1
НАЧАЛО
http://tesall.ru/blo...-ne-razberessa/
_________________________________________________________________________________________________________
И будто выйдя из оцепенения, перестала слушать его тишину,
того,
о ком так и не поняла, кто этот голос. Кем он был, этот Бог?
Чья-то Мысль? Просто ветер?
Кто же он? Тот, что сейчас…
и Это уже было не важно! Ведь сердце переполняла радость от осознания себя! От знания имени, которое…
- Что же, пришло время настоящего твоего пути – остановил волну нахлынувшего вдруг счастья тревожным напоминанием о себе.
Будто в песне родился звук!
Он нелеп как в небе стая
Змей!
Что? О чем это? Снова?
- Прости, милое возлюбленное мной создание, велика ты перед другими. Но этот крест тебе нести.
Одной.
Свеча вспыхнула неожиданно ярко, уютный кокон ее золотистого сияния лопнул, как воздушный шар, разметав по тысячам зеркалам быстро исчезающие алые всполохи. Серебро тягучей жидкостью принялось стекать со стеклянных стен, обнажая их бесконечные конструкции, одну за другой, все дальше и дальше.
Угрожающе-медленные волны лунного металла подступали к Ее стопам, норовя ухватить за босые пальцы и вдруг... Абсолютный холод вцепился в щиколотку, превращая розовые оттенки кожи в некий металлический панцирь. Он охватил ноги девушки до самых колен, когда она наконец опомнилась и сумела вскрикнуть, но было уже поздно. Серебро тысяч зеркал стремительно вытесняло собой обычную плоть, превращая хрупкую фигуру живого тела в статую, прекраснейшую статую, недоступную ни одному мастеру, украшение личных покоев Бога.
Она была живая? Была ли это Она? И если нет, то кто же тогда в стремительном порыве помчался вперед, слепо и безрассудно, оставляя зеркальные следы девичьих стоп? Статуя мчалась к стеклянным стенам!!
И, спустя пару мгновений, подобно капле воды, расплескалось о их холодную поверхность...
Дождь - каскад водопада с небес,
В нём исчезает мир.
Там, где-то ЗА:
Чья-та жизнь,
Чей-то бег,
Что-то не понятое.
Капли ,
Слезы,
Ночь,
И ничего во вне,
И ничего в ...
Только чьи-то слова:
"Дождь не может быть вечным.."
На что похоже? Это из мира в миры тебя выплюнуло, будто.. И вокруг только голые стены, только Он сам взъерошенный, растерянный, уличенный. В руках шарик слепленный из тысяч пластмассовых кусочков кораллового цвета, диаметром с детский кулачок. И вот уже не в руках и не шарик, а клоунский нос на лице шута.. А из глаз все дожди всего мироздания, болью о ней
Капи кап
Капали.
Он знал, ушло то , чего и не было никогда!
Лишь седые пряди волос помнили
время.
И исчезающая из виду спина старика,
Глаза.
В них,
совсем недавно растворялась она .
Теперь тот мир за..
Уставшим шагом...
Окликнуть бы!
Но...
Время остановилось где-то между.,
Серая пыль сырыми пластами скользит с прокаженных зданий. У ног клубится пар из плешивых, обмотанных стекловатой, труб. Одна, упрямо идет по узкому переулку сквозь толщу жилых массивов, порой вздрагивает, когда в отдалении слышны глухие шаги, чей-то смех.
Как это странно, ощущать босыми ступнями всю мерзость земли. Неожиданно, внутренняя борьба с отвращением прерывается! Там, чуть поодаль блеснуло золотистое пламя. Свечи!? Увидеть бы хоть одно зеркало - шагнуть в его спасительное серебро.
Несмелые шаги учащаются.
Под ногами ржавые болты, мятые алюминиевые банки, плевки. Скорее! К свече того бога, сказать, что этот путь никуда не годится. Возможно, была открыта не та дверь, возможно он допустил ошибку, где здесь может быть тот, тот самый?
Как же плотно окутано все проклятым паром, в его удушливых объятиях не разглядеть ни зги! Приходится часто вытирать лицо подолом поистрепавшегося платья. И вот, когда рассеялось очередное облако, она увидела пламя, золотистое пламя, уверенное и сильное, не то, которое погибнет от одного неровного вздоха. Там извивался черный дым, оседающий на лицо черными хлопьями. Вместо воска - бочка, фитиль - покрышки. Да и бог какой-то странный. Пьяный и небритый, в рваной фуфайке, перчатках без пальцев, с бутылкой в руках и мутными глазами.
- Что же ты, красавица, потеряла в этом мною забытом месте? - каркающий смех распорол брюхо глухой тишине.
