[Prisoner-Boratino]

Взрыв сотряс стены тюрьмы Имперского Города, и металлическая решетка камеры, всего пару секунд тому назад крепко сидящая на петлях, слетев со своего привычного места, ударилась о противоположную стену и с веселым звоном опустилась на пол. На несколько мгновений в воздухе повисла тишина, такая пустая, что удары собственного сердца отзывались глухим рокотом в голове. Затем застучали по каменному полу железные подошвы стражников, спешащих на место происшествия, заскрипел в давно не смазывавшейся замочной скважине старый ключ, и несколько легионеров замерли в проходе, глядя на высокую фигуру, покидающую свою камеру, перешагивая через обломки вырванных из стены булыжников. Грубая, грязная, совсем не по размеру сшитая одежда висела на худом теле подобно рваным мешкам. Заключенный повернул голову в сторону стражей порядка и тяжело вздохнул. На его тощем лице появилась и тут же пропала грустная улыбка. Выйдя на середину коридора, он снова взглянул на обращенные к нему глаза в прорезях закрытых шлемов и обнаженные лезвия стальных мечей, таинственно поблескивающие при свете одной-единственной свечи. Солдаты ждали; беглец ждал. Ждали действий со стороны противника.

Первым не выдержал мужчина в обносках; тонкие руки поднялись к груди, источая мягкое сияние. Внезапно свет разросся, ослепляя, заставляя жмуриться и прикрывать глаза, и к тому моменту как закованные в броню стражи порядка смогли наконец осмотреться, их очам предстало абсолютно пустое помещение.

А в это время босые ноги альтмера сошли с мощеной мостовой района тюрьмы на старую, полугнилую прошлогоднюю траву Имперского острова, совсем недавно освободившуюся от гнета снежного покрова. Он полной грудью вдыхал свежую утреннюю прохладу, шагая к песчаному побережью. Спустившись к озеру, эльф умылся и, сбросив неудобную рубашку, погрузился в прозрачные воды Румар. Ледяная вода обжигала, мышцы сводило, но меру было все равно. Грязь, скопившаяся на коже и волосах за полгода заключения, размывалась и отставала, даруя легкость и ощущение чистоты, такое приятное и давно забытое. Переплыв озеро, мужчина убрал набок прилипшие к лицу пряди и прислушался. Пение ранних птиц, шум ветра в безлистных ветвях прибрежной рощи - кроме этого ничто не нарушало спокойствия, царившего к северу от Имперского Города. Крик чайки заставил эльфа испуганно дернуться и насторожиться. Однако поблизости никого не было. Выбрав нужное, одному ему известное направление, путник зашагал прочь от бывших такими родными, но теперь ненавистных ему белых стен.

Сообщение отредактировал Prisoner-Boratino: 12 февраля 2015 - 14:50

[RottenSkeleton]

[Мятежник, рубака и некромант. Prisoner-Boratino, SnowK, MadSkeleton.]

Первое число Руки Дождя, ставка Элдариона
Нишьен остановился и поднял руку, и Кринш-Ай и Зено с связанным Ралемом остановились на самой вершине холма. На следующем холме уже начинался лагерь Элдариона: множество как белых, так и красных, и голубых палаток, со столбами дыма, сливавшимися высоко в небесах с вечерними тучами. Особняк лорда Ругдумфа был на другой стороне лагеря, и, должно быть, лидер мятежников был либо там, либо в шатре неподалеку. Значит, и идти следовало к этому зданию.
Хелбейн кинул Зено:
- Никаких сюрпризов, понял?

- Эй! Кто там?
Данмер обернулся: это к ним уже приближались несколько патрульных со стороны лагеря. Нишьен поднял руку:
- Мы пришли с миром. Глава Культа Чёрного Червя, Принц Червей Нишьен Хелбейн пришёл вести переговоры с лидером мятежников Элдарионом. Королева Червей, Ариана, также будет говорить и слушать через этого мечника, - эльф кивнул на Зено: - Мы надеемся заключить прочный союз... В этот раз.
- Прошу вас сложить оружие и проследовать за мной, - мягко произнес один из часовых. - Необходимая мера в наши неспокойные времена, к сожалению. Лорд Элдарион уже ожидает вас.
Зено скрипя зубами оставил свой внушительный меч, Кринш-Ай достала из-под подола платья два ножа, а Нишьену и расставаться было не с чем. Удовлетворив этим часовых, троица пошла вслед за провожающим, оглядываясь по сторонам: вблизи и изнутри лагерь Элдариона выглядел куда внушительнее, и Нишьен с некоторой тоской на сердце отметил, что даже при весьма заметных нарушениях дисциплины войско преступника номер один было на порядок опаснее его армии мёртвых.
В самом особняке Рудгрумфа гостей уже ожидали. В окружении нескольких ополченцев и самого оркского вельможи, восседая на мягком кресле, высокий светловолосый альтмер взирал на вошедших.
- А, Зено, снова здравствуй, и добро пожаловать. - широким жестом он указал на скамьи у одной из стен. - Прошу, присаживайтесь.
- И тебе не хворать, ушастый. – мечник кое-как усадил связанного данмера, которого присутствующие почтительно игнорировали, на пол, словно тот был тряпичной куклой и вальяжно расселся на скамье, сложив ноги на маленький столик с цветочным горшком. – А ты тут неплохо устроился… - произнёс Зено, осмотревшись. - Ну, по сравнению с той клоакой, которую мы обивали у гоблинов, по крайней мере.
- Так что привело вас в наш скромный лагерь? – продолжил Элдарион, проигнорировав слова рубаки и обращаясь к незнакомцам: – И, может представитесь, для начала?
- Фериус, меньше эксцентричности, - нагнулся и пробормотал мечнику данмер и, будто опасаясь его реакции, выпрямился и повернулся к Элдариону и его "свите": - Представлюсь: Нишьен Хелбейн, Принц Червей. Я хочу заключить с вашей стороной взаимовыгодный союз. Другого выхода для обеих сторон я не вижу, - Нишьен сбросил плащ и, проведя рукой по красной поверхности дублета, сел на свою скамью так, что, казалось, он хотел занять её всю, но Кринш-Ай его потеснила, сев слева и положив свой хвост на колени. Данмер едва слышно хмыкнул и вновь поднял голос:
- У нас общие враги, и общие цели. Нам противостоят Совет Старейшин, а с ними Легион, Имперские боевые маги и лоялисты из Синода и Коллегии Шепчущих. Наша цель - взятие Имперского города. Но я не претендую на политическую власть или на богатства, и не буду вам мешать в вашем противостоянии с Советом. Мне нужно немного другое.
Кринш-Ай скосила глаза на Нишьена: что он говорил? Но Хелбейн продолжал свой неуклюжий блеф:
- В Имперском городе под замком Империей хранятся артефакты, которые исконно принадлежали Культу Червей: Амулет Некроманта, Посох Червей и Шлем Дождевого Червя. Я хочу их вернуть. Что вы будете делать с городом после этого, мне всё равно. И сразу скажу: кладбища его меня интересуют слабо, так что можете не беспокоиться о судьбе любых своих захороненных там предков.
- Отдать Амулет Некроманта в руки последователя Короля Червей - непозволительная ошибка, которая может в будущем стоить стране немалого числа жизней, - покачал головой Элдарион. - Впрочем, как и наше теперешнее предприятие. Однако скажите, что вы можете предложить взамен?
- Я скажу вот что: у меня три сотни мертвецов, сотня живых некромантов и два лича. Этой армии хватило бы с лихвой, чтобы захватить Бравил к югу отсюда и присоединить к моим войскам и жертв чумы, но я не заинтересован в бессмысленных смертях или демонстрации своей силы. Если вы видите перед собой очередного тирана, решившего захватить Тамриэль с помощью мертвецов, то вы ошибаетесь. У меня другие приоритеты.
- Ох, ну кого вы из себя корчите? “Непозволительная ошибка”, “другие приоритеты”… – передразнил имперец эльфов. - Тьфу. Какой смысл корчить из себя привереду и пытаться сохранить лицо, если ты и так уже по уши в дерьме? - обратился Зено к Элдариону. – Наш “маленький принц” предлагает тебе прекрасное дополнение к твоей армии, а взамен просит какие-то там побрякушки… Выгодная сделка, не находишь?
- Весьма любопытно. Но сможете ли вы гарантировать, что я не получу удар в спину в пылу сражения от одного из ваших подчиненных? Или даже от двух из них? Видите ли, некроманты отличаются непостоянством. К тому же, Зено, насколько я знаю, поддерживает ментальную связь с одной интересной особой, которая, как мне доложили, стремится уничтожить все живое в этой стране.
- Оу, так ты ещё не в курсе? Ариана окочурилась, и теперь за главную у нас та соплячка, которую мы с тобой воскресили, вот только меня она не больно-то жалует, а уж я её и подавно. К слову, твои дружки-варвары тоже подохли, так что прими мои соболезнования. – напомнил Зено про Ральда и Рольфа. – Хотя нет, в действительности мне на них плевать. В общем, теперь я свободен как птица в полёте, и, знаешь, даже подумываю составить тебе компанию. Да-да, дружище, ты не ослышался! – мечник принял горделивую позу и задрал нос кверху. - Великий и могучий рубака готов пополнить ряды твоего воинства, причём совершенно безвозмездно! Если хочешь, я могу лично следить за тем, чтобы ни один вшивый некромант не посмел всадить нож тебе в спину, но вот за себя… - имперец виновато развёл руки в стороны. - Увы, не ручаюсь.
Нишьен выдохнул и провёл рукой по лбу, а потом с отвращением отдёрнул её, как будто не своей кожи касался, а в грязь ею залез:
- Фериус, это подождёт до конца наших переговоров... И я знаю что-то, что могло бы разрешить нашу проблему без вмешательства третьих лиц.
- Принц-- - открыла рот Кринш-Ай, но Нишьен, не слушая её, встал и, расстегнув рукав дублета, с трудом натянул его и обнажил метку: два выжженных штриха, будто впитавшиеся в кожу мазки маслом, переплетались двумя змеями и соединялись в одну. Хелбейн с торжеством на лице окинул взглядом ошарашенные лица:
- Это метка моего магического договора с Королевой Червей. Как видите, он до сих пор не нарушен, да и сделать так мог только безумец: чары навсегда лишат провинившегося магических сил. Что бы ни говорил Фериус, метка до сих спор стоит, а значит, Ариана жива настолько, насколько это возможно для неё.
Данмер перевёл взгляд на Элдариона:
- Я предлагаю заключить такой же договор и между нами. Я обещаю не вредить никаким образом ни вам, ни вашим союзникам ни до нашей попытки взять Имперский город, ни в течение трёх дней после неё. Того же я потребую и от вас, разумеется, потому что не хочу потерять свои магические силы уже из-за вашего предательства. Дату штурма назначите вы сами, но знайте, что я готов начать манёвры уже через неделю.
Альтмер нахмурился, разглядывая метку. В последний раз он видел такую темную магию еще будучи подмастерьем Гильдии Магов. Все это ему очень не нравилось - личиха обещала быть сильным противником, и с ней не стоило связываться. Однако...
- К чему обяжет меня эта магическая связь?
- Я предлагаю запретить нам атаковать или вредить друг другу, что и решит нашу проблему. Не вижу смысла перегружать договор деталями.
Нишьен сел:
- Разумеется, я только предложил заключить подобный договор, и нисколько не огорчусь, если вы предложите какую-либо другую альтернативу.
Неожиданно подала голос вставшая Кринш-Ай:
- Я, как представительница рядовых членов Культа Червей, выступаю против заключения такого контракта. Нишьен, вы даже не знаете, как творить подобные чары, а Элдарион может исказить суть контракта в свою пользу и предать нас самих. Вы поступаете опрометчиво, делая подобные предложения магу, которого в первый раз в жизни видите.
Нишьен смерил аргонианку взглядом:
- Кринш-Ай, я доверяю Элдариону, потому что он такой же маг, как и я. Плутовство и крючкотворство - удел воров и чиновников. Я лишь предлагаю--
- Предлагаете что? Разрубить ниточку топором? Если вы заключите подобный договор, встанет под угрозу--
- Встанет под угрозу что? - Нишьен встал и сложил руки на груди: - Кринш-Ай, если ты до сих пор не поняла, у меня нет никаких намерений вредить ни Элдариону, ни его мятежу. Мне очень жаль, если ты ожидала обратного, но я держу своё слово.
Аргонианка, ошарашенная, оглядела всю комнату и выдавила:
- ...Прошу прощения за своё поведение.
И выскользнула из комнаты.
Хелбейн молча сел на своё место... И лишь едва заметная довольная улыбка играла в уголках его губ:
- Итак?
- Я согласен, - добродушно улыбнулся эльф, - Заключить с вами союз до тех пор, пока не будет разгромлен общий враг. Но договор о ненападении будет продолжать действовать еще два месяца после окончания войны. - Он встал, подошел к столику у окна и налил себе вина. - А теперь предлагаю обсудить детали нашей будущей битвы.

Сообщение отредактировал MadSkeleton: 12 августа 2015 - 12:45

[Gorv]

5-ое число Руки дождя, позднее утро. Имперский остров.

Дорога была загружена до предела. Всадники, повозки, телеги, кареты и пешие группы, тащащие на себе тонны всякого хлама, все это неизбежно мешало напарникам продвигаться. Когда же, наконец, они подобрались к мосту, оказалось, что на нем установлен пост Легиона.
- Эй, куда это ты собрался?
Выступивший вперед командир заставы выглядел крайне недоброжелательно и лошадь Джубена невольно попятилась.
- У нас дела в городе.- ответил монах.
- Дела у всех есть, да только гражданским приказано столицу покинуть. И они ее, как видите, покидают. Что за дело?
- Доставка посылки.
- Ящика, что ли?- уточнил солдат, указывая на притороченный к седлу футляр.
- Эм... Да. Да, именно его.
- А что внутри?
- Магический артефакт.- не колеблясь сказал молодой человек, решив, что смысла врать уже не было.
- Артефа-акт,- задумчиво протянул начальник в ответ,- А вот не пущу! В городе военное положение, а они в него черт-знает-что волочат! А ну, поворачивай назад!
- Успокойтесь, сержант.- раздался знакомый голос и Маталь поднял глаза.
Позади постового на своем белом коне сидел Сейдро, полностью облаченный в офицерский доспех, ослепительно блестящий в лучах солнца, а из-за спины торчала рукоять новенького имперского клеймора. Ветеран выглядел отдохнувшим и подтянутым.
- Я ручаюсь за этих людей. Пропустите.
- Как прикажете.- сморщился легионер и кивнул путникам,- Добро пожаловать.
Немного отъехав, Веллиндус дал Джубену поравняться с собой и заговорил вполголоса.
- Рад видеть тебя. В ящике Копье, я не ошибся?
- Да, это оно.
- Отлично. А что за эльф?- спросил старик, оглядываясь.
- Помогал мне в его добыче. Его зовут Кентул.
- Гхм. Кажется, я его где-то видел... А может и нет. Неважно. Главное, что пока все по плану.
Проехав мост и оставив скакунов, все трое пересекли черту города. За последние несколько дней столица здорово изменилась. Вместо лотков торговцев на улицах стояли стойки с копьями и мечами, оружейные ящики, курсировали группы легионеров, а окна особняков были в большинстве своем закрыты ставнями. Поднявшись по ступеням, священник увидел легата Денара, широко размахивавшего руками возле статуи дракона, подгоняя инженеров и зазевавшихся жителей.
- Добрый день, господин легат.- издалека поприветствовал его служитель, в то время как державшийся позади данмер лишь сдержанно поклонился.
- А! Рад видеть тебя, парень. Жив-здоров? Сейдро сказал, что на севере тебя чуть не порвали.- редгард окинул взглядом драное одеяние собеседника,- Несладко пришлось, а?
- То был тяжелый день для всех.
- И будет еще тяжелее, брат! Но мы выстоим, как всегда стояли!
- Твоими устами, Денар, да мед бы пить!- решил вмешаться Сейдро,- Ты мне скажи, куда этих ребят пристроить можно.
- Хм...- офицер нахмурился,- "Тайбера" заняли, "Купеческий" тоже... "Король и королева" свободен!
- Понял. Спасибо.- кивнул имперец,- За мной, не отставайте!
- Сейдро!- вдруг окликнул его легат.
- Что?
- Поторопись, гарнизон "Нова Варос" вот-вот должен прибыть, их нужно будет встретить и оформить, а бумаги передать Мери!
- Сделаю! А где Аскаре?
- В Торговом районе с Сегарионом реквизируют все, что можно реквизировать. Не мешайся им! Свои дела есть!
В спустя десять минут отеле по настоянию центуриона уже была выделена комната, в которую напарники сгрузили все свои вещи, а ящик, замотав в ткань, спрятали под одну из кроватей. Пока они этим занимались, ветеран успел вернуться в Талос плаза и прислать двух самых толковых из своих всадников с указаниями никого кроме Джубена, Кентула и его самого в комнату не впускать и ящик не трогать. Теперь Копье могло спокойно дожидаться своего часа, а бретонец отправился в город на поиски Хэксона и Костициана, которые, по словам Веллиндуса были где-то в городе.

[RottenSkeleton]

{Кватч, падение.}

Утро, тридцать первое число Первого Зерна, Скинград
Редгардка в форме стражника Кватча провела пером по бумаге один раз, второй, но, как назло, верой и правдой служившее ей на протяжении уже недели перо отказывалось покрывать бумагу тем острым, тонким почерком, напоминающим изущную резьбу на древнейших мечах, которую она так любила. Вздохнув, она посмотрела на конец пера: разумеется, затупился, и, кроме того, очень короток. Перочинным ножом дело уже не поправить. Женщина скомкала лист бумаги с уродливыми линиями чернил и бросила на пол вместе с пером, а потом горько усмехнулась символизму происходившего. Потом она окинула взглядом стол, за которым сидела, открыла все ящички, нашла новое писчее перо и повторила попытку.
В этот раз линии выводились как надо, изящные, ровные и не выдававшие никаких эмоций того, кто их писал:

"Легату Аскаре, капитан стражи Кватча Тьерра.
Уровень секретности: Максимальный. Если ты ниже легата по званию, если это прочтёшь, можешь заранее выпустить свои кишки тупым ножом.

Слава Империи!
Прошу прощения за то, что пребывала в бреду во время прибытия в Скинград вчера вечером, и благодарю вас за оказанную нам поддержку, за кров и за лекарства. После битвы в Кватче зелья исцеления болезней были как никогда кстати. Я боялась, что мы не успеем добраться до Скинграда до того, как порфириновая гемофилия возьмёт своё, и мы обратимся в чудовищных кровопийц. Теперь я способна держать перо в руках, и, как вы и просили, опишу всё произошедшее в Кватче в мельчайших подробностях для подробного рапорта в Имперский город.

Двадцать девятого числа, на закате, к воротам города на юге по дороге прибыла группа, одетая в старую и изношенную одежду. Они назвались беженцами из захваченного вампирами Скинграда и попросили крова. Вместе с ними прибыли несколько вооруженных людей с неполной и смешанной экипировкой, иногда с символикой города Коррол, изношенной и грязной, вероятно, даже запачканной кровью. Они заявили, что являются подкреплениями из Имперского города, прибывшими в Кватч для усиления защиты в городе.
Разумеется, дозорные на воротах передали об этом происшествии мне и графу Матиасу. С одной стороны, слова беженцев о захвате Скинграда вампирами клана Сиродиил соответствовали донесениям, которые мы получили днём того же числа. Мне показалось логичным, что одинокий гонец прибыл в Кватч куда раньше, чем группа разрозненных, лишенных вооружения людей. С другой стороны, беженцы прибыли в город совместно с "подкреплением", о котором никаких новостей из столицы не было, и потому у меня не было никаких причин доверять ни "подкреплению", ни "беженцам". Принимая во внимание недавние попытки неизвестных проникнуть в город (двадцать седьмого и двадцать девятого числа, в ночное время суток), я приняла решение не впускать прибывшую группу в город. Ворота, которые мы держали закрытыми, могли выдержать натиск от группы неизвестных, не владевших осадными орудиями. По крайней мере, я так думала.
Мы старались затянуть группу неизвестных в длительные переговоры. В ходе их я узнала, что главный в этой группе - некий священник из Скинграда по имени Вало Цитисус, как мне тогда показалось, имперец средних лет. Также я узнала много деталей о группе, которые в свете того, что произошло позднее, не имело никакого отношения к реальности. "Вало Цитисус" понял, что я попусту трачу его время разговорами, когда я не обратила внимания на ложь, противоречившую тому, что он сказал ранее. После этого он отдал приказ открыть ворота, открыв свою истинную сущность - Эдуард Лион, вампир-священник, убийца графини Аррианы Валги. Я отдала приказ стрелять на поражение.
Признаюсь, я ожидала многого, но того, что во время моих переговоров с Лионом несколько его людей успеют под покровом невидимости залезть на стену, я предугадать не смогла. Я слышала о вампирах-одиночках, пробиравшихся в ночные города Даггерфола по стенам, но чтобы нечто подобное применяли вампиры Сиродиила, я даже думать не смела. Но, видимо, старые вампиры-чистоплюи остались в далёком, светлом, мягком и пушистом прошлом. Те твари, с которыми я встретилась у ворот, были злее и агрессивнее на порядок. Они сражались, будто не боялись повторно познать смерть. Со скорбью в сердце я признаю, что моих людей, моих грёбаных людей, раскидали, как тряпичных кукол.
И дальше всё покатилось в дерьмо со скоростью охваченной огнём повозки со скуумой с хаджитом на вороном коне.
Вампиры действовали очень быстро, несколько хаотично, но в целом эффективно. По всей видимости, попытки проникнуть в город в предыдущие ночи были нужны для того, чтобы изучить нашу систему защиты: когда Лион и его псы проникли в город, они ориентировались в нём так, как будто жили в нём на протяжении последних десяти лет. С другой стороны, я не раз говорила графу Матиасу, что восстановление города в ровно том виде, в котором он был разрушен даэдра, было плохой идеей, но я не буду говорить плохо об умерших. Граф Матиас был героем и делал то, что считал нужным. Это я его подвела там, у ворот, и должна понести наказание за то, что произошло в Кватче.
После того, как Лион и его люди открыли ворота настежь и заставили нас отступить внутрь города, он начал обращать захваченных в плен в вампиров. Я не знаю, как он это делает, но одного укуса и трёх секунд хватает, чтобы здоровый зрелый человек обратился в жаждущего крови носферату, хочет он того или нет. Когда я вернулась со свежими силами, намереваясь выбросить эту шваль из Кватча, все дозорные уже были на стороне Лиона. Мы вступили в жаркий бой.
Тем временем, по протоколу, колокол начал бить набат. Гражданские, в соответствии с нашим опытом защиты города, направились на эвакуацию в часовню и в замок, но Лион, видимо, предугадал подобное развитие событий и отправил четырёх вампиров преграждать путь бежавшим. К счастью для многих спасшихся в часовне, четырёх вампиров оказалось явно недостаточно для такой цели. Некоторым сбежать в святое убежище не удалось, но они сражались храбро всем, что у них имелось. Я с гордостью могу сказать, что проведенные стражей города добровольные уроки по боевым искусствам пригодились.
Когда гражданские укрылись в часовне, мы понесли тяжёлые потери: Лион метался из стороны в сторону, стараясь обратить в своих сторонников как можно больше моих людей. Теперь уже их было больше, чем нас. В таких условиях продолжаться бой не мог, и я отдала приказ об отступлении в часовню и в замок. Большая часть нашего отряда укрылась вместе с гражданскими в часовне, а я с маленькой группой солдат отправилась к замку.
После того, как я вошла в замок, в городе начался пожар, сравнимый по масштабом с тем, что бушевал во время нападения даэдра на Кватч во время Кризиса. Не знаю, как это удалось у Лиона без отдельного отряда боевых магов, но факт остаётся фактом: плотный дым в считанные секунды закрыл обзор из замка, и никто не мог видеть, что происходит в городе, за исключением того, что происходило на площади перед замком. Я надеялась, что установившаяся тишина - знак того, что треклятые носферату взяли свои вещички и ушли из города. К несчастью, это было не так.
Через полтора часа после того, как ворота в замок закрылись, они открылись вновь - без применения механизма, открывающего ворота - и на площадь за часовней и через мост в замок прорвалась группа вампиров численностью в двадцать пар клыков, Лион в их числе. Теперь я уже не сомневалась в том, что на его стороне находится какой-то отряд магов, который он приберёг в качестве козыря.
После этого, всё пошло ещё хуже, чем я могла ожидать."

Тьерра выдохнула и, в который раз поставив перо в чернильницу, отложила покрытый тонким почерком первый лист своего доклада в сторону и потянулась за вторым...

Ночь с двадцать девятого на тридцатое число Первого Зерна, замок Кватч

Савлиан Матиас плотно подвязал ремень на пояснице, стягивая слои брони: плотная кожаная рубаха, смазанная жиром для защиты от ржавчины кольчуга, скромные латные наплечники и неприятно отдававшее сажей и гарью даже спустя столько лет, даже спустя столько стирок... Это сюрко когда-то носил Иленд Вониус, единственный выживший из отряда, который Матиас послал в пламенные врата Обливиона. Иленд отказался поменять броню, напоминавшую ему и окружающим о тех жутких жертвах, что понёс Кватч в то время. Должно быть, оно напоминало своему носителю о жгучих просторах Мёртвых Земель до самой его смерти: бедняга скончался от слабого сердца на ночном патруле, и завещал свою броню графству. Граф Матиас нашёл ей место на манекене глубоко в замке, там, куда не заходил никто, кроме него самого. И теперь он облачался в эту броню, надеясь, что она придаст ему смелости перед лицом нового врага.
- Граф Матиас, вампиры смогли проникнуть в замок. Они захватили ворота, внутренний дворик и тронный зал и требуют вашего появления якобы для переговоров о сдаче города.
Имперец повернул голову: Тьерра, ещё один ветеран осады Кватча, а ныне капитан стражи города, стояла в полном боевом облачении, разве что не было мешавшего сражаться в закрытых помещениях плаща. Потом он посмотрел на извлеченный из своих ножен серебряный клеймор, знак её положения:
- Оставь формальности для публики... Думаешь дать им бой, здесь и сейчас?
Редгардка сжала рукоять своего оружия:
- Если бы это были обычные кровососы... Но нет. Это какие-то другие. Савлиан, помнишь того упыря из Вваленвуда?
- Да. Помню.
Конечно же, как не помнить. Кровавый ублюдок убил трёх человек, в том числе ушедшего в отставку Мериндила, прежде чем его поймали. Орал что-то про "превосходство носферату" и дрался до конца, как бешеный. К счастью, это был явно одиночка, изгнанный из своего клана за чересчур радикальные взгляды. Савлиан до сих пор помнил, как "вваленвудский мясник", запертый в клетке на месте Арены, плевался красной слюной и орал, пытаясь закрыться от солнца. Со времён нашествия даэдра ничего страшнее Кватч не знал.
- Они все там такие. Абсолютно все. Но их много, и действуют они слаженно.
Савлиан кивнул: так же думал и он. Иначе и быть не могло.
- Как они расположены в замке? Тайный ход перекрыт?
- Они заняли ворота, двое у ворот, по двое в боковых башнях, и тронный зал, их там восемь, вместе с лидером. Я не знаю, что происходит в городе. Из-за этого треклятого дыма ничего из замка не разглядеть.
- А звуки?
- В городе тишина. Должно быть, бои прекратились.
Плохо. С входа "беженцев" прошло не больше трёх часов, и вампиры подавили любое сопротивление за такое короткое время. Савлиан тяжело выдохнул: что он сделал не так? Почему Кватч, переживший одну трагедию, тут же пал жертвой другой?..
- Сколько наших людей находится в замке, не считая нас и прислуги?
- Восемь. Из них двое тяжело ранены, и зелья им уже не помогут, нужен целитель. Один в заложниках у кровососов где-то у ворот.
И, после короткой паузы:
- Это Берих. Они взяли в заложники Бериха.
- Я видел.
Берих, телохранитель графа, дрался храбро: он вышел навстречу главарю носферату во внутреннем дворике замка, надеясь, что победит его в дуэли один на один. Он дрался храбро, как лев, но этого не хватило для победы. Главный вампир обезоружил его и лишил правой руки. Кватч потерял лучшего своего мечника. Тьерра и Матиас могли только позавидовать технике старого Иниана.
Матиас поднял взгляд и прицепил к ремню на поясе ножны с длинным серебряным мечом. В одну страшную ночь он понял одну простую истину: либо ты сражаешься, либо ты бежишь. Если бы он сбежал тогда, Кватча бы на этом месте не было. Может, не было бы и Империи. Теперь же возникла новая угроза. Вновь долг звал Савлиана Матиаса и вновь перед ним вставал выбор: либо он сражается, либо он бежит. Но он знал, что на самом деле никакого выбора не было.
- Тьерра...
Матиас хотел бы, чтобы в его голосе звенела сталь и ревел огонь, бушевала ненависть, дребезжала месть. Но в его голосе были слышны лишь слабость и усталость. Граф Кватча должен был сражаться, обязан был сражаться, но он уже не был молодым человеком, или даже зрелым. Савлиан был пожилым воином, и ни о какой победе в схватке с сверхъестественным чудовищем речи идти не могло. Это понимали и Матиас, и Тьерра; это бы поняли и Берих, и Иленд, и, может, даже Герой Кватча, будь он ещё здесь.
Но Матиас отогнал эти мысли. Это были мысли размякшего воина, вчерашнего героя, теперь желавшего лишь сидеть у камина и рассказывать истории о своей молодости своим внукам... Сын Матиаса, последняя память о жене, служил в Имперском городе, и, может, он станет следующим графом. А сейчас он должен был принять решение, которое может спасти Кватч. Нет, спасёт.
Он возьмёт меч, и уже плевать, умрёт ли тот кошмарный носферату или нет. Главное, чтобы вслед за своим графом были готовы пойти остатки его стражников. Если им хватит храбрости, они перебьют проникших в замок и запершихся в нём носферату, и этот кошмарный день кончится. Сын Савлиана станет следующим графом, Тьерра и дальше будет ходить с серебряным клеймором за плечами, а Берих Иниан, верно служивший своему правителю, будет сидеть у камина и рассказывать историю о своей дуэли с Эдуардом Лионом своим внукам...
Матиас выпрямился и поднял глаза, и в этот раз в его голосе звенела сталь и ревел огонь:
- Тьерра, раздели наших людей на две группы. Первую, из здоровых, поведу я: мы придём на "переговоры" с Лионом, а когда он на нас напаст, дадим отпор и попытаемся его убить; если мои догадки верны, то со смертью патриарха развалится и весь его клан. Вторую, с ранеными, поведёшь ты: когда начнётся бой, бери прислугу и попытайся вырваться через тронный зал и внутренний дворик ко входу в подземный ход, и бегите в город. Вопросы?
Редгардка коротко кивнула головой, и Савлиан почувствовал облегчение: она увидела в нём того, старого Матиаса, который освободил вместе с Героем Кватча свой родной город больше десяти лет назад. Матиас-Граф передал бразды Матиасу-Герою. Но у неё тоже был свой долг перед городом?
- Что, если мы умрём, здесь и сейчас?
И ему, и ей было очевидно, что вопрос был "Что, если ты умрёшь".
- Графом сделать моего сына, или, если он откажется, оставить этот вопрос Совету. В любом случае...
Матиас положил правую руку на плечо Тьерры, и опять в голове пронеслась картина: в воздухе летит кусок руки Бериха Иниана, по самый локоть...
- Гражданских следует вывести из города, любой ценой... Но береги силы свои и своих товарищей. Кто знает, что вас ждёт вне города.
Тьерра кивнула:
- Куда?
- На восток, в Скинград. Там установлен контроль Легиона, командует легат Аскаре. Он хороший командир, и, если вампиры не покинут город сами, отобьёт его у них.
Савлиан окинул взглядом комнату: спальня графа Голдвайна была в том же состоянии, что и десять лет назад. Лишь очередной мрачный памятник не то разрушениям Кризиса, не то медлительности ремонтных рабочих... А может, его неэффективности как правителя?
Но это было уже не важно. Будь он действительно графом своего города, эту трагедию удалось бы избежать. Но неосторожность Савлиана-Графа привела к тому, что придётся вновь Савлиану-Герою поднять меч за своё графство. Может быть, Савлиан-Герой этого и хотел... Но Савлиан Матиас, граф Кватча и бывший капитан стражи - нет.
Но это было уже не важно.
Выбора у Савлиана теперь не было.

Матиас вышел из комнаты, и Тьерра последовала за ним и закрыла дверь.
 

***

Эдуард Лион поднял глаза на вошедшего графа Савлиана Матиаса - в том, что первым в тронный зал из внутренних помещений замка вошёл именно граф, а уже потом за ним вошла его свита, у Лиона не было никаких сомнений - и остался приятно удивлён его внешностью. Это был не жиреющий старый вояка, в чревоугодии и похоти прятавшийся от кошмаров войны, и это был не бессильный старик, не способный даже поднять в руки меч. Перед Лионом стоял опытный, крепкий солдат, и этот человек знал, с чем имеет дело... Вопрос был только в том, осознавал ли он это до дуэли в дворике, или же научился на горьком опыте своего подчиненного. В конце концов, ничто так не отрезвляет, как увидеть, как человеку отрубают конечность одним взмахом меча.
Лион вышел вперёд. По правую руку от него стояла верная Постумия с её мечом, по левую руку непривычно молчаливая Секунда с дубинкой. Вилью Эдуард оставил сторожить мечника во дворе, и оставалось надеяться, что она не совершит какую-нибудь глупость в его отсутствие: босмерка явно была не самой его нормальной последовательницей.
Лион сделал шаг вперёд, не выпуская меч из руки. Поверхность руки Клинка Деления нагрелась и заметно пульсировала, как вздувшаяся вена: Фаре Магон внимательно следил за владельцем оружия. В некотором смысле, это тешило самолюбие Эдуарда: сейчас он научит даэдра Молаг Бала, как следует порабощать смертных. С другой стороны, это вызывало желчную злость: как смеет этот даэдра оценивать его действия? Наконец, Эдуард опасался, что Клинок Деления уже начал творить с его разумом свои разрушительные фокусы...

Но его лицо и его голос выражали лишь холодные спокойствие и равнодушие, более ничего. Никто не должен был видеть, что творилось в голове и сердце полководца. Звук его речи заполнил всю тронную залу с пола до потолка, звеня колоколом под тёмными сводами старого замка:
- Добрый вечер, граф Матиас. Позвольте представиться: граф Эдуард Лион. Я рад видеть, что вы пришли сюда с оружием в руках, как и полагает встречать свою смерть любому сыну Империи.
Голос графа, должно быть, был в молодости тягучим, как мёд, но крепким, как крепостная стена, но теперь в нём можно было заметить застарелые трещины и старческую хрипотцу:
- Эдуард Лион, верно? Я слышал о вампире-священнике из Коррола, который убил графиню Арриану Валгу, но не ожидал, что тебе хватит наглости повторить своё злодеяние.
- Валга была лишь жалкой старухой. Нет, граф Матиас, вы умрёте здесь, но вы слишком могучий воин, чтобы просто так вас отпускать.
Лион сделал шаг вперёд:
- Савлиан. Я уважаю ваши прошлое, чувство долга и желание защитить свой город. Но вы всего лишь простой человек. Я превосхожу вас по всем параметрам. Но вы способны достичь моего уровня. Вы сильный и волевой человек, истинный воин. Позвольте подарить вам благословение Молаг Бала, и вы станете моим доверенным лейтенантом. Я обещаю, что в таком случае никто из вашей свиты или из вашего города не пострадает.
Молчание.
- Вы колеблетесь?
- Да. Я колеблюсь.
Савлиан поднял меч в воздух и посмотрел на лезвие, горько усмехнувшись:
- Я не поэт и не оратор, Лион, и я не умею лить воду, которая на вкус как вино, а в животе обращается в яд. Мои песни - в делах, а не в словах. Но я всё-таки скажу пару слов, прежде чем дам себя умертвить тем или иным способом.
Эдуард нахмурился:
- Прошу, продолжайте. Мне крайне интересно ваше мнение.
Имперец опустил глаза на вампира в грязной от крови одежде священника. В его глазах были лишь пустота и холод. Это было выражение глаз убийцы, который был готов нанести смертельный удар жертве, не задумываясь. Лион, истощенный длинным боем и контролем над своей армией, запоздало заметил, как уголки его рта приподнялись, и вновь его лицо приняло спокойное выражение.
А Матиас после паузы произнёс:
- Вы лишили руки Бериха Иниана. Он был другом моего детства, Лион. Я был старше его на три года. Летом мы вместе ходили за город собирать ягоды. Потом, когда я пошёл в стражники, он последовал вслед за мной. Во всём он меня поддерживал. Когда начался Кризис, и Кватч был разрушен, я боялся трёх вещей: смерти моего престарелого отца, смерти женщины, которой я любил, и смерти человека, на которого мог тогда положиться во всём. Берих поддерживал меня во время восстановления города, и когда я стал графом, я назначил его своим телохранителем. Он отдал свою руку за меня.
Савлиан посмотрел на стоявших за Лионом с пустыми лицами Постумию и Секунду, и ещё двух кровососов-эльфов, которых Лион обратил ещё в городе:
- Я смотрю на ваших подчиненных, и я не вижу настоящей верности. Готовности умереть за идеал. Это тупые марионетки, извращенные какой-то тёмной магией, которую я не могу понять, да и не хочу. И вы предлагаете мне покинуть человека, который лишился руки, людей, готовых сражаться за знамя Кватча, за Империю до последней капли крови, моих подчиненных, моих соратников, моих друзей - и всё это для того, чтобы стать пустоголовой марионеткой бесчеловечного тирана.
Ни разу ни голос графа, ни мускулы на его лице не дрогнули. Внешне это был абсолютно спокойный человек. Но Лион знал, нет, он чувствовал своим вампирским чутьём, как клокотала, кипела внутри этого старого тела кровь, как вздулись сосуды на его шее, как подрагивают кончики пальцев. Это была ярость без ярости, гнев без гнева. Так злятся, когда злость уже ничего не может решить, когда есть лишь один выход из ситуации: простое и полное уничтожение. Это был чистый праведный гнев.
- Надеюсь, вы понимаете, что ваше предложение не примет ни единый здравомыслящий человек.
Эдуард расправил плечи, будто сбросив тяжёлую ношу, и сделал шаг вперёд:
- Я думаю, что понял вашу позицию. Постумия, Секунда, закрыть выход из тронного зала! Граф и его свита - мои.

Матиас рванул на Лиона, резко сократив расстояние до носферату, и серебряный меч ударил по золотистому лезвию и, скользнув по нему, оторвался - уже с глубокой трещиной на лезвии. Граф крякнул и увернулся от взмаха мечом Лиона, а потом, стараясь избежать соприкосновения с его оружием, рубанул по его плечу. Эдуард вывернулся, подобно змее, и нанёс длинный режущий удар, заставив Савлиана отпрянуть на шаг назад, и теперь он имел преимущество: Матиас не мог нанести удар по Лиону, но Лион вполне мог нанести удар по Савлиану.

Но это явно не было целью графа, и оба соперника краем глаза заметили, как группа стражников, разделившись на две половины, обежала их и вступила в схватку с ошарашенными траллами Лиона... А потом Савлиан нанёс колющий удар по ноге. Серебро жгло кожу, как раскаленные угли, и Лион в один миг осознал, как он, брезгавший кровью эльфийской и зверолюдской и ни разу не вкусивший человеческой крови за долгое время, вымотанный боем у ворот и дуэлью во внутреннем дворе замка, устал за весь день осады... А значит, затягивать схватку он не мог.

"Простите, граф Матиас."
Лион напряг все свои силы, достигнув самую высокую скорость движений, которой мог добиться, и сделал один колющий удар в грудь соперника.

Имперец бросил короткий взгляд на Савлиана Матиаса: клеймор Лиона вошёл ему в грудь на четыре с половиной дюйма. Из раны по старому, серому от времени сюрко потек красный ручей. Поток человеческой крови.
Лион вогнал Клинок Деления глубже, ещё глубже, а потом начал его поворачивать. Меч пробил лёгкое старого графа: он с трудом глотал воздух, цепляясь за жизнь. Холодной решимости в глазах больше не было. Это был не герой Империи, и даже не воин. Это был лишь раненный человек, и раненные люди ничем не отличаются от испуганных детей. Пока в человеке есть крупицы человечности, пока у него есть что-то светлое, оставшееся из детства, он не сможет стать истинным убийцей.
Эдуард сделал шаг вперёд: медлить было нельзя. Позади были слышны звон мечей и крики его слуг, но он слышал лишь вырвавшийся крик Савлиана:
- Тьерра! Спаси Кватч!..
Секунда обратилась в вечность. Один укус, один взмах руки, и глаза Савлиана Матиаса загорелись новым светом.

Эдуард лишь после этого почувствовал, как горят его спина и грудь, и как стекает по старой робе священника кровь. Вампир повернул голову: позади стояли три стражника, и все три меча были по самые рукояти в Эдуарде. Лион усмехнулся. Стражники попятились, переводя взгляд с израненного вампира на его нового тралла и обратно. Окровавленные мечи не дрожали в их руках. Это были истинные сыны Кватча, готовые умереть, но оставить на захватчике царапину, любой ценой.
Лион хладнокровно посмотрел на образовавшие неровный треугольник отверстия в его груди и провёл по ним рукой: раны затянулись слабой плёнкой.
В другой жизни он при виде подобной жертвы бы почувствовал жалость, может, даже слабость. Но он отринул свои слабость и человечность много, много, много лет назад, и теперь перед ним стояли не заслуживавшие почёта герои.
Перед ним были свежие солдаты.
Лион облизнул острый клык и, подняв Клинок Деления, сделал шаг вперёд.
Савлиан Матиас с скорбью на лице закрыл глаза.
 

***

Он был всего лишь префектом, всего лишь человеком.
Когда-то он был талантливым молодым имперцем. Гордостью семьи Лион. Подающим надежды офицером. Можно сказать, идеальным военным. Всё, что нужно легионеру, у него было с детства: харизма, крепкая рука, стойкость к физическим и моральным нагрузкам. Он прославился своей выносливостью, когда дело касалось долгих и утомительных погонь. Если кому-то нужно было поймать ловкого контрабандиста или особенно хитрого бандита на границе с Хаммерфелом, за ним слали Лиона. Дайте этому парню краткое описание головы, которую он должен будет отрубить и принести назад, и он, Девятеро свидетель, это сделает. Исполнительный, без единого изъяна, он делал стремительную карьеру. Злые языки говорили, будто "золотому мальчику из Кватча" покровительствовали в столице. Говорили, будто он станет самым неопытным генералом в истории.
Плевать. Он этого хотел. У него не было другой жизни, кроме войны. У него не было другого призвания, кроме боя. Лишь в бою, с мечом в руке, Эдуард Лион чувствовал себя лучше всего. Другой жизни у него не было, и думать он о ней даже не мог. Если и снились ему безликая жена, призрачные дети, особняк, то в конце сна их уничтожало жаркое пламя, которое он остановить не мог. Из-за этих снов письма матери о том, как ему пора искать невесту, вызывали тяжесть в желудке. Он боялся, что любая попытка остепениться закончится либо тем, что судьба вернёт его на тот путь, который его привлекал больше всего, либо тем, что "золотой мальчик из Кватча" так и не станет генералом.
Когда он стал префектом и получил в свое распоряжение отряд, это был лучший день его жизни. Он был кумиром для своих солдат. Каждое его слово отзывалось стрекотом барабана в сердцах подчиненных. Он был для них всем.

А потом они умерли.
Лион винил во всём командование. Так было в три-четыре раза больше людей, чем у него. А его солдаты были всего лишь людьми. Всего лишь людьми.
Напротив, командование винило его: в той миссии он вёл в бой не только простых солдат, но и ещё одного дворянского сыночка, причём из семьи, которая была на порядок выше его семьи. "Золотой мальчик из Кватча" вернулся без головы врага, зато с головой наследника целого рода. Он проиграл, и с тех пор карьера застопорилась. Злые языки говорили, что в столице от него отвернулись, поняв, что сильно переоценили молодого префекта. И Лион с горечью в душе понимал, что самая чудовищная ошибка в его жизни была совершена не им.
Он попытался вернуться назад, начал усердно тренироваться, попросил новых людей вместо тех, что умерли тогда. Новых людей ему не дали. Ещё ряд операций: Лиона бросали на миссии, где у него не было и единого шанса. Кто-то наверху решил сломать "золотого мальчика" окончательно.
Потом солдаты начали дезертировать и сбегать со службы, и Эдуарда послали за их головами. Он до сих пор помнил морду трибуна-хаджита, отдававшего этот приказ. До сих пор помнил, как хотелось отрубить этому улыбавшемуся коту голову за то, что он делал.
Он не был "золотым мальчиком из Кватча", он был всего лишь префектом. Всего лишь человеком.
Он подал в отставку, а когда прошение не удовлетворили, он попросту сбежал вслед за своими подчиненными.

Больше никакого Легиона. Никаких писем матери. Никаких злых языков, и уж точно никаких покровителей в столице. Отныне, раз и навсегда, Лион не принимал никаких авторитетов. Если чему-то его и научил Легион, так это тому, что нельзя доверять генералам, нежившимся в их тёплых особняках за бутылками вина, пока солдаты проливали кровь за Империю.
Лион порвал связи со своей семьёй, подался в наёмники, основал компанию "Чёрных скорпионов". У него появился новый отряд: уже не юнцы с сверкающими глазами, которые сдохли, как мухи. Это были крепкие, сильные люди. Люди, не эльфы, не зверолюди. Эльфы привыкли жить в своих дурацких лесах и в своих дурацких дворцах, плетя бессмысленные и глупые интриги. Зверолюди жили в своих пустынях и болотах и не знали истинных лишений. Только люди могли понять Лиона, только они жили не больше сотни лет, только они слезами, потом и кровью записывали летописи о своей жизни. Другим Лион не доверял...
 

***

Вилья истерично смеялась и уворачивалась от взмахов клеймора редгардки, а та всё орала, орала, орала:
- Тварь! Мразь! Шваль! С-сука! Я тебя... Я тебя убью, здесь и сейчас!
Лион вышел во внутренний дворик и окинул взглядом дворик: дозорные на воротах отчаянно сражались со стражей и с вооруженной прислугой из замка, но их было слишком мало. Без тех двоих вампирш - какие вообще были у них имена? Лион уже забыл - в замке у него осталась лишь Вилья, остальные ни на что не годились... Может, граф Матиас, но он ещё не оправился после трансформации... Да и Вилья сейчас занималась тем, что истерично смеялась и не давала капитану стражи Кватча убить себя.
Эдуард Лион опустил глаза: Вилья и Тьерра сражались вокруг лежавшего на земле имперца без правой руки. Вампиру хватило и простого зрения, без всяких вампирских трюков, чтобы понять: имперец был мёртв. Рана на руке не была вскрыта, но, видимо, он перерезал себе глотку ножом, лежавшим чуть в стороне от него.
Наконец, раздался пронзительный визг: это меч редгардки оставил глубокую рану на животе Вильи. Босмерка рванула на свою противницу, замахнувшись мечом, но Тьерра легко пригнулась и вонзила в наскочившую на неё босмерку свой меч. Вилья резко остановилась, и Лион заметил, как она с ужасом смотрит на брызги крови из её рта... И на него.
Редгардка обернулась и побежала к воротам, но Лион даже не сдвинулся с места. Дозорные у ворот были уже мертвы, но Лиону было всё равно. Он смотрел лишь на труп имперца без правой руки и на пытавшуюся извлечь из туловища клеймор босмерку, размышляя о чём-то своём, отдалённом. Тьерра и её отряд уже скрылись в башне, а Лион всё стоял и молчал.
Наконец, когда крики затихли, он вонзил Клинок Деления в землю и пошёл вперёд.
Пусть дозорные сдохли. На воротах стояли лишь эльфы. Эльфов ему было совсем не жаль.
Лион бережно, почти ласково схватил босмерку за клок волос и дёрнул на себя, приподнимая её мотавшуюся голову так, чтобы её наполненные ужасом - и какой-то мерзкой любовью - глаза смотрели прямо на него:
- Что случилось с этом мечником, Вилья?
- Я... Я...
- Что с ним случилось?
Он вытащил клеймор Тьерры из Вильи и провёл рукой по ране: она затянулась.
Капитан гвардии сглотнула:
- Я убила его. Перезала глотку. Как барану.
- Зачем?
- Потому что вы на него смотрели совсем не так, как на меня.
Лион холодно посмотрел на босмерку, но та продолжала:
- Вас же впечатлял этот скот, да? Вы его хотели поставить капитаном гвардии вместо меня. Скажите, генерал, вы же этого хотели! Поставить безрукого калеку, которого даже я могла прирезать, вместо меня!
- Да.
Лион усилил контроль над Вильей, но она не поддалась: на лице босмерки переменилась тысяча эмоций, прежде чем она, наконец, засмеялась:
- Ну вот и славно. Видите? Я не оставила вам другого выбора. Вам придётся оставить меня.
- Тут ты просчиталась. Твоё место займёт Савлиан Матиас, и ты всё равно умрёшь.
- А?
Вампир со всей силы пнул босмерку по шее, и раздался чудовищный хруст. Лесная эльфийка упала на землю, похожая на тряпичную куклу, жалкая и мерзкая, прямо как товарищи Лиона по отряду много-много лет назад. Но он отбросил свою человечность. Лион больше не был "золотым мальчиком из Кватча", не был префектом, не был человеком.
Вампир поднял клеймор и, прежде чем пробить им череп Вильи, произнёс:
- Мне эльфы ни к чему.
 

***

"Кватч встретил нас полными разрухой и смертью. Было такое ощущение, будто та повозка, о которой я писала раньше, столкнулась с живым воплощением Меруна Дагона. Всё, что было деревянного в городе и могло гореть, горело. Часовня была разрушена, но внутри неё всё ещё сверкали вспышки заклятий. Повсюду ходили какие-то боевые маги, которые убивали бежавших от них жителей. Это был самый настоящий кошмар.
Когда мы покинули город, мятежные маги не последовали вслед за нами. Мне кажется, что им было абсолютно плевать, сбежим мы или нет, лишь бы ничего живого в Кватче больше не осталось. Как будто они не хотели, чтобы Лион смог ещё больше пополнить свою армию. Должно быть, Лион рвал и метал, когда узнал, что зря полагался на них. Я лишь молю Девять, чтобы они убили это чудовище. Слухи из Коррола правдивы настолько, насколько это вообще возможно. То, что произошло в Кватче, подтверждает наши худшие опасения. Этот ублюдок - не просто древний вампир, но ещё и древний вампир, способный обращать людей в вампиров за секунды и решивший стать для Империи настоящей занозой в заднице. Мне кажется, он потенциально опаснее даже Элдариона.
Молю вас, как человек человека: отомстите за графа Матиаса. Отомстите за Бериха Иниана. Отомстите за всех, кто погиб в этой чудовищной бойне. Отомстите за Кватч.
Я же не справилась со своими задачами и в связи с этим прошу об отставке."

Тьерра отложила перо в сторону и вытерла одинокую слезу с правой щеки.
 

***

Разумеется, Лион не собирался держать своё слово, и специально для этого и формулировал так аккуратно свои условия во время переговоров с магами. Когда боевые маги, закончив вырезать его вампиров в Кватче, окружили ворота замка, готовые встретить Лиона дождём из огненных стрел, он поступил не так, как они ожидали. Командир вампиров не вышел к ним навстречу и не предложил получить укус в шею, как истинный джентльмен.
Всё-таки у него всё ещё были свитки Массового Истощения и Массовой Покорности от Франка де Лавальера.
Когда свитки перестали действовать, боевые маги были уже заражены, лишены свитков, зачарованных предметов и магической энергии, все зелья исцеления болезней в городе были уничтожены пожаром или слугами Лиона, а часовня Кватча была осквернена самими боевыми магами.
Наконец, Лион закрыл ворота из города.
У них с самого начала не было иного выбора.

Утро, тридцать первое число Первого Зерна, замок города Кватч
- Генерал, к нам пришло письмо от Элдариона.
Вампир забрал плотно обмотанный бечёвкой свиток и внимательно прочёл его содержимое, а потом вернул развёрнутую бумагу человеку в кольчуге:
- Передайте Элдариону, что вы, под командованием и при поддержке его сторонника, Эдуарда Лиона, успешно заняли Кватч и ожидаете следующих приказаний. Вольно.
Бывший капитан боевых магов подобострастно улыбнулся, обнажив острые клыки, придававшие его внешности какой-то звериный оттенок:
- Да, милорд. Так я и сделаю.
Лион проводил своего нового слугу взглядом и, когда дверь за ним закрылась, склонился над картой с изображением Имперского города:
- Будем надеяться, что он думает о том же, что и я.

Из тех вампиров, что шли вслед за ним в Кватч, не осталось ни одного. Но, в общем-то, теперь его это полностью устраивало.
У него было двадцать вампиров-магов, полсотни вампиров-стражников и сотня вампиров-рабочих.

Сообщение отредактировал MadSkeleton: 16 августа 2015 - 16:27

[Prisoner-Boratino]

Первое число. Лагерь Элдариона. Новые союзники?

- Лорд Элдарион, к вам это… ещё одна пара эмиссаров пожаловала! – доложил вошедший в помещение часовой. Следом за ним показались и двое гостей – благородного вида старик и невзрачный коротышка с тростью. Оба отвесили небольшой поклон и уставились на эльфов, которые, по всей видимости, завершали заключение некоего магического пакта.
Коротышка окинул взглядом комнату, посмотрев сначала на Элдариона, потом на показавшегося ему чем-то знакомым Нишьена, потом на дворянина-орсимера на заднем плане, затем на сидевшего в углу Зено и, наконец, неприметного эльфа, связанного путами... После чего коротышка сделал шаг назад, так, чтобы старик был на пути между ним и связанным.
- Здравствуй, Эл. – начал пожилой мужчина, и альтмер тут же признал в нём имперского следователя, благодаря которому пол года назад оказался за решёткой. – Надеюсь, не отвлекаю?
- Мне в руки попался один документ, который без сомнения должен тебя заинтересовать. - продолжил Филипп, извлекая из кармана поддельное завещание Окато. - Возможно, с его помощью нам удастся доказать твою невиновность, или, что ещё лучше – заставить членов Совета Старейшин перегрызть друг другу глотки.
Альтмер внезапно сделался серьезным и внимательно, хоть и почти не скрывая злости, посмотрел на говорившего. Возможность очистить свое имя без вмешательства Древнего Свитка? Прелестно! Рассорить Олина и Тараторящего? Лучше не бывает!
- Надеюсь, этот документ не настолько же достоверен, как и показания свидетелей, которые ты использовал на суде. И не называй меня Элом. Это имя - для моих друзей.
- Так почему бы нам не дружить? – всё так же бесцеремонно заявил Филипп. – Я просто выполнял свою работу, и улики, какими бы сфабрикованными они ни были, указывали на тебя. Ты последний видел канцлера живым, у тебя в доме был найден яд, которым, предположительно, и был отравлен Окато… Чего уж говорить о “твоём дневнике”… - старик покачал головой. - Да, надо быть полным идиотом, чтобы оставить такие следы, но мы же с тобой не идиоты, верно? Именно по этой причине я продолжил копать в данном направлении и вот он, результат моих трудов.
Нишьен, поняв, что более его присутствие не требуется, приказал, или, вернее, вежливо попросил Зено забрать своего папашу и вместе с ними покинул помещение. Андре, проводив своих знакомых взглядом, поспешил занять их места на скамейке; Филипп же принялся расхаживать по комнате.
- Я не исключаю возможности того, что это завещание – подделка, и всё же, оно способно до основания сотрясти Башню Белого Золота, к тому же, печать на нём самая что ни на есть настоящая. – продолжил имперец, передавая свёрток эльфу. – От тебя требуется лишь признать, что данный документ всё это время хранился у одного из твоих близких друзей, поскольку никто во дворце не знает о его существовании. Я предлагаю вот что – покажи эту бумагу своим людям, пусть они окончательно убедятся в твоей правоте, после чего мой человек “выкрадет” её у тебя и передаст Совету, чем вызовет смуту в их рядах. Я мог бы сделать это сразу, но, думаю… ты должен знать о моих намерениях.
- Зачем тебе это? - все также не слишком дружелюбно осведомился эльф. - Хочешь подлить масла в огонь, а затем получить местечко повыше при новом совете?
- Личная выгода меня совершенно не интересует - я лишь хочу, чтобы у руля вновь стоял сильный и честный правитель, а не кучка интриганов. Нынешний Совет Старейшин - коррупционеры, оппортунисты, просто кретины… - Филипп уселся рядом с Андре и сложил ногу на ногу. - Благо Империи их совершенно не заботит, всё, что ими движет – желание сохранить свои привилегии и уберечь собственные задницы. Где сейчас Легион? Наступает тебе на пятки? Нет, вся армия была отозвана в столицу, в то время как в стране царит настоящий бардак! Так продолжаться не может. Либо мы выведем советников на чистую воду... Либо силой заставим их сложить свои полномочия.
- Какой ты честный, - буркнул альтмер. - Чуть ли не мои слова повторяешь. Так не бывает, приятель, и мы оба с тобой прекрасно это понимаем. Но вернемся к документу. Даже если он не поддельный, что мешает Совету попросту игнорировать его, сделать вид, что его нет и не было?
Иехам поднял голос:
- Совет может его проигнорировать, советники - нет. Они всего лишь обычные люди, меры и зверолюди. При появлении такой вещи им придётся корректировать свои стратегии, потому что только бездарный полководец не будет учитывать абсолютно все детали. Это может привести к замешательству, к розням, или хотя бы вызвать недоверие к личности Туллеса среди тех советников, которые знали меньше других. На это мы и делаем ставку.
- А что нам даст разложение Совета? Легион от этого не ослабнет. Офицеры борются не за Совет, а против мятежников. Против меня и моих людей.
- А за что вы боретесь? Разве ты ведёшь войну не против Совета Старейшин? Так какой будет смысл продолжать её, если твой враг самоуничтожится? – Филипп тяжело вздохнул. - Послушай, я буду с тобой честен – сейчас наш общий друг пытается настроить армию против правительства. Скажи мне, если ему это удастся, и Туллес с компанией отправятся за решётку, ты остановишься?
- Пожалуй, - заявил эльф. - Только при условии, что имена их будут публично осквернены. А мое - очищено перед лицом людей.
- Второе мы попытаемся устроить... Но не слишком ли вы стремитесь испортить жизнь советникам, для "чистого"-то? - криво ухмыльнулся Андре.
- А как бы поступили вы, просидев в клетке полгода по ложному обвинению? - чуть ли не взревел Элдарион. Тупость собеседников немного настораживала, а раздражала - сильно.
Иехам визгливо рассмеялся:
- Честно, полгода в Имперской? Да там же бешеный оборот скуумы! И я знаю пару способов её спрятать на себе так, чтобы--
Андре поймал гневный взгляд Филиппа и посерьёзнел:
- Кхм, ладно. Вы мученик, никем не понятый, и потратили полгода своей несомненно долгой жизни на позорное сидение в самой крупной тюряге Империи... А потом требуете того же для ваших противников вместо того, чтобы их просто перерезать и простить заочно, а потом начать новую жизнь. Прошу прощения, но я вашу специфику не понимаю.
Иехам пригладил чёлку и затараторил, посмотрев альтмеру прямо в глаза:
- Понимаете, Элдарион, намерения у вас благие, но пути какие-то непонятные... Так что позвольте мне, эдакому земляному червяку на вашем пути к великой цели, попросить одну вещь: когда мы раскроем правду за делами Совета широкой общественности, одна игрушка, прототип страшного оружия, созданный боевыми магами - вероятно, вы о ней уже знаете, вы же были с Гильдией связаны раньше, да? - гипотетически, может быть всё ещё в рабочем состоянии... Мы, собственно, стремимся её уничтожить, и мне будет очень, очень грустно, если вы воспользуетесь открывшейся информацией и попытаетесь воспользоваться этой игрушкой против нас, Совета, Империи или вообще всех, кто вам может не нравиться. Я прошу лишь, чтобы вы не делали таких глупостей, а, при возможности, помогли с уничтожением этой штуковины. Это было бы очень хорошим поступком с вашей стороны и не сильно помешало вашему чистому имени оставаться чистым.
- Я понимаю, к чему вы клоните. И знаю, о чем идет речь. Стало быть, платой за сотрудничество должна стать помощь в уничтожении голема?
- Не совсем… - Филипп постучал пальцем по скамейке. - Мы просто предлагаем, скажем так, альтернативный вариант очищения твоего “доброго имени”. Советники никогда не сознаются в том, что подставили тебя, в глазах народа ты предатель, смутьян и просто шут, но все забудут о твоих прегрешениях, если ты станешь спасителем и героем. Нумидиум представляет угрозу для всего мира, и тебе наверняка зачтётся, будь такая опасная вещь уничтожена твоими руками. Словом… - старик проницательно посмотрел на эльфа. - Вместо того, чтобы цепляться за былое достояние создай себе новый, положительный образ.
- Пожалуй, придется на этот раз позволить вертеть собой как угодно. Однако, это гораздо приятнее, нежели уничтожать ни в чем не виновных солдат Империи. В таком случае, я согласен. Но до этого мне нужно выполнить несколько важных дел. Придется покинуть вас. Прощайте, - эльф поднялся со своего места и кивком головы позвал своих советников. Им предстояло обсуждение планов на ближайшие дни.
- Всего наилучшего. – Филипп отвесил небольшой поклон на прощание, после чего обернулся к Андре и передал ему документ. – Итак, Элдарион с нами, теперь дело за Мидом. Я останусь здесь и буду наблюдать за нашим длинноухим другом, а ты отправляйся в Имперский Город и действуй в соответствии с планом. Ну-с, за работу!

