[Хельга Skaldi]

Да-да, после, считай, полугодового перерыва с мучаньем прозаек я снова ударилась головой в свое пейсательство... Потребность пришла на чисто физическом уровне, так что вопросы типа «нафея» не принимаются...

Идейные вдохновители: Нью Вегас, собственное больное воображение (вы ведь тоже дорисовываете недостающие линии в своем мозгу??) и давняя уже девиант-дискуссия антифангерлской направленности (по ходу повествования и угадаете, на чьей я была стороне))...

Статус, ясен перец, в разработке - а так как кирпичи здесь не приветствуются (мои в особенности)), то буду кидаться эпизодами...

Мнение персонажа может не... а хотя какая, к даэдра, разница...

- Д-добрый вечер, - скрыв подлую улыбочку, нашла я в себе силы поздороваться с хозяйкою мотеля. Одно из тех созданий загадочного возраста, которые пытаются прикрыться давно и очевидно побитой маской молодости, она и в этой ситуации кокетливо улыбнулась своему вторженцу. Ну да, ну да, ведь для нее я – пока обыкновенный путешественник, который наверняка оставит здесь немного крышек и дорожной пыли. Не знает же этот радскорпион в обвислой шкуре, что я как раз успела покопаться в ее сейфе под столом...
- Желаете снять комнату? – осведомилась хозяйка и, покинув лестницу второго этажа, хотела было направиться поближе. Как сердце в тот момент не выскочило из-под куртки, стукнувшись о крышку сейфа на полу, я до сих пор толком не знаю...
- Нет-нет-нет, это чуть потом, - бились мои зубы друг о друга в пугающей скороговорке. Нет, ну в самом деле не смешно, я ведь ничего не собираюсь натворить совсем из ряда вон – в конце концов, я же не рейдер какой, не каннибал и не придурок. Все точно как условились – я привожу ее на место, сую в зубы документы, а дальше – пусть он сам ищет по ним свою пропажу. За эту даму я не беспокоилась совсем – имея на руках такую твердую улику (которую, к тому же, она без всяких папок и обмоток держала возле банки с крышками, словно предмет особой гордости), он без всяких колебаний выдерет подробности из этой подлой крысы-работорговки. Стоп, разве я и впрямь сказала – «выдерет»?
- В общем, меня просили передать, что ваш знакомый ожидает во дворе. Не знаю, чего он там хотел, но говорил, что это срочно. Пойдемте, я провожу вас, - наконец, собрав воедино остатки решимости, двинулась я к выходу – в надежде, что та пойдет за мной без лишних комментариев. И, судя по хлопку двери где-то через несколько секунд, так оно и вышло.
Небо над пустыней приобрело какой-то дивный зеленовато-сине-черный цвет. Безветренное время, застывшее между отметками уже-не-вечер и далеко-до-ночи, смотрело вниз немногочисленными звездами, одновременно яркими и безразлично-близорукими к полуживому полумиру с его уже едва полулюдьми. Мы вышли из гостиницы и двинулись вперед по битому асфальту, стараясь не покидать смешавшиеся воедино лужи света, что лились с фонарей прямо под ноги. И чем ближе подходили мы к финальной точке рандеву, тем сильнее ощущалась тяжесть, на первый взгляд, простой легкой бумажки у меня за пазухой. Никто не спорит, что сочувствие – это нормально и естественно, но так проникнуться судьбой какой-то неизвестной пленницы, которая и без того скоро окажется на воле?..
- Сюда, пожалуйста, - едва ли не толкнула я виновницу на крохотный кусок пространства перед «вышкой». Гигантский проржавевший динозавр, стоявший тут еще с времен благополучия, воззрился на нас своим выцветшим глазом – и сколько я ни силилась разглядеть зачинщика в его огромной пасти, но там была лишь темнота и еле видные с земли коричнево-повыбитые зубы.
- Ну, и где же он? – нервно огляделась та, заставив свое платье шелестеть без никакого ветерка.
- Э-э-э... Кажется, вон там, - махнула я рукою в неопределенность где-то справа. Два варианта: либо он спустился с вышки, либо обманул меня...
- Только не говори, что мне придется бегать через все шоссе, - прокудахтала хозяйка уходя, и наряд ее уже трепыхался будто стреляные крылья казадора.
Шляпа, вдруг осенило мою незадачливую голову. Дурацкая шляпа с широкими полями вместо условленной беретки! Что же, думаю, еще не поздно, избитым жестом отбросила я ту назад, заставив повиснуть у меня на шее, и вытащила из-за пазухи его красный убор. Предмет сей оказал поистине волшебное воздействие: мало того, что мысли осознания прогрызли в моем мозгу тоннели «а можно ли кому попало носить знаки отличия самого Первого отряда», так еще и я додумалась взглянуть на все со стороны. Ну сами посудите-то – вышла какая-то там полоумная средь ночи под фонарь и шляпы меряет. За парочку секунд я умудрилась трижды поблагодарить этого чертового Буна, и каждый раз – все новыми ругательствами. Притом, в череде собственного бреда я едва ли не забыла о хозяйке, но ее судьба решилась как-то без меня.
Старой притворщице, увы, не суждено было просить прощения, делиться информацией или заламывать в молебных жестах свои на удивление ухоженные руки. В какой-то ее миг между последней секцией ограды и поросшим тыквами шоссе грянул одиночный выстрел. Он в щепки раздробил ночную тишину, пульсирующим эхом ударился о каждую из стен полужилого Новака, чуть-чуть повибрировал меж инструментов в небольшой ремонтной зоне, навылет прошел мне через уши – и только после этого, набравшись разрушительной энергии, с глухим холодным чавком угодил ей между глаз. От грации хозяйки больше не осталось ни следа: она оброненным мешком рухнула в последнюю из «луж», во всей красе показывая мне лицо, раздробленное до неузнаваемости. То ли калибр, несовместимый с утонченностью, а то ли разрывной секрет ее финальной пули; в любом случае, тогда мне было не до этого. Физическое отвращение в тот миг, переборов и неожиданность, и любопытство, спешило первым вырваться на волю из меня. Но перед тем как окончательно утратить нить контроля, я краем глаза видела прицел, сиявший где-то в глубине нелепой вышки-динозавра – еще не зная, какую роль в моем существовании сыграет эта поистине выдающаяся личность.

***

Когда меня просят рассказать что-либо о себе, то я обычно кидаюсь одной фразой: «Две ноги, две руки и вроде голове – а для курьера большего не надо». Детская память еще каким-то чудом хранит в себе осколки катастрофы в виде полузатопленной секции убежища – но и только. Все остальное время я не слазила с повозки, подпряженной двумя медлительными браминами. На пару с отцом мы жили где придется, собирали что придется и торговали всяким нужным хламом где попало. Наверное, именно поэтому я и догадываться не могу ни о месте своего рождения, ни даже о фамилии. Только и знаю, что зовут меня Марией и что в моем уже наверняка гиблом роду водилось немало представителей из штатов поюжнее. Впрочем, и толку мне носить такие знания в мирке, где не то, чтобы однофамильца, но и просто вменяемого человека встретить нелегко.
Возраст, описание, привычки? Оставьте это для кого-нибудь другого. Счет своим немногочисленным годам я потеряла в тот момент, как налетевшие из ниоткуда рейдеры убили наших браминов, а отец скончался от ранений, когда НКРовцы уже успели вытянуть обоих из ловушки. Годом больше, годом меньше – какая, в сущности, разница, если все равно конец один? Касаемо второго... Пустоши вообще такое место, где цвет лица один на всех – зеленовато-желто-бледный, в моем лишь случае темнее, чем у некоторых. Про обрезанные волосы оттенка рыжей швабры, что лезут с каждым днем, костлявое сложение и погрызенные от отчаяния ногти вам тоже интересно? Впрочем, да, говорю я так, что может показаться, я видела когда-то нечто лучше. Обрывки старых объявлений, клочки газет и редко находимые читабельные книги – вот, в принципе, и все, что связывает меня с эпохою надежд. Смотришь иногда на эти радостные сценки и невольно думаешь: да лучше бы все книги погорели в пепел еще в самом начале, чем понимать, в какое же дерьмо мы вляпались сейчас. Порою я завидую неграмотным бандитам на дорогах, для которых высшим счастьем будет пара крышек и капля теплой крови на ноже... Но, кажется, я слишком отдалилась.
Былая жизнь отнюдь не приучила меня к сидению на месте – и лучшим, что я могла взвалить себе на плечи в тот момент, имея за ними лишь тупое ржавое мачете и рюкзак с потрепанными книжками, была курьерская работа. Мотайся себе через холмы и автострады, носи в карманах поручения, старайся обминать засады и ловушки – наука эта выдалась такой бесхитростной, что я невольно начала искать в этом подвох. Поверьте или нет, но он пришел в лице обыкновенной золоченой фишки – из-за которой мне пришлось сменить стратегию и, вопреки застрявшей в голове курьерской мудрости, самой ходить навстречу неприятностям. По крайней мере, теперь, с появлением Буна, я буду делать это не одна...

[Siegrun]

Так, праздники прошли, требую продолжения)))))))))))) люблю Вегас)) давай, рассказывай как Швабра Буна подобрала)))

-=========-

Обминать засады и ловушки - миновать. Обминать это лепить, мять)))

[Хельга Skaldi]

Так, праздники прошли, требую продолжения)))))))))))) люблю Вегас)) давай, рассказывай как Швабра Буна подобрала)))

Спасибо, уже давно печатается - воююсь с форматами на двух машинах, а то они что хотят, то с текстом и делают))... Апшибку исправила, заодно переменила кусок на чуть доредактированную версию чисто в плане звучания...
ЗЫ: по поводу швабры... Вообще, это я так тихо издеваюсь над стандартным фейсгеном (не только же ему надо мной можно))... Ну и кто кого зачем и подберет ли - спорный вопросец))... Ушло пейсать...

[Siegrun]

Ну будет у нее такая партизанская кличка теперь))))

[Ethan Orville]

Понравилось, зачетный текст. +5
Жду продолжения.

[Хельга Skaldi]

Хельго совсем укурилась своим Вегасом... В связи с текущей графоманью, поставила для вдохновению обоину с качественным не-люблю-я-это-слово-но-другого-нет косплеем... Теперь каждый первый спрашивает: "Кто все эти люди, твои знакомые??"))...
Кусок, скорее всего, буду еще не раз пилить, но пока пусть оно будет так...

***

С самого начала нашего пути мне было весьма не по себе от этой хмурой личности под боком. Не то, чтобы он вел себя каким-то жутким образом, кидался на любого встречного или кукарекал на луну, закинувшись винтом по полной. Совсем наоборот — он вечно был спокоен. Слишком спокоен для живого человека. За те двадцать минут, что мы потратили, сбегая от неприветливого города на север, Бун так и не удостоил меня словом. И если поначалу мне и так жилось, в общем-то, неплохо — не лезет в душу и не лезет, зато я хоть на вьючного брамина отныне не похожа — то скоро это обоюдное молчание, прерываемое разве стуком обуви по бесконечно упирающемуся в горизонт шоссе, заставило меня подумать, что он забыл мешочек со словами в прежней своей комнате при сборах. И это откровенно беспокоило: ведь раньше у меня любой попутчик, подброшенный судьбою на дороге, без напоминаний становился эдаким ходячим радио, до одури устав от долгих миль молчания, а тут...
- Не сочти за наглость, - немного дернуло меня от резких звуков собственного голоса, - но я просто хочу узнать получше, с кем имею дело.
- Менни и так сказал тебе немало, - отрезал спутник, даже не поворачивая взгляд. Впрочем, сделай он это, и все равно бы ничего не изменилось – темные очки-хамелеоны и та самая беретка казались мне почти приросшими к лицу, настолько цельно и настолько гармонично смотрелись они со стороны. Чем и бесили пуще прежнего – за всей этой привычной маскировкой я, как ни силилась, а так и не смогла разглядеть его эмоций.
- Ты прав, твой бывший компаньон выдался поразговорчивее, - ну что же, хоть какая-то завязка диалога. – Вы ведь служили вместе, верно?
- А сейчас мы что делаем? – ответ Буна прозвучал так отрешенно, что я даже растерялась.
- Ну, то же самое… почти… только уже для города, а не… В общем, ты понял, о чем я.
- Нет. Не вижу разницы.
- Совсем не видишь?
- Совсем.
- Неужели для тебя служба в самом Первом отряде и унылая городская ва…
- Да, - ответил он, не дав закончить фразу, чем поверг меня в еще более глубокое смущение.
- И что же между ними общего?
- И там и там мишени.
- Живые?
- Глупый вопрос, - звучало будто глухой выстрел, при котором я уже не знала, смеяться или плакать.
- То есть ты совсем не жалеешь?..
- Нет, - упала на асфальт еще одна отстреленная словесочная гильза.
- Впрочем, тем лучше — иначе ты бы вряд ли согласился отправиться со мной.
- Я не соглашался.
- Да как это – не соглашался?!
- У меня не было выбора.
- Ну надо же, ты говоришь так, будто бы я приперла тебя к стенке и заставила пойти под страхом изнасилования, - уже открыто рассмеялась я, но тот и мышцей на лице не дернул. – Прости, что задела, - едва я вспомнила добытые бумаги, как мне тут же стало стыдно за этот крошечный смешок. – Мы ведь отыщем ее, правда?
- Этого не будет, - отрезал Бун как прежде.
- А что нам помешает?
- Ничего.
- Ты что, не хочешь снова повидаться с собственной женой?
- Пока не время, - казалось, даже ускорил он шаги, и фраза эта еще долго гуляла в голове среди всепоглощающей пустынной тишины. Честное слово, в тот миг мне захотелось подскочить и треснуть его пип-боем по затылку – нет, вовсе не со зла, а просто чтобы он проснулся и, наконец, заговорил по-человечески. В противном случае, наша беседа и дальше будет напоминать нечто усредненное меж вялой перестрелкой и диалогами супермутанта с его будущей едой.
Дорога больше не бежала перед нами, словно поток застывшей и растрескавшейся лавы; покинув ее твердь, мы живо прошуршали вдоль песка и, в итоге, оказались на вершине внеочередного, поросшего кактусами холмика. Масштабный вид, что разливался на десятки миль, и правда поражал воображение: гигантское пространство, обильно украшенное змеями дорог, неясными сооружениями, грядами камней и плохо различимыми издалека кустами. Ближе к востоку шло целое водохранилище (я никогда еще не видела столько воды сразу!), за парою холмов пустовали заброшенные гнезда казадоров, а несколько поодаль уходила в неизведанность железная дорога…
- Ну нет уж, к этим милым бабочкам я точно не полезу, - трезво оценила я шансы на успех в том случае, если избрать короткий путь. – Это гнездо там явно не единственное, уж мне-то не знать их нравов. А вот куда ведет дорога… Как пойдем?
- Тихо, - звучало так до безобразия уверенно, что даже не поспоришь. – Чем тише, тем лучше.
- Дорога так дорога – свернула я к вагонам, безжизненно столпившимся чуть впереди, на проржавевшей колее. Наверное, когда-то здесь было не продохнуть от нескончаемого роя пассажиров. Ныне же от этой суеты остались только мелкие напоминания: полураскрытый чемодан с торчавшим из него истлевшим платьем, растерзанная газетенка под скамейкой, пустая бутылка из-под колы в привокзальной урне… крышку от которой я незамедлительно спешила положить себе в карман.
- А ведь оно было живым, - неясно для кого изрекла я, ощупывая ссохшееся дерево, в чьей тени когда-то прятался перрон. Уж точно, я лучше с деревом немного поболтаю, чем еще раз попытаюсь разговорить своего спутника… - Хрупкая же штука эта жизнь…
- Не всегда. К сожалению, - прошел он мимо меня, не останавливаясь, и мне пришлось забросить новообретенного «товарища», дабы угнаться за смыслом очередной таинственной фразочки.
- Ты это о чем? – настигла я Буна только в узком горлышке каньона, который, бесконечно расширяясь, и должен был привести нас к финальной цели путешествия. В ответ он лишь чуть-чуть отставил руку, словно бы желая сообщить мне «призаткнись, пожалуйста». И это окончательно вывело меня из равновесия.
- Да что я тебе сделала?! – подскочив, буквально вцепилась я в него, повиснув на протянутой «отмашке». – В конце концов, какого хрена ты тогда?.. – и тотчас призаткнулась, запоздало следуя команде. Совсем недалеко от нас, стыдливо прикрывая за камнями порванный на части бок, валялась тушка свинокрыса. Нет, вовсе не подстреленный, не искусанный и даже не порезанный, а именно разорванный на части. В голове моей стремительно мелькала запоздавшая цепочка рассуждений: то, что эта станция пуста, вопреки своему удачно-придорожному расположению, и в ней мы не увидели ни тени рейдеров или простых охотников, разбивших лагерь... то, что вся мелкая живность обычно кормившаяся по таким местам объедками, и носа не показывала здесь... а равно как и злосчастная тушка со следами крупных челюстных вмешательств – все это скопом намекало «вы попали».
Бун не ответил мне ни слова на тираду, исполненную праведного гнева. Он бегло осмотрелся и тоном, констатирующим факты, заявил:
- Вон там, - махнув рукою в сторону холмов.
Пока я приходила в твердое сознание, только сейчас сообразив, насколько же сглупила, поставив цель разговорить его выше всякой осторожности, «вон там» тихонько зарычало и спрыгнуло в каньон.
Коготь. Воистину страшилка пустошей, которая, в отличие от всяких там супермутантов, годится не только для детей, но и вполне себе матерых взрослых. Гигантская и резвая тварюка в чешуе, которая в тот миг казалась даже больше знакомой вышки-динозавра, неспешно двигалась ко мне, и так прекрасно понимая свои шансы. Признаться честно, один раз я как-то умудрилась сбиться с ровного пути и едва не ткнуться носом в хвост ему подобного. Тогда меня спасли только рефлексы – бежать с грешной долины пришлось мне ровно до тех пор, как чудище, и без того, видимо, кормленое, утратило остатки интереса и повернуло назад, к своим владениям. Вот и здесь я собиралась повторить негероический, но все же мудрый подвиг. В конце концов, если, по словам других охотников, когтей порой гранаты не берут, то куда же мне с тупым мачете, которым лишь гекконов резать, и пистолетом системы «стрельба по тараканам»? Надеюсь, Бун поддержит меня в этом начинании...
Горячий воздух вначале опалил мне щеки, а после доброго десятка метров начал понемногу жечь собой легкие. Я почти не помню, куда же именно стремилась добежать с этого проклятого места, однако вскоре стало, в общем-то, неважно. И уж чего я точно не ожидала от внезапного знакомого, так это настолько дикой прыти. Едва мне вздумалось решить, что мы ушли в отрыв, как зверское дыхание, волной ударив меня в спину, дополнилось холодным твердым лязгом. Тогда я вдруг лихорадочно сообразила, что он мало чем смахивал набылого степенного и сытого товарища. Еще не выцветшие от времени чешуйки, огонь в глазах и тощая фигура – такой наверняка не упустит возможность полакомиться даже костлявой падалью вроде меня. В этом и загвоздка...
Увы, но больше мне не суждено было лететь куда-то в неизведанность – вместо того я начала описывать какие-то невнятные круги, а мысли мои окончательно раскисли отвсе приливающей усталости. Чудовище без конца норовило меня цапнуть – и с каждым рывком все близилось к заветной цели. Хитрые планы, тактики, стратегии – от них уже не оставалось и следа, да, впрочем, и рефлексы тоже начали сдаваться, как только меня занесло на каменистый склон. Не помня себя, едва дыша от бега и испуга, я все-таки упала набок, вздыбливая пыль. Тварь тут же оказалась надо мной, а сил на то, чтобы покинуть едкое облако, забившее глаза и нос, я так и не нашла. Каким-то чудом, словно бы от постороннего лица, я видела его рывок к уже наверняка обеду, и почему-то в этот миг мне стало как-то все равно, что ждет меня секундою спустя...
Короткий резкий выстрел. Он взмыл над головой как призрак прошлого, еще земного облика, и мой отчаявшийся дух спешил влететь назад, запросив глупые мечты о ждущем его рае. Поверженный ударом коготь даже не взревел – он только странно покачнулся на ногах и, словно пародируя меня, нелепо рухнул набок. Наверное, еще минуты две пыталась я вернуть дыхание в порядок, бессмысленно разглядывая небо. Коготь мертв? Мертв. Я жива? Жива. Остался лишь один вопрос без явного ответа – как?!
Услышав чьи-то мерные шаги, я мигом поспешила приподняться. Ложная тревога – вопреки всем жутким мыслям, надо мной ныне возвышался Бун, с винтовкой на плече и темными очками, которые ну совсем не выдавали мне его эмоций.
- Как ты это сделал? – стараясь подражать его спокойствию, тыкнула я пальцем в чешую.
- Глаз. Сантиметра два до мозга, - наконец, дошла до меня, на самом-то деле, прописная истина.
- Ну и меткость у тебя, приятель, - даже ухватилась я за голову, покинув свой улежанный кусочек Мохаве.
- Мне казалось, ты нарочно выманивала его ближе ко мне, дабы я смог это проделать.
- Ух ты, да ты, оказывается, можешь говорить предложениями длиннее, чем четыре слова, - выпалила я, не уследив за языком.
- Могу. Но смысл? – опять перешел он на язык отрывостей, который, после сегодняшнего случая, еще сильнее напомнил мне звук его винтовки. И ведь пустыня побери, он прав. Природа наделила нас, пожалуй, самым мощным из оружий – нашей речью. Которой можно как спасти, так и убить. Притом, и здесь все будет как в бою: ты можешь расстрелять кучу слов-патронов – в надежде, что хоть один из них достигнет своей цели – но единый меткий выстрел порой решает все за жалкое мгновение. Отныне и навеки я почерпнула эту истину от только лишь на первый взгляд неразговорчивого спутника. В дальнейшем я не раз имела шансы убедиться, что по делу можно не только говорить, но и вполне себе молчать. И это было самой первой точкой нашего сближения.