Посыпались звуки: звон труб, битого стекла, лязг цепей, засовов, затворов, треск автоматной очереди, и истинно-безумный стержень хаоса - трассирующая пуля во тьме.
Хохот пьяного Бога смолк.
Что это? - мир таял, словно воск той самой свечи один миг за другим. И всё становилось прозрачным чуть,
сильнее,
ещё,
пока и вовсе не исчезло! Нет больше севера. И юга нет.
Куда идти?
Один лишь мрак ночи и небо пугающе черных туч, лишенных всякого оттенка, даже серого. Одно лишь здание старого отеля с причудливым названием «Замок чудес» и сквозь вязкий туман тусклые огни вывески. Девушка стояла у входа, не обращая внимания на то, что ей на плечи падали холодные капли тающего на крыше снега
- Эй, красотка , может не стоило бы гулять по улицам в ночь , да еще в таком виде, или ты тут на охоте, детка?
Обернулась, чтобы увидеть того кто обратился к ней с такими странными словами и никого не увидела. Но тут сонно мигая зажегся уличный фонарь, выхватив из тьмы приземистую фигуру человека . его Лицо точно кого-то напоминало, и эти русые густые волосы до плеч, аккуратно подстриженная бородка – все казалось до боли знакомым! До боли…
- Э-э а ну отставить разводить мокроту! Кто ты? Чьих будешь то? – голос смеялся, но взгляд был явно чем-то озабоченным и казался даже чересчур серьёзным.
Слезы отчаяния, наверно это именно они, тело то не чувствовало ни боли, ни страха ни даже холода. Только эмоции одни и остались, и те немые..
Снова какая то игра с исчезновением мира, то ли она теряла сознания, то ли новая шутка того бога, который … а был ли он? Поди пойми теперь! Да и не важно это уже в миге этой реальности!
- Пей, хорошая, тебе нужно согреться
Тот же странный и снова над чем-то смеющейся голос , и совершенно не соразмерна с ним заботливый взгляд мужчины - его же, кого она встретила у Отеля.. Как они тут оказались ? Он протягивал ей кружку какого-то жутко вонючего пойла. Она сидела на диване, закутавшись в лоскутное одеяло, было до ломоты в пальцах тепло. Не решительно, но, всё же, взяв предложенное , попробовала сделать глоток и тут же поперхнулась от неожиданности, содержимое кружки оказалось необычайно горьким. Огонь обжег изнутри, что даже испугалась. Наконец остановив приступ кашля, тогда только обратила внимание на комнату, в которой, вдруг, непонятно как очутилась вместе со всем своим миром, немым для живых, но неустанно звенящим для неё, и не видимым, разве только в её глазах. Но кто рискнет туда взглянуть?
Комната была заставлена холстами недописанных картин, и какими-то скульптурками из дерева, которым тоже чего-то не доставало в каждой, то лицо - с одними только на нём губами, другая была похожа на руки молящего, но вместо человеческого тела цельный обрубок, даже с не обтесанной ещё корой. А вот тут вообще что-то, видимо, пока понятное только самому художнику - что же оно такое. И, самое удивительное, во всей этой сплошной недосказанности чувствовалась некая целостность. Казалось, не было ничего лишнего , ничего недостающего.
- Приглянулись мои безделушки? - на этот раз она внимательно взглянула на своего собеседника, чтобы понять, что скрывается в этих словах вопроса. Ведь голос как обычно смеялся, а лицо…
Молодой и весьма привлекательной внешности мужчина если бы только ни одно но, ростом то он был с девятилетнего мальчишку.
Всё же не это удивляло её, а его странный всегда смеющийся голос.
Хрупкое милое создание, что могло её привести в этот мир нищеты и грёз?
Но не это удивляло его,
Девушка за всё время не проронила ни слова. Почему?
Лишь в её взгляде художник угадывал ответы на свои вопросы. А иногда, казалось, если б тот свет что в глазах мог заговорить, то тут же сам утонул бы в нескончаемом потоке образов, чувств, эмоций, событий, перерождений, смертей, вдребезги разломанных расколотых надежд. И слишком много осколков, так много, что не понять где боль - то, что разрушено, или ходить босыми ногами по обломкам разбитого.
- Прости, забыл предупредить, этот мой смех, нелеп и неуместен, знаю, но он всего лишь ошибка природы, как и то, что я обычный карлик. Синдром, не важно, какой-то там… а в общем, нервное это. Смотрю, вас он несколько пугает, леди? На самом деле я уже и забыл, что значит по-настоящему смешно. Наверно, если такое случится, то воистину заплачу.
И смех заполнил комнату своим болезненным звуком из самой глубины боли художника.
Только сейчас почувствовала природу всей гармонии этого странного дома. Она в том, что каждый штрих, и даже некоторый беспорядок в нём отражали душу, мысли, жизнь.
