Перейти к содержимому






- - - - -

СTP4X•ΣCTЬ•ΛΟΞЬ•III

Написано OZYNOMANDIAS, 31 января 2015 · 942 просмотры

Ливень непрестанно лил на этот город, словно надеясь смыть ежедневно и еженощно нарастающую на нем грязь человеческих мыслей и деяний. Агонизирующие крики целых кварталов, отравленных чумой безумия и бешенства живущих там тараканов, медленно тонули в шуме падающей с неба воды. Триллионы капель, ниспосланных свыше окончить этот кошмар на обожженной, окровавленной и обесчещенной почве, жертвовали собой, насмерть разбиваясь о негостеприимный асфальт городских улиц; их водянистые трупы стекали сквозь канализационные решетки, забивая трубы и коллекторы. Бесславный конец для тех, кто однажды утопил всю гниль и падаль обезумевшего человеческого общества в событии, именуемом Великим Потопом. Библия говорит, что когда-то Господь решил очистить землю от выродков, заселивших её; Библия говорит, что раньше Господь часто собирал кровавую жатву во имя великой справедливости. Либо Отец наш был молод и радикален в своих решениях, либо сейчас он просто отвернулся от нас, на одну божественную секунду закрыл глаза и вздохнул, устав от проделанной работы. Если это действительно так – представьте, что ждет Землю, когда Бог откроет глаза и оглядит сотворенное рукой человеческой?..
Ливень не утихал, водой словно застеклив стены окружающих небоскребов. Редкие люди, случайно или нет оказавшиеся под потоками шепчущих и стучащих в ночи струй, быстро мелькали перед взором стоящей в переулке тени. Неразличимо во мраке лицо, от тела остался лишь ободранный темнотой силуэт, но это и ни к чему: лишь истерзанный временем взгляд серых глаз, поймавших собой металлический блеск окровавленного лезвия бритвы, светился в окутавшей тьме, наравне с мерцающими лампами фонарей и красной сыпью тлеющих сигарет. Глаза блестели холодным огнем личной вендетты, отливали избранным в одиночку путем отмщения всему, что паразитирует на кусках плоти человеческой. В зрачках отражались проржавевшие остовы морали, пылающие напалмом посреди останков мегаполиса, пока в унисон предсмертному звону капель и отчаянным молитвам водосточных труб о спасении звучал обреченный смех. Смешок за смешком разрывали утонувший в угловатых тенях переулок, словно стрельба по тишине в городской библиотеке. У всего есть своя цена, и у смеха она была фиксированной, как на товарной бирке в супермаркете. Сотканный из ночной пустоты образ знал её лучше прочих – и поэтому мог себе позволить.
— Слишком поздно для прогулки под луной, не находите? — прервал воцарившуюся какофонию звуков голос, бесцеремонно подобравшийся со спины. — Поздно – и далеко не безопасно.
—Вы правы, — усмехнувшись, отозвалась фигура с серыми глазами, вытягивая из кармана нечто бесформенное. — Слыхал, здесь, в этом переулке, часто появляется безжалостный психопат-одиночка, который планомерно истребляет жителей города. Хотелось посмотреть на него воочию: говорят, он носит на лице странную маску, — проговорила тень, натягивая на голову резиновый мешок, и резко обернулась к подошедшему: — Привет, Морган.
Негр в потертом деловом костюме, укрытый пальто, сквозь капли на мокрых очках рассматривал человека с головой петуха, словно не в силах отвести взгляд. Потратив несколько дождливых секунд, он чуть улыбнулся: жуткая тень от шрама на его обветренном лице растянула эту улыбку в безумную ухмылку до самых ушей.
— Ты знаешь, что о тебе говорят, Смайлер? Газеты делают продажи, тиражируя твои деяния в самом дурном свете, — развернул спрятанную за пазухой газету Морган. — "Маньяк с явственными отклонениями в развитии" – это самая положительная заметка из тех, которые я просматривал.
— Мне нет дела до желтой прессы, как и до тараканов, выпускающих её в свет, — отчеканил мужчина в маске, пряча руки в карманы толстовки. — Дурная слава — это слава. Большего мне и не нужно.
Ливень хлестал, пока двое в переулке не сводили друг с друга глаз. Почерневшие от времени кирпичи стен застыли в ожидании; даже воздух, казалось, отвердел и замер во мраке.
— Нормальные люди боятся выходить на улицу после захода солнца, Смайлер.
— Целее будут. Люблю работать по ночам.
— Ты неисправим, — в сердцах опустил руки Морган, покачивая головой. — Ты социопат, Смайл, ты просто грёбаный социопат с манией убивать людей или калечить им судьбы. Думаешь, мы заслужили это? Думаешь, я это заслужил?! — вскричал он, показывая пальцем на шрамы, начинающиеся от уголков губ. — Кем ты себя возомнил, кем, Смайлер? Сверхчеловеком? Или может богом? Нацепил на голову этот резиновый мешок и думаешь, что тебе всё дозволено?