***
Каньон с его ходячими кошмарами теперь уже остался позади – мы больше не решили рисковать и двинулись юнее, ведь лучше сделать крюк, чем отдыхать в могиле. И снова потянулись монотонные холмы, за которые я так «люблю» эту засыпанную пылью территорию. Сколько б ты ни шел, в какие бы лохмотья ни превратились твои живучие ботинки, а все равно вокруг не изменялось ничего, кроме то возникающих, то исчезавших пары-тройки кактусов.
И, как ни странно, такой пейзаж порою утомлял сильнее, чем самые крутые горные подъемы. Казалось бы, прошло не так уж много времени с момента нашего последнего – хоть беглого – привала, а я уже опять шаталась будто бы накачанная виски. Была бы я одна, то с радостью позволила б себе минутку отваляться под вон тем природно-каменным навесом, а так…
- Кстати, - прервал мои страдальческие «ну еще хоть километрик»-мысли Бун. – Ты говорила, что нужны запасы.
- А что, есть предложения? – воспользовалась я предлогом, чтоб остановиться. Ну да, прошлого геккона мы как раз доели за вчера – и кто же виноват, что его собратья показали больший интеллект и драпанули кто куда по норкам на утесе? Снарядиться в Новаке мы так и не смогли, ибо пришлось уйти оттуда ночью, заметая за собой следы, а в город я как раз притащилась на голодном пайке из кактусовой мякоти. По дороге, впрочем, тоже не особенно везло – как ни крути, но жевать многочисленных вокруг радскорпионов, тех самых «милых бабочек» или гигантских тараканов… последние еще куда ни шло, если закрыть уши и отогнать от себя хруст… Но нет, пускай они лежат совсем на крайний вариант.
- Только не говори, что за холмом внезапно вырос магазин, - хихикнув, добавила я, уже предвкушая гастрономические изыски с привкусом жучины. Вот вы, наверное, скажете, что хорошо таскать с собой кого-нибудь здорового и сильного. Угу, отвечу я, ровно до того момента, когда осознаешь, сколько же жрет эта махина по сравнению с тобой…
- Так оно и есть, - махнул Бун рукой, и мне осталось лишь, на всякий случай, протереть себе глаза. Он - точнее, когда-то заправочная станция, а ныне внеочередной памятник прошлому – воззрился на меня давно погасшей вывеской. На несколько минут забыв усталость, я полувприпрыжку-полуковыляя (наверное, именно так ходили б дети гулей, если бы они могли иметь их) двинулась на встречу со своей локальною мечтой.
Что правда, жестокая реальность тотчас возвратила меня с небес на землю – полки в этом месте, как и водится, с самого порога зияли пустотой, и что-то нагло стрекотало под прилавком. Не замедляя шаг, я полностью доверилась рефлексам, и те опять не подвели меня: засевший незаметно богомол буквально сам напоролся на выставленное перед собой лезвие, и мне потребовалось минимум усилий, чтобы отшвырнуть его назад. Покоем наслаждаться как-то не пришлось – с другого конца комнаты на меня уже хотел было запрыгнуть его брат, но точный удар заставил насекомое лететь в обратном направлении. Поняв, что дело тут нечисто, решено было сначала осмотреться в поисках живого, а уж потом съедобного. И вовремя: на этот раз уже не мелочи, которым хватало пары чихов, а вполне себе гигантский представитель мечтал приукрасить мне лицо острыми лапками. Прыжок налево, ближе к перевернутому шкафчику – и когти богомола тихим перебором прикоснулись к облезшей стенке когда-то-за-моей-спиной. Не медля, я опять вскочила на ноги и четким ударом вонзила пускай и туповатый, но мощный край своей железки куда-то между головой и тушкой. Забрызганный жучиной уголок вонью возвестил об окончательной победе.
- Как видишь, я не безнадежна в этом плане, - гордо закинув оружие на плечи, потянулась я перед лицом у Буна. Хотя, похоже, он не то, чтоб опоздал на праздник жизни, а просто не хотел изводить патроны на всякую назойливую мелочь. Ну разве только в самом крайнем случае…
- А кто-то говорил о безнадежности? – ответил он спокойно, чем даже приподнял мой рухнувший до плинтуса триумф. Собственно, у этого плинтуса я и лазила теперь, в попытке отыскать чего-нибудь не «взятое на время без возврата» многочисленными проходимцами до нас.
- Здесь уже наверняка чисто. Но было бы неплохо, если б ты покараулил выход на предмет чего, - впрочем, он и так понял необходимость притаиться у дверного косяка. Что делать, разделение обязанностей у нас пришло как-то само – в то время пока я занималась всяческой полезной мелочью вроде замков, припасов и картографических мучений, на голову Буна свалился геноцид опасных тварюшек… которых я порой не успевала замечать в еще живой кондиции.
Ну а тогда я с головою окунулась в былые радости сборщика хлама. Первой моей жертвой пали несколько заколок, почему-то, как обычно, всунутые в отделение кассовой машины. Признаться честно, я до сих пор не могла понять этот феномен: то ли ими прочищали данный аппарат, а то ли когда-то фиксировали деньги – еще бумажные и напечатанные – в пачки. Ответ ко мне упорно не являлся; зато явилась пара крышек, как раз валявшихся в той самой богомоловской засаде. А вот осмотр ближайших полок не дал мне никакого результата – все подчистую, и только кое-где поддразнивались жалкие обрывки упаковок. Я тихо обозлилась, но не сдалась и уже с удвоенным энтузиазмом ринулась на поиски. Из как-бы-ниоткуда (а, точнее, в месте стыка двух широких стеллажей) нарисовалась коробка с тем, что называлось кексами – но мы-то точно знаем, что только называлось, раз оно спокойно пролежало в герметичной упаковке столько лет и, судя по прошлым опытам, вполне благополучно сохранилось. Находка эта сильно укрепила меня своей настойчивости – в процессе лазанья по закоулкам были выужены на свет пистолетная обойма – видимо, привет от прошлых заходимцев – еще пять крышек, коробка с даже вкусно пахнущими чипсами, незамедлительно начатая мной, и потрепанный мишка с унылыми глазами, в мгновенном порыве сентиментальности также прихваченный с собой.
Я тут же воровато огляделась – Бун, к счастью, как раз в тот миг уставился на залитый солнцем выход и вроде не заметил моего поистине «дивного» маневра. Или же просто удачно притворился – в последнее время мне стало отчаянно казаться, что он видит мои мысли столь же легко, как и затаившихся радскорпионов на, казалось бы, абсолютно, пустой равнине.
И все-таки мне крупно повезло – в конце своих неугомонных поисков я натолкнулась на, о чудо, закрытый холодильник, чей замок был многократно покорежен чьими-то стараниями.
- Смотри, что я нашла, - сгорала я от нетерпения – да так, что едва ли могла орудовать привычной связкой «ножик – отвертка». Наконец, все вышло как положено, а пересушенное горло мигом наводнилось при виде содержимого. Несколько бутылок колы, пузырек с чистой водой и большая емкость, налитая вином. Насколько мне не изменяет память – а делает это она редко, но со вкусом - именно с помощью последнего можно будет вытравить резкий запах богомольих ножек. Все прочее я живо напихала в свою наплечную бездну, а вот тяжелую винную бутыль с гордым видом пронесла прямо к часовому. Точнее, к тому месту, где он должен был стоять…
- Ты куда исчез? Мне как раз…
- Тише, - отозвалось сгорбленное нечто, ловко притаившееся за остовом автомобиля. – Легион. Они идут сюда.
Одно это название заставило меня вздрогнуть всем телом и, швырнув бутылку на песок, пригнуться рядом с ним. Мне уже доводилось видеть их «труды» незадолго после покидания Гудпрингса – дотла выжженный Ниптон, поднятые на кресты остатки его жителей, обреченных провести финальные минуты под безжалостным солнцем, мины на пути, замаскированные трупами, запахи дыма, разложения и крайней безнадеги… Кем бы ни являлись эти безумные фанатики, вырезавшие все, что им не угодило, - они уж точно не были людьми.
Я замерла как статуя, незаметно для себя начав дышать только верхушкой легких. Трое солдат прошли совсем неподалеку от заправки – так близко, что мы могли услышать каждый шорох нелепой алой униформы, усиленной кожаными вставками. И эти трое явно поторапливались куда-то дотащить своего пленника, одетого в серые лохмотья, на вид совсем еще ребенка, только готовившегося принять звание девушки. В том выжженном дотла когда-то городке лежало много трупов, кислотным впрыском в мозг отозвалась моя память; женщины, дети, беспомощные старики – для них не было разницы, кому всадить очередную пулю. Хотя и понимая, что это чистое безумие, я с каждою секундой все ощутимее хотела броситься наперерез фанатикам и нанести ответный красный росчерк.
- Не торопись, - вовремя схватил меня за полу куртки Бун. – Они наверняка идут куда-то в лагерь. Мы можем сделать больше, если проследим за ними.
Мне оставалось лишь кивнуть и, повинуясь более опытному спутнику, задвигаться короткими рывками к нашей цели. Остов машины – хилая ограда – мотоциклетная коляска – камни-камни-камни… Нам жутко повезло, что едва не весь маршрут этой компании был густо перекрыт большими и не очень валунами. В любом случае, даже когда дорога заскользила вниз, куда-то к водному массиву (как подсказала мне карта во время минуты ожидания – ну ничего себе мы выбились из курса!), нам было легко и просто пригинаться даже к невеликим грядам – спасало расстояние и занятая наверху позиция. Впрочем, тем легионерам было нечего бояться на своем огрызке территории – насколько я могу понять чужие россказни и географию, юго-восток они давно уже подмяли под себя, и где-то здесь, на защищенном острове, обитает лидер этих психопатов. Не хотелось бы мне сунуться туда...
- Пригнись, - зашипел Бун, вовремя увидев, как я невовремя задумалась. Собственно, он и пригнул меня почти носом в песок, ибо по-другому мы бы просто не вместились за довольно плоским камнем.
- Еще одна? Да скоро их в Коттонвуде девать будет некуда, - раздалось где-то ниже.
- Как только станет некуда, тогда и переправим к остальным.
Коттонвуд. Коттонвуд Коул. Документы в моей сумке, прижатые ко дну бутылками, вновь обрели плотность металла. Именно в тот миг я запоздало поняла – одна из главных целей нашего похода вот-вот готова воплотиться в жизнь. Это же понял и Бун; невзначай обернувшись к нему, я как раз успела ухватить момент его перевоплощения – из былого каменного монолита, он прямо на глазах стал трансформироваться в кипуче-обжигающе-пламенное нечто. Внезапно он сам обернулся в мою сторону – в тот миг мне даже показалось, что один этот полный ненависти взгляд сможет убить врага на расстоянии – и тихо, но твердо заявил:
- Мне все равно, поддержишь ты мою идею или нет. Но я не собираюсь оставить их живыми.
- Я с тобой, - буквально загипнотизированная его жгучей энергией, ответила я, с трудом еще осознавая, на что себя подписываю.
- Тогда – по моему сигналу, - чуть поднялся он над укрытием, и я спешила сделать то же самое. Так точно, лагерь Легиона, который сейчас раскинулся передо мной уже не слабой кляксою внизу, а небольшим прибрежным поселением. Где и было всего, что несколько деревянных хижин и длинное здание чуть впереди за полосой причала, развернутое боком к основным. За те несколько секунд, пока я оглядывала территорию, Бун уже успел прильнуть к винтовке и убрать крышку-заслон на ее оптике. По доспеху единственного офицера (насколько я могла судить по волчьей полумаске на лице) немедленно пропрыгал яркий «зайчик». Желудок мой тогда еще сильнее вжался в позвоночник; он, кажется, первым и единственным заметил этот блик, однако возможности уйти и бросить все как есть у нас уже не будет. И, не давая мне хоть как-то сжиться с этой мыслью, Бун с почти садистским наслаждением в глазах вдавил курок, выпустив на свет короткий глухой стрекот.
Жертва его – вторая человеческая жертва на моих глазах – беспомощно рухнула ниц с пулей в затылке. Двое уцелевших в мгновенье ока всполошились от увиденного, и берег начал понемногу наводняться бегущими на клич солдатами. Пока я направляла пистолет, а Бун – с не худшей меткостью сразил едва успевшего умолкнуть «зазывалу», я точно разглядела семерых. Видимо, дошла до меня истинная суть нашего замаха, мы только что расковыряли гигантский муравейник...
А потом мне резко стало не до математики; из всей этой науки, в бешеной пальбе сохранилась лишь простая геометрия углов обзора, две смежных плоскости сознания и точки, точки, точки, чертившие опасные пунктиры. Весь мир тогда переоделся в серый, почти расплывчатый оттенок, в котором только два пятна имели хоть какой-то смысл: вездесущие алые доспехи и белая футболка Буна... пока что... белая...
Даже слабая мысль о том, что она может принять враждебный цвет, причиняла мне физическую боль и сильнее прежнего заставляла вдавливать гашетку. Тогда, с кипящей в жилах кровью, я как-то и не думала, что впервые в жизни стреляю по себе подобным, кем бы они ни были внутри.
К тому моменту, как иссякла первая обойма, красная волна на горизонте уже заметно поредела. Часть солдат валялась на песке; кто-то из них последним в жизни видел пыль дорог, кто-то – лучи настигшего заката, но то, что поразило меня до глубины жалкой душонки, так это меткость попаданий моего почти рехнувшегося спутника. Один удар – один затылок – один труп.
Я молча содрогнулась в волне ужаса, когда, закончив с дозарядкой, опять рискнула глянуть на него. Казалось бы, еще чуть-чуть, и Буна разорвет на части от переполнявшей его ярости, если он сейчас же, немедленно не пустит еще пулю по затаившимся легионерам. Примерно так оно и было: в какой-то миг он, устав от вялой перестрелки, пружиной вылетел наружу из укрытия и замер только у торца одной из хижин. И снова знакомый глухой стрекот...
Вторая, она же последняя, обойма разошлась у меня на удивление быстро; не желая ни бросать взбесившегося мстителя, ни (что скорее, к моему позору) оставаться без прикрытия, я не помню как, но добежала до угла, чудом увернувшись от свинцового подарка. И тут же напоролась ногою на ключи, похоже, выпавшие из кармана гиблого неподалеку офицера. Переборов в себе еще не до конца погибшую брезгливость, я ухватила ценную находку как раз под звуки точного, уверенного выстрела – и поплатилась за упоение триумфом.
Нечто тяжелое сбило меня с ног, едва ли дав возможность оглядеться и перевернуться лицом к небу. Жесты этого нечто показались мне отточенными словно у машины: оно само перевернуло меня так, как мне хотелось бы (видимо, не желая возиться с плотной курткой, а вовсе не из-за припадка благородства), и, почти не глядя, замахнулось длинным ножиком. Противостоять холодной механичности в тот миг была способна лишь машина собственная: вовремя включившись в моем разуме, она одним ударом вышибла оттуда страхи – и вот уже я, не ведая зачем, послушно группируюсь для удара. Единственной не сдавленной конечностью – чуть согнутой ногой – в единственно болезненное место... А дальше я и вовсе перестала быть собой: секунда – и мой мучитель уже бросил нож в песок; вторая – я, как умею, выворачиваюсь на свободу; третья – сбиваю его наземь, словно желая отомстить за прошлое падение; четвертая – хватаю его нож... Удар, еще и еще один – пожалуй, лишь в последний раз вонзив металл в уже бездыханное тело, я, наконец, пришла в себя, испуганно оглядываясь. Знал он об этом или нет, но безымянный солдат Легиона без всяких почестей открыл мой кровавый счет. Одно дело – стрелять из пистолета наугад, не зная, попадаешь или мажешь, и насколько глубоко проходит твоя пуля. Одно дело – уничтожать радскорпионов или дутней, чья кровь и близко не похожа на твою. И совсем другое – сжимать в руке отточенное лезвие, которое затем сольется с ней в одной, и ты уже ничем не оправдаешь свои действия.
Пока я плавала в морозном вакууме вновь пришедших страхов, реальность, увы, на месте не стояла. Я, словно посторонняя, глядела, как последний выживший солдат бежит по дальнему причалу и без раздумий отдает себя воде – и как все тот же Бун, до сих пор пылающий от ярости, лезет на опустевшую береговую вышку в надежде хоть оттуда выцелить его. Осколок белого в моем безумном мире цвета крови – его чудом уцелевшая футболка – и стала тем, что растрясло меня от каменного транса. Боясь опять заснуть на ровном месте, я будто бы ужаленная подхватила оброненные ключи и мчала что есть духу до последнего из зданий. Помни, твердила я сквозь зубы, все наши жертвы будут напрасны, если мы не вытащим оттуда Карлу. А уж она, поверь, намучилась похлеще двух тебя...
Увы, но здесь они опять выдались подлее и быстрей; в конце этого забега не на жизнь я в самом прямом смысле вскопала ногами податливый, и без того вздыбленный песок. На это как раз была причина – до сих пор связанная, пугавшаяся своего дыхания причина в виде брошенной на узком перешейке былой пленницы. В глазах ее застыли немые крики ужаса, и мне не стоило труда понять, что же превратило девушку в песчаную скульптуру. Из-под спины ее коварно глядело на меня «блюдечко» мины с вдавленной до предела кнопкой. Мозги мои, вернувшиеся из кровавых декораций, стали хаотично собираться воедино: всего одно неверное движение (да что там – на песке ей вздоха хватит!), и это медленно темнеющее небо станет последним ее воспоминанием. А, может, даже и моим...
Надеяться на Буна, погрязшего в порыве мести, мне никак не приходилось. Кое-что об этих штуках я знала и сама, но мой стеклянный взгляд, почти не видящий от страха, мерно трясущиеся руки и сердце, заклинившее где-то в горле, выдались не лучшими помощниками. Собраться, успокоиться, быть может, наступить себе на глотку – как жаль, что в тот момент все это было лишь беззвучными словами, которые я без конца прокручивала в голове. Они всё не могли и не хотели вырваться наружу... а время снова не желало сбавить ход.
Чьи-то громкие ругательства, летевшие с холма, заставили меня отбросить жалкие потуги концентрации и впиться туда взглядом. И снова ненавистный алый цвет заполонил мой уже навеки сдвинутый мирок – двое солдат и тощий пес, видимо, патруль, который не мог пройти мимо увиденного. Бун до сих пор оставался начеку: одному из них не суждено было укрыться за нашим старым знакомым-валуном, и тот упал, клеймя его все тем же вражеским оттенком. Перезарядка, попытка выцелить оставшегося, короткая очередь из-за камней – и здесь я, наконец, ловлю себя на мысли, что слишком увлеклась чужой игрой. Мой собственный противник – казалось бы, обыкновенная собака, нарочно недокормленная, чтобы разжигать в ней злость – что было духу, прыгнула с камней, несясь ко мне через обездвиженную девушку. Остатки моего невнятного разума окончательно и бесповоротно разбились на бессвязные куски реальности; ноги мои как будто сами захотели унести подальше тело, а у меня не доставало сил ни спорить с ними и ни помогать им. Привычный тихий стрекот, давший мне последнюю капельку надежды... а после был лишь взрыв.
Где я находилась в тот момент, что делала и как пыталась выбраться – лучше и не спрашивать. Нигде. Ничего. Никак. А самым горьким в этой череде абсолютных отрицаний станет ответ на вопрос «чем я помогла той нечастной девушке?». Увы – ничем.
Взрыв над Коттонвудом выдался настолько оглушающим, что я мигом потеряла какие бы то ни было живые ощущения. Помню тяжелые комки песка и грязи, ударившие в спину... помню, как обхватывала голову до судорог, сложившись пополам... как беззвучно кричала прямо в землю, отгоняя призрак глухоты... как что-то вокруг суетилось, двигалось и говорило, словно бы не видя мое скорченное тело... и как призраки двоих – той самой девушки и безымянного солдата, убитого моей рукой, безмолвно смотрели на меня глазами едко-красного...
Стремительный рывок за шкирку в небо – вот то, что возвратило мне потерянные чувства времени и жизни. Я словно вынырнула прочь из мутных вод, а ныне - тщетно пыталась отдышаться. Былая куртка и впрямь показалась мне напитано-тяжелой, ботинки медленно разъехались по бороздам, колени тут же сомкнулись в слабеющую букву Х... Подозреваю, со стороны я выглядела настолько жалко, что согласилась бы добить саму себя без колебаний. А надо мной, как прежде, возвышался Бун, на котором не было и тени прошлой ярости. Из-под чуть съехавших очков на меня глядели внимательные темные глаза с застывшим в них немым вопросом «ты в порядке?».
- Где она? – в обход всем правилам приличия, выдавила я надежду на единственно интересующее знание. – Ты нашел ее?
Бун в ответ лишь слабо шевельнул плечами, и его жест можно было одновременно трактовать, как «да», «нет» и «наверное»...