Сообщение отредактировал Prisoner-Boratino: 25 августа 2015 - 12:07

[RottenSkeleton]

{Акт I.}
 
{Откровения, ч.2.}

Второе Руки Дождя. Полночь. Рядом с лагерем Элдариона.
- Ну что же, Фериус, теперь ты совершенно свободен. Я думаю, что на переговорах ты достаточно ясно разъяснил свою позицию... И, честно говоря, я даже рад, что так всё и закончилось, потому что такому типу, как ты, я места бы не нашёл. Теперь ты вольная птица, бешеный пёс. Лети на все четыре стороны.
Нишьен отвернулся и Телекинезом поднял своего связанного отца, не обращая внимания на ответ рубаки: с одной стороны, ему было попросту плевать... С другой, он хотел как можно быстрее покинуть радиус взмаха оружия мечника и больше не задумываться о том, что он мог бы выкинуть в следующий раз. В общем-то, он и на переговоры его взял лишь из-за того, что так приказала Ариана... Но, что бы не произошло тогда, на лесной поляне, оно разорвало всякую связь с Госпожой. Следовательно, Ариана не могла знать о том, что Зено так легко и просто отпустили. Следовательно, Нишьену он был нужен как мёртвому припарки.
Хелбейн был доволен результатами переговоров. Свежая мета, появившаяся уже на другой руке, хоть и сдерживала его возможности в отношении мятежников на протяжении нескольких месяцев, но всё же гарантировало их сотрудничество. Нишьен смог сделать то, что не смогла даже сама Ариана... И для этого нужно было лишь блефовать, блефовать, блефовать. Когда собираешься править миром, немного лжи не помешает.
Из полутьмы на границе лагеря появилась хвостатая фигура Кринш-Ай:
- Принц... Я хорошо сыграла свою роль?
- Да. Он поверил.
- Куда мы направимся дальше?
Нишьен не знал. Можно было бы начать готовиться к битве, можно было бы найти Ариану, но всё это казалось чем-то пустым и бессмысленным. Победа уже была за ними: Имперский город будет взят, успеет ли Легион пригнать свежие силы из провинции или нет. Нишьен горько усмехнулся: в некотором роде, он сам начал верить в свою ложь...
- Сначала мы допросим этого эльфа.
- Или этот эльф допросит вас.
Нишьен вздрогнул: из-под пут и верёвок в полутьме на него смотрели два широко раскрытых рубиновых глаза с суженными зрачками. Он невольно подумал, не слишком ли слабо связали верёвки, но его пленник опередил его:
- Вы верёвки туго затянули, но узлы надо выбирать покрепче. Это так, на будущее.
- Не тебе мне советовать, как жить, - поморщился Нишьен, и Ралем рассмеялся, дохнув на сына запахом разлагающегося алкоголя:
- Ха-ха-ха! Эй, ящерица, посмотри, какой у меня замечательный первенец! Весь в мамашу, а?
Хелбейн сделал несколько шагов вперёд и с силой размахнулся рукой, и данмера в верёвках по дуге бросило вперёд и вниз, в грязный ручей у подножия холма:
- Протрезвей и оставь свой бред для попоек со своими друзьями. Я тебя оставил в живых не для таких сентиментальностей.
- Принц... Мне кажется, этот эльф не ответит на ваши вопросы, - пробормотала Кринш-Ай, но молодой данмер отмахнулся:
- Мне плевать, ответит он или нет...
Снизу, в ручье, послышался плеск:
- А, старые-добрые... Буль-блрг... Муах! Гхык... Пытки без вопросов, а?
Ралем то опускался в воду и грязь, то вылезал из неё, выбираясь из верёвок, похожий чем-то на мерзкую бабочку, вылезающую из своего кокона:
- Никогда бы не подумал, чтобы такой... Бульбрлргп... Дурацкий трюк... Применил против меня мой родной сын!
- Ты просчитался. Я не твой родной сын. И не признаю твоего отцовства.
- Ну, это мы ещё посмотрим, когда я отвечу на все твои вопросы...
Хелбейн начал спускаться по склону, и в его голосе вновь заклокотала буря:
- Мои родители - Зельер и Элизия Хелбейны, охотники на ведьм и инквизиторы высшего класса. Ты и на корм рыбам не сгодишься, они сдохнут от всего того яда, что...
- Хелл-бейн, Хе-е-елл-бейн!
Нишьен остановился и прищурился:
- Как ты смеешь... Таким тоном произносить их фамилию?
Ралем, перевернувшись на спину, рассмеялся, и его красные глаза, сузившись до маленьких щёлочек, уставились прямо на его сына:
- "Адскиий яд". Очень говорящая фамилия, не находишь? У них очень длинная история, Силорн... Хочешь её узнать?
Нишьен сделал ещё один шаг вперёд и вниз, и Ралем, забарахтавшись в воде, продолжил говорить с каким-то зверским восторгом на лице:
- О, ты знал, что их основателем был культист Меруна Дагона? И что тот полу-дворянский род, в котором ты вырос, на самом деле откололся от куда более крупной семейки, которая до сих пор служит Дагону? Семейки, которую она попыталась истребить всего-то пятнадцать лет назад? Разумеется, ты не знал, ты был всего лишь ребёнком...
Ещё один шаг по мягкой грязи, сквозь заросли жёсткой и прямой травы.
- На самом деле... На самом деле, я оставил тебя другому человеку. Молодому, сильному, добродушному. Не развалине Зельеру и его старухе Элизии. Что эти два старика с тобой сделали, сынок, если ты--
- Замолчи.
Туфля Нишьена опустилась прямо на грудь данмера, и тот пошёл на дно ручья, а слова из его рта превратились в бесформенные пузыри. Хелбейн подержал туфлю, как бы думая, три-четыре секунды, а потом убрал её, и Ралем всплыл назад и, жадно глотая воздух, опять рассмеялся:
- Правда, как бы они не пытались тебя предостеречь, ты всё равно оказался в дурной компании, а? Не находишь--
Ещё один раз, в этот раз десять секунд... Как будто издалека послышался шёпот спускавшейся Кринш-Ай:
- Принц, вы убьёте его, не получив ответы на свои вопросы!
- Я убил своего учителя собственноручно, убью и своего отца, - прохрипел Нишьен: - Этому эльфу нет места в перестроенном Тамриэле.
- Перестроенном Тамриэле? Эй, а давай обменяемся планами? Я тоже тут пытаюсь Тамриэль перестроить-- Блрлргбульбуль!
- Нишьен, остановитесь, это низко, это бессмысленно... Нормальные люди так не поступают!
- А что я, нормальный человек? Я похож на нормального человека?
- Совершенно не похож! Кто же топит своего отца в--
- Тебе слова не давали!
- Блрлргрбульбульубуль!
Нишьен издал раздраженный вздох и отвернулся:
- Какая мерзость, какая пакость! Я думал, что я гораздо выше этого... Всего этого... Но мой отец - обыкновенный пьяница, которому просто повезло одолеть Фериуса. Он не может даже спасти свою собственную жизнь. Идём, Кринш-Ай--
- А теперь моя очередь!
Неожиданно Нишьена легко, как котёнка, подняло и бросило в ручей, а Ралема подняло, и теперь уже он стоял, а Хелбейн барахтался в воде:
- Бульблгбрлг!
Ралем отряхнул мокрые волосы:
- Урок первый: никогда не поворачиваться спиной к врагу, возможности которого до конца не осознаешь. Ты допустил ошибку за весь день уже трижды: с Элдарионом, с Фериусом, а теперь со мной. В первые два раза я тебе её простил по доброте душевной, а теперь - нет.
- Принц!
Аргонианка бросилась вперёд, но Ралем махнул рукой, и она, потеряв равновесие, упала в воду. Данмер проворчал:
- Урок второй: никогда не пытайся держать в плену врага, возможности которого до конца не осознаешь, без антимагических мер. Во времена Кризиса блокирующих магию наручников было двадцать на всю провинцию; теперь они есть в каждой тюрьме. Слишком много дерзких побегов, слишком мало хороших замков на решетчатые двери.
- У-у... Ублюдок...
Нишьен с трудом поднялся из воды и грязи: его красивый костюм был безнадёжно испорчен. Ралем рассмеялся:
- Урок третий: если уж решил разыгрывать бога, то одевая по-божественному. Пока что я вижу перед собой дворянского сыночка, которому указали его место. Лежать!
Ещё одна порция неожиданно мощного Телекинеза, и Нишьен упал в воду. Ралем сделал шаг назад, к берегу:
- Кринш-Ай, в отличие от тебя, повезло больше: она может дышать в воде, даже в такой грязной, как эта. У неё куда больше шансов выжить в данной ситуации, чем у тебя. А ты можешь утонуть, и конец Принцу Червей.
- Гр-ра-а!
Аргонианка бросилась на Ралема, и тот, смеясь, упал вместе с ней на склон холма:
- Как мило! Ящерица бросилась спасать своего Принца. Силорн, тебе официально повезло с помощниками! Она готова хоть умереть за тебя. Может, мне ей свернуть шею, а тебя помиловать?
- У... Усохни, - пробормотал не оправившийся от шока Нишьен, наблюдая за борьбой аргонианки и данмера, и тот проворчал:
- Ну, я, как взрослый мужчина, просто обязан победить в этом бою, рано или поздно... Но, знаешь, ручные ящерки мне - как бальзам на душу. Я вырос в Морровинде, а не в Даггерфоле, понимаешь? Я привык, что аргониане...
Данмер извернулся, и в следующую секунду Кринш-Ай, крича, барахталась в воде, а он сдавливал ей шею:
- Знают своё место, под данмерами! Ха-ха-ха!
- Зачем ты это делаешь, безумный идиот?! - вскрикнул Хелбейн и бросил в Ралема ледяной шип, но, к его удивлению, тот исчез, а вокруг Ралема расплылись розовые блики:
- Поглощение Заклинаний. Шанс поглотить: один к трём. Неприлично низкие шансы, но со связанными руками много не наколдуешь.
Нишьен остановился... И понял:
- ...Это всё игра, верно? Ты даже не собираешься нас убивать?
- Как мы быстро учимся!
Безумец отпустил продолжавшую бить руками по воде Кринш-Ай и поднялся на ноги:
- Зельер правильно сделал, что не утопил тебя в колодце. Действительно, из тебя получилось что-то... Пригодное к обучению.
- Ты знаешь, что случилось с моим предыдущим учителем.
- Лиландмон был хорошим магом, но плохо разбирался в выпивке. Как ты его убил? Отравил ему вино?
Нишьен помог Кринш-Ай встать:
- Я убил его с помощью его же посоха.
- А, как иронично и грустно.
Ралем вдохнул и выдохнул: с его окончательно изуродованного сначала брождением по лесу, потом мечом Фериуса, а теперь и грязью и водой халата стекали струи воды. Так же неважно выглядели и Нишьен и Кринш-Ай.
- ...Ну что же, приступим. Для начала мне понадобится место с большим скоплением магической энергии.
- Ты сначала сделал вид, что хочешь нас убить... А теперь собираешься меня чему-то учить?
Эрр поморщился и пожал плечами:
- Мы с твоей матерью познакомились при куда худших обстоятельствах, и ничего. Научись прощать, а уже потом учись мстить.

{Экзамен, ч.1.}

Первое Руки Дождя. Шпиль Фросткрегг. Внутренние помещения южной башни.
Бронзовая труба покинула своё законное место, и из внутренней части механизма наружу вырвалась горяча волна сжатого воздуха. Лисория фыркнула и вытерла лоб платком одной рукой, а другой провела в воздухе, и металлическая деталь пронеслась через всю залу и легла в аккуратной куче позади юной волшебницы. Бретонка выдохнула:
- Осталось ещё восемьсот шестнадцать деталей... Проклятье.
Стук в дверь.
- Войдите.
Дверь с грохотом открылась, и в комнату вошла женщина в старой, пропахшей какими-то дрянными восточными травами коричневой мантии.
- Как тут пыльно.
Молодая бретонка отвернулась и начала вывинчивать телекинезом очередную громоздкую деталь:
- А, это ты. Здравствуй, мама. Как видок? Я разбираю машину, на строительство которой угробила целых два года.
Лисория извлекла всё ещё продолжавший гудеть механизм:
- Я даже не помню без схем, что тут что. А схемы уничтожили во время боя. Это что, охладитель? Или двигатель? Или ретранслятор? Я даже не знаю.
- Это очень мило, но я пришла с тобой поговорить. Уделишь минутку?
Работающий механизм опустился рядом с рядами труб разного диаметра, громоздких болтов и массивных шестерней, и Лисория продолжила:
- Честно говоря, я даже не помню, как всё это должно работать. Это было так давно! Кажется, эту часть этой хрени я присобачила, когда нужно было устранить перегрев на три градуса, а эту добавила, когда выяснилось, что три градуса - цифра ошибочная, а переделывать было попросту лень. Вот эту я делала вместе с Нишьеном, на самом-то деле, а эту мне помогал сделать магистр Йомвинг. О, смотри, тут даже его подпись! Забавно, я думала--
- Лисория Гринвинд, я хочу с вами поговорить, как магистр с ученицей.
- Ох, зачем же так жёстко, мама? Если ты хочешь со мной поговорить, у тебя есть целая жизнь!!
На самом деле, голос матери не изменился. Голос Лисории, в общем-то, тоже. Изменились слова, но выражения лиц, тон голоса и даже то, как они вдыхали и выдыхали горячий, сухой воздух - это всё не изменилось ни на йоту.
Селена сделала шаг вперёд:
- Рада это слышать.
- А я-то как рада это говорить!
- Лисория, не перебивай.
- Мама, не перебивай меня в моём излиянии дочерних чувств по отношению к родной матери, которая вернулась к своей дочери в первый раз за год всего лишь для того, чтобы водрузить на её плечи... Очередную... Кипу... Металлолома!
Лисория махнула рукой, и трубы в одном ряду перевернулись и с грохотом упали на пол. Селена поморщилась, и в её голосе начали пробиваться нотки раздражения:
- А, нагрубить попусту родной матери и магистру Коллегии. Очень умно, мисс Гринвинд. Это скажется на вашем прогрессе в получении посоха.
- Я сама решаю, кому и как буду грубить. И посох мне не нужен.
Бретонка отвернулась и рванула рукой, и со скрежетом из установки выломало сразу несколько труб:
- Нишьен, дурак, хотел посох, и чем это кончилось? Его исследование было абсолютно бесполезным, но как он хотел за него получить кресло! Ты бы видела этого индюка, мама, он спал и видел себя со своей дурацкой палкой! Моё исследование было куда лучше всего, что он когда-либо делал, и я не хотела посох, и никогда его не приму. Буду вечной ученицей, вечно учиться и развиваться. Те, кто получил посох, быстро костенеют и засыхают, бросают свои исследования и начинают покровительствовать чужим, становятся похожими на магов из Синода. Таким нечего делать в Коллегии.
- Об этом я и хотела поговорить.
Лисория выдохнула:
- Нет. Я уже сказала архимагистру, что отказываюсь как от экзаменов, так и от автоматического зачисления в ряды волшебников. Мне не нужен посох, никаким образом. И пусть он ищет себе новых волшебников в других местах.
- В каких местах нам искать волшебников, мисс Гринвинд?
Теперь голос матери действительно изменился, и Лисория поняла, что действительно облапошилась. Она повернулась, стараясь не смотреть матери в глаза, но та каким-то образом умудрялась ловить её взгляд даже на расстоянии шести метров:
- Может, вы предложите нам устроить массовые похищения магов из Синода? Или понизить планку качества до уровня ниже пола, даже ниже, чем ваша личная самооценка? Я не понимаю, чего вы хотите, мисс Гринвинд. Вы хотите, чтобы наша организация посадила в кресло магистра свинью в парике? Или, может, вы предложите нам начать перевоспитывать некромантов, может, из них получится что-то хорошее? Вы считаете, Коллегия обойдётся без вас, так?
Град вопросов, холодный, как настоящий град, продолжился:
- Так ли я воспитывала вас, мисс Гринвинд? Вырастила ли я вас эгоисткой, не имеющей никакого представления о благе общества, о добре и зле? Может, завтра вы пойдёте к некромантам и будете заниматься вашими возлюбленными исследованиями у них? У Коллегии уже банально нет средств оплачивать нечто настолько дорогостоящее, как ваша дурацкая, да вдобавок ещё и перегоревшая, установка, мисс Гринвинд. Может, у вашего бывшего товарища найдутся деньги для чего-то настолько же масштабного? А потом придётся вас двоих останавливать мне.
Молчание длилось пять-десять секунд секунд. Лисория подняла глаза, в глубине души опасаясь, что её мать исчезла, воспользовавшись заклятьем Возврата, но нет. Селена стояла всё там же, укутанная в своей иллюзии, спокойная и холодная и слишком молодая для своего голоса. Юная бретонка криво улыбнулась:
- Ты даже дрожь в голосе сымитировать нормально не можешь. Может, ты снимешь свою дурацкую побрякушку и покажешь лицо моей матери, а не её память о её утраченной впустую молодости?
Секунда тишины. Потом - вопрос, уже совсем другим тоном:
- Тебе это поможет?
- Я же не твоя пациентка, мам. Со мной ты можешь быть собой.
Селена кивнула и, пошарив под капюшоном мантии, сняла с себя серебряный амулет с вороной...
Лисория слабо улыбнулась:
- До сих пор нет седины?
- ...Краска.
- Как мило.
Селена постарела вмиг лет на сорок: щёки и виски вокруг глаз прорезала сеть морщин, кожа обвисла, нос разбух. Секунду назад перед Лисорией стояла девушка практически её возраста, даже с похожими чертами лица, но теперь перед ней стояла пожилая дама с печальным и глубоким взглядом:
- Прости меня. Иногда я забываю, что моя маскировка может вредить, а слова лечат сильнее любых лекарств.
Лисория поджала губы, не собираясь так легко сдаваться:
- Так и быть, прощаю. Но я всё равно не приму посох.
Селена слабо улыбнулась:
- Вылитая я. Я тоже не хотела кресло магистра, и вот... Мне пришлось совершить жертву. Ради тебя, кстати.
- Жертву? Громко сказано... Я слышала, что Базил разрешил тебе бегать по пациентам и дальше.
- Однако я погрязла в этой дурацкой политике, и, кстати, стала рычагом давления. На тебя.
- Хм... И Базил хочет, чтобы я стала волшебницей, с посохом, креслом, почётом и кучкой учеников, и чтобы я следила, чтобы у них не поотрывало головы их же чарами?
- Что-то вроде этого, - улыбнулась и кивнула Селена: - Хотя от учеников ты вполне можешь отказаться.
Лисория отвернулась и вновь посмотрела высоко вверх, туда, где пронзала потолок её установка:
- Разумеется, не смогу. Сделать из человека - Мага, с большой буквы "М"! Я, от такого вызова, отказаться...
- Прямо как я с пациентами.
- Да. Прямо как ты.
Селена дохнула на поверхность своего амулета и протёрла его рукавом:
- Пожалуй, в тебе всё-таки больше крови Варриков, чем Гринвиндов. Твой отец не был и вполовину таким альтруистом, как ты.
- Не скажу, чтобы это было твоей заслугой.
- Да... Я слышала, Руфус снова в Сиродииле. Почему ты об этом мне ничего не сказала?
- ...Я хотела тебе об этом рассказать, но не нашла в себе духу. Мы условились с ним встретиться, но после этого кошмара со Шпилем я во всём этом вращаюсь, как белка... Он должен быть в Имперском городе и бывает в "Кормушке" по обедам.
Селена кивнула и выдавила улыбку, а её взор устремился куда-то во времена, в которых Лисории явно места не было:
- Мне даже интересно, что сказал бы сейчас обо мне учитель Нелькар. Его всегда раздражало, что я умалчивала мелкие детали... А теперь я оказалась в том же положении, что и он.
- ...А Нелькар был похож на Лиландмона?
- Разве что он носил в ухе серьгу и подстригал бороду.
- Нет, характером.
- Ну, они могли бы быть хорошими друзьями, так что - не слишком сильно.
Лисория слабо улыбнулась:
- Ну, значит, сравнивать нас уже нельзя. Какое-то отличие есть.
- Разумеется, нет. Мы совершенно разные люди, Лисория. Меня в твоём возрасте слабо заботили такие вещи, как благо общества или целительство. Я хотела только гулять по Дендрарию и смотреть на проходивших мимо красивых молодых мужчин.
- Мама! Хватит мне уже этих разговоров про принцев на белых конях!
- Ну, ты точно переросла романтические грёзы. Вы очень взрослая девушка для своих лет, мисс Гринвинд. Может, так на вас повлиял Руфус. Может, вы просто родились в неудачное время. Может... Может, это моё отсутствие так повлияло.
Целительница посмотрела на установку:
- Впечатляющая конструкция. Правда. Крайне дорогостоящая, неуклюжая по сравнению с машинами архимагистра Базила или покойного магистра Йомвинга... Но все где-то начинали. Я тоже вправила свою первую кость неправильно. Бедный фермер, я всё никак не могу его проведать...
- Мам, ты отвлеклась от своей темы. Мне тут ещё разбирать установку.
- Я думала уделить тебе больше внимания. Мне показалось, ты этого хотела.
И вот, на глазах у своей дочери, с одним долгим выдохом, добрая и разговорчивая Селена-мать вновь оставила место Селене-магу, которая интересовалась только одной вещью: как можно быстрее вернуться к своей работе.
- Ты пойдёшь на экзамен. Заработаешь посох потом и кровью. Докажешь всем соплякам, что ты не карьеристка, не нуждаешься в чьем бы то ни было покровительстве и способна постоять за себя. Я не прошу от тебя страшных жертв, или чтобы ты бросила свои увлечения, или чтобы ты потакала своей тиранше-матери. Аркей упаси, Лисория, мы взрослые женщины и понимаем, что нам надо от жизни; детским упрямством от обязанностей, к сожалению, отмахнуться не удастся. Просто сделай то, чего хочет Базил, и он от нас обеих отстанет. А потом мы продолжим жить так, как хотим.
Лисория сглотнула: голос её матери, похожий на нож хирурга, легко находил места, где ей было больнее всего. В конце концов, может быть, Селена была в чём-то и права: яблоко от яблоки далеко не упало. Просто взрослеть Лисории пришлось на порядок раньше.
- Видимо, придётся. Когда экзамен?
Селена пожала плечами:
- Как только ты и другие ученики закончите разгребать завалы.
И, накинув амулет и вновь обернувшись в молодую и, может, даже привлекательную (правда, ничего привлекательного в своём лице Лисория найти не могла) бретонку, спросила:
- Тебе нужна помощь с этой махиной? Я могла бы прислать ещё учеников.
Помощь бы пригодилась, в принципе, но...
- Нет. Сама разберусь. Моя машина, я разбираю.
- Хм. Разумно.
Селена пошла к выходу из комнаты, но Лисория сделала шаг вперёд:
- Мама! Куда ты направишься теперь?.. Мне всё ещё нужно передать Руфусу о том, что...
Целительница остановилась и пожала плечами:
- Базил попросил, чтобы я осталась на срок экзаменов в Шпиле. Как только он толкнёт заключительную речь, я умчусь в Скинград. Говорят, там беженцы из разрушенного Кватча.
- Но...
- Полагаю, я смогу выбить из архимагистра для доблестного сира Карвейна приглашение на экзамены в качестве, может быть, судьи. Думаю, Базил будет в восторге от такой идеи.
- Но тогда же бой будет...
- Он не будет в твою пользу. И другого способа провести сира Карвейна на такое закрытие мероприятие я не вижу.
Селена повернулась, и Лисория вздрогнула: что-то в глазах матери говорило ярче любых слов, что экзамен на посох для юной бретонки не будет простым.
Но что мог приготовить такого Базил, чтобы Лисория Гринвинд, ученица самого Лиландмона, не смогла с этим справиться?
Бретонка сжала кулаки:
- Спасибо, мама. Я не разочарую вас.

{Откровения, ч.3, заключительная.}

Второе Руки Дождя. Первый час ночи. Айлейдский колодец рядом с лагерем Элдариона.
- Итак... Колодец пуст, и, может быть, наполнится, а может, и нет... И у нас совсем нет времени ждать следующего наполнения. По крайней мере, у меня нет времени. Я очень занятой мер.
Ралем, почесав затылок, постучал по метеоритному железу:
- Жаль. Для того, чему ты сейчас будешь учиться, нужны безумные количества магической энергии, что-то, чего тебе не хватает позарез.
- И это всё? - поморщился, облокотившись о каменную колону, Нишьен, и Ралем обернулся:
- Ну, нам это не помешает, разве что урок будет на порядок короче, чем мне хотелось бы...
Кринш-Ай фыркнула:
- Я была бы рада отдать вам мои зелья, но, боюсь, они все разбились, когда меня топили в воде.
- Ну и славно, нечего было вместе со своей сумкой на меня кидаться, - отрезал Ралем и, помахав в воздухе руками, зевнул: - Там случаем не было снотворного? Мне что-то хочется вздремнуть, и, вроде бы, после той заварухи с Фериусом... Ну что же.
Данмер посмотрел на Нишьена:
- Сын мой, бывали ли у тебя когда-либо видения?
- Видения? - переспросил Хелбейн, и Ралем кивнул:
- Всё, что угодно: от снов без сна до отблесков иных миров. Будущее, прошлое, параллели, спирали, судьбы...
- ...Было. Один раз. Тогда я был... В иллюзорном мире, скажем так, - почесал шею Нишьен: - И тогда я читал какое-то заклятье... И увидел множество вариантов развития событий в будущем?
Ралем обернулся:
- Множество?
- Да... Очень, очень много. Как будто я видел все варианты, какие только возможны.
- Хм...
Данмер почесал заросший щетиной подбородок:
- Это интересно... Мой дар предвидения, в сочетании с даром твоей матери...
- "Даром"?
Ралем приподнял бровь:
- Всем известно, что у каждого мага есть какое-то направление магии, в котором он более всего преуспевает. У одних это Колдовство, у других - Мистицизм. И каждый волшебник, лостигнув определенного уровня знаний, оставляет после себя заклятье, которое, по сути, является квинтессенцией его способностей... Его сущности.
Данмер пошёл вокруг колодца:
- Лиландмон поливал своих врагов молниями с высоты. Модистер Вудхарт - я был с ним знаком в молодости - преуспевал в призыве даэдра всех видов, и мог создавать даже атронахов плоти, призывая даэдра в специально приготовленный для этого труп. Твоя мать, Авра Орис, была способна временно создавать полуфизические копии себя, правда, не способные колдовать, временные и очень нестабильные. Великие боевые маги древности могли накрывать целые города облаками ядовитого газа, проводить армии по дну водоёмов и разрушать крепости, но тем, кому не суждено попасть в летописи, придётся довольствоваться куда более скромными видами заклятий... А я был с юности очень предрасположен к Мистицизму, например, но мои способности очень и очень скромные. Ты слышал о Дагайл, главе отделения Гильдии Магов в городе Лейавинн?
- Нет, - честно ответил Хелбейн, и Ралем продолжил:
- В некотором роде, у нас были сходные дары... Сходные проклятья, можно сказать. Что ты знаешь о клане Релотов?
- Э... Семья данмеров, из Морровинда?
- Близко.
Данмер остановился:
- Это семья, в которой передаётся по наследству очень редкий и очень губительный дар предвидения. Каждый второй мужчина в ней страдает от навязчивых видений, хочет он того или нет. Те, кому везёт, могут контролировать их с помощью магии. Другие, теряя связь с реальностью, сходят с ума.
- Так ты всё-таки тронутый Шеогоратом? - ухмыльнулся Нишьен, и Ралем вспылил:
- И да, и нет! Эта наша особенность не связана с этим принцем даэдра... Нет, дом Релот носил на протяжении столетий марку другого принца.
- Меруна Дагона, - догадалась Кринш-Ай, и Ралем кивнул:
- Вы знаете его как Принца Разрушения, но мы, Релоты, знали его как Принца Перемен, Хороших и Плохих. Наш род, можно сказать, служил Дагону дольше, чем Хеллбейны. И этот дар, это проклятье, о котором я говорю... Это дар Меруна Дагона. Любой Релот обречён либо мириться с ним сам... Либо познать горечь, живя с тем, кто мирится с этим.
- Не понимаю, с чего это хаотичные и бессмысленные видения - дар? И почему вы тогда служите Меруну Дагону? - поморщился Хелбейн, и Ралем усмехнулся:
- Потому что тот, кто одолеет этот дар... Тот, кто сможет его контролировать, сможет покорить перемены в своём разуме, овладеет переменами и в будущем. Он сможет предсказывать будущее.
Нишьен и Кринш-Ай переглянулись, а потом аргонианка подняла голос:
- Вы, должно быть, безумны. Единственный способ так делать - читать Древние Свитки, и...
- Древние Свитки выше любого из принцев даэдра, признаю, - поднял руку Ралем: - Но я не говорю о том, чтобы видеть полноценное будущее. Я имею в виду предсказание, предугадывание. То, на что требуются столетия тренировок у лучших умов, с нашим даром-проклятьем уходят считанные мгновения: это "третье око" на основе всего, что мы знаем, достраивает картину само.
- То есть... Этот "дар" показывает нам возможные варианты событий, а не то, как они развернутся?
- Не возможные, а наиболее вероятные в соответствии с тем, что нам известно, - кивнул Ралем: - В окружающем нас мире много переменных, и учесть их все невозможно... Взмах крыльев бабочки в Даггерфоле может привести к извержению Красной Горы в Морровинде, и никакой дар это не исправит. Даже с такой милостью Меруна Дагона мы не можем перехитрить богов, Древние Свитки или саму Судьбу. Многие из моих предков, не зная полной картины, погибали, недостаточно много зная о происходящем вокруг них и упиваясь обещаниями победы, которые им даровало "третье око", когда на самом деле их ожидали лишь поражение и гибель.
- Ну... Это честно, я думаю. И, получается, чтобы использовать это "третье око", мне нужно знать как можно больше?
- Да. Именно так.
Ралем показал вверх, на ночное небо:
- Однако знаний - как звёзд на небосводе, и отличить, какое нужнее в данной ситуации, а какое - нет, невозможно. Память смертных коротка, ум с годами становится ленивым и неповоротливым, и потому рано или поздно "третье око" будет скорее мешать, чем помогать. Но сейчас, когда ты молод и восприимчив к тому, что происходит вокруг, с жадностью дышишь воздухом и думаешь, что будешь жить вечно... Сейчас тебе мешает лишь недостаток энергии, чтобы полностью обуздать эту силу.
Нишьен задумчиво почесал висок:
- Мне нужна была энергия просто, чтобы эта сила пробудилась... Очень много энергии. Кажется, Ариана черпала силы из старой установки Лисории... А она поглощала удары молний.
- Ну, пожалуй, удар молнии ты поглотить не сможешь, но мне лично хватает... Всех запасов сил, на пару секунд видения?
Ралем пожал плечами:
- Но для начала тебе надо научиться прислушиваться к миру вокруг себя, впитывать знания в нём, полагаться на больше чем одно чувство, постоянно анализировать ситуацию вокруг себя... То есть, всё то же, что делают маги в магических дуэлях. Ничего особенного.
Хелбейн мрачно усмехнулся:
- И молиться, что секунды промедления меня не убьют. Поэтому ты не победил Зено сразу?
Ралем рассмеялся:
- Этот имперец размахивал своим секачом, как бешеный, и я не знал, умру ли или нет... Что бы ты не говорил о нём, Хелбейн, это очень хороший мечник, пожалуй, лучший, каких я видел в своей жизни. Я боялся к вам попадаться на глаза именно потому, что не мог учесть все возможности, какие мог предоставить этот безумец. Это ясно?
Нишьен кивнул:
- Получается, мне всегда следует сомневаться в своей правоте и бояться каждого шороха?
- Нет. Нет, разумеется, никогда, нет.
Ралем потёр виски и нахмурился:
- Парадокс в том, что для того, чтобы покорить фантазии "третьего ока", нужно крепко стоять на своих двоих в реальном мире. И это куда труднее, чем может показаться.
Кринш-Ай зевнула:
- То есть... Этот "дар" потенциально так же опасен, как и полезен. Принц, мне кажется, это не стоит того.
- Кринш-Ай... Это знание. И маг не отказывается от знаний.
Данмер подошёл к колодцу и сел на краю:
- Что мне надо делать?
Ралем развёл руками в стороны:
- Честно говоря, я не знаю... У меня моё "третье око" открыто почти всё время, мне приходится, наоборот, подавлять его, а тебе нужно его раскрыть. Судя по тому, что ты рассказал, катализатором для этого процесса могут быть большие количества магической энергии... Но без заполненного колодца и связи с установкой, о которой ты говорил, мы ничего не можем. У меня нет айлейдских камней, и даже зелий может не хватить.
- Нам нужно попробовать.
Нишьен поднял глаза на холодные звёзды, на мрачно сиявшие высоко-высоко Массер и Секунду, и прошептал:
- Весь наш мир: то, что мы едим, что мы пьём, чем мы дышим - всё соткано из магии... Айлейды черпали силу из звёздного света. Может, и мне удастся?
- В таком случае... Сосредоточься и закрой глаза.
Хелбейн послушался, и Ралем откуда-то из темноты там, снаружи его сознания, продолжал:
- "Третье око", как я уже сказал, имеет отношение скорее к школе Мистицизма, чем к какой-либо другой... И школа Мистицизма - прежде всего искусство нарушать правила. Игнорировать правила. Создавать свои правила. Она противоположна школе Колдовства, которая заключает пакты и создаёт связи, точно так же, как школа Восстановления противоположна школе Разрушения. Ты не должен играть по правилам, как в Колдовстве, Изменении или Разрушении. Ты должен игнорировать божий замысел, превзойти его, узрить суть вещей и преступить законы мироздания, сдерживающую эту суть.
Кринш-Ай проворчала:
- Вы так усыпите его своими бреднями... Кроме того, как он будет стоять на своих двух ногах в реальности и видеть разумные исходы, когда он забивает себе голову какой-то чепухой о Мистицизме?
- Вижу ученицу моей жены!..

А дальше Нишьен уже не слышал.
Он вновь парил в океане пустоты.
- Что я говорил тогда, в прошлый раз?.. - раздался голос Хелбейна в пустоте, но это был будто бы не тот голос. Не его голос. Он, не вставая, обернулся, и увидел молодого данмера с красными волосами и в алой мантии с изображением золотого солнца, сидевшего к нему спиной и так усердно чесавшего виски, что, казалось, ещё немного, и кожа начнёт кровоточить, а волосы - выпадать:
- Кем я был раньше? Чем я был раньше? Все эти видения, все эти параллели, все эти прошлые жизни... Зачем мне всё это, о Дагон? Зачем мне всё это знать?
Нишьен, к своему удивлению, увидел, как пустота исчезает, и теперь уже он не парил в темноте, а стоял в небольшой келье, в какой-то пещере, а данмер в алой мантии сидел, согнувшись в три погибели, на полу. Перед ним стояла небольшая статуэтка из бронзы в восточном стиле: четырёхрукий данмер держал в руках секиру, катану и лук. Нишьен никогда ещё не видел такого неуклюже завуалированного изображения Меруна Дагона, но ошибиться в том, кто это был, было нельзя. А молодой данмер продолжал чесать виски... А потом поднялся и, хрипло дыша, пошёл прочь из комнаты.
- Стой! Отец!
Но данмер не обернулся, а открыл скрипучую дверь... И яркий, ослепительный свет заполонил келью, сначала размыв очертания данмера, статуэтки и каменных стен, а потом и полностью заменив их. Теперь Нишьен парил не в чёрной пустоте, а в мире из чистого света, и кроме него в нём был лишь один предмет: маленькое зеркало.
- Проклятье. Я даже не думал... Что его жизнь была такой.
- А какой она должна была быть?
Нишьен вздрогнул: из зеркала на него смотрели знакомые глаза. Глаза... Глаза Лиландмона.
- Что вы здесь делаете, учитель?
- То же, что делает любой учитель, родитель или авторитет в бредовых снах своего ученика: играю роль твоих моральных устоев. Устоев, которые ты сам же и нарушаешь.
- Что происходит? Это совсем не похоже на "третье око".
- Разумеется, нет. Кажется, ты заснул. Не могу сказать, чтобы ты был в этом виноват. Ты очень сильно устал за прошедшую неделю. Столько всего прошло.
Зеркало повернулось, и в этот раз на Нишьена смотрели испуганные глаза Авры Орис, и голос тоже изменился:
- Но, как ты уже понял, если это сон, то, значит, о будущем мы говорить не можем. Потому поговорим о прошлом. А именно, о том, как ты пришёл сюда.
- О... О произошедшем в Шпиле, верно? - догадался Хелбейн, и зеркало утвердительно "кивнуло":
- Пожалуй, единственное пятно в твоей безупречной истории. Единственный злой акт, который ты совершил. Что-то по-настоящему противоречащее всем твоим намерениям. Как ты мог это допустить?
- Я не знаю. Учитель Лиландмон... Он был слишком жёстким... И...
Нишьен запнулся: в конце концов, это он довёл конфликт до такой степени. Пройди всё немного по-другому, может, он бы и смог разрешить ту ситуацию иначе... И вот он опять стоял там, в зале собраний в Шпиле Фросткрег, но только теперь все вокруг были мертвы: мёртвый Лиландмон лежал у ног Нишьена, мёртвые магистры тихо разлагались в своих креслах, ряды мёртвых волшебников...
- Такие жуткие потери, Нишьен.
Хелбейн почувствовал, что задыхается.
- Такие жуткие потери, несовместимые с нашими задачами.
Нишьен зажмурился... Как будто темнота нахлынула на него, густая, крепкая...
- Такие жуткие потери, и всё из-за нашей гордости и способности увидеть реальность за нашими фантазиями.
Звук разбивающегося стекла.
- Но те потери были оправданы.
Это был чужой голос, не голос Авры Орис. Нишьен открыл глаза: зал собраний исчез, и теперь он висел над снежными склонами, на которых должен был быть Шпиль Фросткрег, но его не было. Ещё не было, или уже не было - неважно. Видимо, происходящее происходило в каком-то другом месте.
Хелбейн поднял глаза: напротив него, страшная и холодная, стояло лишь бледное отражение той Арианы, с которой он говорил в ту ночь:
- Когда собираешься править миром, немного потерь не помешает.
Нишьен почувствовал, как растёт в его душе чувство, которое он не до конца понимал, а Ариана продолжала своим монотонным голосом:
- Ты собираешься стать богом, но для этого нужно нарушать правила, игнорировать правила, создавать свои правила. Это противоположно подчинению моральным устоям, это противоположно всему тому, чему тебя научили Зельер и Элизия Хеллбейн, это противоположно тому, чем ты мог быть раньше. Отбрось свой глупый идеализм, Силорн, и прими всё, как есть: мы злодеи этой истории, ничего больше.
- Нет...
- Чёрный слон берёт белого ферзя, де-шесть, - констатировала факт Ариана, а Нишьен взмахнул рукой... И из снега далеко внизу вынырнула чёрная змея, разделилась на две, и левая половина проглотила Ариану, а вторая с рёвом обрушилась вниз, мёртвая.
Хелбейн, схватившись за грудь, почувствовал, что будто бы разорвалась какая-то струна...

- Молодец, сын мой.
Нишьен поднял глаза: перед ним стоял Ралем... Нет, не Ралем, что-то другое: перед ним стоял ещё не до конца разложившийся лич, у которого сохранились начавшие выпадать вместе с кожей красные волосы, ухо с тремя серьгами и таявшее лицо с хлипкими усами и следом тройного шрама. В руках он держал стальную секиру с даэдрическим "Сехт", в глазнице у него сверкал крупный изумруд, а вокруг шеи был обёрнут колючий шерстяной шарф.
- Что... Что это было?
- Это была твоя верность Ариане. Теперь её больше нет.
- То есть... Наш договор расторгнут?
- Нет. Хоть одна из символических змей и погибла, а сама Ариана теперь не имеет над тобой власти, ваш договор всё ещё существует, и тебе придётся его соблюдать.
- Но что мне делать дальше?
- Более ты не обязан ничем и никому. Ты вновь свободный эльф. Ты уже взрослый, и можешь сам принимать решения, кем быть, а кем не быть... И, пожалуй, тебе придётся принимать даже слишком много решений в ближайшем будущем.
- В каком смысле?
Лич повернул голову и, сверкнув изумрудом, посмотрел туда, где должен был быть Имперский город, но Нишьен увидел лишь массивную воронку:
- Ты и сам понимаешь, что приближается судьбоносная ночь схватки, когда тьмы больше, чем света, и конец близок, как никогда. От того, что ты выберешь, зависит то, выживешь ли ты или погибнешь. Договор с Арианой был в том числе договором с судьбой, и ты взял на себя полную ответственность за свои поступки. Я вижу великую схватку в твоём будущем, Сил, но я не вижу её исхода.
- Я уже поставил на кон всё, что имел: своё положение в Коллегии, свою репутацию, свою жизнь, свои тело и разум. Зачем мне напоминать о том, что ставка сделана, когда сделал её я? Неужели ты хочешь предупредить меня о моей скорой смерти?
Лич пожал плечами:
- Если твоё подсознание само предупреждает тебя о скорой кончине, то пора задуматься о том, чтобы наведаться к священнику... Но, что бы ты не предпринял, твои дни сочтены. Ты сам видел это в Бесконечной Проекции. Вне зависимости от того, как распутается клубок судеб под Имперским городом, твоя судьба будет истощена и прервётся гораздо раньше других. Таков твой рок.
- Могу ли я обмануть судьбу?
- Стать личом? Стать тем, что ты так презираешь? Стать неживым орудием по исполнению своих прижизненных планов? Вслед за телом и разумом поставить на кон ещё и свою душу?
"Ралем" хрипло рассмеялся:
- Неужели ты так надеешься, что исход окупит все жертвы?
- Нет. Не все.
Нишьен посмотрел на звёзды:
- Таких магов, как учитель Лиландмон или магистр Йомвинг, надо ещё поискать... Нет, я опять измеряю вещи своим мерилом. Я... Я обыкновенный убийца. Преступник. Изменник. Ты прав, это не стоит того.
- Но надеешься ли ты, что всё-таки стоит?
Хелбейн вздрогнул и посмотрел на лича, но теперь вместо него перед ним в воздухе парил живой и улыбающийся, серьёзно помолодевший Ралем в красной мантии:
- Смерть разумного существа нельзя простить, владеет ли оно магией или нет, является ли оно аргонианином или нет, и никакие идеалы, никакие мечты, даже самые реальные, даже самые прекрасные не могут смыть кровь с твоих рук. Но - сдашься ли ты теперь, потеряв веру в Госпожу, потеряв веру в себя? Или же ты будешь двигаться вперёд, вопреки всему, чтобы претворить свои идеи в жизнь?
- Я буду двигаться вперёд.
Нишьен сглотнул и кивнул:
- У меня больше нет выхода, верно?
Ралем усмехнулся:
- В каком-то смысле... Ты стал личом. Стал тем, что так презирал. Тебе так не кажется?
Хелбейн отвёл глаза:
- Это всего лишь моя жизнь. Сколько погибло в Шпиле? Пятьдесят магов? Сто? Мне кажется, моя жертва ничтожна по сравнению со всем этим.
- Однако она также не имеет оправдания.
- Тогда чего ты от меня хочешь? Чтобы я сдался? Чтобы я продолжил свой путь? Твоя риторика завела тебя самого в логический тупик.
- Нет... Я хочу, чтобы мой сын вернулся живым с этой войны.
Ралем постарел на глазах и стал Ралемом-из-настоящего:
- Я хочу, чтобы ты, вопреки всему, выжил, не предав своих идеалов и не допустив более ни одной жертвы.
- Это невозможно.
И голосом Лиландмона Ралем произнёс:
- Любой мистик знает: при достаточной энергии, и при достаточной силе... Невозможное становится всего лишь маловероятным.
- Ты водружаешь мне на спину тяжёлую ношу.
- Однако эта тяжёлая ноша будет тем, что спасёт твою жизнь. Возможно. В любом случае, я, Подсознание, сделало своё работу. А всё остальное зависит только от тебя, Сознание. Свою роль здесь ты сыграло и, так и быть, я отдам тебе то, за чем ты пришло...
Ралем в обгорелом зелёном халате отвернулся и спрыгнул с невидимой опоры, обратившись в стаю сияющих пурпурным цветом бабочек, и они голосом Нишьена произнесли:
- В тихом озере мертвецы водятся.
Нишьен почувствовал, что падает, зажмурился...

А когда упал, напротив Нишьена, ночью, у колодца, стоял Ралем и спрашивал у него:
- Что ты видел, Силорн? Что ты видел?
Нишьен зевнул и протёр глаза:
- ...Я видел... Тебя... Лич... С изумрудом в глазнице...
- Да, да... Что ещё?
- Ариану, она там ещё говорила что-то про долг... И зови меня Нишьен, сколько раз говорить?..
Сухие пальцы стиснули плечи молодого эльфа, и на него дохнуло разлагающимся алкоголем:
- Силорн, Нишьен, мне плевать, как тебя звать. Кому ты верен: себе, или Ариане?
И Хелбейн посмотрел в два рубиновых глаза своих отца, в которых теперь он видел отчётливое беспокойство, и ровным голосом ответил:
- Принц Червей... Верен только себе.
Кринш-Ай, сидевшая здесь же, открыла была рот, но откуда-то позади послышался визгливый голос:
- Ба, я что-то, по всей видимости, прервал уже второй раз в месяце!
И по склону холма к колодцу поднялся улыбающийся Андре Иехам.

{Экзамен, ч.2.}

Второе Руки Дождя. Утро, переходящее в полдень. Шпиль Фросткрег. Тренировочный зал.
Норд в чёрном дублете вошёл в большую залу с высоким потолком и остановился на пороге. Всё помещение, за исключением узкой прямоугольной арены в середине и возвышения с трибуной напротив входа, было уставлено скамьями, и на этих скамьях сидели ряды волшебников и волшебниц в мантиях. На стенах висели два массивных знамени с символикой Коллегии Шепчущих. В воздухе пахло чем-то сладким и одновременно горелым.
- Руфус! Вы всё-таки пришли. Очень рада вас видеть.
Руфус заметил говорившую и отошёл в сторону от входа, к стене:
- Селена! Вижу, вы совсем не изменились со времён нашей последней встречи. Магия творит чудеса, правда?
- Не столько магия, сколько простые иллюзии, - кисло улыбнулась целительница и кивнула в сторону трибуны: - Думаю, как только Базил закончит якшаться со своей "почётной гостьей", он объяснит вам ваши обязанности как судьи, а потом начнётся, собственно, экзамен.
- А кто эта "почётная гостья"?
- Агент Империи Хурмте.
Руфус не смог сдержать улыбки и почесал середину крестообразного шрама на переносице:
- Девять свидетели, мне крайне повезло, что вы её пригласили. После всего того кошмара в Бруме я только и пытался, что встретиться с ней, но в дворец меня не пропустили.
- У вас назначена с ней встреча?
- На самом деле, я вернулся в Сиродиил, чтобы работать на неё. В некотором смысле.
Селена внимательно посмотрела на лицо Карвейна, как будто пытаясь уловить в его выражении что-то не соответствующее его словам или её понятии о нём как человеке, а потом глухо выдохнула:
- Простите меня, но вы явно не лучший кандидат в агенты.
- В агенты? - переспросил норд и, заметив, как смотрят на него некоторые обернувшиеся ученики, замахал руками, добродушно посмеиваясь: - Нет, что вы, что вы! Я всего лишь должен помочь с поимкой пары преступников, не больше.
- Если вы пришли за Элдарионом, то серьёзно опоздали, - улыбнулась Селена: - Его уже поздно ловить, по крайней мере, в одиночку.
- Элдарионом?.. Нет. Нет, мне бы хотелось решить все проблемы провинции поимкой одного взбалмошного альтмера, но мои цели немного прозаичнее...
Селена стрельнула глазами за спину Руфуса:
- Хм. Вот и они.

Инспектор Хурмте сильно изменилась со времени последнего своего визита в Шпиль, должно быть, даже сильнее, чем башня, до сих пор не до конца восстановленная после бойни: лицо было покрыто шрамами, как зажившими, так и всё ещё стянутыми блестящими нитями, и свежими морщинами; волосы инспектора были начисто сбриты, и небрежно прикрытые капюшоном швы покрывали кожу до самого темени; правая рука болталась в поддерживающей повязке; кисти обеих рук были обмотаны плотными белыми лентами; плечи поникли. Но глаза... Глаза не изменились: под этим слоем усталой, больной женщины всё ещё блестел отточенный интеллект верного слуги Империи.
Руфус в первые же секунды понял две вещи.
Во-первых, что бы не нанесло такие травмы этой женщине, это не только подлое, но и очень опасное создание.
Во-вторых, он боялся инспектора Хурмте.

Архимагистр Базил - очень маленькое и очень... Жизнерадостное чудовище, принявшее форму босмера - а то, что это чудовище, нутро Руфуса поняло ещё при первом же взгляде на старого эльфа - легко скользнуло поперек потоку всё ещё продолжавших заходить в залу учеников и крепко сжало руку норда:
- А, сир Карвейн! Рад вас видеть на нашем маленьком, тёплом мероприятии.
- Прошу вас, не называйте меня "сир Карвейн"! Меня ещё никто не посвятил в рыцари!
Селена хмыкнула в сторону:
- Это? Дело времени...
Базил продолжал:
- Магистр Варрик очень вас рекомендовала как не только честного человека, но также хорошо разбирающегося как в магии, так и в тактике норда. Можно сказать, редкий экземпляр.
- Селена мне льстит, - Руфус понял, что улыбается и краснеет, но сдержать нахлынувшее чувство благодарности не мог: - Я действительно имею некоторый опыт наблюдения за дуэлями магов, но, признаюсь, мои собственные способности ограничены созданием защитных амулетов.
- А, так вы ещё и зачарователь! - улыбка Базила стала ещё шире, и по спине норда побежали мурашки: - Я тоже очень уважаю эту дисциплину магии, мы могли бы обменяться ценным опытом...
- Нет, нет, что вы, это скорее... Хобби. Мои товарищи, которые остались в Скайриме, с радостью бы обсудили все тонкости с вами, но, боюсь, я недостаточно квалифицирован для...
Хурмте положила руку на плечо архимагистра:
- Базил, имейте совесть, вы засмущали вашего судью. Вы же не хотите, чтобы он тут потерял сознание.
Босмер вздрогнул, но тут же заливисто рассмеялся:
- Полагаю, я должен вас представить! Руфус Карвейн, это инспектор Хурмте...
Руфус потёр висок:
- Мы, на самом деле, знакомы.
Хурмте кивнула и протянула руку:
- Осталось только пожать руки, а?
- Разумеется.

Норд крепко стиснул забинтованную ладонь редгардки, но та даже не поморщилась от боли и спокойно произнесла:
- Я слышала, вы безрезультатно пытались пробиться на приём во дворец. Прошу прощения за то, что не смогла вас там встретить: обстановка в провинции серьёзно поменялась с тех пор, как я написала то письмо.
- Да уж... Мне кажется, что пошло под откос всё, что только могло... За неделю метрополию как будто перевернуло вверх дном. Неужели это всё сделал один Элдарион?
- Не могу сказать, чтобы это было последствием только восстания Элдариона. На самом деле, сейчас он не наибольшая из наших забот.
Базил кивнул:
- Пожалуй, Элдарион - Секунда для Массера Королевы Червей... Некроманты, Руфус! Они вернулись, опять!
- Да... Я прочитал об этом в газете, - кивнул Карвейн: - И, судя по тому, что я слышал, после Лейавинна они напали на Шпиль. Вы очень хорошо поработали, восстанавливая башню.
- Не столько костяк Коллегии, сколько его ученики, - хмыкнула Хурмте: - И, кстати, раз уж мы здесь все сегодня собрались, почему бы уже не начать? Базил, вы сказали, что для меня готово место рядом с прославленным Радигером Молнией, но я не могу углядеть его в этой толпе.
- А, ну, это просто - он просто сегодня не надел броню, - пожал плечами босмер и потащил за собой редгардку, бретонку и норда в обход учеников на скамьях к возвышению.
Когда маленькая группа достигла скамей с трибунами, Селена заняла место между данмером в зелёном мантии и данмером в алой мантии, а Хурмте села между аргонианином в пурпурной мантии и данмером в зелёной мантии. Руфус сразу понял, что данмер в зелёной мантии и был Радигер Молния, и что-то ему в его сухом и даже немного надменном лице не понравилось сразу. Правда, аргонианин в пурпурной мантии и данмер в алой мантии ему понравились ещё меньше. Карвейн уселся на готовое место между данмером в алой мантии и место Базила, а Базил встал за трибуну и, несколько раз стукнув ладонью по ней, повысил голос:
- Ученики Коллегии! Прошу вашего внимания!

Речь Базила была очень долгой и достаточно скучной: босмер читал с листом бумаги, исписанных мелким почерком, очень однотонно и очень жизнерадостно, что сильно контрастировало с тем, какую скуку навевал его рассказ об истории основания Коллегии, её идеалах, погибших в бою в Шпиле магах и её цели "окончательно разрешить вопрос о радикально настроенных некромантах". Пожалуй, из всех в зале до конца её выслушать до конца не смог никто: у Руфуса к концу начали слипаться глаза, данмер в красной мантии чиркал что-то своё в записной книжке, аргонианин в пурпурной мантии обсуждал что-то про "воду" и "посредственность" с хихикающей седеющей альтмеркой в голубой, Радигер и Хурмте к концу всё чаще и чаще стали меж собой перешёптываться, забыв про речь босмера, а Селена так и вообще с самого начала речи сидела с закрытыми глазами, всем своим видом выражая индифферентность по отношению к тому, что выдавал со своей трибуны архимагистр. Разумеется, вместе с магистрами так же не обращали внимания на речь босмера и ученики. Зато, когда Базил, наконец, закончил свой монолог, зала оживилась, как после долгого сна: после архимагистра никто речей не читал, и можно было перейти сразу к делу, что Базил и сделал, начав описывать правила экзамена.
Экзамены, по крайней мере, та часть, на которую Руфус пришёл, состояли из ряда магических дуэлей между учениками: тот, кто проявлял знание тактики и магическое мастерство, получал посох и достигал ранга волшебника. Каждому ученику давалось по две попытки с противниками, которых ему назначал на лету Базил: никто до самого конца не знал, кто с кем будет состязаться как в первый, так и во второй раз.
В общем, день обещал быть не просто долгим, но и крайне беспорядочным. Базил также отметил, что, к счастью, арена в середине залы была предусмотрительно окружена плотным, не пропускающим физические объекты или магию щитом, что, в принципе, сильно сужало возможности для беспорядков...
Руфус, к своему полному облегчению, был далеко не единственным судьёй на этом празднике жизни: судили по пятибалльной шкале каждого ученика, в конечном счёте, восемь разных судей, из них пятеро из Коллегии, а трое - независимые. Пятерку судей из Коллегии составляли архимагистр Базил и его магистры: Селена, данмер в красном, аргонианин в пурпурном и альтмерка в голубом. Независимыми судьями выступали: Руфус Карвейн; инспектор Хурмте; и, наконец, Радигер Молния. И, в отличие от судей из Коллегии, независимые судьи могли в любой момент остановить проверку каждого ученика. Руфус не знал, что это означало: станет ли тогда ученик волшебником, не закончив проверку? Или, наоборот, ему лишат этого звания? Или это была просто передышка? Карвейн не до конца понимал, но и спросить боялся. Должно быть, такие туманные формулировки были только на руку другим нейтральным судьям: Хурмте и Радигер явно были полностью удовлетворены ими.
Наконец, главным условием для участия в экзаменах был полный отказ от зелий, свитков и прочих магических предметов: ученики могли полагаться лишь на себя. Руфус вспомнил, как проверяли длинную очередь учеников на входе, и только сейчас понял, что у них отбирали всё, что могло хоть как-нибудь помочь им на этом экзамене... А он попросту прошёл мимо этой очереди. Если задуматься, он мог бы кому-нибудь дать один из защитных амулетов, которые сделал после битвы в Бруме.
Экзамен проходил очень долго. Каждый бой длился по несколько минут, может, даже больше, за редким исключением. Первым перепрыгнул планку в двадцать три балла белобрысый бретонец, в первом же бою за четыре секунды и без всяких свитков и амулетов призвавший ледяного атронаха и попросту лишивший своей соперницы, босмерки с зелёной лентой в волосах, возможности колдовать заклятьем Безмолвия. Когда его извлекли из закрытой арены, парень потерял сознание. Норд честно поставил ему пять баллов из пяти, и, к своему удивлению, кроме него так сделал только Базил, с восторгом в голосе похваливший бретонца за "мастерское ограничение чужих возможностей". Потом Карвейн рассудил, что, в общем-то, бретонец действительно добился своего, загнав соперницу в угол, но в реальных боевых условиях он бы, скорее всего, погиб, доведя себя до такого истощения. Поняв это, он пожалел, что поставил бретонцу пять баллов: поставь он ему один балл, парень бы не прошёл экзамен и, не способный выйти на второй поединок, отправился бы на отдых. И, в принципе, только отдыха Руфус ему и мог пожелать.
Потом пошёл бой босмерки с зелёной лентой в волосах с данмеркой с по-бандитски сбритыми на одной половине головы волосами, и в этот раз босмерка одержала верх, высосав всю магию соперницы (правда, впечатляло это куда меньше, чем победа бретонца, так как для этого босмерке понадобилось около минуты). Босмерка получила тридцать два балла и с радостной улыбкой на лице покинула залу. Потом данмерку Базил столкнул с какой-то орсимеркой с серьгой в ухе, и орсимерка поразила Селену своей способностью к регенеративной магии - правда, Карвейн ей всё равно поставил один балл, потому что она просто взяла данмерку в захват, в котором та не могла колдовать. Данмерке же Руфус за её применение молний и тщетные попытки держаться подальше от противника поставил три балла. В конечном счёте, экзамен прошли обе, и Базил, очень довольный этим исходом, выбрал следующих двух соперников...
В среднем, проходили два ученика из пяти, и Базил явно выбирал самых лучших в самом начале: ближе к концу экзамена, когда уже прошёл короткий обеденный перерыв и приближалось время ужина, ученики на арене мало чем могли впечатлить строгих магистров. То у начинающей колдуньи в критический момент выходит из-под контроля призванный скамп, то юнец-боевой маг стреляет огненным шаром себе под ноги, то ещё чего похуже. Кто-то уходил с травмами, и Норд видел гремучую смесь боли и скуки на лице Селены, следившей, как их уводили целители - её подопечные... Карвейн про себя подумал, что как-то забыл, как серьёзно относится Селена к её занятию. Ещё он подумал, что, быть может, она согласилась бы ему помочь с болью в ногах...
Наконец, к ужину зала окончательно опустела, за исключением судей и разрозненной кучки учеников, среди которых Лисории не было. Руфус обеспокоенный таким развитием событий, смотрел по сторонам, гадал, куда могла пропасть волшебница: уж не отказалась ли она от экзаменов, не сбежала ли куда? Но, увидев взгляд Селены, норд понял: так и должно было быть.

Базил встал и потёр руки:
- Ну что же, дамы и господа. Как вы уже догадались, я двигался от наиболее успешных к наименее успешным... И на ваши соревнования времени у нас нет. Все свободны, и до следующего раза!
Ученики - кто с ворчаньем, кто с печальными вздохами, кто с разочарованием на лицах, а кто с облегчением - вышли из залы. Когда, наконец, в зале остались лишь судьи, Базил встал и, размяв затекшие ноги, сладко вздохнул:
- Гм, пора переходить к заключительному бою.
- Но вы же только что сказали, что экзамен закончен, - почесал затылок Руфус, и босмер хихикнул:
- Я такого не говорил... Хотя, знаете, я вам с Хурмте же не говорил об этой части, верно?
Норд и редгардка переглянулись, а босмер пожал плечами и повернулся к заглянувшим в залу магам с посохами:
- Синяя фаза! Повторяю, синяя фаза!
Маги исчезли, и Базил обернулся к магистрам, всё так же жизнерадостно улыбаясь:
- Как насчёт выйти на свежий воздух?

