Перейти к содержимому






- - - - -

Сквозь Инферно...

Написано Saragon, 09 мая 2018 · 377 просмотры

Сквозь Инферно... Те, кто хочет скачать книгу полностью - смотрите ранние записи


Глава седьмая. Шакал среди волчат
Спустя несколько часов.
Небосвод отражал всё глубочайшую красоту ночного неба, которое манит своей загадочностью и серебристой россыпью марающих в вышине звёзд. А ночная прохлада, надуваемая ближайшем морем создавала атмосферу загадочности у этого места, но одновременно и окутывая цитадель саваном прохлады и лёгкости.
Ребята просто гуляли, так как обсуждение уже давно закончилось. Сначала посреди беседы откланялся Регент, сославшись на необходимые дела, а потом и рыцарь с иерархом. И неофиты остались одни в своей зале, все, продолжая спор, не обращая внимания на уход. Они активно продолжали разговор, с азартом пытаясь, переспорить друг друга. Разговор шёл, то спокойно, то более ожесточённо, но всё это было по–дружески, без обычной, грызни аристократов и торговцев, какая присуща высокому имперскому обществу. Разговор длился около четырёх часов. И потом профессор уже закончил это обсуждение и всех отпустил.
Потом они пошли гулять за пределы цитадели, так как им разрешил Регент, предупредив при этом стражу. Шли они по старой дороге, ведущей к небольшой новой пристани. Повсюду играли свои трели птицы, шелестели деревья под ночным прохладным ветром, даря слуху свои прекрасные песни и завораживая ими слух. Да ещё гулял прохладный ветер, не ледяной или промораживающий, а свежее прохладное поветрие, приятно и освежающе бьющее в лицо. Вокруг всё источало определённое спокойствие.
Азариэль всё так же беспрестанно и внимательно, с нескрываемой тоской в глазах поглядывал за Аквилой. Если говорить, что он был влюблён в неё, это всё равно, что ничего не сказать. Но он держал это всё в себе, с одной просто по–юношески боялся подойти и признаться, а с другой стороны сами постулаты Ордена запрещали какие–либо отношения.
Юноша делал всё, что было в его силах и правах. Он старался с ней разговаривать, но даже здесь были свои проблемы и загвоздки. Говорить старались обо всём, но им нравились практически абсолютно разные темы, и поэтому разговоры шли малость туговато. Но Азариэль понимал: разговоры разговорами, но чувства это нечто большее, кроющееся, прежде всего в поступках, которые тут же пресечёт Орден.
Юноша ничего не оставалось, как просто держать эти чувства в себе и медленно гнить душою от своей любви, которая могла довести до непоправимых результатов.
По дороге они пришли к пристани. Водная гладь была так тиха и прекрасна, что могла заворожить на несколько часов, при этом отражая на себе весь небосклон, усеянный серебристыми звёздами. Песок был таким зыбким, прохладным и мягким, что на пляже хотелось остаться подольше.
Но времени, которое им выделил Регент, оставалось крайне мало. Им нужно было скорее спешить обратно в цитадель. Время поджимало. Завтра им предстояла усиленная тренировка с Туриилом. Они быстрым шагом пошли обратно в цитадель, чуть ли не переходя на бег.
Ребята прошли через ворота, и стража тут же опустила их, и разбрелась по стенам, посчитав просьбу Регента выполненной.
Сами же ребята ещё несколько минут стояли и болтали, стараясь в своём юношеском порыве обхватить как можно больше тем. Как бы никто не хотел продлить этот миг, но, как бы, ни было грустно, настало время прощения.
Кто-то пожал руку, кто-то по-братски обнялся. У самой Аквилы тоже была привычка обниматься и она заключила в свои объятия Азариэля. Здесь не было чувства радости или восторга, как у двух влюблённых. Тут во всё торжествовало и пировало душой чувство горечи и печали, уныния и меланхолии, как у любого, кто не может достигнуть того без чего жить не может.
Момент расставания произошёл. Все разошлись. Только Азариэль стоял несколько минут у фонтана, внимая прекрасной музыке плескания воды.
Небо было во всю усеяно звёздами, не осквернённое не единым облаком. Главная башня цитадели гордо стояла, буквально упираясь в небо, словно споря с ним за превосходство. Она, лазурно и прекрасно переливаясь отблесками лунного диска, устремлялась ввысь, символизируя всё могущество Ордена.
Практически все в цитадели готовились отойти ко сну. Только стража неустанно блюла свой долг, охраняя покой жителей цитадели.
За спиной послышался шум приближающихся шагов. Азариэль молниеносно обернулся. Это был Хротгар. Нордлинг, с золотистыми волосами, крупным лицом, голубыми глазами и радикальными на этот мир мыслями.
– Нам пора на совет, брат, ты сегодня обещал прийти, это ведь первый раз когда ты спускаешься в «Оплот»? – Грозно, практически в приказном тоне сказал Хротгар, взирая холодным как скайримский лёд взглядом на высокого эльфа.
– Да, пойдём. – Кратко ответил ему Азариэль.
Они начали свой ход к своим кельям. Шли очень быстро, ведь собрание «ложи» вот–вот начнётся.
Прошли в покрытые в полуночный мрак кельи, где тень разгонял лишь холодный свет луны. Пошли к месту, где лестница устремляется на второй этаж. На всё протяжении пути они разговаривали немного. Азариэль пытался поговорить о том, что было на философском обсуждении, но суровый норд всегда отмахивался от этой темы. Хротгар, как всегда, отнёсся к этому со скептицизмом.
