Мишель прислушался. Позади него раздался свист покидающих ножны клинков.

— Шестеро? — спросил он у барда.

Она усмехнулась.
— Семеро, но разве число имеет значение?
Мишель развернулся, метнул стул в стоявших позади него мужчин, и пошёл в атаку.

Его меч — не тот, что он носил на светских вечерах, а длинный меч из красной стали, достаточно хороший для использования и достаточно простой, чтобы не привлекать внимания — выскользнул из ножен и очутился в горле ближайшего мужчины в безупречно выполненном приёме "Дуэлянт Ловит Яблоко".

Никто из противников ещё даже не шелохнулся, и когда раздался удивлённый вопль, Мишель толкнул умирающего на одного из его товарищей и безупречно выполненным приёмом "Второй Щит" проткнул второго противника прямо сквозь тело первого. Когда Мишель вытащил меч обратно, оба мужчины упали замертво.

Осталось пятеро из семи. Мельсендре достала кинжал, но держалась в стороне от драки.

Оставшиеся противники ринулись на него, и Мишель нырнул в их гущу. Одним широким размахом он отразил большинство ударов справа, принял один удар слева на укреплённый рукав куртки и вырвался из круга, когда они постарались прижать его.

Второго клинка у него не было, поэтому большинство приёмов типа "Медведь Молотит Волков" не подходили. Он пнул поваленный стул влево, чтобы замедлить противников, потом ушёл вправо, и, держа меч обеими руками, с силой атаковал колени ближайшего врага. Мужчина спереди попытался блокировать его удар, но Мишель, сменив направление движения меча, нанёс удар снизу, оставив противнику неглубокий, но уродливый порез на лице. 

Четыре. Мельсендре нервно поглядывала на него, стоя так, чтобы её и Мишеля разделял стол. 

Мишель сделал выпад влево, отведя удар, который успел лишь услышать, и, шагнув вперед, ударил оппонента в лицо эфесом клинка. Противник был слишком близко, чтобы можно было вонзить в него меч, и Мишель ударил мимо него; ещё один грязный манёвр "Второго Щита" застал врасплох того, что был сзади, и закончился раной в его колене. Взрычав, Мишель ринулся вперёд и откинул обоих врагов назад. Они ударились о стол и упали, и Мишель, отступив на шаг, покончил с ними, нанеся один за другим два удара. 

Три и два. Краем глаза он увидел, как Мельсендре стала подбираться к двери. 

Он повернулся недостаточно быстро, и его бок пронзила жгучая боль, когда противник позади него сделал свой ход. Он поморщился от боли, отклонил второй удар, рубанул по запястьям нападавшего, потом полоснул мечом поперёк горла мужчины. 

Остался один. Бард.

Мишель ринулся сквозь таверну к дверям наружу, отчаянно пытаясь найти её, пока она окончательно не скрылась в рыночной толпе.

Краем глаза Мишель уловил какое-то движение — в него что-то бросили. Он развернулся и полоснул мечом. 

Это был тоненький тряпичный мешочек, разорвавшийся при ударе и обдавший лицо Мишеля облаком зелёной пыли.

Он попятился, кашляя и задыхаясь от боли, обжигающей глаза и горло. Ослеплённый, лишённый возможности дышать, Мишель больше всего на свете желал свернуться калачиком на земле, но годы тренировок заставляли его держаться на ногах, сжав клинок в руках и инстинктивно приняв защитную стойку.

Это не помогло. Что-то тупое ударило его по затылку.

Мишель ударился оземь, его последней мыслью было то, как сильно его учителя были бы им недовольны, ведь он забыл, что барда нужно было убить первой. 

Селина была сильно разочарована, когда её защитник не явился вовремя на дневную охотничью прогулку в ухоженных лесах за пределами Вал Руайо. Вчера она одержала победу, и было жизненно важно не упускать этот момент и держать Гаспара в повиновении хотя бы несколько недель, необходимых Верховной Жрице Джустинии, чтобы подготовиться и перейти к решительным действиям от имени Церкви по отношению к растущей вражде между храмовниками и магами. Охота дала бы ей возможность выявить ещё не определившихся аристократов и подтолкнуть их в нужном направлении, показав дворянам, поддержавшим Гаспара, что действия, направленные против неё, будут иметь неприятные последствия. 

