Агония

Фокси. Бонни.

— Возблагодарим же отца нашего, Ситиса, за то, что он послал нам своё дитя.
— Каджит? Я не думала, что он будет каджитом.
— Тсс, Бабетта. Он просыпается.
Эти слова — первые, что он услышал после отключения — остались в его памяти навсегда. И лица людей, обступивших его. И чувство безмерного удивления при взгляде в отполированную выпуклую двемеритовую пластину, служившую всем в Убежище импровизированным зеркалом. Кот? Разве он был котом? Шерсть, усы, когти — это объяснимо, это привычно, но он готов был поклясться, что природа его была другой, не кошачьей. Мысли расплывались, путались. Тем временем Астрид, Бабетта и Назир — эти имена он узнал позже — рассматривали рослого каджита с шерстью красной, как кровь, с тяжелыми золотыми кольцами в ушах.
— Все тело в старых шрамах, — одобрительно кивнул Назир. — Наверняка был славным воином в своем Эльсвейре. Эй, парень, слышишь меня? Как тебя зовут?
Имя! Он вцепился в свое имя, как утопающий хватается за соломинку.
— Фокси.
Голос оказался хриплым, словно со сна.
— Фог-Сии? — Переспросила девочка, стоявшая к нему ближе всех. — С каджитского, вроде, Лёгкий Шаг? А по тебе и не скажешь.
— Служи верно отцу ужаса Ситису и Матери Ночи, — светловолосая женщина дружелюбно улыбнулась, обнажив влажно блестящие зубы. — Убивай хорошо, брат.


Тёмное Братство охотно принимает прирожденных убийц. И не задает вопросов о прошлом. Фокси это вполне устраивало, тем более, что былое осталось в его памяти лишь смазанным коридором, выложенным цветными кафельными плитками. Молчаливого каджита уважали, но сторонились все, кроме Бабетты. Вечное дитя старалось проводить с посланником Ситиса как можно больше времени, рассказывая ему о Скайриме и Братстве. Именно от неё кот узнал, что появился в Убежище внезапно, сформировавшись из сияющего сгустка света.
— Тебя прислал Ситис, — убежденно заявляла девочка. Фокси не спорил. В Убежище его в шутку называли Подарком пустоты. Фокси молча улыбался-скалился. Во сне он постоянно бежал по коридору, длинному пустому коридору, зная, что в конце его ждет заветная цель… и никак не мог добежать. Иногда снилось другое — фиолетовая штора — беспрестанно колышущаяся, словно от сильного ветра.
— Ты поёшь во сне? — Удивлялась Бабетта по утрам.
— Разве? — Равнодушно откликался асассин.
— Да, я сама слышала. Что-то вроде «Дам-ди-ди-дам». Что это за песенка?
— Не помню.
Со временем, у посланца Ситиса обнаружились другие странности. Блюдо с тушеной зайчатиной, однажды поставленное на стол Габриэлой, Фокси проигнорировал, предпочтя мясу зачерствевший хлеб, чем немало обидел данмерку. После, наедине с Бабеттой, он заметил, что запах заячьего мяса вызывает у него тошноту и ощущение неправильности, словно бы он явился на пир почитателей Намиры. Вечное дитя удивилось, но с тех пор зайчатину каджиту никогда не предлагали. Вскоре возле Убежища поселился выводок лис — мрачный кот любил играть с этими зверьками и они — обычно недоверчивые и осторожные — охотно, безбоязненно подходили к нему.


Спустя год верной службы Ситису, у него возникло стойкое чувство, что он должен кого-то отыскать.
— Их было трое, — уверенно говорил Фокси Бабетте, затачивая эбонитовый кинжал. Яркие искры летели от точильного колеса, вечное дитя задумчиво смотрело на них, бессознательно теребя в пальцах простенький медный амулет.
— Как ты их узнаешь, если даже не помнишь?
— Может быть, они меня узнают. Или Ситис даст знак.
— Или Мать Ночи будет благосклонна к тебе и кто-то из них сотворит Черное Таинство, — подхватывала Бабетта. — Они — твоя семья? Вырастили тебя?
— Нет. Не думаю. Но мы долгое время жили вместе. Не потому, что хотели этого, просто не было другого выхода.
— Это было время твоего ученичества? Или ты состоял в тайном ордене?
— Нет. Не знаю. Не помню.