И эти холсты недописанных картин, и скульптурки из дерева, которым тоже чего-то не доставало в каждой, то лицо с одними только на нём губами, или эта, что похожа на руки молящего, но вместо человеческого тела цельный обрубок, даже с не обтесанной ещё корой - во всём чувствовался его смех.
- Что же ты молчишь то, красивая, не ужели я страшен на столько что - и вновь, чтобы отыскать ответ он взглянул в её сторону: растерянные испуганные глаза, дрожащие губы которые пытались что-то сказать, но .. .
Мелькнула догадка
- О боги, немая что-ль? –
Девушка грустно улыбнулась в ответ, сама только сейчас поняв, что и в правду потеряла свой голос. Когда это случилось? Теперь это уже не имела значение. Что будет дальше? Только на это искала ответ всё снова и снова. Что будет дальше?! Уже и не знала кто она и откуда, прошлое казалось нелепым сном: боги, бог, голос, голоса, смех - всё смешалось в бессмысленном бреде уже и не её судьбы, а просто соли в хаосе больного сознания. . Здесь это было так.
Красно желтые листья прошедшей зимы,
как снежинки падали в небо.
Мы устали давно, от весенней жары,
наслаждаясь сугробами лета.
Мы теряем любовь, прикасаясь к губам.
Замерзаем, сгорая от ветра.
И как прежде, не веря, не веря словам,
утверждаем, что, правда - всё это.
На черном асфальте вырос цветок. И она счастлива в своём одиночестве, и ей больно в своей радости от любви.
- Надеюсь, ты знаешь куда идешь. Но это уже завтра. Утро вечера мудренее. Поздно ведь, в такое время не по нашим улицам то. – взглянул на её полные ужаса взгляд и быстро поторопился успокоить - Да не пугайся ты так, не трону небось! - ах если бы он знал, чего на самом деле испугалось сердечко. Куда идти? Куда? Всё что угодно отдала бы за то чтобы остаться. Всё что угодно, только бы не возвращаться на дороги этой реальности, не ощущать более босыми ступнями всю мерзость земли, не чувствовать под ногами ржавые болты, мятые алюминиевые банки, плевки и дальше и больше и...
страх.
Увидеть бы хоть одно зеркало - шагнуть в его спасительное серебро.
Вернуться к свече того бога, сказать, что этот путь никуда не годится. Возможно, была открыта не та дверь, возможно он допустил ошибку, где здесь может быть тот, тот самый?
Кто был тот голос? И был ли?
Вопросы, бег, и тишь тишью стишалась в
Сон,
Сонный сонливее снов.
Слышите?
Он рожден!
Шаловливый то, ишь!
Грезы как нити в плетень -
сотканный изумруд.
В разноцветье - тень.
Где не там, то не тут..
Шагом в обман бытия -
правдою мира сна
Пробуждение было как продолжение дремы, сразу и не понял где вдруг очутился, то ли в новом эпизоде бесконечного сюжета мира Морфея, или же здесь - в своем доме. А увиденное не прояснило картины, напротив, всё оказалось еще более не похожим на жизнь.
И устал я давно, от весенней жары,
наслаждаясь сугробами лета.
Свет луны пробился сквозь неплотные шторы, наполняя комнату тенями прошедшего дня, придавая некую таинственность всему: и рисункам, и статуэткам, и прекраснейшему из виденного им вообще когда либо - идеальным очертаниям фигуры гостьи, что словно древняя богиня при свершении некоего загадочного и очень опасного ритуала светилась серебром. Вот она встает с дивана, будто шаль небрежно скидывая лоскутное одеяло на пол, вот она подходит к окну, вот она…. Она ли? То испуганное хрупкое болезненное существо, которое и человеком то трудно назвать, просто звереныш загнанный в угол? То вот крохотное дитя, при взгляде на которого сердце сжималось от боли и понимания, насколько же жалки все твои собственные болячки?
Теперь перед ним - нимфа! Каждый изгиб её тела: взмах крыла, плеск волны, шелест ветра звал художника к тому, чтобы исполнить это великолепие в драгоценном камне, дерево этой поэзии души достойно ли?
Она обернулась как то слишком неожиданно взглядом остановив полет нахлынувших вдруг мечтаний. Всего несколько минут назад всё казалось чудесным, и, вот, комнату посетил первый луч солнца, ощущение тайны ускользнуло в пустоту уходящей ночи.
Оставив только твердое решение, во что бы то ни стало, уговорить незнакомку не покидать его дом.