Сэр Мишель был воплощением пунктуальности и ответственности. Он не оставил сообщения. Значит, его отсутствие не было намеренным.

Селина отправила Бриалу на его поиски. Затем, так как отмена охоты была бы проявлением слабости, она приказала привести свою сияющую белую лошадь, привела в порядок свою ездовую юбку, и отправилась в бой. 

Господа и те дамы, что были верхом, насчитывали примерно десять человек, плюс их слуги, охранники Селины (которых хватило бы, чтобы обеспечить её безопасность, пусть и в отсутствие её защитника), да охотники, занятые мелкими заботами, о которых дворяне сами думать не хотели. Пока они ехали в лес — аккуратно выращенные деревья, в количестве достаточном, чтобы можно было устроить хорошую охоту и чтобы не представлять опасность для неопытного ездока — все вокруг Селины шумели. В воздухе смешались грубые приказы слуг своим подчинённым, беседа и смех аристократов, лай гончих. Аристократы были одеты в наряды для верховой езды или в кожу, и все это подчёркивалось серебром, золотом и ленточками, что подбирались под цвет масок владельцев. 

Сзади плелись слуги, всегда готовые в мгновенье ока оказаться рядом с больше заинтересованным в еде, чем охоте, всадником с бокалом разбавленного вина или насаженными на шампур кусочками мяса, сыра и вымоченных в вине фруктов.

Селина хранила ледяное молчание, вежливо и холодно улыбаясь. В тревоге приказав найти Мишеля, она забыла выпить чаю перед отбытием, и теперь из-за этого её мысли путались. 

Великий Герцог Гаспар занял место сэра Мишеля и ехал подле нее.

— Вы не взяли лук и стрелы, Гаспар? — громко спросил маркиз де Монтсиммар, подъехав вплотную к ним на своем жеребце.

Гаспар обернулся.
— Нет, — сказал он. — Я не хотел бы испугать кого-то благородного происхождения видом крови.   

— Тогда что же вы будете пить, кузен? — спросила Селина, не глядя на него.
Гаспар усмехнулся.

— Без лука и стрел никого не сразить, — произнёс лорд Шанталь. Он был взволнован и неуверенно сидел в седле.

— Если надо, — всё ещё улыбаясь, ответил Гаспар. — Я воспользуюсь пером.

Все гости затихли.

— Не самое сильное ваше оружие, — заметила Селина. — Учитывая, как быстро вас обезоружили прошлым вечером.

Собравшиеся рассмеялись, но смех был нервным; не такой должна была быть реакция толпы, поддерживающей её. Возможно ли, что она переоценила вчерашнюю победу?

Далеко впереди залаяли псы, пустившиеся в погоню за добычей. Селина повернулась к группе.
— Начнём же!
Кивнув своим стражникам, она подстегнула лошадь и понеслась в лес.

Собравшиеся были удивлены — обычно охоты Селины напоминали увеселительные прогулки, во время которых гости просто скакали по лесу, пока не находили какое-либо затравленное гончими животное, чтобы добить его стрелами или клинками. Однако пикировка с Гаспаром пошатнула Селину, и ей нужна была передышка, чтобы собраться с силами для следующего раунда. Ее лошадь неслась мимо деревьев, быстро отдаляясь от остальных. Всадники рассыпались по лесу, каждый старался первым добраться до преследуемого зверя.

Но стук копыт позади нее развеял эту иллюзию. Приближался крупный конь с опытным всадником, и, предпочтя не создавать иллюзию бегства, Селина замедлила ход лошади до рыси. Спустя мгновенье с ней поравнялся Гаспар.
— Ваше Императорское Величество.

— Кузен.

Все остальные дворяне отдалились на приличное расстояние, и пара в одиночестве ехала по ровной и ухоженной тропе.
— В любом случае, приносить лук и стрелы было бы пустым делом, — сказал Гаспар спустя некоторое время.

— Вы настолько плохой охотник? — спросила Селина.

Гаспар усмехнулся.
— Нет. Но этот лес такой ухоженный. Почти парк. Я предпочитаю охотиться в Лиде.

— В таком случае, жаль, что вы не сможете побывать на охоте у герцога Ремаша этой зимой.

— Вообще-то, Ремаш пригласил меня вчера, после бала, — жестко ответил Гаспар. — Он сказал, что лес стал таким опасным, что он с удовольствием примет компанию доблестного человека. 