{Окончания, ч.1.}

Второе Руки Дождя. Второй час ночи. Айлейдский колодец рядом с лагерем Элдариона.
- Итак... Похоже, у нас на руках воссоединение отца и сына. Нишьен Хелбейн, верно? Феликс Дарелот, крайне приятно познакомиться.
- Хотел я бы сказать то же самое, - фыркнул данмер, отпуская маленькую ручку имперца и поднимаясь с колодца: - Что вы здесь делаете? Вы всё это время за нами следили?
- И да, и нет. Я наткнулся на вас случайно, и решил, что сегодня мне улыбнулась удача.
Ралем осклабился:
- "Случайно"?
Феликс пожал плечами и спросил:
- Они знают?
- Вы знакомы? - спросил Нишьен, и Ралем отмахнулся от обоих:
- Да и да. Кстати, Феликс, позволь мне познакомить тебя со своим сыном Силорном Релотом.
Дарелот поморщился:
- Во второй раз пожимать руку я ему не буду. И ты что, назвал сына в честь айлейдских руин?
- Назвать сына в честь целого города мне показалось хорошей идеей, - закатил глаза Ралем, и Кринш-Ай поправила:
- В честь мёртвого города. Можно сказать, это могло повлиять на его судьбу.
- Что за глупые суеверия... - открыл рот Нишьен, но Ралем отмахнулся:
- Ну, да, да, знаки, суеверия... Сейчас не время для всего этого. Оставим страхи дню, сейчас же ночь, время зла и даэдра! Пустой колодец, заря пожара, пустота ночи... Феликс, как прошли переговоры того законника с Элдарионом?
- Расскажу только то, что ты должен узнать, - проворчал Андре, поправив воротник рубашки: - Всё прошло даже лучше, чем ты думал: завещание действительно оказалось у Ауреола, и он показал его Элдариону, а потом отдал его мне. И я отнесу его Совету. Возможно, Адлейн даже до сих пор жива. Ты рад?
- Прелестно!! Лучше бы даже я не придумал, - Релот, потирая руки, спрыгнул с колодца: - Ну, похоже, всё идёт как нельзя лучше... Приближается эндшпиль, и игра становится по-настоящему интересной! Ты со мной?
- Боюсь, что нет. Я пришёл не делиться информацией.
Ралем обернулся:
- Зачем, тогда?
- За своей платой. Я могу и не вернуться из Имперского города, знаешь ли. Совет может легко меня заглотнуть, прожевать и выплюнуть... А правду я хочу узнать сейчас.
- Однако мы ещё даже не закончили...
- Плевать, закончили или нет. Мне уже всё равно, удастся ли у тебя создать твою утопию или нет. Я тебе теперь уже не смогу помочь.
- Ты бы мог... Выдай мне кандидата Ауреола. Это же не Элдарион, верно? Только не говори, что Элдарион тот сказочный рыцарь. Я это не переживу.
- Нет, не Элдарион. Но я это говорю не потому, что боюсь за его жизнь, а потому, что не хочу, чтобы мой старый - лучший - друг погиб, пытаясь убить мага такого уровня.
Ралем криво усмехнулся:
- Мне бы не позволили... Ну да ладно. Ты действительно сослужил мне хорошую службу, и, пожалуй, будет лучше, если тебя не будут сдерживать условия моего договора. Давай сюда руку. Я разорву контракт.
- Нарушишь договор?.. - удивился Андре, и Ралем поправил:
- Преждевременно завершу его действие, по обоюдному, не испорченному влиянием какой-либо магии согласию. При действующем контракте я не имею права даже думать о том, чтобы заглядывать в твою судьбу, забыл?
- ...Да. Забыл. Ладно, давай покончим с этим.
Андре расстегнул и закатал рукав рубашки на правом предплечье, и Кринш-Ай и Нишьен молча переглянулись: там была чёрная метка. В форме двух змей, слившихся воедино.
Ралем обнажил точно такую же метку на левой руке, и, взяв Андре за правую руку левой, произнёс:
- Я считаю, что условия договора были не дословно, но по сути выполнены обеими сторонами, и договор можно, нужно, необходимо расторгнуть преждевременно.
Андре закрыл глаза и повторил за Ралемом своим сиплым голосом:
- Я считаю, что условия договора были не дословно, но по сути выполнены обеими сторонами, и договор можно, нужно, необходимо расторгнуть преждевременно.
Две пурпурные вспышки, и меток как и не было. Ралем с улыбкой потёр освободившееся место:
- Ну что же... Одно предсказание на подходе. Но сначала - дай мне свою руку ещё раз. В этот раз левую.
Иехам кивнул и вытянул вперёд левую руку, и Ралем левой рукой взялся за руку Андре, а правой рукой стянул с шеи медальон... И, сконцентрировав всё на одном лице, одном голосе, одном человеке, обрушился в мир красок и слов, мир запахов и воспоминаний, мир иллюзий и фантазии.

Отец с четырьмя руками, мать в серебряном обруче. Четыре направления слились воедино. Бородатый гигант закрыл двери. Обруч матери ломается, и она исчезает.
Одинокий человек. Пустота. Пеленка. Красный бархат. "Жадность гения". Детский плач. Темный холод. Одиночество. Один человек то есть, то нет.
Радость чтения. Первый дом. Красная дверь. Плотные занавески. Одиночество. Сгущенные краски. Ломоть хлеба, стакан молока.
Книги. Спокойствие. Струны. Маски из бумаги. Игра в полном одиночестве. Детский голос в особняке. Нет друзей.
Отец возвращается поздно. Тихая радость. Громко ставит котёл, смееся, рассказывает шутки. Шрам на щеке.
Шум на улице. Огонь. Первые пьесы, горят. Мантия с солнцем, горит. Кольцо водного дыхания.
Нищета. Голод. Одиночество. Пустота. Треснувшая лютня. Четыре руки маячат в темноте.
Маг с косичкой. Эльф с тройным шрамом. Каменная статуя. Сломанные ноги. Кошмар.
Обещание утопии. Договор. План. Сбор информации, средств, пешек. Подготовка.
Золотые маски. Второе место. Бывший лесничий. Яблочное вино. Старый альтмер.
Адлейн. Вино. Карты. Горящая библиотека. Короткая записка и платок. Покой.
Золото. Золото. Геминиции. Кровавый дождь. Золото. Два разбитых клинка.
Кошмар наяву. Седовласый. Ограбление. Редгардка в маске. Перелом.
Канализация. Маг в красном. Злой альтмер. Пустой колодец. Ночь.

Ралем, вернув медальон на место, отпустил руку и, когда краски отхлынули, услышал голос:
- Что-нибудь увидел?
Данмер вытер слюну и пену с подбородка:
- Отец... Культист Меруна Дагона... У тебя были знакомые великаны с бородой? И серебряные обручи?
Андре как-то странно посмотрел на данмера:
- Великаны? Что за бред, у меня нет в родословной великанов. Ралем, я же коротышка!
- Оно и видно, - усмехнулся Нишьен, получив гневный взгляд от Иехама в ответ.
Данмер в халате потёр лоб:
- Я старался попасть в твоё прошлое... Но шёл только в хронологическом порядке. Да, ошибки быть не может, я видел всё именно в хронологическом порядке... А значит, меня не впускало в прошлое.
Эльф поднял глаза:
- И этому может быть только одно объяснение: я сликом мало знаю о твоём прошлом. Но я знаю твои настоящие имя и лицо... Разве что ты мне их не сообщил и не показал.
Андре сделал шаг назад. Ралем встал:
- ...Ты не показал мне своё лицо, верно? Это всего лишь очередная маска? Это грим?
- Нет, нет, это моё настоящее лицо... Ты что, думаешь, я стал бы тебе лгать, да?
- Ты врёшь, Феликс. Я был рядом, когда ты только учился врать по-настоящему, я знаю, как ты это делаешь. Я знаю тебя насквозь. Как ты смеешь сейчас пытаться мне солгать?
Андре помолчал минуту, а потом сказал:
- Так и быть... Я врал всё наше знакомство. Очевидно, я никогда не был Феликсом Дарелотом, и моё лицо - грим.
- Так вот почему тебе нужна была та лента... Теперь, может быть, ты сотрёшь его и скажешь мне то имя, которым тебя звали?
Авидо, Андре, Феликс умолк. Ралем почувствовал в себе простую, старческую усталость и холод одиночества:
- ...Пророчество тебе не так нужно, как секретность, верно? Ты так боишься показать своё истинное лицо? Боишься показать своё лицо эльфу, которого назвал - только что - своим лучшим другом? Неужели ты так мне не доверяешь?..
Андре молчал. Ралем сделал шаг вперёд и потряс его за плечи:
- Слушай, ты! Я не знаю, как тебя зовут, и кто ты такой, но, сколько я тебя помню, я всегда верил, что тебя зовут Феликс Дарелот. Ты все эти годы батрачил на меня, тайно отсылал мне деньги, находил мне сторонников, докладывал о положении в провинции - ты был всё это время моим протеже, чёрт возьми, только и только в обмен на это дурацкое предсказание... И ты что, в последний момент отказываешься от него?!
- ...И да, и нет.
Андре снял руки оторопевшего Ралема с плеч и пробормотал:
- ...В сущности, меня привело сюда засохшее любопытство, на самом-то деле... Я и так знаю, кто я такой... А попытки докопаться до истины, которую уничтожили ещё до моего рождения, были бессмысленными сами по себе. Я двигался по инерции, только и всего.
Иехам отвернулся:
- Авидо Ингений тайно служил тебе все эти годы... Просто так. Из-за его личного каприза. Потому что он хотел сдержать слово. И потому он пришёл сюда, чтобы получить свою оплату, и получил её: одну попытку расколоть неизвестность вокруг моего имени. А службу ты мне уже оплатил сполна, просто ты этого ещё не понял.
Андре поиграл тростью:
- Можно сказать, эти годы были сами по себе достойной платой. Я был на вершине мира. Я купался в золоте, в вине, в скууме. Лучшие гостиницы, лучшая еда, лучшая одежда, лучшие девушки. Чего мне ещё, скамп подери, желать? Какой-то дурацкой правды? И что она мне даст? Я всю свою жизнь даже не пытался задерживать золото, попавшее в мои руки... И, честно говоря, даже доволен этим исходом. Поделом. Это золото я либо заработал честно и потратил честно, либо заработал бесчестно и отпустил на свободу. Богатству не пристало храниться в пыльных сундуках, не пристало человеку цепляться за излишнюю роскошь... Он должен либо жить, полностью получая удовольствие, либо не жить совсем. Ты научил меня так жить, Эрр, и я благодарен тебе за это, но...
Иехам повернулся:
- В конечном счёте, я не получил того, чего желал, Ралем. Авидо Ингения никто не будет оплакивать, потому что его все ненавидели. Я искренне хотел создать героя, но теперь мне придётся очищать имя своему... Своему персонажу. И я проклинаю тебя за то, что ты научил меня так жить. Не научи ты меня так слабо ценить людскую жизнь, не научи ты меня презирать убийство как преступление, видеть за любой кровью исход, может, Авидо Ингений бы и стал героем. Но он стал злодеем, причём даже не лучшего сорта.
Данмер процедил:
- ...И зачем ты мне всё это говоришь, сумасбродный болван? Ты сам всё это сделал, ты сам выбрал этот путь, Феликс, сам и только сам.
- Да... И нет... И может быть.
Андре посмотрел Ралему прямо в глаза:
- Но я уже начинаю исправляться. Авидо Ингений, может, и останется мёртвым, и поделом: он был злодеем и не ценил людскую жизнь. Феликс Дарелот же, может быть, ещё сможет спастись. Наша игра подошла к концу, и у меня остаётся вопрос к тебе, Ралем: хочешь ли ты продолжать играть, или ты хочешь выиграть?
- ...Хороший вопрос. Я думаю, что хочу продолжать играть. Это правильный ответ в твоей шараде, м?
Андре сделал шаг вперёд:
- Правильного ответа... Попросту нет.
И, приподнявшись на носочки, резанул кинжалом шею эльфа.

- Ух ты! Об этом я не знал-блрг...
Ралем зажал рану, но бившую фонтаном горячую кровь было уже не остановить. Послышался крик Нишьена:
- Отец!
Несколько вспышек, но было уже поздно: Андре прочёл заклятье с, видимо, заранее приготовленного свитка и исчез.
Кринш-Ай бросилась к барахтавшемуся Ралему:
- Принц! Мне нужна ткань!
Хелбейн сорвал дублет и изо всей силы рванул рукав рубахи, протянул его аргонианке, и та зажала им рану в глотке данмера и начала читать заклятье за заклятьем:
- Ралем! Вы должны задержать дыхание, тогда раны будет проще затянуть!
- Гблх--!
- Кринш-Ай! Скамп подери, ему не помогает! - в ужасе крикнул молодой данмер, и аргонианка огрызнулась:
- Как ни странно, Принц, артериальную кровь остановить лекарь моего уровня не может!
- Нишьен-нглх...
Ралем поднял глаза на данмера, и Хелбейн бросился на колени. Из его груди вырывались лишь отрывистые выкрики:
- Да! Говори! Я слышу!
- ...Зря всё-таки я тебя искал, а?.. Учителя... Всегда умирают-хххх........
Спустя несколько секунд всё закончилось, и Кринш-Ай, брезгливо отряхивая руки, констатировала факт:
- Принц... Он мёртв.

- Что мы можем теперь сделать? Можем мы его воскресить? Как того Лавальера?
- Ариана и Гвендолен смогли бы, но...
Кринш-Ай посмотрела в сторону, лишь бы не смотреть в лицо Нишьену:
- ...Захотели бы они?.. Да и сами подумайте: должно быть, ваш отец теперь в Мёртвых Землях, там, где ему лучше всего... Стали бы вы его возвращать сюда, чтобы он стал вашей марионеткой, повторную жизнь провёл с кандалами на сердце и во второй раз познал, что такое смерть? Отблагодарил ли он вас за такое?
Минутное молчание.
Нишьен положил ладонь на руку - там, где была метка его договора с Элдарионом:
- ...Кто бы не был этот... Дарелот... Как только я получу Нумидиум... Он умрёт первым. За моего отца.
- Каковы ваши приказания, Ваше Высочество?
Хелбейн издал глухой смешок, а потом ровным тоном произнёс:
- Собирай всех некромантов, каких сможешь только собрать. Чем больше, тем лучше. Делай дурацкие, пустые обещания, но чтобы Культ не только был полностью мобилизован, но и расширен за счёт доселе сохранявших нейтралитет некромантов.
- А если они не согласятся с нашими... Прогрессивными взглядами?
- Плевать. Мне не нужны строители мира, мне нужна армия. Умрут - нам же лучше.
- А что будете делать вы?
Хелбейн посмотрел на холодно наблюдавшие за ним звёзды:
- Думаю, нужно... Кремировать тело отца. Если я когда-нибудь встречу мать, я передам ей прах.
И, после секундного молчания:
- Если я когда-нибудь её ещё раз встречу.
- ...Мне можно уходить, верно?
- Да. Уходи.
Аргонианка поклонилась и, собрав разложенные вокруг тела Ралема скромные пожитки в ещё влажную сумку, ушла, а Нишьен остался смотреть на холодные звёзды в тихом одиночестве.

В это время, в озере Румаре...
Исполинская рыба-убийца, будь она разумной, не поверила бы своим своему счастью: целое кладбище утопленников лежало на дне среди обломков дерева. Но она не была разумной и потому без всяких лишних вопросов к зрительным органам направилась вниз, к утопленникам, чтобы набить своё брюхо просто так, свалившейся с неба, можно сказать, мертвечиной...
Но, к её удивлению, стоило ей приблизиться к самому большому из них - массивному зеленокожему в устрашающей угловатой броне - как её крепко схватила рука и, не выпуская, поднесла к чуть ли не звериной морде, с водорослями в бороде и ослепительно горевшими в мути поднявшегося со дна песка красными зазубренныи шрамами под шлемом. Орсимер осмотрел рыбину своими маленькими красными глазками, что-то пробурчал, не выпуская пузырей... А потом откусил ей голову и, с гулким хрустом прожевав, выплюнул. Труп рыбы медленно поплыл вверх. Орк опустил лицо в песок и перестал шевелиться. Это было против приказов.
Их время ещё не настало.

 

***

{Акт II.}

{Окончания, ч.2.}

Второе Руки Дождя. Раннее утро.
Андре гнал своего вороного коня вперёд, то и дело хлопая ногами по его бокам, чтобы он двигался быстрее.
Быстрее. Быстрее. Быстрее! Быстрее, скамп подери!
Далеко впереди, за парой рядов деревьев, уже был виден берег озера Румаре, и сверкающие под лунами волны, и Башня Белого Золота, отражающая своим белым мрамором холодный свет Секунды.
Он остановил коня в двух шагах от воды, и несчастное животное издало заглушенное своим же тяжёлым дыханием слабое ржание.
Андре с трудом слез с седла коня и, зарыв трость глубоко в песок, уселся на берег.

Зачем он убил Ралема?
Он же теперь был на стороне "хороших". Это совсем не соответствовало его роли. Это противоречило всему гуманизму его миссии, миссии Ауреола. Это противоречило всему.
Ралем был его старым другом. Можно сказать, это Ралем дал ему всё, что у него было. Без Ралема Андре бы не смог уговорить старика Аккапари научить его изготовлению камнеломов.
Но почему тогда он разрезал ему глотку и сбежал, как обычный подлый убийца?
И, главное, почему он не чувствовал омерзения?
Может, ему показалось, что оставить Ралема в живых было более мерзким поступком, чем убить разумное существо?
Андре дрожащими руками вытащил эбонитовый кинжал и начал счищать уже начавшую засыхать кровь данмера с лезвия.
Но почему? Ралем был безобидным революционером, идеалистом. Без Мифического Рассвета он не мог повторить Альд'Рун, без армии он был ничем, простой сошкой, которая всем толкала свои бессмысленные манифесты.
Даже с Авидо Ингением Ралем был лишь маленькой фигуркой на доске по сравнению с Империей, с мятежом, и уж тем более с Арианой, скамп подери.
Почему тогда он его убил?

Конь сделал несколько шагов вперёд и наклонил голову, чтобы попить. Уздечка упала в воду с коротким всплеском, но вороной не обращал на это ровно никакого внимания. Андре отчётливо слышал, как конь делает глубокие глотки. Платок счищал кровь с ножа ритмично, и ритм движений платка непроизвольно стал единым с ритмом глотков коня.
Он не ел с самого ухода из Чейдинхола. Если не считать кислого яблока, которое он стащил где-то в лагере Элдариона, Андре ничего не ел.
Иехам опустил глаза: на лезвии не осталось и пятнышка, а вот платок был безнадёжно испорчен. Имперец скомкал изорванный, влажный от крови шёлк и бросил его в воду, и лёгкий ветер унёс его в сторону Имперского острова.
Потом он расстегнул пуговицы на жилете, задрал рубашку до подмышек и нащупал под неровной грудной клеткой широкий кусок ткани, оборачивавший его талию, а потом достал из него немного вяленого мяса и начал жевать.

Нет, он сам слышал, и видел всё, что там происходило: Ралем был отцом Нишьена, и, если слухи были верны, у Нишьена была своя армия.
Если бы Ралем смог бы перехватить контроль над армией Нишьена, или хуже, смог бы подчинить Нишьена себе, у него снова была бы своя армия. Армия нежити, может, достаточно большая, чтобы размолоть мятеж Элдариона в порошок.
То есть, получается, Андре спас план Ауреола от неизбежных осложнений. Для этого достаточно было убить Ралема и остановить начавшуюся цепную реакцию, которая могла бы - нет, должна была привести к полноценной катастрофе.
Ралем был другом Андре, действительно лучшим его другом. Может, он даже был хорошим эльфом.
Но, при всех его побуждениях, он был культистом Дагона, и как бы он не нёс свою чепуху про "Принца Перемен, Хороших и Плохих", Дагон до конца был Принцем Катастроф, и очень любил мешаться в делах смертных.
А Андре вмешательство Дагона в его дела очень сильно бы не понравилось.

Конь закончил пить и поплёлся жевать траву чуть дальше от берега.
Андре с силой оторвал кусок мяса от своего ломтя и прожевал, уставившись стеклянными глазами на звёзды.

Даэдра не имели права влиять на дела смертных. Они думали, что имели, но не имели. И Андре больше всего не любил, когда в его судьбе пытались копошиться какие-то потусторонние силы, считавшие, что знают лучше их самих, что им следует делать с их жизнью. Потому он и хотел стать генералом, стать властителем своей собственной судьбы, а не пешкой. Люди вроде Меркурио, или Зено, или Ралема его только удивляли: какой из тебя человек, если ты даже не задумываешься о своей жизни, не принимаешь решений, оставляешь мысли другим?
Даже к Клавикусу Вайлу в план Авидо хотел сбежать не просто чтобы сбежать от закона после ограбления, но и чтобы оторвать от плана Вайла свой кусок и жить припеваючи. Он не собирался подчиняться этому вонючему куску дерьма, так-то!
Ралем, правда, тоже не был марионеткой даэдра. По крайней мере, когда-то. Андре вспомнил с грустной улыбкой, как он познакомился с данмером тогда, в Портовом районе. Как Ралем хвалил его, когда Феликс Дарелот закатил настоящую истерику Николасу Аккапари. Как помог выбраться из ямы, когда скампов камнелом переломал ему все ноги. Нет, тогда это был лишь остаток Мифического Рассвета, лишь грустный памятник тому ужасу, которым когда-то был этот культ. Это был одинокий эльф, который пытался взвалить себе на плечи ношу, которую не смогли вынести сотни и сотни людей. И только в этот вечер Авидо увидел что-то эдакое в нём, что-то вроде божественного влияния, как будто бы Ралему благоволила какая-то сила.
Но...
Почему он его убил?
Был же другой путь.
Другой путь обязан был быть.
Можно было просто поговорить, договориться.
Почему же он ему разрезал глотку?
Почему так много проблем Авидо решал ножом?

Имперец проглотил сухой и жёсткий кусок мяса - последний из тех, что были припасены под куском ткани - и почувствовал, что его жалкие запасы лишь раззадорили неуёмный аппетит. Он поплёлся вперёд, к воде, и уставился в своё отражение, на свою фальшивую жёлтую кожу, начавшую уже опадать с лица, на свои кривые уши, на свои тусклые глаза.
Имперец наклонился к воде, и ногти впились в грим, сдирая жёлтую пудру с кожи.

Почему Авидо, которого должны были любить все, который должен был стать героем, стал злодеем?
Был ли виноват актёр, или была виновата роль? Было ли оказано на него влияние свыше? Или было виновато что-то куда более глубокое, чем Андре осознавал?
Как так получилось, что вместо того, чтобы стать прославленным, он стал кошмаром?
Как так получилось, что вместо того, чтобы стать героем, он стал злодеем?
Почему он предпочитал аморальные, но простые решения сложным, но моральным?
Правда, он и так уже знал ответ... Только не хотел его осознавать.

Это была всего лишь природа человека, всего лишь внутренняя тьма за маской - не посаженное Ралемом, или грязными улицами Имперограда, или его родителями семя, а что-то, что есть в каждом человеке - расплодилась и позволила себе полностью поглотить и извратить то, что он хотел сделать своей лучшей ролью, своим магнумом опусом.
Он как будто бы взял перо, чтобы написать лучшее произведение на свете, но рука сама собой написала самое худшее проклятье роду человеческому.
Авидо Ингений был лишь отражением его тёмной стороны, того, что он обычно подавлял. Маска дала ему возможность избежать наказания за любой его грех, и его внутреннее зло воспользовалось этим.
Получается, Лиландмон дал ему возможность стать полноценным злодеем... А потом, испугавшись его опасности, попытался взять его под контроль.
Андре издал тихий смешок, и кривая улыбка пробежала по его лицу.
Взять под контроль такое чудовище?.. Глупые надежды, Лиландмон. Куда ты теперь делся, Лиландмон? Тебя убил твой же собственный ученик, Лиландмон. Ты мёртв, Лиландмон! Мертвее мёртвого! И никто не спасёт уже старого Авидо Ингения, ни ты, ни Ралем, ни уж тем более самодовольный Ауреол!
Андре изо всех сил впился в грим и, царапая кожу, содрал его остатки от висков до самого подбородка.
Проклятье! Из-за его гордости и жадности он и стал тем, чем сейчас являлся. И никакие амнистии ни от Мида, ни от кого-либо другого это не изменят.
Его изменит только он сам...
...И снова он был один, на берегу озера Румаре, холодной ночью.
Один не просто против всего мира, но и один против самого себя.
Даже худший расклад, чем тогда, в Портовом районе.
Зато не расклад Клавикуса Вайла, или Меруна Дагона, или какой-нибудь там другой треклятой силы за ширмой.
Это был его расклад, и его роль.
И с самого дна был путь только в одном направлении - наверх.
Да, это будет тяжёлый путь... Но это будет его путь.

Андре, опираясь на трость, встал и начал тихим, тонким голосом петь:

В одну ночь хитрый вор
Стащил у Тьмы капюшон
И лицо своё спрятал навек.
В тенях не узнать, и следов не сыскать:
Где было злато, там нет.

Йо-хо, замок ты вскрой,
Злато греби - и сбегай.
Йо-хо, живой звон дрейков,
С ним хоть в Ад, хоть в Рай.

Кто жив, а кто мёртв,
А кто сидит в тенях
Ключ, плащ, капюшон,
Сбежать от Света может любой,
Но от Тьмы сбежать нельзя.

Йо-хо, выпьем вместе,
Скоро умрём, весь расклад.
Йо-хо, живой звон дрейков,
С ним хоть в Рай, хоть в Ад.

Будь ты нищ, иль будь богат
Все деньги с смертью уйдут
И тогда Тьма спросит с тебя:
Что ж ты воровал, зачем дрейки таскал?
А ты в глаза ей песней ответь:

Йо-хо, войте, скампы,
Что ж Дагон нам не рад...
Йо-хо, живой звон дрейков,
С ним хоть в Рай, хоть в Ад!

Йо-хо, войте, дэйдра,
Нет горя в сердце моём!
Йо-хо, живой звон дрейков,
С ним в Аду с улыбкой сгниём!

В одну ночь хитрый вор
Стянул у Тьмы капюшон
И лицо своё спрятал навек.
В тенях не узнать, и следов не сыскать:
Где был капюшон, там его уже нет!

Слева от имперца небо стало светлеть, окрашиваясь в розовый цвет. Начинался рассвет, и начинался новый день.

{Экзамен, ч.3.}

Второе Руки Дождя. Вечер, переходящий в ночь. К востоку от Шпиля Фросткрег.
- Дамы и господа... Я представляю вам ученицу, которая превосходит всех, кого вы ранее видели, по всем параметрам. Ученицу, которая вполне способна победить Нишьена Хелбейна в бою один на один! Лисория "Орлиный глаз" Гринвинд!
- Да, да, половина из них и так знает моё имя, - проворчала бретонка, поправляя кожаную перчатку и оглядываясь по сторонам: она стояла в середине небольшой круглой поляны, на краю которой на небольших стульях сидели восемь судей и по щиколотку в талом снегу стояли двенадцать магов в синих мантиях. Двенадцать помощников. Восемь судей. Двадцать пар глаз. Одно помпезное вступление. Слишком много чести, слишком много внимания.
Лисория посмотрела в сторону судей: Базил, продолжая нести какую-то несусветную белиберду, прямо-таки сиял, незнакомые данмер и смутно напоминавшая Хурмте лысая женщина что-то обсуждали, то и дело поглядывая на неё, Руфус выглядел так, как будто он всю свою жизнь прожил под водой и теперь играл роль эмиссара рыбьего царства среди этих странных сухопутных существ, и всё ему здесь казалось каким-то странным и волшебным - уж не загипнотизировал ли его Базил?.. - три других магистра, которые были Лисории незнакомы, сидели с постными выражениями лица, а Селена со скучающим видом разглядывала лица двенадцати в синем.
Кто из них придумал эту часть экзамена? Селена, Базил, Руфус? От того, кто это сделал, зависело и то, была ли она готова к нему. Несомненно, Руфус бы потребовал чего-нибудь крайне устрашающего и боевого, но зато понятного его простому сердцу, вроде "победить лича в кулачном бою". Её мать любила острые ощущения и целительство, так что, скорее всего, её испытание бы сводилось к "спасти жизнь умирающему незнакомцу, а то и трём". Базил... От магистра Базила можно было ожидать чего угодно.
Вудхарт, "поздняя ягодка", как старого бретонца иронично звали те, кому повезло учиться под крылом другого преподавателя, на экзамене гарантированно валил всех, даже своих любимчиков, и требовал сверхъестественных результатов. Орис на экзамене гарантированно высоко оценивала своих любимцев, а лоботрясов и чужих учеников спрашивала жёстко. Йомвинг действительно оценивал способности своих "подмастерий", как он их называл, а на чужих даже не смотрел. Лиландмон настолько хорошо знал своих магистров, что принимал экзамены у каждого так, как принимал бы их его учитель... И, пожалуй, только он понимал, что варится в котелке у магистра Базила и, может, даже ограничивал его странности. Но теперь учителя Спеллуса больше не было, не было и Вудхарта, и Орис, и Йомвинга. Были только незнакомые судьи, сильно измененная процедура экзамена и Базил, который мог вытворять всё, что угодно.
Вопросы на устном опросе, отсеивавшем самых бестолковых учеников до "боевого крещения", как его называл архимагистр, были на самые разные темы: от основ алхимии и зачарования до того, каким заклятьем надо стрелять по даэдроту в чужом жилом доме так, чтобы ущерб мебели был минимален. Ромильда Ладьер, внучка легендарного (по её же собственным заверениям, как едко отмечала Лисория) Робера Ладьера, отвечала на эти вопросы как арбалет - быстро и точно, и этим впечатлила комиссию. Аманд Люпин, которому Гринвинд пару раз помогала с его заданиями, тараторил зазубренные строчки без остановки, будто надеясь, что преподаватели не заметят его неуверенности. Да'Ркай, хорошо выспавшийся и выпивший рюмку вина перед опросом, чуть ли не фамильярничал с магистрами, зато отвечал очень хорошо и произвёл на всех хорошее впечатление. Лисория же, как правило, давала верные ответы, но магистрам явно что-то не понравилось в её скучающем тоне, и бретонке пришлось отвечать на вопросы до тех пор, пока её мать не начала интересоваться тем, как её дочь бы провела трепанацию, а данмер в красном не начал расспрашивать её про свойства двемерского масла. Юная мисс Гринвинд с боевого крещения ушла с высоким, но не высшим баллом, которым, правда, была довольна: он действительно соответствовал её желанию сдать эти экзамены. Было бы неплохо, но не очень-то и хотелось.
Потом было нужно, по традиции, написать четыре страницы бесформенного сочинения: "История взаимоотношений Коллегии Шепчущих и Синода" (по слухам, любимая тема Базила), "Некромантия и отношение к ней в современном обществе" и "Тонкости маго-политической сферы". Лисория про себя отметила, что Нишьену бы понравились все три, и неаккуратным почерком, без плана и подготовки, покрыла два листа бумаги с обеих сторон своим современно-общественным отношением к некромантии, надеясь, что кляксы точно передавали её праведный гнев по отношению к Культу Червей, и сдала стопку листов за пятнадцать минут до окончания.
И теперь вместо того, чтобы сдать свой скампов экзамен в жаркой, душной зале Шпиля, ей приходилось стоять на свежем, но холодном воздухе в полумиле к востоку от башни и наблюдать, как её чёрный силуэт тихо вонзается и разрезает краснеющий Магнус на две неравные части.

Раздался сухой голос данмера с повязкой на глазу:
- Я, кажется, не очень понял вашу мысль - вы хотите, чтобы эта девушка... Эта неопытная ученица одолела двенадцать представителей нежити в бою?
Лисория побледнела: двенадцать призывателей, двенадцать врагов. Как она могла такое прослушать? Хорошо хоть, что сейчас опомнилась...
Базил кивнул:
- Да, вы правильно меня поняли, Радигер.
- Вы что, с дуба рухнули?
Вопрос как будто обрубил у Базила любое желание разговаривать: он просто стоял и улыбался по инерции, обдумывая свой ответ. В установившейся тишине было слышно, как ветер со скрипом гнёт ветви деревьев.
- Я предлагаю альтернативу.
Данмер встал и сделал шаг вперёд. Даже через грохот лат было слышно, как щёлкает пряжка. Голубой плащ с капюшоном Радигер бросил на свой стул:
- Основная задача мисс Гринвинд будет заключаться не в том, чтобы победить армию нежити. Её задача будет заключаться в том, чтобы победить некроманта. И, так как ваш некромант - Лисория могла поклясться, что у Базила на секунду исчезла улыбка с лица: - является данмером, то я буду его заменять.
Аргонианин поднял руку:
- Я поддерживаю данную альтернативу.
Лисория поняла: этот аргонианин был назначен в магистры не архимагистром, а Радигером. Что-то было во взглядах что Базила, что аргонца, что боевого мага такое.
Базил фыркнул и махнул рукой:
- И зачем тогда эти приготовления, двенадцать магов?..
- Они могут остаться здесь, - подняла голос альтмерка: - Кто знает, что может придти на огонёк из дикой местности.
Наконец, вступил - скромно и неуверенно - Руфус:
- Мне кажется, что участия судей хватит для решения любой проблемы. Зачем ещё двенадцать магов?..
Лисория подняла руку:
- Я согласна как на вариант архимагистра, так и на альтернативный, без присутствия вспомогательного состава.
В конце концов, победить одного данмера в бою было проще, чем победить двенадцать зомби. Надо было только помнить, что огонь хорош против мервецов и плох против тёмных эльфов. Лисория поймала одобряющий взгляд одинокого глаза боевого мага...
- Мне кажется, не вам принимать решение, какую проверку вы будете проходить, мисс Гринвинд, - раздался жёсткий женский голос, и все взоры обернулись к прямо сидевшей на её стуле Селене: - Я голосую за исходный вариант.
Голосование. То, что убило Коллегию, и её мать теперь прибегала к этому ритуалу здесь и сейчас. Получается... Получается, это она придумала весь этот балаган с двенадцатью мертвецами. Конечно же, это было в её духе... Лисория даже сделала себе выговор за то, что так промахнулась: стала бы её мать требовать от неё заняться целительством на экзамене, когда её дочь ни разу не проявила интереса к школе Восстановления?
- Голосуем за исходный вариант, - поднял руку Базил, и вслед за ним подняли руку Селена и Шовор... Но Радигер пророкотал:
- Я налагаю запрет на исходный вариант.
Архимагистр процедил:
- Вы не имеете на это права.
- Имею. Заставить двенадцать магов потратить свои силы на магию призыва так далеко от Шпиля, и всё ради обычной проверки боеспособности... Что, если некроманты нападут, здесь и сейчас? Вы подумали о безопасности?
- Да, но...
- Я подумал о ней заранее. Магистр Орис и магистр Гринвинд не готовы к бою, а Лисория - всего лишь ученица. Я не думаю, что одних только судей хватит для отражения хоть сколько-нибудь серьёзной атаки.
- Полностью поддерживаю, - поддакнул аргонианин, и Лисория про себя отметила, что он ей нравится куда меньше Радигера... А потом магистр Орис рассмеялся:
- Мне к-к-кажется, что вы с-с-сильно недооцениваете н-н-наши способности, Рад-д-дигер...
- Ваши способности хранить взрывчатые вещества под одеждой? Да, недооцениваю, - Лисория не видела, как данмер посмотрел на Ориса и его мешковатую красную мантию, но, судя по реакции магистра, этим взглядом можно было сжечь человека заживо: - Однако вы слишком расслаблены в наше очень даже военное время, магистр Орис. Я хотел бы с вами поговорить с глазу на глаз, когда этот балаган закончится. И нет, это не приглашение выколоть себе глаз, спасибо.
- Полностью поддерживаю, - зачем-то брякнул аргонианин.
Руфус поднял голову:
- Дамы и господа! Мне кажется, мы уже можем перейти от этих мелочных споров к, собственно, тому, ради чего мы все здесь собрались.
- Спасибо, Карвейн, - Радигер кивнул и, отвернувшись, вышел на арену и, приняв боевую стойку вокруг Лисории, скомандовал:
- Защищайтесь, Гринвинд!

Лисория быстро пожалела, что не согласилась на вариант Базила: дуэль против Радигера была сложнее боя против двенадцати трупов на порядок.
Первое (и, судя по всему, наиболее используемое) заклятье Радигера, красную молнию, она определила как необычное, может, даже собранное по компонентам с нуля самим Радигером заклинание. По жестикуляции данмера она поняла, что это были продолжительные чары, требующие полной концентрации, но до конца определить их эффекты по движениям пальцев не смогла. Следовательно, нужно было вывести их по внешнему виду заклятья: Радигер был прославлен своими способностями в школе Разрушения, а не в школе Иллюзий, и вряд ли как-либо модифицировал внешность своих чар... И уж тем более не стал бы подкрашивать молнию в красный цвет. Значит, это было побочным эффектом от какой-то конструктивной модификации.
То есть, молнию окрашивало в такой цвет другое заклятье, спрятанное под электрическим разрядом. Что-то более опасное, что-то, что Радигер прятал под электричеством... И что-то, что могло бы принести какую-то пользу в данной конкретной ситуации, что опровергало первую и вторую гипотезы Лисории о том, что эта таинственная вторая компонента заклятья представляла собой чары Разрушения доспехов или Разрушения оружия: у Гринвинд не было ни того, ни другого. Следовательно, это было либо заклятьем Повреждения, либо заклятьем Высасывания, либо заклятьем Проклятья, либо заклятьем... Поглощения...
Лисория поняла: вот почему движение пальцев на стадии сотворения было таким странным! Это было не чистое заклятье школы Разрушения, это были чары, совмещающие две разных, полностью противоположных по своей сути школы магии! Радигер бил сразу двумя заклятьями, образовывавшими единую плеть: электрическим, которое вполне могло пробить любую защиту, и Поглощением - жизненных или магических сил? - которое, судя по всему, было на порядок мощнее и полезнее собственно молнии. Электричество отразить или блокировать было довольно просто, но против Поглощения контрмер почти что и не знала... Разве что то, что Поглощение было на порядок затратнее того же Повреждения, и уж точно затратнее молнии, которая маскировала истинную суть заклятья. Отсюда затраты магической энергии у Радигера должны были быть поистине огромными, разве что...
Разве что дальность действия заклятья данмера была ограниченной, и это Лисория поняла достаточно быстро: хоть молния Радигера в паре мест и достигала края поляны, но всё-таки арена боя не была идеально круглой и, следовательно, в некоторых местах расстояние до центра, в котором данмер и расположился, было больше, чем в других. Бежать вечно от заклятий данмера было невозможно: бретонка уже чувствовала боль в груди от серьёзной нагрузки - и рано или поздно экзаменатору надоест стрелять по нарезающей вокруг него уже второй круг ученице.
Но теперь она знала, что делать.

Бретонка бросилась в сторону самого безопасного участка на поле и остановилась, так что молнии Радигера до неё не могли добраться... Главное было выровнять дыхание и вернуть хладнокровность разуму - без них она могла напортачить в чарах, а значит, потерять как инициативу, так и силы. Её разум уже просчитывал варианты: Щит Молний? Может оказаться слишком затратно. Призванные существа? Она могла призвать привидение, скелета, зомби, скампа, безголового зомби, дремору, кланфира и огненного атронаха... И только атронах, во-первых, мог удерживать приличное расстояние между ним и Радигером, во-вторых, не был более уязвим к электричеству. Послать в Радигера молнию, или отразить его же магию? Слишком низок шанс, что сработает - опытный боевой маг должен был защититься от любой из трёх основных стихий.
Значит, оставался лишь один вариант.

- Держите расстояние, мисс Гринвинд? Воин бы назвал это трусостью, но маг это назовёт тактикой, и будет абсолютно прав. Но не слишком ли вы мало действуете?
Радигер сдвинулся с места и пошёл к Лисории, подняв руку - ещё немного, и он сможет пустить своё заклятье прямо в ученицу и загонит её в капкан, из которого она уже не сможет сбежать:
- Может, вы наконец-то будете атаковать?
- Да, буду.

Бретонка сложила руки: на левой стандартный Лир, на правой усложнённый Айем, циркуляция и давление нормальные - и прошептала заклятье. Золотые брызги, появившись из чистого воздуха, вихрем закружились вокруг неё, складываясь в две формы, единые по сути, но разные по назначению. Она знала эти назначения, знала, как правила магии, как законы, по которым они действовали, по которым всё в мире происходило. Лисория гордилась этим знанием, этим подарком учителя Лиландмона, и была рада, что могла, наконец-то, продемонстрировать свои способности на практике, а не на пыльной бумаге или на одних пустых, ничего не значивших словах.
Контракт был заключен, и бретонка подняла оружие против данмера.

- Призванный лук?
Эльф остановился:
- Это заклятье уровня Специалиста... Я ожидал чего-то более продвинутого, если честно.
- Мне больше и не нужно, - бретонка положила стрелу на тетиву и натянула её посильнее, а Радигер, улыбнувшись какой-то старой памяти, пробормотал, подняв руку с красноватыми искрами:
- Весьма прагматично.

Стрела со свистом пронзила воздух и впилась прямо в сочленение сапога у щиколотки данмера... Нет, не просто впилась в него - даэдрическая стрела с хрустом разломила сустав и, пройдя насквозь, вошла с другой стороны глубоко в землю, пригвоздив данмера к месту. Эльф поморщился и упал на колено, но не сдвинулся. Лисория потянулась за ещё одной стрелой:
- С той позиции, на которой вы находитесь, вы не сможете меня достать своим заклятьем. Мне повезло попасть точно туда, куда я хотела, и потому вы не сможете сделать ни шагу вперёд, пока стрела, раздробившая вам сустав, удерживает вас на месте. Следующий выстрел будет иметь куда более страшные последствия, и вы в этом можете не сомневаться: моя рука не дрогнет.
Данмер поправил повязку на глаз:
- Неужели вы думаете, что одного Призванного лука хватило бы, чтобы меня победить?
И, упав вперёд, поднял руку с красными искрами:
- Рубиновая молния Радигера, полная мощность!

Лисорию Гринвинд и раньше било электричеством - в работе над проектом, или в мелких стычках с другими учениками Коллегии - но в этот раз было куда больнее. Может, это повлияло то, что Радигер явно вкладывал в это заклятье всю свою силу. Может, это было потому, что под молнией пряталось Поглощение жизни (а в этом Лисория, видевшая, как затягивается рана Радигера, уже не сомневалась). Может, ей было просто стыдно, что она даже не подумала, что Радигер мог таким образом сократить расстояние до критического.
Электрический разряд сокращал её мышцы, бил по внутренним органам - но каким-то образом очищал разум, на месте мыслей оставляя лишь жгучие ощущения боли, страха и желания избавиться от боли любой ценой. Лисория упала на колени и, с трудом соображая, что делает, сложила свободную от лука руку в жесте и, с трудом разжав челюсть, крикнула:
- Щит Небесной Молнии Спеллуса!
И, к её удивлению, боль отхлынула полностью: красная молния Радигера била в прозрачный щит, находившийся в дюйме от неё самой.
- А, узнаю заклинания своего учителя! - улыбнулся данмер, опуская руку: действительно, смысла больше не было: - Правда, вы воспользовались им как-то... Запоздало.
- Да, но это уже не имеет значения, - кивнула Лисория, с трудом вставая и вытаскивая из колчана стрелу: - Теперь признайте своё поражение.
- Поражение?
Сложив две свободные руки, Радигер пробормотал:
- Великий призыв доспехов!

Этого не ожидали не только Лисория, но и, похоже, и судьи: Радигер Молния, маг Разрушения, доблестный охотник на некромантов, и использует школу Колдовства, причём такое продвинутое заклятье? Однако отрицать это уже не было возможности: когда красные хлопья, похожие на кровавые снежинки, сложились в единую форму, имевшую единое назначение, распластавшийся на земле Радигер был с ног до головы закован в угловатые, по своему уродливые доспехи, закрывавшие его тело с пяток до макушки. Из шлема донеслось приглушенное:
- У меня осталась ещё половина запаса маны, мисс Гринвинд. Можете ли вы похвастаться тем же?
Бретонка, ошеломленная, уставилась на эльфа...

И опустила лук:
- Я сдаюсь.
Две формы, единых по контракту, упали на землю и с стеклянным звоном разбились, рассыпавшись в мириады золотых песчинок, а бретонка пробормотала:
- Боюсь, я оппонент немного не вашего уровня, Радигер.
- Нет, совсем нет. Вы меня приятно удивили.
И, к удивлению данмерки, броня эльфа также растаяла, и рубиновый глаз озорно прищурился:
- Вы применяли грубую силу, блефовали, и, более того, нашли, в каком-то смысле, мою слабость...
- ...Но вы это всё делаете куда лучше меня, - Лисория слабо улыбнулась: - Мне следовало вспомнить, что вы не родились под знаком Атронаха.
Данмер встал на колени и вытянул поврежденную ногу:
- Бой между магами - прежде всего испытание для информированности обеих сторон, мисс Гринвинд. Я думал, что вы пошлёте против меня что-нибудь вроде безголового зомби, но совсем не ожидал, что вы так хорошо управляетесь с луком и стрелами. Кто вас этому научил?
Лисория посмотрела в сторону судей:
- Один рыцарь.

Когда её мать вернула сустав Радигера в прежнее состояние - насколько это было возможно при том, что залечил он его с инородным телом - Лисория предстала перед комиссией из восьми судей.

Базил потёр руки:
- Итак, я предлагаю начать голосование. Пять баллов от меня: это было очень впечатляющее выступление. Магистр Гринвинд?
Селена поморщилась:
- Мисс Гринвинд всё ещё могла стоять на ногах и атаковать, но завершила бой. Я уважаю людей, которые избегают бессмысленной резни, но, будь на месте Радигера некромант, одного уважения ей было бы недостаточно. Три балла, и то только потому, что она смогла его хотя бы ранить. Без этого я бы поставила один. Я закончила.
- Магистр Орис?
- Ч-ч-ч-четыре балла. Можно м-м-мне уже уйт-т-ти? Зд-д-десь жут-т-т-тк-к-ко холодно, простит-т-те.
- Да, пожалуй, вы можете идти, если вам не интересен исход голосования.
Данмер встал, поклонился - даже под мантией было видно, как дрожали у него ноги - и, бросив взгляд на бретонку, затрусил в сторону Шпиля. Базил посмотрел на аргонца в пурпурной мантии:
- Гм, магистр...
Аргонианин поднял голову:
- Мисс Гринвинд, хоть и не показала нам по-настоящему продвинутых магических приёмов, проявила незаурядную смекалку, используя хоть и более простые, но более действенные в бою с конкретно этим противником чары. Мне кажется, пусть она сначала выживет, а высоты колдовства могут и подождать. Я ставлю... - И, выдержав паузу, сказал: - Пять баллов.
И, не дожидаясь ритуального обращения от Базила, альтмерка продолжила вслед за аргонианином:
- Однако, смекалка смекалкой, мисс Гринвинд всё-таки проиграла в бою, выпустив лук. Архимагистр, сразись она действительно с Нишьеном Хелбейном, даже если она бы и обезвредила подобным образом печально известного "Принца Червей", что бы она сделала против других некромантов в такой ситуации? Правильно, ничего. Отсюда - три балла.
- Радигер, ваша оценка?
Все взоры устремились на сложившего руки на груди данмера.
Выдержав секундное молчание, Радигер объявил, посмотрев Лисории прямо в глаза своим рубиновым оком, и уже без всякого озорства мрачно отчеканил:
- Мисс Гринвинд действительно проявила некоторые аналитические способности... Но, боюсь, ничего сверхъестественного я не увидел. Она - всего лишь живая девушка восемнадцати лет, и я против того, чтобы слать её против некромантов. Дайте ей возможность отточить свои навыки, а уже потом кидайте её в реальный мир: что бы вы ни говорили, Базил, некроманты её прожуют и выплюнут. Один балл.
У Лисории как будто что-то разбилось внутри. Что случилось? Что она не так сделала?
Радигер отвернулся от неё, точнее, повернулся к Базилу:
- Поимкой некромантов должны заниматься боевые маги. Я ценю ваше рвение, архимагистр, но рвение должно подкрепляться, прежде всего, результатами. Пока что, за весь экзамен, я не видел ни единого мага, которого я бы мог со спокойным сердцем послать в логово некромантов, подготовленным или нет. Предоставьте охоту на ведьм тем, кто прошёл соответствующую подготовку. Ваши же маги должны заниматься тем, к чему готовились: исследованиями и только исследованиями.
Гробовое молчание.

Тишину разрезал голос Хурмте:
- Я так понимаю, что мисс Гринвинд для получения посоха нужно... Сколько баллов? Двадцать пять, верно?
- Двадцать три балла, - произнёс Базил.
- И судьи не имеют права отказаться от своего голоса, или голосовать отрицательно. То есть, даже если мы с Карвейном поставим Лисории низший балл... По одному баллу... Она пройдёт экзамен... И старания Радигера будут тщетными.
Лисория почувствовала, как горят её щёки: двадцать три балла, минимальный необходимый для прохождения балл? Пожалуй, она не слишком-то серьёзно и воспринимала эти экзамены, но чтобы она прошла с таким позорным результатом... Она могла поспорить, что Ромильда получила сорок из сорока, а Аманд вернулся в свою комнату с тридцатью восемью, или, может, даже тридцатью девятью.
Почему она получит двадцать три? Получается, из-за того, что не оправдала ожидания? Ожидания, которые не соответствовали, нет, не могли соответствовать реальности?! Неужели она всю свою жизнь будет стыдиться того, что получила такой низкий балл... Из-за архимагистра Базила, который так раздул её способности и потребовал каких-то особых испытаний?!

Двадцать три балла из двадцати трёх.
Она была лучшей ученицей Коллегии Шепчущих, ученицей самого Лиландмона, затмившей всех его прежних учеников.
Она была вполне способна творить самые настоящие чудеса магии.
Аланд Люпин мог призвать грозового атронаха, но не мог его до конца контролировать.
Ромильда Ладьер, несмотря на её родство с легендарным Робером Ладьером, не была способна бросить огненный шар и не обжечься им.
Да даже Да'Ркай совершал глупые ошибки, когда творил свои дурацкие заклятья Иллюзий.
Но почему ей не было дано права на ошибку?
Почему ей поставят двадцать три балла из двадцати трёх, а остальным - нет?
Или они поставили двадцать три балла из двадцати трёх ВСЕМ?

- Мисс Гринвинд.
Бретонка уставилась на редгардку, и та потёрла подбородок:
- Мне кажется, что ваши баллы и цифры не имеют никакого отношения к реальности: это всего лишь субъективные оценки кучки специалистов, которые не могут даже претендовать на полноценную объективность. Они бессмысленны, и, следовательно, стыдиться их не имеет никакого резона. Если вы пройдёте с минимальным баллом, вы всё равно пройдёте, и только это может повлиять на вашу жизнь, а не какие-то цифры. Если вы, конечно, не позволите им влиять на свою судьбу, но тогда, боюсь, вам место не в мире живых людей и реальных проблем, а в мире цифр, которые не имеют значения. Вы поняли мою позицию?
Лисория, всё ещё не оправившаяся после речи Радигера, едва заметно кивнула и выпрямилась: всё-таки это была та самая Хурмте, которой она показывала столовую Шпиля не больше чем неделю назад, только вместо сухого, профессионального юмора и скрипучей любезности была лишь суровая оценка, может, даже более суровая, чем оценка Вудхарта... А редгардка одобрительно кивнула и проскрипела:
-Я рада, что вы поняли. Ваш ныне покойный учитель готовил вас именно к исследовательской деятельности. Не позвольте авантюрам нынешнего архимагистра замутить вам голову: ваше место - в лаборатории. Один балл.

- А вы, Руфус?
Разумеется, Руфус согласится со всеми и поставит один балл... Но он хотя бы не будет говорить такую жестокую правду. Лисория уставилась на него с мольбой в глазах, и каменное лицо рыцаря смягчилось:
- Если чему-то меня и научили мои годы, лучшее, что может случиться в жизни мечника - никогда не поднимать своё оружие. Лучший бой - бой, которого не было, мисс Гринвинд. Запомните это.
А потом, прочистив горло и скосив глаза на Хурмте, он улыбнулся:
- И, хоть я так же, как и многие здесь, живу не в мире чисел, если уж вы получите свой посох, то почему бы и не поставить оценку повыше? Пять баллов.
Лисории захотелось завизжать и кинуться рыцарю на шею... Но холодный разум остановил этот короткий, горячий порыв юношеского сердца. Оценка Руфуса должна была смягчить удар, но удар оставался ударом.
Если не толчком в ту сторону, в которой и должна была быть Лисория.
В конце концов, кому нужны были эти авантюры, бойни и прочая дребедень? В конце концов... В конце концов, Нишьена поймает и накажет за произошедшее кто-нибудь другой. Она даже сама до конца не знала, что сможет поднять руку на того, с кем на одной скамье училась все эти годы. Всё-таки он был последним, что осталось у неё от учителя Лиландмона...
Так что же так сильно ударило по ней из слов Хурмте? Кажется, эти слова ущемили её достоинство. Да, её только что все назвали обычным... Обычным бумагомаракой. Бесполезным теоретиком. Человеком, которому нет места на поле боя. Нет роли в происходящих событиях. Разумеется, она действительно не хотела посоха... Не хотела становиться больше, чем учеником... Но такое радикальное опровержение её ценности как мага... Как практика... Оно било точно в цель.
В конце концов, кому нужен был маг с её даром, в реальной-то жизни, вне мира цифр?
Она была способна разобрать любое заклятье на составные части, обнаружить корень любых чар, но... Кому, в сущности, это было нужно? Тем более что большая часть магов и так пользовалась исключительно заклятьями, созданными ещё тысячелетия назад. Кому нужен был человек, способный разобраться в чём угодно, если разбираться было, по сути, не в чем? Когда всё и так, в сущности, понятно?
Базил ошибался. Она не имела никаких шансов против Нишьена. Даже если у него и не было никакого дара... Если у него не было таланта... Он всё равно мог бы её победить. Просто потому, что она была куда меньше приспособлена к боевой магии, чем чистокровный данмер, у самых бездарных из которых, как известно, огненные стрелы получаются лучше, чем у неумелых бретонцев вроде неё.
Её место было в лаборатории, а не здесь.
Но почему тогда так ныло сердце?..
Неоправданные надежды?..
Опустившиеся брови Руфуса?..
Молчаливое презрение Хурмте?..
Или красноречивый взгляд матери?..

Радигер поднял руку:
- Полностью поддерживаю точку зрения старшего инспектора Хурмте и Руфуса Карвейна, и потому, чтобы у архимагистра Базила не было глупых идей... Я запрещаю выдавать ученице Лисории Гринвинд посох, с целью обеспечить её же безопасность.
И тут как будто посдирало крышки с бочек: одновременно на Радигера чуть ли не с кулаками набросились Базил, Селена, аргонианин и даже Руфус, и началась страшная перебранка.
Лисория поморщилась и отвернулась: плевать уже ей на посох, дайте ей возможность вернуться в лабораторию...

Бретонка наполнила в лёгкие воздуха и высвободила его одним криком:
- ХВАТИТ!
Все обернулись на неё, и Лисория, отдышавшись, крикнула:
- Хватит! Мне надоело быть вашей "звёздной ученицей" и "продолжательницей школы Лиландмона", хватит с меня этого! Базил, если вам нужна армия магов, чтобы завоевать доверие вашей любимой Империи - это ваши проблемы, и я не собираюсь становиться вашей пешкой в каких-то дурацких планах! Радигер, если вы так не хотели меня не пускать на поле боя, почему не воспользовались вашим правом сразу и поставили мне низшую оценку? И что вам мешало вообще остановить все экзамены, если даже идиоту очевидно, что Базил пошлёт всех выпускников воевать с некромантами? Чем я так отличаюсь от Ромильды Ладьер или Аланда Люпина, чтобы меня, как какую-то фамильную драгоценность, прятать на полке? А вы, Хурмте, посмотрите на Руфуса и поучитесь человечности! Вы двое - я ваших имён вообще не знаю, как вы оказались в судьях?! И, наконец, мама - плевать я хотела на этот посох, и на эту Коллегию!
- Мисс Гринвинд, успокойтесь... - Радигер нахмурился, но Лисория послала в его сторону неприличный жест:
- Почему все организации магов в Сиродииле такие уроды, а? Боевые маги? Чокнутые милитаристы! Синод? Сикофанты и карьеристы! Культ Червей? Грёбаные безумные некроманты! Даже Коллегия Шепчущих превратилась в какую-то кучку интриганов! Уважаемые собравшиеся! Я хотела надрать зад Нишьену не для того, чтобы продвинуть какие-то из ваших целей, но для того, чтобы наконец-то вернуться к своим исследованиям! А теперь, похоже, самый приятный климат для науки остался у Нишьена под крылом! Я слышала, он пропогандировал в ту ночь свободу мысли, отсутствие политики в магических исследованиях и даже магократию - почему бы и нет?!
Хурмте и Радигер переглянулись и встали к Лисории, и она махнула рукой:
- Давайте, вяжите меня! Посадите в свою дурацкую тюрьму! Говорите мне про "глупый мир цифр" сколько хотите! Реальность такова, дорогие мои заседатели, что плевать всем на ваши стулья, на ваши восстания и на ваши дурацкие интриги! Я хочу жить спокойно, а потому...
И, вдохнув поглубже воздуха и скрестив руки на груди, заявила:
- Ухожу из Коллегии Шепчущих.
Установилась полная тишина.
Лисория поймала взгляд Руфуса, и, к её удивлению, добродушный бородач молча и одобрительно кивнул.
Наконец, Базил спросил:
- И что вы сделаете после, мисс Гринвинд? Я так понимаю, что вы наплюете на проблемы реального мира и уйдёте в исследования, в то время как Империя будет страдать, и, может, будет уничтожена Культом Червей... А когда эти отморозки придут к вам за вашими руками, или ногами, или что им ещё понадобится для их бесчеловечных опытов, вы - что? Будете проклинать Империю, потому что она вас не защитила, когда вы сами её бросили? Бросили, несмотря на свой долг?
Лисория прошипела:
- Я ни-че-го не должна Империи.
- И Коллегии тоже? И своему покойному учителю? Лиландмон был лоялистом, Лисория, и погиб за свои убеждения. Вы предадите его память?
Базил улыбнулся и слегка наклонил голову в сторону:
- Или, может, вы перейдёте на сторону его убийцы? Не это ли вы хотели сделать несколько секунд назад? Вы же понимаете, что вы заявили о своих симпатиях некромантам... Не в лучшей для этого компании?
Бретонка сложила руки на груди:
- Да, понимаю. И считаю, что вам следует задуматься о своих приоритетах.
- Боюсь, не вам меня учить, мисс Гринвинд.
Базил поднял руку, и всё тело Лисории в один миг стало очень, очень тяжёлым. Мир перевернулся, и в следующий момент она поняла, что лежит на земле.
- Однако я уважаю ваши стремления и взгляды, как и любое другое проявление свободы мысли. Может, вы и вышли неблагодарной молодой девицей, но в ваших словах есть доля правды. Я действительно позволил себе слишком серьёзно распоряжаться вашей судьбой, и потому уважу вашу последнюю просьбу - вы исключены из Коллегии Шепчущих, без возможности восстановления. Но...
Босмер повернулся к Хурмте:
- ...Пожалуй, оставить ваши слова без внимания было бы преступной оплошностью с нашей стороны, как сказала бы наша одна общая хорошая знакомая. Хурмте, я думаю, что вы всё-таки были правы, и передаю Лисорию в ваши руки.
- Я запрещаю, - гаркнул Радигер, но редгардка, явно превосходившая его по полномочиям, легко отмела этот выкрик:
- Запрет снят. Девушке с такими талантами жизненно необходимо занятие, и я его ей найду.
Рядом послышался скрип сапог, и редгардка, пригнувшись к Лисории, спросила:
- Предлагаю тебе место младшего агента под моим началом. Если не хочешь сражаться с Нишьеном или служить Империи на поле битвы - воля твоя. Будешь сидеть и заниматься исследованиями под моим личным присмотром, зато отчитываться нужно будет только мне.
- А если я откажусь?
- Хороший вопрос. Посидишь пару месяцев в Имперской тюрьме, пока восстание не уляжется, а из головы дурь сама собой не выветрится. А потом - иди куда хочешь. Но обещаю, что к этому времени ни Элдарион, ни Хелбейн тебя не примут. Уже не смогут.
- На самом деле, я просто так спросила. Было интересно, что вы ответите.
Бретонка посмотрела Хурмте прямо в глаза:
- Конечно же, я согласна.
- Хорошо.
Редгардка слабо улыбнулась и потрепала бретонку по плечу, а потом выпрямилась и посмотрела на Базила и Радигера, на Селену и аргонианина с альтмеркой:
- Именно таким образом Лиландмон переманил к себе добрую часть магов Синода... И именно подобные вашим действия Синода их и отпугнули от уютных мест в Университете. Продолжайте в том же духе, и скоро отличаться от Синода ваша организация будет отличаться только нездоровой симпатией некромантам. Это всё.

