго, орк решил сжалиться и придти на помощь дурачку. Покрутив головой, будто отыскивая взглядом разносчицу, он гаркнул на всю таверну раскатистым голосом:
– Эй! Кто-нибудь, притащите мне еще пару кувшинов той мочи, что в этой дыре выдают за пиво. Да, и уберите отсюда это дерьмо, я его, кажется не заказывал.
Таверна взорвалась от хохота. Все с любопытством повернулись в сторону назревающего скандала. Рядом со столиком орка вырос редгард и угрожающим тоном произнес:
– Как ты назвал моего друга?
Орк, подчеркнуто вальяжно развалившийся на стуле, поднял на него взгляд и с радостным удивлением заметил:
– О, да тут нарисовалась еще одна куча навоза.
На этом терпение вести диспуты у ребят закончилось и они решили перейти к решительным действиям. Редгард схватил подвернувшийся под руку стул и замахнулся им в орка, странным образом протрезвевший босмер начал обходить противника, стремясь зайти к нему со спины. Легко увернувшись, орк вскочил на ноги и с радостью присоединился к веселому времяпровождению.
Орк с редгардом некоторое время кружили по таверне, круша все, подвернувшееся им под руку, а заодно и морды друг друга. Но, в конце концов сокрушительным хуком орк отправил противника в глубокий нокдаун. С удовлетворением перешагнув через поверженное тело, он вдруг вспомнил о втором и удивленно огляделся, пытаясь понять, куда тот делся. Босмер мирно лежал, откинув тапочки, под скособоченным столом, сжимая в объятиях обломки разбившегося при падении кувшина, которым он, видимо намеревался оглушить орка. Соображая, что же тому помешало исполнить свое намерение, орк заметил лукавый взгляд магички. Та заговорщически подмигнула.
***
Следующим утром дела в Гильдии Магов явно не заладились. Во-первых, мэтрэсса Лакнима спохватилась, что в ежеквартальном отчете еще конь не валялся, а посему рычала на всех подряд и, в первую очередь, на своего заместителя.
Мантиорус тем временем занимался изготовлением какого-то особо вонючего зелья, и теперь повсюду невыносимо смердело его чарующим благоуханием. При этом мэтр непрерывно бурчал себе что-то под нос, угрюмо шевелил бровями и явно был не в духе.
Причина его дурного настроения легко угадывалась, стоило лишь бросить беглый взгляд на Даррему. Эта кошка слонялась по гильдии с настолько неудовлетворенным видом, то и дело шипя от досады, что остальные гильдейцы не могли удержаться от ухмылок.
Ррадит и Нтасси, как оказалось, чересчур увлекшись беседой, опрокинули полку с магическими зельями и теперь энергично тыкали друг в друга пальцами под суровым взором решившей выявить виновника Лакнимы. Тарим сидел хмурый из-за сорвавшейся вчера сделки. Кантари, все-таки разбуженный царившим вокруг бедламом, осоловело тёр обведённые тёмными кругами глаза.
Даже только что вернувшийся с задания Гилстерн, и тот сконфуженно прикрывал одной рукой здоровенный фингал изумительно сочного оттенка. На ехидные вопросы, какой же гоблин сумел так высоко подпрыгнуть, нордлинг смущенно бормотал что-то о слишком низко висящих сталактитах, пытаясь при этом как можно незаметнее задвинуть под кровать сумку со свежедобытыми клыками огров.
Идиллию всеобщего недовольства жизней нарушила бретонка. Заявившись в гильдию только после полудня, а если быть честным, то и вовсе ближе к вечеру, она оглядела окружающий кавардак с таким бесстыдно сытым и умиротворенным выражением лица, на котором не виднелось ни тени озабоченности, что коллеги едва не зашипели от зависти.
Хадести тем временем довольно потянулась, продефилировала, покачивая бедрами, в свою комнату, и вернувшись со своим рюкзаком и в кольчуге, обвела взглядом остолбенело взирающих на нее магов и объявила:
– Всем пока! У меня свадебное путешествие…
2 Утром
Потянувшись, Хадести решительно отбросила одеяло – пробивающиеся сквозь листву лучи утреннего солнца настойчиво сигналили девушке о том, что пора просыпаться. Её спутник поёжился от коснувшейся его кожи утренней прохлады, но глаз не открыл. Бретонка вскочила на ноги, радостно улыбаясь новому дню.Птицы несмело начинали ежеутреннюю распевку. Густая, как ей и положено в самом начале лета, трава сверкала жемчугами выпавшей ночью росы не хуже невесты из богатой семьи.