[Siegrun]

продолжение продолжение)))

[Хельга Skaldi]

Аффтар феерический олень – он уже давно допейсал кусочек продолжения, но все никак не мог его допейчатать))… Действий мало, смысла тоже… В общем, новоизобретенный стиль «даркфлафф» к вашему вниманию…

ЗЫ: не пойму, что не так с отдельными проблеами - в документе они есть, а при перепосте отображаются... никак... О_о

***
Той странной ночью мне не суждено было узнать, что происходило здесь в мое отсутствие – а окончательной развязкой нашей мести стал загадочный побег в направлении «куда угодно». Двигаться, однако, я могла лишь через постоянные пинки себя же, и даже мысль о том, что сюда вот-вот подтянутся свежие силы, осведомленные о нападавших так, что придется распрощаться с былым преимуществом внезапности... К своему внеочередному позору, тогда я вообще не способна была заплетать цепочки логики. И ту простую истину, что ныне меня трясет не только от ночного холода, но и парализующего страха, я поняла лишь, когда мы доползли к тому заляпанному камню.
Привычное спокойствие Буна, почти на грани с каменным оцепенением, и стало моим единственным островком надежности. Я до сих пор не понимаю, как он сумел не тронуться умом после припадка мщения – и мало того, что тщательно продумать все пути, но еще и неустанно поднимать меня, норовившую убиться на каждой второй выбоине. Наверное, именно поэтому я и не спрашивала, куда мы направляемся – даже последние остатки моих поехавших мозгов твердили: он знает, что делает, и лучше не мешать ему.
Дорога спотыканий в итоге привела нас в гладкий овражек, заполненный когда-то зеленевшими деревьями и ныне ржавыми фургонами. Мы прошагали мимо давно погасшего костра, сделали пару разворотов в поисках лучшего пристанища – и, в конце концов, нашли его в длинном покореженном нечто, расположенном у дальних скал, нависших над оврагом. Я без колебаний проникла внутрь и доползла в самое неблизкое от входа место, задним числом отмечая преимущества укрытия. Здесь нас будет нелегко найти и почти что невозможно заприметить. И если сюда нагрянут внезапные гости, то им придется поднять немало шума в поисках – не говоря уже о том, что заходить придется исключительно по одному. Впрочем... Впрочем, меня все равно трясло от ужаса, и никакие оправдания не могли это исправить.
Несколько минут мы так и просидели, окутанные плотным слоем тишины. Говорить сейчас и не моглось, и не хотелось – если бы не вновь пришедшие ко мне былые мысли, искрами мелькнувшие в мозгу посреди пугающего вакуума.
- Так все же... Ты нашел ее? – шепнула я, аккомпанируя себе мерно стучащими зубами. Молчанье компаньона, сосредоточенное и напряженное, я тогда восприняла как знак согласия. – Где она теперь? Ушла вместе с остальными?
- Она мертва, - казалось, выплюнул Бун эти два слова в никуда, рискуя вывернуть с ними и зубы. – Еще задолго до нашего прихода.
Я резко вжалась головой в колени, повинуясь пришедшей волне дрожи. Ощущенье пустоты, тщетности усилий, равно как и собственной никчемности, готовы были задушить меня на месте. Хотелось закричать, но, соблюдая осторожность, я лишь беззвучно открывала рот, давясь своими всхлипами.
- Прости меня. Я так надеялась тебе помочь, - только и смогла я, что выдавить наружу.
- Здесь нет твоей вины. Виновники уже были наказаны. И не без твоей помощи, - ответил он таким привычным тоном внешнего спокойствия. То, что оно было только внешним, сомнений у меня почему-то не осталось; в попытке свериться с теорией, я, прогоняя отголоски кроваво-алого оттенка, метнулась к нему и сдернула очки. Увиденный под ними взгляд заставил меня вжаться в дальнюю из стенок, к сожаленью, узкого фургончика. Без всякого сомнения, оно выдалось в разы страшнее, чем мечущие искры глаза мстителя – ведь в них хотя бы отражались чувства, а тут... Вы можете представить себе абсолютно пустое выражение? Пропитанное таким глубоким безразличием, как будто бы оно принадлежит столетней статуе, а не живому мыслящему человеку? Взгляд, начисто лишенный интереса и внимания? Глаза существа, которому нечего терять и незачем жить? Если это так, то вы поймете мои чувства – ведь именно такие бездны черноты с осадком боли глядели на меня, лишившись маскировки.
Бун отрешенно вытянул руку, перехватив застывшие в моих пальцах очки за носовую дужку. Одевать их, бесполезные вночи при любом раскладе, он не стал, а лишь на несколько секунд зашторил веки, отгоняя безразличие, и новь явился предо мной таким, каким я его видела по прихождению в себя.
- Освобожденные уже давно должны быть на месте. Из легионеров не выжил никто. Мы сделали все, что могли, - произнес он, явно желая приободрить меня. Впрочем, кому тогда оно было нужней – еще какой вопрос...
Желая хоть чем-нибудь отвлечь себя от мерзких мыслей, я притянула брошенную сумку и углубилась в изученье содержимого. Первой под руку самовольно угодила одна из двух бутылок. В тот миг именно горло, засохшее от слез и перебежек, на время стало моим разумом: за несколько мгновений я умудрилась сковырнуть оттуда крышку и единым нервным залпом, едва ли не давясь, осушить ее до дна. Каким чудовищем я выглядела при том со стороны, меня не беспокоило совсем – и, как смешно бы это ни звучало, а именно вот эта переслаженная мерзость и дала мне заряд спокойствия. Свою порцию Бун долго еще вертел в руках; по каким-то неясным мне причинам, его гораздо больше заинтересовали обе крышки. Или это был его маленький способ ухода от реальности?
Последняя обойма, найденная в глубинах моей сумки, нежданно больно напомнила о прошлой невозможности отрыть ее на поле боя. Опять желая спрятаться от памяти, я вытащила вслед за ней заветную коробку с, как выяснилось, зелено-беловатыми плесневыми «кексами». Кто-то повредил ее картонно-пленочный угол (быть может, даже я своими неуклюжестями, а то и вовсе до меня), и содержимое ее, как будто после летаргического сна, быстренько нагнало свой реальный возраст. Впрочем, и не очень-то теперь хотелось.
До дна я копать сознательно не стала – и так было понятно, что я там найду и как оно отразится на еле-еле выровненном настроении. В течение еще одного промежутка времени мы снова пребывали в тяжелой тишине.
- Ты можешь отдать еще несколько крышек? – наконец, прорвал ее Бун, подгребший к себе железную коробку, найденную им буквально под ногами.
- Хочешь устроить им сюрприз? – поймала я его ход мыслей. Что интересно, никто из нас даже не пытался отрицать возможность их прихода… - Бери, конечно. А я пока за остальным – тут как раз под боком куча хлама.
И правда, вылезти наружу оказалось не проблемой, а вот устоять там… Я слышала о тех, кто много лет провел в каком-нибудь убежище, а после так или иначе выбрался на волю. Говорят, первое время они пугались даже своей тени, а оказаться где-нибудь на перепутье, посреди бесконечной равнины, было для них почти невыполнимым испытанием. Примерно так вела себя и я, по-тараканьи подползая к кучке всякой металлической дряни. Выудив оттуда парочку железок и срезав кусок шины с трехколесного проржавленного велосипеда неподалеку (как я дрожащим в руке ножиком не отпилила себе палец – та еще загадка), я молнией запрыгнула назад. В последний миг я просто кожей чувствовала, как меня хватают все время кравшиеся следом алые тени – но, к счастью, все это было лишь иллюзией моих внутренних страхов.
Толку от меня в последующие минуты не осталось никакого – Бун к моему приходу уже успел разделать несколько патронов и соорудить из них взрывную смесь. Дальнейшие приготовления я не менее бессовестно повесила на спутника, решив не доверять их своим кривым руках. Устанавливал он чудо-коробку все так же в одиночестве, за пару шагов до входа в наш импровизированный бункер. Притом, весьма предусмотрительно оставив мне свой слишком яркий и заметный головной убор. Что же, еще минус один предмет его извечных пряток…
- Что мы будем теперь делать? – рискнула я задать самый болючий из вопросов.
- Если на рассвете будет тихо – двинемся в лагерь. Заодно и скажем им быть начеку.
- А если… нет? –слова в тот миг как будто бы застряли где-то в горле и все никак не хотели оттуда выпадать.
- То значит, нет. По крайней мере, эта мина многих унесет. Вместе со мной, - буквально на секунду, на меня опять воззрились глаза прошлого маньяка – но стоило мне еще раз вжаться в угол, как выражение его лица растаяло до прошлого спокойствия. – Не бойся меня. Ты мне не враг.
- Я не боюсь, просто… Просто звучит так, как будто бы это твой единственный смысл жизни.
- Да. Ты угадала, - даже перевел он взгляд куда-то высоко поверх моей макушки. – И не учи меня, как правильно.
- Но я и не пытаюсь. И я прекрасно понимаю, сколько тебе пришлось потерять за это время. Поверь, я тоже лишалась близких, но жизнь-то продолжается!
- Нет. Для меня она уже давно закончилась, - отрезал он спокойно – так, как будто говорил о какой-то очевидной мелочи. – Осталось только подровнять мой счет.
- Старая – закончилась, но ведь никто не мешает воскреситься и взяться за новую, - не утихала я, но видела в ответ лишь бездны пустоты.
- Я сам это решу, - процедил Бун сквозь зубы и привстал. Сделал он это настолько резко, что я даже поставила перед собою блок, готовясь то ли к удару, а то ли к отражению удара. Ничего подобного – он лишь расправил примятую им кучу-всяких-тряпок-когда-то-именовавшуюся-спальником и рухнул туда, прижав к себе винтовку. – До рассвета еще долго. А силы нам обоим пригодятся, - явно приглашал он сделать то же самое. Выбора у меня, в общем-то, и не было: уложив свой «ножичек» неподалеку от руки – так, чтобы сразу прихватить его в случае опасности – я тоже приземлилась на собственную кучу (тряпок, естественно) и попыталась в ней зарыться с головой. Увы, но старый детский метод так и не смог уберечь меня ни от прохлады, ни от прошлых ужасов, мигом заискрившихся где-то в воспаленной голове. На первый взгляд, мы просто не оставили свидетелей, но, если закопаться в дело глубже… Случиться могло все, что только угодно душонке параноика: кто-то из «подбитых» чудом выжил и примерно тем же чудом заприметил наш уход; мимо рокового поселения прошел еще один патруль, и он-то выдался умнее предыдущего, вызвав подкрепление; тот самый пловец, вопреки надеждам Буна, сумел перебраться на зловещий остров-крепость, - и так далее, и тому подобное, и прочее прочее.
Последняя идея выдалась наиболее пугающей – едва подумав о том, что на нас, быть может, спустили целый Легион, я пожалела, что вообще умею думать, ведь она совсем не грела душу и сцепливала челюсти в подобие заклинивших старых шестеренок.
По крыше тем временем отчетливо пристукнуло неведомое нечто. Меня тотчас же сплющило в недвижимый комок, и та самая рука, лежавшая почти впритык к оружию, все не могла себя согнуть и поднять его для боя. Другое дело Бун: он, словно и не спав все это время, подхватился на ноги, резво увлекая за собой винтовку. Через секунду он уже стоял на краешке фургона, а еще через одну – едва ли не разочарованно забрался на былые тряпки под наглый вопль «кар-кар!».
- В-в-ворона? – каким-то чудом смогла я выдавить наружу – ведь теперь уже все тело заполонилось взводом марширующих мурашек.
- Ворона, - как ни в чем ни бывало, плюхнулся он на свое ложе.
- А они это… Легионом как посланники не дрессируются? – сама не поняла, зачем, спросила я. Бун в ответ посмотрел на меня с каким-то особенно нежным сочувствием. Насколько я могу судить по прошлым опытам, обычно так глядят на сумасшедших…
- Ты точно в порядке? – ясное дело, что не укрылись от него мои мурашечьи бега, от которых не спасала даже наброшенная поверх всего прочего куртка.
- П-почти. Холодно просто, - вроде Бун и так не видел очевидного…
- Это не проблема, - повернувшись набок, отложил он в сторону оружие и, вместо громоздкой винтовки, сомкнул пальцы «верхней» руки на моем же пистолете. То, что она выдалась левой, меня почему-то не смутило – к тому времени я уже была уверена, что стрелять он может хоть ногами – равно как и предложение подвинуться на расчищенный кусок. Сделала я это без всяких задних мыслей (у меня тогда и передних особо-то не оставалось), и даже когда свободная рука спешила подгрести меня впритык, отчего я глухо каркнула не хуже той вороны, их все равно не появилось.
Зато я получила долгожданное тепло, со временем угомонившее и дрожь, и беспокойство. Спокойное и ровное дыханье компаньона, которому я поначалу могла лишь позавидовать, со временем передалось и мне. А вскоре мой побитый разум захлестнули ностальгические чувства: один за другим мне вспоминались наши с отцом тихие привалы на торговых аванпостах, когда я, глядя в желтые глаза костра, лежала, завернувшись, и слушала его многочисленные байки; вспомнились и ночи, проведенные на ходу, во время которых мы по очереди забирались на повозку и хватали вязкие минуты сна до перемены караула – ничего при этом не боясь, ведь рядом всегда были глаза внимательного спутника… Одним словом, я так забылась в своей памяти, что и не заметила, как провалилась в дрему.
Ночка эта выдалась второй по степени ужасности в моей короткой жизни, которая все норовила стать еще короче и печальнее. Перещеголять ее, похоже, смогло лишь самое начало мохавских злоключений, в виде закапыванья заживо каким-то клетчатым уродом по имени Бенни. Вооружившись собачьим методом спанья (двадцать минут тихой отключки, стремительное пробуждение, оглядка, поворот на другой бок, опять уход в себя), я провела так циклов десять, окруженная химерами теней. Каждую секунду, потраченную на оглядыванье «бункера», мне отчаянно казалось, что вот-вот ворвется их гонец. И если первого зашедшего мы вполне уложим выстрелом, то что делать с остальными… В конце концов, узкие стены одновременно являлись нашим спасеньем и тюрьмой, что я и отмечала с немалым опозданием.
И только Бун оставался привычной теплой каменюкой. До меня не доходило, как он изловчился так мгновенно переключаться между сном и бодрствованием, казалось, абсолютно не страдая муками испуганной бессонницы. В моменты моих безумных вскакиваний он всего лишь на секунду открывал глаза и, убедившись, что все вокруг спокойно, пристыковывал меня обратно. Притом, совсем без никаких эмоций на лице: таким же точно образом он мог бы обходиться с собакою, ребенком или просто кучей теплых тряпок. Что меня и будет коробить изнутри. Немножечко впоследствии…
Как только Пустоши накрыла серо-металлическая тень холодного рассвета, Бун первым выбрался наружу (несложно догадаться, что через меня и совсем бесцеремонно), а по возвращению его с коротенькой разведки мы двинулись к ближайшему постуНКРовских рейнджеров – можно сказать, с повинной – и предупредили тех оставаться начеку. Ну что же, если за нами кто-нибудь и двинется с самого юга, то страшно уже будет на порядок меньше. Особенно во время исповеди меня порадовали мигом оквадраченные глазки часового. «Хотел бы я, чтобы меня тоже охранял парень из Первого отряда», - услышали мы напоследок, когда уже шагали к основной резиденции войск по решению Буна (а надобно сказать, судя по лицу с натянутой привычной маскировкой, это решение далось ему не то, чтобы легко).
Казалось бы, проблемы временно закончились? Увы – ведь если для одного из нас на горизонте уже теплился период воскрешения, то для второго наступала пора отчаянных безумий…