— Ох, перестань, — раздражённо ответила Селина. — Кроме нас здесь никого нет.

На мгновенье Гаспар замолчал, а потом разразился хохотом.
— Дыханье Создателя, Селина! — Он хлопнул себя по ноге. — Тебе всегда доставало мужества, это точно. Будь ты мужчиной, ты бы сама вела армии.

— Поэтому ты плетёшь заговоры против меня, Гаспар? — спросила она, оглянувшись. — Потому что я не мужчина?

Он, казалось, задумался.
— Нет, — наконец признался он. — Настоящая проблема в том, что ты — не я.

— Таких людей вообще мало, Гаспар, — сказала Селина и покачала головой. По крайней мере, он был честен в своей недальновидности.

Они выехали на поляну, и Селина придержала свою лошадь. 
— У тебя есть Монтсиммар, а теперь и Шанталь, и ты говоришь, что Ремаш тоже с тобой.

— Среди всех прочих, — пожал плечами Гаспар. — По-видимому, с пером вышел перебор.

— Ты поставишь Орлей под угрозу, чтобы захватить трон? Сейчас?

— Без сомнений.

Селина гневно махнула рукой.
— Ты лучше прочих знаешь, что маги и храмовники сойдутся в войне в течение пары месяцев, если мы не предотвратим этого!

— Совершенно верно, и я не заметил, чтобы Ваше Великолепие сделала хоть что-то, чтобы остановить это.
— А я не понимаю, Великий Герцог, чем поможет вторжение в Ферелден, — она гневно взглянула на Гаспара. — Убей ты банна Тегана, к весне наши солдаты умирали бы из-за твоей глупости. 

— Хорошая война объединяет империю. Может, стоит этим идиотам в Церкви и Круге позволить убивать людей за границами нашей страны, а не внутри нее, — Гаспар поднял руку и, к удивлению Селины, снял маску.

Прошли годы с тех пор, как она в последний раз видела его лицо полностью. Его черты всё ещё были по-ястребиному острыми и жесткими, и он проводил на улице достаточно времени, чтобы вокруг места, где обычно была маска, образовались линии от загара.

По сути, это был вызов.

Через мгновенье Селина тоже сняла маску. Все еще улыбаясь, Гаспар слегка кивнул.

— Знаешь, ты права, — сказал он. — Сейчас нам нужна сильная империя. Мы не можем играть в игры, когда надвигается война.

— И всё же ты играешь с огнём, ставя под угрозу наши отношения с Ферелденом и считая, что я ничего не делаю, пока вокруг нас распадается Церковь.

Гаспар приподнял бровь. 
— Ты отдаёшь власть Джустинии.

— Я даю Церкви единственный шанс спастись самостоятельно, пока мне не пришлось войти в историю как Безумная Императрица, утопившая Орлей в крови его народа.

Великий герцог покачал головой.
— Ты всегда слишком много думаешь о том, что скажет история, Селина, — он наклонился к ней. — Выходи за меня.

Это застало Селину врасплох, и она знала, что шок отразился на её лице. Она прокляла Гаспара за то, что тот спровоцировал ее снять маску.
— Ты слишком много себе позволяешь, кузен.

— Ты сделана из стали, Селина, — в голосе Гаспара не было ни издёвки, ни юмора. — Я восхищаюсь этим.

— Твоя жена убила мою мать.

— А потом твой отец убил её саму, — ответил Гаспар без особого пыла. — И тоже умер, скорее всего, из-за отравленного стилета, который Калиен всегда прятала в рукаве. И то была Игра, в которую честно играли и твои люди, и мои. Если хочешь сосредоточиться на нашей кровавой истории вместо спасения Орлея, то ты не дотягиваешь до той женщины, какой я тебя считаю.
Он выдохнул и посмотрел на нее со слабой улыбкой. 
— Когда твои родители умерли, я думал, ты выбыла из Игры. Так думали и герцог Бастьен, и герцог Герман. Мы все ошибались, — тут он обвёл руками лес, словно охватывая таким образом весь Орлей взмахом одной руки. — Тебя интересуют университет, договора, балы и банкеты. Меня — нет, — Гаспар снова улыбнулся, но на этот раз улыбка была хищной. — Но я могу сберечь Орлей, и неважно, сколько крови за это придется пролить. Вместе мы могли бы спасти нашу империю.