Они подошли к лестнице и сразу кинулись к тяжёлому железному люку, став его через скрёжет металла и собственное кряхтенье убирать в сторону. И убрав его, оба спустились в сырое подземелье.
Под величественной цитаделью была не менее огромная сеть множества ходов и пещер, образующих канализационную систему. И наиболее большим пространством или пещерой была – зала «Оплот». Неофиты Ордена этот «Оплот» переоборудовали под свои нужды, поставив та свечи канделябрами, столы и прочую утварь, необходимую для существования их сообщества. Неофиты «ложи» использовали эту залу для своих собраний, обсуждений и диспутов, обсуждая свои планы и задумки.
Тут они могли говорить без рангов, ведь в Ордене, серди неофитов, существовали свои определённые ранги, определённые кодексом: Староста, глава группы и два помощника главы.
Азариэль и Хротгар спустились по верёвочной лестнице, прошли через несколько пещер, представлявших узкие проходы. Там постоянно капала вода, давя на уши, невыносимо пахло сыростью, и витал лёгкий пещерный холодок. Они шли не очень долго, больше трудностей доставляли разбитые полы пещеры, сырость и вонь нечистот, но чем больше они приближались к «Оплоту», тем сильнее в воздухе витал запах благовоний.
Но пройдя через этот лабиринт они и пришли на собрание «ложи». Повсюду горели свечи, прикреплённые везде, где только было это возможно. Стояли столы, образующие почти замкнутый круг, за которыми обычно и сидели члены «ложи». На этих столах стояли все те скудные продукты и вещи, которые удавалось нажить своей трудной жизнью неофита. В воздухе витал запах разожженных благовоний, буквально подменяя то зловоние, но действовав примерно так же. Это были самые простые и дешёвые благовония, которые буквально били в ноздри своим резким запахом, если не сладким смрадом.
Этот «Оплот» находился, прям над фонтаном, что распложался наверху. Посреди этой залы стояла импровизированная трибуна, возвышающаяся над всеми остальными, взойдя на которую публично мог высказаться любой желающий. Но половину пространства этого оплота занимало подводное озеро и место где расположились неофиты иначе, чем обрывистым берегом не назовёшь. Вода же в озере была не питьевая, ибо туда сливались нечистоты, от которых и исходил смрад, отчего приходилось зажигать сильные благовония.
Когда зашёл Азариэль, все члены «ложи» тут же встали, дабы поприветствовать своего брата, который спустился сегодня к ним. Азариэль тут же приметил, что у всех здесь присутствующих была одинаковая черта отличия – белая ленточка, вплетённая в одежду.
Юноша сразу же приметил инициаторов создания «ложи», которые были его хорошими знакомыми, с которыми он всегда тепло общался: Тиберий, Велерий и Камилла. Третья была несколько необычная девушка по своему характеру, став отражением мягкости и некого внутреннего душевного добра. Её украшали мягкие, чёрные волосы, карие глаза, мягкий и буквально воздушный характер.
Азариэль вспомнил, как началась жизнь «ложи». После того, как со своими россказнями об «истинном братстве». Регент конечно долго и терпеливо их выслушивал. В конце концов, он постановил о создании той самой «Новой ложи», если они не будут нарушать дисциплину и законы Ордена.
Здесь были некоторые знакомые Азариэля и по научному призванию. Если некоторая часть неофитов Ордена входили в «нижний научный совет», то некоторые входили в «Новую ложу», а были и те, кто присоединился к обеим организациям.
Если «нижний научный совет» учил долгу, дисциплине, верности и чести, то «ложа», как ни странно старалась навязать личную свободу и равенство.
К Азариэлю тут же соскочив со своего места, подошёл Деметр, имперец, крупного телосложения, с чёрными короткими стрижеными волосами, хорошо разбирающийся в магии. Он положил свою крепкую руку ему на плечо, посмотрел своим пламенным взглядом прямо чуть ли не в душу юноше и вымолвил:
– Брат, ты должен покинуть «нужный научный совет».
– Почему? – Удивлённо вопросил Азариэль, опешив от такого начала.
Хотя и Азариэль состоял в «нижнем научном совете», он не чтил его идеалов и не разделял идей Глориана, главы самого совета, да и в «ложе», что собиралась в своём «оплоте», он только сейчас появился, желая всё контролировать лично, а до этого слышал только от друзей об этом собрании.
– Деметр, не так ультимативно. – С лёгкой улыбкой произнёс Тиберий.
– Ладно, просите меня. – Повинно сказал Деметр.
– Так почему, я должен оставить совет? – Так же удивлённо, как и прежде, вопросил юноша.
– Брат, я понимаю: наука, беседы и всё такое, но мы замыслили такое, что тебе потребуется уйти из «научного совета», если ты хочешь с нами. – Хладно выложил Хротгар.
– Мне это не нравится. – Обеспокоено вымолвил Азариэль, ибо задумка Хртогдара его сильно настораживала.
– А тебе и не должно это нравиться, главное, что это нужно. – Жёстко сказала вставшая из-за стола девушка.
Это была Понтия. Девушка – имперка, с короткой стрижкой и худощавым телосложением. У неё были крайне либеральные мысли, насчёт всего, что возможно. И у неё даже были большие споры с профессорами на устройство Ордена, что закончилось первым и последним выговором в её сторону.