Молодой данмер-бард в «Смеющейся Крысе» ударил по струнам старенькой лютни, затянув одну из местных воинственных песен. Каджит, переодетый торговцем, пристально всматривался в движения рук лютниста. Они казались до боли знакомыми.
— Понравилось? Может, господин каджит желает заказать песню?
— Желаю, но позже. Присядь. Выпьем, — неожиданно для самого себя произнес Фокси. — Откуда ты?
— Хороший вопрос. — В неверном, колеблющемся свете свечей серая кожа данмера казалась сиреневатой. — Сказать по правде, я не помню кем был раньше. Наверное, шахтером. Видишь ли, меня нашли без сознания в эбонитовой шахте близ Камня Шора. Видимо, махал киркой и получил камешком по голове. Но вот чудеса, как только я пришел в себя, руки потянулись не к рабочему инструменту, а к лютне. С тех пор — бродил по дорогам Скайрима, пока не решил осесть здесь. Славный город, славные люди и девчонка одна славная есть на примете. Скоро посватаюсь, пожалуй.
— Тебя зовут Бонни, — каджит не спрашивал, он знал.
— Верно, — изумился данмер. — А ты сам-то кто? Кажешься знакомым, вроде… Друг, ты прости, на лица у меня плохая память с детства. Эй! Друг! Да куда же ты?!
Мешочек с полусотней золотых остался лежать на столе, рядом с кружкой данмера. Еще несколько минут чувствительный лютнист сокрушался: может, они с котом этим дружили раньше? Может, он чем обидел хвостатого? Но вот трактирщик сделал знак — и пальцы барда вновь ударили по струнам. Заработок он сегодня получил неплохой, но почему бы не сыграть, если душа поёт?
Вскоре золото разошлось на повседневные нужды, а кот с необычной красной шерстью постепенно стерся из памяти.

Чика. Фредди

— Я так и знала, что кто-нибудь меня найдет! — Смеющаяся золотоволосая нордка крепко, по-сестрински, обняла каджита, на миг отстранилась, изучающе всмотрелась в его морду. — Надо же! Ты так изменился. А я ведь всё помню, представляешь? А ты?
Кот молчал, пристально глядя на свою собеседницу. Контракт в Виндхельме был выполнен, ему следовало убраться из города, пока стражники не обнаружили тело очередного несчастного, но это было выше его сил. Девушка случайно столкнулась с ним на улице, яблоки вылетели из корзинки, висевшей на сгибе руки, покатились по мостовой. Автоматически проверив не потерял ли в весе кошель у пояса (после трех контрактов в Рифтене, Фокси научился серьёзно относиться к «случайным столкновениям»), он воззрился на незнакомку, ожидая извинений, но вместо них последовала сцена узнавания, бурная радость и вот теперь они вдвоем сидели в «Очаге и свече». Каждую минуту в таверну могли ворваться стражники, но уйти Фокси просто не мог. Не теперь.
— Нет, как же я рада тебя видеть, Фокси! Как рада! Ты тоже рад, правда? Ну, не будь таким хмурым, прошу! Хочешь знать, как я тут устроилась? Торстен и Хиллеви всегда мечтали о дочери. Они рассказали, что я возникла прямо у них в доме в потоке золотого сияния. Они сразу поняли, что Мара услышала их молитвы и послала меня! Теперь у меня есть отец, мать и младший братик!
— Я рад, — сухо уронил асассин. Он действительно был рад за Чику, но она, как и Бонни, в нем более не нуждалась и от этого становилось горько. То, что связывало их компанию раньше, исчезло, растворилось в этом самом золотом потоке, разбросавшем их души по огромному заснеженному миру. Каждый обрел своё место. Каждый, похоже, был доволен. Каджиту отчего-то казалось, что и Фредди тоже повезло, а если так — есть ли смысл искать его?
— Ты меня совсем не слушаешь, — девушка потеребила убийцу за рукав и лукаво улыбнулась, отчего на её щеках возникли две милые ямочки. — Впрочем, мог и не слушать — ведь я последние минуты только и болтала о том, как же хорошо быть по-настоящему живой! Кстати, ты слышал последние новости? Говорят, Виндхельмский Мясник нападает на красивых девушек. Как считаешь, мне есть чего бояться?
Конечно же, это было чистой воды кокетство. Асассин это понял.
— Ты можешь быть его лучшей жертвой, — усмехнулся Фокси и Чика засияла так, словно ни разу в жизни не слышала ничего прекраснее этих слов. В страшилку о Мяснике она, разумеется, не верила.

Слова каджита обернулись мрачным пророчеством.
— Я живу совсем недалеко, провожать меня незачем, — Чика смущенно опустила глаза. — Я очень рада была тебя видеть, правда, но мои родители очень строгих правил. Извини.
Решив все же проводить Чику до дома, он неслышно скользил за девушкой по крышам, будучи уверен, что успеет предотвратить беду, ежели таковая случится, но внезапно выметнувшаяся из-за угла тень оказалась быстрее. Полувскрик-полувсхлип замер на остывающих губах — Мясник проявил редкостное милосердие к юной нордке, покончив с жертвой одним молниеносным ударом. Фокси, в отличие от него, быть милосердным не собирался.
— Пощади! Пощади! Кто она тебе? — слова выходили изо рта Каликсто вместе с кровавыми сгустками. — Любовница? Жена? Приемная дочка? Любая скорбь утихает, когда звенит золото. А у меня много золота и редких вещей! Всё, всё будет твоё!
Фокси всегда выполнял заказы быстро и чисто. В отличие от некоторых братьев и сестер, вид мучений жертвы не доставлял ему удовольствия. Обычно.
Обезображенный до неузнаваемости Виндхельмский Мясник затих навсегда лишь к рассвету. С рассветом же из города исчез странный каджит, прошлым вечером любезничавший с покойной ныне дочерью клана Жестокое Море. Многие поговаривали, что он-то и был тем самым Мясником, а несчастный коллекционер редкостей, видимо попытавшийся вступиться за девушку, принял страшную смерть от его руки. Что ж. Отчасти они были правы.