Чувство собственной невесомости, пронзившее вдруг её тело, было столь острым, что бретонка едва не взмахнула руками в тщётной попытке взлететь. Вовремя опомнилась: левитировать она не умела.
Неслышимая музыка настойчиво билась внутри, подчиняя своему ритму биение сердца. В висках заныло от сдерживаемого напряжения и она подчинилась настойчивому призыву. Девушку закружило в причудливом танце.
Быстрее. Ещё быстрее.
Бретонке было настоятельно необходимо дать выход накопившейся внутри и грозящей разорвать её энергии. Странно, но сейчас она не слышала ни своего дыхания, ни звука шагов. Только свист воздуха. Резко остановившись, она замерла, не закончив движения. Помедлила, фиксируя настроение.
Волна жара прокатилась по телу. Вспотевшую кожу холодил по-весеннему резковатый ветер.
Магичка по-кошачьи, всем телом встряхнулась. Рефлекторным движением прирождённого хищника повела головой, инспектируя окрестности: годы, проведённые вне стен академии, не прошли бесследно.
Но утро, вопреки обыкновению, не желало расставаться со своей безмятежностью. Взгляд не обнаружил ни одной шелохнувшейся не в такт порывам ветра ветки. Птицы во всё горло пели о любви и частной собственности на занимаемый участок дерева, призывая самок и отгоняя соперников. Ветер не принёс ни одного подозрительного запаха. Тем не менее, собираясь к ручью, бретонка не забыла повесить на пояс меч – уже много лет он был для неё самым важным элементом одежды.
Разговорчивый ручей нёс свои кристально прозрачные воды к небольшому озеру, не замеченному ими вчера. С радостным воплем Хадести скатилась вниз по склону и с разгону бросилась в его гостеприимные объятия. Вода оказалась обжигающе ледяной, заставив бретонку свечкой выскочить на поверхность и ловить ртом воздух в тщётной попытке восстановить враз сбившееся дыхание.
Когда она, вконец задрогшая, выдохнувшаяся, но счастливая вернулась в лагерь, её спутник уже проснулся и даже наполовину скинул одеяло в знак овладевшей им решимости, наконец, встать. На этом его свершения пока ограничивались.
Хадести рванулась к почти погасшему костру, вдруг алчно возжаждав тепла. Да и подкрепиться было бы неплохо. Если погреться можно было бы и об наверняка не обрадовавшегося от такой перспективы соню, то для завтрака развести огонь было настоятельно необходимо.
Пока она возилась с костром, её взгляд то и дело непослушно устремлялся к лежащему мужчине. Ей нравились его сильные руки, литой мускулистый торс. Кубики мышц там, где у мужчин-магов обычно бывает живот, заставляли её сердце трепетать. Тёмная зелень кожи здесь, в лесу, смотрелась удивительно гармонично.
Переведя взгляд на лицо, она вздохнула. Из-за угрожающе торчащих клыков лицо нельзя было назвать даже симпатичным. Умные теплого коричневого оттенка глаза немного исправляли положение. Но кто на них смотрит?
С сожалением констатировав, что её нового любовника в гильдии не оценят, она тут же выбросила это из головы. Верно говорят, что мужчина должен быть лишь чуть-чуть симпатичнее обезьяны. Обезьян Хадести никогда не видела, но резонно предполагала, что те едва ли должны сильно отличаться от гоблинов. Спорить с тем, что орки симпатичнее гоблинов, не решился бы даже самый отъявленный расист. Смазливых юнцов бретонка не любила никогда. Орк же был силен, умен и нежен.
Лукаво улыбнувшись собственным мыслям, она подошла к любовнику и крепко поцеловала его в губы. Вспоминать о вчерашнем страхе пораниться о клыки было смешно. Начинался новый день.