– Ты садись и лучше послушай нас, может, чего интересного узнаешь. – С явно чувствующимся наростаемым гневом сказал Хротгар.
– Я не понимаю, эта «Новая ложа» создавался для свободного разговора, для того что бы мы могли свободно делится своими мыслями. Я думал, мы братья и сёстры, думал, то, что мне не будут с ультиматумом заявлять перенять свои мысли, у нас здесь не совет старейшин, что бы мы друг друга грызли за идеи. – С еле скрываемым отчаянием высказался дрожащим голосом Азариэль.
– Тебе никто не заставляет перенимать чужие мысли, мы все здесь можем спокойно делиться с друг другом мыслями, мы здесь не занимаемся грызнёй, как ты выразился, тебе просто предлагают сесть и послушать, что тебе скажут. – Спокойно сказала Камилла.
– Ладно, так уж и быть, я послушаю вашу идею. – Успокоившись, сказал юноша и занял своё место.
– Брат Люций, предоставь нам, пожалуйста, свои мысли, касаемые Ордена. – Воззвал Хротгар.
– Хорошо, мои братья. – Приторно, подобно сладкому льстецу сказал рыцарь, вышедши, из тени.
Это был Люций. Всеми почитаемый рыцарь Ордена, один из наставников группы неофитов, не превзойдённый мечник и мастер клинка. Он был имперцем, лицо его было почти, что совершенно, волосы светлые, средней длины, карие глаза.
Этот человек выполнил неисчислимое количество миссий, порой очень опасных и рискованных заданий. Среди всех его подвигов яркой звездой выделялось несколько, что своим светом героизма буквально затмевали остальные. Он в одиночку штурмовал крепость колдунов в горах Джерол и вернул её имперскому легиону. Среди его жертв был один из безымянных жрецов давно ушедшего во мрак истории Драконьего Культа, что овеян мифами и легендами из давно минувших времен. Этот рыцарь один вырезал целый старый город еретиков, что располагался в двемерских развалинах, укутанных в пепел Ввандерфелла.
Но один из его подвигов выделялся среди остальных, став буквально мифом во всём Ордене и воплощением его мастерства. Это была история о битве в Белом Проходе. Люций с группой паладинов численностью пять человек переходили из Скайрима в Сиродил. Их заданием было добыть старые перчатки одного некроманта. Эта одежда усиливала силу мага настолько, что он был способен поднять десятки мертвецов и кинуть их бой. Они хранились в укреплённом старом форте, полном нежити, которая верой и правдой охраняла своего давно мёртвого, но воскресшего хозяина. Но Орден был не единственный, кто следил за этим артефактом, ибо это было идеальное оружие для бандитов, что могли с помощью этих перчаток разорять целые деревни. Паладины отправились в Сиродил за перчатками, а Люций встал в Проходе, приготовившись к его обороне. И несколько часов подряд верой, сталью и магией он судил все группировки бандитов южного Скайрима, что отправились в погоню. Он своим клинком лично обезглавил четверых главарей и сорок отступников из имперского легиона. В этом вихре стали, огня, ветра и массивов магии он вертелся подобно змее, уходя ударов и тут же разя неисчислимых противников. И когда на место вернулись паладины, они застали Белый Проход, буквально залитый кровью и усыпанный трупами бандитов. В воздухе витал смрад сожженных магическим огнём тел. Паладины последней атакой, присоединившись к обессилившему Люцию, отбросили оставшихся бандитов обратно в Скайрим. И перед ними предстал их боевой брат, еле стоявший на ногах, в потрёпанных доспехах, но целых, и окровавленным клинком. И именно после этой битвы ему было сделано предложение стать паладином, но на удивление всех он отказался от этого достопочтимого титула.
И сейчас почитаемей даже среди паладинов лучший рыцарь, участник неисчислимого количества битв, лучший мечник Орден, стоял среди неоперившихся неофитов. Это был волк среди щенят.
Люций аккуратно пошёл на трибуну. На нём был чёрный плащ, с капюшоном. Но когда он его скинул, на нём оказался доспех. Пурпурно-золотая отделка доспеха игриво переливалась цветами под свечами. Этот доспех был безупречен. На его груди ярко блестела золотая эмблема Ордена.
Он неспешно пошёл в сторону трибуны. Все вокруг него молчали, раздавался только звук его шагов, который эхом разносился в пещере.
Рыцарь взошёл на трибуну, положил руки на неё. И стал так говорить, что его голос стал текуч и прекрасен, словно захватывающее журчание, манящие своей звуковой калибровкой:
– Мои дорогие братья и сёстры, сегодня в нашем «оплоте», здесь, мы собрались для решения важного вопроса, вопроса который требует немедленного разрешения. Вопроса, который должен быть разрешён немедленно. Один из наших братьев, состоит в «нижнем научном совете».
– Почему это проблема? Ведь мы не вольны выбирать, где состоять? – Послышался голос из-за стола.
– Тише, я же не договорил. – Мягко сказал Люций. – Я продолжу. Дело в том, что нижний научный совет попирает идеалы нашей «ложи». Там царствует самодурство и тирания, безделье и прохендейство. Тебе, брат Азариэль, следует уйти из этой выгребной ямы. Я даже буду просить «совет», чтобы его закрыли.
– Ложь! Наглая ложь! – Взревел Глориан.