Магнус закатился за горизонт.
 

***

В комнату постучали, и Лисория, закончив запихивать запасную мантию в заплечный мешок, кинула:
- Войдите, не заперто.
Дверь открылась, и в комнату зашёл данмер с повязкой на глазу:
- Здравствуйте, мисс Гринвинд.
Лисория обернулась: Радигер привёл свою причёску в полный порядок, вместо брони оделся в зелёную мантию с завитушками, на груди его красовалась голубая лента - скорее всего, какая-нибудь награда - а под мышкой были большой, продолговатый свёрток и свёрток поменьше. Бретонка хмыкнула:
- Ну, и что вы сюда пришли? Приковать кандалами к моей кровати, чтобы я не перешла к вашему конкуренту на службу?
- Не имею никакого желания вас задерживать. На самом деле, я даже рад, что вы покинули Коллегию. Хурмте выразила наше общее мнение: Базил ни к чему хорошему эту организацию не приведёт. Ваш уход - лишь первый из симптомов чумы, которая охватила Коллегию после того чудовищного раскола.
- Это всё, конечно, хорошо, но вы не ответили, зачем вы здесь.
Данмер улыбнулся:
- Я пришёл извиниться. Вы были правы: я слишком с вами жёстко обошёлся. И да, мне следовало заметить то, что заметила Хурмте, и просто использовать свой запрет раньше. Я думал, что проходной балл - двадцать пять, а не двадцать три, и, поставив вам балл ниже проходного, можно будет избежать скандала, который Базил бы, несомненно, устроил при использовании запрета по таким мелким и туманным вещам...
- Ну, Базил мог бы, - Лисория поправила чёлку, чтобы не лезла в глаза: - Однако всё-таки скандал произошёл, верно?
- Архимагистр рвал и метал, но мы с Хурмте смогли поставить его на своё место. Вчерашние ученики Коллегии пойдут защищать Имперский город, но и только. После этой войны всё должно будет вернуться к прежним порядкам, как при Лиландмоне. Централизация власти в руках архимагистра будет ещё раз ограничена. Может, мы даже сместим Базила и поставим на его место кого-нибудь... Более разумного, быть может.
- То есть, я зря ушла из Коллегии?
- Совсем нет... Можно мне присеть?
- Да, разумеется.
Комнатка Лисории была очень тесной, может, самой тесной в её коридоре, но даже в ней были стол и стул для занятий. Радигер положил свёртки и уселся на стул:
- Ваша вспышка помогла, в некотором смысле, изобличить манипуляции Базила. Благодаря ей мы узнали, что Селена, в общем-то, на нашей стороне. В скором времени мы сможем создать целый блок сопротивления. Коллегия должна служить не Базилу и его капризам, а уже потом Империи, а изначально Империи, только Империи. Такой её видел учитель Спеллус, а не тем, во что она превратилась.
- Я рада, что дала вам толчок, но что будет дальше? Я так понимаю, вы пошлёте боевым магам рапорт с описанием моего монолога?
- Вы готовы отвечать за всё, что сказали?
- ...Не совсем. Я, в некотором смысле, согласна с взглядами Нишьена - самой их основой, можно сказать, - но он всё равно остаётся чудовищем, которое убило нашего общего учителя.
- То есть, вы согласны с его идеологией, но не одобряете его методику.
- Да.
- Я бы сказал, что идеология у него - искаженные взгляды Лиландмона... А вот методика - чистый Маннимарко. Сила ради силы, власть ради власти, больше ничего.
Данмер выдохнул:
- Хурмте в первом же своём письме мне предостерегала, что вы можете переметнуться на сторону Культа Червей... И я очень, очень рад, что мы оба присутствовали на этом экзамене, тогда, когда это стало вполне вероятным событием.
- Это стало вполне вероятным событием в том числе и потому, что вы присутствовали при этом.
- Хм... Да, пожалуй, я перепутал причину и следствие, - вымучил улыбку Радигер: - И ещё раз, извиняюсь, что так жёстко вас осадил.
- Извинения принимаются... Но только если вы мне скажете, как у вас удалось использовать Поглощение жизни на расстоянии. Это заклятье же действует только при касании.
- А, так вы всё-таки это заметили, - данмер улыбнулся: - Но при этом у вас нет гипотез?
Лисория потёрла лоб, прямо как Лиландмон:
- Если чему мой проект меня и научил, так это тому, что молния - магия... И, когда я воспользовалась тем Щитом, Поглощение перестало действовать. Следовательно, молния была, в том числе, проводником для этого заклятья?
- Вот видите, мне даже не пришлось ничего объяснять. Создание Рубиновой молнии было, в своё время, моим заключительным проектом... И, как видите, я до сих пор ею активно пользуюсь.
- Не могу сказать, чтобы я могла активно пользоваться результатами моего проекта...
- Далеко не всегда результаты очевидны, и, кроме того, даже если ваш результат и был отрицательным, он остаётся, сам по себе, результатом. А пока что... Я думаю, что имею полное право сделать вот что.
Данмер развернул длинный свёрток, и глаза Лисории расширились:
- Вы... Вы...
- Да.
Радигер протянул Лисории посох, метр и четыре пятых, ровный, из берёзы, с золотыми кольцами в основании и в вершине:
- Абсолютная копия посоха учителя Спеллуса, разве что не зачарованный. Можете его зачаровать тогда, когда будете морально готовы к соответствующему статусу. Это мой подарок. А Селена попросила передать вот это...
Данмер развернул второй свёрток, и Лисория увидела небольшой футляр, в котором лежали маленькие сосуды с жёлтым полупрозрачным веществом, и к каждому из них был проведен тонкий, как нить, фитиль - около сорока штук, хватило бы на небольшую фляжку.
- Взрывчатое вещество, самое мощное, какое было у магистра Ориса в его старой лаборатории... Будем считать, что я его просто конфисковал для его же блага. Легко приматывается к стреле, фитиль горит четыре с половиной секунды, но взрыв может произойти и просто от внешнего давления. Даже такой маленький взрыв может заставить взрослого человека потерять равновесие. Используйте их только тогда, когда вашей жизни действительно угрожает опасность.
Бретонка кивнула:
- Ну, это в её духе... Обещаю. Что с моей матерью? Почему она не здесь?
- Она...
Радигер почесал шею и отвёл глаз:
- Селена сказала, что очень гордится вами... Но предупредила, что вы будете в ярости, если я скажу вам правду.
- Она сбежала на Вварденфел, не так ли?
- Откуда вы знаете?! - Радигер резко обернулся и прищурил глаз, и Лисория рассмеялась:
- Ещё одно очко в пользу Лисории "Орлиного глаза" Гринвинд!
Данмер рассмеялся, встал и пожал бретонке руку:
- Ну, пожалуй, на этом я и закончу. Рад, что мы расстаёмся если не друзьями, то хотя бы хорошими знакомыми, и надеюсь, что нам, "чокнутым милитаристам", не придётся в скорейшем будущем искать вас по всей провинции, прямо как Нишьена... И, чтобы нота была повыше, желаю вам успехов.
- Спасибо.
Данмер вышел из комнаты, и Лисория посмотрела на посох и на футляр, а потом на до краёв набитый одеждой и книгами наплечный мешок, и после коротких раздумий спросила у пустой комнатки:
- ...Ну и как мне всё это уложить?

{Окончания, ч.3}

Третье Руки Дождя. Седьмой час вечера. Имперский город. Особняк "Секунда" на Талос Плаза.
- Говорите, особняк Геминициев пустует?
- Да, советник Олин.
- Кхм, я думаю, что улик, хранящихся там, и так, и так не хватит, чтобы разоблачить убийц. Передайте его Легиону, устройте там дополнительные казармы. Так и пометьте!
- Да, советник Олин.
Советник Эддар Олин был, вопреки тому, что о нём можно было услышать, очень приятной внешности бретонцем лет пятидесяти-пятидесяти пяти с широкой грудью и седыми волосами, которые отлично подходили к его загорелой коже. Огонь незаурядного интеллекта всё ещё горел у него в глазах, не замутненный старостью, ленью или прочими пороками, которые настигали людей умных на склоне лет, и одним этим, пожалуй, он располагал к себе всех, кто был с ним рядом. Тулес Тараторящий был полководцем, и харизма у него была суровая, военная, а Эддар Олин притягивал людей и так - тёплыми словами, разумными действиями, дружелюбной улыбкой в уголках рта и гладко выбритой кожей на лице.
Сделав пометку на карте и перевёл взгляд на другую её часть:
- Теперь нам нужно выделить дополнительную площадь в Эльфийских садах... Кхм. Вы не знаете, Ауреол в городе? У него приличный особняк, и он верный Империи человек...
- Да, советник, и отказывается принимать дополнительных квартирантов.
- Пр-роклятье... А, нет, он же свой дом племяннице отдал, и скоро у неё свадьба. Нет, лучше не будем: не хочу обижать старого знакомого.
И, постучав пальцем по столу, перевёл взгляд ещё раз:
- Поищем ещё слабые звенья... А то эти легионеры меня живьём съедят, вместе с тапочками... Скамп бы побрал этого Тулеса.
Улыбка исчезла с лица бретонца, как будто с него сдёрнули маску, и он встал и, разминая ноги, прошёлся по небольшой комнате:
- Такими темпами легионеры займут и мой дом... А он всё зовёт силы в город, все больше, больше... Брума, Чейдинхол, Бравил - защищаются чуть ли не ополчением, мятежники могут грабить сколько душе заблагорассудится, ещё немного, и солдаты будут из столицы на малую родину дезертировать. Такими темпами гражданская война будет даже слишком разрушительной...
И, почесав затылок, он спросил у писаря с разъеденным какой-то застарелой болезнью лицом:
- Как прикажешь это понимать, Силон? Есть идеи, как обернуть этот процесс вспять? Мне не особо хочется во второй раз отстраивать всю провинцию в ущерб своему кошельку, если честно. По молодости геройствовать приятно, но у меня же внуки, им нужно образование оплачивать.
Писарь вытер со лба пот - в его коричневой мантии в комнате с камином было, несомненно, очень жарко - и пробормотал:
- Мне кажется, можно было бы связаться с правителями других городов и провинций... Если они прибудут в Имперский город и выразят свое неудовольствие...
- То есть, поднять ещё одно восстание?
- ...Я не Хьерим.
- Да, ты не Хьерим. Кхм.
Эддар отвернулся и посмотрел на огонь:
- Ты всего лишь писарь. Хьерим всего лишь советник. Между нами говоря - не записывай это, пожалуйста, - из меня бы мог выйти правитель получше Тулеса, но из-за упёртости этого треклятого норда я как будто со связанными руками, понимаешь? Я как гигант, который уснул и проснулся с прикованными цепями конечностями, и у меня крадут мои запасы мамонтова сыра, мамонтов и мою дубинку. Ещё немного, и стащат повязку с ног, и всё, нет у меня больше ничего. А Тулесу это только на руку.
Огонь всё трещал, трещал в камине, а Эддар становился всё мрачнее и мрачнее:
- Это всё было ошибкой. Не следовало нам заключать никаких договоров с той сумасшедшей... И у меня как будто бы руки грязные от того, как мы поставили этого беднягу, Элдариона, и замалчиваем правду. Мне иногда кажется, что Филипп уже понял, как мы всё дело завернули. Он лис серый, но честный. Мне стыдно ему в глаза смотреть, Силон. Я запутался во всей этой лжи, и был бы рад отдать половину своего состояния, если бы была возможность закончить этот губительный цикл...
Эддар Олин повернулся и уселся за свой стол:
- Кхм. Прости мне бредни старого чудака.
- Я всё так же на вашей стороне, советник Олин. И пока что нам нужно выделить ещё четыре здания в пользу Легиона.
- Мы остановились на Эльфийских садах, - почесал подбородок бретонец и провёл пальцем по карте: - Кхм. Может...
В дверь постучали, и Олин поднял голову и сказал громко:
- Дверь не на замке, войдите!
А потом добавил, уже вполголоса:
- Кто бы мог придти в гости? Неужели уже от Легиона за списком пришли?
Дверь открылась, и в комнату вошёл имперец в сиреневом жилете и с тросточкой:
- Советник Олин?
- Он самый. Чем могу помочь?
Если этого человека пропустили в дом, значит, он смог убедить не только стражника на входе, но и камердинера, которому было указано никого не подпускать к кабинету хозяина, в том, что его дело - величайшей важности, на уровне смерти другого советника... И, судя по выражению его лица, это действительно было что-то важное. Ответ был произнесён только тогда, когда вошедший убедился, что никого за дверью нет, и закрыл плотно дверь:
- Я только что прибыл из ставки изменника и мятежника Элдариона, и вы можете знать меня под именем Авидо Ингений.
Авидо Ингений... Авидо Ингений... Чем-то это было имя знакомо Олину. Кажется, это был какой-то пройдоха-карманник, с которым должна была разбираться Хурмте... А потом в голове бретонца отчётливо прозвучал щелчок - тот же самый Авидо Ингений, что устроил тот балаган во дворце! Вот это было уже интересно.
- Та-а-ак... - Олин улыбнулся самой обаятельной и располагающей к себе улыбкой, какой только мог: - И что, вы пришли сдаваться с поличным? Раскаиваетесь в содеянном, молодой человек?
- Совсем нет... Ведь, благодаря содеянному, я смог втереться мятежникам в доверие и заполучить в руки секретное оружие Элдариона.
И, вынув конверт, положил его на стол перед бретонцем:
- Я не знаю, что там, но мятежник это очень высоко ценил.
Эддар сломал печать и извлёк документ, хранившийся в конверте, а потом нахмурился и обратился к писарю:
- Силон, будь добр, подойти-ка сюда и прочти это.
Рябой подошёл и прочёл, а потом спросил у Олина:
- Что это может значить?..
Олин постучал пальцем по столу:
- Я бы хотел об этом узнать у тебя, прежде всего.
Силон перевёл взгляд с советника на гонца, потом с гонца на советника и пожал плечами:
- В первый раз это вижу... Я помню все бумаги, которые подписывал, переписывал и заверял в последние тридцать лет, но эту вижу впервые.
Гонца явно чуть удар не схватил:
- Что там?
И потянулся к бумаге дрожащей рукой... А Олин её отдёрнул:
- Гм, скажем так, ложный документ.
Печать на "завещании Окато" была истинно печатью из канцелярии внутренних дел, печатью, которой следовало отмечать подобные документы, и истинного завещания Окато с инструкциями на тему наследования поста канцлера действительно не нашли, но... Что-то во всей этой истории совсем не вязалось.
- Так, вы говорите, это Элдарион рассчитывал использовать против нас?
- Да... Простите, советник Олин. Будь у меня возможность, я бы принёс вам живого Элдариона, но он быстро разгадал мои намерения, и я едва смог сбежать.
- А зачем дворец громить было?
- Элдарион отказывался принимать меня в свою ставку без короны.
- То есть, корона у него?
- Я передал её ему в руки, верно.
Плохо дело. Будь у Элдариона и эта бумажка, и корона, он бы смог ещё сильнее смутить народ... Олин посмотрел на огонь в камине: хватило бы у этого альтмера коварства, чтобы сотворить такой план? Вместо ложных улик Совета сотворить свои ложные улики? Мог бы он предугадать, что Совет и Легион будут молчать о произошедшем во дворце?
Но, в конце концов...
Олин открыл ящик стола и убрал документ в него:
- И, полагаю, вы пришли сюда за чем-то ощутимо важным... За чем же?
- Я прошу простить мне мои прошлые грехи.
Да, что-то вроде этого ему Хурмте и обещала...
- А больше не грешить обещаете?
- Обещаю! Обещаю!
Ответ, пожалуй, был даже слишком горячим, и блеск в глазах слишком ярким - как будто этот Авидо Ингений и не верил в своё счастье... Либо это камин отблескивал. В любом случае, блеск был лишним и даже, пожалуй, мерзким.
Олин поморщился: он очень, очень не любил прощать преступников, и кинул писарю:
- Силон, гербовую бумагу, один лист, пожалуйста.
И быстрым, крупным почерком вывел:
 

Предъявитель данного удостоверения, известный как Авидо Ингений, находится под покровительством советника Эддара Олина и не может быть призван к ответственности за совершенные до четвёртого числа месяца Руки Дождя преступления до тридцатого числа месяца Руки Дождя сего года. В случае нарушения закона с начала действия данного документа этот запрет отменяется.

- В конце месяца вернётесь сюда и получите такую же, - добавил Олин: - И знайте: отрываю от чистого сердца, Ингений! Если хотя бы грушу на рынке стащите - судить буду за все полсотни солдат, отдавших жизни из-за вашего втирания в доверие к Элдариону!
И, поставив дату и расписавшись, рассудил: если этот коротышка ещё что-нибудь плохого сделает, даст Хурмте ему снести голову лично. Она это заслужила своими шрамами. А уж ремонт дворца за свой счёт Олин ему как-нибудь простит, если, конечно, ему удастся поверить этой горячей радости с мерзким блеском в глазах.
А потом, поставив свою личную печать, передал её Ингению:
- Если у вас есть какая-нибудь другая стратегически важная информация о планах мятежников, скажите её здесь и сейчас.
- Элдарион собирается дать вам генеральное сражение в течение недели, и заключил союз с Культом Червя... Но больше ничего я не знаю.
То есть, немногим больше, чем то, что Совет и так знал. Шпион из Ингения был никакой. Может, Олин даже отзовёт свою временную амнистию: слишком он был бесполезен сам по себе, а преступником был опасным.

Когда коротышка спрятал свою "индульгенцию" в внутреннем кармане жилета и вышел, чуть ли не расцеловав Олину ботинки, он вновь вытащил документ и пробежался по нему глазами. Нарушил установившуюся тишину (не считая треска дров в камине, разумеется) Силон:
- Вы же не думаете...
- Нет. Думаю. Девять свидетели, дружище, эта бумага - подарок судьбы. С её помощью мы сможем, наконец-то, переломить баланс сил в нашу пользу.
Олин улыбнулся и убрал "завещание" в ящик стола:
- Завтра, в полдень, я покажу эту штучку Хьериму. Ты подтвердишь, что, так и так, действительно заверял бумагу. Напишем Ауреолу, и он прокомментирует дело об Элдарионе. Вскроем пару чудовищных фальсификаций... И всё, считай, Окато Фестхольдский нам спас кучу времени.
И поднял глаза:
- Кроме того, Хурмте и её ручной боевой маг высказывали мнение, что за бедламом во дворце стоял Элдарион... С версией Ингения так и выходит. Примем её, чтобы не усложнять картину преступления. Я не хочу даже задумываться о том, какой улей прячется на самом деле за этой бумажкой.
- А что с Ингением? Вы действительно собираетесь выписать ему вторую такую же бумагу?
- Да нет... Нет, что ты, нет.
Олин склонился над картой и начал выискивать какой-нибудь свободный особняк:
- Он очень и очень опасный преступник, Силон. Это не оказавшийся не в том месте и не в то время Элдарион. Я фальсифицирую ещё какое-нибудь дело ещё до конца месяца, отправлю его на плаху, и моя совесть будет чиста.
Старый писарь одобрительно кивнул, и работа продолжилась.

{Генерал истинный и генерал ложный. Gorv, MadSkeleton.}

Четвёртое Руки Дождя. Полдень. Форт Эш.
Форт Эш преобразился за четыре дня после приезда трибуна: теперь это были не одинокие развалины, заполненные нечистью и забитые ловушками, а настоящий имперский форт, со знамёнами и дозорными, полномасштабная тренировочная база. Приблизившийся к форту на своём вороном коне путник издалека слышал жёсткие крики тренеров, топот множества ног, звон мечей и треск стрел: учения шли полным ходом.
Путника остановили и спросили, с чем он прибыл в форт, и тот честно ответил - важное донесение трибуну, из рук в руки. Стражник недоверчиво смерил его взглядом и сказал, что он не похож на курьера Легиона, но за ассасина мятежников мог бы сойти. Незнакомец рассмеялся и сам предложил оставить своё оружие на входе в форт. Стражник его обыскал, но кроме магического эбонитового ножа ничего не нашёл.
Тит Мид был очень занятой человек, и прибывшему пришлось подождать десять минут, прежде чем он его принял. Когда его уже впустили, в комнате курьера ждали только сам трибун, поставивший свой шлем на стол, и, у стены, стояла безмолвная девушка в уже знакомой прибывшему форме Элитного Легиона. Две пары глаз строго посмотрели на вошедшего, и Андре понял, что при продуманной середине диалога он даже не знал, с чего начать, и потому просто положил своё донесение на стол и сел по другую сторону стола.
- Кошмар, какой-то кошмар... - Заключил, наконец, трибун, откладывая бумагу: - Зачем вы принесли мне это?
Андре, рассматривавший потолок кабинета Мида, пока тот читал, наконец-то отвлёкся от этого крайне увлекательного занятия и с лёгким удивлением в голосе переспросил:
- По сути, что вы узнали сегодня? Что Совет совершает сделки с опасными элементами общества, чтобы запугивать собственный народ. Это не единичный случай, но самый яркий. Вы, вероятно, знаете про произошедшее в Лейавинне. Ариана и её приспешники хотели целый город стереть с лица земли просто для того, чтобы продемонстрировать свою мощь. Ни-че-го больше они не добивались: тупая, грубая резня. Теперь, конечно, в свете нашей бумаги причины для подобных действий стали очевидны, не так ли?
Иехам потёр руки, наклонился ещё ближе к столу Мида и посмотрел ему прямо в глаза:
- Я пришёл вам показать, что Совет действует против не просто законов Империи, а против законов здравого смысла, и потому ему больше нельзя доверять, как правителю. Я пришёл вам показать, что процесс разложения уже начался, и не закончится, пока кто-нибудь не ударит по столу и не скажет... - Иехам наклонился вперёд и со всей силы хлопнул по столешнице, резко повысив голос: - "Так быть НЕ ДОЛЖНО!" И кто это сделает? Кто это сделает? Элдарион? Ариана? Сам Совет? Кто-то из генералов Легиона? Нет, это сделаете вы. Вы, и никто другой!
Андре встал и зашагал по комнате, похожий чем-то на маятник в двемерском механизме, и его слова были всё больше похожи на удары молота по металлу:
- Вы отличаетесь от иных командиров Легиона: молоды, талантливы, отец своих подчиненных и кошмар своих врагов. Ваш потенциал огромен, но вы никогда не станете великим, покуда будете служить прогнившему насквозь правительству. В лучшем случае вы выиграете пару битв против мятежников, возьмёте Элдариона живым, но переживёте ли вы следующее, куда более крупное восстание, которое неизбежно произойдёт при таком отношении правительства к народу? В худшем же случае вам придётся остаток дней, вплоть до генеральства, устранять марионеток собственных правителей... Людей, не знающих ни-че-го о войне. Людей, считающих ваших подчиненных лишь цифрами, которые следует вычеркнуть из учётных книг.
Иехам остановился. Помолчал секунду. Потом ещё пару секунд. И, наконец, в установившейся после этой истерики практически звенящей тишине спросил:
- Готовы ли вы спасти Империю?
- Хм, - Мид погладил гребень стоявшего на столе шлема: - Хороший монолог. Без преувеличения... Да, вы правы, большинство советников - гнилые люди. И их пора подвинуть с их мест. Теперь я вижу это. Но вы ошиблись, если думаете, что я смогу это сделать. Нет, дело вовсе не в чепухе про верность Империи, которой себе забивает голову генерал. У меня элементарно нет для этого ресурсов. - Онн выдержал паузу и глубоко вздохнул. - Нельзя просто так взять и войти в Имперский город. Это неприступные стены и непробиваемые ворота. Там всегда на страже огромный гарнизон. Будь у вас три тысячи воинов - вы не справитесь.
- Разумеется, я не предлагаю брать штурмом Импероград прямо сейчас. Нужно ждать подходящего момента и копить силы.
Андре вернулся на своё место, всё ещё тяжело дыша после своей речи, но всё равно довольный ею:
- У нас есть свои глаза и уши в стане мятежников, не зависящие от Совета, и потому мы знаем больше генералов. Элдарион готовит генеральное сражение у Имперского города меньше чем через неделю. Он заключил союз с Принцом Червей и Лионом из Кватча, и бросит на столицу всё, до чего сможет дотянуться.
Иехам поднял глаза на Мида:
- А солдат придётся увести из-под носа Совета. Потай Маджесто - ещё один наш агент, его имя может быть вам знакомо - уже сейчас ведёт переговоры с легатами Денаром и Аскаре, и другими влиятельными лицами. Если всё получится, то подкрепления из Хай Рока и Скайрима, а также добрая часть войск Коловии перейдут под ваше командование.
- И что тогда? Элдарион с вампирами и нежитью займут город и окопаются там? Нет уж, спасибо. - трибун встал, оперевшись руками о столешницу, - У меня нет никакого желания тратить потом время и людей на то, чтобы выкуривать их всех оттуда. Крепость проще защитить, чем отбить.
Он заложил руки за спину и посмотрел куда-то вбок и вверх.
- Но в одном вы правы, господин Иехам. Если использовать время с пользой и подбивать клинья в нужных местах... То сил окажется достаточно, но только силы тут мало. От ваших ушей и глаз не укрылись передвижения вызванных генералом подкреплений, если я смогу заручиться поддержкой их командующих, то за пару лет они смогут склонить целые провинции и легионы в мою пользу. Да-да. Аскаре не станет вмешиваться, Денар пойдет в отставку, а я стану на его место. - трибун улыбнулся: - Мы отрежем Совет от ресурсов. Даже набитая верными Олину людьми дворцовая стража им не поможет, а Тараторящий сбежит при первой опасности... Но сейчас нам нужно убрать лишние элементы. Ни Элдарион, ни некроманты не понимают, что требуется сделать. Они все разрушат.
Если раньше и были нотки иронии в голосе Андре, то теперь они исчезли без следа:
- Предлагаете дать сражение Элдариону сразу до входа в Имперский город? Элдарион под Брумой разделил свои войска на четыре раздельно действующих отряда, и под Имперским городом небось будет действовать так же: не слать же ему живых людей в одном ряду с ходячими трупами и кровососами. Успеете их всех поймать, уничтожить, а потом взять Имперский город?
- У меня начинает складываться неприятное ощущение, что вы тянете из меня информацию. - имперец прищурился, - Что, впрочем, бесполезно, ибо никакого отношения к планам сражения я не имею. Пока.- легионер вернулся в кресло, - Знаете, почему проваливаются большинство переворотов? Из-за спешки. Я не собираюсь становиться в и без того огромную очередь на плаху. Время у меня есть. Я думаю, на этом наш разговор можно считать оконченным.
Непродолжительное молчание, и Андре встал со стула:
- Прошу прощения, я действительно зашёл слишком далеко. Я не столько тянул информацию, сколько любопытствовал: в конце концов, мне всегда был интересен ваш типаж, если можно так сказать... Но действительно, я прошу слишком многого. Такие битвы планируются не за один час, и вы правильно делаете, что сначала собираете ресурсы, а уже потом решаете, гоняться ли за тенями по всей провинции или нет. Вы тут полководец, а не я, хех... И всё же, господин генерал, - Иехам сознательно сделал на втором слове ударение и, встав у двери, обернулся к Миду, - позвольте вам задать вопрос, ответ на который я потребую, по личным причинам, здесь и сейчас: как вы располагаете к себе людей?
Офицер кивнул.
- Я никогда не смотрю на них, как на пешек в своей игре. Мои интересы и интересы моих союзников стоят в одном ряду. Я не нанимаю и не приказываю, а предлагаю свою дружбу. Все, что люди делают для меня, они делают по доброй воле. По крайней мере, они сами в это верят... Посмотрите на моих людей. Новобранцы и резервисты со всей провинции. Они тренируются по восемь часов в сутки. И то для их блага. Я не нарочно изнуряю их, но готовлю к битве. Понимаете? - он чуть заметно улыбнулся, - И перед вами в долгу я не останусь, коль фортуна повернется к нам лицом. Я ничего не забываю.
Иехам посмотрел на пол и дрожащими пальцами поправил галстук:
- Благодарю... Кхм.
В глазах Андре что-то блеснуло, и он выдавил из себя кислую улыбку:
- Я напишу Маджесто, и они пришлют своего представителя сегодня-завтра с докладом. И да улыбнётся нам всем фортуна, генерал.
И, отдав честь, вышел.
Когда дверь закрылась, Мид отвалился на спинку и несколько раз цокнул языком.
- Мог бы придумать имя и получше.
- Определенно. - утвердил секретарь, - Он плохой человек. Я чувствую это.
- Терна, дорогая, пора заканчивать мыслить такими категориями. Ночью все кошки серы. А ночь, как я погляжу, темнее некуда... Передай Аксию готовить гарнизон к броску в Имперский город.

{Истинная мечта Меркурио Ноктюро.}

Четвёртое Руки Дождя. Раннее утро. Дикая местность в устье реки Пантера. Маленький лесной домик.
Два эбонитовых меча с неровным лезвием лежали на столе рядом с тарелкой, на которой лежала обглоданная бедренная кость оленя. Остальное мясо, разрезанное тонкими полосками и копчёное дымом, чтобы не попортила какая мошкара, висело снаружи, на свежем воздухе, и вялилось. Кроме него, у Меркурио Ноктюро оставались скромные запасы сухарей, фляжка с водой, уже прочитанное "Руководство по искусству магии" и компания очень ворчливого призрака, который, правда, был не прочь поговорить на тему своей молодости. Молодости, о которой Ноктюро и слышать не хотел.
Имперец, не потрудившийся даже снять броню, лежал на кровати без ножек в углу безхозного дома, закрыв глаза и лицо от пробивавшегося в окно света Магнуса капюшоном. Изредка было слышно скучающее ворчание его учителя, а потом что-нибудь падало на пол, но Ноктюро было плевать: пусть старик хоть всё в доме разобьёт. Всё равно это было не его жильё, да и, кроме того, тут и так всё было разбито. Судя по знакам на внешних стенах лачуги, явно построенной для размещения лесничих Легиона, её жители бросили её ещё неделю назад, а потом здесь побывали сначала мародёры, а потом шайка бандитов, шедшая на подмогу армии Элдариона. Для Ноктюро это означало, что дом был пуст с начала его пребывания и до настоящего момента, и если бы кто-нибудь сюда и зашёл, то имперец бы назвался лесничим, пришедшим в свою лачугу после зимовки в более тёплом жилище.
Взор его разума, уныло блуждающий по прошлому Меркурио, искал хоть что-нибудь, что могло бы его зацепить из внешней жизни, но весь внешний мир опять казался серым, враждебным и диким - прямо как много лет назад, когда он прятался в почти такой же хибаре в горах Джералл ото всех, кто мог бы с ним заговорить, и чуть ли не разучился разговаривать в обществе волков, медведей и снежных троллей. Авидо Ингений, Николас Аккапари, Ариана, Гвендолен Лавальер, Нишьен Хелбейн - все эти имена ушли в теперь уже казавшееся далёким и тёмным прошлое имперца. У него теперь была новая жизнь, в которой он только изготавливал стрелы и охотился на диких зверей. Больше у него ничего не было.
И это было абсолютно нормально.

Старческий голос протрещал:
- Тюфяк! Тюфяк, проснись!
Ноктюро мрачно отметил, что при таком компаньоне он должен не спать почти всё время, и не пошевельнулся.
Старик помолчал, а потом на пол что-то упало и разбилось. Кажется, тарелка; судя по глухому стуку, вместе с ней упала и бедренная кость.
Через несколько секунд голос проворчал:
- Скамп тебя подери, Ноктюро! Когда я говорил тебе, что пора думать своей головой, это не означало, что нужно было прятать её в снегу!
И, через ещё, кажется, секунду невидимая рука сдёрнула капюшон с открытых глаз Меркурио:
- Зачем ты через всё это прошёл? Зачем всё это обучение магии? Чтобы морозить себе задницу в глуши?
Ноктюро флегматично закрыл глаза опять:
- А что мне до мороза.

Его тренировки действительно давали плоды... Можно сказать, старик действительно научил его магии. Ноктюро был уже способен контролировать свои заклятья, и пару раз даже без всяких всплесков ярости создавал ледяные чары, но при всём при этом он не знал, зачем ему это. Авидо Ингений его бросил. Николас Аккапари умер. Ариана, Гвендолен и Нишьен его даже не искали. Никому он не был нужен, как с магией, так и без. Можно сказать, расходный материал. Обычный лакей, одна штука. Готов запачкать себе руки любой работой, пока его опять не бросят умирать в ледяной пустыне.

- Ага, так ты не спишь!
- Ну и что?
- Вставай! Хватит здесь валяться!
- У меня мясо вялится.
- А что, уже не готово?
- Вялить надо три дня. Я его повесил только вчера вечером.
- Ну и скамп с ним, с этим мясом. Бросай его здесь и иди дальше.
- Куда - дальше?
Молчание.
Потом голос пробормотал:
- Там кто-то есть.
- А?
- Вставай, губошлёп! К нам гости!
- Если это только для того, чтобы я встал...
- Болван!
С Ноктюро сдернуло капюшон, и он встал, злой как медведь-шатун, и пророкотал:
- Ну и где наши гости, а?
- В окно посмотри!
Меркурио, разламывая осколки тарелки, подошёл к столу: действительно, к лачуге из леса вышла какая-то фигура в просторном чёрном плаще. Имперец поднял свои мечи: гостю до лачуги оставалось около двадцати шагов.
- Ну что, будешь дальше ждать, пока твоё мясо вялится?
- Заткнись, - пробормотал имперец и присел.
Если неизвестный просто случайно вышел на хибару, то, может, и не заглянет сюда. А если он целенаправленно пришёл сюда, то может и не знать, что Ноктюро здесь... А потом Меркурио вспомнил, что у него полоски мяса развешаны как раз с той стороны дома, с которой подходил гость: имперец их так повесил, чтобы было удобно следить из окна. Значит, незнакомец уже знает, что в лачуге кто-то есть. Значит, он сюда заглянет.
Снаружи послышался скрип сапог в талом снегу, и в дверь постучали. Ноктюро сжал рукояти мечей покрепче и, похожий на дикаря больше, чем когда бы то ни было, прогремел:
- Кто там?
Секундная пауза Меркурио показалась вечностью тишины, а голос в конце этой паузы - грохотом грома:
- Нишьен Хелбейн. Открывай, Ноктюро.

- Ага, значит, это эльф нас нашёл, - проворчал тихо старческий голос: - Как занимательно...
Меркурио молча кивнул: слишком много совпадений. Он встал и, положив один меч на стол - полностью отказаться от оружия он всё-таки не мог, - открыл дверь.
Нишьен в чёрном плаще и с даже более дико выглядящими волосами, чем обычно, вошёл в скромное убежище имперца:
- Ага, вижу, ты не потерял подарков Арианы. Я боялся, что ты их выбросишь.
- Зачем меня нашли? - Меркурио закрыл дверь за Нишьеном, но в лачуге теплее не стало, как будто вместе с Хелбейном в неё на огонёк забежала вечная зима.
- Я тебя сделал своим телохранителем не для того, чтобы бросить умирать в этом дурацком лесу, Ноктюро. Собирай вещи и забирай своё мясо, настало время перемен.
- Я никуда не пойду.
Ноктюро пошёл к кровати и с силой оттолкнул данмера с дороги - это оказалось неожиданно просто:
- Один раз я ответил на такой зов, и это кончилось плохо. Второго раза не будет.
- И что ты будешь здесь делать? - поморщился Хелбейн: - Будешь вялить оленину, пока не сдохнешь на морозе?
Меркурио бросил меч на пол, улёгся на кровать и отвернулся к стене; Нишьен понял, что его собеседника такая судьба вполне устраивала:
- Ладно, а как же твои уроки магии?
- Зачем?
- Чтобы научиться магии. Ты же хотел стать... Как ты тогда сказал? "Не просто убийцей".
- Больше не хочу.
- Ага, так, получается, ты сдался?
- Да.
Хелбейн выдохнул и уселся за стол:
- Меркурио, Гвендолен мертва, как и Франк, а Ариана пропала. Я теперь глава Культа Червей. У меня есть Перчатка, и хоть Копьё мы и упустили - я тебя в этом нисколько не виню, мы не были готовы к тем трюкам, что тот затворник из Телванни применял - но у нас есть все шансы достигнуть Нумидиума и завершить начатое.
Молчание в ответ. Нишьен продолжил:
- Мы прошли половину пути, Меркурио. Ты хочешь всё бросить просто из-за того, что мы упустили Копьё, верно?
- Нет.
- Так почему же?
- Потому что...
Ноктюро выдохнул:
- Потому что вы - дерьмо люди. И мне дико надоело купаться в дерьме.
Данмер сжал кулаки до тех пор, пока у него не побелели костяшки:
- Да... Да, я злодей. Я воплощение зла. Я тот, кто виноват во всех бедах этой провинции. Ладно, считай меня кем хочешь... Но, если не ради меня, то ради Арианы, ради её высоких идей, продолжи свою службу.
- ..........Что ты сказал? Последнее предложение.
Нишьен с серьёзным выражением лица поправил волосы:
- "Но, если не ради меня, то ради Арианы, ради её высоких идей, продолжи свою службу".
- Да. Это.
Ноктюро перевернулся и поднялся с кровати:
- Ваши "высокие идеи" не стоят и ломаного гроша. Вы хотите обернуть всех в ходячих мертвецов, или покорить весь мир, или что там вы ещё задумали, но я плевать на это всё хотел. Это ясно?
Хелбейн поморщился и провёл рукой по обмотанной кожей рукояти меча на столе:
- Ни о каком обращении всего живого в нежить не было и речи. Я хочу... Хотел... Желаю истинной справедливости. Только и всего.
- Справедливости?
- Да. Может, в созданном нами мире и править-то будем не мы.
Нишьен посмотрел в окно, на полоски мяса, болтавшиеся на сухом ветру, и пробормотал:
- В конце концов... Сейчас нашей власти никто не признает, и как-то я сомневаюсь, что Нумидиум это исправит...
Ноктюро так и встал, молча уставившись на Нишьена: что-то в его глазах было дикое, тёмное, чего образованный Хелбейн понять не мог. Что-то вроде этого, какая-то животная сила, какая-то пустая ненависть, путала все его планы, ломала все его выкладки, разрушала его идеалистические схемы. Что-то в самой природе разумных существ мешало созданию справедливого мира без применения грубейшей силы...
Данмер поднялся со своего места:
- Так и быть, если не хочешь идти ко мне на службу - я тебя не заставляю. Я лишь проходил мимо, и, так как видел через одного из своих мертвецов, что ты здесь, решил заглянуть... И, хоть не ожидал такого холодного приёма, был рад с тобой повидаться. Может, ты даже переживёшь надвигающуюся бурю... Твоё убежище достаточно далеко от населенных пунктов, и, возможно, сюда не докатится рокот войны.
Эльф протянул Меркурио холодную, костлявую ладонь:
- Ну, не буду тебя больше задерживать.
- Нет.
- Что - нет?
Меркурио крепко сжал руку данмера своими руками и пробормотал:
- Нет... Нет. Я понял... Я понял, что всё это время хотел.
Имперец поднял глаза, и, как будто озаренный каким-то великим откровением, исступленно забормотал:
- Я не хотел покоя, или уединения, или справедливости. Я не хотел крови, или убийств, или смерти. Всё это время я хотел, чтобы великий человек достиг своих великих идеалов, и я, Меркурио Ноктюро, помог ему. Я хотел этого, когда служил у отца в лавке, когда служил в Легионе, когда служил Авидо Ингению. Всё это время я хотел, чтобы хоть у одного человека сбылись его мечты. И это было моей истинной мечтой... И я понял это только здесь и сейчас.
- Это что-то меняет? - прошептал Нишьен, и Ноктюро вскрикнул:
- Разумеется, это всё меняет! Я иду с вами, Принц... Ваше Высочество.
- Оставь эти дурацкие любезности... Мне уже попросту плевать на них.
- Простите, мастер Хелбейн.
- Зови меня просто "Нишьен". И отпусти мою руку.
- Да, Нишьен.
Данмер потёр ладонь и сказал:
- Боюсь, от моих великих идеалов осталось не так уж и много чего-нибудь, что ты мог бы существенно помочь реализовать... Ты будешь лишь одним человеком в огромной армии, не больше и не меньше... Мне, в общем-то, даже и не особо нужен телохранитель: если что, меня спасёт нежить.
- Тогда зачем ты пришёл сюда?
- ...Потому что я один, Меркурио, один на скамповой горе, на которую меня затащила Ариана и не потрудилась даже задуматься о том, что случится, когда её не станет.
Нишьен отвернулся:
- Мои идеалы рушатся на моих глазах, и мои видения с каждым днём все пессимистичнее и пессимистичнее. Мне кажется, что то, к чему я стремился всё это время, не стоит и ломаного гроша.
- Но ты же к этому стремился... Неужели ты сдался?
Хелбейн грустно улыбнулся:
- Да уж... Я только что обвинял тебя в том, что ты опустил руки... Но и сам-то их поднимаю с трудом. Да, это так, Ноктюро: я разочаровался в своих же розовых мечтах... И, кажется, с тех пор, как я увидел суровую реальность жизни, прошли столетия, хотя и было это всего лишь два дня назад.
Ноктюро встал на колено:
- Тогда я помогу тебе. Я готов на всё: воровать, пытать, убивать. Только прошу... Создай мир, в котором больше не будет места несправедливости. Обещай мне это, здесь и сейчас, и я пойду за тобой хоть на край света!
Нишьен угрюмо посмотрел на мясо за окном, и его сил хватило лишь чтобы прошептать чуть громче свиста ветра:
- Обещаю.

Сообщение отредактировал MadSkeleton: 11 сентября 2015 - 17:36

[Prisoner-Boratino]

Пятое число. Много где. Краткое описание действий армии Элдариона

Поздним вечером пятого числа месяца Первого Зерна в землях лорда Рудгрумфа царило оживление, необычное даже для последних дней: на скорую руку сворачивались палатки, тушились костры. Посыльные конники и пешие сновали из одного конца лагеря в другой, разнося донесения и приказы. Армия Элдариона разделилась на три основных части, две из которых двигались в одном направлении - к имперскому городу, стремясь обойти его с Запада. Однако одна из них должна была остаться в районе поселения Эльсвелл, дабы выманить на себя и задержать на как можно более долгое время силы легиона. Третья же группа воинов двинулась в сторону Чейдинхола. Не скрываясь от людских глаз, с зажженными факелами, ровным маршем двигались они в темноте. И эхо отражало их глухие шаги от холмов и стволов полусгнивших деревьев.

[SnowK]

[Один день из жизни Лайлы – SnowK, Gorv, Potay.]

 

Пятое число месяца Руки дождя, Имперский город.
Передохнув и хорошенько подкрепившись, Джубен покинул таверну, дабы подышать свежим воздухом и приобрести новое снаряжение. Кентула он предоставил самому себе – вряд ли данмер посмеет выкинуть что-нибудь эдакое, особенно сейчас, когда город на военном положении. Впрочем, спокойствие монаха всё равно было нарушено, причём самым наглым образом.
- Ну и где моё копьё, Бритоголовый? – раздался позади него девчачий голос. – К слову, ты никогда не думал отрастить волосы? Тебе бы пошло.
Монах обернулся и уставился на окликнувшую его девушку – растрёпанные пепельные волосы, короткое фиолетовое платье без рукавов, огромное количество увесистых, но дешёвых украшений по всему телу, повязка на глазу… Без сомнения, перед Джубеном стояла Лайла собственной персоной. Или, быть может, Ариана?
- А разве не глупо было приходить сюда? Мне казалось, что личи - мудрые существа. Но, видимо, даже тысячу лет нежизни тебя ничему не научили. - Джубен развел руками, показывая на толпы стражи на улицах и отводя правую ногу назад, дабы занять боевую стойку.
- Ох, какие мы сердитые! А ты уверен, что тебя правильно поймут? – волшебница кивнула на всё тех же караульных и ухмыльнулась. – Напасть на беззащитную девушку… И какой же ты после этого мужчина?
- А я разве собираюсь нападать?
- Судя по твоей позе, расширившимся зрачкам и непомерному желанию меня убить – да. – волшебница сделала шаг вперёд и, приподняв руку, указала на наручник. - Но я всё равно не собираюсь с тобой сражаться. По крайней мере... не в таком состоянии.
- Вот и правильно, юная леди. - резюмировал Потай, неожиданно появившийся за спиной Лайлы. Покровительственным жестом он положил свою ладонь ей на плечо и мягко улыбнулся, сверкнув золотым зубом. - Драк и насилия, я полагаю, хватит на всех. И очень скоро.
- Верно... - кивнула девушка своему наставнику. - Расслабься, Джубен, господин Маджесто уже успел вправить мне мозги… - поравнявшись с монахом, волшебница слегка наклонилась и постучала по виску. – Кое-кому следовало бы поучиться у него! В отличие от тебя, он сразу бросился ко мне на выручку! Я-то думала, у нас всё серьёзно, а ты… ты даже пальцем не пошевелил! Твоя подруга одержима, но вместо того, чтобы изгнать из её тела инородную сущность, ты отправляешься на край земли искать какую-то… Палку! – с досадой и горечью в голосе воскликнула девушка. - Ну, оно того стоило, а?
Джубен удивленно поморгал, пару раз перевел глаза с одного собеседника на другого и улыбнулся.
- Хвала богам! - он подскочил к Потаю и слегка тряхнул того за плечи, - Вы истинный чародей, господин Маджесто. Я не верил, что что-то получится. Ведь внешнее воздействие в таких случаях бесполезно... Вы были внутри? А, к черту подробности! Насчет палки - да, определенно стоило. Эта штуковина у нас, а не у кого-либо еще.
- Ну, в таком случае возьми и засунь её себе в… - с неприкрытой злобой прошипела Лайла, отвернувшись от Джубена, однако, уловив на себе укоризненный взгляд Потая, не стала продолжать. – С вашего позволения, господин Маджесто, я вернусь в дом Ауреолов. Мне не хочется пересекаться с… господином Веллиндусом.
Лайла поёжилась – со старым легионером они расстались довольно холодно, и тот, возможно, всё ещё подумывал отрубить ведьме голову, или, в лучшем случае, упечь её за решётку до скончания дней.
- Да-да, конечно, это было бы... нежелательно. - волшебник поглядел вслед свой ученице, почесал в затылке и вздохнул. После чего переключился на Джубена. - Так значит, вы достали его, да? Чудесно, чудесно. Было бы интересно взглянуть на этот инструмент. Одним глазком, так, исключительно любопытства ради, профессиональный интерес, знаете ли.
- Посмотрите. Чуть позже, с вашего позволения. Сейчас, думаю, найдутся более важные дела.
- Само собой, сейчас нам надо найти Сейдро. То есть господина Веллиндуса.
- Я видел его буквально пять минут назад. Он должен быть на мосту или на Талос Плаза. Второе более вероятно. Я вам нужен? А то, знаете ли, я бы чего-нибудь сейчас перехватил и починил бы одежду, - Джубен приоткрыл плащ, показывая грязный рваный балахон, - Хотя лучше купить новое, да?
- В виду военного положения можно его просто реквизировать на нужды армии! - Маджесто расхохотался и хлопнул юношу по спине. - Ладно, в таком случае, я отправлюсь на поиски, а вы отдыхайте, набирайтесь сил. Скоро они нам потребуются все без остатка.
И волшебник решительно зашагал к воротам Талос Плазы, топая сапогами по булыжной мостовой.

 

***

 

Тот же день, тот же город, Эльфийские Сады, поместье Ауреолов.
Подойдя к двери дома Лайла оторопела – та была чуть приоткрыта, и вряд ли подобную оплошность допустил кто-то из обитателей поместья. Нет, в фамильное гнездо Ауреолов явно проник чужак, но что ему было нужно? Похищенные документы? Золото? Хотя, возможно, в дом забрался тот безобразный карлик, Андре, и волноваться было не о чем. Волшебница задумалась – стоит ли ей входить, или лучше дождаться возвращения кого-нибудь из знакомых? Но любопытство взяло верх над здравым смыслом.
Она вошла внутрь и оглянулась – никого. С момента их с Потаем ухода так же почти ничего не изменилось – разве что на полу были отпечатки чьей-то перепачканной обуви. Лайла осторожно сделала несколько шагов вперёд, но, заслышав позади себя скрип закрывающейся двери, резко повернулась боком, и, похоже, это спасло её от неминуемой смерти – чёрное лезвие прошло в паре миллиметров от её носа, и, если бы грудь девушки не была плоской, как доска, её бы непременно отсекли. Волшебница отскочила в сторону и бросила нервный взгляд на нападавшего – из темноты показался Зено, чьё лицо, как обычно, было перекошено ехидной ухмылкой.
- Привет-привет, Ариана! – дружелюбно заговорил Фериус. - Или, может быть, Лайла? Или мне звать вас Ариайла? Лайриана? Знаешь, звучит как какое-то смертельно опасное заболевание.
- Чего ты тут забыл, придурок? – Лайла слегка перевела дух, однако, расслабляться в опасной близи с таким человеком, как Зено, было бы верхом глупости. - Разве она не отправила тебя в лагерь Элдариона?
- Там скучно. – имперец наигранно зевнул. - Этот ушастик не разрешает мне убивать своих сосунков, вот я и решил немного размяться. Не думаю, что он расстроится, если пара имперских шавок отправится на тот свет.
- Ищешь кого-то конкретного? – осторожно перевела тему девушка, рассчитывая, что сможет стравить Фериуса с Веллиндусом, и эта парочка поубивает друг друга. – Хочешь, я скажу тебе, кто убил Гвен?
- Не стоит, этот старый хрыч уже в моём “списке людей, которых я должен прикончить”. И знаешь, что? – Зено достал какую-то бумажку и сделал вид, что читает. – Твоё имя там сразу перед Сейдро Веллиндусом!
Замахнувшись клинком, мечник бросился на девушку, однако и в этот раз ей каким-то чудом удалось уклониться. Впрочем, стоит заметить, что имперец не больно-то и старался поразить цель.
- А я-то тебе чего сделала? – волшебница снова отскочила в сторону, но тут же пожалела о содеянном – теперь она оказалась ещё дальше от спасительной двери. - Ладно, каюсь, пару раз пульнула в тебя молнией, но ты это заслужил!
- Мне не нужны причины, чтобы желать кого-то там прикончить! Хотя… Признайся, это ведь ты копалась в моей голове?
- Очень надо! – выпалила Лайла, двигаясь в сторону окна. Разумеется, ни она, ни её альтер-эго не отдавали Зено приказов так же, как это делала настоящая Ариана… Стало быть, либо личиха инсценировала собственную смерть в Шпиле, либо у неё было ещё несколько копий на тот случай, если одна из них выйдет из под контроля.
- Да можешь ты не дёргаться, дура? Обещаю, будет… - имперец осклабился. - Больно, очень больно!
Рубака в очередной раз взмахнул клинком, и девушка инстинктивно выставила правую руку вперёд, то ли рассчитывая на то, что по обыкновению сможет создать магический щит, то ли просто от безысходности. В следующее мгновение она почувствовала невыносимую боль – её кисть и запястье оказались рассечены вдоль, оголяя окровавленные кости; Лайла взвыла от ужаса, но в тот же самый момент Зено нанёс очередной удар, который обрубил руку по самый локоть.
- Ублюдок! – вырвалось из уст Лайлы. – Нет, нет, нет… - безумно тараторила она, созерцая фонтанирующую из культи кровь. – Этого просто… не может… быть! – платье волшебницы покрылось багряными разводами, и та уже было решила броситься прочь, но вдруг, в сердце её воспылал огонёк надежды, и она издала смешок. – Кажется, мне следует сказать тебе спасибо, Фериус! Благодаря твоей тупости я наконец-то вновь могу… Проклятье… - осеклась девчушка, глядя на оставшуюся у неё левую руку, чьё запястье всё ещё украшал наручник, тот самый, что не позволял ей колдовать.
Ликование тут же сменилось ощущением полной безысходности. Своими действиями Зено вполне мог бы выпустить на волю настоящий катаклизм, однако, ему повезло. Ведь он отрубил не ту руку.
Волшебница издала истошный вопль, вызванный не столь агонией, сколь нахлынувшим отчаянием - Лайла не только лишилась руки, но и не поимела с этого никакого проку. Впрочем, огорчение от того, что она продешевила, тут же сменилось сожалением об утрате - конечность не отрастёт вновь, как это случалось раньше, и вряд ли её удастся пришить на место. Даже знаний, полученных от Арианы, не хватило бы, чтобы провести подобную операцию, не прибегая к некромантии. Девушка спешно вытащила из кармашка на поясе склянку со светло-зелёной жидкостью и дрожащей ладонью окропила ею зияющую рану, на месте которой ещё недавно была её рука. Бледная плёнка, отдалённо напоминающая настоящую кожу, покрыла оголённое мясо и остановила кровотечение, однако, утраченного уже не воротишь.
- Я… я убью тебя, Фериус. – наконец выжала из себя волшебница, глядя на мечника. Тот, в свою очередь, тупо лыбился, словно смакуя мучения своей жертвы. – Выбью всю дурь из твоей пустой башки этой… самой… рукой!
- Если она пустая, то что ты собралась оттуда…
Лайла не шутила – схватив отрубленную конечность, та замахнулась на обидчика, но её импровизированное оружие даже в подмётки не годилось клинку Зено. Тот играючи отражал нападки рассвирепевшей девчушки, и, само собой, просто старался ещё сильнее её разозлить – ведь пожелай он, беспомощную волшебницу можно было разрубить на пополам без особых усилий. Впрочем, рубака заблуждался; возможно он, недалеко ушедший от животных инстинктивно понимал, что его противница не способна колдовать, иначе в него уже запустили бы смертоносное заклятье, а то и два, но у волшебницы в рукаве ещё был припрятан козырь, и, как только ярость отступила, та не постеснялась выложить все карты на стол.
Дни, что Лайла провела в отделении Синода не прошли даром – возможно, она и не могла колдовать, но это вовсе не мешало ей варить зелья и зачаровывать предметы. И пусть из доступных ей ингредиентов и нельзя было приготовить ничего эффективнее припарки, а выделенных наставником камней душ хватало максимум на одноразовые поделки, этого было более чем достаточно, чтобы одолеть врага если не качеством, то, по крайней мере, количеством.
Браслеты, украшавшие почти всё тело Лайлы сверкнули, и в тот же миг её окружила орава полуразложившихся мертвецов. Подобно призывательнице, многие из них так же не имели конечностей – обглоданные до костей, безрукие, безногие, а то и вовсе безголовые они набросились на Зено, словно намереваясь вскрыть тому черепную коробку и выесть все мозги, коих, по всей видимости, не хватило бы даже на одну порцию. Но Лайла призвала не одного, не двух, и даже не трёх, а аж шестерых зомби; украшение, которое должно было призвать седьмого, сейчас поблёскивало на пальце отсечённой руки.
Для Лайлы, привыкшей уничтожать большинство врагов одним элегантным выстрелом, подобная тактика казалась позорной, но иного выбора у неё не было. Возможно, не наложи Потай на неё ограничения, она могла бы сейчас вызвать и подчинить себе самого настоящего лича, который стоит десятка, а то и сотни таких вот зомби, но обстоятельства не позволяли девчушке проявлять излишнюю привередливость.
Зено отреагировал моментально – одним махом он разрубил двоих зомби, но лезвие застряло в туше третьего мертвеца, оказавшегося на пути его клинка. Ходячий труп не стал упускать представившуюся возможность обезоружить врага, а посему вцепился в рукоятку своими облезшими пальцами, после чего на мечника сверху наскочила ещё пара мертвецов. Фериус взревел и высвободил таящуюся в его клинке силу огня – раздался взрыв, и большая часть зомби исчезла в месиве из собственных ошмётков.
Однако, применив столь разрушительное заклятье на нулевой дистанции, имперец и себя обрёк на ужасные мучения – уже в который раз за последнее время он был объят пламенем, к которому, к слову, был крайней уязвим. Впрочем, всё то же “проклятье троллеподобия” сильно повышало его способность к регенерации, а посему Фериус никогда не жаловался на то, что был рождён под знаком Лорда. Или, что вероятней, даже никогда не задумывался об этом.
Словно подражая Ралему, Зено отбросил меч в сторону и с воплями начал кататься по коврику, после чего вскочил на ноги, вонзил взявшийся не весть откуда танто в башку единственного оставшегося в живых зомби и бросился к своему клинку. Лайла, в свою очередь, извлекла из тела издыхающего миньона орудие, чем тут же отправила его восвояси и приготовилась вступить в ближний бой – всё же, обшарпанное лезвие было лучше чем ничего, или, в данном случае, лучше оторванной руки. Девушка провела танто в воздухе, и оно тут же превратилось в невероятно лёгкий, но при этом смертельно опасный даэдрический клеймор; впрочем, волшебница не больно-то обрадовалась подобным метаморфозам – мечницей она всё равно была никудышной.
Её оппонент уже приготовился к очередной атаке, и всё, что она смогла – это заблокировать его выпад. Девчушке везло, ведь она, как и почти все её родственники, была левшой, но это слабо помогало, учитывая габариты клеймора, орудовать которым требовалось двумя руками. Малейшая оплошность, и Лайла останется без головы… Наконец до неё дошло, что занимается она откровенной ерундой, и следует бежать, бежать, пока ей не отрубили ещё что-нибудь. Волшебница бросила меч и кинулась к двери, но запнулась о задравшийся палас и ничком повалилась на пол. Сейчас она бала готова и вторую руку подставить под удар, лишь бы Зено срубил наручник, но, увы – тогда бы ей попросту нечем было бы творить заклинания.
- Ты ведь уже умирала однажды? – вдруг уточнил мечник, вместо того, чтобы нанести смертельный удар. – Кто был тем счастливчиком, что лишил тебя жизни?
- Это была я… - спокойно произнесла Лайла. Слова Зено возымели неожиданный эффект – страх смерти отступил, ведь на сей раз волшебница уже не стояла на пороге неизведанного. Да, ей не хотелось умирать, и всё же… в том мире было не так уж и плохо.
- Самоубийство, значит?
- Несчастный случай. – девушка неохотно припомнила, как навлекла на себя гнев собственноручно вызванной бури. Тогда она допустила самую большую ошибку в своей жизни… В своей прежней жизни.
После воскрешения Лайла так же наделала немало глупостей – и речь была даже не о том, что она позволила посадить себя на цепь или умудрилась наткнуться на Зено, будучи в таком плачевном состоянии. Нет, просто вместо того, чтобы принять чью-то сторону и стать верным другом для Элдариона, Сейдро, Джубена, Нишьена, Гвен или даже Зено, она предала их всех, и ради чего? Багажа знаний, которые она даже не в состоянии была применить. Волшебнице стало тошно от самой себя, и она даже была готова принять смерть в качестве наказания за все свои проступки, за то, что нарушила законы мирозданья и вернулась из мира иного, но… у неё ещё были дела. Не для того Ральд Хриплый принёс себя в жертву, чтобы его дочь была зарезана каким-то полоумным маньяком.
И в этот самый момент… Нет, Лайла вовсе не ощутила неожиданный прилив сил, ей на помощь не явился дух отца, и даже само провидение не обернулась против Зено. Однако, волшебнице хватило смелости, злобы и коварства, чтобы дёрнуть за скомкавшийся коврик, на котором так же стоял её обидчик. Рубака потерял равновесие всего на долю секунд – всё же, девчонка чисто физически не смогла бы опрокинуть такого здорового лося, однако, и этого мгновения хватило ей для того, чтобы вскочить на ноги и продолжить своё бегство. Прочь, прочь, подальше от этого кошмара.
Зено выскочил следом, но преследовать добычу не стал – всё же, он понимал, что попросту не сможет угнаться за шустрой Лайлой, тем более в городе, наполненном легионерами, в то время как сам он был заляпан кровью. Ухмыльнувшись, рубака убрал клинок в ножны и, оставив клочок бумаги и принадлежащее Ралему танто на месте преступления, поспешил прочь.