**
Это было настоящим безумием, если не сказать больше. Он жил дышал каждым мазком на холсте, рисуя эскиз будущего, как ему казалось, чуда. Он с нежностью матери вырезал каждый штрих, выемки ямочки, морщинку, тень полутени. Да нет же ни то это ни так! Он с заботливостью отца добавлял: вот здесь еще один блик серебряной луны, ещё один вдох его боли в жест во взгляд, еще один крик, смех в капельке - ещё чуть-чуть. Он со страстью любовника лепил: тут должна сыграть воистину стихия ветра огня в безумстве любви, да нет же - борьбы. А, к черту! Тишина пустоты, глубина небытия в ней. Вот же вот оно. Нет, нет, ни то.
Новый эскиз, новое дерево, и снова, опять и опять. Уже весь дом был заполонен ею. Но не одна из работ не отвечала той истине, которую стремился вырвать из себя клещами, самыми извращёнными орудиями пыток, но только бы наверняка. Оживить рассказать этому куску дерева, холсту, этому миру, себе и даже ей самой: насколько волшебен полет ее крыльев. Исполнить шелест листвы лунным светом - земное этой поэзии достойно ли?
И в тысяче слез я низрину безумие счастья!
Воздвигну зеркальный дворец своего божества!
Я верою в чудо вдохну в тебя мощи и власти!
А после предам, как Иуда когда-то Христа!
Не быть тебе Богом, не быть. Я тебе не позволю!
Уж слишком люблю человеческий смысл грехов.
И даже во сне он продолжал творить, только картины бесконечных декораций сменяли одно одну. Вот оно: морская волна вместо бумажного холста, и волшебство - кисть, что неким невидимым движением выводило новые линии. Вот капельки, вот пузырек пены один другой и локоны её волос каскадам вниз, что-то в миге не уловимое тонкое нежное. А вот он уже на утесе над кратером вулкана. Камень осыпается крошкой под ногами - время. Истекло. Мысль: больше не будет мучительных сомнений - подруга смерть избавит от бессилия что-либо завершить.
Шелковая рубаха алыми лепестками взметнулась вверх, обнажая тело художника, покрытое десятками шрамов. Ничто вокруг не имело смысла, только Она. Держа в руках вырезанную статуэтку, на этот раз идеальную фигуру богини победы ** все пытался представить Ее лицо: сладость чувственных губ, длинные пряди волос, таинственность карих глаз.
. "Я не закончил, дайте мне еще немного времени..." - слабый шорох полутьмы накрыл слова непроницаемым покрывалом. Из-под ног крошатся последние камни. Нет и секунды
больше.
А она?
Счастье ли для неё те мгновения, которые для него были вечностью?
Тишина?
Да, наверно все же так можно назвать это новое её имя. И если каплю воды сравнить с болью, а морскую глубь с бесконечно неисчерпаемой бездной её же! То вал цунами превратился лишь в зябкое болото, но водой состоящей из капель быть не перестало.
Дни уходили в дни, утро повторяло то, которое было утром вчера. Внешне их быт был такой же, как у соседа, что в доме по переулку на право, и у самого дальнего жителя о ком не знали и вовсе. Такой же, как у закадычных друзей, что были завсегдатаями гостями, и у врагов что старались обойти стороной их жилище - неизменное. Как у каждого, кто жил в этом городе, и...
У каждого ли?
Никто, даже не догадывался о том, что не муж и жена эти оба, а художник и муза. Никто даже и не подозревал, что в этом доме схлестнулись вода и огонь в молчаливой войне страсти и боли ищущей покоя. Никому из человеческого разума не дано было постичь их силу и их несвободу, в которую они же и заковали себя! Тюрьма, где оба были и заключенными, и тюремщиками друг друга.
И вот в один из таких дней…
** Богиня Ника Самофракийская сделана из парийского мрамора, Голова и руки отсутствуют.
__________
- Скажи, в какую дверь мне стучать? - ее голос ломается в интонациях, она то ли хочет заплакать, то ли рассмеяться.
Бомж лишь криво усмехается, обнажая нестройные ряды желтых зубов, с характерным звуком откупоривает бутылку и выливает содержимое в мятую красную бочку. Пламя вспыхивает неожиданно ярко! В единый миг иссушив липкий пар, прижав его к стенам. И она, Та-За-Которой-Выбор, ощущает, как стремительно растет ее зрение, оттесняя назад череду пустых окон, сквозь пыльную полутьму, стремясь к тому самому, единственному, излучающему едва уловимый неоновый туман. Сквозь грязные шторы. К черному силуэту головы, нависшей над монитором.
Несмелые шаги учащаются. Под ногами ржавые болты, мятые алюминиевые банки, плевки. Скорее, к свече того бога, который...