[Siegrun]

Отчаянные безумия в студию))))))))))))))

[MadSeaCat]

Прочитал. Осмыслил. Понравилось. - так я написал бы, будучи каким-нибудь дофига роботом) Но я не робот, а посему... Великолепно! Редко я читаю рассказы, позабыв о времени, зевках и еде, а тут просто потрясно написано: легко, живо, ярко, приключенческо-постапокалиптически... Наклевывается резонный вопрос - чего еще желать для счастья?)

[Хельга Skaldi]

Ухх, как вы здорово подстегиваете к продолжению-то... Как раз завтра две лекции будет))... Не, нуачо - всегда одна тетрадка на столе, а вторая на коленках... Проблема лишь в том, что иногда я их путаю по ходу дела))... Тем более, там атмосфера для последущих бейзумств что надо, хе))...

Один вопрос - а почему... робот?? О_о

[MadSeaCat]

Ну, знаете, иногда что-то забредает в голову, а выбредать обратно не хочет ни в какую)) Так и с роботом этим несчастным. Что в ведерке гремело после прочтения, то и написал))
Кстати, я тоже частенько мараю бумагу на лекциях... собственно, только ради этого я с собой тетрадь и таскаю

[Хельга Skaldi]

Аффтар не сдох, аффтар все это время отчаянно мучался с личной и переводческой тудонтой... Учитывая, что обе из них уже уплыли в куда надобно каждая, но впереди грядет тундонта универско-выпускная и графоманско-правческая, то, вопреки изначальному замыслу, кладу сюда один кусочек между "звездочек", а не сразу пару, как хотелось... Скоро он ту би континьед, но да, я ленивое тварюго, которое корябает в тетрадках и потом подолгу тормозит перепечатывать))...


***
Я не могу точно сказать, в какой момент оно пришло ко мне. Нет ни одной условной точки времени-пространства, которая бы четко отделила «меня до» и «меня после». А в более запущенный период мне и вовсе начало казаться, будто бы оно явилось с самого начало и тихо пряталось внутри. До тех пор, пока не разгорелось там настолько, что просто не смогло влепиться в отведённый закоулок.
Так или иначе, но мы продолжили свой путь, едва только получили утешающие новости от рейнджеров. Свернув с асфальтовой дороги, как ни крути, а слишком прямой и слишком очевидной, мы живо потерялись в когда-то пригороде Вегаса. Маленькие домики из дерева (местами от которых оставался лишь проржавленный каркас), вечнопаленые сады, куски заборов-проволок и кактусы, живо оккупировавшие никем не занятые территории. Что странно, по дороге нам встречались люди, рискнувшие осесть даже в таком не самом безопасном регионе. По слухам, где-то в раздолбанном убежище неподалеку обжилась банда рейдеров – не говоря уже об огненных муравьях, в стычке с которыми нам довелось участвовать, по неосторожности (естественно, моей) забравшись в полуразваленный сарай.
В конце концов, проведя весь день в дороге, едва не сбившись с курса и отделавшись легкими припалинами, мы прибыли ко входу в лагерь Маккаран. Одного взгляда на эту чудом сохранившуюся крепость хватило мне, чтобы понять, отчего Бун выбрал именно ее. И одного же взгляда на моего замедлившегося спутника выдалось с лихвой, дабы увидеть и слепому, насколько тяжело ему входить в контакт с собственным прошлым. Асфальт под ним, казалось, плавился при каждом новом шаге, ноги застревали меж камней, а тыквенная поросль взбиралась по ним почти до горла...
- Что-то не так с этим местом? – решилась я хоть как-то разбавить тишину.
- Нет. Так и должно быть, - умудрился он при этом даже не переменить выражение лица. – В конце концов, это должно было случиться.
- Ну надо же, какие люди, - сам двинулся к нам часовой, давая знак напарнику, что беспокоиться не стоит. Точнее, часовая, облаченная в знакомую бледно-песчаную форму – и, что совсем неожиданно, прятавшая короткие локоны под красную беретку. – Была уверена с самого начала, что вернешься в строй. Сам знаешь, разбрасываться людьми, когда мы и так уже почти у цели...
- У меня нет другого выхода, - ответил Бун, одновременно готовый к такой участи и выглядевший приговоренным к ней.
- Точнее же, он был... Но он так был, что лучше бы и не был, - вновь раздался ее густой, чуть низкий голос, а я уже начинала чувствовать себя немного лишней в их компании. – В любом случае, добро пожаловать назад. – А это..., - наконец, обратила она взгляд в мою полуотсутствующую сторону. Бун странно промолчал – похоже, за все время нашего общения он так и не удосужился придумать мне какой бы то ни было титул.
- Спутник, - наконец, отрешенно выдал он двумя секундами спустя.
- Ага, гав-гав, - выдала я озлобленно, ведь в самом деле ощутила себя чем-то подобным.
- Да ну, оскал не вышел и шерсти маловато, - коротко и глухо рассмеялась пока-что-безымянная. – А тебя я когда-нибудь точно пристрелю за эту долбанную «вежливость», - воззрилась та на Буна, прикрывшего глаза, на первый взгляд, ничем не проницаемыми стеклами... – Ну ладно, ты знаешь, куда идти. Дай мне пока что побеседовать с твоим «спутником».
Вместо какого бы то ни было ответа, он на удивление спокойно (стоп, а разве я до сих пор удивляюсь этому?!) кивнул старой знакомой и, приподняв рифленый лист металла, заменявший местные ворота, исчез где-то за пределом моего внимания.
- Да не переживай ты из-за этого придурка, - выдернул меня из тишины и злобного оцепенения голос часовой. – Он всегда такой бронированный словно панцирник. А любого, кто пытается эту защиту сковырнуть, ждет парочка едких словесных клешней.
- В таком случае, я не завидую Карле, - прошипела я, уже рассматривая казавшееся бесконечным поле, устланное на редкость нетронутым асфальтом.
- Ну, ей никто в здравом уме уже завидовать не будет..., - наступило вдруг неловкое молчание, расплывшееся кляксой в раскаленном воздухе. Будь я более уравновешенной, то обязательно б спросила, откуда у нее берутся столь глубокие познания в судьбе несчастной пленницы, и, может, сберегла себя от будущих ошибок. А так – увы, но я была все той же взбалмошной собой...
- На самом деле, ей удалось почти что невозможное. Жаль только, ненадолго. И... надеюсь, ты не собираешься повторять ее подвиг? – Я только и смогла в ответ, что беззвучно хлопнуть челюстью. – Ты же сама прекрасно понимаешь, после того случая он стал еще более закрытым. А потому не стоит удивляться... Впрочем, оставим эту тему. Я Руз, кстати. А как тебя зовут? И что ты вообще умеешь делать?
- Мария. Ничего, - и правда, в тот момент я твердо ощутила второе слово как часть собственного имени.
- Оригинальная фамилия, - кивнула часовая, уловив ход (какой там ход, на самом деле, траурное шествие) моих нелепых мыслей. – И раз ты ничего не умеешь, то как еще жива в таком-то месте?
- Ну, когда-то я была курьером, а потом мне прострелили голову. Последствия, как видишь, налицо.
- Он точно получит дружеский пинок под тощий зад, - выдала она, почти сравнявшись с головным убором цветом своего лица, раскаленного от зноя и эмоций. – Курьеры нам нужны всегда, пусть хоть с пулей, хоть с гранатой в голове, лишь бы выполняли передачи. С текущим оборудованием надеяться нам больше не на что.
- Так, значит, я смогу прямо сейчас присое..., - по слогам выпрыгивали из моего горла ошеломленные слова. Как бы глупо, банально и – даже возьму и не испугаюсь этого слова – идеалистично оно ни прозвучало бы, но стать одной из тех, кто, не жалея сил, наводит порядок на хаотичных до глубины структуры Пустошах... Признаться честно, одно дело – рассматривать такую вещь с далекой перспективы, и совсем другое – стоять рожей к лицу с его величеством шансом. Которому, к слову, здесь поклоняются едва не испокон веков.
- Еще и как присоединишься. Давай, чеши в ту сторону и отыщи там капитана. Скажешь, что я послала, и он тебя быстренько к чему-то припаяет.
Сказано – сделано: я даже не то, чтоб просто почесала, а едва не воспарила в указанную сторону. И далее следовали процедуры, настолько стандартные, что их, пожалуй, можно пропустить, во всем обвинив захлестнувший с головой щенячий новобранческий восторг...
Итак, отныне – и надолго ли? – я стала частью этой крепости, наверное, единственно надежного оплота на всей Пустоши. Ну что же, по крайней мере, я теперь не буду шарахаться от каждого куста, под которым только что проснулась. Не говоря уже о том, что доступ к вожделенному Нью Вегасу, сам по себе, буквально плыл в мои загребущенькие ручки. Мне просто удалось внаглую прибиться к чужому разговору и, прикинувшись, как говорится, кактусом, подслушать о прямом и явном доступе через тоннель. Но для начала – отработать свой кредит доверия.
Права была Руз: в такие времена, насколько бы ты ни был ударенным или простреленным на голову, любая капля помощи равно по значимости озеру. А учитывая факт, что, кроме своих ног, мне и предложить-то нечего... Одним словом, вопреки все тем же прежним страхам, я была только рада такой эксплуатации.
Оббегав все окрестности с, можно сказать, единственной бумажкою в зубах, где значились аккуратно нацарапанные коды связи, ближе к вечеру я уже смогла гордо и устало завалиться под ржавое крыло одного из самолетов. Что удивительно, но за это время у меня и мысли не возникло о прошлом блудном спутнике. Свалил и свалил. Туда ему дорога. Как там говорится – с глаз долой... А вот со второй половиной у меня не вышло.
- Мерзкое животное, да как у тебя нюхалка работает? – внезапно разорвало на клочки мой мир безветренного покоя. Голос этот, с неожиданно горевшей в нем задоринкой, явно принадлежал знакомой часовой – ну а кто при таком раскладе выдался «животным», оно совсем несложно догадаться.
- Это я так плохо пахну, или что вообще здесь происходит? – нехотя выбралась я из-под железного прикрытия.
- Да нет, просто небольшая зависть. По поводу умения искать, - развел руками Бун в таком непривычном для него открытом жесте. Казалось бы, за это время в нем не изменилось ничего, а что-то все-таки заставило меня... очешуеть, по-другому и не скажешь. Теперь он словно бы светился изнутри, почти не подавая внешних признаков, но я каким-то третьим глазом на затылке видела тянувшийся за Буном шлейф из легкости и света. Похоже, он не просто скинул гору с плеч, а еще и здорово по ней напрыгался...
А все-таки – откуда эта радость? – даже и не думала я оставлять в покое это перевоплощение. Руз в ответ как-то просветленно улыбнулась, будто ожидая этого поступка.
- Только что с задания. Устроили тут праздник одному рабодержателю. Ну, знаешь там, по всем канонан, с плясками по баррикадам и весело горящим динамитом.
- И, что очень важно, тому самому, - всего на миг, сверкнули глаза Буна таким знакомым мне недобрым огоньком. Впрочем, ему не нужно было что-то договаривать...
- А метко ты его все-таки подбил. Я уже боялась, ты без долгой практики и толсторогу в зад не попадешь в упор.
- Туда я попадать не собираюсь. Потому, что привык выбираться из этих мест, а не наоборот, - с гордым видом отразил он подколку компаньона.
- Как был немногословной язвой, так ей и остался, - лишь фыркнула она.
А все-таки масштабненько его перекроило, наконец, захлопнула я пасть, которая так и умоляла, чтобы туда вмазалась ворона. Помню, так и провели остаток времени до полной темноты, устроившись под боком самолета – в слабой луже света, что падала на нас с ближнего здания. Помню, как эти двое без конца говорили о чем-то глубоко своем, перематывая временную ленту туда-сюда-и-как-нибудь-обратно. От всей этой круговерти у меня потом стало рябить между извилин, но помню, как я слушала, не отрываясь, почти не комментируя и едва-едва дыша. Теперь-то мой угрюмый спутник больше не казался мне былою каменюкой, с которой нечего и взять, кроме убийственной точности во всем. Было очень странно лицезреть его таким – участливым, открытым, в меру многословным... А если совсем коротко – живым. Помню, тогда я как-то мимоволи осознала, что мы ненамного отличаемся по возрасту, происхождению и большей части жизни. И уж тем более я помню, как пыталась заснуть в ту ночь на новом месте жительства, в прискладовой комнате, которую мне определили по неимению иного. Да-да, ключевое слово здесь – именно что пыталась...
Ночные пытки имени себя же длились едва не до рассвета. Метало меня при том и перешвыривало ничуть не хуже прошлой ночи... вот только в те моменты мне было куда вжаться и что перехватить своими дрожавшими от жути крючками. Теперь же этот образ отчаянно снова у меня перед глазами, одновременно близко-ощутимый и почти недосягаемый. Он словно издевался надо мной, давая то беспрепятственно проваливаться в топь буйных мечтаний, то снова, едва я попытаюсь дотянуться до него хотя бы малой мыслью, выбрасывая прочь и становясь насмешливым туманом. А кто действительно был бедным в эту ночь, так это тот самый захваченный с собою мишка, которого, будь он хоть капельку живым, я без стыда бы удавила в собственной болезненной горячке...
Итак, оно пришло ко мне. Пришло незвано и негаданно – впрочем, разве можно этим хоть кого-то удивить? По словам абсолютно всех былых – да как бы это выразиться? – соучастников жуткой болезни, она еще ни разу не поинтересовалась, а надо ли им это, прежде чем огреть невидимой кувалдой по затылку. Я, честно говоря, никогда не понимала, почему многие таки жаждут в это вляпаться. Ну сами посудите: сердце бьется так, как будто бы ты только что улепетывал от шелудивых собак Цезаря, глаза на неизменном восторженном выкате, а со стороны ты выглядишь как полный и безоговорочный придурок... Что я и осознала по прихождению в себя, видя, как пришедшая за мной Руз прячет глупую ухмылку под маскою заклинивших навеки челюстей.
- Надеюсь, тебе неплохо тут спалось? – выдала она нарочито медленно, будто бы из последних сил удерживая взрывную волну смеха.
- А как же, - даже не глядя (и слава всему) в зеркало, чувствовала я, что глаза мои давно уже гнездятся где-нибудь на лбу. Желая спрятать мишку, я как-то полубоком-полузадом сменила положение, успешно затолкав его под куртку, она же – одеяло. Руз, однако, никак не впечатлилась этими маневрами – похоже, она уже и так успела насмотреться на мои предутренние выбрыки.
- Ну, тогда вперед. Пять минут на прихождение в себя – и нас, ты не поверишь, опять ждут великие дела. Пять минут... Да мне бы пять часом не помешало, но что уж тут поделаешь. Собрала себя в кучу, донесла до капитана и снова убежала в дальний путь на странном-престранном мыслительном топливе – лишь краем уха захваченном приветствии моего неразговорчивого «спутника»...
Одним словом, эти несколько дней я была чем-то средним между сферой-роботом, который везде пролезет, пролетит и проползет с забитыми сведениями в свой электронный мозг, и глупой девочкой (скажем просто – идиоткой), что ради одного единственного взгляда готова была ломиться наперерез местному уставу. Меня как-то разом перестали волновать и поручения, таскаемые чисто механически, уже без всяких осознаний собственной важности, и Легион, о текущих отстрелах которого с таким удовольствием рассказывали эти двое вечерами, и Нью Вегас, и даже клетчатый придурок с моей фишкой. Словом, все написанное выше можно смело зачеркнуть, оставив от него лишь слово «вечера». Я жила этими часами, дышала ими и ими же питалась – ибо, если б не забота Руз, явно увидевшей во мне то ли приемную дочь, а то ли самозваную младшую сестру, боюсь, я бы позабыла и об этих своих нуждах... Что же касается Буна, чьей имя мне стало тяжело произносить даже при необходимости, то он теперь мало походил на когтя, загнанного в угол, каким я встретила его совсем недавно. И если поначалу меня радовало оживление до этого каменного спутника, то чем больше времени он проводил в строю, тем дальше и дальше отодвигался от меня. Пора было признать, что даже после всех наших недолгих странствий, я все равно была для него максимум тем самым «спутником», подобранным неясно для чего и так же легко отправленным на все восемь сторон. Конечно, у него хватало вежливости не показывать это в открытую, но странное чувство собственной заброшенности как-то постоянно выплывало в наших разговорах, будто бы прозрачная стена. Делая их все короче, короче и короче, словно бы пытаясь показать, что нет у вас обоих общего и не было. Чего отнюдь нельзя было сказать о членах Первого отряда, в изобилии встречавшихся на его пути. Увы или же нет, но свидание с прошлым оказалось для Буна гораздо менее болезненным, чем для меня – общенье с настоящим. Бабочки в желудке, говорите? По-моему, скорее огненные муравьи...