 

***

 

Несколькими часами позднее, Тюремный округ.
Уже смеркалось, когда молодая светловолосая бретонка, та самая, что состояла в родне с Филиппом Ауреолом и гонялась за репортёром-горемыкой Эдгаром вошла в приёмную Имперской тюрьмы где её, всё ещё дрожа, дожидалась Лайла. Показав своё удостоверение имперского агента заведующему, блондинка аккуратно взяла свою знакомую за предплечье и повела её прочь. Взгляд пострадавшей казался потухшим и потерянным, и посему следовательница не стала докучать той своими вопросами. Впрочем, волшебница заговорила сама.
- Ты знаешь, что тебя ждёт после смерти? – вдруг спросила Лайла, когда они пересекали мост, ведущий к Торговому району.
- Нет. – честно ответила бретонка. – И никогда не задумывалась об этом.
- Норды верят, что те, кто умер достойно, вечно живут в Совнгарде.
- Ты была там?
Лайла отрицательно покачала головой. Она уже успела поведать своей старой-новой подруге, что была возвращена к жизни сначала посредством некромантии, а затем пакта с Молаг Балом, однако, никогда и никому не рассказывала, где провела все те семь лет между собственной смертью и перерождением.
- А хотела бы там оказаться? – продолжила блондинка после короткой паузы. – Ну, в Совнга’де.
- Да. Теперь да. Ведь именно в чертогах Шора меня будет ждать моя семья.
- Ты, кажется, гово’ила, что почти все твои ‘одные – бандиты, подлецы и т’усы…
- Верно. Но Ариана дала им шанс исправиться. И мне тоже.
- Воск’есила всех своих потомков, чтобы те получили возможность уме’еть в бою? Ты п’авда в это ве’ишь?
- Нет, конечно нет… Вряд ли она затеяла всё это лишь для того, чтобы её деткам комфортней жилось в мире ином, и всё же… Пусть неумышленно, но… - Лайла улыбнулась. - Я думаю, что у всего есть положительные стороны.
- Твоя ‘ука…
- И левый глаз тоже. – волшебница провела ладонью по повязке на своём лице. - Как думаешь, из меня вышла бы хорошая пиратка?
- Ох, даже не думай.
Девушки рассмеялись, и, хотя бретонка не разделяла оптимизма своей спутницы, она всё же была рада, что этот инцидент не сильно ударил по Лайле. Выследить Фериуса так и не удалось – сейчас все были слишком заняты подготовкой к обороне столицы, однако, найденная в доме Ауреолов записка заставила верховное командование коренным образом пересмотреть всю свою тактику.

 

“Пока легион отсиживается в столице, мятежники своего не упустят.”

[Gorv]

Ночь с пятого на шестое Руки дождя, Имперский город.

- Вы потрясающий человек, сэр Веллиндус.
- Почему бы это?
- После стольких лет отставки так вернуться и сходу начать горсткой людей решать исходы сражений.- восхищение капитана Хирса казалось поистине безграничным.
- Вы преувеличиваете мои заслуги.- Сейдро оперся на зубец стены и вгляделся в ночную синь,- Исход битв решают не командиры, а их подчиненные. Эти кавалеристы- настоящий подарок. Смелые, острые умом и дисциплинированные все, как один.
- И все же. Я служу в Легионе пятнадцать лет и уже измотан, как ломовая лошадь, а вы так свежи, будто первый день в карауле... Как все закончится, пойду в отставку.
- И не только вы. Для многих гражданская война- слишком тяжелое зрелище. Поднимать меч против дреморы куда проще, чем против собственных братьев.
- Да, вы правы... Погодите, мне это кажется?
- Нет, я тоже вижу. Кто это?
В свете фонарей Вейе одна за другой попарно выныривали фигуры в длинных плащах с капюшонами. Они шли по улице ровными шагами и быстро приближались к заставе. Ветеран весь напрягся, о чем можно было судить хотя бы по его дыханию, ставшему громким и глубоким.
- Не стоит волноваться, центурион.- раздалось сбоку и старик вздрогнул, принимаясь вглядываться в лицо Авора Вемони, - Это свои.
Часовые на мосту беспрепятственно пропустили группу, видимо, узнав их командира, шедшего впереди. И действительно, этого человека было не узнать не только трудно, но и опасно. Командир резерва Эльголор был очень быстрым на решения и тяжелым на руку. Но также он отлично знал устав и свои обязанности, за что все офицеры его крайне уважали.
Заскрипели ворота и лесной эльф, на редкость высокий для своего рода вошел в город.
- Добро пожаловать, командир Эльголор, я...
- Сейдро из рода Веллиндусов из Кватча, центурион Первого сиродиильского легиона, герой Хаммерфелла, восстановлен приказом легата Денара.- босмер сделал паузу,- Не стоит утруждаться, я знаю о вас больше, чем вы сами. И, тем не менее, рад встрече.
- Взаимно.- с невозмутимейшим лицом ответил Сейдро.
- А с кем бы мне поговорить насчет размещения?
- Трибун Мери. Он вместе с остальным командованием на втором этаже "Тайбера Септима".
- Спасибо, офицер. Возвращайтесь к своим делам. Вемони- за мной.
- Да, командир!
Разведчики бесшумно удалились и имперец поднял глаза на силуэт установленного на крыше особняка требушета, отбрасывавшего огромную тень в лунном свете.
- Осталось совсем немного.- он задумчиво вздохнул и вновь пошел по ступенькам на стену: до утра было еще далеко.

Генерал в сопровождении трибуна Рейза и Элитного легиона явились с первыми лучами Магнуса. Первые три этажа дворца превратились во временные казармы. Спальники раскладывали прямо в коридорах, а Совет буквально прогнали в их покои на верхних уровнях. Сам же Флаус велел принести всевозможные карты, планы города, доклады разведки и уединился с ними в опустевшем Совещательном зале.

Дело шло к полудню, когда все старшие офицеры собрались на главной площади Эльфийских садов и принялись болтать от нечего делать.
- А когда ты последний раз упражнялся с копьем, Сейдро?- неожиданно спросил Денар.
- Я? Так это... Лет десять назад.- честно ответил старик.
- Так, это никуда не годится! Чем это, интересно, командир кавалерии собирается орудовать в бою? Двуручным мечом? В жизни такого бреда не говорил! А ну-ка...- редгард принялся перебирать оружейные ящики пока, наконец, не нашел один набитый доверху тренировочными шестами разной длины и веса,- Вот, этот должен быть похож на обычное легионское копье. Да, очень. Давай.
Легат отдал шест Веллиндусу, взяв себе второй такой же.
- Нападай.
- Не может быть.- выдохнул Сейдро и сделал первый выпад, в ответ на который тут же получил шестом в нагрудник.
- Бить- это хорошо. Но открываться при этом не стоит.
Еще выпад. Этот вернулся ударом по ногам.
- Следи за противником. Я понимаю, что оружие другое, но основы-то те же, соберись, друг!

Еще попытка, еще и еще. И все без толку: здоровяк оставался не задетым, а имперец каждый раз получал обидные тычки.
- Ну же, давайте, господин Веллиндус, почти достали.- подбадривал его капитан Хирс.
Ветеран собрал всю волю в кулак и, перехватившись сделал взмах шестом над головой, заставляя высоченного легата отклониться назад, затем резко развернул орудие и ударил в землю ровно туда, где только что стояла левая нога оппонента. Убрав ее, ам-Шадаль оказался в крайне неустройчивом положении. Он и сам осознал это, но было слишком поздно. Прямой удар по доспеху свалил его на землю.
- Да! Великолепно! Великолепно!- засмеялся Аскаре, хлопая в ладоши.
Денар поднялся и пожал руку центуриону.
- Молодец. Теперь я за тебя спокоен... А ты чего ржешь, Неций? Давай-ка выходи!
- Ох, как скажете, легат ам-Шадаль!- улыбнулся тот и подхватил шест, похожий по длине на его собственный меч,- Защищайтесь!
Бой, что завязался в этот момент, было трудно описать редгард был быстр и опасен, как дикий лев, он активно работал локтем и наносил бессчетные колющие удары своим шестом, в то время, как Аскаре стоял в дуэльной стойке, держа оружие позади себя, и лишь делал редкие шаги без видимого труда убирая то одну, то другую часть тела с пути "копья" противника. Он выжидал подходящего момента. И такой предоставился. Когда палка уже в очередной раз двинулась на него, имперец легким движением отодвинул ее от себя и, коротко замахнувшись, ударил второго легата в живот и по спине.
- А-кх-р!- зарычал Денар, бросая шест на мостовую,- Каждый раз ведусь!
- Да-да.- хихикнул Неций,- Еще желающие?
- Я!- раздался низкий голос другого уроженца Хаммерфелла.
- Трибун Рейз! Большая честь! Выбирайте оружие!
- Два меча!- ответил Ян, найдя подходящий реквизит.
- Тогда мне полагается щит,- молодой имперец снял со спины свой переносной бастион,- Начинаем!
Инициативу сразу взял на себя командир Элитного легиона: на Неция свалился шквал рубяще-режущих ударов, но под каждый тот успевал подставить щит. А запаса сил трибуну было явно не занимать, удары все такой же звонкой дробью продолжали отскакивать от стальной пластины. Но, наблюдая за всем этим со стороны, Сейдро уже понимал, что командующий Второго легиона вновь победит, ведь он позволял противнику чувствовать себя хозяином положения и расслабиться. Так было и с Рейзом. Стоило тому лишь на секунду потерять концентрацию, как легат за долю секунды сократил дистанцию до минимальной и простейшей подножкой повалил оппонента на землю. "Зал" разразился апплодисментами.
- Неплохо, трибун, неплохо. Командир Эльголор? Как насчет размяться?
- С удо...- босмер остановился, завидев бегущего к ним стражника,- Похоже, не выйдет.
- Господа! Трибун Мид приехал! Генерал просит всех старших офицеров и командиров гарнизонов к себе! Срочно.

[Potay]

{Вымучено Gorv и Potay}

 

Пятое число месяца Руки дождя, Имперский Город. Талос-Плаза. За несколько часов до прибытия Тита Мида.

 

Выйдя на Талос Плаза, Маджесто узрел следующую картину.

Непосредственно у ворот стояло несколько телег доверху загруженных ящиками с печатями Восточной торговой компании, имперскими гербами и клеймами разных столичных продавцов. В одной из них стоял легат Аскаре и кидал один за другим вниз, в руки Сейдро, который передавал их дальше по цепочке. Размещением этих ящиков на тротуарах командовал Денар, а стоявший рядом с ним альтмер в форме трибуна сверял разгружаемые товары со списком, закрепленным на планшете.

- Вот уж действительно, единство Народа и Власти. - Пробормотал себе под нос волшебник и ухмыльнулся. Впрочем, это не помешало ему влезть в цепочку передающих ящики сразу за Сейдро. Маджесто принял из его рук ящик и собирался добродушно улыбнуться, но невольно согнулся и закряхтел под весом неожиданно тяжелого ящика. Старик не иначе был железным, ведь по его виду и не скажешь, что тягает такие тяжести. - Вот ты где, господин Веллиндус, тебя-то мне и надо! Приветствую! - Он поспешно передал ящик следующему в цепочке и замахал рукой легатам. - У меня есть кое-какие горячие новости! Обжигающе горячие, я бы сказал.

- Робы!- выкрикнул Аскаре и очередной ящик приземлился в руки старику.
- Робы?! - Ужаснулся Маджесто, едва не выронив ящик на мостовую. Ему он показался набитым по меньшей мере эбонитовыми слитками.
- Здравствуй, Потай,- ответил на приветствие Сейдро и передал сундук дальше,- Я так понимаю, новости, ко всему прочему, и не для всех ушей на этой улице?
- Уф... Да, совершенно верно, эти новости, строго говоря, для трёх пар строго определённых ушей. - Волшебник заговорщицки кивнул на легатов.
- Понял.- ветеран замахал руками и громко сказал,- Перекур!
Легат на секудну завис с ящиком в руках, затем поставил его на место и сел на борт телеги, начиная набивать длинную трубку, зажатую в зубах.

- Пе'еку', так пе'еку'.
- Работы еще не початый край!- зло рявкнул второй командующий,- А они перекуривают! Тьфу!
- Тише, друг мой, есть дело.- успокоил его Веллиндус,- Подойди.

- Охо-хо... - Потирая спину, волшебник извлёк из кармана аккуратный кисет, небольшую трубку и принялся набивать её. Щёлкнув пальцами, Потай зажёг язычок пламени и прикурил. Выпустив клуб дыма, Маджесто подозрительно огляделся, убеждаясь, что их никто не подслушивает. - Боюсь, я привёз дурные вести, господа. Дурные вести, подозрительные предложения и сомнительные доказательства.

- Мне у'ге интерешно.- промолвил Аскаре и затянулся, выпустив пару клубов сизого дыма через ноздри.
- Лучше б что хорошего рассказал.- не разделил его энтузиазма ам-Шадаль.
- Ну, в некотором роде хорошо уже то, что об этом стало известно. - Пожал плечами волшебник, попыхивая трубочкой. - В общем... Дагот разбери, даже и не знаю, как такое рассказывать. Кхм... В общем, да. Под столицей строится новый Нумидиум, источником его мощи станет сердце древнейшего из известных лича, повелительницы мертвых, Арианы, полученное в результате договора между Советом Старейшин и Культом Червя. - Проговорив всё это на одном дыхании, Потай вдохнул и снова присосался к трубке. - Достаточно увлекательно?

-  О да!- воскликнул Неций,- Самое увлекательное, что я слышал за последние несколько лет, пожалуй. Я знал, что советники рисковые ребята, но такое... я в восторге!
- А я знал, что Совет законченные придурки...
- Ну да, можно и так сказать.
- Не перебивай, Аскаре... и это лишнее доказательство. Строить штуку, о работе которой ты не имеешь ни малейшего представления. Молодцы, молодцы. Будут использовать ее против Элдариона?
- Скорей всего.- вставил Сейдро,- Хай Рок, вроде, сейчас усмирять не надо.
- Как по мне его всегда усмирять надо.
- Вы просто не нашли в себе вкуса к интригам, коллега.- вновь взял слово молодой имперец.
- Да уж бывал я в Даггерфолле. Чертово змеиное гнездо.
- В тебе говорит злость предков, Денар.
- А чего б ей не говорить?!
- Господа, я думаю, наш друг не закончил.- разумно заметил Аскаре.
- Ах да, Потай. Продолжай.

- Д-да. - Наконец выговорил Потай, до сего момента молча поворачивающий голову от одного собеседника к другому. - Видите ли, эту штуковину для них строят имперские боевые маги, а уж среди них, я полагаю, предостаточно тех, кто разбирается и в Зачаровании, и в других школах Высокого Искусства. Беда в том, что использовать сердце лица в качестве источника питания вообще не самая здравая идея. А тем более сердце Арианы. При её талантах к перемещению сознания и массовым манипуляциям, я даже и не сомневаюсь, что она рассчитывает захватить управление Нумидиумом. Можете себе представить, что тогда случится? - Маджесто выпустил две струи дыма носом. - Деформация Запада покажется детской шалостью на фоне того, что сможет натворить это со всей мощью Нумидиума.

- А, ну тогда все это имеет под собой логику.- заключил командир Второго легиона,- Маги могут построить все верно и могут контролировать машину. Ах, Желес, хитрый джентльмен! Не перестаю ему удивляться.
- А мне кажется, что он обезумел.
- Ну да, мошно и так шкажать.- легат опять вставил трубку в зубы.
- Пх. Но что бы мне не казалось, котелок у этого лиса куда больше моего и он-то должен соображать, что делает... Черт, Маджесто, давайте к делу! Что вы от нас хотите.

- Погодите, погодите, это только часть истории. Это информация, которую мы узнали вместе с господином Веллиндусом. - Потай глянул на Сейдро, словно ожидая поддержки. - Однако, после того, как мы разделились, меня нашли двое весьма подозрительных людей. Они пришли прямо в отделение конклава в Чейдинхоле. И предложили мне поучаствовать в организации государственного переворота. - Маджесто умолк на мгновение, обводя взглядом собравшихся. Он улыбнулся и продолжил вываливать все карты на стол. - Одного звали Филипп Ауреол, если вам что-то говорит это имя, а второго Андре... Не помню фамилию, да это и не важно. Они привели мне те же аргументы, что я привёл вам, Нумидиум, Культ Червя, сговор. Откровенного говоря, если бы до того я не узнал всё это самостоятельно, то сдал бы этих двоих в Имперскую Тюрьму без особых раздумий, благо им хватило глупости прийти прямиком в мой кабинет. - Маджесто вытряхнул пепел из трубки и растоптал его мыском сапога. - Кроме того, они предоставили мне пугающе достоверные доказательства. Вот, посмотрите сами. - Волшебник вытащил из-за пазухи бумажный пакет и передал его Сейдро. - Если это и подделки, то самого высокого качества, фактически, не уступающие оригиналу. Согласно их пожеланиям, я должен был сказать вам, что достал их где-то в пещерах Культа Червя.

- Государственный переворот! Очаровательно!- буквально запрыгал от радости Аскаре,- И, главное, так вовремя!
- Да,  у всякого рода бунтарей всегда плохо с выбором времени и места для восстания...- протянул Денар.
- Пам-пам.- утвердительно кивнул Сейдро, просмотрев бумагу.

- Я повторю вопрос, Потай. Что. Ты. От. Нас. Хочешь?

 

- Да-да... Что хочу... - Замялся волшебник. - Видите ли, эти безумцы желали выдвинуть на престол самого Элдариона. А потом того ненормального мера, захватившего Скинград, ну который еще сбежал. - Он кивнул Аскаре, словно тот помнил его лично. - Понимаете, я подумал, что если просто откажусь, то эти ненормальные... Они же просто пойдут к кому-нибудь еще, а потом их скампа с два выловишь. Да и доказательства. Я бы сам подумал, что подделка, да-да, если бы не знал наверняка. - Зачастил Маджесто. Лицо его раскраснелось, речь сделалась быстрой. Шутка ли, уговорить трёх военачальников поддержать переворот! - Так вот, я настоял... Ну, в общем, настоял на кандидатуре Тита Мида. По крайней мере, это честный и прямой человек, достаточно известный и популярный. Мне кажется, он бы не стал заключать договора с Культом Червей, да... Кроме того, если эти двое задумали пристроится ко власти, то в случае с этим человеком их ждёт пренеприятный сюрприз. Но ему нужна будет поддержка Легиона, поскольку правит тот, за кем идёт армия. А Легион... Легион это вы. Вот о чём я вас прошу, о поддержке.

Редгард-гигант нахмурился.
- То есть, какие-то черти, располагающие достаточными ресурсами, собирались устроить государственный переворот и усадить на трон одного из остроухих. Но ты, встретившись с ними, убедил их избрать своим клиентом моего трибуна. И теперь просишь нас поддержать его во все том же перевороте, за которым все так же стоят какие-то мутные парни. Я все правильно понял?

- Хм... - Задумался Маджесто, пытаясь выставить ситуацию лучше, чем она была на самом деле. - В том-то и дело, что ресурсы у них ограничены, почему они и пришли ко мне. А я в свою очередь поставил условие, что Тит Мид должен встать во главе, а Нумидиум уничтожен. Мид не тот человек, который позволит кому-то плести интриги за своей спиной, на что я и рассчитываю. Но Совет Старейшин... Не знаю, в моих глазах они полностью утратили всякое доверие. Они фактически предоставили Ариане новое неуязвимое тело и полное могущество. Ну или скоро предоставят. - Волшебник замялся. В том-то и была беда с правдой, её чертовски трудно представить в лучшем виде. - Но, если кратко, то да... Я прошу вас поддержать его переворот, потому что... Дагот, я просто не знаю, что еще можно сделать! Если оставить всё как есть, то нас ждёт катастрофа по масштабам не уступающая Красному Году.

- Если Нумидиум будет активирован.- встрял Веллиндус,- Получается, мы хотим устроить революцию прямо посреди уже бушующей войны ради того, чтобы не дать Совету возможности использовать Медного Бога. Разве не проще решить проблему напрямую?
- Тем более, что своими действиями в данный момент мы неизбежно спровоцируем его использование.- сказал Аскаре.
- А в условиях того, что он, как нам передал господин Лавальер, не завершен,- Сейдро сделал паузу, давая легатам обдумать деталь о которой Потай то ли забыл, то ли умолчал,- Любая попытка к нему станет последним, что мы увидим.
- Неужели Миду хватило ума в это впрячься?- спросил ам-Шадаль.

 

- А-ам... - Замялся было волшебник, но тут же снова нашёлся. - Однако, если сейчас мы не сделаем ничего, и Нумидиум будет благополучно завершён, чего ждать осталось не слишком-то долго, то и уничтожить его будет попросту невозможно, поскольку в пиковый момент его выходная мощность будет превышать мощность любого из принцев даэдра, а у нас нет второго Дракона, чтобы что-то ему противопоставить. И всё это было бы ничего, но ведь вся эта мощь попадёт в руки безумного лича. Культ Червя в последние дни чудовищно усилился, вы все это знаете. Думаете, это усиление никак не связано с вот этой бумагой? - Волшебник кивнул на договор, который сам же и принёс. - Сейчас мы еще можем на что-то повлиять, пока некроманты собираются с силами, пока этот жуткий конструкт еще не готов. Поймите же, этот чертов голем станет ни чем иным, как новым телом Арианы. При таком-то источнике!

- Я и не предлагаю бездействия, я предлагаю послать в катакомбы отряд и по-тихому разобраться с Нумидиумом. Пока Совет будет видеть, что Легион его защищает, он им не воспользуется.
- Сейчас нам нужно победить Элдариона. А старики из Совета могут и подождать.- Денар сложил руки на груди,- Согласен с Сейдро.
- Поддерживаю.- добавил Неций.
- И я тоже! - Поспешил согласится Потай. Откровенно говоря, это было большее, на что он рассчитывал. - Полагаю, Тит Мид тоже предпочтёт сначала разделаться с мятежниками, а потом уже выяснять, каким образом Совет сговорился с Культом Червя. Элдарион крайне непредсказуемый и опасный противник. Он проиграл фактически все битвы в которые ввязывался и всё равно умудрился собрать целую армию для штурма столицы. Я просто не понимаю, откуда он берёт идио... новобранцев для своих отрядов? 
- На том и остановимся. В скором времени сюда прибудут Рыцари Девяти, а уж им опыта в обращении с различными артефактами не занимать. Они помогут... К вопросу же о Совете и Миде, я думаю, нам все же придется еще вернуться.
- Надеюсь, к тому времени, я уже буду далеко отсюда.- буркнул хаммерфеллец,- А теперь давайте закончим работу.

Перекур окончен!

[RottenSkeleton]

{Неофициальный выпуск газеты "Вороной Курьер"}

Луч света в тёмном царстве?!

2 Руки Дождя 4Э15

Доблестные граждане империи! Тучи, доселе сгущавшиеся над нашей славной родиной, наконец-то начинают развеиваться, и в нашем тёмном царстве воссиял луч света. Сегодня утром наша редакция узнала о тёмных делах, вершимых Советом Старейшин в общем и главным злодеем развернувшейся в Сиродииле драмы - советником Тулесом Тараторящим - в частности! Среди их бесстыдных и позорных для правительственных мужей действий таинственными источниками были открыты: поражающих масштабов система по доставке контрабанды из Морровинда на Саммерсет; страшное взяточничество среди высших чинов Легиона; выбор строительной компании для восстановления Лейавинна на основе объемов взяток; бездумное расточительство государственной казны; уничтожение запасов зерна ради повышения цен, и это при оргиях в каменных стенах самых что ни на есть почётных домов Сиродиила; и, наконец, сотни убитых в войне против истинного наследника места канцлера, Элдариона!

Многие из вас спросят - как? Элдарион, этакая татя, и - канцлер?! Но мы, будучи превосходными журналистами, предвидели этот крайне предсказуемый, банальнейший вопрос и ответим - да, именно его! Все личные знакомые как лидера мятежа, так и покойного канцлера ныне молчат, либо погребенные уж в землю силами Совета, либо с набитыми золотом мешками во рту, но те, кто истинно осведомлен о происходившем до смерти Окато между этими высокородными эльфами, знают, что никаких причин убивать канцлера у Элдариона не было! Более того, немногочисленные свидетели (предпочитающие остаться неизвестными, да и кого мы можем винить, при ужасной эффективности убийц Совета?), присутствовавшие тогда, когда наш "преступник номер один" узнал о скоропостижной кончине Окато, докладывают, что лидер мятежников, который не такой уж и чёрт, как его малюют, плакал, горюя о смерти достойнейшего из жителей провинции. Наконец, не смущает ли никого то, что достопочтенный канцлер, который был, в том числе, имперским боевым магом, не предвидел своей смерти и не оставил после себя хоть каких-нибудь внятных инструкций о том, кто должен получить место канцлера?

К счастью для нас, Элдарион, спустя две недели молчания, наконец-то опубликовал свою копию последнего наставления Окато с рекомендациями о том, кто должен был стать следующим верховным канцлером. Тулес - на втором месте. Элдарион? На первом. Не кажется ли удивительным, что лидер мятежа так удачно оказался убийцей своего предшественника и не смог занять пост канцлера? И не кажется ли удивительным, что сразу после этого Тулес развернул самую настоящую подковерную войну (иногда выливающуюся в весьма реальные боевые действия - спросите всех, кто был в Башне Белого Золота в ночь с двадцать девятого по тринадцатое!) с третьим местом в списке, советником Олином? И что Элдарион всё-таки сумел сбежать из Имперской тюрьмы, известной тем, что из неё до того сбежало всего два человека за всю историю?

Ваши догадки верны, благоразумнейшие читатели! Элдарион и его мятеж, пусть и преследуют благородные и чистые цели, случились "благодаря" Тулесу Тараторящему и его махинациям и существуют лишь для того, чтобы изрядно пошатнуть положение известного своими капиталовложениями по всему Сиродиилу советника Олина. Но это ещё не всё! Чтобы ещё сильнее ударить по своему сопернику, коварный Тулес нанял Культ Червей, снабдив их выкопанными из городских кладбищ трупами и камнями душ и свитками имперских боевых магов! События Лейавинна - непосредственное последствие этого террора!

Слушайте же! Верите вы нам или нет, но настал день, которого ждал любой честный гражданин империи. Настал день, когда вы можете наконец-то нанести удар змее прямо в шею. Пока честные люди голодают, работают сверх нормы, теряют крыши над головой и страдают от разлуки, Совет Старейшин развлекается вовсю, превратив Империю в свою личную игровую доску!
Пока ты, легионер, собираешь свои пожитки, чтобы пойти на последнюю войну, подумай, что сделает проезжающий мимо твоего дома "добрый" и "справедливый" советник и его друзья с твоей женой, а потом и с твоими детьми впридачу, и с твоим домом! И это всё - пока ты, легионер, будешь копошиться в грязи и проливать свою кровь за этих паразитов!
Одумайся, наёмник! Совет играет лишь по своим правилам и строит свои законы - хоть они и сулят большие награды за голову Элдариона, твои деньги в конечном счёте, по всем ими же установленным законам и правилам, уйдут на покупку скуумы для грязных шлюх! Стоит ли рисковать жизнью, пытаясь привлечь к ложному правосудию очерненного, если награды ты и не увидишь?
Мать, жена, девушка - не позволяй своему мужчине идти воевать за Совет и его прогнившие порядки! Ты больше его не увидишь в своём доме, по крайней мере, живым и не изуродованным психопатами из Культа Червей! Подумай, кто теперь будет содержать семью, кто защитит тебя и дом от чужаков, какой удар это окажет на весь ваш род!
Благородный дворянин, талантливый торговец, трудолюбивый землевладелец, задумайтесь - стоит ли поддерживать Совет и дальше? "Правители" играются с вашими деньгами, с вашими людьми, с вашими землями, с вашим достоинством! Вы пришли к тому, что имеете, тяжёлым трудом - готовы ли вы потерять всё это из-за каприза кучки бесталанных политиканов?!
Бедный человек, одумайся - стоит ли такое потери последнего куска хлеба? Какую славу ты снискаешь, принимая участие в этой грязной войне? Какие титулы пожнёшь? Присоединись к тем, кто хочет освободить провинцию от жуткого гнета, поддержи тех, кто видит правду!

Прислушайся к зову горна, Империя! Настало время народной войны, войны, когда каждый меч и каждое копьё важно! Возьми оружие и дерись за свою свободу, свою историю, своё достоинство!
Жги правительственную пропаганду! Изобличай правительственных шпионов! Прогоняй прочь правительственных рекрутёров!
Время прогнать змей прочь из Башни Белого Золота!

Спонсор выпуска - компания наёмников "Каменные Кулаки"

Компания с огорчением вынуждена сообщить о своём скорейшем закрытии из-за резко возросшей экономической нестабильности в регионе. С этого момента принимать заказы компания наёмников "Каменные Кулаки" не будет. Мы были рады предоставить вам лучшее исполнение за лучшую цену. Просим прощения за неудобства.

{Шантаж - такое грязное слово!}

Пятое. "Плут на привале".
Антус кивнул в сторону того места, где раньше стоял ныне оперативно демонтированный легионерами портал в Имперский город, и вернулся к протиранию стакана:
- Назревает буря.
Бледный редгард в капюшоне хмыкнул, бросив взгляд на пустое помещение позади него:
- Она назревала уже давно, просто ты спохватился поздно.
- Но стало ясно, что всё будет настолько плохо, только вчера.
Антус посмотрел на дно кружки и прищурился, заметив там маленькое чёрное пятнышко:
- В этот раз у мятежников есть шанс победить.
- Они отчаялись. Их битва за свободу, равенство и братство слишком затянулась. Слишком много людей погибло, а если они не возьмут столицу к прибытию подкреплений с Запада - погибнут все.
Редгард отпил ягодной наливки и посмотрел на Антуса поверх кружки:
- Или, может, есть третий вариант?
- Прошу прощения? - Бармен был самой невозмутимостью, и то, как он отставил кружку в сторону и потянулся за второй, отдавало типично горским равнодушием, но в его голосе были искренние, вопросительные нотки.
- Ты не хочешь, чтобы я о нём знал. Нет, они не хотят. Это же они всё устроили, да?
Антус полушутливо ухмыльнулся и, приподняв бровь, посмотрел на редгарда исподлобья, и тот заметил, что что-то есть в этом угрожающее:
- В провинции есть только две стороны. Два исхода. Два варианта. Третьего не дано. Монета никогда не упадёт ребром.
- Но твоим друзьям с Востока будет одинаково выгодно, если мятежники выиграют или мятежники проиграют.
- Не понимаю, о чём ты говоришь.
- Понимаешь, Мохнатый, всё ты понимаешь. И то, что я на Востоке нашёл много чего ценного, ты тоже понимаешь.
Редгард пошарил в кожаной сумке и начал выкладывать на стойку один за другим лист бумаги: отчёты, письма, схемы, доклады:
- Как видишь, я знаю если не всё, то очень многое. Дела с эбонитом-сырцом. Коррупция имперских чиновников. Не поддающиеся здравому смыслу игры.
- Откуда всё это? - Антус не подавал признаков тревоги, но голос выдал его удивление. Редгард улыбнулся:
- У воров острый слух, мой дорогой друг, и пришло время платить по счетам. Если ты не хочешь, чтобы о вашем третьем варианте... С этими доказательствами, на некоторых из которых даже стоят печати... Узнало больше одного человека... Тебе следует нарушить свой нейтралитет.
- Что тебе нужно? - Антус осторожно потянулся за бумагой, но редгард резко выдернул бумагу из-под его ладони:
- Деньги. Оружие. Пища. И всего побольше. Я знаю, всё это у тебя есть в достатке.
- И кому ты их отдашь?
- Ты и сам знаешь.
Антус прищурился и, вздохнув, кивнул:
- Сделал ты меня, парень. Но учти - моя помощь Элдариону будет как капля в море.
- Нет, не будет.
Редгард бросил взгляд в сторону окна, в котором было видно, как коротышка-имперец пристраивает своего вороного к старой карете, а серая кляча в яблоках щипает травку:
- Не будет.

Сообщение отредактировал MadSkeleton: 30 ноября 2015 - 18:44

[SnowK]

Финальная битва, акт первый.
Мост.
Участники: Prisoner-Boratino, SnowK, Gorv.

 

Седьмое число месяца Руки Дождя. Имперский Город. Талос Плаза.
Все затихло. В последних лучах закатного солнца было видно, как собираются враги в кольцо вокруг озера. Подобно муравьям они роились и готовились ударить. В воздухе буквально повисла угроза. Ни ветерка, ни пения птиц, ни шелеста листвы. Ничего. Сейдро знал, что ему предстоит осуществить, знал, насколько это опасно и знал, насколько огромная ответственность на него возложена.
- Сейдро, - окликнул его знакомый голос, - Мы готовы.
Это был Джубен. Он стоял, выпрямившись, облаченный в новую униформу боевого лекаря Легиона. Позади него были Арелдур и Костициан.
- Отлично. Самое время. Как решили идти? Все входы в канализацию из города замурованы, вы сами знаете.
- Через дворец. Элита уже построена снаружи башни. На нижних этажах никого нет.
- Сейдро, Торке, Хэксон и Гвилор идут с нами, - взял слово рыцарь-капитан, - Но Костициан изъявил желание остаться.
- Если позволишь, - молодой имперец сделал шаг вперед.
- Позволю.
- Тогда нам пора, - вновь заговорил Джубен, - Я лишь отдам тебе это. - монах вложил в руку легионеру склянку.
- Лучшее, что я смог сделать. Это "спасалка". Лечит раны любой тяжести, восстанавливает силы и снимает негативные эффекты. Единственное, я не смог ничего поделать с её консистенцией, поэтому как томатная паста - придется потрясти. И да, используй его лишь в крайнем случае.
- Я понял.
- Удачи тебе, Сейдро.
- И тебе того же. - старик тепло обнял бретонца и тот удалился, увлекая за собой командира рыцарей.
Веллиндус внимательно посмотрел на оставшегося с ним соратника. Вместо обычного кольчужного доспеха на нем были пластинчатые стальные латы, скованные на ристалищный манер - с большим левым наплечником и массивным поднимающимся забралом.
- А ты подготовился.
- Пришлось. Не хочу помереть в первые пять минут схватки.
- Не помрешь. И я не собираюсь. Ну ладно, пойдем, надо воодушевить парней.
Компаньоны вышли на центральную улицу Талос плаза, по бокам которой уже в полном составе выстроились кавалеристы. При появлении командира все до последнего вытянулись по стойке "смирно". Даже лошади, казалось, понимали важность ситуации и лишь изредка переминались с ноги на ногу.
- Центурион Веллиндус, в соответствии с вашим приказом отряд построен! Докладывает префект Ирик Леан. - по-парадному отчитался младший офицер и ударил себя кулаком в грудь так, что доспех на нем зазвенел.
- Мы тоже готовы. - подал голос старший морпех, указывая на стоящих около дворцовых ворот легионеров, - Выйдем прямо за тобой.
- На караул. - тихо сказал Сейдро.
- На-а краул! - громогласно повторил префект и солдаты, повинуясь, выставили острия копий вперед под углом.
Старый имперец свистнул, подзывая коня, а затем принял из рук Леана свои новенькие щит и копье, на конце которого был закреплен длинный алый флажок-змей с изображением герба Тамриэля. Он поднял древко повыше и двинулся по правой стороне, чуть задевая им наконечники пик бойцов, в ответ издававшие почти мелодичный звон.
- Слушайте меня, солдаты! Сегодня нам предоставлена большая честь вступить в бой первыми! Да, наша задача не победить, но лишь отбросить врага, а затем отойти, но это не делает нашу задачу менее важной или менее опасной! Мы должны положиться на наших товарищей, должны поверить в них и самих себя. На этом мосту численное преимущество не имеет никакого значения, имеют значение лишь боевой дух и навыки каждого из вас. - доехав до конца строя, он развернулся и поехал в обратную сторону, повторяя тот же ритуал со всадниками на левой стороне, - И мы покажем, что и того и другого у нас в сотни раз больше! Сегодня ни один мятежник не пройдет по этому мосту целым! Да пребудет с нами благословение Девяти божеств. Вперед к победе!
- В небеса, к Этериусу!- грянули в ответ легионеры.
- В колонну по пять стройся! Костициан, ко мне! - вскричал ветеран галопом несясь между смыкающимися рядами к воротам. У самой арки центурион резко дернул за поводья и остановился около Денара, все это время наблюдавшего в стороне. Друзья ничего не сказали друг другу, да ничего и не надо было говорить. Они лишь посмотрели друг на друга и обменялись кивками. Легат протянул командиру всадников шлем и отдал приказ открыть ворота. Пахнуло свежим ночным воздухом и старики глубоко вдохнули, устремив взор далеко вперед. Как вдруг басовитый голос редгарда протянул:

С запа-ада слышен перезвон молотков.

Повисла тишина и в ней зазвучал красивый, немного старчески-трескучий голос центуриона:

Люди Хай Рока прибу-удут на зов.

С каждой следующей строки древний мотив подхватывали все больше и больше голосов, сливаясь в один.

Топор свой поднимет изгнанник былой.
Все сейчас дышат войно-ой!
Пепел и кровь - темных эльфов стезя.
Пьют за природу из Скайрима друзья.
Аргонцы несут нам дыханье болот,
Лишь смелый сегодня живе-ет!
Воспрянут короли с Вечных лет берегов,
Споют нам тетивы Валенвуда сынов,
Хитрость ступает под шелест песка,
Луч солнца пробьет облака!
Души павших ведомы войной,
Станем вместе любой ценой!
Щиты треснут и много падет,
Но ответи-ить на зов
Пришел наш черед!
Пришел наш черед!
Пришел наш черед!

 

***

 

Ночь сгущалась в небе над столицей провинции Сиродил, и с городских стен можно было отчетливо видеть, как многочисленное войско приближается к городу со стороны поселения Вейе. Наблюдать это зрелище было возможным благодаря тому, что каждый из солдат нес в руке по факелу, и свет от них распространялся обширную площадь. Двигались воины неспешно, заторможено. Со стороны могло показаться, что весьма неестественно.И ощущение это было вполне оправданным: на самом деле, численность армии возросла благодаря уловке, выдуманной Эраносом, который вел за собой часть людей Элдариона. Каждый из магов, что следовал за альмером, призвал одного или нескольких - насколько это позволяли его силы - дремор или же скелетов, и именно они держали факелы. Трюк этот должен был заставить солдат легиона занервничать и решить, что главный мятежник двинул на Имперский Город все свои силы. Этими действиями необходимо было выманить часть имперских войск из города или же сосредоточить их на одной части стены, чтобы позволить остальным силам повстанцев двигаться по столице почти беспрепятственно.
Дойдя до края моста, ведущего к столице, и, к собственному удивлению, не встретив совсем никакого сопротивления со стороны легиона, отряд в нерешительности остановился. Идти дальше было опасно - длинный и широкий - тридцать человек могут спокойно идти, держась за руки, - отрезок пути, который легко простреливался с ближайшего участка городской стены, преодолеть можно было лишь понеся огромные потери. Между тем, люди были тем ресурсом, которым соратники Элдариона не могли жертвовать напрасно. Эранос, ведущий за собой этот передовой отряд, спешился и подошел к второму по старшинству командиру среди магов, пожилому данмеру, облаченному в черную, как и у большинства бойцов, униформу:
- Сколько среди наших людей иллюзионистов?
- Примерно двенадцать, - отвечал темный эльф.
- Как долго они смогут поддерживать чары невидимости на себе и еще одном бойце? - снова поинтересовался альтмер.
- Я полагаю, от двух до пяти минут, в зависимости от габаритов спутника, физической нагрузки и запасов магии, - удовлетворил данмер интерес командующего.
Довольный тем, что он смог выяснить, Эранос закусил губу и снова обратился к подчиненному:
- Дай мне половину из них. Хьялти, Руфус, Свен, Дж'Раша, Рассир, Анарра, - крикнул он, выискивая в рядах воинов. Названные шестеро немедленно подошли, чтобы выслушать инструкции.
Спустя пару минут, невидимые никем, под покровом заклинания тишины, двенадцать человек, эльфов и зверолюдей неслись во весь дух по огромному каменному мосту в направлении Имперского Города. Когда они достигли середины пути, Эранос отдал следующее распоряжение:
- Отряд, построиться! Катапульты выкатить! Маги - на позиции. Комбинация номер два!
С грохотом раскрутился механизм орудий, выпустивших в ночное небо продолговатые пузатые предметы. Парой секунд позже пироманты, объединив усилия, начертили в воздухе огненную фигуру в форме рыболовной сети - и вот уже она вырывается из их рук, быстро разрастаясь и приближаясь к стене, на которой за происходящим наблюдали защитники города. Всего в нескольких метрах от нее огненная сеть должна была столкнуться с тем, что до нее швырнули в ту же сторону катапульты - с бочками, полными масла... Битва за Имперский Город началась.

 

***

 

Сейдро видел, как бились в темноте о стены бочки и масло летело в разные стороны янтарными брызгами.
- Ложись! - рявкнул Денар, но уйти от повреждений удалось не всем: в нескольких местах, охваченные пламенем с галерей рухнули стражники города. Легат развернулся и крикнул вниз инженерам Легиона, - Так и будете стоять?! А ну, жахните по ублюдкам!
- Сэр, есть, сэр! Прямой наводкой по Вейе, огонь!
Требушеты противно завизжали и отправили в полет через озеро несколько десятков камней размером с голову лесного тролля. Валуны посыпались смертоносным градом на поселение, пробивая крыши и снося незадачливых мятежников. Это и был сигнал. Громко отдав приказ, Веллиндус въехал на мост в первом ряду. Кавалерия стремительно набирала скорость, переходя с шага на рысь, а с рыси на галоп.
В этот самый момент ловушка захлопнулась – едва видимые нити натянулись под копытами скакунов, заставив тех навзничь валиться на мостовую, опрокидывая наездников и создавая ужасную давку. Смятение охватило конников, и те, выясняя, что же послужило причиной столпотворения, стали лёгкой мишенью для вражеских лучников, которые тут же принялись осыпать легионеров стрелами. Не желая идти на убой, многие солдаты были вынуждены спешиться и перешагнуть злополучную сеть – это позволило им наконец вступить в битву и вскоре примеру авангарда последовали остальные.
- Что за? - Кнарстигг приложил ко лбу ладонь, пытаясь разглядеть происходящее на мосту, - Они под ударом! Все без коней! Канониры, по левому борту, прицел десять, дальность восемь! Электрическими болтами залп!
- Сто... - хотел что-то возразить капитан Тиндемил, но его фраза потонула в ударах спусковых механизмов. Полуразрушенная обстрелом из города таверна "Ваунет" на секунду осветилась, как днем. Сильнейшие всенаправленные электрические разряды вспыхнули по всей передней линии войска Элдариона.
Сейдро тряхнул головой, приходя в себя после падения. Со всех сторон раздавалась ругань и конское ржание. Один из кавалеристов в каком-то безумном порыве ринулся вперед мимо старика, пробежал несколько ярдов, а затем, смешно вскинув руки, провернулся на одной ноге и упал навзничь, пораженный стрелами. Кто-то ухватил центуриона сзади за плечо.
- Командуйте, Сейдро, командуйте! - заорал Костициан прямо в ухо ветерану, стараясь говорить как можно четче.
Веллиндус усердно закивал и заревел так громко, как только мог.
- Бросайте коней! В фалангу, два яруса! Щиты сомкнуть! Копья вперед! Давайте!
Борясь с паникой и старась не получить лишнюю стрелу в колено или шею, солдаты начали строиться в указанном порядке, закрывая друг друга скутумами.
- Готовы? Шагом марш! Не растягиваться. - отдал приказ офицер, вновь заняв место впереди, и легионеры медленно двинулись навстречу врагу. Ярд за ярдом отряд приближался к авангарду сил Элдариона и когда расстояние между ними стало короче дистанции броска камня, Легион перешел в стадию активного наступление. По команде и под крики "Вперед!", "Ура!" и "Моя кровь за Империю", копейщики во весь дух понеслись на мятежников.
Те, в свою очередь, так же поспешили перейти в ближний бой - впереди передового отряда, сплошь состоящего из призванных существ, горделиво вышагивал Зено. Тот был облачён в позолоченные доспехи – подобные носили императоры и герои, удостоившиеся почётного титула Чемпиона, за тем лишь исключением, что узоры, покрывающие нагрудник, напоминали символику Культа Чёрного Червя. Впрочем, броня привлекала внимание куда меньше, нежели напяленный набекрень головной убор рубаки - чело его, переливая драгоценными каменьями, украшала… Корона Красного Дракона!
Для легионеров оставалось загадкой, кто этот человек и как он смог заполучить императорскую регалию, но не один из них не мог простить подобной дерзости, и присутствие Фериуса действовало на имперских солдат как красный цвет на быков. Каждый из них считал своим долгом уложить наглеца на лопатки и отобрать реликвию, однако, почти все солдаты, имевшие неосторожность приблизиться к рубаке моментально оказывались выведены из строя – вооружённый эбонитовым клинком Зено врезался в ряды противников, словно нож в масло.
Рубаке было по душе быть в центре внимания, но вырядился он так не ради одной лишь помпезности – тактика, подготовленная для него лидерами мятежников, действовала на ура и сейчас он, окутанный защитными заклинаниями, принял на себя всю агрессию вражеской пехоты. Благодаря подобной выходке, маги Эраноса могли продолжать обстрел, не опасаясь, что легионеры возьмутся за них, впрочем, пара чародеев всё же продолжала прикрывать Зено – потеря такого кадра неминуемо поставила бы весь отряд под удар. Взмах клинком, блок, выпад, голова, кисть, торс… Мечник повторял отточенные за годы практики движения, раз за разом отправляя попавших под горячую руку легионеров в мир иной, оставаясь при этом практически неуязвимым.
Впрочем, имперские солдаты быстро раскусили вражеский замысел и отвлеклись от Фериуса, благодаря чему тот умудрился прорваться в тыл противника и вступить в бой с офицерами, сосредоточившимися в хвосте построения. В то же время, легионеры наконец-то смогли подобраться к вражеским магам и теперь косили их своими клинками, словно молодую поросль. Самые трусливые из чародеев, те, которых вела не преданность Элдариону, а жажда наживы, тут же поспешили покинуть поле боя – тут и там виднелись вспышки, оставленные заклятьями телепортации. Лояльные лидеру мятежников заклинатели сгруппировались вокруг Эраноса и теперь, под прикрытием лучников, отступали обратно к Вейе, дабы восстановить силы и призвать новую партию миньонов.
Видя, что здоровяк по центру действует подобно волнорезу, ветеран моментально понял, что если так пойдет дальше, то удар провалится.
- Пять шагов назад, встать плотнее! В две колонны, щитами внутрь! Двигаться медленней!- выкрикнул он и начал активно отходить назад, чтобы закупорить собой образующийся коридор, - Хотят пройти к нам в тыл? Пусть проходят.
Сейдро перехватил копье верхним хватом и метнул его в приближающегося данмера: орудие насквозь пронзило бедолагу и тот рухнул наземь. Следующим бежал рубака-каджит. Два изогнутых клинка просвистели над головой пригнувшегося имперца. В ответ на что, тот сделал короткий рывок и воткнул шип своего щита оппоненту в живот и отбросил его в сторону вместе с истекающим кровью телом. А они все продолжали наступать.
- А теперь серьезно. - выдохнул Сейдро, выдергивая новенький стальной клеймор из-за спины. - И-эх! - молниеносный апперкот выбил бы босмера из сапогов, не будь они застегнуты, - Ух!- железные доспехи рассыпались на куски, - Ох!- и чья-то голова уже летит вниз с моста. Но все же, это была лишь разминка. Настоящий противник приближался, и ветеран стиснул зубы в ожидании жаркой схватки.
- А вот и ты! – восторженно выдавил из себя Зено, завидев перед собою Сейдро. – Как же долго я ждал нашей встречи! Знаешь, каждую ночь я вижу один и тот же кошмар… - рубака провёл ладонью по лицу и отвёл взгляд в сторону, словно боясь расплакаться. - Мне снится Гвен, моя дражайшая жёнушка, но всякий раз, когда я заношу свой клинок, чтобы снести ей башку, до меня вдруг доходит, что она и так уже мертва! Наверное, мне следовало сказать тебе спасибо за то, что ты раз и навсегда заткнул эту поганую суку, но нет же! Это должен был сделать я! Я! – Фериус взмахнул клинком – раздался взрыв, и между ним и Веллиундусом образовалась площадка, свободная от всех прочих легионеров. - Ты поплатишься, за то, что лишил меня величайшего удовольствия в жизни!
Сейдро поймал на себе взгляд последних морпехов, уже прошедших за спину Зено, и отрывисто кивнул, как бы говоря: "Помогите остальным, тут я разберусь сам."
- Нет, сегодня я избавлю сумасшедший дом от необходимости освобождать лишнюю койку. - процедил он в ответ, и противники скрестили клинки.
- Разумеется! Ведь ты умрёшь, а мертвецов, как известно, не содержат в лечебницах для душевнобольных! - продолжил Зено свою тираду, наблюдая, как лезвие его чёрного клинка упирается в клеймор Сейдро, которым тот вовремя успел поставить блок. - Впрочем, с чего ты вообще взял, что я собираюсь свести тебя с ума, м? Или, может, встреча со столь величественной личностью просто не умещается в твоей маленькой головке? Хм, да, пожалуй, я бы тоже на твоём месте свихнулся.
Нельзя было с точностью сказать, корчит ли Фериус из себя дурака или действительно не понимает, что курс лечения полагается именно ему, а вовсе не легионеру. Закончив свою речь, Зено отскочил и сделал секундную паузу, чтобы покрутить у виска, а затем вновь ринулся в схватку, на сей раз пытаясь нанести своему оппоненту не рубящий, а колотый удар, дабы тот не смог в очередной раз заблокировать его выпад.
Ветеран охнул и едва успел повернуться боком, охранив себя от перспективы быть проткнутым. Затем он коротко замахнулся и ударил по все еще выставленному у него перед носом оружию, отправляя его к земле и делая оборону на следующую секунду бесполезной. Точный удар рукоятью в грудь быстро восстановил удобную дистанцию.
От толчка Зено не то сдавленно кашлянул, не то глухо хохотнул – всё-таки, броня хорошо защищала его от подобного рода атак. Тем не менее, в следующий миг его глаза округлились, и ужас в них был самый что ни на есть настоящий - лезвие вражеского клинка просвистело в паре сантиметров от его макушки. Холодный металл срезал пару золотистых локонов и едва не зацепил драгоценную регалию, но та, каким-то чудом, осталась на месте, даже несмотря на выполненный носителем пируэт.
- Эй, так ведь и убить можно! – воскликнул рубака, вцепившись в корону у себя на голове. Он снял и покрутил её на кончике указательного пальца, а затем, увернувшись от очередного выпада, напялил обратно. – Ты что же, смерти моей хочешь, м? Хотя… - мечник резко рванул вперёд и выполнил серию рубящих ударов, заставив Сейдро отступить на несколько шагов. - Ах, точно, так оно и есть! Что-то совсем из головы выле…
Мечник не договорил - ловким движением старик выставил свой клинок вперед и резко повернул его, зажав эбонитовое лезвие между собственным и гардой. Имперец рванул обеими вбок и зарядил локтем в челюсть Зено, от чего направление боя изменилось на поперечное относительно моста. Ветеран вновь оттолкнул противника и прежде, чем тот успел выстроить хоть сколько-то убедительную оборону, взмахнул клеймором снизу вверх, отгоняя его еще на пару шагов назад, дабы избежать рассечения от паха до макушки. За последовавшей чередой ударов было тяжело уследить. Подсечка снизу, колющий в грудь, рубящий слева и прямой в прыжке. Зено покачнулся, поняв, что уперся голенями в парапет и посмотрел на пробитый в двух местах последними выпадами доспех.
- Уф, старик, кажется, ты загнал меня в тупик… - Зено слегка обернулся, разглядывая не то зияющую позади гладь озера, не то своих стремительно отступающих союзников. – Точнее, тебе, должно быть, кажется, что ты загнал меня в тупик, потому что… м… - теперь к рубаке со всех сторон подступали легионеры – похоже, этот бой мятежники проиграли. – Эй, смотрите, это что, призрак Короля Лисандуса!?
Парочка туповатых солдафонов повелась на уловку и обернулась в указанном направлении, остальные же бросились разоружать Фериуса, который, тем не менее, с криками “Живым не дамся!” и “Руки прочь, имперские свиньи” вырвался из цепких объятий блюстителей порядка, запрыгнул на парапет и начал размахивать короной.
- Назад, или эта блестящая штучка отправится на корм рыбам! В случае чего рука не дрогнет! – начал угрожать Зено, но с обоих сторон к нему уже подбирались противники. – А, тогда ж вы меня наверняка… Ну что ж… Ловите!
Фериус со всей силы запустил императорскую регалию в противоположную от себя сторону, словно та была метательным диском и, показав на прощание неприличный жест, сиганул с моста. Корона покатилась в направлении Вейе, легионеры же, позабыв о наглеце, кинулись вдогонку за сокровищем; где-то внизу раздался плеск воды, сопровождаемый отборной руганью.
Сейдро презрительно фыркнул и подошел к брошенной короне.
- Никогда не думал, что буду держать такую ценность в руках. - задумчиво проговорил он и обернулся на пришедших ему на помощь, несмотря на все приказы, солдат, - А вами я займусь, когда закончим. Ишь чего удумали, спасать меня! Ха-ха-ха! А ну-ка, добивать врага, бегом марш!

 

***

 

Еще задолго до начала битвы у столицы, как только план Элдариона был принят всеми его подчиненными, Эранос понял, что эту войну ему не пережить. Осознание пришло как-то вдруг, но было настолько убедительным, что альтмер не на шутку испугался. Впрочем, приготовления к грядущему сражению, постоянные приказы, сборы и переходы не давали подолгу зацикливаться на навязчивой идее, никак не желавшей покидать голову. Финальный этап - шествие с факелами к мосту у Вейе, хоть и был достаточно рискованным предприятием, своей зрелищностью полностью захватил дух волшебника и вселил в него оптимизм, так что мысли о смерти стали казаться чем-то отдаленным и нереальным. Но когда Зено прыгнул вниз, электрические разряды выкосили большую часть отряда, а закованные в сталь легионеры получили заметное численное преимущество, червячок сомнения снова начал точить голову эльфа.
- Всем отойти к поселению! Перестроиться по шестой схеме! Приготовиться к наступлению!
Разрозненная кучка оставшихся в живых магов принялась перестраиваться, стремясь сохранить хотя бы подобие порядка. Все в пыли, грязи, рваных мантиях, многие в крови и хромые - они выполняли приказ командира из последних сил. Сверкнула яркая вспышка - и те из призванных существ, которые ещё оставались на поле боя, исчезли. Рассеяв чары, колдуны освободили немного лишней энергии для последнего своего задания в этой битве.
Швырнув шаровую молнию в слишком близко подошедшего к нему легионера, Эранос закатил глаза и вознес руки к небесам, шепча магические формулы. Воздух загудел от мощного потока энергии, и ночную мглу озарил столп огня, падающий вниз. Уже приближаясь к мосту, на котором шла битва, поток разделился на несколько стрелок пламени, каждая из которых указывала на определённое место огромного каменного сооружения.
Все это действие заняло не больше секунды, но подчиненные альтмера уже знали, что делать: полсотни огненных шаров вырвалось из их раскрытых ладоней туда, куда только что указывали направляющие знаки Эраноса.
Сам командир уже шёл в сторону своих людей, стремясь скорее покинуть опасную зону. Внезапно он почувствовал толчок в спину. Неожиданный и сильный, словно вся мощь была сконцентрирована в одной точке. Не в силах сопротивляться, чародей упал на одно колено. И тут же получил второй тычок, сильнее первого, чуть ниже правой лопатки. В глазах потемнело, но эльф все равно увидел стальной наконечник, торчащий сквозь дырку в мантии из его груди между пятым и шестым ребром. Альтмер повалился на бок, краем угасающего зрения успев заметить, как в одного из магов, спешивших к нему на выручку, вонзилось сразу три стрелы, и он растянулся на холодном камне.
Затем все произошло слишком быстро. Эранос скорее почувствовал, чем услышал, мощный взрыв, сотрясший землю. Обломки камня бревна, человеческие тела - все взмыло в воздух, озаренное рыжим жаром. Дальше был полет. Всплеск. Совсем без боли. И холод. А потом все закончилось.
Сейдро широко раскрыл глаза и стал, как вкопанный, глядя на то, как разлетаются в стороны тела, но тут же закрыл лицо рукой от поднявшейся жаркой пыльной волны. По доспеху застучали мелкие осколки камня и горелой древесины. Легионер убрал руку. Плотная пелена повисла в воздухе, ограничивая видимость двадцатью ярдами.
- Стендарр милосердный... Держаться ближе. Не теряйте друг друга. Вперед, помогать раненым! - скомандовал он и хромающей поступью потрусил в том же направлении. Неожиданно мост закончился и отряд остановился у кромки, глядя вниз в мутную воду озера Румаре. Лететь вниз было добрых футов пятнадцать.
- Прикажете прыгать, сэр?
- Тогда я прыгну первый. - ответил Сейдро.
- Не нужно, центурион. - подал голос второй помощник Тода, указывая рукой на абордажный крюк у себя на поясе, - Тут точно неглубоко, рискуете поломать ноги. Лучше спуститься.
Впрочем, отговорить старого имперца от того, чтобы он пошел первым, не получилось и уже через минуту он стоял на песчаном берегу и выливал из сапог воду, попутно выжимая портянки. Когда же все, кроме последнего оставшегося наверху пехотинца спустились, формирование двинулось дальше.
Зрелище было кошмарное. Те мятежники, что были ближе к эпицентру и не имели хорошей экипировки, буквально развалились на куски. Обугленные лица смотрели из под легионских шлемов, а в воздухе витал отвратительный запах. Но, к счастью, взрыв быстро терял свою магическую силу с удалением. Все больше и больше выживших попадалось ближе к воде. Повинуясь приказу центуриона, не задетые солдаты помогали им подняться и отпаивали бедолаг зельями лечения. Задние ряды в основном отделались ушибами и легкой контузией. Но среди никого из них не было Костициана.
- Костициан! Где-ты?- позвал Сейдро, но никто не откликнулся, - Костициан!
Неожиданно один из мятежников сбоку зашевелился, хоть его тело и было все изуродовано, а из спины торчало лезвие клинка.
- Нежить? - удивленно пробормотал старик, выставив клеймор вперед.
- Нет. Не нежить. - прохрипел из под забрала молодой имперец, сбрасывая с себя труп противника, - Тяжелый. Кхе. До ужаса.
- Друг мой, ты жив!
- Почти. - рыцарь обессилено кивнул на руку, придавленную и пробитую куском какой-то металлической конструкции руку, - Кажется, раздробило ко всем дэйдра.
- Сейчас что-нибудь придумаем.
- Ничего страшного, Сейдро.
- Есть чего. Без щитовой руки ты не боец. - легионер вынул из сумки данное ему Джубеном зелье и, хорошо встряхнув склянку, дал ее в руки раненому, - Я выдерну эту дрянь, а ты выпьешь зелье. Сразу же. Готов? Отлично.
Ветеран резко вырвал железку из тела и, прежде, чем молодой человек успел закричать от боли, ухватил его за вторую руку и помог влить вязкую жидкость в горло. Костициан выпучил глаза, взялся за шею, упал на бок, поднялся, опять упал и, от души прокашлялся.
- Ну, как?
- В жизни не пробовал ничего хуже.
- Рана как?
- Гхм. Зажила... Сейдро!
Старик обернулся и увидел несущегося на него сквозь пыльное облако данмера с кинжалом. Едва успев взмахнуть мечом, Веллиндус отразил атаку и отбросил нападавшего. Тот предпринял еще одну попытку ужалить офицера, но вместо этого лишился головы.
- Легион! Ко мне! Стройся в шеренги!
В каком-то безумном порыве мятежники решили прикончить легионеров, но явно не рассчитали своих сил.
- Приготовиться! В контратаку-у! За Империю!
С громогласным воплем кавалеристы вперемешку с морпехами ринулись в рукопашную в буквальном смысле разворачивая последних сторонников Элдариона. Это была победа.