_________________________________________________________________________________________________________
ДАЛЕЕ: http://tesall.ru/blo...try-1385-pesna/
http://tesall.ru/blo...-ne-razberessa/
_________________________________________________________________________________________________________
И будто выйдя из оцепенения, перестала слушать его тишину,
того,
о ком так и не поняла, кто этот голос. Кем он был, этот Бог?
Чья-то Мысль? Просто ветер?
Кто же он? Тот, что сейчас…
и Это уже было не важно! Ведь сердце переполняла радость от осознания себя! От знания имени, которое…
- Что же, пришло время настоящего твоего пути – остановил волну нахлынувшего вдруг счастья тревожным напоминанием о себе.
Будто в песне родился звук!
Он нелеп как в небе стая
Змей!
Что? О чем это? Снова?
- Прости, милое возлюбленное мной создание, велика ты перед другими. Но этот крест тебе нести.
Одной.
Свеча вспыхнула неожиданно ярко, уютный кокон ее золотистого сияния лопнул, как воздушный шар, разметав по тысячам зеркалам быстро исчезающие алые всполохи. Серебро тягучей жидкостью принялось стекать со стеклянных стен, обнажая их бесконечные конструкции, одну за другой, все дальше и дальше.
Угрожающе-медленные волны лунного металла подступали к Ее стопам, норовя ухватить за босые пальцы и вдруг... Абсолютный холод вцепился в щиколотку, превращая розовые оттенки кожи в некий металлический панцирь. Он охватил ноги девушки до самых колен, когда она наконец опомнилась и сумела вскрикнуть, но было уже поздно. Серебро тысяч зеркал стремительно вытесняло собой обычную плоть, превращая хрупкую фигуру живого тела в статую, прекраснейшую статую, недоступную ни одному мастеру, украшение личных покоев Бога.
Она была живая? Была ли это Она? И если нет, то кто же тогда в стремительном порыве помчался вперед, слепо и безрассудно, оставляя зеркальные следы девичьих стоп? Статуя мчалась к стеклянным стенам!!
И, спустя пару мгновений, подобно капле воды, расплескалось о их холодную поверхность...
Дождь - каскад водопада с небес,
В нём исчезает мир.
Там, где-то ЗА:
Чья-та жизнь,
Чей-то бег,
Что-то не понятое.
Капли ,
Слезы,
Ночь,
И ничего во вне,
И ничего в ...
Только чьи-то слова:
"Дождь не может быть вечным.."
На что похоже? Это из мира в миры тебя выплюнуло, будто.. И вокруг только голые стены, только Он сам взъерошенный, растерянный, уличенный. В руках шарик слепленный из тысяч пластмассовых кусочков кораллового цвета, диаметром с детский кулачок. И вот уже не в руках и не шарик, а клоунский нос на лице шута.. А из глаз все дожди всего мироздания, болью о ней
Капи кап
Капали.
Он знал, ушло то , чего и не было никогда!
Лишь седые пряди волос помнили
время.
И исчезающая из виду спина старика,
Глаза.
В них,
совсем недавно растворялась она .
Теперь тот мир за..
Уставшим шагом...
Окликнуть бы!
Но...
Время остановилось где-то между.,
Серая пыль сырыми пластами скользит с прокаженных зданий. У ног клубится пар из плешивых, обмотанных стекловатой, труб. Одна, упрямо идет по узкому переулку сквозь толщу жилых массивов, порой вздрагивает, когда в отдалении слышны глухие шаги, чей-то смех.
Как это странно, ощущать босыми ступнями всю мерзость земли. Неожиданно, внутренняя борьба с отвращением прерывается! Там, чуть поодаль блеснуло золотистое пламя. Свечи!? Увидеть бы хоть одно зеркало - шагнуть в его спасительное серебро.
Несмелые шаги учащаются.
Под ногами ржавые болты, мятые алюминиевые банки, плевки. Скорее! К свече того бога, сказать, что этот путь никуда не годится. Возможно, была открыта не та дверь, возможно он допустил ошибку, где здесь может быть тот, тот самый?
Как же плотно окутано все проклятым паром, в его удушливых объятиях не разглядеть ни зги! Приходится часто вытирать лицо подолом поистрепавшегося платья. И вот, когда рассеялось очередное облако, она увидела пламя, золотистое пламя, уверенное и сильное, не то, которое погибнет от одного неровного вздоха. Там извивался черный дым, оседающий на лицо черными хлопьями. Вместо воска - бочка, фитиль - покрышки. Да и бог какой-то странный. Пьяный и небритый, в рваной фуфайке, перчатках без пальцев, с бутылкой в руках и мутными глазами.
- Что же ты, красавица, потеряла в этом мною забытом месте? - каркающий смех распорол брюхо глухой тишине.