Молодой имперец, который был просто абсолютным фанатом собственных идей, не способным воспринимать любую критику. Он не раз отличался своими способностями портить отношение со сверстниками, из–за пристрастия к собственным идеям.
– Что вы можете знать, – продолжал Глориан. – О том, чем мы там занимаемся. – Заключил он, с явным недовольством.
– Зачем нам что-то знать. Мы видим результаты вашей деятельности, а точнее полное их отсутствие. – Коварно улыбаясь заявил Люций.
– Вам и невдомёк, чем мы там занимаемся, вы всего лишь кучка собравшихся либералов. – Сказал Глориан, с нескрываемой яростью.
– Замолчи щенок, ты сейчас говоришь с рыцарем. Хоть среди нас и нет званий, ты соблюдай уважение, коли же сюда пришёл. – С негодованием сказал Люций.
– Вот оно ваше равенство. – Напыщенно заявил Глориан. – Я больше не намерен выслушивать эту демагогию.
После этих слов, Глориан встал из-за стола и направился к выходу, его ни кто не останавливал или выговаривал ему упрёков, ибо он был фанатиком своих идей, и никто кроме него самого их не разделял. Никому не были интересны идеи полного контроля за всей деятельностью и отсутствия любой информации о деятельности главы этого «совета». После того как он вышел, все вернулись к прежнему разговору.
Люций вышел из-за трибуны, взял с собой странную книгу и пошёл по направлению к Азариэлю. Безупречность его доспехов просто поражала, даже под обычными свечами они ярко переливались цветами. Люций был наполнен решительностью, доказывать свою точку зрения. И вот безупречный рыцарь подошёл к неофиту, положил руку на плечо и ласково сказал:
– Брат, теперь ты видишь, почему ты должен быть с нами, в том «научном совете» сидят напыщенные индюки, занятые только своими идеями. – С восхищением в голосе произнёс Люций.
– Ты ведь помнишь, как ты на днях поссорился с Глорианом, ты ведь поссорился с ним из-за идей, связанных с «нижним советом»? – Спросила одна девушка, сидя за столом.
И действительно, Азариэль помнил как он на днях, жутко поругался с Глорианом, по поводу воззрений, связанных с «научным советом», как бы Азариэль не доказывал свою точку зрения, Глориан ни за что её не принимал.
– Я…я не знаю. – Растерянно вымолвил юноша.
Тут, из-за стола встала девушка. Лёгкость и изящность её движений просто поражала, она была столь лёгкой и воздушной в своих движениях, что завораживала взгляды. Её карие глаза манили своим глубоким сиянием. Мягкие и прекрасные волосы этой девушки спокойно развивались, что придавало ей ещё больше воздушности. Её прекрасная фигура и мраморная кожа могли приковать взгляд на несколько минут. Это была Камилла. Она подошла к Люцию и ласково шепнула ему, что-то на ухо, её слабый голос прошёл лёгким шумом возле ушей юноши.
Люций её внимательно послушал, мягко и буквально с сожалением взглянув, на Азариэля сказал:
– Брат, для тебя печальные новости, когда после вашего философского обсуждения вы ушли, Глориан пожаловался в «Верхний Научный Совет». Он сказал, что от тебя нет пользы, что ты не разделяешь идеалов Ордена. И теперь тебя хотят исключить из «нижнего совета» и вынести этот вопрос на всеобщее на обсуждение. – С печалью в голосе сказал Люций.
«Совет», которым Азариэль занимался с начала свой службы в Ордене и в который он вложил всю душу, в котором юноша провёл необозримое количество часов собирается выкинуть его как половую тряпку.
– «Верхний научный совет» предал нашего брата! Они прислушались к словам, какого–то выскочки, который не способен прислушиваться к чужому мнению. – Яростно сказал Тиберий.
Азариэль несколько секунд собирался с мыслями, примирявшись с предательством, которое нельзя было ни ожидать ни готовиться к нему.
– Братья, сегодня я с вами! Братья, я добровольно покину «нижний научный совет». – Подавленно, будто сомневаясь в своих словах, твердил Азариэль, ибо его давило чувство, что этого говорить не следовало, но он по чьей–то воле всё–таки произнёс это.
После этих слов, Азариэля ещё долго гложила разочарование, боль за предательство, ведь ему ещё завтра идти в Верхний Научный Совет и говорить им о своём решении, которое далось ему крайне не просто.
В зале раздались восторженные голоса и крики, все яро приветствовали это, как присутствующим казалось, правильное решение. Люций с взглядом победителя убрал руку с плеча юноши и сказал только: «Правильный Выбор».
Многие сели и начали, есть, и говорить на различные темы, которые только придут в голову.
Кто–то говорил на тему жизни в Ордене, кто–то брал темы более высокие, кто–то твердил на темы более личные. Люций же с Камиллой довольно ушёл обратно в тень. Его никто не заметил.
Азариэль же со всеми быстро и спешно попрощался и отправился в келью. На нём не было лица. Он медленно шёл, ноги стали каменными, а путь до кровати бесконечен. Он медленно поднялся по ступеням, открыл люк, вышел к кровати и рухнул на неё.
– Как он нам так быстро поверил? – Тем временем Камилла задала вопрос Люцию.
– Его было легко обмануть, ибо те силы, которые за мною стоят и стремятся к изменениям, способны больше, чем на иное. – С гордостью и напыщенностью вымолвил рыцарь, будто с пренебрежением взирая на девушку, как на жертвенную козу, но так же оставаясь невидимо, укутавшись во мрак.