[Siegrun]

Афтар страдай ищо)))) маловато будет))

[Хельга Skaldi]

Опять какая-то унылая чухня... >.< Ничего, дальше будет действие...

***
- Ну наконец-то я тебя поймала. Есть важный разговор, - внезапно отозвалось у меня из-за спины, едва ли не заставив подавиться вполне себе законно выковырянным обедом.
- Н-надеюсь, оно стоит моего испуга, - выдавила я сквозь кашель; честное слово, когда-нибудь эта манера Руз являться громкой тенью меня, наверное, доконает.
- Более чем. Я же знаю, куда ты все это время собиралась.
Да уж, единственное место, куда я собиралась все это время – это объятья Буна, которые мне светят разве что после внеочередного взрыва внеочередной же девушки, едва ли не сказала я об этом вслух.
- То есть?
- Ты ведь прекрасно знаешь, что в Нью Вегас не так легко попасть. Нужно или долго выклянчивать пропуск у местных авторитетов, или где-нибудь найти его, что всегда чревато... Или же – быть членом НКР и заслужить право на маленький отдых.
- Не вписываюсь ни в одну из категорий, - изрекла я, отмахиваясь от уже последних крошек.
- Брось прибедняться, заслужила же. На пару – так уж точно. Только вот что – дерни Буна, когда он возвратится. Думаю, и так поймет, что с этим делать. А я исчезаю, пока не получила за задержку. Давай, - хлопнула она меня, уже пытаясь разогнаться, из-за чего я чуть не брякнулась в асфальт. Вначале была непередаваемая радость. Неужели, после стольких злоключений в этой долбанной пустыне, я опять смогу почувствовать себя привычной и удачливой собой, которая еще ни одного заказа не срывала. Тогда все и подавно складывается – мало того, что попранная честь курьера, наконец, не будет отдаваться болью в моем простреленном затылке, так еще и сами НКР... От осознания всего у меня даже закружилась голова. Но только вот одну последнюю бумажку на сегодня никто пока не отменял. Привычно выскользнув из-под рифленого металла, я тут же съежилась от резкого контраста нетронутых асфальтовых угодий за воротами и в клочья избитого шоссе. Казалось, что его кусочки держатся вместе лишь благодаря тыквенной поросли – заметила я и тут же осознала, что сама, лишенная всяческих сил из-за мотаний, держусь на странном стержне мыслей.
Примерно вот сюда, тыкнула я пальцем в замученный жизнью экранчик пип-боя; не то, чтобы долго, но опять одно и то же на пути... Протопать по кускам шоссе до поворота, свернуть на пыльный холмик и спускаться вниз-вниз-вниз – до тех пор, пока не попаду на мутно-желтую равнину. Отныне и надолго, моими единственными спутниками были скалы, прожженные пустынным ветром. Ничего, кроме песков под ногами и стервятников-ворон в издевательском кристально-голубом небе, которое будто не догадывалось, что на нем еще бывают облака. Увы, но эта мнимая идиллия ничуть не успокаивала, а только сильнее прежнего заставила меня пошевеливать мозгами. Так, значит, скоро я доберусь до заветной точки путешествия, отыщу там Бенни, врежу ему в глаз и отберу многострадальную фишку. Допустим. Вот только что будет потом? Опять вернуться на дорогу никому не нужного посыльного и чесать по горам за сущие копейки да пару приключений на сдачу? Не то, чтоб мне не нравилось такое дело, но теперь, с высоты перенесенного, мои прошлые потуги на адреналиновость казались просто жалкими. Ну ладно, на деле, есть еще одна альтернатива – сродниться с НКР, притом, надолго и всерьез, гонять по пустыне Легион, наносить повсюду справедливость... А ведь как оно звучит, если подумать! Отец наверняка бы мной гордился – смелой, независимой, готовой на все ради человеческого блага... и абсолютно одинокой, как рехнувшийся койот в лунную ночь. Казалось, даже солнце передернулось от этой моей мысли, всего на миг, раскрасив мир под цвет камней. О которые я чуть не поломала стебель брока, торчавший где-то между ними, коробочку с посланием, едва не выпавшую в пыль, и собственные ноги заодно.
В самом же деле, если он и так успел срастись в единое с организацией, то, оставайся там еще надолго, и тогда уже точно конец, сумбурно пропрыгали перед глазами эта мысль и смазанные кадры моего подъема. Что я ему, в конце концов, такое? Пустое место, иногда говорящее и очень редко когда в тему? Случайный знакомец на пути, о котором только и воспоминаний, что совместные злоключения? А ведь сама подумай при таком раскладе – кому ты нужна будешь отныне, когда вы, наконец, покончите с раздачею долгов друг другу?..
На этом рассуждении я замерла как придорожный столбик – идеально ровно и с таким же тупым каменным видом. За все время нашего тихого разрыва, это еще ни разу не приходило мне в задуренную голову. На первый взгляд, лучшим вариантом было расползтись по дальним уголкам, выкинуть дурь из головы и жить себе счастливо. Но это лишь на первый...
Дорога моя тут же покатилась вниз, и я куда-то вместе с ней. Значит, если я ничего не буду делать и все оставлю так, как есть, то он прирастет к этому месту, забудет обо всем, целиком и полностью вернется к прошлому и, может, даже попытается взять какой-нибудь ре...
... Ванш... На это слове я сама и не заметила, как чуть ли не влетела в руки часовому – клянусь, будь он хоть немножечко слабей, так бы и пробежала по инерции навылет до ближайшей стенки.
- Ты совсем, или еще немного не хватает? – взглянули на меня непроницаемые черные очки. Чем сделали еще больнее и позорнее...
- Я вообще курьер, - осталось лишь промямлить мне в ответ, а такой же «темные очки, номер второй», к счастью, вовремя поднял грохнувшуюся коробку.
- Понятно. Именно что «вообще». Влетать на охраняемый объект как к себе домой – это было очень умно. Скажи спасибо, что стрельбу не начал.
- Лучше бы начал, - невольно выдохнула я.
- Тоже мне. Рейдеры в помощь, - фыркнул страж и наконец-то заземлил меня ботинками в дорогу. – Хорошо, что принесла. А теперь – лучше иди. Здесь порой такие блики от солнечных панелей, что и очки едва спасают.
- А, может быть, мне как-то все равно, - выдала я уже вполразворота.
- Девочка, а ты не обалдела малость? – нежданно донеслось вдогонку. – Нас тут и без того осталось маловато, а ты еще сама себя решила добивать. Опять такое скажешь – лично рабыней к Цезарю пошлю, чтоб жить обратно захотела.
Мне нечего было возразить ему. Напялив рухнувшую шляпу так, что чуть ли не до хруста сломанных ушей, я скорченною тенью поплелась обратно в лагерь. Огромные скалы по бокам дороги на этот раз будто бы пытались удавить меня облаком пыли и жары. А в самом деле, куда мне теперь податься? Лишиться одной цели ради выполнения другой – и, как альтернативу, не получить ни то и ни другое?! Стоп. Стоп, стоп и еще раз стоп. Он ведь ни о чем еще не знает! И, если все проделать верно...
Так и не сформировав нормальной мысли, я пулей устремилась по обратному пути, надеясь, что абстрактное нечто касаемо долгов друг перед другом само собою превратится в развернутую речь. Увы, но ветер, дующий в ушах, сделал все совсем наоборот; пожалуй, я даже не припомню, когда в последний раз бежала так резво, что за мной не поспевали даже собственные мысли. И только когда в резкий момент растекшегося времени из общего сумбура выплыла та самая белая футболка, я замерла за пару метров до нее – и наконец-то поняла, что хвост из размышлений отвалился где-то на вихляющей тропинке.
- За тобой кто-то гонится? – раздался все тот же каменно-устойчиво-непоколебимый голос. Как осенило меня через несколько мгновений, в нем не было ни капли неприязни или пустого безразличия. Не было ни в тот момент, ни ранее – наоборот, за время нахождения в Маккаране стена эта из полностью глухой стала с отдельными просветами для притаившихся лучей-эмоций, но крепость свою не потеряла. От новой мысли – первой из нашедшихся потерянных – мне тут же стало легче начинать и без того нелегкую беседу.
- Можно сказать и так. Новости, вот кто. Ты... еще не виделся сегодня с Руз? – на всякий случай, занялась я планомерным ощупыванием почвы.
- Нет. А надо ли? Бывают и одиночные задания, - взглянул он на меня с чем-то средним на лице между «так что это меняет?» и «за кого ты меня держишь?». Каких же все-таки усилий мне стоило тогда не растянуться в довольной улыбочке...
- Просто... тут такое дело... ну, ты помнишь наше обязательство перед уходом из Новака?
- Помню.
- И, э-э, оно для тебя не пустые слова?
- С чего бы? – казалось, даже несколько отпрянул Бун от скорчившейся в волне стеснения меня, будто бы оно было заразным. – С твоей стороны – ты сделала все. А с моей – еще остался долг.
В тот миг я чуть не врезала себе по челюсти – которая уже успела приоткрыться и чуть не выдать один из способов оплаты этого самого долга. Хорошо еще, что переклинило повторно, и я так и застыла с молчаливо перекошенным... таблом.
- В общем, я как раз должна поговорить об этом самом долге. Мне тут подсказали, где именно развалился в Вегасе мой прострелитель – и надо отправляться, пока он не сбежал.
- Подземка в помощь. Я сейчас, - дернулся он и ушел в самом непотребном из всех возможных направлений. В тот миг у меня сами собой подкосились ноги; казалось, я четко услышала, как две наших плоскости сознания окончательно расходятся по швам, и без того натянутым. Бун словно почувствовал спиной последующий жалкий взгляд и обернулся. – Что?
- Не выйдет. Я уже говорила об этом. Либо уйти отсюда... либо никак. То есть так уйти, чтобы надолго.
Бун задумался. К моему удивлению – всего лишь на единую секунду. Потом спокойно развернулся к и без того стоящим впритык к нему воротам и дернул их с тяжелым лязгом вверх. Меня не нужно было просить дважды – как могла, я снова перебралась на свободу, прочь от идеального асфальта, который еще не раз встанет у меня перед глазами. Кажется, кто-то позвал нас напоследок, и, кажется, это была Руз, но спутник мой – да-да, теперь уже снова спутник – непреклонно двинулся вперед.
- Подожди меня, - нагнала я решившего побить все возможные рекорды, заодно передавая одну из сумок с нужным барахлом. – Так, значит, тебя и правда здесь ничего не держит?
- Абсолютно, - ответил он из-под очков холодным блеском – откуда на меня опять глядела знакомая бетонная стена...
- Но... но как это возможно?! – воистину, от такого двойственного удивления у меня едва не отвалилась челюсть. – Он же ничуть, ничуть не изменился!!! – Ты выглядел таким счастливым среди своих...
- Ничего подобного. Просто так эти свои задают меньше вопросов, - и только сейчас я вроде стала понимать его мотивы. Сюда он перешел лишь только для спасения меня – похоже, что в надежде сдать в добрые руки, чтобы снова наслаждаться одиночеством. И если бы не этот мой предлог уйти куда подальше, то он бы и сейчас тяготился близким, слишком близким свиданием с недавним своим прошлым. Так что это выходит – спасение ради спасения путем обоюдных мучений? Быть может, оно так. В любом случае, тогда, когда мы вдвоем шагали по неровному шоссе, избитому ногами паломников Удачи, от этой крайней мысли мне стало как-то легче и теплее...

[Siegrun]

аха, парочка отправилась приключения на тылы искать))) нас чую ждут развлечения))))))))))

[Хельга Skaldi]

Наконец-то клавиатурного лимита хватило для окончательного и бесповоротного набора давно уже написанного куска текста... Рукоболь - она порой такая рукоболь, что только на работу и хватает... \\ Зачем я тут публично жалуюсь - прошу заранее простить меня за опечатки и всякие иные глюки смысла, которые из-за того могли создаться...
И да, об авторском допущении - скажем так, с первого раза я одну ключевую сцену проскочить не смогла, и больное воображение в итоге родило вот этот вариант развития событий))...