 

***

 

Чёрная гладь озера встрепенулась, и на её поверхности показалась сначала мокрая голова Зено, а затем и всё его тело - кольцо водного дыхания, подарок Гвен, спасло его от неминуемой смерти. Рубака с трудом взобрался на илистый берег, сбросил с себя доспех и, жадно глотая ночной воздух, повалился на сырую траву. На юге всё ещё виднелось пожарище – это догорали мост и хатки жителей Вейе. Отдышавшись, Зено схватил свой меч, чтобы разжечь костёр магическим пламенем, но, едва он коснулся рукоятки, пара холодных рук обняла его за плечи. Рубаку пробила дрожь, но то был не озноб, а испуг.
- Кто здесь? – воскликнул имперец, взмахнув клинком. Бледная тень, стоящая позади него, растаяла, но в следующих миг вновь обрела форму. До боли знакомый силуэт – такой родной и такой ненавистный… - А… Это ты.
- Неужели не рад меня видеть?
- Нет. – мечник снова шлёпнулся в траву; призрак уселся рядом и склонил голову ему на плечо. - Что, соскучилась? Небось будешь теперь преследовать меня до самой смерти, да?
- Просто пришла попрощаться. Старик всё ещё жив… Почему ты не отомстил за меня?
- Не хотелось доставлять тебе этого удовольствия.
- Снова строишь из себя крутого парня? Но, знаешь… Именно это мне в тебе и нравится. А ты? Скажи… Ты любил меня?
- Какая теперь разница?
- И всё же..?
- Я тебя ненавидел.
- Но от любви до ненависти всего один шаг…
- И ты сама его сделала.
- Так каков же твой ответ?
- Ты получила его в тот самый день, когда мы обвенчались. – Зено показал средний палец, на котором в тусклом свете мерцало золотое колечко. – И с тех пор моё мнение не изменилось.
- Так значит…
- Да, тупая ты баба, я любил тебя! – взмахнув руками, мечник отвернулся и повалился на бок, подложив руку под голову. - А теперь вали нахрен, и без тебя тошно.
- Эту последнюю ночь мы проведём вместе, а на утро…Так уж и быть, я уйду. Покину тебя навсегда.
- Скатертью дорога.
- Наш ребёнок…
- А чё с ним?
- …жив.
- Ты серьёзно? Ну спасибо, мамаша, за то что сделала меня отцом одиночкой! Стерва. – Зено тяжело вздохнул, нахмурился, несколько секунд провёл в раздумьях, а затем, наконец, осмелился посмотреть на свою мёртвую жену. - Кто там у нас хоть? Мальчик, или…
- Девочка. – Гвен представляла жалкое зрелище: молочно-белая, прозрачная, отдалённо напоминающая себя настоящую – даже не столь призрак, сколь воспоминание, блеклая тень, отголосок давно минувших дней.
- Да ты издеваешься! – мечник вскочил на ноги и принялся расхаживать взад-вперёд. - И где мне её искать? Сколько ей уже?
- Три месяца назад я оставила её в монастыре, из которого когда-то сбежала…
- Значит, ты от меня залетела…
- Ровно год назад, в этот самый день.
- Врушка ты, Гвен, вечно всех дурачишь…  - Зено ткнул пальцем в Гвен. - Значит, когда мы занимались этим в последний раз, ты уже была беременна? А мне сказала, что просто набрала вес!
- Не хотела тебя огорчать…
- Лучше бы сказала правду, а то я уж было решил, что моя жена превращается в жирную корову! Какое же это было облегчение, увидеть тебя в Корроле, всё такой же стройной и… - имперец попытался коснуться подруги, но его рука прошла насквозь. - Безумной.
- Признай, мы с тобой родственные души…
- Да-да, два сапога пара…
- Как думаешь, Госпожа Ариана победит?
- Смеёшься? Да без нас у неё нет ни шанса. К тому же, мир лишённый жизни… - мечник вновь повалился в траву; голова пристроившейся рядом колдуньи легла ему на живот. - Звучит ужасно скучно, не находишь? Кого мне убивать, если все и без того будут мертвы, а?
- Пожалуй… В конце концов, мы оба следовали за образом, а не за идеалом…
- Чего она вообще добивается всем этим?
- Победить смерть… Вернуть всех с того света… Стать единой с нами и с миром. – бретонка слабо улыбнулась. - Но теперь я думаю, это неправильно, если мы всегда будем вместе.
- Почему?
- Встречи желанны лишь оттого, что между ними лежат расставанья.
Гвен и Зено ещё долго сидели рядом, созерцая зарево в ночном небе и вспоминая о том, чего больше нет.

Сообщение отредактировал SnowK: 13 ноября 2015 - 15:04

[RottenSkeleton]

Финальная битва, акт второй.
Порт и Храм.
Участники: MadSkeleton, Gorv.

Седьмое число месяца Руки Дождя. Озеро Румаре. Внешний берег к юго-западу от Имперского города.
- Альсан Сиририус!
Вампир в грубой одежде, понурив голову, сделал несколько шагов вперёд, и его столкнули на колени. Взмах тяжёлого топора - и угловатая голова слетела с его плеч, а из обрубка шеи ударил фонтан тёмной крови, залившей грязь и впитавшейся в неё. Труп унесли несколько вампиров в грязном тряпье - бывшие чернорабочие.
- Криригус Стелиус!
Ещё один вампир, только в этот раз он вырывался, но его подвели за руки и поставили на место. Ещё один взмах, ещё одна угловатая голова, ещё один фонтан крови.
- Синилус Влирмирус!
Голос Эдуарда Лиона не дрожал. Имена он читал со свитка, и ему было всё равно, действительно ли виноваты тех, кого казнили, в дисциплинарных нарушениях, или нет. Казни создавали видимость восстановления жёсткой дисциплины, а ещё освобождали Лиона от лишней нагрузки. Единицы умирали ради сотен.
- Циниктилус Крикойз!
- Нет! Нет! Генерал Лион, нет, пожалуйста, молю, умоляю! Я признаю свою вину, позвольте мне искупить свою вину-у!!!
Мускулистый имперец рыдал и рвался на волю, но его протащили перед всей армией и поставили на его место. Вся армия видела волочившиеся по земле ступни, опустившуюся голову, взмах, удар, падение.
Лион повернулся к боевым магам - боевые маги, в отличие от чернорабочих, могли пригодиться, но хотелось хотя бы создать видимость справедливости, и, кроме того, его уже начинал раздражать...
- Цисиниан Ацинус!
Его главный иллюзионист и, кроме того, самый мерзкий человечишко, каких Лион знал. Его глаза и уши в стане обычных солдат докладывали, что этот вампир на стоянках под покровом заклятий Тишины тайно переговаривался с какими-то заговорщиками, собиравшимися свергнуть Лиона. Конечно же, можно было бы оставить Ацинуса живым и подождать, пока его шпионы обнаружат и остальных заговорщиков, но Лион рассудил: он не будет кормить этого предателя кровью ни днём более. Ему не было места в клане Лион.
Иллюзионист сопротивлялся, бодался, орал, визжал, но крепкие руки двух других вампиров всё-таки притащили его и его новенькие, сверкающие доспехи к плахе. Савлиан Матиас зажмурился и замахнулся топором...
Кр-р-рак! Это топор палача ударил по шее Цисиниана Ацинуса тупым концом вместо острого. Видимо, Матиас не заметил того, что взялся за своё орудие не с той стороны. Ацинус захрипел и зашипел, из сломанной шеи послышалось мерзкое бульканье, но Лиону этого, в принципе, хватало. Он свернул свиток и, подняв руку в приветственном жесте, произнёс:
- Страна из меча!
- Страна из меча! - ответило ему мрачное войско. Лион оглянул их серые, ничего не выражавшие лица, и каждый из магов, солдат и чернорабочих казался копией соседа. Они все в его глазах слились в одного единого вампира, размноженного без всяких отклонений от нормы сотни раз, и у этого носферату не было лица.
Лион наступил на всё ещё бившегося на земле Ацинуса, встал на него и придавил весом своим и весом кольчужной брони стражника города Кватч, в которую он был облачён. Так он выглядел выше и, кроме того, оттенки ужаса в глазах некоторых из его солдат были непередаваемы. Да, именно это произойдёт со всеми, кто усомнится в его власти.
- Солдаты!
Эдуард выдержал паузу.
- Позади меня вы видите озеро Румаре. Позади озера Румаре лежит Имперский город, точнее, Портовый район Имперского города. Это большой район, и большинство жителей там не имеют брони или оружия. Львиная доля черни там - поганые эльфы и зверолюды. Однако там есть и люди. Слабые люди, но люди с человеческой кровью. А если там есть солдаты, то есть и кандидаты в наше войско, в доблестный клан Лион. Клан, который покорит Имперский город!
Ацинус, извернувшись, выплюнул на сапог Лиона кровь, и носферату, даже не посмотрев вниз, наступил сапогом на лицо иллюзиониста:
- Мы пройдём по дну озера Румаре, проберёмся в Портовый район и предадим мечу любого эльфа и зверолюда, выпьем кровь любого слабого человека и обратим в наши ряды любого сильного человека. Потом мы перелезем через стену в Храмовый район и сделаем то же самое там. А потом мы сделаем всё это во всём Имперском городе! Сегодня мы превзойдём лучших из лучших в Легионе и докажем Тамриэлю, что вампиры - высшая раса! Покажем всю нашу силу!
Лион с силой наступил ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. И ещё раз.
Солдаты смотрели за тем, как стальной сапог Лиона опускается на лицо мятежного иллюзиониста раз за разом. Лион хотел, чтобы они видели это вечность: его сапог, опускающийся на их лица, раз за разом, раз за разом. И ещё раз. И ещё раз. И ещё раз.
А потом он сошёл с бездыханного Ацинуса и закончил свою речь:
- Страна из меча!
- Страна из меча! - в этот раз ответ был на порядок живее.
Но Лиону было уже плевать.

***

Портовый район был пуст и в таком состоянии казался, пожалуй, чище, чем когда-либо на протяжении уже тридцати лет. Под серым, тёмным небом пропали запахи лошадей, рыбной ухи и дешёвой выпивки; лишь кое-где ощущались запахи пропавшей пищи, гнилого дерева и высохшей блевотины, но над всем этим царил всеведущий свежий запах моря, который пригнал с Нибенея холодный южный ветер. Над опустевшими улицами изредка были слышны отдаленные крики чаек и стервятников, которые в отсутствие жителей пытались пробиться к тем скромным - и, как правило, уже безнадежно испорченным - запасам пищи, которые Легион не эвакуировал вместе с гражданскими прочь из города.
Положение, правда, изменилось. Со стороны озера Румаре послышался ритмичный гул, как будто каждую секунду в толще воды приглушенно била молния. Потом треск и раскаты подводной грозы превратились в удары молота, потом - в плеск волн, и, наконец, на берег ровно, нога в ногу, с оружием в руках, вышли люди в броне, в одежде, в лохмотьях, и над озером Румаре высоко поднялось знамя из хаджитской кожи: чёрный меч на кроваво-красном фоне. Знамя клана Лион, клана, выступившего на войну против всех живых.
Рядом со знаменем, рядом с трубачом, готовившим свой инструмент к активному использованию, вышагивал, на ходу поправляя и подтягивая свою броню, Эдуард Лион. Глаза его блестели кровавым блеском: он чувствовал витавший в воздухе запах смерти и разрушения, пронизывавший пустынный Портовый район. Отдав приказ авангарду углубиться в сеть узких улочек и разыскать местоположение уже ожидавших их в засаде легионеров...
Но легионеров в районе не оказалось, как и чего-либо живого, кроме крыс и рыб. Лион даже прикусил губу от досады: действительно, с чего бы им не эвакуировать население прочь из столь слабо защищенного от атак с берега района? Но вопрос был в том, куда ушли гражданские, на подпитку кровью которых он рассчитывал: спустились по Нибену к опустевшему из-за чумы Бравилу или разрушенному некромантами Лейавинну, или поднялись по Пантере и направились оттуда в Чейдинхол или даже в Морровинд, или, что куда вероятнее, спрятались в городе за высокими стенами, как последние трусы. Разумеется, своим солдатам Лион рассказал именно третью версию истории: так они будут сражаться усерднее. Чем быстрее клан Лион проникнет в город, тем быстрее он пополнится новыми членами и приблизится к всемирному господству.
Однако на его пути был туннель Имперского города...
- А вот и наши друзья, - промолвил Аскаре, смотря вниз на передвижения сил Лиона,- Стены или тоннель? Делайте ваши ставки, лейтенант.
Легат поднес к глазу подзорную трубу и тут же ее убрал. От прежнего Неция Аскаре не осталось и следа. Его лицо не выражало ничего, глаза не бегали из стороны в сторону, а дыхание стало ровным и глубоким.
- ...Это не люди.
- Ч-что вы имеете в виду? - Эрбоннус опешил. Легат ответил, щёлкнув трубой:
- Вампиры.
- Прикажете построиться в фалангу?
- Нет, - легат сошел по ступенькам к ожидавшим указаний солдатам,- Легион! Слушать меня. На той стороне стены стоит сотня обезумевших больных порфириновой гемофилией. Вампиров. Против них не работают обычные тактики. Они быстрее и сильнее. Встаньте дальше друг от друга, все время двигайтесь. Ставьте их в неудобную позицию. Не подходите к стенам и углам. Бейте наверяка. Рубите на куски, если понадобится. Либо вы, либо они, ясно? Выполнять!
Легат медленно вдохнул и выдохнул.
- Дин, подайте мой шлем.
Легионеры разместили стрелков на стенах, а основные силы, с Аскаре во главе, расположились в Храмовом районе. В туннеле, кроме наскоро возведенных баррикад, никого не оставили - попытаться обороняться против вампиров Лиона в замкнутом пространстве было чистым самоубийством. Оставалось лишь надеяться, что вампиры, которые не привезли с собой осадных орудий, попытаются пролезть в район через стены. Если они не привели с собой боевых магов... У всех на слуху были события в Корроле, Лейавинне и Бруме - боевые маги теперь могли рушить стены, и кто знает, может, среди вампиров затесался сам Элдарион... Но никто не боялся: Храмовый район держал сам Неций Аскаре, лучший мечник Легиона и, без сомнения, самый жизнерадостный командир. С таким человеком можно было войти в Обливион и выйти обратно три раза. Никто даже не сомневался, что вампиры потерпят поражение.
Лион, готовясь ко входу в тоннель, перестроил своё войско: сначала шла шеренга, на одну треть состоявшая из боевых магов, на две трети - из бывших стражников Кватча; они должны были пробить ворота магией и форсировать тоннель. В это время их прикрывали оставшиеся боевые маги защитными заклятьями на союзников и атакующими - на стены. Основные силы - слабо бронированную и куда менее подготовленную к бою чернь - Лион оставил на крайний случай: если не удастся взять тоннель тупой мощью, то задавит врага числом.
Стражники со стен ответили на это прицельными выстрелами по отдельным боевым магам, устраняя их одного за другим, но даже так не смогли уничтожить даже половины отра, и вампиры одним мощным залпом снесли ворота в тоннель и ринулись внутрь. Весь тоннель изнутри в считанные секунды заполнился огнём и молнией, испепелившими установленные инженерами баррикады. Плюс был в том, что сопротивление было полностью подавлено. Минус - враг не потерял ни единого солдата, в то время как отряд Лиона серьёзно измотали. По ту сторону вторых ворот его вампиров с оружием в руках ждали хорошо отдохнувшие легионеры, и оставался вопрос - смогут ли его солдаты одолеть их в прямом бою, или нет?
Но одно было ясно - медлить было нельзя. Нельзя было оставлять инициативу легионерам. Кто знал, какие сюрпризы они могли спрятать в самом тоннеле: активируемые рычагами ловушки, отверстия для стрел и кипящего масла, падающий потолок - а значит, вампиры были должны как можно быстрее пересечь его и встретиться с легионерами на открытом пространстве. Лион довёл свою рать до середины тоннеля и крикнул:
- Вторая рота, идти к воротам! Первая рота, перегруппироваться и приготовиться к штурму!
Его бронированный авангард понёс тяжёлые потери, а боевые маги оттуда не могли снести второй проход, за которым уже лежал Храмовый район Имперского города. Вторая рота была куда менее вымотана, чем первая, хоть и понесла некоторые потери на входе в тоннель от лучников. Боевые маги из неё потратили незначительное число энергии на защитные заклятья, а значит, могли снести вторые ворота.
Аскаре скомандовал:
- Лучники! Продолжать стрельбу!
- Не можем, сэр! Противник скрылся в тоннеле!
- Перегруппироваться и заслонить лестницы! Закрыть ворота в соседние районы!
- Сэр, есть сэр!
Прогремел нешуточный взрыв и ворота тоннеля затрещали. Лейтенант Дин вздрогнул.
- Боитесь? - Раздался голос Аскаре из под закрытого шлема.
- Д-да, сэр.
- Это естественно. Не буду вас утешать. - Легат продолжал быть необыкновенно спокойным.
- А вы не боитесь?
- Смерти? Нет, не боюсь. Боль же будет временна.
Еще один удар и клубы дыма повалили из образовавшихся трещин.
- Страх затуманивает ум, но дает силу. Боритесь за свою жизнь, лейтенант. Думаю, вы справитесь.
- Спасибо.
- Не за что. Растяну-уться!
Одна из створок наконец не выдержала и отвалилась, впуская вампирское войско в город. Нет, то было не войско, а настоящая волна остервенелой стали, разгоряченная от голода и запаха свежей крови - иначе атаку клана Лион охарактеризовать было нельзя. Страшнее могло бы быть разве что появление Врат Забвения в середине города, или Дикая Охота босмеров: носферату с искаженными безумием лицами, доведённые до самой настоящей истерии, неслись вперёд, на легионеров. Менее поворотливым солдатам из стана Аскаре совсем не повезло - вампиры разделяли небольшие, мобильные отряды, окружали их членов по одиночке и, наваливаясь по двое и по трое с разных сторон, быстро одолевали в неравном бою и высасывали кровь прямо на месте, не дожидаясь разрешения своего "генерала". На стрелы они почти не обращали внимания, и в первые же шесть минут боя Храмовый район оказался усеян несколькими десятками трупов пораженных стрелами носферату. Вокруг гремели вспышки магического огня, звенел металл, текла кровь, слышны были крики и вопли.
Лион, который шёл прямо к Башне Белого Золота с несколькими десятками вампиров - остальных он уже не мог контролировать, не хватало крови, да и никто не отменял уже начавший пробиваться на востоке солнечный свет - был явно в своей стихии и наслаждался боем. Стрелы свистели вокруг него, но он даже не обращал на них внимание; когда одна из них впилась ему в плечо, Эдуард её выломал и не поморщился, а рану затянул тут же. Серебро жгло, но на фоне его общего триумфа - триумфа ли? Он уже не задумывался, столь сладок был этот прорыв - оно было лишь комариным укусом в море алой эйфории.
Это было так просто, так чертовски просто. Ему следовало это сделать ещё сотни лет назад. Один толчок - и весь ряд упал, как один. Что могло быть проще?
Отряд вампиров остановился на краю улицы, там, где его не могли достать стрелы, и Лион провёл беглый осмотр позиций. В Храме Единого - разумеется, уже оскверненном - и напротив ворот к Зеленой Императорской тропе продолжали сопротивление два крупных отряда легионеров, умело оборонявшихся от нападок его распыленной по всему району, за исключением небольшого отряда с самим Лионом, армии.
- Кровь мне.
Приказ был тут же исполнен: солдаты привели специально оставленного в живых для такой возможности легионера. Лион приложился к шее, потной и жилистой, и с жадностью втянул живительный сок. Имперец, пытавшийся вырваться из мёртвой хватки носферату, поник и обмяк, а Эдуард с резко помолодевшим и выровнявшимся лицом вытер пальцем остатки крови с губ и облизал:
- На меня - щиты. И главный иллюзионист - пусть наложит на меня свои лучшие чары.
Вампир в голубом капюшоне дрожащим голосом произнёс:
- Но генерал... Вы его казнили...
- Кого?
- Цисиниана Ацинуса, сэр.
Мёртвые глаза даже не дрогнули. Это имя было для него мертво. Мертвее несуществующего человека.
- Тогда ты будешь главным иллюзионистом.
- Но... Сэр, я не иллюзионист.
- Тогда ты будешь мёртв.
Вампир вздрогнул: Лион теперь держал его на конце острия своего двемерского клеймора. Ещё немного, и из шеи пойдёт кровь.
- Ты хочешь служить клану Лион, или хочешь умереть?
- Я хочу...
Носферату произнёс заклятье и только потом нашёл в себе силы ответить:
- Жить. Жить, генерал.
Вампир опустил клеймор: он уже был накрыт самыми могущественными защитными и улучшающими внешность чарами, какие только могли себе позволить вампиры. Перед ними уже стоял не кровожадный вампир и тиран, а доблестный генерал в сияющей броне, с светлыми глазами, с чистым улыбающимся лицом. Само обаяние, царственное величие - иллюзии делали чудеса. Лион посмотрел на своё отражение в стекле и, довольно хмыкнув, вышел из укрытия и в обновленном виде обратился к отряду солдат, занявшему Храм Единого:
- Доблестные легионеры!
Лион выдержал паузу, наслаждаясь тем, какой эффект производит его голос на слушателей, а потом продолжил:
- Вы только что увидели всю силу и мощь моего воинства, моего клана Лион. Не надоело ли вам умирать, подобно крысам, за чужие идеалы и кошельки? Присоединитесь к нам, и вы будете умирать по собственному желанию. Опустите мечи - и познаете истинное величие. Встаньте на мою сторону - и станете частью новой Империи!
Аскаре засадил клинок открывшемуся вампиру в брюхо и, лихо подтянув его второй рукой, сделал перекат спина к спине. Упырь развалился пополам. Его предсмертный стон, прозвучав в повисшей после слов Лиона тишине, произвел крайне странное впечатление на обе стороны, и все замерли в нерешительности. Легат повернул голову и посмотрел на лейтенанта. Дин был изранен и прерывисто дышал, но меч держал крепко. В ответ на взгляд командира он лишь вытер нос грязной перчаткой и, с трудом улыбнувшись, произнес:
- Вы же не поведетесь на этот бред, сэр?
Было видно, что ясные голубые глаза Неция в прорезях шлема от души обрадовались и он утвердительно кивнул. Резким движением имперец воткнул меч между камней и сдернул шлем, сразу же повесив его на рукоять. Старый, улыбающийся и шутливый Аскаре опять вернулся.
- Мои подчиненные находят ваши слова забавными! Вы не в состоянии контролировать кучку... гхм... людей, да простит меня Аркей,- он хихикнул,- А сулите нам новую Империю. Несоответствие, уж как ни крути. Кстати, а кто вы такой, чтобы кидаться такими обещаниями?
Лион убрал выбившуюся прядь волос с лица и учтиво ответил коллеге-полководцу:
- Я - Эдуард Лион, патриарх клана Лион, генерал-протектор города Кватч, глава компании "Чёрные Скорпионы" и префект Имперского Легиона... Правда, в отставке. И поверьте мне, за двести лет у меня было более чем достаточно опыта контроля кучек людей. Хотите, продемонстрирую?
И, уже совсем другим, куда более громким и жёстким голосом, выкликнул:
- Клан Лион, ко мне! Стройся!
Тут же к нему начали собираться его вампиры - а что ты поделаешь, если неожиданно вернулась та сила, что держала тебя в узде, и потребовала явиться на смотр? - и начала выстраиваться в каре вокруг командира. Из полутора сотен номферату оставались способными сражаться лишь жалкие четыре десятка, не убитые стрелами или собственной опрометчивостью, и многие из выживших явно были куда менее уверены в том, что переживут следующую фазу кровавой охоты... Но Лиона совсем не смущало то, как сильно поредело его войско. Он играл ва-банк.
- Как видите, мои солдаты действовали по южанской тактике: никакого чёткого строя, свободное перемещение, разделение и уничтожение противника. Вы же не собирались сражаться стенкой на стенку, верно? Вот и мы решили разнообразить охоту.
Лион повернул клеймор в руках и рассмеялся:
- Да, вы правильно услышали: охоту, причём на самого опасного зверя, когда-либо существовавшего. Для вас это война, дорогие мои и очень смертные легионеры, а для нас это - забава. Потому что мы - охотники, а вы - дичь. Не хотите ли исправить это положение и взять лук в руки? Или вы всё ещё мните, что ваше замечательное маленькое государство бюрократов будет существовать в таком же виде и дальше?
И резко, без всяких предупреждений, взмахнул клеймором, как знаменем:
- Наступает новая эра! Эра империи вампиров, империи, о которой вы даже помышлять не смогли бы! Присоединитесь сейчас, или умрите. Вот мой ультиматум.
- Люблю прямолинейных людей! - Легат в очередной раз усмехнулся: - А особенно люблю, когда дают два варианта.
Улыбка моментально исчезла и шлем с мечом вернулись на свои законные места. Смешанный со стальным звоном голос закончил.
- Легко выбрать!
Полетев со скоростью, которую сложно ожидать от человека в тяжелой броне, Неций направился прямиком к вражескому командиру, раскидывая рядовых носферату в стороны. Лион оскалился и принял боевую стойку:
- Я поставлю этого червя на своё место. Все врассыпную, он - мой!
Вампиров уговаривать долго не нужно было - они быстро разбежались в стороны, уступая дорогу разогнавшемуся Аскаре, и начался бой, о котором многие из переживших его свидетелей рассказывали своим детя и внукам.
Броня Лиона была намного легче и проще брони его соперника, меч его был куда менее внушительным, чем рассекавший воздух мифрильный клинок легата, и чары уступали, но там, где снаряжение вампира проигрывало, выигрывало его тело: Эдуард действовал агрессивно, практически со скоростью молнии, то производя выпад, то ложный выпад, то подрезая сбоку, то уворачиваясь от очередного удара, то ставя блок - в ход шли самые разные приёмы, и годы тренировок Лиона пригодились сполна в бою с превосходящим по навыкам противником: Аскаре шёл наравне с Лионом и, если бы Эдуард был хоть чуть-чуть предсказуемее, легат бы разрубил его на две половины своим мечом... Далеко не каждый из окружавших дуэлянтов мог уследить за движениями рук противников, только искры, высекаемые замкнутыми в странном танце клинками противников.
На лбу у вампира выступил пот: легат был хорош, пожалуй, даже слишком хорош... И, бросив попытки ещё хоть раз задеть Аскаре, Лион отскочил на шаг назад и, высоко подняв рукоять клеймора, принял защитную позицию. Вампир отделался парой незначительных царапин, а вот у легата слетел наплечник, и на его плече осталась неглубокая колющая рана, из которой шла тёплая кровь. Что, правда, явно не мешало ему: противник Эдуарда был опытным воином и умел заглушать боль не хуже Лиона. Вампир выдохнул и покрепче сжал рукоять клеймора: было бы проще сразить сотню человек, чем этого легата.
Так быстро, как только были способны руки, Неций занес меч над головой и, одновременно провернув его запястьем, нанес удар в горизонтальной плоскости. От касания лезвий с такой скоростью искры в прямом смысле полетели в разные стороны. Подобная атака отрывает защиту любого бойца, но даже по открытому нужно нанести удар, а это было куда сложнее. Вновь выигрывая за счет скорости, Лион повернулся вокруг себя и оказался у легионера за спиной. Аскаре отпрыгнул прочь, но двемерский клинок все же настиг его и распорол пластину на спине. Вампир замахнулся опять, но новый удар был встречен щитом. Командир живых еще сопротивлялся.
Лион же хрипел и сипел: неизвестный мечник вызывал у него куда больше трудностей, чем тот глупец, с которым он устроил дуэль в Кватче. На открытом пространстве было трудно схитрить, а нечестные приёмы, которых за время бытия наёмником Эдуард узнал немало, как от товарищей, так и от врагов, могли и не сработать: этот человек держался с ним чуть ли не наравне. Пожалуй, будь он на десять лет помоложе...
Эдуард заревел, сосуды на шее и лице вздулись, а глаза налились кровью: нет, не быть обыкновенному человечишке ровней ему, богоподобному! Двемерский клинок загорелся фиолетовым светом, и после следующего удара Аскаре уже едва держал равновесие. Вампир чёрным силуэтом возвысился над Аскаре с поднятым к небесам клеймором - ещё секунда, и меч со свистом отправил бы легата в Этериус...

- Не-е-ет! - раздался истошный вопль лейтенанта Дина и молодой имперец закрыл командира своим телом. Отвратительно захрустела ключица и клеймор завяз глубоко в плече парня. Лион в каком-то оцепенении смотрел в его глаза, полные боли и, в то же время, смирения. Он повернул голову и увидел, что прямо за товарищем уже несутся десятеро других. Увлеченный боем с легатом, вампир вовсе перестал замечать происходящее вокруг и не видел, что все атаковавшие ворота дворца подчиненные уже порублены на куски, а пытавшиеся залезть на стену лежат друг на друге у подножия лестницы. Аскаре проиграл, но выиграли его солдаты.
- Слабаки... Не может быть... Пр-роклятье! - Лион попытался вырвать меч из тела лейтенанта, но тщетно: клинок глубоко увяз в его плоти. Лицо вампира исказилось нахлынувшим на него страхом: ещё немного, и он присоединится к своим солдатам, хотя был так близок к победе. Триумф был так близок, но... Но он упустил шанс. Упустил возможность. Его армия проиграла. Где он совершил ошибку? Где он сделал просчёт?
В его голове раздался голос:
- Твердый металл не гнётся, но ломается на осколки. Эбонитовая воля одного породила слабость воли многих. Ты был достоин звания чемпиона Принца Гнева, но позволил дару Молаг Бала поглотить свою сущность. Ты принял слабость за силу, а силу - за слабость, ибо кровь, которую ты прежде отвергал, затмила разум твой.
- Но что мне делать? - сухие губы вампира двигались, но он не мог говорить, парализованный потусторонней силой. Легионеры окружили его...
- Спасаться. Я дарую тебе второй шанс, но я не могу очистить твой разум от скверны, лишь отсечь её от тебя. Отныне в твоём теле будут обитать две сущности: Эдуард Лион, достойный величия... И Леонард Лион, его тёмная сторона. И величайшая твоя битва будет идти внутри тебя самого.
- Есть ли иной путь?
- Либо ты примешь этот дар, либо ты умрёшь здесь и сейчас.
Это был не дар, это было проклятье. Раздвоение личности... Причём всегда следить, чтобы Леонард не одержал верх во внутренней войне и не повторил былых ошибок... Но Эдуард всё ещё был Леонардом, и Леонард был Эдуардом. Они оба знали, что значит для них победа в этой кампании. И они оба знали, кто победит в этом бою.
Победит тот, у кого больше терпения. Больше человечности. Больше смирения.
Бывший префект Имперского Легиона, бывший глава компании наёмников, Эдуард знал, что такое позор, знал, что такое поражение. При жизни Эдуард был рано воссиявшей и рано потухшей звездой; его бывшие товарищи в Легионе и покровители в Имперском городе отвернулись от него после одного поражения; ещё наемником он познал всю тяжесть этого пути, жуткую бедность, когда копишь каждый золотой, чтобы пережить завтрашний день; когда у него появилась своя компания, он познал, как больно терять не просто своих подчиненных, а своих друзей, и отголоски этой боли напоминали то, что он чувствовал после гибели Кайруса у фермы Шеткомб; наконец, он потерял их всех, когда стал вампиром и увидел в этом новое будущее для своей компании... Уход в священники был способом научиться сдерживать свою жажду крови через простое смирение, способом спрятаться от охотников, но ещё он был способом уйти от своего прошлого и очиститься.
Эдуард почувствовал горечь: круг повторился. Он вновь нуждался в очищении. Он помнил первые годы, нет, десятилетия жизни в священных местах, где испытывал физическую боль от близости к алтарям... Теперь его будет преследовать роль совсем другого рода. Возможно, боль, от которой он не сможет исцелиться никогда.
Нет.
Нет, сможет.
Он - Эдуард Лион, и он встретится лбом ко лбу с любой преградой, и любой опасностью. Таков его удел.
Вампир улыбнулся и едва слышно прошептал:
- Я принимаю этот дар.
Ощущения от разделения разума нельзя передать словами, даже образами. Это не треск ножниц по ткани, и это не разрывание куска бумаги. Это что-то куда более сложное и малопонятное, что-то, выходившее за рамки понимания смертного разума. Даэдра могли бы объяснить это, но любой, кто попытался бы это понять, нашёл бы лишь концентрированное, ассиметричное, лишенное системы сухое безумие.
Но Эдуард Лион ощущал это как яркий свет, ударивший в оба глаза из ниоткуда, и чёрную точку в середине белого поля - там, где человек всегда видит призрак своего носа. Один момент - и чёрная точка превратилась в линию, разрубившую само существование сверху донизу. Потом она - бесконечная спираль, а потом... Чёрная плоскость. Осязаемая тьма. Стена, закрывающая то место, где когда-то всё было ясно.
Вампир почувствовал, как горит его голова - как будто внутри взорвался огненный шар - и панику: чёрная стена вызывала инстинктивное отвращение, ужас, ненависть. То, что было по другую сторону, не было его. Это было чужим. Инородным. Соседом на континенте, когда ты пытаешься завладеть всем побережьем. Соседом по улице, когда ты оставляешь молодую жену одну. Соседом по скамье, когда ты хочешь, чтобы преподаватель тебя заметил. Это был соперник, нет, это был враг, самый страшный враг из всех, которых Лион знал. Потому что этот враг был он сам, его темнейшие стороны, его злейшие моменты, сконцентрированные в один мрачный гений крови и убийств.
И только теперь Эдуард понял величину своего поражения.
Он ошибся, сошёл с верного пути, дал пробудившимся после долгих десятилетий сна животным инстинктам - тем самым, от которых он якобы избавился - поглотить себя. Зверь внутри него никуда не уходил. Он лишь спал, ожидая своего часа. Лион дал ему проснуться там, у Шеткомба, и вслед за этим зверь позволял себе делать всё, что он хотел. И теперь Эдуард знал, теперь он не переоценивал себя... Но какой ценой? Отныне зверей было двое: спавший в Эдуарде и пробудившийся в Леонарде. Чёрная стена порождала ложное ощущение, что враг всего один.
Эдуард протянул мыслительно руку - белоснежную, чистую - вперёд и прикоснулся к стене. По ней пробежал блеск, и холодный материал был таким знакомым на ощупь. Вампир поднял мыслительный взор вверх и увидел бесконечную чёрную стену, уходившую настолько вдаль, что, куда не посмотри, всё было чёрным. Эбонит, повсюду эбонит.
Но врагов было двое, и теперь ему предстояло две войны, или война на два фронта.
Он проиграл, не начав войны.
За стеной из эбонита послышались отголоски демонического смеха...
Меч загорелся пурпурным светом и, покрывшись множеством сиявших трещин, раскололся на части, оставив в плече Дина кусок лезвия, а в руках Лиона - древнюю, как мир, рукоять. Из падавших со звоном на землю осколков начал идти чёрный дым, и через считанные секунды над легионерами, окружавшими Лиона, возвысилась гордая фигура даэдрота с чёрной чешуёй:
- Глупые смертные! Настал ваш смертный час, ибо Фаре Магон выходит на охоту!
Эдуард, с потерянным взглядом смотревший на останки своего меча, не пошевельнулся, а вот легионеры посторонились и подняли свои щиты; Аскаре прикрыл своим щитом раненного Дина. Даэдрот взмахнул рукой и легко отбросил нескольких легионеров сзади:
- Беги, вампир, пока ещё можешь бежать!
Лион, похожий на серую крысу, сжал рукоять и рванул в сторону тоннеля. Легионеры было попытались последовать за ним, но даэдрот преградил им путь. В сторону Эдуарда полетели стрелы, но он отделался лишь ранением в плечо, и, когда отряд легионеров с трудом отправил даэдрота назад в Забвение, носферату уже скрылся в тоннеле. Из его воинства в Храмовом районе остался лишь один вампир, сдавшийся в плен абсолютно добровольно: Савлиан Матиас, бывший граф Кватча.
Один из легионеров отрапортовал:
- Ушел, сэр!
Аскаре отмахнулся:
- Не важно. Эрбоннус, держись!
Легат сорвал с себя шлем и аккуратно положил сипящего и истекающего кровью офицера на мостовую. Он таял на глазах и шея содрогалась в неконтролируемых конвульсиях. Аскаре крикнул:
- Лекаря! Пошлите за лекарем, живей!
- Но они все в Эльфийских садах.
- Выполняйте, солдат! Держись, парень, держись. Смотри на меня, не закрывай глаза.
- Экх... Это ведь конец, да?
- Нет, ты не умрешь. Слушай мой голос. Борись.
- Не... не могу.
- Можешь.
- Не чувствую тела. И х-холодно. Холодно, сэр.
- Я знаю, я знаю, Эрбоннус, не сдавайся.
- Слишком поздно, сэр. Они не успеют. Предки ждут меня. Хотя нет, пожалуй, это будет для них сюрпризом.
Аскаре улыбнулся. Даже на смертном одре этот молодой человек не терял чувства юмора и самообладания. Он незаметным движением сунул руку в подсумок и вытащил что-то небольшое, что вложил в руку Дину.
- Ч-что это?
- Это защитит от тьмы. Не бойся.
- Я и не... не... н-кх...- Эрбоннус стиснул руку легата и широко раскрыл рот, пытаясь сделать вдох.
- Иди.- шепнул Аскаре и маленький сиреневый огонек вспыхнул в кулаке уже бездыханного лейтенанта. Командующий поднялся на ноги.
- Соберите тела. Забаррикадируйте тоннель.- Взгляд имперца остановился на Савлиане Матиусе, - Граф?
Бывший правитель Кватча - лишь серая тень своего былого величия - улыбнулся:
- Рад, что в Империи ещё не перевелись герои. Жаль только, что погибает столько молодых, и впустую.
Имперец осмотрел разрушенный район, трупы, лужи крови, и достоинство смыло приливной волной:
- Всего этого можно было бы избежать, сумей я остановить этого головореза. Но я сдал ему город, и оказался заражен вампиризмом, а дальше - треклятый вампир промывал мозги каждому солдату. Я у него был любимым палачом... Как думаете, кого Совет назначит правителем Кватча вместо меня?
- Не знаю. - Аскаре рассеяно пожал плечами. - Скинграду и Бруме тоже нужны новые правители. Но есть ли среди нас те, кто достойны и готовы ими стать?
- Не припомню таких, - честно признался Матиас. Легат вздохнул:
- Дурное нынче время, Савлиан. Не знаешь, чего ждать и кому верить... Кстати, что мне делать с вами? Не верю, что столь героический человек может гнить в тюрьме. Но, как видите, даже вы не способны сопротивляться воле патриарха... Отпустите его. Вы свободны, граф Матиас, при условии, что вы покинете имперскую провинцию немедленно и укроетесь за ее пределами, на случай, если Лион вернется. Вы согласны?
По лицу бывшего графа сначала пробежала судорога, потом одна эмоция сменилась другой, и он поклонился:
- Вы... Вы правы. Янус Гассилдор, пусть душа его дойдёт до Этериуса, при своем недуге, был хорошим человеком. Правда, я не граф Гассилдор... Я согласен. И благодарен вам за проявленное милосердие. Быть может, так будет лучше для всех... Мне горько прощаться с родными провинцией и городом, но Кватчу нужен новый герой. Я верю, что такой найдётся. Это лишь дело времени.
И, не сказав ни слоя более, Савлиан Матиас развернулся и пошёл в гордом одиночестве, с серебряным мечом в руке. Не как Лион, который бежал с поля боя, сверкая пятками и уставившись вниз. Старый граф уходил оттуда с ровно поднятой головой, с ясным лицом, с достоинством побежденного объективно более способным противником, и иные из легионеров даже почтительно поклонились или кивнули головами на прощание, а кто-то из более бесшабашных даже выпил зелье исцеления болезней за его здоровье.
Над Храмом загорелся голубой свет...

Сообщение отредактировал MadSkeleton: 15 ноября 2015 - 21:26

[SnowK]

Финальная битва, акт третий.
Казематы.
Участники: MadSkeleton, SnowK.

 

Седьмое число месяца Руки Дождя, канализация.
По тоннелям северо-восточного городского коллектора неспешно пробирался отряд мятежников, ведомый ни кем иным, как Филипом Ауреолом, бывшим имперским следователем, ныне примкнувшим к восстанию Элдариона. Одет старик был почти так же, как и всегда – синяя рубаха, потрёпанные серые штаны и жилетка, пара туфель, кожаные перчатки, рапира на поясе… Может, подобный костюм и не годился для походов по канализации, но нежелание изменять собственному стилю взяло верх над практичностью. Тем не менее Ауреол, двигаясь в собственной аристократичной манере умудрялся остаться совершенно чистым, в то время как ботинки его спутников в мгновение ока покрылись несколькими слоями нечистот.
Рядом с Филиппом шла пожилая лесная эльфийка, видный член местной ветви Гильдии Воров, которая уделяла отмыванию дел своей организации времени куда больше, чем, собственно, грабежам. Следом за ней осторожно ступала пара практически неотличимых друг от друга близнецов – так же члены её братии, во всех смыслах этого слова. Все трое были облачены в чёрные кожаные доспехи и с опаской поглядывали на своего сообщника – всё же, от имперской ищейки можно было ожидать чего угодно.
Вслед за ними вышагивал Ингений, или Андре Иехам, с плеч до ног завёрнутый в восточного покроя красный халат, расшитый золотыми языками дракона. Грязь и холодная вода хлопали в его сандалиях, но наёмника это мало волновало. Он чуть ли не в полный голос смеялся, подшучивал над своими спутниками и рассказывал анекдоты из своей жизни, как будто не задумывался о том, где находится и что ему предстоит. Но Филипп знал. Знал, что это лишь маска. Что под ухмылкой трещат барабаны, провожавшие преступников на плаху. Что за смехом пряталась та отвратительная воровская песня про Серого Лиса, которую Ингений, должно быть, подцепил где-то в своей среде. И потому Ауреол прощал Авидо его громкий смех, когда проходили достаточно глубоко и далеко от поверхности.
За ним следовало несколько человек, закованных в доспехи компании “Чёрный лес”, хотя и нельзя было с точностью сказать, действительно ли они состояли в этой банде наёмников или просто присвоили себе их броню и громкое имя. Авидо так же было не ясно, по какой причине Филиппу пришлось обратиться за помощью к вольным стрелкам – заставило ли его так поступить недоверие к прихвостням Элдариона, или, быть может, лидер мятежников сам отказался выделять людей для столь сомнительного предприятия? В любом случае, это не имело к делу никакого отношения, а посему Ингений предпочёл не лезть к Ауреолу со своими расспросами – к тому же, тот был слишком увлечён беседой со своею спутницей.
Во главе шайки вышагивал ушлого вида бретонец в вычищенных до блеска доспехах, который то и дело норовил наступить коротышке на пятки и многозначно подмигивал всякий раз, когда тот оборачивался, чтобы сделать замечание. Двое наёмников, замыкающих процессию, тащили увесистый ящик, набитый всевозможным оружием. При этом, члены отряда и сами были вооружены до зубов – некоторые из них имели при себе не только лук и колчан стрел, но так же и по несколько кинжалов, как метательных, так и обычных, клинки, топорики, дубинки… Словом, их арсенала хватило бы, чтобы снарядить небольшую армию, а то и две.
Вскоре, зеленоватые помещения коллектора сменились серо-голубыми галереями, выстроенными в незапамятные времена не то айлейдами, не то первыми обитателями отвоёванной у эльфов столицы. Именно через этот тайный ход Клинки в своё время пытались вывести императора из города, но, как известно, миссия их не увенчалась успехом. После того, как имперские следователи закончили поиск улик, лаз было решено заблокировать – теперь многие ходы были заперты на замок, либо вовсе завалены камнями, но ни что из этого не смогло остановить могучих исполинов, заранее отправленных Авидо для устранения преград. То и дело Ингений натыкался на своих слуг, которые присоединялись к шествию и грузно волочились в хвосте.
Наконец, отряд достиг своей цели – чтобы не поднимать лишнего шума, Филипп распорядился до поры до времени не разгребать завал, ведущий в злополучную камеру. Ауреол покосился на Ингения, ожидая, что тот отдаст камнеломам приказ, но тот лишь покачал головой – время ещё не настало. Прошла минута, другая, десять, пятнадцать… И вот, час пробил.

 

***

 

Тюремный округ.
- Сэр, вижу неизвестного на мосту.
- Гражданский?
- Нет, сэр. Облачён в броню.
Кареглазый лейтенант в любовно подогнанной к телу броне наклонился чуть вперёд и выглянул из-за стен. Его подчиненный, молодой имперец с неаккуратного вида бородой на шее, поправил капюшон и прищурился:
- Эбонитовая, тяжёлая. С закрытым шлемом. Никогда раньше такой не видел.
Лейтенант озадаченно почесал подбородок: чёрная броня неизвестного действительно была слабо похожа на изготавливаемую нынешними оружейниками. Он дал бы ей лет пятнадцать, если не пару сотен - эбонит всё-таки был страшно дорогим материалом, и ковали полные комплекты брони из него довольно-таки редко. Должно быть, этот незнакомец либо украл броню у её прежнего владельца, либо унаследовал её от кого-то. Либо откопал в кладе. Либо...
Но всё это не имело отношения к делу. Другие стражники уже озадаченно смотрели на лейтенанта, ожидая его приказов, и крыть одинокого воина залпом было нецелесообразно. Хватило бы и одного выстрела.
- Как всегда метко подмечено, Карнус. Сможешь его подбить отсюда?
- А-а вдруг это союзник? - брови имперца поползли на лоб, и лейтенант хмыкнул:
- Если бы он был нашим другом, он бы подал хоть какой-то знак... А так он стоит.
И прищурился, пытаясь сфокусировать глаза на столпом стоявшем в другой части моста спиной к Торговому кварталу и к Башне Белого Золота незнакомце...
...Уловить хоть какое-то движение, может... Кираса поднимется, когда вдохнёт...
...Но кираса не поднималась... Шея не поворачивалась... Весь воин прогибался под весом собственного тела, но при этом не дрожал от напряжения... Лишь...
...Пальцы в эбонитовых перчатках сгибались и разгибались. Ритмично. Медленно. По одному.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять.
Незнакомец отсчитывал секунды. У лейтенанта пробежал холодок по спине, и он наклонился к лучнику:
- Карнус, видишь у него в шлеме прорези?
- Да, сэр, - голос стражника был нерешительным, но лейтенант знал: Карнус не подведёт. Карнус Дириус не подводил на куда больших дистанциях, чем эта. В родном Анвиле он хотел стать специальным разведчиком, но потом талантливого лучника переубедили пойти в стражники и перевели в Имперский город. Не один преступник на улицах был обязан стрелой в колене и сроком за решёткой меткому глазу Карнуса и его способности точно угадать, куда упадёт стрела.
Имперец положил стрелу с красно-оранжевым оперением на тетиву и, крепко сжав её тремя пальцами и приподняв ладонь, потянул на себя. Композитный лук тихо заскрипел от натяжения: это было личное оружие Карнуса, и из него он мог пустить снаряд на добрые двести метров, и это при том, что руки у него были слабоваты. Более чем достаточно, чтобы подбить стоявшего не больше чем в сотне шагов от них незнакомца и отпраздновать это глотком из фляжки.
Эбонитовый воин прекратил считать. И сделал шаг назад. Нет, принял положение, которое принимали имперцы-бегуны на короткие дистанции: правая нога и левая рука впереди, левая нога и правая рука позади, всё тело чуть наклонено вперёд, и лейтенант едва успел отдать приказ:
- Стреляй!
Карнус и сам понял, что следовало сделать - выпущенная стрела и без приказа уже свистела в воздухе и, сначала поднявшись вверх, устремилась вниз и вонзилась в прорезь шлема.
Это как будто послужило сигналом для действия. Эбонитового воина стрела в лице не остановила. Он бросился - нет, сначала упал на одну ногу, потом на вторую, а потом, набрав скорость, полетел вперёд, похожий на гору. Брусчатка моста не трескалась - она крошилась под его ногами, под его весом, и даже не сведущему в магии идиоту, а уж тем более поймавшему не одного попытавшегося прыгнуть выше собственной головы чародея лейтенанту Цинарусу Селикусу, было понятно, что этот незнакомец, должно быть, с помощью чар Обузы, Повышения Силы и Повышения скорости, превратил себя в живой таран... Таран, который теперь нёсся на полной скорости к воротам Тюрьмы.
Голос Цинаруса сорвался на визг:
- Лучники, полный залп! Огонь на поражение!
Стрелки торопливо натянули свои луки и послали град стрел в фигуру, но тщетно - серебро отскакивало от эбонита, не оставляя и царапины, а воителю было плевать на него, как плевать и на куски камня, разлетавшиеся вокруг него. Лейтенант Селикус схватился за голову и крикнул вниз, в тюремный дворик:
- Укрепите ворота--!
Но было уже поздно - эбонитовый мастодонт на полной скорости развернулся и, приняв удар на правое плечо, разбил ворота, пробив стальную оковку и слой дуба и ещё и оставив на арке сеть глубоких трещин, а потом, по инерции, пробежал через весь тюремный дворик, столкнув с пути и раздавив нескольких стражников - Селикус в ужасе наблюдал, как один из них за считанные секунды из воина в кольчужных доспехах с латным нагрудником превратился в погнутое железо и кровавое месиво с обломками переломанных костей - остановился лишь у ведущей к башне лестницы и, споткнувшись, упал на неё.
Правый наплечник воителя разлетелся на кусочки, и теперь все видели, что под бронёй у него был камень.
Неизвестный конструкт поднялся на ноги, и отсчёт начался снова.
- Лучники и мечники, держите дистанцию! Все, у кого булава и молот, атакуйте вторженца! - Цинарус, который всегда пользовался мечом, потому что острым лезвием было куда сподручнее резать магов в их дурацких робах и преступников, у которых на настоящие доспехи никогда не было, отступил назад. Он знал, что будет абсолютно бесполезен в этом бою.
- Сэр... Там ещё один.
Лейтенант Селикус обернулся и увидел, как на мост со стороны Торгового квартала поднимается ещё один исполин в компании двух таких же, как он, каменных гигантов, с ног до головы облепленный расплавленными и застывшими золотыми септимами.
- День как-то не задался, - признался Карнусу Селикус и потянулся за боевым ножом: будь Аркей неладен, он не готов умереть таким образом, совсем не готов. Он шёл в стражники не для того, чтобы так умереть, а для того, чтобы было поближе к гражданским, не в дикой местности и чтобы можно было спокойно выпить хорошего вина после службы, а не давиться дешёвым пивом. Пока другие стражники арестовывали преступников, Цинарус Селикус, который разбирал исключительно дела чародеев-самоучек - которых, на самом-то деле, и не так уж было трудно поймать, учитывая то, что они и сами-то порой чуть на собственных чарах подрывались, - занимался бумажной работой. Бумажной. Работой. А теперь он должен был каким-то образом командовать обороной Тюремного района от чудовищ, которых даже до конца не понимал...
Твёрдая рука остановила руку с ножом, и Селикус услышал дрожащий голос Карнуса:
- Лейтенант... Вы же не думаете бросить Легион здесь и сейчас?
Цинарус почувствовал, как дёргаются его губы, брови и глаза:
- П-плевать я хотел на Легион...
И, бросив взгляд в тюремный дворик, в котором эбонитовый гигант уже разделался с размахивавшей молотом размером с ребёнка орсимеркой, взвизгнул:
- Спасайся кто может!
В Тюрьме начался беспорядок, Карнуса кто-то оттолкнул справа, и упавший на колени Цинарус, чувствуя, как льются слёзы, дрожащей рукой надавил на нож... Но у него не хватило духу. Кинжал выпал из рук.
- Пр-р-роклятье! - взревел имперец и бросился вниз, во дворик. Серебряный молот орчихи лежал на земле в двух шагах от эбонитового. Если он успеет его подхватить... Если он успеет его поднять... И попадёт туда, где не было наплечника... Он упал на землю и схватился за рукоять молота, почувствовав острую боль в ноге...
И в следующую секунду он был погнутым железом и кровавым месивом с обломками переломанных костей.

 

***

 

Снаружи послышался грохот – такой, словно имперские бастионы были снесены огромным великаном. Авидо щёлкнул пальцем, и один из големов с силой врезался в груду камней, разнеся преграду и похоронив под ней бедолагу, которому, на сей раз, не повезло оказаться подле тайного хода. Следующим действием громилы стало смятие железной решётки и устранение одного-единственного стражника; все остальные караульные, по всей видимости, уже были снаружи и отражали очередное нападение камнеломов. Следом за исполином в казематы вошли Ингений и Ауреол – тот покачал головою, переступая через труп, а затем принялся расхаживать вдоль камер.
- Сегодня у вас счастливый день, господа заключённые! Лорд Элдарион обещает даровать амнистию всякому, кто готов поднять за него оружие, которое мы, к слову, столь любезно сюда доставили. – начал свою тираду Филипп наблюдая за наёмниками, вносящими ящик. – Наши союзники снаружи уже начали битву, и всё, что от вас требуется – это поддержать их! Конечно, вы вправе остаться в своих камерах, но вряд ли вам это зачтётся… И, само собой, ничто не мешает вам воспользоваться тем же лазом, что и мы… - Ауреол кивнул Ингению, и тот приказал одному из свои камнеломов разрушить арку, через которую явились мятежники. – Ах, вот ведь незадача… Ну что ж, теперь у нас только один выход – пойти и прорубить себе путь на свободу! Итак, вы с нами?
Филиппу повезло – из тех, кого он собственноручно отправил за решётку, здесь практически никого не оказалось, а посему его присутствие не было принято в штыки. Увы, заключённых не слишком-то воодушевила речь старика, но многие из них были готовы ухватиться даже за столь призрачный шанс, и самые отпетые негодяи тут же принялись подначивать своих сокамерников.
- Позвольте мне, - Ингений мягко отстранил Ауреола в сторону и, когда имперец вышел на шаг вперёд, его звучный голос с лёгкими вкраплениями нибенейского воровского канта в произношении заполонил весь коридор:
- Слушайте, вы! Я не буду повторять за моим дворянистым партнёром и буду звать вещи своими именами, так что слушайте, отморозки! Слушайте, побитые петухи, обоссанные шестёрки, разбившие кулаки бойцы, и достопочтенные паханы тоже! Сегодня настал тот мифический день, когда, Дагон побери, решётки, ограничивающие вас, могут слететь по мановению руки. День, когда не какая-то сраная божественная рука будет вас судить, а вы сами выберете свободу или смерть. Думаете, останетесь в своих клетках, так вас пощадят? Что авторитет спасёт вас от плах, которые Совет поставит, стоит только Элдариону сдохнуть? Думаете, что я пытаюсь вас убедить? Пораскиньте мозгами ещё раз, если они у вас от лунного сахара не отсохли! Этот выбор делаете вы, и только вы.
Авидо резко развернулся и ткнул рукой в седого бретонца с горящими каким-то чудовищным интеллектом зелёными глазами:
- Донни Аллеций! Убежище твоей семьи в Портовом районе разграбили агенты Империи, и всех, кто там был, предали огню. Пока ты сидел за решёткой и жевал заначки со скуумой, твою семью убили! Будешь ли ты и дальше сидеть на своём месте за решёткой, или поднимешь оружие на этих сук?!
- Разумеется, подниму! - лицо бретонца покраснело, что сильно контрастировало с его сединами, и сквозь сухую кожу тощих пальцев на решетке можно было увидеть костяшки: - И отомщу!
- А ты, К'Сааш? - Ингений обратился к мрачно сидевшему в углу своей камеры для особенно страшных преступников хаджита с облезлой чёрной шерстью: - Имперские свиньи лишили тебя дворянского титула, богатств и старой жизни. Теперь ты прозябаешь в холодной камере, а стражник мочится на твоё спальное место каждый Турдас. И всё потому, что ты хаджит! Будешь ли ты это терпеть?!
- Ни за что! - произнёс, не поднимая голоса, громко и отчётливо хаджит, неторопливо вставая с насиженного места и высыпая белый песок из спрятанного в штанах бумажного пакетика: - Я верну фамилию Деламур, и посажу стражников в клетку, из которой мне помогли выбраться! И буду срать им в баланду!
- А ты, Лагронд Череп? - подошёл к решётке, за которой лежал прикованный к полу орк-исполин с дикой чёрной гривой, в которой уж проглядывала седина: - Будешь ли ты дальше валяться на холодном полу из-за того, что тебя подставил твой лучший друг?! Ты не заслуживаешь такой жизни, так в чём же смысл твоих страданий?!
Орсимер издал глухое мычанье, отдаленно похожее на одобрительное, и дёрнул рукой за кандалы, а Ингений уже обернулся к другой клетке, и к третьей, и к четвёртой:
- Зехир Резак! Хочешь пролить кровь вновь? А ты, Мирона, помнишь свою алхимическую лавку? И тебе найдём лунный сахар, Нагая-Правда, и тебе! Я не слышу твоего одобрения, Глент Картёжник! А ты, Элиза Магисьё, хочешь вновь покутить снаружи? Стена холодная для тебя, Эндрос Солнечные-Часы, скучаешь по тёплым лучам Магнуса? Гираса Лларельви, скучаешь по треску молний на кончиках пальцев? А ты, Сиус Корлус, хочешь ещё раз почувствовать вкус дорогого табака?
Один за другим крупные шишки тюремной жизни переходили на сторону Авидо, а вслед за ними переходили и их прислужники... Но большинство оставалось скептиками, и именно на них сильнее всего повлияла концовка речи Авидо:
- Слушайте, вы! Мы все тут похожи, и нас разделяет только одна вещь - решётка. И не дело свободному от рождения прозябать в холодной дыре, пока в мире есть золото, вино и скуума! Вы хотите ждать жизни в этой тюрьме, или будете жить здесь и сейчас, возьмёте оружие и отомстите вашим бывшим дубакам за все унижения, а?!
Перешёптывания быстро переросли в самый настоящий гвалт, а затем в улюлюканье и призывы “вынести решётки”, “сотрясти каталажку до основания” и “усадить имперских псов на пики”. Теперь уже кричали почти все – похоже, уговаривать не требовалось никого… никого кроме…
- А, мисс Адлейн… - Филипп остановил свой взгляд на казавшейся пустой камере, в углу которой, за столом, на полу лежала бретонка в грязной одежде из мешковины и в кандалах. Ауреол нагнулся вперёд: у неё был разбитый взгляд, но это было из-за высасывавших волю наручников. Филипп нахмурился: видимо, Адлейн уже успела наделать дел за решёткой, если на неё такие нацепили. – Рад, что с вами всё в порядке… - продолжил старик. – По крайней мере, одной вещью, мешающей мне по ночам засыпать меньше.
Позади Филиппа послышался грохот - это камнеломы Авидо начали неожиданно ловко выламывать решётчатые двери на камерах заключенных, и те собирались в коридоре в небольшие группки и собирали оружие. Вчерашние петухи, бойцы, дураки и паханы собирались в разные отряды, и теперь между ними то тут, то там мелькала искра не то обретенного под единым знаменем товарищества, не то обоюдной агрессии, готовившейся вылиться в страшную бойню - а что поделать-то? Всего час назад они были готовы друг другу за пакетик с сахаром глотки перерезать, и одной речи не хватит, чтобы залечить старые обиды!
Кто-то, видимо, неудачливые члены Гильдии Воров, которых не смогли отмазать от особо страшных преступлений, или которые не смогли сами отмазаться, присоединились к двум эльфам под крыло пожилой подруги Филиппа. Вокруг массивного - и настолько недовольного, насколько мог выразить свое недовольство немой - Лагронда начала собираться орава то ли некромантов, то ли даэдромантов, то ли ещё какой магической черни. За К'Саашем шли хаджиты всех видов и мастей, а за Донни Аллецием - нибенейцы. За Глентом Картёжником - шулеры и мошенники всех мастей, за Зехиром Резаком - маньяки, насильники и убийцы, за Сиусом Корлусом - бывшие чиновники, посаженные за чудовищные преступления...
Но все они смотрели на "своего" Авидо с изумлением и каким-то уважением: этот человек, богато одетый и свободный, был пришельцем из внешнего мира, но при этом говорил с ними на одном языке, кидал пошлые колкости и даже дал главному петуху тюрьмы меткий подзатыльник. Кто это был? Никто не знал его, зато Авидо знал всех - знал по старой жизни, по работе, по слухам, которые он собирал после встречи с Мидом...
- А, отлично, вы её нашли.
Авидо деловито заглянул в камеру и постучал тросточкой по решётке:
- Скажу вам честно, Филипп - я думал, что вы её кокнули. Ну что же!
Ингений поправил чёлку и, хихикая, попытался поймать пустой взгляд Адлейн:
- Ау! Посмотри на меня, дура!
Бретонка не повернулась, и Ингений тихо спросил у Филиппа:
- А вы уверены, что хотите её освободить? Знаете, она элемент всё-таки диковатый немного... И я даже не уверен, честная она или нет.
- Мисс Адлейн могла бы доставить нам немало хлопот в будущем, но, беря в расчёт текущие события… - старик вздохнул и с жалостью в глазах уставился на даму. - Похоже, твоя подруга находилась в сильной зависимости от того чудаковатого данмера, и, сдаётся мне, без его тлетворного влияния она представляет угрозу разве что для самой себя. - Филипп перевёл взгляд с Авидо на Голгетию – стоило ли упоминать, что Ралем был убит и похоронен на задворках провинции? - Если ты не боишься, что эта барышня может снова покалечиться при попытке отомстить одному из нас – смело вскрывай камеру, в противном случае, ей следует остаться здесь – в целях собственной же безопасности.
Ауреол не стал дожидаться решения Ингения и в сопровождении пары наёмников направился к выходу из казематов – им ещё предстояло разбираться с начальством тюрьмы.
Авидо проводил старика взглядом:
- Эх, зря я надеялся, что он меня отговорит... Ну что же.
Ингений щёлкнул пальцами, и остановившийся позади него камнелом снёс дверь в камеру Адлейн и пошёл дальше по коридору. Авидо вошёл в камеру, сделав несколько шагов по ступенькам, и остановился напротив уставившейся в одну точку - и смотревшей туда даже сквозь его ноги - Адлейн:
- Ну что же. Я мог бы убить тебя, здесь и сейчас, и упростить мою жизнь... А мог бы спасти тебя и надеяться на то, что ты меня не убьёшь ни сейчас, ни после.
Со стороны Адлейн - тишина. Лишь мерное дыхание, заглушаемое шумом, гоготом и гулом снаружи. Авидо пошарил под одеждой и достал монетку:
- Смотри: это последний мой золотой. Счастливый. Я его хранил столько, сколько себя помню.
Ингений поднял монету и посмотрел на неё на свет:
- Он всегда блестел куда сильнее любой другой монеты. Не знаю, почему. Может, его освятили какие-нибудь боги на небесах... Может, его прокляли даэдра. Может, он магический.
Ловкие пальцы заиграли, и монетка начала плясать в руке. На лицах Авидо и Адлейн заиграли солнечные зайчики.
- Я его бросаю иногда, когда нужно принимать очень важные решения. Как думаешь, кто влияет на такие броски - Судьба, или Удача?
Монетка вернулась на своё место между указательным и большим пальцем, и Авидо усмехнулся:
- Ну что же... Дракон - я тебя убиваю. Тайбер - я тебя спасаю. Ребро - я тебя бросаю здесь гнить дальше. Один к одному к нулю. Неплохие шансы, а?
Бросок.
Монета повернулась несколько раз в воздухе и упала в руку.
Хлопок.