Посыпались звуки: звон труб, битого стекла, лязг цепей, засовов, затворов, треск автоматной очереди, и истинно-безумный стержень хаоса - трассирующая пуля во тьме.
Хохот пьяного Бога смолк.
Что это? - мир таял, словно воск той самой свечи один миг за другим. И всё становилось прозрачным чуть,
сильнее,
ещё,
пока и вовсе не исчезло! Нет больше севера. И юга нет.
Куда идти?
Один лишь мрак ночи и небо пугающе черных туч, лишенных всякого оттенка, даже серого. Одно лишь здание старого отеля с причудливым названием «Замок чудес» и сквозь вязкий туман тусклые огни вывески. Девушка стояла у входа, не обращая внимания на то, что ей на плечи падали холодные капли тающего на крыше снега
- Эй, красотка , может не стоило бы гулять по улицам в ночь , да еще в таком виде, или ты тут на охоте, детка?
Обернулась, чтобы увидеть того кто обратился к ней с такими странными словами и никого не увидела. Но тут сонно мигая зажегся уличный фонарь, выхватив из тьмы приземистую фигуру человека . его Лицо точно кого-то напоминало, и эти русые густые волосы до плеч, аккуратно подстриженная бородка – все казалось до боли знакомым! До боли…
- Э-э а ну отставить разводить мокроту! Кто ты? Чьих будешь то? – голос смеялся, но взгляд был явно чем-то озабоченным и казался даже чересчур серьёзным.
Слезы отчаяния, наверно это именно они, тело то не чувствовало ни боли, ни страха ни даже холода. Только эмоции одни и остались, и те немые..
Снова какая то игра с исчезновением мира, то ли она теряла сознания, то ли новая шутка того бога, который … а был ли он? Поди пойми теперь! Да и не важно это уже в миге этой реальности!
- Пей, хорошая, тебе нужно согреться
Тот же странный и снова над чем-то смеющейся голос , и совершенно не соразмерна с ним заботливый взгляд мужчины - его же, кого она встретила у Отеля.. Как они тут оказались ? Он протягивал ей кружку какого-то жутко вонючего пойла. Она сидела на диване, закутавшись в лоскутное одеяло, было до ломоты в пальцах тепло. Не решительно, но, всё же, взяв предложенное , попробовала сделать глоток и тут же поперхнулась от неожиданности, содержимое кружки оказалось необычайно горьким. Огонь обжег изнутри, что даже испугалась. Наконец остановив приступ кашля, тогда только обратила внимание на комнату, в которой, вдруг, непонятно как очутилась вместе со всем своим миром, немым для живых, но неустанно звенящим для неё, и не видимым, разве только в её глазах. Но кто рискнет туда взглянуть?
Комната была заставлена холстами недописанных картин, и какими-то скульптурками из дерева, которым тоже чего-то не доставало в каждой, то лицо - с одними только на нём губами, другая была похожа на руки молящего, но вместо человеческого тела цельный обрубок, даже с не обтесанной ещё корой. А вот тут вообще что-то, видимо, пока понятное только самому художнику - что же оно такое. И, самое удивительное, во всей этой сплошной недосказанности чувствовалась некая целостность. Казалось, не было ничего лишнего , ничего недостающего.
- Приглянулись мои безделушки? - на этот раз она внимательно взглянула на своего собеседника, чтобы понять, что скрывается в этих словах вопроса. Ведь голос как обычно смеялся, а лицо…
Молодой и весьма привлекательной внешности мужчина если бы только ни одно но, ростом то он был с девятилетнего мальчишку.
Всё же не это удивляло её, а его странный всегда смеющийся голос.
Хрупкое милое создание, что могло её привести в этот мир нищеты и грёз?
Но не это удивляло его,
Девушка за всё время не проронила ни слова. Почему?
Лишь в её взгляде художник угадывал ответы на свои вопросы. А иногда, казалось, если б тот свет что в глазах мог заговорить, то тут же сам утонул бы в нескончаемом потоке образов, чувств, эмоций, событий, перерождений, смертей, вдребезги разломанных расколотых надежд. И слишком много осколков, так много, что не понять где боль - то, что разрушено, или ходить босыми ногами по обломкам разбитого.
- Прости, забыл предупредить, этот мой смех, нелеп и неуместен, знаю, но он всего лишь ошибка природы, как и то, что я обычный карлик. Синдром, не важно, какой-то там… а в общем, нервное это. Смотрю, вас он несколько пугает, леди? На самом деле я уже и забыл, что значит по-настоящему смешно. Наверно, если такое случится, то воистину заплачу.
И смех заполнил комнату своим болезненным звуком из самой глубины боли художника.
Только сейчас почувствовала природу всей гармонии этого странного дома. Она в том, что каждый штрих, и даже некоторый беспорядок в нём отражали душу, мысли, жизнь.