***
Ненавижу горные подъемы, чьи полуобваленные, замороженные тропы напоминают мне мои же собственные детские кошмары. Ненавижу коченеющую землю, противный хруст которой вот уже битый час преследует меня, навеки сохраняя отпечатки ног для пущего удобства хищников и рейдеров. Ненавижу все – хвою на пути, безразличных толсторогов, снега с забившимися под них травами, еще не виденный поселок – нашу цель, и эту странную собаку, все норовившую сорваться с поводка. Мы шли как непонятно кто, замотанные в куртки (ну прямо сам себе ходячий караван), по непонятному же направлению и к такому же неясному кому-то, посланные – да-да, именно что посланные, иначе и не скажешь – сюда ради заветного пропуска в Нью Вегас. Горючего в и без того глухую ситуацию добавляла, кроме сгущающихся сумерек, банка с собачьими мозгами, которую тащил с собою Бун. Задача наша была простой и очевидной – доправить любимого песика одного из пригородных авторитетов в Джейкобстаун, где этой беспокойной шавке наконец-то вставят нормальные мозги. И лучше поскорее: мало того, что она с трудом желала слушать мои вопли (на спутника собака реагировала еще хуже, так что мне волей и неволей пришлось стать ее «водителем»), так и сама она была похожа на мерзостного киборга с прозрачным куполом на голове, почти что как у робомозгов. Нет, я, конечно, много чего видела и много чего из этого даже сумела избежать – но столько времени пялиться на семенящие перед тобою механические «лапки» и булькающий в мутной жиже мозг под крышечкой... Признаюсь, от такого зрелища у меня самой понемногу начинало эту крышечку сносить.
- Нет, ну все же странная особь этот Король, - не выдержала я, решив поделиться клокочущими внутри мыслями. Не получу поддержки, так согреюсь, называется... – Не подумай, что я не люблю животных, но это существо было бы гуманней пристрелить, чтобы не мучалось.
Собака в тот момент обиженно повернула голову и взглянула на меня такими глазами, как будто бы ее только что избили. От новой волны жидкости, ополоснувшей перекосившийся на голове резервуар, меня в отместку сразу затошнило.
- Кстати, слова тоже убивают, - бросил Бун в ответ, двигаясь чуть позади по узкой тропке.
- Говорит мне тот, кто почти ими не пользуется. Да именно поэтому один твой «выстрел» будет страшнее целой моей обоймы... Впрочем, ерунда – нам сейчас не выбирать, что делать, - добавила я и тут же ощутила боль в районе копчика. Ну здравствуй, любимая задняя мысль, как хорошо, что ты пришла! А то что б я без тебя творила-то... Как раз в тот миг мой список ненависти дополнили все НКРовцы, немного позабытый Бенни, дурацкие желудочные насекомые и лишь совсем чуть-чуть собственная глупость.
- Цель многое оправдывает. Особенно такого, - с самого начала (то есть, по сути, продолжения) пути казался он забетонированным по дальние углы своей души. Ни долгая петлявшая дорога до Фрисайда, успевшая поднять нас на развалины и бухнуть в канализационные тоннели, ни утомительные аудиенции у Короля и ни кой-какая помощь его людям вместе взятые так и не сумели оживить его обратно. Зато как же в это время вулканило меня – а все из-за того, что я предельно искренне купилась на подаренный перед уходом огонек надежды...
- Перестань дергаться, - едва не взвыла я, когда тропинка стала особенно зауженной, а собака – особенно вертлявой. – Еще чуть-чуть такой эквилибристики, и поводок порвется. О, слушай, а у меня, кажется, идея, - решила я как-то да послать все мысли в тихом направлении. – Раз я держу собаку, а она меня едва не сносит на каждом повороте, то, может, ты в отместку попридержишь меня?
- Неразумно, - ответил он, казалось бы, даже не слыша моего подвоха. – Тут слишком узко для двоих идущих.
- А дальше, где дорога расширяется?
- Нет смысла. Там и без того спокойно.
- Сволочь, - не выдержала я, выдав свои мысли одним лишь коротким скрипом зубов. Впрочем, какая мне разница – поведай я об этом громко и целенаправленно, и все равно бы ничего не изменилось. Он не слышит. Даже не притворяется глухим, а именно не слышит то, что я уже битые дни пытаюсь донести до его разума – или что там еще осталось под беретом? С такими же успехами я могла бы разговаривать с собакой, которая сейчас напряженно вынюхивала что-то на пути. Оставь его, впервые за все время шепнул внутренний голос. Ты же видишь, это бесполезно. Ты зря так уцепилась за хлипкую надежду, ведь что тогда, что сейчас ему как-то все равно, куда идти, лишь бы подальше от себя. Хочешь или нет, а тебе придется это сделать.
Чувства крепко и до боли обхватили мою голову, словно клешни панцирника – незадачливую жертву где-то в темноте водоканалов. Борьба с собой, пожалуй, еще никогда не была настолько провальною, как в этот момент. На все заверения логики я только и смогла, что прошептать бессмысленное «Не-мо-гу»... и выпустить из рук скользнувший поводок.
Собака только этого и ждала – не медля ни секунды, она с почти срывающимся лаем спрыгнула с тропинки на междуярусные камни, оставив меня переживать в нелепом и сидячем положении.
- Рекс! – окликнул Бун в слабой надежде на совесть этой твари, но как бы не так. А полное ощущение масштабов катастрофы дошло ко мне ровно через несколько секунд, когда внизу раздался трубный «голос» толсторожьего стада.
Не помня как и не помня зачем, я лихорадочно поднялась на ноги и, едва не выворачивая их, съехала туда же. Земля на этом нижнем уровне, казалось, дрогнула до глубины, стоило мне стукнуться ботинками о подмороженную грязь. И явно не из-за моей костлявой тушки – завидев опасность, которая летела к ним механической стрелой, все толстороги, обычно медлительные и флегматичные, теперь же походили на одну разумную лавину. Краем глаза я успела заприметить, как двое детенышей и особь поменьше – видимо, самка – ломая кусты, удирали к самому краю поляны, спрятавшись затем в одной из многочисленных расщелин. А после был мучительный полет с ударом мордою об землю, кислый привкус угодивших в зубы трав и тупая боль в левом боку. Где-то чуть поодаль пронеслось боевое рычание собаки, которое – о, как знакомо – переросло в щенячьи визги и падение неподалеку от меня. Нет ничего хуже взбесившегося травоядного, мелькнула в голове прописная истина, но ужас и вялость, ползущая от бока до самых мелких мышц, сама собою превратила меня в неподвижную мясную лепешку.
Топот сотрясал клочок земли над пропастью, будто бы желая заодно скинуть и его с головокружительных высот. Принявший бой самец мелькнул уже с другого направления, показавшись перед нами во всей пугающей красе; клянусь, он задышал так громко, словно бы стоял у меня прямо над ухом, отчего былые ужасы все крепче и надежнее приковывали меня к смятой траве. И снова тот утробный топот... Рекс, так и не наученный прошлым ударом, вскочил и с лаем понесся на опережение гигантской злобной туше. Прекрасно понимая, что она сметет собаку как пылинку и уже вот-вот занесет копыто мне над позвоночником, я снова попыталась встать, хотя бы на нелепые карачки – но только чтобы снова рухнуть, зажимая перепуганные уши. На этот раз – от звука выстрела и нового, теперь уже действительно пугающего аккорда земной дрожи.
То ли холодная трава, которая всеми силами желала приковать меня к себе цепями мерзкой изморози, а то ли наконец-то узнанный привычный глухой стрекот – но не прошло и нескольких секунд, а я уже старательно заплетала свои ноги в подобие шагов. Как я и надеялась, огромная туша толсторога валялась на боку словно коричневый валун, а Рекс отчаянно драл зубами его ногу, желая отомстить хоть напоследок. Пользуясь моментом, я тотчас ухватила волочащийся следом поводок, и мы уже на пару полезли на человеческие тропы. Притом, судя по собачьей морде, вполне взаимно не переставая поражаться глупости друг друга.
- Почему так долго? – только и смогла я выдавить сквозь зубы, принимая руку помощи.
- Толстые шкура и череп, опасность зацепить союзников, поправка на ветер. И еще банка с мозгами, - отчеканил Бун и снова поднял с камней, видимо, кое-как брошенный туда сосуд. – Он треснул. Нам нужно поспешить.
- Чего только не сделаешь ради безмозглой твари, - снова, и очень неприятно, отдалось в боку падение, но делать было нечего – намотав поводок на руку по самое не могу, я двинулась вперед следом за ним. На этот раз, вместо исключительно душевных мук, испытывая еще и вполне себе физические... Но слава припасенному стимулятору, что я хотя бы вообще могла идти.
Уже скоро мы слезли с подмороженных недоразумений, которые почему-то носят имя «горные дороги», и вышли на прямое ровное шоссе. Небольшой городок, со всех сторон окруженный холмами и скалами, встретил нас снегом, рядами деревьев, единственным каменным зданием, на удивление прямой табличкой и еще раз снегом. Я даже не знаю почему, но эти белые пятна на пожухлой траве вызывали у меня какое-то глубоко подсознательное отвращение. Ведь, как известно, хуже холода может быть только холод мокрый – тем более что из-за этого падения мне уже полдороги как хотелось заползти куда-нибудь в расщелину и тихо там подохнуть. Именно поэтому мы с Рексом безо всяких церемоний влетели в главное помещение, а следом за нами вошел Бун и его (и его в том числе) протекавшие мозги.
- Потише вы, - раздалось вместо всякого приветствия; похоже, мы и впрямь ломились будто стадо толсторогов. Немного отдышавшись, я подняла глаза и – что за день сегодня отвращения и фобий?! – увидела перед собой девушку-гуля в пропаленном медицинском халате, чей облысевший череп с ошметками сухой кожи вполне себе дружелюбно скалился на нас.
- Мы вообще-то к доктору, - несмело указала я на плещущийся мозг в двух банках разной формы.
- А-а, поняла. За мной, - вальяжно развернулась та на каблуках и двинулась вперед с какой-то ленивой грациозностью «привет-от-человеческого-облика». Все еще наадреналиненная до предела, я чуть ли не прыжками бросилась за ней и лишь каким-то чудом не влетела в подвернувшийся стеллаж, в который меня честно пытался вмазать Рекс. - Эти трое к вам. Сами видите, кого из них латать.
- Вижу. Собакой займусь лично. А вот девушку сделаешь ты.
- Не надо меня делать, я и так готовая, - слабо попыталась возразить я, отдавая поводок в руки едва уже замеченного доктора. Все верно, только я лишилась поддержки тянувшей меня псины, как незаметно для себя осела на пол, где и пожелала скрючиться в безвольную каракулю.
- Ух ты, нехило же тебя, - приоткрыла ассистентка полу куртки, под которой натекло уже немалое кровавое пятно. Надо же, так оцепенеть от скорости и нервов... – Ты что, с толсторогами бодалась, или как? Кости хоть целы? Давай, поднимайся, не будем мешать здесь операции, - и та на пару с Буном оттащила меня куда-то за перегородку, по-видимому, разделявшую длинную комнату напополам. – Подожди снаружи, нечего тут делать, - бросила она спутнику, и тот как-то безразлично удалился.
- А что теперь со мною будет? – не зная зачем, ляпнула я первое пришедшее на ум, пока цепкие руки гульши снимали с меня куртку и сумку, как попало болтавшуюся на плече.
- Трижды изнасилую и выброшу, - зашипела та в ответ, продолжая выдирать меня из собственных же тряпок. – Сначала стимуляторов нажрутся, потом умничают, - мне только и осталось, что вздохнуть, а после – тяжело перевалиться на кушетку. – Да не бойся ты, залатаем по высшему классу, - начала звенеть она чем-то стеклянным, но чем – мне уже не было особо видно, равно как и не было особо дела.
- И давно ты так благодетельствуешь?
- Ну, как сказать... Я теперь особо время не считаю, - донесся до меня отчетливый запах чего-то спиртового. – Да и оно здорово помогает не свихнуться... Не дергайся, сказала же, - снова вдавили меня будто-металлические пальцы, и мне волей и неволей пришлось смириться с обработкой. – Лежи-лежи, зато будешь как новенькая. Твой друг это оценит.
- А как же, он оценит, - в тот миг на моих глазах натурально выступили слезы, и кто знает, что сильнее было за них ответственно. Ведь даже боль внезапного падения не застилала мне глаза настолько беспросветной пеленой.
- Ну и пусть тогда идет куда подальше. Проблем-то, в самом деле...
Ответом ей служило мое тихое, но до ужаса пронзительное завывание.
- Слушайте, это что, ваш новый метод – глушение одной боли другой? – заскулила я, когда уже заделанная рана все равно не принесла мне облегчения.
- Люди. Нечего добавить. «Теней» и то приятнее лечить. Поднимайся, – судя по тону, я умудрилась окончательно достать ее. Не говоря больше ни слова, она схватила мою сумку и, вытряхнув оттуда несколько крышек, демонстративно отвернулась от меня, будто намекая, что «свободна».
Я нехотя привстала и с тяжелым стуком грохнулась ботинками об пол. Идти особо не хотелось, равно как и не хотелось оставаться, а потому взгляд мой флегматично уперся в первое попавшееся на железном столике – откупоренную бутыль с мрачно-коричневым по цвету виски. Внезапная идея «она что, мне этим рану промывала?» за жалкую секунду сменилась на... несколько иную.
- Э, э, ты что там делаешь? – выкрикнула гульша, буквально отдирая меня от горлышка бутылки.
- Анестезия, - выдала я, что характерно, без капельки стыда. Эта дрянь тем временем успела порядочно обжечь мне горло, тем самым подарив недостающее тепло. Похоже, моя благодетель в тот момент настолько вышла из себя, что ее лишь и хватило на молчаливый пинок по ножке столика. Я тут же подхватила сумку и, как могла, ринулась на волю. К счастью, выход был неподалеку; растеряв остатки сил, я чуть не рухнула на длинной деревянной лестнице. Но затем, не без посторонней помощи, уже сидела в одной из верхних комнат на подстилке – единственном, что там вообще лежало.
- Ну, что там с этой псиной? – первой нарушила я тишину, прекрасно поняв, что моим здоровьем Бун интересоваться не желает. Впрочем, оно и так-то видно по падению...
- Скоро доделается. Правда, потом она не сразу будет бегать.
- Что-то мне не очень хочется здесь оставаться, - подгребла я ноги ближе, усевшись на его манер. Примерно после этой фразы ко мне таки нагрянул запоздалый стыд за взятую бутылку – но, прекрасно понимая, что у меня и так хватает неприятных мыслей в голове, он тут же поспешил на дальний край сознания. – Доктор мне что-то говорила о «тенях»...
- Есть такие. Прямо тут, внутри. Но нас они не тронут, - спешил он разуверить в этом мои залипшие на лбу глаза. – Как минимум, из уважения к тому, кто ими занимается.
- А с ними что-то не в порядке? – с трудом попыталась я представить, как может быть «что-то не в порядке» с серыми тушками почти-супермутантов, которые могли в любой момент огреть тебя кувалдой, вынырнув из темноты и генераторов невидимости.
- Все. У них рассудок едет. По причине этих генераторов. Поверь, среди мутантов встречаются вполне разумные.
- Хорошо, но только лучше на слово, - заверила я его с таким видом, будто бы мне суют этих существ под нос. – Стыдно признаться, но в какой-то миг мне показалось, что я видела все чудеса пустоши, которые она способна показать.
- И хорошо, что нет. Некоторые лучше и не видеть. Хотя одно из них как раз будет по пути.
- А, поняла, о чем ты. Вегас. Говорят, что там, на первый взгляд, жизнь почти не изменилась. Ну а правда, где еще понадобилась бы золотая фишка, которую у меня и отобрали?
- Странно. Даже в таком месте, - казалось, ровно на секунду вытянулся он от напряжения – а, может быть, мне только показалось? – и снова замер как и прежде.
- Как ни крути, а сейчас она для меня еще драгоценнее, чем раньше. Потому что, во-первых, побитая курьерская честь, во-вторых, дыра в башке – ну и так, по мелочи всякое еще. Ну ничего, недолго ждать этому Бенни осталось, - не знаю, отчего меня так потянуло на откровенности в тот миг. Было в этой вещи что-то злое и пугавшее, которое, с одной стороны, мне лучше бы засунуть подальше в собственное горло, а с другой – ей невыносимо тянуло поделиться, чтоб резко стало не так страшно. Тогда все сходится. А еще твой мутный виски, больно щелкнуло сознание мне по лбу.
- А... что ты будешь делать дальше, когда мы покончим с этим? – в порыве этих самых откровений, решилась я задать мучительный вопрос.
- Ты знаешь. Я не изменил своих решений, - выдал он, ни капли не задумавшись.
- Опять ты о счетах?! – наконец-то, за долгие часы терпения всего и вся, взорвалась я накопленным зарядом. – Да сколько уже можно? У тебя что, воображения не хватит на другое?!
- Есть варианты? Я их не вижу, - обернулся он и глянул на меня почти в упор. Все теми же пустыми безразличными глазами, которые, как и тогда, заставили меня отпрянуть и немного виновато потупиться в пол.
- Ну а как быть остальным, которые так не считают? – добавила я тише, но не сбавила напора. – Когда же ты поймешь, что весь мир не замыкается на Карле?.. – попыталась я начать дело сначала и – опять провал. В ответ на этот выпад Бун лишь резко поднялся на ноги и в два шага оказался у двери. – Куда ты? – выдала я перепугано, прекрасно понимая, что сделал не просто «хуже», а «хуже уже некуда».
- Наружу. Ненадолго, - было всем, что бросил он у выхода, не желая оборачиваться. Приехали, нечего сказать. Впрочем, тогда это казалось просто мелочью – глотнет холодного воздуха и возвратится.
И все-таки, тишина в комнате на этот раз звучала совсем пыточно, и надо было что-то с этим делать. За время нашего пути я напрочь успела позабыть о встроенном в пип-бой приемнике – ну не монстров же им радовать... Зато теперь наметился отличный шанс вправить по местам мои разыгравшиеся нервы. Сказано и сделано – недолго размышляя, я щелкнула переключателем и тут же окунулась в чуть шипящие звуки неизвестной мне мелодии. Это столкновение человека и остатков прекрасного – жалких и действительно последних, к слову говоря – всегда вызывало во мне странные чувства. Будь то найденная книга, которую еще не съело время и радтараканы, или блеклая симфония не до конца расцарапанной пластинки, они всегда умели успокаивать. Каким-то чудом им удалось сохранить в себе ту атмосферу времени надежд... В отличие от целиком и полностью ушедших в грязь людей.
А потому-то я совсем не удивилась, что весь тот букет бессильной ярости, ненароком запущенный в последнюю каплю – теневую сторону Буна – буквально на глазах завял и отвалился от сознания. На радостях я вновь распаковала свое нехитрое имущество и занялась вполне себе нужным делом – приведением ногтей в облик человеческий с помощью мелкого ножика. Где-то на втором из них задорная мелодия утихла, и слабый вроде бы динамик выдал на удивление нехило передернувший меня рев из помех. Сейчас будет голос, и, по возможности, живой, шепнула внутренняя логика.
- С вами вновь... Мистер Нью Вегас, - пробилось сквозь волну помех, которая едва не унесла ведущего с собой. Я мигом потрясла рукой с пип-боем (по большей части, рефлекторно, без никакого знания дела), повернула несколько переключателей, ответственных за радио и, как итог, опять услышала низкий, но, в общем-то, приятный голос радиоведущего.
- ... Многие спрашивают меня – а есть ли Миссис Нью Вегас? Ну конечно же, есть!..
- Нашел, чем гордиться, - фыркнула я вслух, передернувшись от его наигранных раскатов.
- ... И следующая песня как раз будет об этом. Под ее звуки вы просто обязаны поцеловать того, кого вы любите...
Дальше я уже не слушала, ведь в тот момент среди сознания раздался очередной взрыв человеконенависти. Если даже это чертово радио смеется надо мной... С кровью в голове, звоном в ушах и там самым ножиком меж пальцев, я, будто ненормальная, замахнулась на потрескивавший звук старой мелодии. Всего одного мгновение – и нож с послушным хрустом впился в маленький экранчик, оставив за собою ветвистое дерево из трещин.
Песня приутихла, но не замолчала – видимо, я все же повредила какой-то важный провод, но тот еще болтался на чистом механическом упрямстве. Внутри меня тем временем, на место полыхнувшего огненного кратера, явилась пустота с оттенком холода. Я сама толком не поняла, как умудрилась один единым жестом выпустить на волю пар, клубившийся во мне давно и густо. И, если честно, тогда мне менее всего на свете хотелось покопаться в собственной изнанке...
Чувствуя себя, как минимум, выпотрошенной и вывернутой, я все-таки решилась оглядеться. И не напрасно. Он все видел.
Даже не зная, в какой именно момент Бун оказался на пороге, я почему-то не пыталась сомневаться. Где-то с добрую минуту мы так и глядели друг на друга, стараясь не дышать; он – привычно задраенными стеклами очков поверх внимательного, но пустого взгляда, а я – двумя бликами рассеянности, страха и позора, угнездившимися в отблесках неяркого потолочного светильника. Ни слова, ни эмоции, ни мысли – лишь как-то рефлекторно вытянутая рука с чем-то зажатым в кулаке.
- Это от доктора, - надорвал он пленку тишины – так, будто ничего и не было, а мы только что увиделись после той моей нелепой фразы. – Она сказала, что не злится за выходку.
Рука моя в отчаянном порыве попыталась изувечить мою же лобную кость. К счастью или к сожалению, не вышло. Да чего уж там, еще один провал на сегодня из целой череды провалов. Все как всегда, все неизменно.
- Ну и что там, яд? – выдала я голосом уже заранее убитого.
- Наоборот, - швырнул он замотанный в бумагу, как оказалось, порошок, напоминавший цветом пепел. Хоть бы что там ни было, а я ровно за секунду управилась с ее подарком, не дав Буну даже времени присесть. А когда реальность, явно не без его помощи, стала растворяться и стихать, мне осталось только радоваться, что этот день нелепостей, наконец, остался позади.