3 Орк и бретонка
Наслаждаться идиллическим спокойствием центрального Киродиила и ждать задерживающегося приятеля – не худшее занятие для наемника, только что перебравшегося из дикой, пропахшей мускусом и сернистой горечью пепла окраины Империи. С деньгами у меня было негусто, так что пришлось разбить лагерь по ту сторону городских стен. За выпивкой и новостями же я наведывался в одну сомнительную забегаловку на северо-западной окраине города, собиравшую под своей крышей сомнительную публику всех мастей. Пиво здесь разливали прескверное: безбожнейшим образом разбавленное, оно вдобавок отдавало прелыми тряпками. Тем не менее, в тот вечер я с удовольствием прихлебывал теплую кислую бурду и удивлялся тому, как мирное спокойствие окрестной пасторали способствует разведению такого количества идиотов.Где-нибудь в Вварденфелле не нашлось бы такого самоубийцы, что не подыскал бы себе лучшего занятия для отличного летнего вечера, чем задираться с неулыбчивым орком, у столика которого веским предупреждением лежат два пуда хорошо откованного железа. Увы, в Чорроле нравы были помягче, недоумку грозило только мордобитие, которое малоэффективно в деле поддержания чистоты окрестного генофонда.
Конечно, можно было кинуть монету на скверно протертый стол, вернуть молот на его законное место за спиной, да и погрести потихоньку к своему лагерю, да вот незадача, очень не хотелось месить здешнюю пыль по такой жаре. Солнце, вроде бы и клонилось уже к горизонту, но раскаленная за день его ласк земля дышала жаром, словно печь кузнеца. Дышать на улице было решительно нечем, так что я предпочитал хорониться в сомнительной сырой прохладе полуподвальчика в Серой Кобыле, чарующей перспективе принять ванну из собственного пота.
Магичку я засек сразу же, стоило ей возникнуть в пропитанной винными парами зале, не отказав себе в удовольствии оценить наметанным мужским взглядом открывающиеся последнему красоты, но этим и ограничился. Связываться с их ненормальной породой – да Тайбер упаси! То ли от всяких чародейств мозги отшибает, то ли в маги изначально подаются те, кто с приветом, но ни одного действительно вменяемого колдуна я на своем веку не встречал. А уж ихняя бабская порода… Знавал я одного парня, спутавшегося с чародейкой. Ох, и печальное же зрелище он представлял, скажу я вам! Поперек ничего не скажи, в нужную позу не поставь, а как свое получила, так и вовсе вали подобру-поздорову, пока ничего нужного не поджарили… Так что я лишь посетовал про себя, что такая красота пропадает, да и вернулся к своему кувшину да кружке.
И все же грызла меня внутри некая неудовлетворенность. То ли я давно не имел дела с ихним полом, все как-то не до того было, так… разве какую служаночку разик-другой в уголке зажмешь. Но это так, баловство одно. У мужчины, коли он желает таковым называться с полным на то правом, должна быть постоянная подруга. Бобылем мотаться не много радости. Есть ты, нет ли тебя – кто вспомнит? Так что я к тому времени как раз намеревался покончить с бродяжничеством, присмотреть себе орку потолковее, да и заделать пяток ребятишек, чтобы было кому мое имя продолжить. Кто ж знал, что оно так повернется?
Запала мне чем-то приблудная чародейка. Что-то такое горело в глубине взгляда, какая-то шальная искра, что толкает своих обладателей на отчаянные поступки, отчего меченые судьбой часто становятся героями легенд или хотя бы местных баек, но взамен отбирает у них тепло домашнего очага и спокойную смерть в окружении почтительных потомков. Многое таким сулит судьба, многое, да только не тихое счастье, не домашний уют, не медленную вереницу спокойных дней.
Тут мне вовремя подвернулись два местных придурка, видимо решивших численным преимуществом поставить на место заезжего нахала. Ну и как было не воспользоваться случаем, да не почесать хорошенько чесавшиеся кулаки, выместив на пустых гулких черепах скопившееся раздражение? Вот только занявшись верзилой-редгардом, которому его создатель попытался компенсировать ростом то, что напортачил с мозгами, недоучел я прыткость мелкого остроуха. Сунуть нож в печень исподтишка излюбленная манера их породы, а уж если опасный здоровяк как раз в это время сильно занят вколачиванием хороших манер в твоего приятеля, да еще поглощен заботой не разбить честно оплаченное пиво, так и вовсе замечательно. От неприятной перспективы меня избавило внезапное изменение числа участников конфликта. Полюбовавшись на бесчувственное тело мелкого гадёныша, я удивленно огляделся в поисках источника вмешательства и столкнулся с насмешливым взглядом, на дне которого отблесками Забвения плясали язычки пламени.