Авидо поднял бровь и протянул руку перед глазами Адлейн:
- Тайбер... Не то чтобы ты могла меня видеть или слышать, разумеется. Но мне кажется, что мы должны быть честными.
Адлейн не ответила.
- Ну что же...
Авидо опустился на пол, положил трость рядом с собой, пошарил под халатом и достал спрятанный в ножны кинжал:
- Похоже, я был прав, когда убил Ралема... Этот ублюдок не заслуживал короны, не заслуживал той власти, которой обладал. Посмотри, что он с тобой сделал.
Ингений извлёк кинжал из ножен и начал усердно ковыряться в наручниках:
- Но... Ха-ха-ха! Если задуматься, ты и сама могла догадаться, что я его пришил, верно? В конце-то концов, Ауреол сказал слишком много... Помнишь, там, в башне? Никогда я так тебя не боялся, как тогда - ведь с Маджесто, в конце-то концов, ты оказалась очень близко к правде! Правда, с тем делом, с библиотекой, у нас вышло небольшое фиаско... Представляешь, боевые маги знают про статуи. У них была всё это время копия записей старика. То есть, всё было насмарку!
Имперец вяло рассмеялся и провёл тыльной стороной ладони по лбу, смахивая капли пота:
- И вино, и цветы, и платочки... Как сентиментально всё начиналось, и как дерьмово всё кончилось, не так ли? Для меня, по крайней мере. Ты, по крайней мере, переспала с Ноктюро... Да-да, это был он. Ты перепихнулась с нашим холодным северянином. Неожиданно, правда? Должно быть, ты орала, как грязная южная--
- Заткни пасть!
Рука бретонки резко схватила Авидо за шею и оттолкнула назад, и через считанные секунды Адлейн с слегка разрезанным наручником на руке уже прижимала имперца к земле. Одной рукой бретонка выламывала у него из руки кинжал, а другой сжимала шею. Лицо исказила жуткая гримаса, и она прохрипела:
- Лживая, лживая, лживая мразь! Я хотела быть с тобой до самого конца... А ты заявляешься сюда и говоришь такие гадости!
- Скажи мне... Кх...
Имперец осклабился:
- ...Ты ведь... Хотела... Меня убить, да? С первой же встречи...
Он ловко развернул кисть, и нож высвободился из хватки бретонки и резанул ей предплечье чуть ниже локтя. Адлейн с диким визгом отскочила и бросилась на стол, как будто надеялась, что Авидо не сможет до неё дотянуться, как будто он был крысой, а она - женщиной в истерике. Ингений потёр шею, на которой остался красноватый след от ладони бретонки, и пробормотал:
- ...Я слышал всё. Сколько своих парней ты пришила ради денег для своей мамочки? Вместо того, чтобы просто бросить её?
- Заткнись!
- Или, может, она хочет лишь внимания, а как только ты насрёшь на неё и её проблемы, она поднимется и возьмёт жизнь в свои руки? Ты об этом варианте думала, а?!
Бретонка побледнела, а потом покраснела и сжалась:
- Ты тоже убийца. Что скажешь про Эрра?!
- Но он обманывал тебя, не оставляя выбора. Он предлагал свободу, но на самом деле ставил выбор так, что ты могла играть лишь под его и его дудку... И на самом деле ты ничем не была ему обязана. Я был там...
Авидо, тяжело дыша, поднял нож и трость и пополз подальше от стола:
- Было бы более мерзко его оставить в живых, чем запачкать себе руки его кровью... У него была возможность собрать армию, Го. Ему было похрен на тебя, понимаешь? И на меня тоже. Мы были лишь пешками.
- И я для тебя - тоже, по всей видимости!
- Нет... Нет, что ты...
- Я всё слышала! Кто в своём уме решает, жить или умереть человеку, на основе броска монеты, а? Мне что, простить тебя за это?
- Нет, нет, что ты! Можешь меня не прощать...
Авидо поднялся на ноги:
- Ладно, ты больше не пешка. Ты - ферзь. А я - король, которого зажали в шахе. Хочешь убить меня? Ну так давай. Сделай это здесь и сейчас. Дай мне достойную смерть!
- ...Я подумаю об этом. Потом.
Адлейн выпрямилась и потёрла дрожавшей рукой запястье под наручником:
- Но сначала я отомщу той твари, что меня пытала.
- Кому?
- Той черномазой агентше, со швами! Она влила мне в рот какую-то дрянь, от которой я не могла даже пошевельнуться, и избила до полусмерти.
- А, инспектор Хурмте. Правда, швы для меня это новость...
- Так ты её знаешь?!
Имперец издал смешок:
- Конечно. Она же меня чуть не убила в ту ночь. И зачем она тебя пытала?
Адлейн плюнула в сторону имперца, но плевок едва задел кончики его и без того грязных пальцев:
- Так я тебе сразу и сказала.
И, согнувшись и вытащив из мешковины нитку, собрала волосы в грязный конский хвост, не спуская с Авидо - и особенно его руки с ножом - диких, покрасневших глаз:
- Я вышла с другой стороны Забвения, чтобы из меня начали выбивать информацию просто так? Вы с Эрром не такие уж и разные, знаешь ли.
- О, даже больше похоже на старую-добрую Голгетию... Может, ты ещё и флиртовать начнёшь?
- Скорее я пересплю с Ноктюро, и он, знаешь ли, мне в лицо плюнул.
- Не могу не согласиться. У него есть свой... Шарм?
- Как у коня в стойле.
- Фи, какая неуклюжая отсылка к той дурацкой книге...
Бретонка слезла со стола и пошла к выходу:
- Это не отсылка. Это факт, золотце. И то, что я предпочту животное тебе... Ха-ха. Хотя, мне уже надоел этот маскарад. Ты даже не пытаешься сделать вид, что ужалена, дорогуша. Бывай.
- ...Что?
Адлейн, уже не оборачиваясь к Авидо, сделала шаг вон из камеры, растолкала локтями нескольких наблюдавших за заключительной частью их перепалки с Ингением преступников и с хриплым криком растворилась в толпе вооруженных заключенных:
- Кто тут раздаёт оружие, а? Дайте мне меч подлиннее, и покажите, где тут выход!
Авидо крепко сжал эбонитовый нож, а потом, как будто опомнившись, спрятал его на место. На выходе он прикрикнул на любопытных заключенных:
- Что смотрите? В театре, что ли, сидите? А ну пошли на свободу!
И пошёл искать Филиппа.

 

***

 

Ауреола Ингений застал сидящим за столом начальника тюрьмы; чуть поодаль, прижатый к стенке и с пробитой черепушкой лежал Джованни Цивелло – похоже, с ним успел побеседовать один из наёмников. Рапира самого Филиппа оставалась девственно чистой, хотя, тот имел привычку стирать кровь после всякого убийства, а посему Авидо не мог с точностью сказать, причастен ли Филипп к смерти остальных караульных – трупов в помещении насчитывалось порядка десяти, и беглые заключённые уже стягивали с них доспехи.
- Хорошие новости, дружище! – обратился Ауреол к Ингению, оторвавшись от накладных. – Кажется, Боевые Маги ещё не успели наложить руку на твою маску, так что она всё ещё хранится в арсенале среди прочего конфиската. Так же там должно быть несколько комплектов брони – снарядить заключённых новенькими доспехами было бы куда эффективней, нежели ждать, пока они закончат мародёрствовать. Займись этим, а мы с ребятами пока зачистим верхние этажи бастиона, - Филипп кивнул в сторону люка на потолке. – Кажется, несколько лучников засело на вершине башни, так что постарайся не схлопотать стрелу в… Кхм, не важно.
- Та старая побрякушка? - в глазах Авидо промелькнули поочередно сомнение, отвращение и сентиментальность: - Спасибо. Она очень много для меня значит... И броня для беглецов не помешает.
И, прежде чем выйти из комнаты, имперец коротко бросил:
- А от лучников избавьтесь побыстрее, но без излишнего изуверства, пожалуйста, - и бросил красноречивый взгляд в сторону валявшегося с пробитым черепом Джованни. Филипп, правда, его уже не слушал, да и Авидо его тоже: несколько секунд, и он уже сбегал вниз по коридору, мимо пыльных пустых дверей, мимо старых гобеленов, мимо надписей на стенах: "Осторожней, черти!", рвущихся сквозь темень...

Сообщение отредактировал SnowK: 15 ноября 2015 - 16:00

[RottenSkeleton]

Финальная битва, акт третий с половиной.
Тюрьма.
Участники: MadSkeleton, SnowK.

Седьмое число месяца Руки Дождя, Имперская Тюрьма.
В холле башни Тюрьмы, точнее, уже на её подступах происходила настоящая сеча: увлекшиеся заключенные давили числом куда более подготовленных к бою, закованных в хоть и плоховатую, но всё же броню стражников. Выход был забаррикадирован столом, и, судя по всему, стражники совсем не хотели его открывать: Авидо с коротким смешком отметил, что его самое новое творение могло бы кого угодно перепугать не на шутку.
В самом пекле, напротив выхода, Авидо приметил Адлейн: бретонка весело металась с места на место, оглушительно громко смеясь, и при этом ловко отбивалась двумя узкими клинками сразу от трёх соперников. Имперец отвернулся: без сомнения, то был побочный эффект действия оков - без подавления воли Адлейн опьяняла даже та небольшая свобода, которой она обладала.
Её товарищам везло куда меньше: то тут, то там Ингений видел распластавшихся на полу с вспоротым брюхом или рассечённой грудью бывших заключенных, встретивших свою смерть в борьбе за свободу и так и не покинувших Тюрьму. Один из них, точнее, одна, худая девушка не больше чем двадцати пяти лет, с белобрысыми волосами, в которых проглядывала седина, с сухим лицом, смотрела пустыми серыми глазами в потолок, не замечая прилипших к окровавленному лбу волос...
Ингений прочитал заклинание и крикнул:
- Остановить кровопролитие!
Никакого эффекта. Имперец повторил, в этот раз войдя в холл и выломав из рук подвернувшегося стражника меч. От громкого - чуть ли не надрывно визжащего - голоса Ингения и звона брошенного на пол оружия остановились сначала задние ряды заключенных, потом передние и, наконец, уже стражники. Даже Адлейн перестала смеяться, как-то странно уставившись на Авидо, но ему было уже плевать, что она о нём думала. Он был в своей стихии.
Авидо вышел вперёд и, разделив собой заключенных и перегруппировавшихся вокруг стола стражников, обратился к ощетинившимся металлом и завернувшимся в кольчугу, но от этого не менее испуганным людям:
- Стража! Я требую, чтобы вы пропустили моих солдат на свободу.
Ингений провёл глазами по его противникам: это даже не легионеры, это простая городская стража. В стражу шли не для того, чтобы открыто сражаться так, стена на стену, фронт на фронт, и уж тем более не спиной к запертой своими же руками двери. Перед ним стояли люди, привыкшие к комфорту казарм и городской роскоши. У большинства из них были семьи. Кто-то даже мог стать ему другом, при всей его истории.
Самый старый из стражников, седой - и крайне загорелый - редгард гаркнул:
- Солдат?! Кем вы себя возомнили?! Вы простые преступники, так что возвращайтесь в свои камеры!
Авидо бросил на оратора взгляд, тем более что другие стражники сами раздвинулись, лишь бы не встать между Ингением и говорившим: это был человек старой закалки, должно быть, ещё во времена Кризиса бывший ветераном. Сложный человек. Переговоры обещали быть продолжительными. Но Ингений был готов к такому повороту.
- Мне казалось, тюрьмы были созданы не для того, чтобы в них сидеть вечность, а для того, чтобы проводить там определенный срок и уходить? Мои люди уже провели определенный срок - Элдарион, как можете видеть, его серьёзно укоротил.
- Вам казалось, и Элдарион здесь не имеет власти.
- Очень громкие слова, учитывая то, что происходит снаружи. Хотя вы можете лишь слышать, смотреть туда вы боитесь.
Стражники начали переглядываться меж собой, и Ингений улыбнулся редгарду - мол, ваш ход, коллега. Но тот совсем не растерялся и отразил ядовитые подколы Ингения:
- Пока что я не вижу здесь армии, способной тягаться с всем персоналом тюрьмы. И, кроме того, пока что мы разделяем вас от этих демонических статуй снаружи.
- Не такие они уж и демонические... Хотите, объясню, как они работают?
- Ага, так, значит, они ваши? Может, ещё и остановите их?
- Нет, не остановлю. Они не услышат моих приказов.
- Хм! Так я вас доведу до ближайшего окна и оттуда сброшу, а там вы сами их останавливайте как-нибудь. Как такой расклад?
Среди стражников послышались смешки, и Ингений, покраснев, как помидор, топнул ножкой:
- Думаете, вы самый умный, да? Да мы вас на одну руку и другой ка-а-ак прихлопнем, да, ребята?!
Среди узников послышались смешки, правда, нервные, и Ингений их понимал - мало кто захочет без брони против вооруженной стражи переть. А вот редгард, воодушевленный опаской противника, крикнул:
- Что, как с беспомощными драться - так это мы первые, а против своих же игрушек - так и струсил, и за других прячешься? Трус! Ненавижу трусов!
И, повернувшись к своим товарищам, потряс кулаком в воздухе:
- Трус не идёт в стражу!
- Трус не идёт в стражу! - ответили ему хором стражники, вдохновленные этим неожиданным выкликом... А Авидо поднял руки:
- Ну что же, коли вы решили геройствовать, то и конец примете геройский! Я вызываю тебя на дуэль!
- Что, неужели я оскорбил Его Святейшество Освободителя Черни? Ну что же! По всем правилам, имперец...
Ингений забрал меч подлиннее у альтмера с подбитым правым глазом и, помахивая им в воздухе, чтобы привыкнуть к весу, сделал шаг вперёд:
- Ну что же...
Редгард сделал выпад, и меч вошёл в тело Ингения - но тут же вышел с другой стороны. Вояка, явно не ожидавший такого, сделал лишний шаг, не успел развернуться - Ингений сделал надрез на правой руке и ударил тростью по ногам. Старый стражник рухнул на землю:
- Нечестно... Удар тростью...
- Тут я устанавливаю правила, запомни это, - Ингений сделал колющий удар мечом в ногу редгарда; тот вскрикнул и задрожал от боли. Позади послышалось движение, но Авидо поднял руку:
- Только я могу остановить статуи во дворе.
Ингений бросил из-за плеча взгляд на испуганные лица стражников и показал пальцем на пытавшегося вытащить меч из ноги вояку:
- Вот оно, истинное лицо храбреца из стражи. Пока вы держите меч в руке, пока вы дерётесь с безоружными, вы храбрее львов, величавее драконов. Но стоит вам самим получить дозу холодного железа в ногу, как всё это исчезает, и из воплощений светлой справедливости и праведного гнева вы становитесь обычными калеками.
И, повернувшись, ткнул пальцем в оторопевших стражников:
- Я изучал ваши чёрные души на протяжении пяти лет, и пришёл к выводу... Такова человеческая природа: притворяться чем-то большим, чем мы сами, но прятать за масками трусость, черствость, алчность, похоть. Хватит отрицать свою истинную природу! Я вижу вас насквозь.
Удар кулаком по груди:
- Мы - лица без масок, горящие глаза в тени, тёмная сторона Империи. Настал наш час! Так что - с дороги, и пропустите моих людей!
Узники поддержали его слова - диким ором, топотом ног, размахиванием оружия. Авидо бросил на них короткий взгляд и увидел Адлейн, с довольным выражением лица стоявшей на заднем плане. В её глазах оставались отголоски того яда, который он заслуживал после того случая в камере, но... Ему было плевать?
Нет. Ему не было плевать.
Это были его люди, и ему было не всё равно на их мнение.
Авидо улыбнулся ей в ответ.
Перепуганный стражник средних лет с выражением звериного ужаса на лице - крикнул:
- Так и быть! Мы пропустим вас, если вы обещаете нас не убивать, и остановить эти статуи!
- Даю честное слово и клянусь на имени Элдариона, что вас никто здесь не тронет. Главное не пытайтесь убраться подальше в тюрьму. Я не отвечаю за действия тех беглецов, которые здесь не присутствовали.
- Нас это устраивает, только уйдите уже отсюда!
Стол отодвинули за считанные секунды, а пока в полку Авидо прибыло: из глубин тюрьмы вышли орк-колдун, накинувший на своё туловище сразу три кольчужных кирасы и связавший их рукава тремя узлами, и его "подчиненные", снаряженные куда скромнее; вслед за ними вышел и Донни Аллеций. Стражники-дезертиры сжались в углу, и бывшие заключенные вступили с ними в мелкую потасовку за оружие и броню. Наконец, через полминуты они были готовы выходить.
Внутренний дворик Тюрьмы приветствовал Авидо криками ужаса, смерти и лужами крови. У эбонитового конструкта не хватало наплечника и руки - по всей видимости, кто-то всё-таки смог добраться до каменного плеча и разбить его молотом - и из-за этого он ходил неуклюже, переваливаясь с ноги на ногу и пытаясь не потерять равновесие на каждом шагу, что не мешало ему настигать каждого легионера из продолжавших оказывать сопротивление защитников Тюрьмы по отдельности и жестоко расправляться с ним. Ингений отдал конструкту приказ остановиться - в общем-то, теперь от него было бы больше вреда, чем пользы, так как он всё-таки должен был убивать всех в броне стражи, и многие заключенные теперь ею щеголяли по дворику.
Адлейн бросилась вперёд, похожая на молодую лань, и с вершины башни в неё полетели сразу три стрелы - Филипп ещё не расправился с лучниками. Вслед за ней, не особо задумываясь о последствиях этого решения, побежали и остальные "одичавшие" заключенные, громко улюлюкая и издавая больше похожие на звериные, чем на человеческие звуки; лишь единицы из них утруждали себя произношением отдельных, как правило, грубых слов. Следующие несколько стрел убили двух из них, и они, громко ревя, упали на землю и больше не поднялись - не столько от стрел, сколько от того, что другие заключенные бежали прямо по ним, не обращая внимания на происходящее. Эта волна перерезала дворик и выбежала к заблокированным камнеломами Авидо воротам, после чего либо разбежались кто куда - лишь бы не оставаться на месте под стрелами лучников, всё-таки самоубийц в рядах этой маленькой армии не было - либо полезли в оставшиеся между конструктами щели. Кто-то побежал на стену. Через минуту после этого Авидо заметил, что этот кто-то, старая хаджитка с грязной серой шкурой, попросту сиганула со стены вниз, видимо, рассчитав, что упадёт на все четыре конечности, как кошка. Больше он её никогда не видел.
Вслед за "дикарями", которые привлекли внимание лучников, последовали "основные силы": орк-колдун и его люди по приказу Авидо послали несколько достаточно больших огненных шаров в вершину башни и прикрыли себя и остальных щитами, а потом Аллеции вместе с Авидо бросились к арсеналу. Действовать надо было быстро: кто знал, что могли припасти в рукаве лучники с башни...
И они не разочаровали Ингения - стоило только страже оправиться после огненного шара, как с башни посыпался град стрел. Орка-колдуна подбило сразу тремя, правда, две из них застряли в кольчуге; Адлейн едва успела избежать сразу четырёх снарядов; одна из стрел прошмыгнула у Авидо под самым ухом. Никакой камнелом так высоко не залезет... Оставалось надеяться лишь на Филиппа, который, как назло, опаздывал.
Не на шутку перепугавшись, он потёр ушную раковину, которой едва не лишился, и крикнул:
- Ауреол, мать твою, убери уже лучников!
Несколько секунд стрелы продолжали падать дождём... Но потом резко закончились, и, после нескольких мгновений гнетущей тишины, на вершине башни послышались крики. Авидо прищурился: несколько фигур боролись между собой, это было ясно... Но кто победил бы?.. Но нельзя было тратить время, которое Филипп для них выигрывал.
- Всем в арсенал! Хватайте всё, что может защитить от стрел!
И, как и полагается командиру, рванул в укрытие первым.

В помещении было темно и тепло. Пахло смазкой, пылью и старым деревом, кажется, осиной. Те остатки запасов брони и оружия, что стражники не забрали себе, качеством не поражали, но это было лучше, чем ничего. Бывшие узники тут же вступили в настоящую потасовку - каждая кольчужная перчатка становилась поводом для выбитого зуба. Авидо не особо пытался их приструнить - пусть развлекутся, да и дисциплина тут была бесполезна - а направился сразу туда, где на полке лежала позолоченная маска, из-за которой уже начали драку сразу четыре заключенных, которые, правда, тут же отступили: если пахан решил что-то себе забрать, это его право, и Авидо был сейчас для них паханом из паханов. Ингений не обратил на это особого внимания и, недолго думая, нахлобучил маску на её законное место, застегнул пряжку на ремне...
Это была не его маска. Это была маска Меркурио. Но она была очень похожа на его старую маску. Те же очертания отверстий для глаз, та же духота, преследовавшая тебя, куда бы ты не посмотрел... И та же тьма повсюду, кроме маленьких глазниц. Тьма успокаивающая, тьма защищающая. За долгие годы он уже успел серьёзно привыкнуть к этой тьме. Её возвращение после такого резкого ухода - тогда, в Башне Белого Золота, в сокровищнице - было бальзамом на израненную событиями этого безумного, безумного месяца душу Ингения.
Но сейчас он понимал, что в этой тьме, в том числе, пряталась его собственная тень - те самые тёмные стороны его души, с которыми он теперь должен был бороться. То самое зло, которое он хотел искоренить. То, что было в каждом человеке и то, от чего он хотел очиститься.
Это была не его маска. Так что она была лишь временным трофеем. Когда всё закончится...

Вышел Авидо - как полагается, первым - наружу как раз вовремя, чтобы увидеть, как с вершины башни с криком падает человек в броне городской стражи и луком в руках, а сбросивший его человек поднимает меч рукоятью вверх - значит, Филипп выполнил свою часть задачи. В дворике уже теснились заключенные, а остатки стражников, по всей видимости, либо прятались в башне, либо были уже мертвы. Ингений рассудил: тем лучше. Они бы только мешались под ногами и тормозили движение, не больше. Всё равно перевес уже давно был на стороне сбежавших заключенных.
- Эй, тишину мне сделали!
Заключенные умолкли, и все взоры обратились в сторону Ингения, а он взобрался на лестницу. Сквозь узкие щёлочки маски было видно лишь море лиц... Такое же море, как тогда, в Корроле. Ингений поднял голос:
- Я обещал вам свободу - вы её получили. Что вы будете делать с ней дальше - не моё дело. Я собираюсь со своими камнеломами штурмовать Торговый квартал и грабить и убивать всё, что у меня на пути. Не хотите возвращаться к той жизни - ваша правда! Идите на все четыре стороны. Но если вы хотите вдобавок к свободе и брюхо набить, или набить себе кошелёк - лучшего шанса не найти--!
Сзади Ингения обхватила сильная пара рук и приподняла вверх, и знакомый голос прогудел:
- Да скамп тебя побрал бы, коротышка!
И что-то швырнуло его вниз, на лестницу. Авидо выронил трость - да чёрт побери, почему к ним ремешки или цепочки не приделывают, чтобы они под рукой оставались? Может, наручники какие-нибудь? - и, перевернувшись через несколько ступенек, с трудом остановился и поднял глаза: на пороге стояла Гоборра, а рядом с ней - раненный орк-колдун. Орсимерка прогудела, подняв руки:
- Слушайте меня! Зло порожает зло! Если вы поддадитесь советам этого коротышки, то снова вернётесь в клетку!!
- Зло?
Ингений поднял трость и, покачиваясь, поднялся на ноги:
- Ты зовёшь грабёж у грабителей - злом?
- Да, это зло!
- Зло - это когда ты отбираешь кусок хлеба у голодающего, когда убиваешь беззащитного, когда лишаешь здоровья молодого и жизни - провинившегося! То, что ты зовёшь "добром", отобрало у всех здесь собравшихся приличные куски жизни, пытаясь их "исправить"... Но злые ли мы?
- Конечно, злые! Вы же все убийцы, грабители, насильники!
Авидо рассмеялся:
- А по ту сторону баррикад что, зла тоже нет? Даже по твоему определению?
- Конечно, нет, там люди честные!
Ингений выпрямился:
- Нет, Гоборра, ты не понимаешь одного: нет в мире чёрного и белого... Есть только оттенки серого.
И, повернувшись к заключенным, поднял руки:
- Ну что, господа? Чью точку зрения вы принимаете - высокоморальной варварки, которая нас называет злодеями и отбросами общества, хотя сама едва выбралась из своей камеры, или вашего освободителя и спасителя, который принимает вас такими, как есть?
Общий крик воодушевления... Нет, не общий - кричали не все. Кое-кто не поддержал Ингения. Даже не кое-кто, а очень многие: далеко не все в Тюрьме были головорезами и маньяками, мародёрами и бандитами. Здесь были и действительно невинно оказавшиеся за решёткой люди, политические заключенные, которые обладали достаточным здравым смыслом, чтобы не атаковать имперские бастионы, едва выбравшись на свободу. В конце концов, далеко не все в Тюрьме были Элдарионами, и далеко не все считали себя частью личной армии карлика в золотой маске.
Ну и пусть - пусть. Пусть! Он дал им свободу, а уже потом они будут разбираться, что будут со своей жизнью делать. Не ему решать, возвращаться им в клетки или нет. Он не был богом, и вообще презирал богов, и никогда так их не презирал, как сейчас, когда видел столько обиженных ими людей, меров и зверолюдей. Какой бог создаст мир, в котором есть такая несправедливость? Какой бог создаст мир, в котором есть ножи, скуума, боль и неравенство, и нет света и тьмы, где вопросы жизни и смерти решаются не театральным взмахом руки или острой ремаркой, и даже не упорным трудом, а тупым везением или хитро подобранными связями? Какой?
- Ну что же, тогда вперёд!
Ингений сделал шаг вперёд и поднял трость:
- На Торговый квартал!
А потом, когда толпа взревела и пошла прочь из района, повернувшись, тихо бросил Гоборре:
- Ты мне ничего не испортила... Даже превосходно вписалась в наше небольшое представление. Иди, куда хочешь.
И, подхваченный общей волной, последовал вслед за своей новой армией...

***

- Гхр... Я сделала всё, что могла... Но, видимо, некоторые вещи не меняются. Люди не понимают добра и зла... Не то что мы.
Гоборра провела рукой по лбу и повернулась к орку-колдуну, который меланхолично смотрел на рвущуюся в ворота толпу:
- Прошло столько лет, а?
Орк кивнул и положил руку на сердце.
- Да, я тоже скучала по дому. Крепость в болотах...
По лицу орсимера пробежала волна меланхолии, и Гоборра натянуто улыбнулась:
- Энто правда, братишка. Нам туда больше нет пути.
Орсимерка стянула тряпку со лба и сцепила ею дикие сальные волосы в некое подобие конского хвоста:
- Осталось только идти на Запад, братишка. Идём. Нас ждёт Орсиниум.

Она многое пережила. Сомнения. Злобу. Боль. Предательство. Смирение. Но из всего этого действительно что-то выгорело: пророчество Ралема было верно. Она освободилась от пут лжи и теперь чётко видела свет и тьму в сложном мире людей, мире, в котором всё было сложнее, чем в её старой крепости.
Гоборра больше не хотела пива.

Сообщение отредактировал MadSkeleton: 15 ноября 2015 - 21:26

[SnowK]

Финальная битва, акт четвёртый.
Торговый Квартал.

Участники: MadSkeleton,Gorv Prisoner-Boratino, Potay, SnowK.

 

Седьмое число месяца Руки Дождя, Имперский Город, северо-восточная стена.
Видя стремительно приближающегося конструкта, трибун Мид отрывисто выкрикнул.
- Солдаты! Разойдись!
- В стороны! - повторил приказ капитан.
В мгновение ока все бойцы Легиона оказались по разные бока от ворот, и врезавшийся в них голем вылетел на пустую улицу, после чего покосился на один бок, зацепил разбитым плечом землю, пропахал с десяток ярдов на животе и, наконец, замер.
- Обратно! - вновь скомандовал трибун, наблюдая несущихся за живым тараном с ревом и улюлюканьем беглых преступников всех мастей.
- Сомкнуть строй!
Слегка засуетившись, легионеры вернулись в шеренги и выставили щиты вперед, намертво блокируя ворота собственными бронированными телами.
- Лучники, залп!
Под звон тетив в полет сорвалось чуть более полсотни стрел, нацеленных на разношерстный сброд.
- Сколько там, скамп подери, легионеров?! - взвизгнул Ингений, уже совсем не радовавшийся своей инициативе - теперь идея остаться в Тюрьме звучала лучше на порядок... Но у него оставались ещё три камнелома. Имперец, спрятавшись за спиной пленника покрепче скомандовал:
- Щиты вверх, защищаться от стрел!
Щитов, правда, было мало, и далеко не каждый бывший заключенный пережил залп стрел; и без того не впечатляющая армия дрогнула и побежала обратно, но столкнулась с бежавшими вслед за Авидо и его армией камнеломов - золотого и двух каменных. Ингений поймал взгляд Адлейн и отдал приказ:
- Камнеломы, уничтожить легионеров в воротах!
Конструкты ринулись вперёд, и заключенные рванули в стороны, пропуская их. Золотой камнелом бежал куда быстрее своих собратьев - Авидо использовал для его создания душу золотой святоши, так что в мобильности и сообразительности он превосходил любое его творение - и, обогнав остатки "армии" Филиппа, на полной скорости вломился в не успевшую уйти с его дороги живую стену из щитов... А потом за ним последовали и каменные.
Ингений ухмыльнулся под своей маской и скомандовал:
- Армия свободных, в атаку!
И заключенные, воодушевленные новым поворотом, бросились вперёд, поднимая щиты, чтобы защититься от стрел. Авидо бежал впереди их, воинственно размахивая своим эбонитовым кинжалом, и даже не остановился, когда одна из стрел попала прямо в лоб его маски, оставив неглубокую царапину - пусть, всё равно эта маска ему не принадлежала, зато ему принадлежала эта армия, эта разъяренная толпа людей, некоторые из которых в первый раз за много лет увидели голубое небо и были готовы идти на смерть, лишь бы не вернуться в душные камеры...
И последняя схватка обещала быть жаркой.
Камнеломы Авидо ворвались в живую стену из легионеров раньше, чем она успела расступиться, освободив путь заключенным, и те ворвались в район... Чтобы оказаться окруженными: стоило бывшим пленникам оказаться там, как их доблестный полководец бесследно исчез из толпы, оставив своё войско помирать. И потому, пожалуй, его план был наиболее блестящим: зажатые со всех сторон, заключенные стали сражаться с наибольшим остервенением, до последней капли крови, вдыхая последние глотки воздуха, которые им остались.
- Стреляйте по людям! Конструктов оставить! - скомандовал Мид и, упершись ногой в чан с кипящим маслом, перевернул его на головы отставшим от основной массы заключенным, еще бежавшим к воротам, - Где дробящее?
- Ящики слева, сэр!
Трибун рванул крышку вверх и вытащил серебряный двуручный молот, перекинув щит на спину.
- Пиан, лови! - быстро сориентировавшийся капитан с видимым трудом поднял брошенное вниз оружие, перехватив клеймор в левую руку, - Убей правого!
- Понял!
- Когорта, разбиться на группы! Уничтожьте големов!
Беглые преступники и впрямь вели себя подобно диким зверям: если легионеров удавалось отделить друг от друга, то бедолаг рубили и резали, не щадя. Но, как считал Мид, если убрать конструктов, ломающих строй, то у нападавших не останется шансов.
- Потай, слушайте меня! Видите статую слева? Вы сможете с ней справиться?
- Хм... - Волшебник задумчиво потёр подбородок и прищурился, разглядывая свирепствующего голема, его взгляду предстало сплошное мельтешение различных схем Зачарования, которыми был покрыт конструкт. Но, надо было признать, даже в нём куда проще было разобраться, чем в самом Тите Миде, который представал, то в образе решительного и крайне жесткого военачальника, то своего человека и умелого слушателя, то боевого товарища. Потай пытался разобраться, как же держать себя с таким человеком, но к однозначному выводу так и не пришёл. - Было бы интересно разобрать его и посмотреть, что внутри. Но надо подобраться ближе.
Маджесто не узнавал Торгового района, подбираясь к разбушевавшейся статуе - кругом полыхало пламя, люди убивали и умирали, а ведь всегда несколько недель назад именно тут они обедали. Волшебник заозирался, ища взглядом "Купеческий Трактир". И не смог сделать этого! Просто невероятно, как война исказила город. Впрочем, сейчас его задача была посложнее, чем просто найти трактир.
Он подобрался к самой линии столкновения. Голем и правда был прекрасен даже если смотреть на него глазами не-зачарователя и не видеть всех этих восхитительно сложных схем и структур, которые позволяли ему двигаться. Потай невольно залюбовался ужасным орудием, похожее ощущение к него вызывали аминукули двемеров, но там, насколько он сумел разобраться, всю работу выполняли сложные внутренние механизмы, лишь движимые энергией душ. Впрочем, хотя и жаль было ломать этакую красоту, медлить не следовало, иначе эта красота запросто могла сломать тебя.
- Смотри внимательно, десятник! Понял? Внимательно! - проревел Потай, подтянув к себе ближайшего сержанта и указывая на едва удерживаемого легионерами каменного истукана. Перекричать шум битвы было непросто, но сержант вроде бы услышал его и отрывисто кивнул. Маг, казалось, начал узнавать отдельных легионеров или же воспалённое сознание уже начало обманывать его. Вон тот, кажется, был в Лейавине. И этот, и вон те двое. А этот... Маджесто помотал головой. К скампам скрибячьим! Он выхватил из кармана крохотный камень душ, едва шевеля губами произнёс заклятье Иллюминации, лишь слегка искажённое, как могли бы заметить сведущие в Высоком Искусстве, сфера действия заклятья была обозначена отрицательной величиной, направленной внутрь на объект. Камень завис над ладонями чародея и засиял теплым желтым светом, который, как не удивительно, словно бы и не расходился от источника, создавая небольшой световой шарик. Маджесто легко толкнул его в сторону конструкта, который был чертовски увлечен, разламывая очередной щит. В момент столкновения, шар взорвался, окутав голема световым облаком. Поверхность статуи расцвела всеми теми схемами, что до сих пор видел лишь один Потай, однако никакого вреда от этого конструкт явно не ощутил. По рядам легионеров пронёсся вздох. То ли удивления, то ли восхищения, то ли разочарования, магу сложно было судить. Он снова притянул к себе десятника и указал пальцем на голема. - Видишь круги у него на шее? Сзади, сзади, сейчас извернется, вот-вот. И на плечах, во-вон там, маленькие такие? Это критические точки плетения. Сильно ударишь, может быть и отключится. Вот, смотри.
Привычный холод пробежал от локтя к ладони, и ледяная стрелка, маленькая, острая и злая сорвалась с его пальцев и со свистом вонзилась в едва заметную точку на локте чудовища. Тут же узоры на его теле, все еще видимые всем, мигнули красным, а та их часть, которая тянулась от пальцев до места попадания просто погасла. Рука монстра развалилась, лишённая подпитки. Истукан неистово взмахнул бесполезной культей и ринулся в бой уже с одной лапой.
- Да вы никак издеваетесь, господин Маджесто? – недовольно прошипела сидящая неподалёку от Потая Лайла – волшебница не принимала активного участия в бою, однако, несколько мертвецов, выжатых ею из собственных побрякушек, сейчас разгуливали поблизости и исполняли роль мальчиков для битья. – Хотя, знаете, я бы вам даже поаплодировала, если бы сама недавно не потеряла руку!
Потай лишь покачал головой, приподнял Лайлу и отвёл подальше – в безопасное место. Мид же, одобрительно кивнув вслед удаляющемуся Маджесто, отдал новый приказ.
- Лучники, прекратить стрельбу! За мной, в рукопашную, ребята!
Выхватив длинную имперскую булаву, он сбежал по лестнице, и сам принялся орудовать, обрушивая удары на головы врагов и расчищая себе путь к уже практически оказавшемуся в тылу золотому голему, в то время, как капитан и волшебник отвлекали на себя двух других.
Идея покрыть камнелома золотой оболочкой была крайне удачна. В силу мягкости металла удары булавы, столь опасные для каменных собратьев, этому чудищу были, что мамонту болт. И как ни старался молодой военачальник, эту махину ему было не расковырять, а удары золотых кулаков становились все яростней и на второй минуте боя один из них пришелся ровно в центр щита Мида. Металлическая пластина отчаянно взвизгнула и выгнулась в обратную сторону, зажав отлетевшему на несколько ярдов назад трибуну руку.
- Неплохо. - кашлянул Титус, поднимая взгляд.
Подобно разъяренному быку конструкт загудел и понесся на легионера с явным желанием его растоптать, но в последний момент тот собрал волю в кулак и отпрыгнул вбок, а пролетевший мимо монстр попытался затормозить, но остановился лишь благодаря стене. И тогда трибуна осенило: он принялся гроко кричать и стучать булавой в гнутый щит, привлекая внимание голема. Искусственный атронах взвыл и взял разбег пуще прежнего. Резко сгруппировавшись, командир сделал кувырок вперед и проскочил между ног у живой статуи, тут же протаранившей стену Палаты имперской торговли. На секунду все замерло, а после все здание содрогнулось и на заточенного в камне аурил осыпались потолок, деревянные перегородки,столы и сейфы, в общем, все, что находилось на втором этаже, надежно погребя отчаянно пытавшегося выбраться голема.
- Да! - воскликнул Мид, вскинув руки в победном жесте.

 

***

 

Лайла завистливо наблюдала, как веселится имперская рать – в отличие от них с Потаем, прячущихся в проулке между магазинами.
- Снимите с меня уже эту дурацкую колодку! Я этих истуканов одной левой! – воскликнула девушка, ударив кулаком по воображаемому оппоненту. – Буквально.
- Тем более, что только левая у тебя и осталась. - язвительно заметил Маджесто, хотя сердце его болезненно сжималось при каждом взгляде на нахохлившуюся Лайлу. Он ругал её вслух за неосмотрительность, но в душе винил себя одного, что не приглядел за ней, когда сам же и лишил её возможности обороняться. - Вот скажи, что ты там искала без меня? Мне тебя на привязи таскать?
- Да вы и так с меня глаз не спускаете! А если бы не нацепили на меня эту штуку, - Лайла в очередной раз помахала наручником перед лицом Потая, - То я бы не оказалась в столь плачевном состоянии.
- Еще неизвестно в насколько плачевном состоянии ты бы оказалась, не сделай я этого. - Пробормотал волшебник, сморщившись. Девчонка, должно быть, прекрасно понимала, что чувствует сейчас её наставник, чем умело и пользовалась. Легионеры тем временем успешно разваливали "подсвеченного" конструкта, который теперь едва-едва отмахивался, прыгая на одной ноге. Маг потёр переносицу и, пользуясь временным затишьем, решился - Ты... Ты слышала о такой вещи... Гамболпадди? - Огонь, темно-красные своды, безумные вопли и лязг металла. - Есть такой... артефакт. Гамболпадди. - Искаженные яростью, смехом и еще Девять знают какими эмоциями лица ближайших друзей и соратников, окровавленные, разорванные и обожённые. Лица демонов. - Знаешь, что это такое?
- Нет, я не… Эй, господин Маджесто! – Лайла щёлкнула пальцами перед глазами у своего наставника, который, как ей показалось, на несколько мгновений выпал из реальности и будто бы разговаривал с самим собой. – Я здесь вообще-то! Не справа. Слева. С вами всё в порядке?
- А-а? - Волшебник вздрогнул и помотал головой. - Д-да, да. В полном. Просто несколько неприятных воспоминаний. Так вот, Гамболпа... Этот артефакт, он своего рода именной. Вроде колец Сангвина и бритвы Дагона, не такой мощный, конечно, но тем не менее, его тоже коснулась иномировая сущность. Шеогорат. - Маджесто выговорил его имя на восточный манер, с ярко выраженными "е" и "о", тогда как в Сиродиле его имя чаще произносили как "Шигарат" - Так вот, особенность всех подобных артефактов в том, что их структуры очень... гладко сплетены, что и немудрено, учитывая, кто и как их создавал. Ты видела схемы того голема? - Он махнул рукой себе за спину, где безрукое и одноногое создание добивали легионеры. Создание уворачивалось и умудрялось атаковать корпусом, ловко балансируя на одной ноге. - Как он двигается! Ну, точнее двигался. Плавно, никаких рывков, хотя в структуре сплошные построения Изменения. Я думал, можно соорудить нечто подобное для... ну, для твоей руки.
- Да, у меня тоже были мысли на этот счёт… - в единственном глазе Лайлы вспыхнул недобрый огонёк, но та не решилась растекаться мыслью по древу и рассказывать учителю о том, что могла бы пришить себе даже собственную руку и заставить её работать посредством некромантских ритуалов. – Но, эм… камень слишком тяжёл и груб для меня, а использование чужой плоти вы, скорее всего, не одобрите…
- Плоть? Ха, а спать ты после этого не побоишься? Есть у всех этих некромантских штучек несколько пренеприятнейших побочных эффектов. А если делать протез полностью самостоятельно, то он будет таким прожорливым, что сложно и представить. Однако, если использовать уже готовое плетение... - С этими словами Потай вынул из внутреннего кармана синий шелковый сверток. Прикосновение даже через материю к этому предмету вызывало тяжкие воспоминания, словно бы он только и ждал возможности. Тяжелые изломанные своды, силуэты в огне, хохочущие и вопящие. Бей, рази! Маг снова мотнул головой и положил сверток на каменный выступ. - Открой, посмотри.
- Это перчатка, господин Маджесто. - заключила Лайла, внимательно изучив содержимое. - Перчатка. На правую руку. Вы же понимаете, что она мне нужна как лысому расчёска!? Хотя... Если энергетические потоки внутри неё достаточно плотны, то можно... - девушка натянула перчатку на культю и закрепила одним из браслетов. В следующий миг Гамболпадди обрёл форму, сжал ладонь в кулак, снова раскрылся и... схватил волшебницу за грудь, но, не нащупав её, потянулся к ягодицам. - Что за дела? - одновременно смущенно и рассерженно воскликнула Лайла. - Оно меня... Трогает! Это отвратительно!
- Ну, зато у тебя теперь снова есть рука! Ладно, ладно, её нужно просто немного настроить, отсечь источник внешней воли и переключить к твоим оставшимся мышцам. Это несложно, почти вся работа уже сделана, хотя и... И со своеобразным юмором. Но чего еще ожидать от Бога Безумия? Вот, смотри, нужно продлить линию вот тут... - Маджесто крепко ухватил руку девушки и, пользуясь малым камнем душ как карандашом отметил нужную точку. При всех этих манипуляциях он старался не касаться перчатки ни коим образом. - Режем тут, вот так. Видишь, теперь она перестала трогать тебя в... в общем, перестала. А теперь вот отсюда и отсюда протянем линии к твоей культе... Вот так. Грубовато, конечно, но в полевых условиях лучше не пытаться сделать больше. Позже можно добиться полной... синхронизации. Но потребуется протянуть больше линий, зачаровать браслет, сопоставить зачарования, тогда она будет полностью как настоящая, а пока... Пока только так. - Маджесто развёл руками.
- Да, это всё конечно очень здорово, спасибо и всё такое... - Лайла сжала перчатку, чьи пальцы то и дело складывались в неприличные жесты. - Но что на счёт наручника? Вы снимите его или нет?
- Позже. Просто... будь рядом, хорошо? Ты же понимаешь, почему я не снимаю его с тебя? Чтобы никто не мог сказать, что ты хоть как-то повлияла на это сражение, чтобы никто не мог сказать, что ты управляла теми мертвяками, которые штурмуют Университет, этот браслет твоё универсальное алиби, понимаешь? И я сниму его, когда все это закончится или... или раньше, если это будет необходимо, потому я и говорю, держись рядом.  - Волшебник вздохнул, потирая переносицу, и криво улыбнулся.
- Лааадно… - нараспев произнесла Лайла и провела пальцем здоровой руки по перчатке. - К слову, откуда у вас вообще взялась эта... Гамбл... Штука?
- Эту штуку, - продолжил Потай, наблюдая за схваткой с каким-то ленивым равнодушием, - Я добыл в руинах Альд Даэдрота, развалинах крупнейшего во всем Морровинде святилища Даэдра. Храм Трибунала давно желал заполучить его в собственное пользование, но силёнок не хватало, сделать это самостоятельно. Ну и на волне дружбы между конфессиями Гильдия и подрядилась помочь в этом деле. Слухи ходили, что у наших там своих интересов немало, вот и решили сразу двух кагути убить. Собралось нас там изрядно, правда, в основном одним новички, почти все, кого из Сиродила прислали, меня в том числе. Ординаторы с нами, монахи Трибунала, ну, просто боевой отряд. Думали, кучка фанатиков нам не противник, сметем! Ну и смели. Вломились прямо через главный вход, еще удивлялись, почему такой удобный узкий коридор никто не обороняет, там ведь один человек пятерых сдержит, сплошные ниши да выступы. Набились в общий зал, довольные собой, и вот тут-то они и ударили. Да так славно, что я даже сейчас не уверен, что именно случилось.
- Знатная, наверное, была потасовка… - мечтательно пробубнила себе под нос Лайла, краем глаза поглядывая на безумие, творящееся прямо сейчас, и прямо у неё под боком. – Дядюшка бы оценил, и то, и это.
- О да! – продолжал Потай, пропуская намёки своей подопечной мимо ушей. - Помню, мы дрались, сначала все вместе, даже пытались какие-то построения сделать, потом поодиночке, каждый сам за себя, уже и не видишь... кто есть кто, просто убиваешь, чтобы не убили тебя. Помню очень ясно один кусок, ординатор в своих золоченых латах кидается на меня с воплем, заносит свою булаву, а я швыряю в него молнию. Прямо в его маску. И ведь даже и мысли не промелькнуло сказать ему что-то, остановить иначе. Дрожащими руками снимаю маску, она пробита над бровью, а под ней не лицо данмера, но разукрашенная рожа дреморы. Что это? Иллюзия? Маскировка? Не знаю. В общем... - Волшебник снова поморщился, глаза его остекленели - В общем, вышел оттуда я один и с этой перчаткой. Или мне показалось, что один. Но так или иначе, никто из отправленных, кроме меня, в Гильдию не вернулся, а Храм перед нами отчитываться не стал. Дреморы знают, как именно я получил эту штуку, иногда мне кажется, что я срубил её с чьей-то руки. А иногда, что вытащил из под подушки, представляешь? Но так или иначе, дело было сделано, как выяснилось, руины оказались очищенными, а меня, как единственного выжившего представили к награде и внеочередному повышению, хотя я до сих пор не до конца уверен, что именно я сделал. - Он вздохнул и перевёл взгляд на битву, похоже, легионеры одерживали верх. - Впрочем, довольно мрачных историй из прошлого, вернёмся к мрачной истории настоящего, а?
- А, всё равно скучно! - Лайла отмахнулась от Потая рукой - своей собственной. - Я-то думала, вы в юности сами увлекались даэдропоклонничеством... - девушка хихикунула. - Хотя, кто вас знает! Может, вы эту перчатку в награду от самого Шеогората получили, а историю эту выдумали - уж больно всё складно! Скажите ещё, что вы сам Неревар Возрождённый и... - волшебница отпрыгнула от разорвавшегося рядом с ней огненного шара. - Ну кто там ещё?

 

***

 

Прогулка по столичной канализации напомнила лидеру мятежного войска о старых и добрых (для него, а не для местных вампиров) временах, когда они с Сейдро, Николасом и прочими добрым людьми и ящером находили порядок в здешних местах за мешочек с золотом. Где теперь все они? Элдарион знал, что Сейдро теперь вернулся к службе в Легионе, а также принимал участие в сражении за Бруму. О судьбах остальных ему было неизвестно. Возможно, кто-то уже был мёртв, а кто-то - сражался за одну из сторон нынешнего конфликта. Поглощенный мыслями о делах давно минувших дней, эльф не заметил, как пропустил нужный поворот, и вместо запланированного Дворца вывел свой отряд на улицы Торгового Района.
Там вовсю кипела битва: как успел сообразить альтмер, его союзники были удачливее легионеров, и теперь теснили их к одной из боковых улиц. Быстро построив ряды в нужном порядке, эльф повел соратников в наступление.
- Берегись, враг по левому флангу! - разнесся голос трибуна, - Когорта, отойти за центральный циркуль! Плотнее стройтесь!
За спиной у Потая раздался вой и второй конструкт с пробитой молотом Аксия грудью повалился на землю, после чего офицер вновь взял в руки более привычный двуручный меч и начал подгонять солдат.
- Все слышали приказ! Быстрее ребята, в сторону дворца! Маджесто, не отставайте!
Стараясь оторваться от преследовавших их заключенных, легионеры поспешно двинулись в сторону Башни Белого золота, дабы перестроиться в изменившихся обстоятельствах.
"Загнанный в угол противник всегда опасен. Особенно когда он борется за свою жизнь. Зачем вообще люди цепляются за нее, за эту жизнь?" - рассуждал Элдарион, глядя, как легионеры перекрывают дорогу к дворцу. В лоб брать эту ощетинившуюся лезвиями мечей стену было просто безумием.
Внезапно воздух рядом с магом задрожал, и в желтых искрах перед ним возник дремора-посыльный.
- Эранос мертв. Моста больше нет, - прохрипела призванная из Обливиона тварь и исчезла.
Эти слова словно лавиной обрушились на чародея. Сперва он не понял, что произошло и стоял, ошарашенный. Затем горький ком встал в его горле, мешая дышать, толкая к глазам слезы. Эранос был последним звеном, связывавшим его с прежним миром. С жизнью до Войны. До Кризиса Обливиона. Это был друг детства, человек, с которым он под руку шел последние двадцать лет. Кулаки невольно сжались, зубы заскрипели ряд о ряд. Глубоко вздохнув, Элдарион расслабил плечи, хрустнул шейными позвонками, а затем позволил ярости выплеснуться наружу.
Колдун сделал несколько шагов вперед, оставляя за спиной свой отряд. Послав недобрый взгляд в сторону защитников столицы, он резко выбросил обе руки вперед. Два мощных электрических разряда сорвались с кончиков пальцев и ударили в плотный строй. Два тела, дымясь, упали на мостовую. Короткие пассы руками - и из раскрытых ладоней вылетел, расширяясь, огненный шар. Не успел он достичь цели, как эльф сделал круговое движение кистями и щелкнул пальцами, а перед ним возникли два Ксивилаи, потрясая громадными дреморскими секирами.
Бой закипел с новой силой, в темноте опять и опять вспыхивали маленькие молнии, снова заиграли свою страшную музыку клинки. Выбравшийся в тыл отряда трибун наконец смог освободить левую руку от обузы и, подтянув к себе Потая, максимально содержательно описал ему ситуацию.
- Господин Маджесто, мы в заднице. Мои люди способны удержать обычных противников, но появление Элдариона собственной персоной - это уже слишком. Он как тот золотой голем, только хитрый, быстрый, злой и сделает из меня гриль, если я подойду. Вы можете как-то отвлечь, обезвредить? Что угодно с ним сделайте... Я подслушал приказ генерала агентам. Ворота не откроют. Или мы справимся сами, или нам конец.
- От судьбы не уйдешь, да? - со странной веселостью заметил Маджесто, оглядывая потрёпанного боем трибуна. Он кивнул девушке. - Лайла, я обещал, что сниму с тебя этот браслетик сегодня? - Маджесто выдержал театральную паузу. - Но не прямо сейчас. Пойдём, побеседуем с нашим общим другом, господином Элдарионом, раз уж этого никак не избежать. Видят Девятеро, я пытался, пытался. Трибун, я сделаю всё, что в моих силах, но... будьте готовы атаковать, если представится удобный момент. Глупо было бы упускать его.
- Ваш язык без костей, господин Маджесто, уже стал известным по всей провинции. Более того, я лично с ним знаком, - прорычал Элдарион, - Вы увели у меня почти треть войска…
- Вот-вот. Я бы посоветовала вам вообще не разговаривать с господином Маджесто... - с усмешкой вклинилась Лайла. - Того глядишь, и оставшуюся часть войска у вас умыкнёт.
- И от лица кого вы говорите теперь? – продолжил эльф, одарив северянку пренебрежительным взглядом. - Гильдии Магов? Совета Старейшин? Или от лица руководства армии восстания?
- Ни то, ни другое, ни третье, господин Элдарион. Гильдия мертва, Совет не стал бы даже говорить со мной, а армия восстания... Что вы, нет никакой армии. Так, разрозненные группки отчаянно сражающийся людей. - волшебник пожал плечами, метнул недовольный взгляд на Лайлу и надел шляпу, которой до этого времени размахивал. Он приближался, тяжелый посох гулко бухал по разбитой мостовой в такт его шагам. - И одна такая у нас прямо здесь. И я подумал, возможно мой бескостный язык спасёт еще несколько жизней этой ненастной ночью. Что скажете? Или еще недостаточно людей погибло за вашу справедливость? - Потай отвёл руку в сторону, как бы указывая на воинов, внимавшим разговору магов с внимательной настороженностью. Он декламировал, явно работая на публику.
- Погибнут те, кто встанет у меня на пути, - уверенно, уже более спокойным голосом заявил альтмер. - Я не ставлю перед собой цели убивать мирных жителей и даже легионеров. Если вы расступитесь и позволите мне пройти к дворцу, чтобы выкурить оттуда крыс из Совета и поговорить с ними, ни одной жертвы больше не принесёт эта война.
- Не ставите, но тем не менее, сколько уже мирных жителей заплатили за ваши цели своими жизнями? - язвительно осведомился Маджесто. Он уже понимал, что переговоры так или иначе обречены зайти в тупик, иногда такое чувствуется с самых первых минут, и потому теперь просто тянул время. - Ради собственных целей вы толкнули страну в жерло гражданской войны. Скольких вы погубили? Сколько детей оставили сиротами? И продолжаете тянуть за собой людей. Я же предлагаю вам разорвать этот порочный круг, предлагаю всем вам! - повысил голос волшебник, хотя казалось, громче уже некуда. - Сложите оружие! Сложите оружие и сохраните свои жизни! Ради чего гибнуть здесь?!
- Верите ли вы сами тому, что говорите? - пришла очередь Элдариона язвить. - Каждого, кто взял в руки оружие, ждёт плаха. Что до моих людей - так каждый из них пошёл за мной добровольно. В отличие от легионеров, которые просто выполняют свою работу. И никто из них не остановится за шаг до конца, когда победа так близка. Посмотрите вокруг: город в огне. В каждом квартале наши союзники. Тут пан или пропал. Жребий был брошен. Отступать уже поздно. И одна половина тех, кто стоит здесь, не вернётся уже домой.
- Я гарантирую, именем трибуна Титуса Мида, всем сейчас сложившим оружие будет сохранена жизнь! - еще раз громко выкрикнул волшебник, искренне надеясь, что его инициатива будет поддержана самим Мидом. Ну или хотя бы не публично отвергнута. Не сейчас. Потай смерил эльфа неприязненным взглядом. - Ты говоришь, они пошли за тобой по собственной воле, но воля несведущего, непосвященного не может быть его собственной. Ты попросту одурачил их, Элдарион! Легионеры, по самой меньшей мере, получают деньги за свою работу, а за что сражаются твои воины? За обещания? Сколько их было? Брума, Коррол, Скинград. - продолжал громогласно перечислять битвы Маджесто, словно бы и не был причастен к поражением повстанцев в по меньше мере двух из них. - Ты можешь это прекратить, сохранить жизни тем немногим, кто еще почему-то верен тебе. Разве это так мало?
- Как же мне не хотелось этого говорить, господин Маджесто, - притворно тяжело вздохнул чародей, - Но именно Вы командовали моим войском во время взятия Коррола. Не изволите ли сообщить, какие цели преследовали Вы, присоединяясь ко мне? Каждый чего-то желает, и я могу дать этим людям многое. Я дал им шанс что-то изменить. И если не я, то их повел бы кто-то ещё.
- А я с самого начала знал. Легату Денару он никогда не нравился. - шепнул капитан Аксий на ухо неприметно стоявшему в третьем ряду трибуну.
- Старику никогда никто не нравился... Помимо Веллиндуса. Так или иначе, не думаю, что сейчас самое время кричать "солдаты, арестовать его". - трибун оглянулся на дворцовых стражников на стене центрального района, - Я бы на вашем месте продумывал план действий на тот момент, когда этот фарс закончится. Когда кто-нибудь из наших друзей решит попробовать пустить Элдариону стрелу в лоб, будет уже поздно.
- Вы уже дали смерть очень многим поверившим вам и горе их семьям. Теперь эти люди точно знают, что как бы плохо не было, всегда может стать еще хуже. Если бы не вы, они были бы живы и куда более свободны. - пропустив замечание про Коррол мимо ушей, продолжал волшебник, незаметно озираясь и терзая себя мыслью, сможет ли трибун как-нибудь использовать эту задержку. - Я лишь хотел взглянуть в лицо тому, с кем мне предстояло схлестнуться, взглянуть на ситуацию с другой стороны. Что же, я это сделал.
- Но вы ведь уже что-то придумали, верно, сэр? - вновь зашептал Пиан.
- Да. Только что. - неожиданно уверенно ответил командир, - Собьемся налево и прорвем левый фланг, уходим в сторону Эльфийских садов.
- А дальше?
- А дальше сам увидишь... Чего стоишь-то? Иди всем передавай.
- Что ж, - резюмировал Элдарион, - Свою выгоду и Вы ухватили. Посты и должности вашим родственникам, не так ли? Очень ценное умение грамотно оценить ситуацию. А теперь уйдите с дороги, или же мне придётся убрать вас силой, командир, - обратился он к старшему офицеру легиона.
- К сожалению, мы не можем этого сделать. – заявил Потай, на которого, по всей видимости, нахлынул внезапный приступ отваги.
- Да, благодарим за предложение, Элдарион. – поддержал Маджесто протиснувшийся между солдат Мид. - И, раз уж такая возможность есть... – имперец гордо выпрямился, - Мы выходим.
Трибун поймал на себе удивленные взгляды мятежников, слегка ухмыльнулся и рванул с места прямо на ближайшего из противников. Молниеносный удар враз раскроил парню череп и его содержимое с ног до головы забрызгало соседа. Раздался боевой клич и вслед за прорывавшимся сквозь толпу врагов офицером ринулись остальные легионеры отчаянно круша всех, кто попадался под руку. Казалось, на всех них нашло какое-то неожиданное безумие, посланное самим Шеогоратом. Но безумцы действовали слишком организованно для безумцев. Не останавливаясь и не оглядываясь они вновь бежали на дуговую улицу и все в том же темпе летели к воротам Эльфийских садов, уворачиваясь от посылаемых им вслед стрел. Замешкавшиеся хоть на секунду тут же гибли в мясорубке и трупы громоздились друг на друга.
- А теперь, ребята, расходимся! - надсадно закричал Титус,- Первая центурия направо, вторая - налево!
В тот самый момент ворота района отворились. Все дело было в легате Йорунне. Он с самого начала наблюдал со стен за всем происходившим, но в полутьме и отблесках пламени был не понять, кто же заполонил район. То ли заключенные уже все схвачены и битва затихла, то ли всех людей Мида перебили, то ли просто участники боя решили взять передышку. Но теперь он видел. Видел, как несутся по улице легионеры. Падают и снова бегут. Приказ трибуна он понимал. Он был один из тех немногих нордов, что не зря просиживали штаны на занятиях по стратегии в учебном корпусе. То была тактика под названием "бангкорайские тиски". И тут ему стало наплевать на все приказы всех генералов мира. Его союзник бился смело и отчаянно, а он будет стоять на стене? Нет.
- А теперь разворо-от! Раздавим их! - скомандовал имперец и гарнизон форта Эш, чудовищным усилием воли каждого из солдат пошел в обратную сторону, зажимая преследователей с боков, а легкая пехота Скайрима, выходя из прохода, уже кромсала их авангард. Луч надежды для Легиона вспыхнул с новой силой.
- Стоять! Ни шагу назад! - призвал к порядку своих людей Элдарион. Тотчас же за спинами мятежников вспыхнула огненная стена, и действительно стало ясно, что назад дороги нет. С удвоенной силой бросились они навстречу организованным рядам сил Империи, напиравшим с трех оставшихся сторон.
Сам предводитель восстания не остался в стороне: двое призванных им Ксивилаи, каждый из которых в полтора раза превосходил ростом любого человека, ринулись вперед, рассекая тела солдат легиона даже через стальные доспехи. Элдарион же, окружив себя электрическим щитом, посылал точечные электрические разряды в защитников столицы. Продырявленные и дымящиеся трупы с оплавленными доспехами валились на улицы один за другим. Но рядом с каждым из них лежали и союзники альтмера, поэтому ярость его атак лишь усиливалась от удара к удару. Вскоре он перешел на огненную стихию, и шары пламени, срываясь с ладоней эльфа, вырывали камни из мостовой, разбивали окна домов, разбрасывали противников в разные стороны, даже не всегда убивая. Один за другим гасли синие огни камней Велкинд на поясе чародея, использовавшее колоссальное количество энергии. Все меньшее количество сражавшихся окружало его - как друзей, так и врагов. Редкий глупец осмеливался приблизиться к колдуну, защищенному аурой молний и призванными из Обливиона существами.
- Ну-с, господин Маджесто... - многозначительно произнесла Лайла, глядя на Элдариона и его свиту. - Будете сражаться сами, или позволите мне с ним разобраться? Или, как всегда предпочтёте честному бою тактическое отступление?
- Иногда мне кажется, что это не могло закончиться иначе, будто какой-то недоумок где-то там, вне нашего видения и понимания, идиотски улыбаясь решил столкнуть нас лбами себе на потеху. - умело пропустив мимо ушей замечания про выгоду и тактическое отступление, ответил волшебник и даже очень натурально изобразил грустную улыбку. Между тем его ноги незаметно сдвинулись в первую позицию атакующего боевого мага прямиком из старого методического пособия Гильдии Магов. Он пробормотал себе под нос. - Должно быть, он решил, что это будет очень остроумно. Маленький иномировой засранец...
Обделённый вниманием противников, Потай ничуть не расстроился. Он кивнул Лайле, пробормотал заклинание Светоча, отнюдь не самое мощное, но в такой свалке вполне достаточно, и принялся подбираться к Элдариону. Надо признать, действовал тот эффектно, и темное небо над городом не раз озарялось всполохами от его заклятий. Редкий глупец попытался бы противостоять такой мощи напрямую. В конце концов, Маджесто даже заметил несколько велкиндских камней, лишний раз похвалив себя за рассудительность и трезвый расчет. Незаметный и незамеченный на фоне грандиозного побоища, он пристроился за спиной у Элдариона, взмахнул руками, и стремительная сеть, сотканная, казалось, из тонких полупрозрачных алых нитей впилась в тело мера.
Однако, как и в прошлый раз, не причинив особого беспокойства жертве. Не дожидаясь пока могущественный противник заметит его присутствие, Маджесто скрючил пальцы, вытянул руки и зашептал. Беззвучный поначалу, шёпот словно решил обзавестись эхом, он словно полз по мостовой, струился по стенам, хотя сам волшебник явно не повышал голоса. Из его скрюченных пальцев к сияющему в своём плаще молний Элдариону протянулись все те же алые нити. Только теперь они пульсировали и содрогались, словно от нагрузки.
Потай торжествовал, его щёки налились румянцем, а губы, всё еще шепчущие заклятье, лоснились, словно после обильной трапезы. Первым заклятьем он уменьшил и без того слабое природное сопротивление магии альтмера, а вторым выпил его тающие силы.
Элдарион, посылая очередной огненный шар в сторону легионеров, внезапно почувствовал, что его силы на исходе, что было весьма странно, учитывая тот факт, что он пополнил их запас лишь недавно. Бросив растерянный взгляд назад, он обнаружил хищно улыбающегося Потая, который выглядел уж слишком довольным, а затем почувствовал, что силы продолжают убывать даже несмотря на то, что сам колдун не использовал магию. В один момент сообразив, что происходит, чародей поглотил энергию очередного велкиндского камня на поясе и использовал отражение заклинаний. Ожидаемого эффекта это не дало, но магия перестала иссякать. "Ах ты, паршивец", - проскрежетал зубами Элдарион. В такой момент ему больше всего захотелось плюнуть в лицо хитрому противнику.
Однако, сделать этого эльфу не удалось – его, как и всех остальных привлекла внезапная вспышка ярко-синего света, озарившая весь город, и последовавший за ней жуткий вой…

Сообщение отредактировал SnowK: 15 ноября 2015 - 18:03

[RottenSkeleton]

Финальная битва, акт пятый.
Дендрарий.
Участники: MadSkeleton, и его благодарности всем тем, кто помог ему настолько далеко зайти в графомании.