То, что они были дальними родственниками, почти не имело значения, и такой брак мог действительно объединить Орлей. Селина и в самом деле на мгновенье задумалась над предложением, глядя на Гаспара, который, не скрывая своего лица, восседал на своем боевом коне, гордый и сильный.

Но в итоге она отрицательно покачала головой. 
— Мне нужны твоя мудрость и сила для защиты империи, Гаспар. Но мне не нужен муж.

Он покачал головой.
— Не мог не спросить, — пожал он плечами.

Затем, со скоростью, нехарактерной для мужчины его телосложения, он направил своего коня к её лошади. Его рука легла ей на плечо.

— Твои охранники далеко, чтобы нас услышать, а твой защитник, кажется, вышел из строя, Селина, — сказал Гаспар с исказившимся лицом. — Я не имею никакого отношения к смерти твоей матери — если честно, вся эта история, на мой взгляд, ужасно противна — но я знаю, как подстроить несчастный случай на охоте.

Селина схватила его за запястье, и мужчина, вскрикнув от боли, подался назад. От его руки поднимался дым, добротная ткань рукава обуглилась. Он прижал поврежденное запястье к груди.

— Я села на трон в шестнадцать лет, Гаспар, после того, как твоя жена убила мою мать, — сказала Селина, поднимая руку, чтобы показать сверкающее рубиновое кольцо, полыхнувшее огнем. — И нет, я не хочу обсуждать нашу кровавую семейную историю. Я прекрасно её знаю, спасибо, — с помощью только лишь пальцев она вытащила нож из скрытых ножен на руке. Когда она подняла его, нож запламенел. — И я правила Орлеем двадцать лет, не только устраивая балы и банкеты.

Он протянул руку к мечу, и на мгновенье оба замерли.

Гаспар дёрнулся и обнажил меч, но Селина успела сделать выпад впёред и провести огнистую линию по его предплечью. Она пришпорила свою лошадь и, пригнувшись, отъехала на безопасное расстояние. Расстояние, на котором Гаспар мог использовать свой клинок, склоняло весы в его пользу, но если она смогла достаточно повредить его руку, которой он фехтует...

Затем вдалеке снова залаяли гончие. Гаспар взглянул в том направлении, и, вздохнув, коротко поклонился Селине.
— Запомни, кузина. Всего, что произошло и ещё произойдёт, ты могла  бы избежать с помощью брачного обета, — он убрал меч.

Селина знала, что могла поднять тревогу. Некоторые из людей Гаспара были крепко ему преданны, но некоторые побледнели бы от одной мысли угрожать мечом императрице. Она могла бы заковать своего кузена в кандалы, как только прибудут её охранники.

Но если она так поступит, еще до захода солнца в Орлее начнётся война.

Он надел маску, и, всё ещё прижимая поврежденную руку к груди, покинул поляну.

Селина покачала головой и спрятала нож обратно.
— Вышел из строя, — промолвила она. — Нужно найти сэра Мишеля.

* * *

Бриала тайком прокралась из дворца, оставив свою маску и тонкий меховой плащ в одном из тайников, специально предназначенных для таких целей. 

Затем, растворившись среди десятков других эльфов, что прислуживали торговцам и погонщикам караванов в рыночном районе, она начала искать следы сэра Мишеля.

Самыми известными шпионами Орлея были барды. Их таланты добывать информацию, плести интриги и лицемерить так, чтобы аристократы действовали в их пользу, делали бардов легендой. И всё же, несмотря на это, а иногда и именно поэтому, их приглашали выступать. Дамы и господа, участвовавшие в Игре, всегда считали себя достаточно умными, чтобы состязаться с мастерами лжи, а заодно и научиться у них чему-то новому. 

Но хоть барды и переигрывали аристократов, за ними следили. Они были знамениты. Они были легендой.

Бриала была лишь ещё одной эльфийкой на рынке. А эльфы были везде.

От мальчишки-эльфа, разгружавшего специи, она узнала, что в этом году в Шюрно ожидается плохой урожай. Старая эльфийка, стиравшая одежды, промокшие во время дождя, упомянула, что торговцы в Вал Фермине рассказывали, будто в крепости Адамант происходит что-то странное. А после того как Бриала осыпала человека-извозчика комплиментами и одарила улыбкой, тот обмолвился, что этим самым утром граф Шантраль ездил на встречу с Великим Герцогом Гаспаром к тому в поместье.