***
То, что утро добрым не бывает, я уже усвоила как следует – однако сегодня явно пахло исключением. Не знаю, сколько умудрилась я побыть в профилактической отключке, но ее эффекты не заставили себя подкарауливать. Отныне руки-ноги-туловище и, что самое важное, мозги опять были в гармонии друг с другом, а бодрый лай нашего Рекса (теперь, в ином расположении духа, именно его, а не безымянной тупой псины), поднявший меня с лежбища, и вовсе означал хорошие новости. Смущало меня в этой ситуации только одно – на редкость озадаченное лицо Буна, державшего собаку на новом, гораздо более прочном с виду поводке.
- Я, конечно, ничего не хочу утверждать, - привстала, потянувшись, я, - но, судя по выражению, тебя как минимум заставили сожрать те старые мозги.
- Интереснее. Я видел Руз. Угадай, что она думает, - и, не дав ответить, он вначале легко приземлил на пол какую-то найденную банку, а после – со всего, хм, ума вонзил туда мой короткий ножик. Да уж, попади я так в экранчик, и мы бы точно лишились и карты, и радио, и моей левой руки за компанию...
- Мне гораздо интересней, что она здесь делает, - попутно удивившись, что ножик уцелел, я все-таки не отказалась от права на верхнюю половину содержимого.
- Здесь неподалеку пост. Там мы и встретились.
- Разведка? – не трудно было догадаться мне.
- Вроде того. И до сих пор чисто. Эти псы еще тогда поджали хвост.
- Тем лучше, ведь одной проблемой меньше. Хотя бы этого мы можем не бояться, - и, помолчав, добавила. - Так все же, что она такого говорила?
- Не оценила оригинальности выбора транспорта, - загреб он свою долю и умолк, уж по одной причине точно.
- А... если бы она приказала возвращаться, – дернула меня за язык очередная глупая мыслишка, - ты повернул бы назад?
- Нет. Я до сих пор не в НКР. А приказы не всегда бывают правильными, - последнюю из фраз он произнес заметно тише, но увы, я снова прошляпила намек, ухватив из его слов лишь очередной – и весьма жирный – кусок своей надежды.
- Верно рассуждаешь, - отметила я не без довольства в голосе и только сейчас сообразила – внезапно поумневший Рекс так и глядел на нас недвижимой металлической статуей в углу, и его, казалось, больше не интересовали никакие бега за никакими толсторогами.
Примерно такую же на удивление металлическую выдержку показал он ровно пять минут спустя, когда мы оба, захватив свои пожитки, двинулись в сторону неблизкого востока. Теперь, в лучах полуденного солнца, еще вчера ненавистный мне снег робко искрится всеми возможными цветами, еще вчера пугавшие меня обвалы стали вдруг на редкость безобидны и просты, а огненное нечто, еще вчера бурлившее во мне – затихло в предвкушении нового куска надежды, который должен был вот-вот родиться по ту сторону успешных поисков. Спускаться вниз, по всем законам логики, и впрямь было быстрее в несколько раз – ведь если тогда я от безысходности начала считать каждый свой шаг, то сейчас даже не заметила, как кончились обрывы, и перед нами снова замаячило пустынное шоссе. Причем, пустынным оно было во всех возможных смыслах слова, и нам очень скоро пришлось избавиться от курток, а заодно и шанса стать вареными вкрутую на ходу.
Еще немного, и мы уже были во Фрисайде; оставив за обрывом вчерашний странный день, мы смело шагнули в светлое будущее, которое начиналось на пороге Короля.
- Рекс, мое чудо, иди к хозяину, - встретил нас все тот же голос из дальнего конца зала. Поводок удерживать я, по традиции, не стала – выпустив нелепо заскулившую собаку, которая пулей пронеслась мимо рядов со стульями (клянусь, если бы там не было прохода, то она бы его сделала), я несмело прошла за ней вперед, то тех пор, пока мой взгляд не пригвоздился к тщательно зализанной прическе Короля.
- Мозги на месте, как вы видите, - сказала я чуть погодя, дав обоим вдоволь наиграться, начесаться и напрыгаться (последнее, конечно, относилось только к Рексу).
- Чудесно. Я тоже не сидел без дела, - и, повернувшись к закулисью, он громко добавил, не переставая гладить Рекса. – Принесите пропуск.
В какой-то миг я чуть не порешила, что у меня перед глазами двоится от жары. Наверное, я и за вечность, не говоря уже о паре дней, никак не свыкнусь с таким одинаковым обликом его величества и его же верных подданных. Понятия не имею, что то был за парень, чьи разбитые пластинки попали в руки к этим, несомненно, интересным личностям, но его кожаная куртка, белая рубашка и эти старательно зализанные назад черные волосы, пожалуй, служили даже большей памятью о нем, чем несохранившиеся записи. Пока я мимоволи играла с этими двумя в «найди десять отличий, или сколько там получится», Бун уже схватил заслуженную карту и дал мне знак, что мы свободны.
- Поверить не могу, что мы вот-вот будем в Нью Вегасе, - наконец, выдохнула я, едва мы покинули сборище братьев-близнецов, а в лица, вместо затхло-деревянных ароматов зала, ударил теплый, но не жгущийся ветерок Фрисайда. В тот миг я уже заранее ощущала вкус победы и несколько раз, с огромным наслаждением, прокрутила в голове пришедшие на ум сцены расплаты. Но, несмотря на разность, в них всегда была общая концовка – заветная похищенная фишка, накрепко зажатая в моей руке. Иными словами, Бенни как-то резко перестал казаться мне непобедимым чудищем, как это было сразу после прихождения в себя. Другой вопрос, что делать дальше – ведь буквально сразу же за этим горизонтом лежала неизвестность цвета дохлой вороны на обочине. Какой-то небольшой отрезок нашего пути я разрывалась от желания смолчать и невозможности это молчание удерживать. И только лишь тогда, когда мы уже шли по финишной прямой, минуя развалины массивного, но на редкость непримечательного форта, что-то щелкнуло в моем мозгу, оставив там формулировку «он сам все выложит, дождись этой развилки». Ладно-ладно, я все равно пока что никуда не тороплюсь.
У внеочередной границы, составленной, как и все другие, из груды всевозможного металла, нас притормозила уже груда ходячая – синий плечистый «ящичек» с тусклым лицом-экраном, вроде того же чуда техники, которое я видела еще в Гудспрингсе. Именно оно флегматично протянуло ко мне манипулятор, захватило пропуск и, буквально на секунду всунув его в щель, вернул затем на место.
- Пойдем. И ничему не удивляйся, - произнес зачем-то Бун, на миг продемонстрировав лукавый отблеск света, сумевший перебраться через стену показного безразличия. С этими словами он, все еще стоя позади, сдвинул лист металла прямо перед моим носом и буквально протолкнул меня рукой в образовавшийся проем.
На добрых полминуты мне показалось, будто я ослепла – или, как минимум, уже была к этому близка. Мощные лучи дневного солнца, падавшие с неба, напрочь позабывшего про облака – и их гораздо более жестокие неоновые помощники. Когда я, чуть не плача, разлепила словно обожженные искрами веки, то поняла, что в это, как ни крути, небольшое место притащили вывески откуда только можно и нельзя. Везде – на крышах казино, у входов в разные другие заведения и даже порою вместо ограждений из металла – блестели, прыгали, махали руками или плавно перетекали во что-нибудь еще выложенные из гибких трубок всевозможные фигурки. А уж как красиво здесь, наверное, по ночам, хотела было помечтать я, но подлое сознание тут же ухватилось за коробку с надписью «Не открывать и позабыть», холодным ливнем вытряхнув на мою голову первое воспоминание о Вегасе. Тот самый холм, откуда я смотрела на еще далекие огни ночного города – и, в итоге, проглядела крадущихся за мною фишкокрадов...
Из ступора меня опять вывел никогда и ничему не удивляющийся компаньон, чьему безразличному взгляду на мир я уже давно и словно бы в отместку тоже удивляться перестала. На этот раз его тяжелая рука успела обхватить меня за плечи и – надеюсь, все же не со зла, а просто из-за нерасчета – попыталась оставить на коже глубокий отпечаток своих пальцев. В ответ я лишь невольно содрогнулась, на что почти сошел на нет болезненный упор его «клешни», и поняла – вот тут как раз настало самое время для обещанных неудивлений.
Но как же это было трудно сделать... Я, посреди будто бы вернувшегося прошлого, с аккуратной зеленью, домами и гладким как стекло асфальтом (опять этот призрак Маккарана!), люди, разодетые в красивую и такую непрактичную одежду, с беззаботным видом гуляющие рядом с ними НКРовцы, запахи денег и азарта, неодолимая жажда хоть на миг забыть обо всем в пропитанном радиацией мире... И та самая рука, из-за которой я затылком ощущала разницу в росте, ведь голова моя сейчас едва не билась о плечо.
- Ух ты, ничего себе новости, - окликнул кто-то нашу медлительно приходившую в себя процессию. Мне почему-то резко стало стыдно за свой пыльный и ничуть не соответствовавший месту вид, но то были не люди в праздничных нарядах. Тот самый окрик удивления издал еще один красноберетчик, с темной-темной кожей и простой игральной картой – десять пик – на левой стороне убора.
- Где? – с редкостным, даже для него, безразличием выплюнул Бун этот вопрос.
- Да вот же, прямо здесь. Не узнал, что ли? – подскочил он ближе и резко потянулся в его сторону, похоже, что пытаясь натянуть берет на без того прикрытые глаза. И где-то в сантиметре был флегматично перехвачен свободною рукой. – Ладно с глазами, хоть хватка осталась, - довольно и разочарованно одновременно помял он пострадавшее запястье. – Удачи тогда, что ли, - мигом слетел с пришельца былой шутливо-дружеский настрой, и тот в странной задумчивости скрылся из вида.
- Кто это был? – спросила я шепотом, когда мы уже снова, и как бы без особой цели, вытаптывали дорожки Стрипа.
- Десять Пик, - опять сдавил он мне плечо – да так, что правая рука едва не отнялась на веки вечные. – Да, это его имя. Да, я его знаю. И да, он совсем невовремя.
- Ладно так пугаться – он же не в каннибализме уличил тебя. И вообще, отличная идея, - набравшись наглости в своем театре двух актеров, попыталась и я незаметно приобнять его. Бун лишь едва заметно наклонил голову, будто желая выглянуть из-под очков. В глазах его стояла непередаваемая скука.
- Вот оно, - наконец, дошли мы к судьбоносному уголку Вегаса – по крайней мере, мне очень хотелось думать, что наша мишень все еще там. Как бы то ни вышло, но всегда останутся свидетели, а значит, поддакнула мне логика, нам все равно нужно сюда.
- Добро пожаловать в казино «Топс»! Хотите испытать свою удачу? – обратился к нам некто в сером костюме – и, честно говоря, на его месте я бы косилась на двух пришельцев примерно с теми же брезгливостью и недоумением.
- Еще и как, - попыталась я не замечать этих деталей. – И поверьте, у нас есть, с помощью чего.
- Допустим. Но оружие вам сдать все-таки придется.
Вот же... Об этом я почему-то сразу не подумала. Да и поздновато уже будет удирать в попытке его куда-нибудь засунуть. Нет, не хочу я даже думать, куда при таких обстоятельствах пойдет мачете...
- Хорошо, - скрипнула зубами я, отдав ему обе своих ценности. Бун помедлил еще несколько мгновений – казалось, он с большей готовностью вручит ему собственную голову, но только не винтовку. Другой вопрос – куда было деваться...
Избавившись от груза, мы наконец-то вошли внутрь – и тут же захлебнулись в пришедшей волне света, музыки и дыма сигарет, фильтры которых отчаянно теребили меж зубов делавшие ставки посетители. На этот раз я оклемалась чуть быстрее, чем после нашего вылазанья на Стрип; на всякий случай, пару раз моргнув и не удержавшись от соблазна погладить ствол одной из пальм в огромных кадках, я с вопросительным взглядом уцепилась в руку Буна.
- Можешь не стараться, - отрезал он почти что шепотом. – Здесь до нас уже нет дела.
- Осторожность никогда не помешает, - краем глаза пробежалась я по залу, но увы – ни единого клетчатого следа. Как же глупо искать человека, когда ты нормально помнишь только не самое редкое имя и не самые редкие тряпки... – Тем более, не так уж плохо смотримся.
- Еще бы, - прошипел он таким тоном, каким обычно говоря: «Я тебя сейчас убью». Издевку я пустила мимо уха, а вот руку не убрала – и именно за нее потащила его вниз со смотровой площадки лестницы.
Окунувшись в море дыма и густого перегара, причем, на этот раз уже по уши, сразу поняла, что увидеть его здесь, при приближении, будет гораздо труднее, чем с прошлой верхотуры. Ведь если там разнокалиберные пиджаки и платья просто сливались в одну мрачновато-темную цветовую гамму, то внизу образовалась сплошная непроглядная стена из спин и больно бьющихся локтей. Сделав круг почета, мы остановились возле одного из автоматов, переводя дух и соображая, куда еще можно было бы податься в наших поисках. Как вдруг...
- Это он, - прошептала я почти без звука, едва мой взгляд нацелился в один из дальних неприметных уголков. Бун едва заметно переступил ногами по полу, будто разминая их перед рывком. И, судя по его сузившимся глазам, мы оба увидели ровным счетом то же самое.
Бенни, мой старый мучитель, на этот раз был как никогда весел и расслаблен. Даже стоя на фоне разнокалиберной толпы, он почему-то все равно показался мне гораздо меньше и слабее, чем все окружающие игроки. Зато за пазухой он то и дело поправлял такую знакомую мне рукоять внаглую пронесенного пистолета... Но это еще так, цветочки кактусовые – а вот ягодки ситуации заключались в его внезапной спутнице, вольготно повиснувшей на плече его пиджака расцветки шахматной доски. Я, как могла, пыталась на нее не пялиться, но выходило очень плохо; средней длины зелено-коричневое платье, совсем непоходного вида туфли, короткие перчатки, сумка на боку и шляпа с поистине широченными полями, которые, вкупе с ее позой, не давали мне рассмотреть лицо. И – удивительная вещь: я столько ждала этого момента и сгенерировала столько вариантов его дальнейшего развития, что в голове сейчас, несмотря на все позывы к действию, мерно побулькивала кипятившаяся каша...
- Уходят, - одернул меня Бун, да, впрочем, к тому моменту я и сама заметила, как эти двое пододвинулись поближе к лифту.
- Что бы там ни было, но я пойду за ними, - и правда, в тот момент я искренне была готова хоть зубами испортить ему вечер. Осталось лишь понять, куда нам стоит выдвигаться.
- Не дергайся, - крепче сдавил мои пальцы невозмутимый спутник. – Я видел сзади лестницу.
- Хоть кто-то из нас еще способен думать трезво, - сглотнула я и двинулась за ним, рассекая толпу словно песчаную насыпь. Правду говорил мне Бун в начале этого похода – до нас действительно никому не было дела. Так, лишь парочка ухмылок, едва мы оказались на финишной прямой – и брошенная в спину фразочка одной из дам: «Мог бы найти и получше». Если бы не важность нашего пути, то я бы с удовольствием развернулась и сделала ей маленькую гадость... Ну а так – нас и без того ждала у номеров гадость покрупнее.
А дальше начались бега по лестнице, наперегонки со временем и лифтом. Не знаю как у Буна, а в моей голове тогда не оставалось ни единой здравой мысли. Так, лишь слабая надежда, что мы будем единственными живыми существами на том самом этаже. Слух мой тоже улетучился как будто не был и обратился в тонкую линию, двигавшуюся по тросам вместе со скрипучим звуком старых механизмов...
Наконец, скрипение затихло – и я едва ли не упала от мгновенно замершего сердца, словно бы боявшегося стуком испугать важнейший эпизод. Мы почти одновременно вытянулись у стены по струнке и жадно впились глазами в только-только раскрывающиеся неподалеку двери.
Все те же знакомые нам двое на расстоянии примерно в два больших рывка. И абсолютная, зияющая пустота, которую хоть мы и ждали с нетерпением, но которая сейчас могла в любой момент предать нас даже шорохом.
Двое нас не видели. Двое не хотели видеть нас. Они были настолько увлечены общением друг с другом, что окружающий их мир как будто перестал существовать. И все более интересными, как я могла лишь видеть, но не слышать, становились мелкие детали их беседы... Еще минута – и они уже дошли до номера; пока Бенни явно привычным жестом открывал тяжелую двойную дверь, женщина рядом с ним, на всякий случай, огляделась. Никого – для нее, и ни единой видимой детали сокрытого лица – для меня...
Площадка, к нашему везению, до сих пор была безлюдной, но что-то все равно подсказывало мне – сейчас же или просто никогда. Вместе с холодным скрипом петель, замерзло и нутро; мой враг, мой главный враг спокойным шагом растворялся в уже недоступных для меня владениях. А последним кадром окружающего мира, будто бы случайно сбившегося в одну точку за его порогом, был странный рывок женщины рукою к своей шляпе – и возникшее из ниоткуда тонкое лезвие ножа...
Тогда мне было наплевать, чего и как задумал себе Бун – не ожидая его действий и перестав всецело полагаться на его привычную страховку, я вылетела из укрытия словно бы ударенная сзади чем-нибудь тяжелым. Нож ее тем временем неумолимо вскинулся к ни о чем не подозревавшей шее Бенни и ловко встрял между позвонков. Не помню как, но мне все же удалось оттолкнуть незнакомку в стону и замереть без видимых последствий – что правда, уже глубоко посреди комнаты бывшего мучителя.
Бун влетел за мною следом, прикрывая дверь, и тоже замер, на удивление злостными глазами впившись в труп, к тому моменту повалившийся лицом на кровать своего небольшого номера.
- Я так и знала, - прошипела некто из-под шляпы – и только когда она защелкнула замок подобранным ключом, мы – признаюсь, с обоюдным ужасом – увидели в ней старую знакомую.
- Руз? – выдала я мерно стучащими зубами. Судьба несчастного покойника внезапно перестала волновать меня совсем.
- А кто еще по-вашему? – тихо прошипела та, вытирая тонкий нож о простынь. – Как знала, что вы все равно полезете...
- Но как, зачем, и..., - немедленно заклинило меня, а неожиданная гостья все не унималась – она тем временем единым резким жестом выдернула одеяло из-под когда-то-Бенни и застелила его так, чтобы кровь более не капала на пол, впечатываясь в простынь и подушки.
- Затем. И не ори, - шикнула она уже без всякого налета дружелюбности. – Знали б вы, куда полезли...
- Мы прекрасно это знали, - резанул меня в спину неожиданно тихий и будто бы сдавленный собственным же горлом голос Буна.
- Учитывая, как легко ты это растрепал – как же, как же, - улетела на пол крышка от бутылки, найденной на тумбочке убитого. Туда же вскоре опустилась и Руз, принявшись какой-то тряпкой, вымоченной в коле и выуженной из недр той самой тумбочки, затирать бурые капли на полу.
- Не имеешь права, - опустил вдруг голову мой спутник – так, словно он готовился прожечь ее глазами в презрительном маневре сверху вниз. И, похоже, Руз это все же вывело из равновесия.
- Крейг Бун, - едва держась, чтобы не повысить голос, как можно аккуратнее зашвырнула она в угол все предметы и двинулась к нему, - да, это был приказ, и мне плевать, что вы не хотите иметь с НКР ничего общего. Спайка Первого отряда остается навсегда, и точка. Вы сами знаете, как дорого может обойтись неисполнение приказов. Или... может, вам напомнить Биттер-Спрингс? – всего на миг, застыла она у самого его лица – а после, развернувшись, скрылась в проржавленных остатках ванной комнаты вместе с былой сумкой.
- Но фишка..., - бессильно промямлила вдогонку я, на этот раз – уже без тени какой-либо поддержки. Бун теперь не просто стал привычным камнем, а почти остекленел, казалось бы, пугаясь даже шевельнуться. Он только и смог, что сделать пару шагов по комнате и почти безвольно осесть на краю тяжелого комода. Я только приоткрыла рот, чтобы позвать его назад в ушедшего себя, но тут же осознал, что спутник мой в момент оглох, ослеп и потерял все мыслимые функции, кроме разве что глубокого дыхания.
- А теперь – слушайте сюда, - вынырнула из двери уже знакомая капрал в соответствующей форме. Голос у нее все так же оставался тихим, но взволнованным. – Я иду отсюда первая – а вы за мной, но только выждав время поприличнее. Увидимся на станции около Фрисайда и там уже поговорим. Ах, да, - прыгнула она ко мне поближе и резко засадила пальцы в и без того запутанные волосы. – Так лучше. Выжидайте.
- Но фишка..., - опять раздался из меня чужеродный глухой писк, однако петли выдались и громче, и уверенней. Руз в тот момент уже исчезла будто не была, оставив меня с лохматой головой, а Буна – с не менее непричесанными мыслями.