Опасное это дело – смотреть в такие глаза. Миг, и ты потерялся в их глубине и больше не принадлежишь самому себе. Только я тогда это не сразу понял. Подошел к проказливо восседающей прямо на барной стойке девушке, по-хозяйски притянул ее голову к себе. Потом, когда у обоих закончилось дыхание, сгреб ее в охапку, словно разбойничью добычу и поволок в какой-то закуток, так как денег снять комнату в моих карманах не водилось. Так что наш первый раз случился среди швабр и метел, в неверном свете немилосердно чадящего факела.
До сих пор помню, как бесцеремонно притиснул девушку к стене, а ее ноги обхватили мое тело. Как распахнулись ее глаза, когда я… Те, кто создавал наш род, не поскупились, поэтому иметь дело с нашим братом для человеческих женщин штука нелегкая. Я же, предпочитавший до сей поры зеленокожих красоток, сей момент не рассчитал. Да и те порой поскуливали от моего беспощадного натиска. Так что солоно ей пришлось, моей ненаглядной, в тот, наш самый первый раз. Нежности, мягкости, ласковому терпению еще предстояло ей научить своего неотесанного варвара. А пока лапочке оставалось лишь судорожно цепляться за мою шею, да пищать, как беспомощному котенку.
Когда пламя, бушующее в моей крови, малость поутихло, красавица моя совсем обессилила. Кажется, даже дар речи ей тогда изменил, и она лишь смотрела на меня своими огромными зелеными с желтым рысьим ободком глазищами, да тело ее сотрясала крупная дрожь. Я неловко погладил ее по спине, с внезапным раскаянием отвел глаза от лохмотьев, в которые успел превратить ее одежду, хотя удалось это мне не без усилия – один взгляд на сияющую белизну кожи и бесстыдно обнаженную моими стараниями грудь заставлял ворочаться притихшего было зверя.
Бережно сжав девушку в своих объятиях, я накинул на нее свою рубашку, в которой она немедленно стала похожа на маленького ребенка. Потом взял на руки и понес свое обретенное сокровище прочь из вонючего чада, тесноты городских стен, туда, где сосны взмывали к дрожащему в звездном неистовстве небу, а трескучие языки огня жадно лизали загодя приготовленный валежник. Измотанная мною выше всякого вероятия, она доверчиво заснула прямо на моих руках, кажется, когда я еще не достиг и городских ворот, непривычно медленно ища ровную дорогу в ночной темноте, объятый непривычным страхом неосторожно оступившись причинить новую боль. Сон ее, как величайшую в мире драгоценность, я сторожил до самого рассвета.
4 Аш назг…
– «Три кольца – бессмертным эльфам…» Хмм… Какое странное заклинание, – пробормотала себе под нос золотоволосая бретонка, которую можно было бы назвать хорошенькой, если бы правую скулу не пересекали две полосы старого шрама.Потрепанный кусок пергамента, найденный в очередном подземелье, стал предметом её досужего любопытства лишь из-за затянувшегося безделья: ввязавшийся в очередной рейд Гильдии Бойцов нордлинг задерживался, вынуждая своих напарников наслаждаться принудительным отдыхом на лоне природы. Желания светлоглазого верзилы собственными шагами мерить болота Гнилотопья, да глотать напитанный малярийными испарениями туман напополам с гнусом ни бретонка, ни орк не разделяли. Поэтому отряду Гильдии пришлось отправляться вдесятером, и лишь поскучневший взгляд командира свидетельствовал о том, что он рассчитывал на иное число.
Разумеется, неугомонная парочка была не в силах обойтись совсем уж без приключений, так что, пользуясь отсутствием недолюбливавшего подземелья северянина, наведалась в близлежащие айлидские развалины. Развеяться в кишащих личами и прочей нежитью казематах удалось на славу, а вот в остальном предприятие оказалось до уныния бесперспективным. Видимо, место это было мародерами нахоженное, так что на поверхность было вынесено буквально все, представлявшее маломальскую ценность. Пришлось довольствоваться оружием свежеупокоенной нечисти и изрядно пострадавшем от сырости и крыс обрывком пергамента. Впрочем, следует отметить, что два щербатых рубина, охранявшихся особо отвратительными и опасными личами-магами составили вполне приемлемую компенсацию за все понесенные авантюристами издержки.
– С каких это пор эльфы бессмертные? – удивилась девушка, поворачиваясь в поисках ответа к своему спутнику – огромному орку зверского вида, не без интереса штудировавшего здоровенный фолиант, на обложке которого затейливые киродиильские буквы складывались в помпезное: «История упадка Айлидской Империи», принадлежавший перу, если верить подписи чуть выше, некого Гиббонуса. – И почему семь – гномам, если двемеры – тоже эльфы?