Бриала ходила, наблюдала и слушала, ожидая наводки, которая даст ей нужное направление. 

Ребёнком Бриала часто молча наблюдала, причёсывая десятилетнюю Селину, за вдовствующей маркизой Мантильон и герцогом Проспером, кузеном матери Селины, ужинавшими с родителями Селины. Они говорили об охоте и о том, как по их мнению, покажут себя в ней те или иные аристократы, когда начнётся сезон. Герцог Проспер сказал, что Фердинанду и его дочери вообще сложно будет что-либо поймать, раз Мегрен, брат Фердинанда, сломал семейный лук. Бриале это замечание показалось тогда глупым и бессмысленным.

Затем Проспер сказал, что леди Селине выпадет возможность попробовать себя в охоте на золотого льва. Бриала посчитала это странным, потому что Селина только начала свои уроки стрельбы из лука по предложению леди Мантильон, дабы поставить осанку, и хоть Бриала никогда и не видела львов, она была уверена, что то были слишком опасные животные, чтобы сражаться с ними.

Но когда герцог Проспер произнес эти слова, дыхание Селины перехватило, а леди Мантильон и родители Селины посмотрели на девочку. Бриала посмотрела на них, осторожно, чтобы не встретиться с ними взглядом, как и учил её отец, её взор упал на герб семьи Селины, золотого льва на пурпурном поле, и она поняла, что люди говорили вовсе не об охоте. 

Она вспомнила, как её мать поссорилась с другой служанкой-эльфийкой, ещё до того как Бриала стала прислуживать Селине, как та эльфийка сказала, что прислуживать Селине будет её дочь, а Бриала будет работать на кухне, но на следующее утро служанка исчезла, и все болтали о том, что женщину  поймали за кражей из кошелька принца Рейно.

Мать Бриалы ничего не сказала, но наказала Бриале быть очень осторожной, слушаться Селину во всем и стать подругой девочке-аристократке.

И только услышав разговор об охоте за троном Орлея, Бриала поняла, как много сделала её мать.

— Тупая остроухая шлюха! 
Бриала вынырнула из воспоминаний и увидела, как какая-то швея кричала на прислуживавшую ей девочку-эльфийку. Опустив глаза, девочка покраснела, в то время как люди загоготали, а эльфы старались не смотреть в её сторону.

Бриала успокоила себя тем, что, как она заметила, пара торговцев были эльфами. Такое всё ещё было редкостью, но эльфы-торговцы допускались на рынки высшего общества, и во время своего последнего визита Селина объявила, что угрозы в их адрес неуместны и являются дурным тоном. Народ Бриалы медленно, но верно вставал на ноги.

Именно Селина научила Бриалу наблюдать, ибо девушка, особенно эльфийка, не могла действовать подобно мужчине. Мужчину, действовавшего быстро и агрессивно, хвалили за дерзость и храбрость. Женщину, поступившую так же, осмеяли бы за глупость или отчаянность. Будучи простой эльфийкой, Бриала не могла даже защитить себя от оскорбления или нападения, по крайней мере, пока на ней не было маски служанки семейства Вальмон. Ее сила была в ее невидимости, в том, что пока дворяне, которым она прислуживала, говорили друг с другом на своем языке метафор и эвфемизмов, они даже не могли подозревать, что Бриала понимала все ими сказанное и каждое их слово передавала Селине. Наблюдая за тем, как семья Селины вела свою партию в Игре, Бриала оттачивала у себя лучшее оружие женщины — глаза и уши.

Именно Бриала утешала Селину, когда умерла её мать — все аристократы говорили о несчастном случае на охоте, но к тому времени Бриала знала, что означало слово "охота". Герцог Проспер открыто рыдал, обещая Селине и её отцу любую поддержку, которую он мог оказать. Именно Бриала, спрятавшись ночью в тенях у курительной комнаты, подслушала для Селины разговор, перед тем как герцог Проспер и отец Селины, принц Рейно, отправились нанести визит графу Бастьену де Гислейн, человеку, чья дочь подстроила тот несчастный случай на охоте.