[Siegrun]

Ух)) осилила))) ураааа))) продолжение!))))

ЗЫ: ох уж эти логические интроверты!))))

[Хельга Skaldi]

Я наконец-то откопала затерянную в переездах тетрадку... К счастью или нет, но... 

 

 

***
   Время вокруг нас тянулось будто жвачка, откопанная где-то в глубине никем не тронутых запасов. Примерно так же вяло, неохотно, постоянно разрываясь на нелепые куски и издавая мерзкий запах когда-то фруктов, а сейчас – какой-то давно просроченной химии. И меня не покидало чувство, что мы с головою влипли в это время без надежды выбраться на волю.
   Бун отрешенно смотрел на собственные ноги, как будто бы парализованные страхом, а я наматывала круг за кругом, стараясь даже не коситься. И на него, и на мертвого Бенни, и вообще на всю эту пугающую обстановку. За дверью не было ни звука, а мягкий ковер гасил на подлете стук моих ботинок, обращая его в едва ли различимый шорох. В конце концов, из-за всей этой тишины у меня создалось ощущение, что жвачка времени залепила нам и уши.
   Тот факт, что Руз охотилась на фишку, был настолько очевиден, что мне даже не хотелось обсуждать его. Пугало меня несколько другое – да как же это я, столько километров проносившая ее за пазухой, не увидела ничего подозрительного в этом глупом сувенире?! Голова ты плюшевая, мысленно шипела я в свою же стороны, вытирая пыльные ботинки о шуршащий ворс. И кто только придумал, что любопытство вредно – да если бы я знала, на что подписываюсь, еще при взятии контракта... Поздно, поздно, поздно.
   В какой-то момент моих бессмысленных метаний, Бун тяжело поднялся и шагнул к двери. Он все так же оставался молчаливым будто камень, но теперь хотя бы мог передвигаться.
   - Уходим? – одернула я себя на полушаге, а в ответ получила лишь сосредоточенный кивок. Стараясь не выставлять труды его коллеги на всеобщее коридорное обозрение, мы выскользнули на свободу через небольшой просвет – и после я, прикрывшись спиной Буна, закрыла дверь на взятый с пола ключ. Спокойнее, увы, не стало, но мы уже хотя бы не в ловушке.
   Толпе внизу до нас не было особенного дела – так, две ходячие помехи, о которых забывают ровно через пять секунд. Но едва я протиснулась на выход, как в голове уже отчетливей чем прежде заклокотал призыв «Бежать!». Собственно, бежать мне и пришлось, в надежде своими мелкими от ужаса шажками догнать сорвавшегося спутника. Догнала. Но толку вышло не то, чтоб очень много – мы просто двинулись вперед бок о бок, не произнося ни звука.
   Фрисайд на своем пороге не подал никаких признаков жизни. Он только бросил мне под ноги жухлую газету да пару фразочек мальчишки-зазывалы уже в спину. И вроде бы пора мне успокоиться, забыть о пережитом и забросить в дальний угол черепа все мысли о преследовании... Но смутное предчувствие долбило мне висок с упорством панцирника, пытавшегося разломать своей клешней бетонный столб.
   Мы кое-как переползли через проломину в боковых воротах и, можно сказать, съехали вниз по останкам битого бетона. Здесь, у самых городских пределов, нас встретила заброшенная станция, на рельсах у которой приютился облезлый и погнутый вагон красного цвета, служивший чем-то вроде маяка. На первый беглый взгляд, здесь было очень пусто – и как я ни старалась, а все не могла высмотреть место возможного укрытия. Вот здесь? Ничего. Вот тут? И снова пусто. Быть может...
   - Быстро сюда, - зловеще огрызнулся на меня проход во что-то вроде склада, едва я попыталась заглянуть туда. И в самом деле: за слоем вековой тьмы, еле-еле прорезаемой лучами солнца, которые просачивались в трещины, стояла наша Руз. И взгляд ее кусался и царапался.
   - Ну наконец-то, - ответила она, завлекая нас чуть вглубь – туда, куда вряд ли с ходу проникнут взгляды посторонних. – А теперь я слушаю. У вас есть ровно пять минут на все вопросы.
   - Что все это было? – только и смогла я, что беспомощно развести руками в темноте. – Ну, это...
   - Дело важности Республики. Большего я тебе просто не скажу. Удивляюсь, как вообще их всех курьеров выбрали настолько непрофессионального.
   - Всех – кого? – начала я ощущать, как под железным взглядом Руз утекают последние мои остатки адекватности. Ее холодная ненависть, казалось, могла бы поломать и стены, воплотись она во что-нибудь материальное.
   - Таких же, как и ты. Представь себе, вас было несколько. Один тащил с собою карту из колоды. Другой – белую пешку. Третий... Да неважно. Все это было только мусором для отвлечения внимания. А главный предмет, ради которого оно и началось, угодил именно в твои руки. Твои кривые руки, - больно надавила та на предпоследнее из слов.
   - Но почему вы раньше не сказали?! – сделала я выпад в ее сторону, похожий скорее на прыжок загнанного в угол грызуна, чем на действительно серьезную атаку. Руз даже не отпрянула, а лишь сильнее сузила глаза.
   - Сказали что? Что ты несешь ценный предмет, аналогов которому нет и не будет? Догадайся, чем бы это кончилось. Нам и так пришлось вмешаться в дело лично, видя, под какой откос оно летит. Если бы мы сразу знали, в чьи руки он попался... Между прочим, все остальные пришли раньше тебя, - пожалуй, было самым болезненным уколом за короткие пару минут. – И никого из них не подстрелил твой клетчатый ублюдок.
   - Я... не знала, что так выйдет, - снова отступила я на шаг, встав рядом с Буном. И странно, но мне почему-то сразу стало чуть спокойнее.
   - Еще вопросы? – торопливо – и явно демонстративно – оглянулась Руз через плечо. Раздалась лишь глухая тишина, а после – мой тяжелый, грузный выдох.
   - Что мне теперь делать? – наконец, выдала я первое, оно же – единственное, пришедшее на ум.
   - Жить далее и ни о чем не думать. Оплату за доставку получишь где и бралась. А остальное будет уже на моей совести. Проведи ее к воротам, - властно кинула та Буну и поспешила раствориться где-то в темноте второго яруса. Видимо, что в поисках черного хода.
   Сказать, что мир померк перед глазами, - это самым гнусным образом солгать. Он так и остался черным, с заплетающимися тенями и слабыми точками света, что без толку кружились под ботинками. Как будто бы наш путь назад до выхода – на деле, четыре размеренных шага из тьмы на солнце – замкнулся в бесконечности имени себя же.
   Я не смогла поднять глаза и рассмотреть, что именно творилось за стеклами очков моего спутника. Голова моя отныне, казалось, весила не меньше, чем голова того железного ковбоя с придурковатою улыбкой, который блестел неоновым огнем на крыше местной забегаловки. И почему я вечно запоминаю всяческую дрянь, сердито пнула я один из камешков насыпи, отчего тот живо ускакал с вершины к самому началу нашего подъема. А из-за наклоненной ограды заискивающе смотрел на нас Фрисайд, уже ненужный и опротивевший, подзывая к себе ближе голосами уличных мальчишек.
   - Ну, и что мне теперь делать? – наконец, позволила я себе распрямиться в полный рост, бессмысленно упершись взглядом в ярко-синий почтовый ящик там, внизу. – Вот правда – что? «Экспресс...» я уже сумела позорить, НКР на меня плевать хотели... Не к Цезарю же принестись на блюдечке! – по большей части, вела я разговор сама с собою, то и дело разводя руками, словно бы надеясь полететь. Ага, разве только вниз по насыпи, ехидно подсказал внутренний голос.
   Бун, казалось, смотрел на меня с крайней степенью недоумения. И это даже не злило уже неспособную разозлиться меня (вся моя ненависть, накопленная будто радиация, успела вывестись еще по дороге до станции), а просто вызывало недоумение не меньшее.
   - Подумай о другом – ты вновь свободна. Тебе уже не нужно рисковать собой, - наконец, сделал он шаг ближе и, отвернувшись от меня, спешил покинуть насыпь.
   - А ведь и не поспоришь, - еще одна фраза внутреннего монолога, и я опять спешила вслед за ним, и окрыленная, и несколько прибитая таким внезапным выводом.
   В мой странный день из ужаса и сумрака понемногу возвращались лучи солнца. Их трудно было не заметить в блистающем Фрисайде, будто бы сотканном из кусков металлического хлама. От вездесущих зайчиков я вскоре вынуждена была чуть прикрыть глаза, отчего мое лицо, должно быть, выглядело куда более довольным.
   - Все-таки здорово осознавать, что ты опять свободен, - вдохнула я полной грудью, с облегчением (еще бы, после всех бегов) падая на лавку под давно и безнадежно почерневшим деревом. – Последняя моя неделя только и была, что занята мыслями о фишке,  о клетчатом придурке, о Нью-Вегасе..., - и еще об одной маленькой вещи, которую я предпочла не открывать. – В конце концов, для меня и моих ног всегда найдется какая-нибудь да работа. Главная – свобода, вот и все.
   - Да. Свобода, - произнес Бун таким тоном, словно и в его голос закрался вездесущий здесь металл. Притом еще, со ржавчиной.
   - Что-то не так? – поперхнулась я былым настроем.
   - Нет. Просто мы свободны. Оба.
   Осознание мое было похоже на кувалду, рухнувшую прямо с безоблачного неба. Оно не приносило с собой боль – оно само являлось воплощением вселенской боли. Я не могла произнести даже своими сбившимися мыслями, что человек, все это время бывший мне защитником и другом, останется теперь навеки позади.
   - Так, значит, ты уходишь? – выдавила я поникшим голосом, стараясь не глядеть на каменно-уверенного спутника.
   - Ты уже была в Нью-Вегасе. А, значит, мое обещание исполнено. И, значит, мне пора идти.
   - Вернешься в НКР? – как будто бы эти слова могли хоть что-то изменить...
   Бун сдержанно кивнул.
   - У меня есть одно незаконченное дело. И я сомневаюсь, что оно когда-нибудь закончится.
   - А..., - на миг меня будто бы парализовало, - тебе не нужна помощь в этом деле?
   - Нет, - последовал сначала грозный взгляд, а после же – ответ, брошенный наотмашь.
   Промазала. Досадно промазала, угодив по самолюбию, и без того подорванному. Еще одна попытка?
   - Но ведь подумай – вместе мы сможем больше...
   - Это личное дело, - ничуть не сбавил он отпор. - Тебе в нем ничего не светит.
   - Хочешь сказать, что у меня не хватит сил?
   - У тебя есть одна вещь, которая мешает.
   - Какая это?
   - Жажда жить.
   От резкости слов – холодной и чеканной резкости, не знающей сомнений – я чуть не уронила наземь челюсть. Ничего не изменилось с самого момента нашей встречи!
   - Ты только что говорил мне о свободе, - начала я без надежды быть услышанной, упершись взглядом в никуда, что простиралось у меня под самыми ногами. – О новой жизни, переменах и спокойствии. Так какого черта ты не хочешь выпустить на волю и себя?! Ты нужен этому миру не меньше, чем он нужен тебе.
   - Миру? – чуть вскинул он брови, повернув лицо к высохшему дереву-страдальцу. – О чем ты?
   - Ты нужен его людям.
   - Легиону – это точно. Мертвым. И здесь мы с ним взаимны, - снова огонек маньяка, блеснувший и  сразу же погасший за стеклами очков.
   Ва-банк. Мне больше нечего терять.
   - В конце концов... ты просто нужен мне, - выдавила я сухим, вмиг пересохшим голосом.
   - Вот как, – ответ его звучал подобно радиопомехам. Я съежилась еще сильнее под напором внезапной тишины – и бесстрастным прицелом его взгляда. – Это все? – раздалось после будто бы тысячелетнего молчания.
   - Разве тебе этого мало? Разве оно совсем ничего не значит?
   Увы, моим вопросам было суждено растаять в издевательско-лазурном небе – которое теперь не только жгло, но и давило своей невыносимой легкостью. Бун сделал резкий выдох, как будто собирался рассмеяться. Но честное же слово, лучше бы он просто застрелил меня тогда! Судя по его лицу, отныне походившему не на глухой кирпичный монолит, а дырявый пляжный камушек, пронзенный солнечным лучом, он только что подтвердил свою догадку. Давнюю, мерзкую, противную догадку, которая бы лучше оказалась ложью. Болезненное облегчение – вот что проходило сквозь него сиянием не-радости.
   - Вот как, - повторил он снова, пока я шла (да нет, бежала) на поводу инстинктов, сжимаясь в напряженный ком. И вовремя – за следующий миг Буг резко повернулся в мою сторону и выхватил сумку, без всякого сопротивления упавшую с плеча. Мысли мои, забившиеся в дальний угол черепа, готовилась к самому худшему. Но уж никак не к странному, случившемуся дальше.
   Перетянув к себе искомое, мой спутник без труда дошел до дна – и так же без труда поднял на согнутой руке тот самый документ. Казалось, найденный еще вчера, а оттого сейчас не менее пугавший, чем во время первого касанья к безобидной – но до ужаса болючей – бумаге.
   - Ну, и чем ты лучше? – выдохнул Бун почти без звука, делая слова похожими на страшный ветерок в моем сознании. – Чем ты лучше всех их?
   - Их? – переспросила я без всякой надежды понимания. Ответа – ну конечно! – снова не было. – Мать твою, ты перестанешь или нет играть в загадки?!
   Бун поднялся на ноги и, не убирая пальцы с рокового документа, двинулся в едва-едва начавший гаснуть день. Навстречу своей милой безысходности – я знала это точно, без всякого желания хоть что-нибудь поправить. Выбрасывая жизнь вон в ту помойку за ближайшим поворотом – просто потому, что его мозги заклинило на ничего не значащем огрызке прошлого.
   - Чудесно. Ну и убирайся, - в словах моих дрожали слезы и по-детски всепоглощавшая обида. – Иди туда, откуда ты пришел – в свою страну Унылию, и страдай там дальше, сколько влезет! – громко плевалась я финальными словами, разрывая медленно растущую дистанцию. – Я ведь хотела сделать все как лучше, а ты... Не хочешь будущего – и не нужно!
   Слезы взяли мое горло в крепкую осаду. И это было даже к счастью – ведь я уже почти не понимала, что несу. Меня трясло особым, внутренним землетрясением, от которого никак нельзя было укрыться под надежными преградами. И после каждого такого содрогания падали в пропасть части моего сложившегося мира. На миг – всего на миг – Бун обернулся. Он не стал кидать в меня упреками, не стал утешать и отвечать. Лишь короткий выразительный кивок – и вот он уже покинул город, всем своим видом показывая бесполезность догонялок.
   Как я чувствовала себя в этот момент? Я просто перестала себя чувствовать.