И эти холсты недописанных картин, и скульптурки из дерева, которым тоже чего-то не доставало в каждой, то лицо с одними только на нём губами, или эта, что похожа на руки молящего, но вместо человеческого тела цельный обрубок, даже с не обтесанной ещё корой - во всём чувствовался его смех.
- Что же ты молчишь то, красивая, не ужели я страшен на столько что - и вновь, чтобы отыскать ответ он взглянул в её сторону: растерянные испуганные глаза, дрожащие губы которые пытались что-то сказать, но .. .
Мелькнула догадка
- О боги, немая что-ль? –
Девушка грустно улыбнулась в ответ, сама только сейчас поняв, что и в правду потеряла свой голос. Когда это случилось? Теперь это уже не имела значение. Что будет дальше? Только на это искала ответ всё снова и снова. Что будет дальше?! Уже и не знала кто она и откуда, прошлое казалось нелепым сном: боги, бог, голос, голоса, смех - всё смешалось в бессмысленном бреде уже и не её судьбы, а просто соли в хаосе больного сознания. . Здесь это было так.
Красно желтые листья прошедшей зимы,
как снежинки падали в небо.
Мы устали давно, от весенней жары,
наслаждаясь сугробами лета.
Мы теряем любовь, прикасаясь к губам.
Замерзаем, сгорая от ветра.
И как прежде, не веря, не веря словам,
утверждаем, что, правда - всё это.
На черном асфальте вырос цветок. И она счастлива в своём одиночестве, и ей больно в своей радости от любви.
- Надеюсь, ты знаешь куда идешь. Но это уже завтра. Утро вечера мудренее. Поздно ведь, в такое время не по нашим улицам то. – взглянул на её полные ужаса взгляд и быстро поторопился успокоить - Да не пугайся ты так, не трону небось! - ах если бы он знал, чего на самом деле испугалось сердечко. Куда идти? Куда? Всё что угодно отдала бы за то чтобы остаться. Всё что угодно, только бы не возвращаться на дороги этой реальности, не ощущать более босыми ступнями всю мерзость земли, не чувствовать под ногами ржавые болты, мятые алюминиевые банки, плевки и дальше и больше и...
страх.
Увидеть бы хоть одно зеркало - шагнуть в его спасительное серебро.
Вернуться к свече того бога, сказать, что этот путь никуда не годится. Возможно, была открыта не та дверь, возможно он допустил ошибку, где здесь может быть тот, тот самый?
Кто был тот голос? И был ли?
Вопросы, бег, и тишь тишью стишалась в
Сон,
Сонный сонливее снов.
Слышите?
Он рожден!
Шаловливый то, ишь!
Грезы как нити в плетень -
сотканный изумруд.
В разноцветье - тень.
Где не там, то не тут..
Шагом в обман бытия -
правдою мира сна
Пробуждение было как продолжение дремы, сразу и не понял где вдруг очутился, то ли в новом эпизоде бесконечного сюжета мира Морфея, или же здесь - в своем доме. А увиденное не прояснило картины, напротив, всё оказалось еще более не похожим на жизнь.
И устал я давно, от весенней жары,
наслаждаясь сугробами лета.
Свет луны пробился сквозь неплотные шторы, наполняя комнату тенями прошедшего дня, придавая некую таинственность всему: и рисункам, и статуэткам, и прекраснейшему из виденного им вообще когда либо - идеальным очертаниям фигуры гостьи, что словно древняя богиня при свершении некоего загадочного и очень опасного ритуала светилась серебром. Вот она встает с дивана, будто шаль небрежно скидывая лоскутное одеяло на пол, вот она подходит к окну, вот она…. Она ли? То испуганное хрупкое болезненное существо, которое и человеком то трудно назвать, просто звереныш загнанный в угол? То вот крохотное дитя, при взгляде на которого сердце сжималось от боли и понимания, насколько же жалки все твои собственные болячки?
Теперь перед ним - нимфа! Каждый изгиб её тела: взмах крыла, плеск волны, шелест ветра звал художника к тому, чтобы исполнить это великолепие в драгоценном камне, дерево этой поэзии души достойно ли?
Она обернулась как то слишком неожиданно взглядом остановив полет нахлынувших вдруг мечтаний. Всего несколько минут назад всё казалось чудесным, и, вот, комнату посетил первый луч солнца, ощущение тайны ускользнуло в пустоту уходящей ночи.
Оставив только твердое решение, во что бы то ни стало, уговорить незнакомку не покидать его дом.