Глава восьмая. Конец начала
Цитадель ордена. Следующий день.
Утро. Восход. Солнце лениво вставало, озаряя утренним тусклым светом прохладные кельи Ордена, постепенно их прогревая. Окна в кельи были открыты нараспашку, отчего по ним и гулял свободно ветер. Так постепенно тусклый свет и заполнил кельи Ордена.
Азариэль ещё находился в глубоком сне. Дурные сновидения, касающиеся всех аспектов жизни юноши, терзали душу и разум парня, не давая ему спокойно спать, и только под утро вся эта фантасмагория бреда отпустила рассудок парня, и он мирно уснул.
Сны касались всего, чего только можно было. Разрушенный и сожженный до тла дом, что был уничтожен почему–то по вине юноши, и он не смог этому помешать. Сон, переполненный позора, который вызван был изгнанием из Ордена. Но самое страшное, что терзало его ночью, это были сновидения, касающиеся Аквилы. Самые страшные кошмары терзали его душу. Парень этой ночью увидел все кошмары влюблённого юноши, которые только может породить воспалённое познание.
Но Азариэль продолжал спать. Он не услышал, как легко и неслышимо, практически не издавая скрипа, открылась дверь в келью, хоть и его кровать с тумбочкой стояли, прям практически у входа.
Ещё вчера он думал, что его сегодня ждёт обычный день. Первыми будет занятие в Академионе, проводимое ранним утром, с первыми лучами солнца. Занятия в Академионе часто всего было недолгими и направлены скорее на выявление более одарённых в магии неофитов. Потом же будет боевая подготовка, направленная на укрепления тела и духа неофитов. Вновь бесконечная полоса препятствий, превращающаяся под палящим солнцем в марш жажды и опять боевая тренировка, после которой трещали кости. Азариэль долго не мог забыть свою тренировку с одним тёмным эльфом. Они дрались больше десяти минут без остановки. Множество выпадов, десятки обманных ударов, и ничего, вновь лишь только продолжение боя. Спустя ещё пять минут, наставник Ремиил, остановил бой, объявив ничью. Дальше, обычно после тренировки, следовало вольное время, когда каждый мог заняться, чем хотел. Кто-то шёл тренироваться к рыцарям или профессорам, кто-нибудь к магам. А остальные занимались чем-нибудь своим. Но вольное время было не таким уж и долгим. Не более получаса и новый круг тренировок, испытаний и совершенствования, который под конец дня просто выматывал. А потом вечерняя тренировка и осмотры, которые добивали под конец.
В келью тихим и крадущимся шагом прошёл рыцарь. Бряцанье его доспеха было практически не слышимо. Он мягким шагом, достойный ходьбы следопыта, подошёл и дёрнул его за плечо, стараясь его разбудить. Азариэль от неожиданности не смог сразу сориентироваться, его голову мучила странная боль и дискомфорт, хотя годы тренировок дали своё, он очень быстро сориентировался.
– Азариэль. Подъём. – Негромко, стараясь более никого не разбудить, сказал Ремиил.
Юноша тяжело открыл глаза, сквозь пелену увидев рядом наставника, он быстро принял сидячие положение.
– Да, господин Ремиил, вам, что от меня нужно? – Сонно и тяжело вымолвил юноша, добавив. – До общего подъёма ещё же вроде десять минут.
– Азариэль, очень важное дело. Тебя ждёт Регент. – Тихо, практически шепча, но в тоже время как можно понятнее сказал Ремиил сонному Азариэлю.
– Хорошо, можно я только оденусь? – Вопросил юноша, осмотрев келью.
– Только быстрее. – Чуть грозно и требовательно сказал Ремиил.
Юноша стал быстро искать свою одежду, открыв тумбочку стал её выволакивать.
Азариэль поспешно стал одеваться, стараясь как можно быстрее облачиться в стандартные одеяния неофитов и выйти к Ремиилу. Подвязавшись лёгким поясом оливкового цвета, юноша удручённо кинул взгляд на одну из коек. Но у Ремиила оказался острый взгляд и он тоже всё увидел, куда был устремлён печальный взгляд юноши. И тут же старый рыцарь что-то прошептал и слова, слетевшие с губ наставника, всего лишь слегка коснулись уха Азариэля.
– Что, Ремиил? – Спросил юноша, подумав, что шёпот был обращён к нему.
– Ничего. – Обрывисто кинул рыцарь и в приказном тоне вкупе с лёгкой грозностью сказал. – Я смотрю, ты уже оделся, так значит пойдём.
После чего Азариэль встал с кровати и пошёл за Ремиилом, они тихо и мирно покинули кельи неофитов.
На улице небо заволокло густыми облаками. Утреннего солнца, что щедро освещало эту землю, уже не было. К казармам, размашисто, уже направлялся рыцарь Туриил, который должен был будить неофитов. Наставник юноши всего лишь кратким кивком поздоровался со своим собратом рыцарем.
Ремиил и Азариэль быстрым шагом направились к башне, стараясь как можно скорее туда попасть. И по пути Ремиил смягченно посмотрев на Азариэля, спросил его:
– Юноша, что у тебя творится? – С недовольством спросил Ремиил. – Не следует плевать на священные постулаты Ордена.
– Вы о чём? – С удивлением в голосе, переспросил Азариэль.
– Я знаю, почему и куда ты смотрел, когда проснулся. Я хоть и старею, но глаза у меня ещё видят. Да и тем более, после моих долгих наблюдений за тобой, я могу сказать, что знаю, что творится в твоей душе.