Именно Бриала заметила крохотную ранку на руке принца Рейно, когда он вернулся с того визита, на котором дочь графа Бастьена сама погибла во время несчастного случая на охоте. Маленькая ранка, которая становилась все темнее и сквернее, пока не отняла жизнь отца Селины. И хоть все слуги шептались об отравлении, всегда будет считаться, что принц Рейно умер от болезни. 

И именно Бриала была той, кто помогала Селине — шестнадцатилетней, опустошённой смертью обоих родителей — когда герцога Проспера отозвал сам Император Флориан.

Бриала одевала Селину для балов, выспрашивая у слуг, какие наряды будут носить другие дамы, давая Селине крохотное преимущество там, где могла. Бриала занималась напитками и закусками, пока Селина принимала сына графини Женевер, а затем и сына самой леди Мантильон. Маленькими подсказками через жесты, выученные у орлейских бардов, она помогала Селине очаровывать молодых людей и получать их поддержку в борьбе за престол величайшей империи известного мира. Бриала видела, как скука промелькнула на лице сына Женевер, когда Селина отвернулась, и незаметным жестом подсказала Селине говорить громче и смелее, чтобы привлечь внимание мальчишки. Бриала видела, как сын леди Мантильон не переставал бросать взгляды на меч принца Рейно, висевший на стене, и одним взглядом убедила Селину перевести разговор в русло военной истории и тем самым завоевать сердце сына юного Мантильона. 

Бриала была той, кто в порыве восторга крепко обнял Селину, когда леди Мантильон в первый раз со дня смерти родителей будущей императрицы протянула Селине приглашение. 

Воспоминание о чувстве победы только усилило раздражение Бриалы. Она уже час провела на рынке, но ничего не услышала о местонахождении сэра Мишеля. Куда бы он ни пошёл, он отправился туда не как защитник Селины.

Где бы он ни был, он был в опасности. Мишель был всегда преданным, и просто не представлялось возможным, что он мог вдруг взять и бросить Селину. Она не нашла никакого тёмного пятна в его биографии, ничего, что кто-либо мог бы использовать с целью переманить его на другую сторону. Его семьи не было в живых, и он происходил из небольшого рода Шевинов. И даже если остальным Шевинам и было до него какое-то дело, то Этьен Шевин был одним из ближайших союзников Селины. 

Нет, здесь было что-то ещё, и Мишель либо попал в беду, либо, являясь лишь мелким дворянином, был уже мёртв. Когда ставки в Игре были достаточно высоки, любой, кто был приближен к дворянам, ранг которых не позволял защитить себя, оказывался в опасности. Бриала хорошо выучила этот урок.

— Тише, Бриа, — почти неслышно сказала Селина с другой стороны занавеси. — Я слышу, как ты дышишь, а сейчас ты не должна издавать никаких звуков.

Дрожащими руками Бриала оттянула красную бархатную ткань в сторону. 

По полу личной библиотеки расползалась красная лужа, портя богатый неваррский ковер. Она почти достигла занавеси.

А на другом её конце лежали родители Бриалы.

Селина закрыла собой эту страшную картину. Её руки коснулись рук Бриалы. 
— Убийцы. Они перерезали всех слуг и могут вскоре вернуться.

— Но почему? — спросила Бриала. Она попыталась заглянуть через плечо Селины, но та снова помешала ей. — Зачем им это делать? У тебя была встреча с леди Мантильон. Она должна была помочь тебе!

— То же произошло с мамой и папой, — на глаза Селины навернулись слезы. Она вытерла их, кольцо на её руке блеснуло в темноте. — Леди Мантильон согласилась поддержать меня, но... думаю, император Флориан не одобряет этого. Наверное, они пытались найти меня.

— Но они знали, что вечером тебя не будет, — Бриале было сложно соображать. — Я спряталась и слышала, как они разговаривали. Они сказали, что нужно поторопиться. Сказали, что ты скоро вернёшься. Если они знали, они... — Слова давались Бриале с трудом. — Ты встречалась с леди Мантильон тайком. Никто не знал о встрече, кроме самой леди Мантильон, — Она взглянула Селине в глаза. — Она послала их.

— Бриа...

В комнате было душно и пахло медью. 
— Гаспар понятия не имеет, что ты все ещё в Игре. Он думает, что престол у него в руках. Ему нет нужды посылать за тобой убийц. И если бы он их послал, они бы знали, что ты встречаешься с леди Мантильон, но не знали бы, когда ты будешь дома. Если только не она их послала. Чтобы... Чтобы сохранить вашу встречу в тайне.