**
Это было настоящим безумием, если не сказать больше. Он жил дышал каждым мазком на холсте, рисуя эскиз будущего, как ему казалось, чуда. Он с нежностью матери вырезал каждый штрих, выемки ямочки, морщинку, тень полутени. Да нет же ни то это ни так! Он с заботливостью отца добавлял: вот здесь еще один блик серебряной луны, ещё один вдох его боли в жест во взгляд, еще один крик, смех в капельке - ещё чуть-чуть. Он со страстью любовника лепил: тут должна сыграть воистину стихия ветра огня в безумстве любви, да нет же - борьбы. А, к черту! Тишина пустоты, глубина небытия в ней. Вот же вот оно. Нет, нет, ни то.
Новый эскиз, новое дерево, и снова, опять и опять. Уже весь дом был заполонен ею. Но не одна из работ не отвечала той истине, которую стремился вырвать из себя клещами, самыми извращёнными орудиями пыток, но только бы наверняка. Оживить рассказать этому куску дерева, холсту, этому миру, себе и даже ей самой: насколько волшебен полет ее крыльев. Исполнить шелест листвы лунным светом - земное этой поэзии достойно ли?
И в тысяче слез я низрину безумие счастья!
Воздвигну зеркальный дворец своего божества!
Я верою в чудо вдохну в тебя мощи и власти!
А после предам, как Иуда когда-то Христа!
Не быть тебе Богом, не быть. Я тебе не позволю!
Уж слишком люблю человеческий смысл грехов.
И даже во сне он продолжал творить, только картины бесконечных декораций сменяли одно одну. Вот оно: морская волна вместо бумажного холста, и волшебство - кисть, что неким невидимым движением выводило новые линии. Вот капельки, вот пузырек пены один другой и локоны её волос каскадам вниз, что-то в миге не уловимое тонкое нежное. А вот он уже на утесе над кратером вулкана. Камень осыпается крошкой под ногами - время. Истекло. Мысль: больше не будет мучительных сомнений - подруга смерть избавит от бессилия что-либо завершить.
Шелковая рубаха алыми лепестками взметнулась вверх, обнажая тело художника, покрытое десятками шрамов. Ничто вокруг не имело смысла, только Она. Держа в руках вырезанную статуэтку, на этот раз идеальную фигуру богини победы ** все пытался представить Ее лицо: сладость чувственных губ, длинные пряди волос, таинственность карих глаз.
. "Я не закончил, дайте мне еще немного времени..." - слабый шорох полутьмы накрыл слова непроницаемым покрывалом. Из-под ног крошатся последние камни. Нет и секунды
больше.
А она?
Счастье ли для неё те мгновения, которые для него были вечностью?
Тишина?
Да, наверно все же так можно назвать это новое её имя. И если каплю воды сравнить с болью, а морскую глубь с бесконечно неисчерпаемой бездной её же! То вал цунами превратился лишь в зябкое болото, но водой состоящей из капель быть не перестало.
Дни уходили в дни, утро повторяло то, которое было утром вчера. Внешне их быт был такой же, как у соседа, что в доме по переулку на право, и у самого дальнего жителя о ком не знали и вовсе. Такой же, как у закадычных друзей, что были завсегдатаями гостями, и у врагов что старались обойти стороной их жилище - неизменное. Как у каждого, кто жил в этом городе, и...
У каждого ли?
Никто, даже не догадывался о том, что не муж и жена эти оба, а художник и муза. Никто даже и не подозревал, что в этом доме схлестнулись вода и огонь в молчаливой войне страсти и боли ищущей покоя. Никому из человеческого разума не дано было постичь их силу и их несвободу, в которую они же и заковали себя! Тюрьма, где оба были и заключенными, и тюремщиками друг друга.
И вот в один из таких дней…
** Богиня Ника Самофракийская сделана из парийского мрамора, Голова и руки отсутствуют.
__________
- Скажи, в какую дверь мне стучать? - ее голос ломается в интонациях, она то ли хочет заплакать, то ли рассмеяться.
Бомж лишь криво усмехается, обнажая нестройные ряды желтых зубов, с характерным звуком откупоривает бутылку и выливает содержимое в мятую красную бочку. Пламя вспыхивает неожиданно ярко! В единый миг иссушив липкий пар, прижав его к стенам. И она, Та-За-Которой-Выбор, ощущает, как стремительно растет ее зрение, оттесняя назад череду пустых окон, сквозь пыльную полутьму, стремясь к тому самому, единственному, излучающему едва уловимый неоновый туман. Сквозь грязные шторы. К черному силуэту головы, нависшей над монитором.
Несмелые шаги учащаются. Под ногами ржавые болты, мятые алюминиевые банки, плевки. Скорее, к свече того бога, который...
_________________________________________________________________________________________________________
ДАЛЕЕ: http://tesall.ru/blo...try-1385-pesna/