Можно сказать Азариэль понял значение слов и то, что хотел сказать Ремиил, отчего сам сильно удивился и не на шутку испугался. Пока его сердце бешено билось от волнения, выламывая рёбра, парень старался придумать, что ответить.
– Это ведь не противоречит основным убеждениям Ордена. – Волнительно и запинаясь, начал юноша. – Не отношения, а…
– Азариэль. – Грозно прервал рыцарь неофита. – Почему ты замямлил? Почему я читаю в твоём голове сомнения? – И уже более спокойно, будто поучая юношу, рыцарь продолжил. – Вот видишь. Эту слабость могут использовать твои враги. И этим чувством ты можешь поставить нисколько операцию, сколько сам Орден под угрозу.
– А были ли такие случаи? – Обессилено вопросил Азариэль, стараясь хоть как–то отстоять свою правоту.
– Было множество случаев в древнейшей истории, а потом и в древней истории Ордена братья и сёстры предавали его во имя чувств. Их совращали великие иллюзионисты, некроманты и эфирные сущности, под самыми различными предлогами. И не было страшнее, чем встретить боевого брата или сестру в бою на противоположной стороне. Этих моментов просто неисчислимое множество, которых перечислять можно до вечера. Но был один случай, который поставил само существование Ордена под угрозу существования. И это всё так надоело, что с чувствами, любовью и семьями внутри Ордена было решено покончить. Тех, кто в те стародавние времена не хотел мириться с новым порядком просто попросили покинуть ряды Ордена и никогда о нём даже не вспоминать. – Пояснил рыцарь Ремиил.
– Вы можете рассказать об этом случае? – Заинтересованно вопросил юноша.
– Нет, это тайна Ордена, кстати, которую тебе может, когда-нибудь, поведает Регент, но это навряд ли. О ней знает ничтожное количество.
– А как вы узнали? – Не унимаясь, спросил парень.
– К сожалению, это тоже тайна. – С сожалением выдал рыцарь.
– Скажите, господин Ремиил, у вас хоть когда–то, выдавался шанс уйти с кем-нибудь из Ордена? – С еле заметной улыбкой на лице спросил Азариэль.
Рыцарь тут же обратил к парню свой яростный и осуждающий взгляд, переполненный еле сдерживаемого гнева, отчего у юноши, внутри всё помутнело и захотелось съёжиться. Но тут, же всё пламя в глазах угасло и осталось пепелище, наполненное душевным холодом и бездонной пустотой.
– Да. – Чуть ли не обессилено выдавил из себя рыцарь и чуть припустил голову, а после вынул из кармана какую–ту скомканную бумажонку и протянул её Азариэлю. – Вот, держи, почитаешь позже, и моя просьба больше не говорить на эту тему. – Строго сказал Ремиил, передав это письмо юноше.
– Хорошо. Сказал Азариэль и свернул письмо у себя в кармане, поняв, что на эту тему лучше со своим наставником не разговаривать.
– Отлично, а теперь быстрее пошли к Регенту. – Строго кинул Ремиил и ускорил шаг.
И буквально через несколько минут ходьбы через огромное поле они подошли к огромной башне цитадели. Ремиил и Азариэль стояли возле огромных, массивных врат, ведущих внутрь этой башни. Вообще, в башню неофитам и крестьянам можно было приходить только по приглашению самого Регента.
Ремиил легко толкнул массивные врата, и огромные двери как по маслу отворились. Главная башня была так же прекрасна, как и прежде, в начищенном чёрном мраморе так же можно было увидеть собственное отражение. На рыцаря и неофита смотрели прекрасные витражи, отлично выделанные фрески, красочные картины и отдельные трофеи: всё это появилось относительно недавно, когда Регент решил сделать некоторую реставрацию свой башни, на вырученные деньги от одной операции, поступившей от самого императора Тамриэля.
Они вошли в зал, в котором играла органная музыка, так любимая Регентом, создавая ещё большую грозность и монументальность этого места, вызывая праведное благоговение перед могуществом Ордена.
Ремиил и Азариэль прошли через трибуну, на которой когда-то стоял Регент Ордена, в сторону винтовых лестниц.
Их путь лежал через палаты рыцарей. И как можно быстрее поднявшись по винтовым лестницам, они зашли в эти палаты. Там царило медитативное спокойствие и благоговение, которое возможно издавали сами стены, облицованные белым мрамором. Повсюду весели стяги и огромные полотна с литаниями и котехзисами, читая которые любой мог испытать благой трепет. Повсюду висели прекрасные картины и некоторые трофеи, которые давались в награду за успешную миссию. Искусно выполненные картины изображали подвиги рыцарей, магов и любого, кто проявил себя и помог Ордену в его вечной миссии служению Тамриэлю. А среди трофеев были только слабые по возможностям оружие или доспехи, но наиболее сильные и могущественные вещи изучались профессорами и магами Ордена, изучавшие их природу и суть.
Но на этаж выше располагался Зал Паладинов, в котором жили самые могущественные и храбрые войны всего Тамриэля.
Зал Паладинов предполагал небольшую залу, со стенами, как ни странно, облицованными плитами из красного гранита, и с инкрустированными драгоценными камнями, которые переливались на свету, источавшимся от серебряных освящённых канделябр и люстр. Двери Комнаты были сделаны из крепкого из дуба и отделаны начищенным серебром. Это были очень маленькие комнаты, приспособленные только для сна и отдыха, нежели роскоши и праздности.