По щекам Селины снова потекли слезы.
— Если это сделала она... Создатель, Бриа, мне так жаль. Я никогда не думала... Тебе нужно идти, — она вытерла глаза и беспокойно повертела кольцо на пальце. — Если они найдут тебя, то убьют. Поторопись. 

— Куда? — Бриала в страхе отступила назад и поскользнулась — кровавое пятно доползло до неё. Она схватилась за занавес, чтобы не упасть. — Я жила здесь всю жизнь, госпожа. Куда мне идти?

— Иди к долийцам, — в голосе Селины прозвучали нотки твердого приказа. Та часть сознания Бриалы, что ещё работала, заметила, что она слышит в этих словах свою мать. — Ты очень умна и знаешь двор Орлея лучше любого из живущих эльфов. Они будут идиотами, если не примут тебя и... не используют твои знания. 

— Ты хочешь, чтобы я искала долийцев? Госпожа, я не могу даже...

— Можешь. И сделаешь это. Ради меня, Бриа. Ты будешь жить ради меня, понятно? — Селина резко наклонилась к ней. Бриала вздрогнула, и Селина страстно её поцеловала.

Всего лишь на мгновенье, но всё остальное вокруг исчезло, и существовали только тепло тела Селины, запах её косметики, вкус её губ.

Селина притянула Бриалу ближе, обвив руками её талию... И затем оттолкнула. 
— Возьми мой плащ и старую маску, которую я носила прошлой осенью. Плащ скроет твои уши, и ты сможешь нанять карету. Притворись мной и езжай как можно дальше. А потом... — Селина повозилась с волосами и со злостью что-то выдернула из них. — А потом продай это и купи проезд до Долов.

Селина вложила украшенную драгоценными камнями заколку для волос, подаренную леди Мантильон, в руки Бриале с такой силой, что вещица порезала той ладонь.

Когда знакомый Бриалы прибыл в таверну, в которой она его ждала, было уже далеко за полдень. Она встречалась с ним каждый месяц, и обычно они просто обменивались информацией, но сегодня, не обнаружив ничего, что могло бы помочь в поисках сэра Мишеля, она была готова просить об одолжении. 

Лицо вошедшего было скрыто капюшоном, а его движения были плавными и собранными, как у крадущегося по лесу охотника. Он молча прошел к месту, где сидела Бриала, не обращая внимания на полные любопытства взгляды завсегдатаев таверны.

Он сел за столик Бриалы. В мягком полуденном свете Бриала могла чётко разобрать татуировки на его лице. У долийцев эти узоры назывались "валасслин" — "письмо на крови".

— Фелассан, — произнесла она с облегчением.

— Анет ара, дален, — ответил он на чистом эльфийском и улыбнулся. — Что, во имя милостивой Силейз, с тобой стряслось?

Бриала вышла с Фелассаном наружу. Оба молчали. Она доверяла его умению хранить секреты. Его спокойствие и терпение были частью натуры долийцев, живущих за пределами мира "шемленов", как долийцы называли людей. Или, по крайней мере, так было по словам Фелассана.

Под личиной Селины и с деньгами, вырученными за заколку, Бриала добралась до самого Халамширала. С давних времен этот город был домом эльфов, а Долы за пределами города и дали название долийцам.

Если бы не Фелассан, она стала бы жертвой разбойников, встретившихся ей по дороге. Все до единого они умерли, сраженные эльфом. Впервые в жизни Бриала видела, чтобы кто-то из её народа поднял руку на человека.

В то мгновенье она увидела мир, где ей не нужно было кланяться или стараться улыбаться, когда извозчик лапал её, в то время как она проходила мимо. Она увидела жизнь, в которой не нужно было напоминать себе, что "кролик" — это лучше, чем "остроухая". Она увидела мир, в котором аристократы не посылали своих убийц за её родителями.

И затем за ужином из оленины и чёрного хлеба Фелассан выслушал её историю и сказал, что если она хочет, чтобы мир был таким, она должна вернуться к Селине.

Она так и не дошла до лагеря долийцев.

Фелассан остановился в парке в центре торгового района. Не обращая внимания на скамейку, он прошёл по траве и прислонился к дереву.