– Что такое ты там читаешь? – недовольно оторвался от чтения орк. – Аш назг… Так это же на нашем языке написано! А айлиды, если мне не изменяет память, орочьим не пользовались.
– То, что это не бесценный памятник айлидской эпохи, я и сама как то догадалась. И да, я немного читаю на вашем варварском наречии.
– Сама ты варварка! Кто у статуи недавно глаза пытался выковырять? Уж точно, дикое эльфийское отродье.
– Так не надо было туда сапфиры вставлять! Да ещё такие крупные… И мы гордимся тем, что являемся потомками от смешения людей и эльфов. А вот кто затесался в предки вашей расы, я просто боюсь предположить... Кстати, наши старейшины утверждают, что именно в жилах нашего народа еще течет кровь детей звезд. А альтмеры совершенно зря повторяют свои бесплодные попытки вернуть короля айлидов, – к ним он не имеет никакого отношения.
– Ну-ну… – с сомнением протянул орк. – Впрочем, надо изучить этот вопрос: если не докажу твою принадлежность к расе самых зловредных эльфов, так хоть, может, доберемся до какой-нибудь недоразграбленной сокровищницы.
Бретонка в ответ только расхохоталась, ткнув насмешника в живот. Увы, литой пресс с легкостью выдержал удар, так что в итоге смеялся уже орк, глядя, как она дует на отбитую руку.
– Вот отращивают же себе некоторые… – с досадливым уважением протянула та. – Так все-таки, по вашим представлениям эльфы смертны или нет?
– Разумеется, смертны. Как все, кто принадлежит Нирну. Дай посмотреть, что ты там с таким интересом битый час разглядываешь… Любопытно… «Девять смертным, чей выверен срок и удел» – здесь, скорее всего, автор намекает на аэдра, то есть на богов, коих, как известно, именно девять и которым поклоняются смертные расы. Трое бессмертных эльфов – уж не про Трибунал ли идет речь? Семь – гномам? Про верования двемеров сохранилось очень мало, но они едва ли поклонялись каким-либо богам или даэдра. Быть может, речь об основных науках этого странного народа? Про одно я вообще молчу. Звучит как бред одержимого манией величия принца даэдра… Постой-постой… Даэдра тут ни при чем. Дагот Ур! Конечно же, как я сразу не догадался. Что может лучше подходить в качестве «черного престола», как не вулкан, чьи склоны покрыты лавой и пеплом? Очевидно, это обрывок поэтического описания верований различных народов, составленный неизвестным поэтом нашего народа. Возможно, даже, что автор нашел свою смерть в тех развалинах, где ты нашла этот клочок. Жаль, у него был довольно таки свежий взгляд на предмет, который вы с эльфами успели изрядно запутать. Я бы с удовольствием прочитал бы продолжение.
Его собеседница застыла, впившись глазами в загадочный манускрипт, хранивший, как оказалось, так много.
– Действительно, жаль. Кстати, не понимаю я демиургов. Откуда такая привязанность к нечетным числам. Примись я за сочинение метафизических конструкций, то непременно начала бы так: «Четверо. Их всегда четверо…» – мечтательно произнесла она.
– Ты не совсем права. Четные числа в нашем мироздании тоже вполне востребованы. Во-первых, не забывай, что Изначальных Сил или Стихий две: Ану и Падомай. Потом, думаю, следует тебе напомнить про восемь ступиц колеса, соответствующих восьми сферам Обливиона…
– А цифра шесть не получила собственного сакрального значения?
– Вот так сходу, пожалуй, не вспомню. Хотя не стоит забывать про Шестой Дом, Спящий Дом…
– Ты о чем?
– Да так, вспомнил кое-какие данмерские сказки. Не обращай внимания.
Ученая беседа заглохла, чтобы смениться более приятными занятиями. Оглушительно стрекотали ошалевшие от стоящей в середине лета жары цикады, и так же оглушительно благоухал покрытый львиным зевом и васильками луг. В прозрачном, как горные ручьи, небе чертила хищные круги голодная пустельга, а одуревшее от собственного зноя солнце устало валилось за недосягаемую черту горизонта.
В Арканском университете несколько профессоров с ужасом взирали на отвратительные выводы решения задачи о диагонали квадрата, следствия которой разрушат стройное здание науки рациональных чисел. До открытия чисел трансцендентных оставалось немногим более тысячелетия.