Несколько быстрых шагов – и костяшки пальцев белеют на шее негра, обрывая в том дух и желание говорить. Черные провалы прорезей для глаз уставились в испуганное лицо торгаша из "Ломбарда Всех Святых", возжелавшему разодрать старые раны и обиды.
— Ларри Морган, торговец. Занимался продажей наркотиков в школе Сент-Круа среди подростков, что привело к семи случаям передоза и летальному исходу. Около тридцати зависимых школьников проходили программу по реабилитации, надеясь избавится от навязанной тобой зависимости. Ты что-то говорил мне о мании убивать и калечить судьбы невинных людей, Морган? — хрипло спросил Смайлер, пока его жертва беззвучно хватала ртом воздух. — Копни под вас, невинных, чуть глубже – и Страшного Суда не переживет никто.
Пальцы разжались, пуская по легким торгаша спасительный кислород. Смайлер проводил взглядом сползающего по стене вниз мужчину и, спрятав руки в карманы, отошел от него; по мокрой кладке застучали лапки крыс, стремящихся укрыться от спустившегося гнева Всевышнего под железом мусорного ведра, опрокинутого на бок.
— Кто, по-твоему, заслуживает кары, Морган: убийца, умолчавший из страха свидетель, оставивший свой пост коп или подкупленный следователь? — спросил Смайлер, медленно подходя к мусорным бакам и заглянув внутрь одного из них. Внутри ютились те самые крысы, убегавшие от хлещущего их бича небес; поглядев на них, он не раздумывая запустил руку и вытянул ободранную, красноватую от крови тушку, яростно пытавшуюся укусить нарушителя спокойствия. — Убийца – паразит, грызущий кровоточащую оболочку общества. Он безумен и бесстрашен из-за слабости системы, которая должна противостоять ему. Его злодеяния стоят лишь нескольких лет, в лучшем случае – десятков лет заключения с такими же тварями, как и он сам. В нашем настоящем люди гордятся, что оплачивают со своего кармана трехразовое питание и крышу над головой для насильников, маньяков, серийных убийц, педофилов, называя это принципами демократического общества, — хмыкнул мужчина и бросил извивающуюся крысу назад. — По мне, единственный принцип, которого они заслуживают – "голову за око, челюсть за зуб".
Послышался сигнал клаксона и визг шин на скользкой дороге. Морган, отдышавшись, поднял взгляд на собеседника, держащего в руках уже нового грызуна – дрожащую, попискивающую крысу с испуганными черными глазками, безнадежно сучащую лапками в воздухе.
— Свидетель укрыл паразита, — проговорил Смайлер, разглядывая новую жертву, — а значит сам уподобился ему. Жалкие сущности, претендующие на именование личностью, готовы молча поддерживать любое преступление в обмен на собственное спокойствие. Они безразличны к страданиям других, их волнует лишь собственная шкура, — фигура отпустила пойманную крысу, и та в страхе забежала обратно.
Огромный грызун, во мраке напоминающий ананас, попытался цапнуть человека, и тот с большим удовольствием поймал его за заднюю лапу.
— Толстый полицейский, — вымолвил он, потрясывая массивной крысиной тушей, — пренебрежительно отнесшийся к своим функциям, допустил смерть того, кого поклялся защищать. Паразит? Определенно.
Вдруг Смайлер бросил толстяка назад и, чуть не падая, что-то схватил в темноте. Морган пригляделся и увидел, что в цепкие пальцы угодила одна из крыс, видимо, самая умная. Он сжал её в кулак, поднялся и поставил ведро на дно, отрезая крысиному клану путь к выходу.
— Следователь. Самый умный из всего этого сброда паразитов. Никого не убивает, не боится, даже часть Системы – неплохое алиби, пока что лучшее из представленных. Продажен, как дешевая шлюха с Вест Бич Роуд, и от его продажности все трое паразитов остаются неприкосновенны.
Смайлер разжал кулак, и черношерстая крыса со шлепком упала к собратьям. Негр уже поднялся и безмолвно смотрел на одинокую фигуру, склонившуюся над ведром. Он достал сигарету из вымокшей пачки и провел большим пальцем по кремниевому колесу зажигалки, высекая искру.
— Будешь? — спросил Ларри, выдыхая дымное облако никотина в сырой воздух. Стоящий рядом на секунду задумался, а затем покачал головой.
— Мне нужна только твоя зажигалка.
— Зачем?
— Не вопросы. Только. Зажигалка.
Торгаш щелкнул крышкой, потушив огонь, и бросил зажигалку Смайлеру. Острые грани разрезали летящие потоки капель дождя, пока не врезались в огрубевшую от времени кожу ладони.
— Почему именно эта дьявольская "улыбка", Смайл? Почему ты клеймишь тех, кого поймал, именно так? — спросил Морган, глядя, как собеседник выливает содержимое стоящих рядом канистр в ведро с крысами.