В кельях, да и в зале витал запах благовоний, придающий больше благоговейного трепета и сосредоточенности. Окна в этой зале были большими, витражными, как в величественных храмах Сиродила.
Они поднялись дальше по мраморной лестнице, их путь лежал через палаты величественного «двуглавого совета» совета, где проводились заседания и по сути решалась судьба Ордена.
Место заседания «двуглавого совета» больше напоминало половину амфитеатра вместе с большим пьедесталом, разделёнными на две части небольшой мозаичной площадкой с трибуной, где и выступали ораторы, желавшие высказаться.
Всё помещение заседания совета было не таких огромных и величественных размеров, как кельи рыцарей. Оно служило лишь для одной цели и ничего более, и поэтому было средних размеров, чуть ли вдвое уступая кельям рыцарства. Но оно не было лишено той роскоши, что встречалась ранее. Все стены и полы, кроме мозаичной площадки, были обиты красным бархатом, что ласково покрывал дорогое дерево. Окна были предоставлены совсем небольшими окнами, что больше напоминали бойницы, покрытые узорчатым витражом, через который лился тусклый свет. Но недостаток света восполнялся десятками золотых подсвечников, канделябрами и огромной люстрой. И от всех источников света лился, чуть ли не ослепляющий свет, который играл с золотыми узорами на бархате и сотнями драгоценных камней.
Справа располагалось место заседания «правой головы», выполненное в стиле половины амфитеатра. Этот амфитеатр был разбит на несколько секций, где заседали представители всех сословий Ордена.
Соответственно слева располагалось место для «левой головы», представленной высоким пьедесталом, на котором красовалось девять изящно выполненных резных деревянных тронов. Но девятый, стоявший посередине, был самый величественный и прекрасный. Усеянный драгоценными камнями и позолоченный он стоял чуть ближе к амфитеатру. Это был трон самого Регента, на котором восседал сам предводитель Ордена.
Хоть это место и отводилось для восьми иерархов, свою повседневную работу они проводили в «кабинете стабильности», который располагался на несколько этажей ниже.
Быстро пройдя через палаты «двуглавого совета», они пришли к комнате Регента. Оказалось, что комната Регента это была далеко не вершина башни.
Дверь в комнату была массивна, сделанная из обычного простого железа и отделанная серебром и украшена несложным узором, она поржала свое простотой. Ремиил тяжело толкнул дверь и вместе с юношей вошёл в комнату Регента.
Она была совсем небольшая, своими размерами контрастируя с тем, что юноша увидела ранее. Там висело несколько трофеев, представленных парой клинков и нескольких комплектов доспехов-артефактов. Там не было пафосно развешанных голов противников и величественных картин, повествующих о подвигах Регента. Но там были старинные гобелены и полотна, рассказывающие об истории самого Ордена, о тех временах, когда он зарождался. В самом углу стояла простая кровать, а у стены был совсем небольшой буфет. Посередине комнаты лежала шкура белого скайримского медведя.
Регент Ордена сидел на обычном резном нероскошном деревянном кресле спиной к обычному окну, единственному источнику света, если не считать маленькую люстру и пара свечей с одним канделябром. Он седел за своим столом, сделанном как ни странно из сиродильского дуба, отделанным двемерским металлом и украшенный узорами из лунного камня.
Сам глава Ордена не производил впечатления могущественного воина или влиятельного графа. Он не был облачён в роскошные одеяния лордов севера, ярлов Скайрима или предпринимателей из Восточной Имперской Компании. На нём была самая простая одежда, которую только можно было найти здесь: кожаный жилет поверх лёгкой белой рубахи, штаны из синей ткани и потёртые туфли.
На его лице, которое было украшено шрамом, читалось беспокойство, а в алых глазах читалась тревога. Кончик левого уха был среза, видимо, потерян в одной из множества битв. Его волосы были длинными и чёрными, будто отражающие бездонную тьму, кожа тёмная как мрак. По расе он был тёмным эльфом.
И войдя, Ремиил в почитании пригнул колено и Азариэль, посмотрев на своего наставника, поступил также. Регент тут же попросил их встать, не желая тратить время на пустые действия. Он встал напротив них, положил руки на бёдра и сказал:
– Рыцарь Ремиил, ты можешь идти. – Сухо сказал Регент.
– Да, мой лорд. – Ответил Ремиил и покинул комнату.
– Азариэль. – Тут же обратился Регент к юноше, отчего у парня пробежали мурашки. – Садись за этот стул.
Они оба прошли к столу. Регент расположился в кресле, а юноша пододвинул ближайший стул.
– А, что это вон там за дверь. – Внезапно спросил Азариэль, увидев массивную металлическую дверь в углу кабинета Регента.
– Разве я тебе разрешал говорить? – Грозно и недовольно вопросом на вопрос ответил Регент.
– Простите, мой лорд. – Повинно сказал Азариэль.
– Я тебя вызвал для очень важного разговора, неофит Азариэль. Но для начала я хочу тебя попросить, чтобы никому о своём задании не рассказывал.
– Да, господин Регент. – Холодно