— Хоть тут все и не настоящее, — прокомментировал он выращенную руками растительность, — это лучше, чем сидеть в том убогом здании. Как ты можешь постоянно находиться внутри? 

— Привыкла. На траве нельзя стоять, — сказала Бриала, неловко оглядевшись. — Если тебя увидят...

— Какой скандал, — он улыбнулся, и татуировки на лице подчеркнули его фиолетовые глаза. — Как там игра между твоей императрицей и её... кузеном? Братом?

— Кузеном. Ну, скорее, близким родственником.

— Детали, дален, — махнул рукой Фелассан. — Ты знаешь, как я отношусь к деталям.

— Знаю. — Бриала вздохнула. Поведение Фелассана больше напоминало франта, чем древнего мудреца, каким она поначалу его считала... но за годы их знакомства Фелассан, как и Селина, научил ее многому. — Селина готова помогать эльфийским торговцам, и она уже убедила университет принимать эльфов в свои стены. Но Селина пытается заставить Церковь разобраться с магами и храмовниками, и это делает её уязвимой.
— Глупо с ее стороны, — Фелассан ковырял кору дерева. — Зачем отдавать власть церковникам? Даже шемлен должен понимать, что это плохая идея.
— Она надеется, что сможет решить все по-тихому, — ответила Бриала. — Круг магов и храмовники тоже контролируются Церковью. 

— Тоже плохая идея.
Фелассан отодрал кусочек коры и положил его в рот.

— Что ты делаешь?

— Долийцы знают много лекарств, позабытых людьми, — жуя, ответил Фелассан. — Кору некоторых деревьев можно жевать, чтобы снять головную боль, — он сделал паузу. — Правда не эту. К сожалению, это просто кора.

Бриала покачала головой. Было бесполезно спорить, когда он был в таком настроении.
— И как бы ты решил проблему между магами и храмовниками?

— Дождался бы, пока они устанут убивать друг друга. 
Фелассан вынул изжёванную кору изо рта, покосился по сторонам, и прилепил её обратно к дереву.

— На это может уйти слишком много времени, учитель.
— Когда-нибудь это случится, дален, — Фелассан открыл глаза. — У нашего народа моё имя означает "медленная стрела". Есть легенда, в которой одна деревня попросила Фен'Харела убить огромного зверя. Он пришёл к зверю на рассвете, увидел его силу и понял, что зверь убьет его, если он будет бороться с ним. И вместо этого Фен'Харел пустил стрелу в небо. Жители деревни спросили Фен'Харела, как же он спасёт их, и он ответил: "Разве я говорил, что спасу вас?"

Затем он ушёл. Ночью тот зверь пришёл в деревню и растерзал воинов, женщин и стариков. Он добрался и до детей, и когда чудовище раскрыло свою огромную пасть, стрела, пущенная Фен'Харелом в небо, вонзилась прямо в глотку зверя и сразила его. Дети оплакивали родителей и старейшин деревни, но всё же принесли благодарность Фен'Харелу, ибо он сделал то, о чем просили жители деревни. Он убил зверя умом и медленной стрелой, которую зверь даже не заметил.
Бриала на мгновенье задумалась. Её учитель не одобрил бы, если бы она поспешила с выводами.
— Фен'Харел обманщик. Он никогда не принимает ничью сторону.

— В этом смысле Фен'Харел был тот ещё хитрец и подонок, согласно старым легендам, — сказал Фелассан. 
— А ты, стало быть, и есть та медленная стрела?

Фелассан улыбнулся.
— Надеюсь, — он пожал плечами. — Возможно, твоя императрица не сможет остановить эту войну. Возможно, маги и храмовники уничтожат друг друга, и когда наступит эта глупая и неизбежная война, шемлены слишком ослабнут и эльфы смогут вернуть себе Долы. Когда-нибудь мы узнаем наверняка. А сегодня ты помогаешь эльфам, живущим под гнётом этой империи. Пусть этого будет достаточно.

— Я беспокоюсь за защитника Селины, — Бриала поднялась. — Он исчез, и я не могу найти его, — она огляделась и понизила голос. — Ты можешь помочь мне?

— Да, я знаю пару трюков, — засмеялся Фелассан. — У тебя есть что-нибудь, что принадлежит ему? Что-нибудь, что он держал в руках или носил?

Улыбаясь, Бриала протянула ему длинное жёлтое перо.