После расправы над Мясником, Фокси вернулся в Убежище и погрузился в мрачную меланхолию на долгое, очень долгое время. Тем не менее, работал он по прежнему хорошо, контракты выполнял исправно и равнодушно, поэтому не удивился, когда Астрид в очередной раз велела зайти к ней за новым направлением.
— Твоя будущая цель — знатный имперский купец, — заявила нордка. — Он остановился в Маркарте на месяц. Вечера проводит в таверне «Серебряная кровь», под охраной парочки наемных головорезов. Легкая добыча для тебя.
Каджит равнодушно кивнул и развернулся, чтобы уходить.
— Имя у него странное, даже для имперца, — бросила вдогонку Астрид. — Фредерик. Представляешь?
— На самом деле я никуда не спешу, так что можем и поболтать немного, Фокси.
Дородный имперец в роскошной одежде, отослал наемников повелительным взмахом руки, тяжело опустился в кресло, стоящее у камина, жестом предложив незваному гостю занять соседнее.
— Ты что-нибудь помнишь о нашей жизни в пиццерии?
— Пиццерии? — С усилием произнес каджит, прикрывая глаза. Темные коридоры, фиолетовый занавес, песенка, дети…
— Нас отключили, дружище. И боюсь, что навсегда. Я был последним, — Фредерик задумчиво взглянул на кота. — Говорят, я появился во время заседания Совета Старейшин и меня окружало золотое сияние. Меня признали посланником Акатоша, рассказали историю этого мира, а после — попросили выбрать дело себе по душе, веря в то, что благословение дракона принесет удачу любым моим начинаниям. С тех пор я разъезжаю по Тамриэлю, веду торговые дела с крупными компаниями. Я честен и это не всем по нраву.
— Каждого из нас окружал золотистый свет. Во всяком случае, так мне говорили остальные, — пробормотал Фокси.
— Вот как? — Фредерик с живейшим интересом взглянул на каджита. — Ты нашел их?
— Бонни стал бардом и осел в Солитьюде. Чику… Чика мертва.
— Что ж, хотя бы один из нас будет счастлив, — вздохнул имперец. — Или двое? Что насчет тебя, друг мой?
— По мне похоже, что я счастлив? — Саркастически осведомился каджит.
— Нет, но по мне ты явно на своем месте. Знаешь, Фокси, я часто вижу во сне пиццерию и задумываюсь, а что если наша жизнь здесь — всего лишь видение. Там, в родном нам мире, мы лежим в куче бесполезного железа — немые, остывшие, беспомощные и видим долгий-долгий сон, длиною в нашу нынешнюю жизнь. Интересно, что же случится потом? После смерти здесь?
Заметив, что кот вздрогнул, имперец понимающе улыбнулся.
— Прости, мой друг. Я вовсе не хотел тебя пугать. Я рад был повидать тебя, а теперь, прошу, приступай к делу. Исполни свой долг.
Фокси поднял на Фредерика затравленный взгляд,
— Я не могу. Не стану.
— Ты должен. Мне все равно не уйти от Темного Братства, а ты… Если ты сломаешься, тебя просто заменят. Как и любого из нас, — заметил купец, спокойно и с достоинством глядя на убийцу. — Ты же понимаешь о чем я. Если выбирать между тобой и неизвестным мне Темным братом…
В последний раз пожав друг другу руки, имперец и каджит прощально кивнули друг другу. Наутро Маркарт гудел, обсуждая странную гибель приезжего богача, убитого ударом в сердце. Говорили, что на губах мертвеца играла умиротворенная улыбка, а глаза были закрыты. Впрочем, чего еще ожидать от города, в котором Изгои нападают на людей прямо на улицах?


В Темном Братстве и поныне ходят рассказы о странном каджите с шерстью необычного, кроваво-красного цвета. Если захочешь послушать о нем ещё, брат мой, расспроси Бабетту. Она знала его куда лучше других и до сих пор не расстается с игрушкой, подаренной ей котом. Ты наверняка видел эту странную куклу - лисенка, наспех сшитого из обрывка меха. Говорят, контракт в Маркарте был его последним. Он ушел куда-то далеко, к Морю Призраков, туда, где медленные белые льдины вечно ползут к горизонту. Что с ним теперь - я не знаю, да и никто не знает, кроме, пожалуй, милостивой Матери Ночи и всемогущего Ситиса. Бабетта говорила, что Фог-Сии ушел, чтобы обрести покой и я искренне надеюсь, что он его обрел.