Metamorphosis

Он зовет себя Хекс - как собачьей кличкой.
Он всегда надевает шляпу.
Он в кармане таскает по старой привычке
Ключ от старенького пикапа.

Возвратиться легко, невзирая на муки.
Время значит не больше пыли.
Он наденет перчатки на стылые руки, -
И плевать, что о нем забыли.

Перед ним хрупкий мир из цветных стекляшек
Рассыпается в серый пепел.
В адски синих глазах жажда дикая пляшет.
Он презрен. И великолепен.

Хохот бешеный хриплым взрывается лаем,
В цвет багрянца окрасив плаху.
М-16 холодным металлом стреляет
В беззащитный затылок страха.

Он жесток - и не слышит отчаянных криков,
Как холодный и мертвый скальпель.
Он прольет кровь невинных, простых и безликих,
Рассчитав траекторию капель.

Незнакомый с позором, не знающий боли,
Он идет по пустым могилам.
Для других - безнадежно иллюзией болен,
Для себя - переполнен силой.

Нет эмоций. Лицо исказится ухмылкой,
Так похожей на злую рану.
Он - навечно отправленный миром в ссылку,
Тот, кого называют странным.

В волчьем мире не требуют паспорт в руки
И не спрашивают про имя.
Так легко до костей здесь прогнить от скуки,
Зарядив в толпу боевыми.

Десять лет - он прождал слишком долго в системе,
Он устал быть сухим и добрым,
Получив за старанья лишь краткое время
И сквозную дыру под ребра.

Он спросил меня как-то: "Какое дело,
Если выстрелю брату в спину?"
Я ответил с улыбкой: "Стреляй же смело".
Он не знает, что мы едины.

Десять лет. Мы забыли, как в прошлом часто
Разговаривали о вечном;
Как любили коньяк, темноту и контрасты
И неслись на шоссе по встречке.

Только он был способен так страстно, рьяно
И неискренне улыбнуться.
Он со мной - бессердечный и вечно пьяный.
Я уже не боюсь проснуться.