— Паразиты нашего общества легко мимикрируют под обывателей, Морган. Носят одну и ту же одежду, едят ту же еду, слушают ту же музыку. Вычислить их непросто, поэтому я облегчаю себе и другим задачу, оставляя небольшую пометку, — опустевшая канистра глухо стукнула по кишащим внутри грызунам, безысходно скребущимся о стенки импровизированной тюрьмы. Вновь щелчок – и снова податливый язычок пламени гуляет в руке, чуть освещая грубую маску перед собой. — Улыбка – это второй шанс, Морган, недостижимый для многих. Не мне тебе об этом рассказывать.
Торгаш склонил голову и дрожащими руками прикоснулся к щекам, изуродованным так давно и так мерзко, что въелись шрамами в саму душу. Он не помнил, когда искренне улыбался в лицо любимым и дорогим, не боясь ужаснуть уродливой гримасой: время для него делилось на отрезки – от рождения до кары, от кары до смерти. Его безжалостный и бескомпромиссный каратель говорил, что этот оскал показывает всем внутренности его мыслей, преступных и паразитирующих. Когда опасная бритва рассекала плоть под его обтянутыми кожей скулами, твёрдая и уверенная рука Смайлера внезапно чуть дрогнула, оставив небольшую неровность. Это могло быть всё, что угодно, но Морган, рассматривая свои шрамы в зеркало, надеялся лишь на одно: что у Смайла, обезумевшего маньяка и слепого противоборца с перемалывающей кости невинных системой, в пульсе дрогнула не расплавленная сталь, а пущенная живым, бьющимся сердцем кровь. Что этот узор, доставшийся ему, Ларри Моргану, в уникальном виде, стал кардиограммой душевного состояния Смайлера, в которой на одну секунду промелькнуло сострадание.
Зажигалка ударилась о дно бака с крысами, и царство теней переулка мгновенно рассыпалось прахом о вспыхнувший костер очищения. На маске свет заиграл тенями неровностей, будто меняя гримасы и эмоции её обладателя, неподвижно стоящего у бурлящего пламени. Негр прищурился, затягиваясь дольше обычного: мокрые руки дрожали от холода, брызги воды летели в лицо, словно песчинки из разбитого над городом огромного стеклянного купола. Стекло огромных часов мегаполиса, где каждый человек – шестеренка со своей целью и задачей, трескалось с каждым днем все больше, наполняя душу Моргана страхом неотвратимой безысходности наступающей тьмы. В сердцах людей, ежедневно выходящих на хищные улицы, этот страх поселился уже давно: с тех самых пор, как был найден первый убитый Смайлером человек. Зверски распотрошенный, он лежал перед полицейским отделением как знак, что ни один преступник не избежит наказания, даже оправданный раболепным законом.
— Знаешь, почему я продолжаю встречаться с тобой, Смайл? — спросил негр, стряхивая сигаретный пепел с обожженного обрубка между пальцев. — Почему я всякий раз прихожу и помогаю тебе, в то время как мог бы заниматься любыми другими делами? Семья, работа, друзья – для меня всё это не пустой звук, в отличии от тебя. Ты помешался на своей вендетте, Смайл, и из-за твоего помешательства страдают люди. Я знаю, — вздохнул Морган, — человечество и все человеческое ты мешаешь с дерьмом, уповая на незримые высшие силы. Для тебя чья угодно жизнь не стоит ни гроша, и ты с большим энтузиазмом отдал бы и свою. Словно ты ищешь, словно желаешь смерти... — торгаш ломбарда задумчиво поглядел в конец переулка, где цветастым огнем переливались лица, платья, машины. — Я играю роль – роль голоса разума в скрытой твоим черепом пучине безумия и неопределенности. Я помогаю тебе, Смайл, потому что в одиночку ты, сжимая телефонную книгу, изуродовал бы всех по алфавиту.
Ливень. Пушечное мясо из кристально чистых капель, сталкиваясь с обозначенным божественным умыслом целью, рвано растекалось по резине, чуждой к сочувствию, жалости или состраданию. Морган выдохнул еще одно облако дыма, и обгоревшие останки сигареты беззвучно упали в стекающую с небес воду; безликая фигура, пойманная во тьме огненными всполохами, медленно зашагала прочь, выходя из освещенного пламенем круга.
— “И спросил сын отца своего, — проговорила тень, скользкими белыми пальцами снимая маску. Черные, как смоль, волосы неровными прядями выпали в безысходно утопающий внешний мир. – "Как же нам определить, кто из этих людей вел праведную жизнь, а чья душа сгорает в огне грехов и ереси?" И молвил тогда отец: "Убивай всех, сын мой. Господь на небесах сам отделит праведников от грешников." И казнь воцарилась на этой земле,” — фигура закончила, чтобы затем раствориться.
— Скатертью, — бросил Морган, спрятал руки в карманы и зашагал прочь, разбивая туфлями стекленеющую воду.





Обратные ссылки на эту запись [ URL обратной ссылки ]

Обратных ссылок на эту запись нет

Март 2024

В П В С Ч П С
     12
3456789
10111213141516
1718 19 20212223
24252627282930
31      

Новые записи

Новые записи