Пара нюансов:

 Записи в блогах ограничены по количеству символов, поэтому, перед публикацией следует проверять в черновике, вместился ли текст полностью, чтобы не было обрываний "на полуслове", подобно как в этой, или предыдущей записях.

 При написании диалогов, переход между речью и повествованием, что после "тире", начинается с маленькой буквы.

 Пример ( в Вашем тесте):

"– Простите, мой лорд. – Повинно сказал Азариэль."

 

 А надо:

"– Простите, мой лорд, – повинно сказал Азариэль."

Спасибо, насчёт обрывов только сейчас заметил. И вправду неловко получилось с непреднамеренным окончанием текста

Пара нюансов:

 Записи в блогах ограничены по количеству символов, поэтому, перед публикацией следует проверять в черновике, вместился ли текст полностью, чтобы не было обрываний "на полуслове", подобно как в этой, или предыдущей записях.

 При написании диалогов, переход между речью и повествованием, что после "тире", начинается с маленькой буквы.

 Пример ( в Вашем тесте):

"– Простите, мой лорд. – Повинно сказал Азариэль."

 

 А надо:

"– Простите, мой лорд, – повинно сказал Азариэль."


Обратные ссылки на эту запись [ URL обратной ссылки ]

Обратных ссылок на эту запись нет

Март 2024

В П В С Ч П С
     12
3456789
10111213141516
17181920212223
24252627 28 2930
31