Седьмое число месяца Руки Дождя. Имперский город. Район Дендрария.
Меркурио поправил маску из ткани, закрывавшую его нос и рот, и перешагнул через мёртвого грязекраба:
- Перчатка у вас, верно?
Нишьен поморщился и положил свободную от посоха руку на грудь:
- Она здесь.
- Зачем?
- Чтобы мне не отрубили руку вместе с перчаткой.
- Разумно.
Хелбейн обернулся и бросил взгляд на тянувшуюся за ними вереницу некромантов в таких же, как у Нишьена и Меркурио, масках, разогревавших и выливавших в воду какие-то смеси:
- Некромант, как и любой маг, должен сначала думать, а потом делать. Любой, кто освоил магию, так или иначе научился мыслить. Третьего не дано.
Ноктюро отвёл глаза:
- Это... Интересный взгляд на вещи.
- Ты не согласен с моими идеалами?
Ответом было молчание. Хелбейн на ходу легонько стукнул посохом по полу:
- Это довольно странно. В конце концов, ты сам хотел стать магом, присоединиться к правящему классу в моём новом мире. С другой стороны, ты хочешь помочь моим планам претвориться в жизнь. Но при этом...
- Разумеется, я хочу помочь вам, Принц.
- И при этом ты не согласен со мной.
Меркурио провёл рукой по лбу:
- Я согласен с взглядами учителя Аккапари.
- А каковы они были?
- Создание нового божества, благодетельного и заинтересованного в смертном мире. Покровителя человечества.
- Для этого у вас уже есть Талос, - приподнял бровь Нишьен, и Ноктюро покачал головой:
- Вы неправильно поняли.
- Я всё правильно понял, на самом-то деле.
Нишьен отмахнулся:
- Боги не нужны тем, кто обладает силой и способен управлять своей судьбой. Всё, что ты видишь, это лишь подготовка к последнему броску... - И, посмотрев на оставленную Арианой метку, мрачно усмехнулся: - Эта змея рвётся высоко: она хочет проглотить Нумидиум. Имеет ли она на это право, или ей следует вернуться обратно в свою нору?
- Вы имеете право. И вы будете богом.
- Зачем?
Ноктюро схватил и крепко сжал руку Хелбейна, его большой палец впился в чёрную метку:
- Не ради меня, так ради Культа. Ради всех. Многие люди погибли, чтобы вы могли сделать этот последний бросок. Учитель Аккапари, Гвендолен, тот бородатый колдун, возможно, даже Ариана...
- Ариана...
Нишьен задумчиво провёл рукой по лицу:
- "Мертвецу не дано прикоснуться к божественному"... Могла ли она знать...
- Принц!
Меркурио сделал шаг назад, в тень, и Хелбейн обратился к спустившейся по коридору Кринш-Ай:
- Вижу, ты в порядке, значит, Дендрарий слабо защищен.
- Нет... Я послала туда нескольких поднятых орков-разведчиков. Судя по крикам и вспышкам, их убили. За считанные секунды.
Молчание.
- Считанные... Секунды?
- Ваше Высочество, нам нужно искать другой путь. Если мои догадки верны, в Дендрарии располагается весь орден боевых магов.
- ...Орден... Боевых магов?..
Сначала Нишьен открыл рот и начал вдыхать и выдыхать воздух, и лишь потом, медленно, мало-помалу, как лавина, начал расти его смех - зловещий хохот человека, у которого всё идёт по плану, а потом... Потом что-то куда более страшное. Кринш-Ай поёжилась; Меркурио отвернулся; некроманты остановились и умолкли. Хелбейн обернулся:
- Эти... Эти скоты... Поставили лучших своих людей... Охранять цветы! Вы слышали это?! Цветы! Я ожидал, что в Дендрарии будет самая слабая защита... Но, видимо, я просчитался!
И, ударив посохом по каменному полу, Нишьен возвестил:
- Видимо, самых умных из боевых магов перебили ещё в Шпиле мои покойные товарищи по Коллегии, иначе бы они таких глупостей не делали. Сегодня мы уничтожим этот мерзкий орден, и всех магов, которые встанут на нашем пути--!
- Вам это не кажется самоубийством?
Нишьен обернулся: Меркурио опирался на стену, сложа руки на груди, и смотрел Принцу Червей прямо в глаза.
- Там находится целый орден боевых магов. Это люди, которые специально подготовлены для борьбы с магами. Их там много. Они дисциплинированы. У вас нет шансов.
- ...У меня нет шансов?..
Принц сделал шаг вперёд:
- Как ты смеешь сомневаться в своём господине?!
- Любой маг должен сначала думать, а потом делать, Ваше Высочество, - голос Меркурио был холодным и резким: - Нам - вам - нужен другой план действий.
- ...Ты прав.
Нишьен провёл рукой по лбу и закрыл глаза:
- Действительно, это самоубийство... Разберёмся с боевыми магами тогда, когда я заполучу Нумидиум. Не раньше и не позже. Но тогда нам придётся возвращаться через--
Из рядов некромантов послышалось:
- О Король Червей, что за немыслимая тряпка этот пацан!
- Кто посмел это сказать?! - взвизгнула Кринш-Ай, и из рядов людей в чёрных капюшонах вышел альтмер с вырезанными из кости кольцами в бровях:
- Я посмел это сказать. Принц Червей - ха, какой глупый титул для неуча с громкими заявлениями! Ты даже не способен нормально поднять труп из мёртвых, а величаешь себя главой Культа Червей!
- Как ты смеешь... - Нишьен прошипел и сжался, готовый к атаке, а альтмер выбросил руку вперёд:
- Бам!
Вспышка заклятья, и Ноктюро, Кринш-Ай и Хелбейн вскрикнули от боли и, забившись в конвульсиях, упали на пол, а альтмер вышел вперёд и, наступив рукой на живот данмера, пошарил у него на груди и вытащил из-под плаща перчатку:
- Зря ты говорил, где носишь свою перчаточку, малец. А теперь скажи, как с её помощью управлять Нумидиумом.
- Никогда! - Нишьен прикусил губу до крови, но альтмер был непреклонен:
- На твоей стороне всего два человека, а я, в отличие от тебя, не чурался компании "отребья от некромантов". Если ты думаешь, что кто-то встанет на твою сторону--
Данмер дёрнулся, альтмер произнёс своё заклятье ещё раз, и Принц вскрикнул и, с трудом выдержав наплывшую боль, прошипел:
- ...Я не предам свою мечту!
- Мечту править миром? Стать новым богом? Или мечту установить магократию?
Альтмер выпрямился и с размаху ударил Нишьену сапогом под дых:
- Одно заклятье Безмолвия, или Отражения магии, или Поглощения магии - и грош твоей магократии цена. А без неё ты... Ты даже не умеешь продумывать свою игру на два хода вперёд, я уж не говорю о серьёзных политических играх, в которые ты впутался. Юный птенец! Ариане хватало грубой силы, чтобы удерживать Культ Червей под своим контролем, но у тебя нет ни силы, ни хитрости, ни интеллекта. Лишь бесполезная ящерица и босяк с эбонитовыми ножами. Всё.
- ...Нумидиум...
- Ноктюро, стой--! - стоило Кринш-Ай протянуть руку вперёд, как по её телу пробежала новая волна боли. Меркурио же, освобожденный жестом альтмера от мучений, поднял голову:
- ...Нумидиум активируется перчаткой и одним оружием: мечом или топором. Меч находится в Имперском дворце, а топор - у Элдариона. Никто не знает, что перчатка у нас. Мы должны были быстро проникнуть во дворец и забрать меч, а потом захватить власть над Нумидиумом.
Альтмер, внимательно слушавший имперца, кивнул, не заметив лжи:
- ...Звучит разумно. Может, я даже тебе поверю. В любом случае идиоту ясно, что наш приз спрятан где-то под дворцом...
Альтмер надел перчатку:
- Но для начала мне нужно проверить, действительно ли эта штука магическая...
И, помахав рукой в воздухе, кивнул:
- Да, я действительно чувствую некоторые флуктуации в полях... Положим, это то, что нам нужно.
- А что нам делать с ними? - обратился к альтмеру норд с чудовищной чёрной татуировкой на лице, и эльф ухмыльнулся:
- Разумеется--
Но, не успел он закончить свои слова, как позади появились вспышки заклятий, и некромантов накрыла настоящая снежная буря: по коридору шёл ровный ряд из ледяных атронахов. В стане колдунов наступило смятение, но альтмер с перчаткой - меньше всех пострадавший - не растерялся:
- Похоже, они решили бросить нам навстречу свои игрушки... Нельзя терять ни минуты! Мертвецов вперёд, и наружу! ЗА Кор-р-роля Че-е-е-е-ер-р-рве-ей!
- За Короля Червей!
Мертвецы хлынули вперёд одной волной и приняли второй ледяной залп на себя. Некроманты бросились вслед за ними. Нишьен бросился в сторону, и, никем уже не замеченный, спрятался в нише коридора.
Когда убежали последние некроманты, и в коридоре установилась тишина и темнота, голос Ноктюро спросил:
- Что нам теперь делать?
- Не знаю, - ответил Принц Червей, - Я... Я не ожидал такого исхода...
Данмер встал, его губы задрожали:
- Мои силы подготовили меня к встрече с противником, но к предательству я не был готов...
Короткий всхлип... И короткий подзатыльник.
- Возьмите себя в руки!
Нишьен пошатнулся и схватился за затылок, а Кринш-Ай потёрла запястье:
- Это лишь временное поражение. Некроманты умрут и так, и так. Главное - вернуть перчатку.
- Как?! Боевые маги точно узнают, что это за вещь, и если тот альтмер будет достаточно самонадеян, он даже не будет скрывать, что это за вещь...
- В любом случае, мы ещё ничего не проиграли, - вступился Ноктюро: - Мы всё ещё можем победить.
- ...Может быть.
- Мы должны победить, - вступилась Кринш-Ай: - Несмотря на любые преграды.
- Да...
Нишьен провёл рукой по лицу, и его лицо вновь приняло обычное суровое выражение:
- ...Смертным свойственно ошибаться... Я не потому потерял веру, что мы проиграли, а потому, что мы были так близки к провалу. Нам повезло, что эти идиоты не прикончили нас. Весь план... Держался на волоске.
- На самом деле... Нет.
Меркурио и Нишьен уставились на Кринш-Ай, и она оскалилась:
- Этот альтмер использовал заклятья яда... Но он как-то не вспомнил, что аргониане хорошо ему сопротивляются.
- Но... Ты же кричала от боли!
- Поверьте мне, Принц - если бы он попытался вас убить... Или узнал правду о Нумидиуме... - Аргонианка бросила взгляд на Меркурио, и тот хмыкнул и отвернулся, а Кринш-Ай жестко произнесла: - Я бы остановила его.
- ...Но почему ты не остановила его сразу?
- Чтобы нас потом убила эта толпа? Нет уж. Пусть побудут пушечным мясом.
Аргонианка посмотрела в сторону брошенных склянок:
- Думаю, не стоит терять и минуты: болезни и яды, которые мы распространили по канализации, скоро проникнут в ваши слабые молочные организмы. Нам повезло, что те атронахи заморозили некоторую их часть; огненные атронахи бы их испарили.
Меркурио хмыкнул:
- Слабые молочные организмы... А ты не так проста, ящерица.
- Кринш-Ай спасла меня в Шпиле... Хех, я уж и забыл про это.
Нишьен пошёл вперёд:
- Спасибо тебе за всё, Кринш-Ай.
Аргонианка поклонилась и последовала вслед за ним... А Меркурио, подняв несколько не закрытых и не разбившихся склянок и оттерев с них часть инея, последовал вслед за ними.

Как ожидалось, в Дендрарии уже творился настоящий хаос: альтмер и его некроманты были окружены со всех сторон и боевыми магами, и атронахами, и яростно пытались выбраться из окружения, посылая в своих противников мертвеца за мертвецом и залп за залпом. Боевые маги отвечали залпами мощных разрушительных заклятий. Положение казалось безнадёжным, казалось, ещё немного, и некроманты дрогнут и окажутся уничтожены...
Из люка вверх, высоко в воздух, взмыла одинокая фигура в чёрном плаще и с посохом в руке. Нишьен Хелбейн, Принц Червей, взмахнул посохом:
- Проклятье Гипотимии!
Посох засветился ярким красным светом, и от боевых магов и атронахов в сторону Нишьена направились потоки энергии - как жизненной, так и магической - высасываемые посохом. Боевые маги отправили в данмера залп, но он избежал заклятий, резко спикировав вниз и атаковав альтмера с перчаткой... Взмах руки - и заклятье, одним махом истратившее почти всю высосанную Нишьеном энергию, оторвало руку альтмера по самый локоть, а сама рука улетела в другую сторону района, к Башне Белого Золота.
- Ублюдок! - выкрикнул альтмер, хватаясь за свою рану, но никто его уже не слышал. Нишьен полетел вслед за рукой, бросив:
- Культ Червей, в атаку!
Некроманты ринулись вслед за Принцем, строй боевых магов дрогнул, и чёрная волна, бросавшая то в одного мага в доспехах, то в другого самые страшные, извращенные, мучительные заклятья, какие можно было только представить, вырвалась на свободу...

- Принц! Подождите меня!
Ноктюро вылез из лука и, избегая выстрелов разрозненных боевых магов, бросился вслед за данмером. Кринш-Ай, едва высунувшись из люка, крикнула ему вслед:
- Стой, Ноктюро! Мы так за ним не успеем! Действуй по плану!
Но имперец уже её не слышал и скоро исчез где-то меж деревьев.
Кринш-Ай выдохнула, взяла в руки свой кинжал - серебряный, с резной костяной рукояткой и гравировкой на лезвии - и достала из сумки кожаный чехол для свитков, а потом заложила его меж зубов. То, что лежало внутри, ответило на это возмущенным хрустом, но лучшего способа сохранить его в целости и сохранности до самого конца Кринш-Ай и представить не могла.
Её цель была проста - не дать боевым магам подбить Нишьена, и использовать свой свиток лишь тогда, когда настанет лучший момент. То есть, затянуть как можно больше боевых магов в бой.
Но для этого нужно было отвлечь их командира, который уже отдавал приказания другим боевым магам...

***

Принц Червей летел над Дендрарием чёрной тенью, и ветер хлестал его по лицу. Вокруг сияли вспышки заклятий. Горели огненные стрелы. Трещали молнии. Но данмера в чёрном плаще это слабо волновало, ведь большинство из них было выпущено с такого растояния, что он успевал избежать столкновения. Принц Червей был ветром, воздухом, газом. Его нельзя было не то что ударить, даже задеть. Нишьен подумал, что редко чувствовал себя таким свободным, как при левитации, и, если задуматься, он ни разу не левитировал с той ночи в Шпиле...
Наконец, он достиг того места, где, казалось, упала рука альтмера с перчаткой: внизу стояла статуя Джулианоса, и оторванная конечность, по всей видимости, была где-то в кустарнике чуть слева от статуи. Нишьен проверил, нет ли там спрятавшихся боевых магов, а потом спикировал вниз: полёт, конечно, дело хорошее, но надо и честь знать. Ему предстояло ещё отобрать Копьё у Джубена и захватить власть над Нумидиумом. Следовало беречь как свои собственные силы, так и заряд его нового посоха.
Данмер опустился на землю и направился к кустам, глазами разыскивая свой трофей, но видел лишь траву, ветки, цветы... Где же рука?.. Нишьен сделал один круг вокруг статуи, и вот позади уже послышался грохот доспехов - боевые маги, сомнения не было. Заметили Принца Червей и на стенах - об поднятый им защитный щит ударилось несколько стрел. Время поджимало.
Нишьен поднял глаза вверх.
- Там!
Перчатка вместе с рукой висела, полусогнутая, зацепившись за согнутую руку статуи Джулианоса. Нишьен, недолго думая, взлетел вверх, к перчатке - и схватил её, а потом, стянув перчатку с мёртвой конечности альтмера, с торжеством на лице натянул её на свою рук и взмыл в небеса. А там за ним раздался взрыв, и в небо ударил голубой луч...

***

- Я тебя помню, имперец. Видимо, сами боги сделали так, чтобы мы встретились здесь и сейчас.
Руфус поднял клеймор:
- Ты был одним из тех, кто убил мою кузину, графиню Брумы Нарину Карвейн. Что ты скажешь в своё оправдание?
Меркурио был не в лучшем положении: позади - статуя Стендарра и изгороди, спереди - норд с стальным, по всей видимости, зачарованным мечом, справа - боевые маги с некромантами, и обе стороны не больно желают ему долгой и счастливой жизни. Проход к Нишьену был закрыт. И, наконец, самое неприятное - гадкий голос под самым ухом, трещавший:
- Что ты стоишь, как вкопанный?! Давай уже, либо беги, либо бей! Он так тебя убьёт!
Ещё бы этого старика с его речью, которая вмешивалась в и без того не слишком упорядоченный мыслительный процесс, не было... Но в остальном - ситуация типичная. Ноктюро сжал покрепче рукоять лука и достал стрелу:
- Она была поганой волчицей, и мы дали ей волчью смерть. Вот и всё.
Норд побагровел и, закрыв забрало шлема, двинулся вперёд, похожий на медведя:
- Я срежу эту грязь у тебя с языка, убивец!
Положение лучше не стало, но хоть можно перестать думать: до Нишьена Меркурио, видимо, уже не успеет, значит, нужно разобраться с нордом, и это без вариантов. Ноктюро положил стальную стрелу на тетиву и, сделав шаг назад, выпустил её прямо в Руфуса - она попросту отскочила - и, что есть силы, рванул назад, к статуе и обратно, в кусты, надеясь, что Руфус в своих доспехах за ним не поспеет. Зря надеялся: северянин, при всех своих доспехах, бежал быстрее кабана. Оставалось лишь надеяться на кусты и деревья, и укрытие, с ними связанное...
И уж в них-то Меркурио чувствовал себя, как дома - норд был всё время на виду, а Ноктюро мог легко прятаться меж кустов, быстро перебегать с места на место или стрелять по нему как из кустов, так и стоя. Главное, конечно, было не наткнуться на других сражающихся между собой - против боевого мага Меркурио не мог противопоставить вообще ничего, против некроманта, в общем-то, только свои простенькие ледяные заклятья, и всё. А Руфус был простым... Простым мечником.
После очередной выпущенной в него стрелы Карвейн остановился и, опустив клеймор, взревел:
- Выйди и дерись честно, убийца!
- Убийцы на то и убийцы, чтобы не драться честно, - поддразнил норда голосом своего бывшего господина Ноктюро - уже прошло две недели с тех пор, как он так говорил, и горло-то болело с непривычки от фальцета, - и завернул за очередное дерево, чтобы достать стрелу, положить на тетиву и выстрелить в северянина на выходе. Но не тут-то было.
- В таком случае мне придётся драться нечестно.
Руфус поднял меч вверх, и он начал сиять белым светом:
- Я признаю свой изъян: я слишком люблю жар сражений. Слишком люблю звон мечей, слишком люблю боль противника, слишком люблю запах смерти. Это есть в каждом. Но любой раскаивается. Я, совершив убийство, раскаялся в своем грехе, и до сих пор несу тяжелую ношу скорби...
Ноктюро так и застыл на месте со стрелой в руке, уставившись на раскаленный белый меч. Старик кричал ему что-то в уши, но Ноктюро его не слышал. Он видел лишь раскаленный добела меч и слышал слова Руфуса:
- ...Но ты... Такие как ты... Вы принимаете на себя кровь, как будто чужая смерть для вас - плевок. Для вас гора трупов - как шелковый платок на плече... Вы вызываете у меня...
Карвейн поднял голову, и кусты вокруг него загорелись ярким пламенем:
- Желание разорвать вас на куски!
- Вот чёрт, - послышалось под ухом Ноктюро, когда норд побежал вперёд и со всей силы рубанул мечом: узкая, сконцентрированная огненная волна прокатилась на два-три метра вперёд, разбив лук Ноктюро и бросив его самого на землю. Воздух наполнился жаром и запахом дыма, и Меркурио понял, что завернут в собственном горевшем плаще, в горящих кустах, в бою один на один с обезумевшим от ненависти северянином.
А это была уже нетипичная ситуация.
Где-то сбоку послышался топот, и Меркурио, неуклюже вскочив на ноги, побежал прочь от топота, на бегу срезав с себя эбонитовым мечом горевший плащ. Позади послышался глубокий вдох, и через секунду Меркурио развернулся и провёл блок, причём весьма удачный - ещё бы дюйм, и клеймор бы вошёл ему прямо в печень. Норд соскользнул чуть вперёд, но, не потеряв равновесия, изменил направление движения клеймора и нанёс режущий удар. Меркурио с трудом увернулся и рубанул по шлему. Забрало слетело, и из-под остатков металлической медвежьей головы вылезло нечто куда более страшное. Ноктюро даже не сразу понял, что так его испугало в этом, но...
Норд был спокоен. Абсолютно спокоен. На его лице не было и следа ярости, которую можно было услышать во время его небольшого монолога. Он как будто ушёл в свой личный мир, в свою голову, в самый глубокий транс из всех, какие Ноктюро только знал. Он рвал и метал, рубил и резал так, как будто перед ним был не живой человек, а обычное чучело.
Ноктюро в первый раз за очень долгое время встретился с человеком, которому было абсолютно всё равно на смерть противника, или на свою смерть. Руфус был самим боем, самой войной: лишь холодное, расчётливое спокойствие двигало его рукой, лишь конденсированная ярость питала его огненный меч правосудия и лишь ледяной блеск глаз выражал ту бурю, что, должно быть, бушевала в его душе. Имперец только и успевал, что убегать, уклоняться, блокировать и парировать удар за ударом, удар за ударом, удар за ударом, удар за ударом норда, который был на целую голову выше его в плане фехтования - а в плане роста так на все две головы.
Но Руфус сделал ошибку. Он недооценил противника. Ведь Меркурио не был обычным убийцей...
Имперец бросил один из клинков и, отпрыгнув в сторону, бросил заклятье:
- Мороз!
Лёд и пламя смешались воедино в причудливом танце дыма и пара, и Руфус занёс клеймор для ещё одного удара. Ноктюро скосил взгляд на небольшой уклон, как раз очень удобно расположившийся под боком, и направился к нему:
- Заледеней!
В этот раз его чары были даже слабее, чем в прошлый раз, и огненная вспышка легко преодолела их, обдав Меркурио волной жаркого, влажного воздуха. Чего-то определенно не хватало. Но чего? Концентрации? Спокойствия? Рассудительности? Но откуда им взяться теперь, когда он загнан в угол?
Ноктюро отступил назад: какие у него ещё были варианты? Что делать дальше? Карвейн убьёт его. Заколет, как обычного волка. Медведь задавил волка...

В следующий момент, в следующий миг сквозь голову Ноктюро, как будто пробудившуюся от долгого сна, но при этом не ограниченную законами реальности, пронеслась тысяча и одна мысль. Многие из них были о том, как избежать смерти - лишь животные инстинкты, животные сожаления о том, что не удалось совершить, и животный же страх перед болью, перед пустотой, перед забвением... Но некоторые из них собирались в одну картину.
Меркурио вспомнил, как в доме его родителей на первом этаже на полу лежала медвежья шкура, а в подвале - волчья. Как мать рассказывала ему сказки про брата-медведя и брата-волка, про то, как они ходили на рыбалку и как они гуляли в горах. Вспомнил, как холодно было зимой, и весной, и осенью, и, если не повезет, даже летом. Как после снега на улице хотелось упасть в тёплую медвежью шкуру и уснуть вечным сном...
Как его отец, от которого всегда пахло стружкой и ягодной наливкой, расставлял деревянные игрушки - он очень любил их мастерить в свободное от торговли время - на полке, заменяя старые, некрасивые, неровные новыми, ровными и пахнувшими свежей древесиной. Одна игрушка заменяла другую, другую заменяла третья, и так до бесконечности. Ни с одной из них маленькому Меркурио поиграть не давали, потому что у него была прескверная привычка их грызть. Так он вырос, и деревянные игрушки стали не нужны сами собой, но что-то имперец всё-таки упустил...
Среди горевшей листвы, на долю секунды, промелькнула фигура старика в плаще. Фигура Николаса. С протянутой к нему рукой. Господин Аккапари звал его к себе на чай во второй раз, и в третий, и в четвёртый, и в пятый. Окончательное поражение оборачивалось окончательной победой, в каком-то смысле. Позади Аккапари Ноктюро ждали Гвендолен, Ариана и...
"Я ни о чем не жалею."
Но мог бы он так сказать, если он умрёт здесь и сейчас? Сможет ли он посмотреть Аккапари в глаза после этого? Будет ли он горд этой смертью, или же будет её стыдиться?
Сможет он взять игрушку с полки, или ему будет стыдно это сделать?
Авидо Ингений бы стыдился этой смерти.
Николас Аккапари бы стыдился этой смерти.
Гвендолен де Лавальер бы стыдилась этой смерти.
Модистер Вудхарт бы стыдился этой смерти.
Нишьен Хелбейн бы стыдился этой смерти.
Следовательно, Меркурио Ноктюро стыдится этой смерти.
Следовательно, он должен победить.
Вопрос оставался лишь в том, сможет ли он победить...

Ноктюро понял: нет. Победа для него - не главное. Победа для победы другого - вот то, ради чего он пришёл сюда. Всё остальное - лишь пустой эгоизм, что-то, что было присуще Авидо Ингению, или Голгетии Адлейн... Но не Зено Фериусу.
Они были похожи во многом, если не во всём. Видимо... Видимо, Меркурио не зря выбрал именно его внешность первой именно тогда, в Бруме.
Но теперь он выберет другого человека.
Николас Аккапари улыбнулся и растаял в пустоте.
Кольцо на пальце засияло белым светом...

И перед нордом появился Руфус Карвейн, воскликнувший:
- Вечная мерзлота!
Рука настоящего Руфуса дрогнула, лёд в глазах треснул, меч не успел долететь до шеи имперца, находившейся на уровне груди ложного Карвейна - норд с клеймором сначала неуклюже остановился, а потом по инерции качнулся и упал вперёд с обледенелыми стальными поножами.
Меркурио принял свой истинный облик и, убрав парные мечи на место, поднял всё ещё горячий, но уже не раскаленный добела клеймор норда и вонзил его глубоко в землю:
- Вы ждали смерти в Бруме за преступление, которого не совершали. Но вы не поклоняетесь обществу. У вас есть идеалы. Как так? Ответьте.
- Потому что...
Норд захрипел и приподнялся на колени:
- Потому что не обязательно выбирать между собственными идеалами и чужими. Можно быть самим собой, и служить обществу. Лишь такие отморозки как ты, Ноктюро, могут отбросить свою человечность ради идеалов!
- Вы...
Ноктюро остановился, и в его глазах что-то блеснуло, а рука дрогнула...

А потом небо пронзил голубой луч, и норда с имперцем накрыл ледяной ветер.

Сообщение отредактировал MadSkeleton: 15 ноября 2015 - 22:19

[SnowK]

Финальная битва, акт пятый с половиной.
Дендрарий.
Участники: MadSkeleton, Gorv, SnowK.

 

Седьмое число месяца Руки Дождя, Имперский Город, Дендрарий.
Вокруг, куда не повернись, царили жар битвы, вспышки заклятий, запах гари и гнили, горелой кожи и волос. Некроманты Культа Червей дрались рьяно, поднятые мертвецы с сердечниками боролись до последней капли крови, и даже простая нежить держалась более стойко, чем обычно. А Нишьен Хелбейн убегал, и через минуту опустился вниз, пропав из виду среди деревьев. Что бы он не задумал, это определенно было что-то страшное. Некроманты были, очевидно, лишь попыткой задержать боевых магов, не больше.
Желес схватил ближайшего из них длинным огненным хлыстом и, подняв в воздух, со всей силы ударил им оземь: просто и практично. Позвоночник повелителя нежити захрустел так, что было слышно даже на расстоянии дюжины шагов. Осталось так же убить ещё около полусотни...
- Старайтесь реже стрелять залпами. Отраженные заклинания крайне неприятны. - легат фыркнул, - Действуйте более свободно.
Боевой маг заметил среди кустов сбоку фигуру. Женскую фигуру. Неизвестная была одета в платье - не дешёвое, причем, - но двигалась неожиданно быстро, и прямо на него. С вытянутой рукой.
- Не стоит.
Бретонец согнул правую руку в локте и завел ее за левое ухо, после чего резко разогнул и послал в аргонианку небольшой огненный серп, чтобы сбить подготовку удара. Обычно такие атаки в качестве приятного бонуса сбивали противнтков с ног, но аргонианка была вовсе не так проста: пламя пропало во всполохах оберега. Фиард приподнял одну бровь и хмыкнул.
- Любопытно.
Целая очередь ударов посыпалась на Криш-Ай: десяток огненных стрел и одна кольцевая волна за пару секунд прорвали защиту и отбросили некромантку, но та ловко перекувырнулась назад и движением кистей наскоро зарубцевала появившиеся на коже ожоги, послав в ответ бело-желтую вспышку изменения. "Обуза", - легко сообразил Желес, чувствуя тяжесть в ногах.
Кринш-Ай поправила чехол со свитком, и в этот раз двигалась куда осторожнее - не напрямую, а скорее по спирали, то избегая атак Желеса, то нейтрализуя их защитными заклятьями, но постоянно отправляя на него одно и то же заклятье Обузы... Но она подошла слишком близко, видимо, рассчитывая на то, что боевой маг ничего не сможет с ней сделать со спины. Желес, не глядя, выбросил руку назад, и огненный хлыст обвил аргонианку вместе с её защитными щитами и легко поднял в воздух - заклятье Пёрышка только упростило боевому магу задачу. Правда, в воздухе некромантка резко расширила оберег, разорвав хлыст на кусочки, и, пролетев несколько метров, приземлилась - уже в окружении других боевых магов. И, судя по всему, падение серьёзно повредило её ноги: некромантка с коротким криком упала на землю и, закрывшись оранжевым щитом, начала водить по лодыжкам руками.
Желес осмотрелся: остальные боевые маги были заняты борьбой с некромантами. Но никто из некромантов не бросился ей на выручку. Желес поднял руку, и в ней загорелся огонь: время аргонианки теперь исчислялось секундами. Не может раненный, загнанный в угол, одинокий маг выдержать напор града огненных стрел. Он сломается, рано или поздно.
Но аргонианка приготовила сюрприз: после третьего выстрела она вскочила и, бросив несколько заклятий Обузы и призвав ходячий труп, легко выскользнула из окружения. Значит, она смогла залечить сломанные суставы за считанные секунды. При этом, в таком возрасте, она не могла быть мастером школы Восстановления. Следовательно... Её спасла аргонская кровь. Сомнения не было.
Желес почувствовал, что Обуза частично спала, и, сделав шаг вперёд, замахнулся хлыстом, но аргонианка легко перепрыгнула его и на лету прочла заклятье. Из оранжевых брызг появилось привидение, которое, издав жуткий вой, впилось холодными руками бретонцу прямо в лицо. Правда, боевого мага сложно поймать врасплох: Желес прочёл заклятье, и следующий его выдох обернулся огненной волной, превратившей призванное привидение в ошметки дымящейся эктоплазмы. Кринш-Ай, явно не ожидавшая такого поворота событий, остановилась и приняла защитную позицию... Не зря. В следующий же момент боевой маг размахнулся двумя огненными хлыстами:
- Ваши навыки меня восхищают! Жаль, что наши взгляды так разнятся.
Желес рассудил: следует атаковать хлыстами одновременно, с максимальной синхронизацией. Аргонианка не сможет закрыться за простым Оберегом сразу с двух сторон, и не успеет поменять его расположение за долю секунды, а значит, ей придётся пользоваться более затратными заклятьями. Рано или поздно её силы иссякнут, а у Желеса останутся не только зелья маны, но и его подчиненные. Конечно, не следовало затягивать бой против простой некромантки. Нужно было попытаться повторить успех с броском, только в этот раз бросить её в дерево.
Желес ударил двумя хлыстами слева и справа, сверху слева и снизу справа, сверху слева и сверху справа... Но каждый раз, каким-то образом, аргонианка умудрялась блокировать его атаки, поднимая руки вверх. Желес пригляделся... И увидел: она разделила Оберег на две половины. Нет, не просто на две половины. На две очень небольших, узких и длинных половины, находившихся на большем расстоянии от неё самой, чем обычный Оберег. И этими "режущими Оберегами" она нарушала потоки огня в хлыстах до того, как они даже до неё долетали. Всё-таки эта некромантка была не так проста, как на первый взгляд.
Но даже у неё не было шансов против сразу нескольких боевых магов. Пока аргонианка отражала атаки Желеса, сзади к ней подошли ещё два боевых мага, отделившиеся от проходившего чуть поодаль основного боя с некромантами...
- Трасский треугольник!
Суть манёвра была проста: первый маг пробивает защиту противника и отбрасывает его ко второму, второй делает то же самое и отбрасывает его к третьему, третий пробивает защиту и отбрасывает к первому. Выйти из этого цикла, кроме Возврата, способа попросту не было. Крайне эффективная и не слишком затратная тактика по устранению слишком полагавшихся на защиту одиночек, как раз вроде этой аргонианки.
Желес сконцентрировал магические потоки и высвободил огненный шар, и снаряд, ревя, с чудовищной скоростью рассёк воздух между его ладонью и щитом Кринш-Ай. В воздухе послышался звук, как от хлопка, и аргонианка с криком отлетела назад - а там её уже встретил молнией второй боевой маг, а третий - ледяной бурей... После которой аргонианка вскрикнула, споткнулась и упала на землю.
Фиард осторожно начал сокращать расстояние с некроманткой: конечно, её заклятья были далеко не так опасны, как разрушительные чары других некромантов... Но она пыталась убить Желеса. Никто из рядовых членов Культа Червей, наводнивших Дендрарий, не пытался это сделать. А она пыталась. И, значит, эта аргонианка вполне могла иметь в рукаве какой-то козырь.
Хриплый смех.
Желес остановился.
Аргонианка смеялась - искренне, чисто, спокойно. Как будто вокруг уже не горели деревья, не кричали люди и эльфы, не пахло смертью. Как будто ей было хорошо, как никогда. Но Желес видел, что из груди некромантки торчал ледяной осколок, а изо рта текла кровь. Ранение было тяжёлым.
Почему же она смеялась?
- Я с детства была рабыней, и видела лишь тьму в глазах людей. Людей, которые видели во мне лишь рабыню, лишь... Орудие.
Некромантка с трудом приподнялась, и Желес остановился: судя по тому, как она спокойно себя вела, козырь у неё был. И она собиралась с силами, чтобы его применить. Что же следовало предпринять? Рискнуть собственной жизнью, пережить эту последнюю атаку и захватить в плен, возможно, владевшую стратегически важными данными некромантку... Или убить до того, как она применит свой козырь, и потерять возможность узнать информацию, которая могла бы переменить ход не только битвы, но и войны?
- Вы тоже, должно быть, видите во мне лишь орудие. Лишь слугу Культа. Как будто я - раб. Но... Я никогда, никогда не чувствовала себя такой свободной!
Кринш-Ай поднялась на ноги - было видно, как у неё от напряжения дрожат колени, было видно, как торчит у неё из груди ледяной осколок - и подняла руки к небесам:

Узрите длань, что покорит себе сей мир!
Величественная сила, получившая воплощение!
Свет, который бросил вызов аэдра и даэдра!

 

Желес, почувствовав могильный холод, крикнул:
- Огонь! Полный огонь!
В аргонианку полетел град разрушительных заклинаний, но непроницаемый оранжевый щит блокировал каждый выстрел - лишь слегка вздрагивали её руки и колени... А некромантка, подняв в воздух свиток и ритуальный нож, продолжала истошно вопить:

Принесите справедливость в этот забытый богами мир!
Я, Кринш-Ай, герольд Червей, своим именем призываю...

 

Желес сконцентрировал всю магическую энергию, какую мог - нужно было убить аргонианку до того, как она закончит это заклятье, иначе...

Ариана, повелевайте!

 

И, с размаху полоснув ножом по руке, пролила поток горячей крови на свиток.
Яркий, светло-голубой свет наполнил сначала оранжевую сферу, под которой пряталась некромантка, а потом сфера взорвалась, и по всему Дендрарию прокатилась волна холода и снега, а в небо ударил яркий луч голубого света. Желес запоздало высвободил заклятье - и огненная волна встретилась с ледяной, и только благодаря этому он смог удержаться на ногах: остальным некромантам и боевым магам повезло куда меньше, и их бросило прочь от эпицентра. Некоторые из них после этого не поднялись.
Те деревья, что были достаточно близко к эпицентру взрыва, волна сломала или вырвала с корнем. Чёрный дым от пожара обратился в чёрные тучи, закрывшие небо над Импероградом.
Но не это было самым страшным...
Среди сугробов, покрывших всё и вся в Дендрарии, возвышалась бледная фигура в светлых одеяниях с молочно-белыми, будто бы обесцвеченными волосами. Желес узнал эту женщину – то была Ариана, однако, теперь даже его зрение не могло увидеть под иллюзией высушенный труп… Нет, всё было совсем иначе – личиха больше не являлась ходячей мумией; не смотря на то, что тело её оставалось всё таким же мёртвым, выглядела она совсем как живая.
С небес медленно посыпались хлопья крупного, пушистого снега. Картина создавалась идиллическая и почти что праздничная, но в глубине души боевые маги, как, впрочем, и некроманты осознавали, что впереди их ждёт нечто ужасное. Кринш-Ай показалась из завалов – жизнь стремительно покидала её обескровленное тело. Шаг, два, и вот она уже падает к коленям своей госпожи, однако та подхватывает её заклинанием и приподнимает над собой.
- Ты верно служила мне… Кринш-Ай. – раздался замогильный голос, заглушающий тление угольков, скрип доспехов и тихое шептание. - В награду ты получишь жизнь… Вечную жизнь. Восстань же, но не как раб, а как повелитель!
Труп аргонианки неожиданно вздрогнул, украшение на её костюме, подаренное, кажется, ещё самой Гвендолен раскололось, и еле заметная сущность бледно-жёлтого цвета перекочевала из временного вместилища обратно в свой истинный сосуд. В следующий миг глаза её открылись, а бездыханное тело, болтавшееся, словно тряпичная кукла, воспарило само.
- Твой путь превосходства пройден, дитя. – продолжала Ариана. Испускаемая ею аура, казалось бы, замораживала всё вокруг, заставляя время течь медленней, а слова растягиваться в целые предложения. - Отныне ты будешь служить мне не как шпионка, а как генерал… Первый лич на службе нового порядка.
- Благодарю вас, госпожа, - поклонилась в ноги аргонианка: кровь всё ещё капала с руки, но в остальном она была почти как живая. Пока что. Было лишь делом времени, когда оболочка из чешуи и мяса окажется уничтожена, тем или иным образом.
Ариана огляделась по сторонам. Неспешно она перевела взгляд с аргонианки на своё терпящее поражение воинство, хмуро уставилась на Башню Белого Золота, и, наконец, остановила взор на Желесе.
- Удивлён видеть меня вновь? Хм. – бледная дама плавно сделала круг в воздухе. - Какой смысл становиться некромантом, если твою жизнь может отобрать пара детишек? Маннимарко был велик, но мне удалось достичь вершин, которые ему даже и не снились. – из широкого рукава Арианы показался клинок, будто бы выкованный из горного хрусталя. - Ты должен понимать, кем я стала, Желес. Подземный Король, точнее, Королева. Меня не убить, покуда бьётся моё сердце. И как Королева Мёртвых я приказываю… Встать и Идти!
Личиха взмахнула своим мечом – тут же, всюду, словно материализуясь из пустоты, начали появляться духи тех, кто успел принять смерть на поле брани. Город наполнился завываниями, и особенно отчётливо призрачный хор был слышен с Зелёной Императорской Тропы – сотни, тысячи поколений имперских вельмож были возвращены с того света, чтобы стать бичом в руках Арианы.
- Смерть… Уже здесь. – произнесла она, ознаменовав тем самым начало марша мертвецов. Рядом с ней тут же воплотился альтмер-некромант - тот самый, с костяными кольцами в бровях, что осмелился бросить вызов ставленнику своей повелительницы. Однако же, одним из первых он бросился на колени, увидев Ариану в полёте, и на лице его нельзя было заметить ни следа бывшего предательства:
- Наша Госпожа не забыла нас! Смерть устранена! Слава Королеве Червей! - завопил эльф, бросившись в бой.

Глазами он выискивал своего убийцу, в надежде на отмщение, однако, не мог заставить собственное бесплотное тело ослушаться единственного полученного приказа, сводившемуся к одному: нести гибель всем тем, в чьём сердце сохранилась верность Дракону. Примеру альтмера последовали и все прочие фантомы... Все, кроме одного. Дух одинокого бретонца в меховом балахоне, следивший за происходившим издалека, с ворот, ведущих на район Арены, удивленно уставился на свои новые руки, а затем, со звуком разбиваемого стекла разорвал сковывавшие его путы.
- Вот это приятный сюрприз! - с трудом сдерживая смех, воскликнул Модистер Вудхарт. - Но твои цепи меня не покорят, по крайней мере, не в этой жизни.
Своевольный дух ушёл... Но то был единичный случай неповиновения. Призрачные волны нахлынули на боевых магов со всех сторон, поглотив их, подобно разбушевавшемуся океану. Ариана, Кринш-Ай и Желес воспарили над этим потоком увядания и разложения, впрочем, аргонианка продолжила свой полёт, направляя орду царственными взмахами. Её повелительница же не сводила глаз с вражеского предводителя; лёгкий жест, и в того уже летят поднятые с земли клинки.
Фиард метнулся в сторону и уклонился от летящих в него лезвий, а затем, предугадав манёвр противницы, перехватил их собственными чарами и направил орудия обратно в Ариану.
- Впечатляет. Крайне впечатляет. Такую бы энергию... – бормотал маг, глядя, как личиха обращает клинки в пыль. - Ох, прошу прощения, у нас же цейтнот. Тогда к делу.
Желес привычным движением развел руки, выбросив свои знаменитые кнуты. Плотные огненные потоки описали в воздухе две красивые фигуры и, переплетясь, образовали один широкий хлыст, которым боевой маг ударил лича. Ариана приняла удар с явным уроном для себя, но этого не хватило даже для того, чтобы сбить ее вниз. Бретонец сжал кулак и резко перестроил кнут в цепь, которую рванул на себя, стремясь сократить дистанцию и ударить личиху с помощью арсенала заклинаний ближнего боя, но не тут-то было.
Цепь, вопреки всем законам логики, оледенела и раскололась. Ариана, тем не менее, уже успела набрать достаточную скорость и теперь летела на Фиарда подобно снаряду. Очередное заклятье, выпущенное боевым магом, было поглощено заблаговременно наложенным щитом, и холодные, как сама зима пальцы сомкнулись на шее чародея. Вместе они – личиха и её оппонент продолжали подниматься всё выше и выше, словно желая достичь небес. Преодолев гущу облаков парочка оказалась под ясным ночным небом, усыпанным звёздами; луны лениво плыли по горизонту – казалось бы, такие близкие но, в то же время, всё ещё очень далёкие.
Желеса пробила дрожь – здесь было в разы холоднее, чем внизу. Он уже оставил попытки поразить противницу своими чарами, то ли поняв, что не сможет пронять её защиту, то ли по той простой причине, что силы оставили его. Ариана, которая за всё время их вознесения не проронила ни слова, наконец обернулась к своей жертве и прошептала:
- Оглянись вокруг, разве здесь не прекрасно? Отец говорил мне, что когда человек умирает, на небе зажигается звезда, и однажды, их станет так много, что все мы ослепнем от их вечного и чистого сияния. Но он ошибался. – личиха покачала головой. - Звёзды – это лишь дыры в пологе, что отделяет наш мир от Этериуса, однако, их для меня недостаточно. Моя цель – раз и навсегда разорвать эту завесу, вернуть тех, кто отправился по ту сторону… И не вернулся. – после этих слов последовала секундная пауза, показавшаяся Фиарду вечностью. - Мне всегда было любопытно, возможно ли совершить путешествие туда, будучи живым? Пожалуй, настало время выяснить это.
Ариана подбросила Желеса, ткнула пальцем ему в лоб и наложила заклятье левитации – маг продолжил подниматься, словно утопленник, всплывающий на поверхность водоёма. Из последних сил он попытался захомутать личиху огненной плетью, но напрасно – та потухла, даже не достигнув цели. Медленно но верно Фиард двигался на встречу неизведанному.
Кинув на прощание беглый взгляд, Ариана вновь устремилась к земле – вид открывался поистине впечатляющий. Имперский Город походил на огромный алхимический аппарат, заполненный бледно-зелёной жидкостью, излучающей приглушённое свечение. То были призраки – потоками она покидали окрестности Дворца и заливали остальные кварталы – Талос Плазу, Храмовый Район, Торговую Площадь… И именно туда направлялась личиха.

Сообщение отредактировал SnowK: 15 ноября 2015 - 20:11

[RottenSkeleton]

Финальная битва, акт пятый с тремя четвертями. И одной мнимой единицей.
Арена.
Участники: MadSkeleton.

Седьмое число месяца Руки Дождя, Имперский Город, Дендрарий. Сразу после возвращения Арианы.
- Госпожа... Она вернулась...
Норд открыл глаза: Ноктюро стоял, держа руку у груди, там, где было его сердце. По лицу имперца было трудно определить, что он чувствовал, уставившись на происходившее вокруг них безумие: стыд, боль, грусть, апатию, радость, триумф или какое-то извращенное религиозное возбуждение? Но в следующую же секунду это чувство пропало, и Меркурио повернулся к норду и флегматично спросил:
- Вы в порядке?
- Определите "порядок"... В конце-то концов, мне сломали ноги!! - Руфус тяжело дышал, стиснув зубы от боли: он едва мог думать из-за заглушавшей всё боли в ногах, и даже не мог посмотреть на них. Витавшие вокруг тусклые огни привидений игнорировали как Карвейна, так и Меркурио, может быть, потому что Ноктюро был сторонником Культа, а Карвейн и так был обезврежен и не представлял опасности. Может, они даже чувствовали, как угасало его сознание. Но Руфус знал: если он отпустит эту нитку, он сорвётся навсегда. И этого нельзя было допустить. Не когда он был так близко к тому, что отомстить за свою кузину...
Откуда-то издалека послышался голос имперца и клацанье металла:
- Сидите смирно.
- Подвигаешься тут... Вы что, стягиваете с меня поножи?..
- Да.
- Вы не просто убийца, но и вор.
- Не обвиняйте простого наёмника в воровстве.
Норд почувствовал, как новая волна боли полоснула его от ноги до затылка, и, взвыв, дёрнулся. Ноктюро выругался и крикнул:
- Кому сказал - кусайте нож и сидите смирно!
- Что вы там делаете?!
- У вас сломана нога!
- Да сжальтесь уже надо мной и бросьте здесь! Призраки меня добьют!
- Я не потерплю ещё одной смерти!
Карвейн застыл, и холод пробежал по его телу: ну разумеется. Сумасшедший культист, должно быть, будет его пытать, а потом отдаст Ариане на "воскрешение", и его воскресят, прямо как тех несчастных, которых Руфус видел краем глаза. Он попал в свой, личный ад: стать чужим орудием убийства. Стать чем, тем он не хотел стать вновь. Простым рубакой. Кровопийцей. Убийцей--
В воздухе где-то внизу загорелся холодный голубой свет, и северянин почувствовал, что боль начала постепенно затухать. Он с трудом посмотрел вниз и увидел руки Ноктюро на своих ногах, и свет излучали именно они. На сосредоточенном лице убийцы не было видно жажды крови, или подлой хитрости, или дерзкой ухмылки: он был в глубоких раздумьях.
- Попробуйте подвигать ногами. Я не знаю, сколько кусков кости надо было срастить, но...
- Вы умеете лечить кости?
Меркурио встал:
- Как видите.
Руфус пошевелил конечностями - боли действительно пропали, слава Маре! Этот странный мужчина сделал то, чего не сделали лучшие лекари Скайрима! - и недоверчиво уставился на убийцу:
- Вы не лекарь.
- Как видите.
- Здесь спрятан какой-то секрет, верно? Такие, как вы, никогда не делают что-то просто так.
- Я действительно сделал это из эгоизма. Может, в первый раз за всю свою жизнь.
- Не говорите мне об этом после того, как убили мою кузину за простое золото.
- Я не просил золота за это.
- А что тогда? Меч поострее? Плащ покрепче? Еду? Женщин? Славы?
- Вам не понять.
Ноктюро уставился на Руфуса пустыми глазами. Норд вздрогнул: он ещё никогда не видел такого тупого, пустого взгляда. Имперец как будто насквозь был пронизан потерянностью и отчужденностью. Как будто это был не человек, а что-то совсем другое. Что-то... Сломанное.
- Я действительно злодей в этой истории, как сказал бы... Один мой старый знакомый... И мне действительно нет прощения за всё то, что я сделал. Но я не подхожу под ваши рамки.
- Значит, если вы не стремились убивать ради материальных благ, вы убивали ради личного удовлетворения.
- А вы зачем убивали?
Этот вопрос кольнул Руфуса в больное место:
- Не сравнивайте маньяка и убийцу с бродячим рыцарем...
- Мы больше похожи, чем вы думаете.
- Зачем вы вылечили меня, а потом заводите такой разговор? Хотите продолжить бой? Или ждёте прощения?
- Я не знаю.
Ноктюро бросил взгляд на стальной клеймор Руфуса:
- Всё ещё хотите моей смерти?
- Я не хотел вашей смерти, по крайней мере, в начале боя. Лишь передать вас в руки имперского правосудия.
- И меня казнят. Как и вас, в Бруме.
- ...Я... Я не знаю, что сказать.
- Вы хотите убить меня?
- Нет.
Руфус рассудил: из Меркурио вышел бы отличный лекарь и хороший человек, дай ему общество шанс... Но спасти его от плахи и при этом наказать за содеянное возможности не было. И при этом...
- Я... Я попробую обеспечить вам тюремный срок, вместо плахи. Но обещайте мне, что сдадитесь страже при первой же возможности.
- ...У меня нет особого желания сидеть за то, что я спас человеку жизнь.
- Однако вы же согласны, что заслуживаете наказания за свои убийства!
- Я не заслуживаю прощения. О наказании я ничего не говорил.
- Но... Но...
Северянин понял: он попал в тупик. Ни убить Ноктюро, ни наказать его, ни отпустить он не мог... Наконец, Меркурио накинул на голову капюшон и пошёл прочь:
- Знаете, что, Руфус? Вы мне теперь нравитесь. Уходите отсюда.
Карвейн посмотрел на армию привидений: ещё немного, и они его наконец-то заметят. И убьют.
- ...Прощайте.

Северянин встал на ноги и поднял клеймор.
Может, он не мог привлечь преступника к ответу...
Но он мог облегчить ношу тех несчастных, что витали в воздухе перед ним, делая то, что он делал лучше всего.
Убивая нежить.

Норд рванул на армию привидений с клеймором наперевес, наслаждаясь тем, как пружинили в первый раз за долгие годы не болевшие от ходьбы ноги:
- За Аркея!

Даже если он погибнет, здесь и сейчас, вероятно, он спасёт хотя бы одну душу от некромантской хватки.
Добро ради добра. Разум ради разума. Героизм ради человечности и человечность ради героизма.

А Ноктюро, следивший за этим самоубийственным броском с безопасного расстояния из-за деревьев, лишь горько усмехнулся и пошёл в сторону Арены:
- Какая стать, для убийцы... Прощайте, сир Карвейн. Быть может, вы были правы.
У него не было никакого желания идти вслед за Арианой, да и Нишьену туда, куда он направлялся, лучник без лука был бы полезен разве что как живой щит, не более того.

***

Седьмое число месяца Руки Дождя. Имперский Город. Арена.
Авидо провёл рукой по пыльной стойке для оружия: разумеется, мечей там больше не было. Да и откуда там быть оружию под его размерчик? Мечи на коротышек не куют, а если и куют, то на Арене таких не выдают...
Позади послышались шаги, и по лестнице в Кровавый зал Арены спустился человек низкого роста и в кожаных доспехах. Спустился и, уставившись на Авидо, остановился на входе в зал.
А, да, он же не снял маску. Вот чёрт.

- Ноктюро.
- Ингений.
Меркурио двинулся на Авидо, и он попятился назад и вбок, к ванне и лестнице, выходившей на Арену:
- Итак, мы встретились вновь.
- Верно.
В тишине Кровавого зала были слышны лишь шаги двух мужчин по каменным ступеням. Раз, два, три. Раз, два, три. В вальсе Ингений и Ноктюро поднялись по лестнице.
Арена встретила их тучами, криками где-то там, далеко, во внешнем мире, снаружи, запахом крови и гнили и влажным песком.
Запах крови и гнили. Чёрт подери, как он уже надоел.

Меркурио достал что-то и бросил вперёд. Авидо отшатнулся от предмета: это был эбонитовый меч и, пожалуй, самый уродливый из всех, какие он только видел. На какой помойке его пес откопал эту штуку?
- Я хочу реванш.
Авидо поднял глаза под маской:
- Не тебе, пёс, решать...
И осёкся. Да уж, старые привычки умирают последними. Но никто не говорил, что будет просто.
- ...Так и быть.
Авидо подошёл к мечу и, подняв его с земли свободной от тросточки рукой, поклонился. Ноктюро принял это как должное. Что-то в его лице Авидо не нравилось. Что-то в нём было... Слишком радостное.
- Что, рад меня видеть? Удачно сошлись, а?
Ингений помахал мечом, привыкая к новому оружию: клинок был тяжёлым, неуклюжим, варварским. Но куда длиннее, чем его эбонитовый кинжал. А, так как Меркурио знал, как Авидо дрался кинжалами, он мог с лёгкостью пресечь любые его финты, ложные выпады и прочие попытки сократить расстояние с противником. Выбор оставался небольшой.
- Согласен. Удачно.
Ноктюро подвигал плечом:
- Всё так же пытаешься прыгнуть выше головы?
- Всё так же лижешь своей Госпоже пятки?
- Культ Червей принесёт миру порядок, процветание и нового бога, и всё благодаря Госпоже. Ты - обычный бандит.
- Я не пытаюсь перевернуть сам порядок мироздания с ног на голову... И следую только своим правилам.
- Одиночка. Неудачник.
- Что, а ты удачлив? Как тебе на новом месте, кстати?
- Прекрасно. Я телохранитель будущего правителя Империи.
- Как я погляжу, справляешься с новой работой даже хуже, чем с предыдущей.
- А ты, как я погляжу... - Ноктюро бросил на босые ноги Авидо презрительный взгляд, и тот взорвался под маской:
- У меня всё прекрасно! Украл корону из Имперского дворца, поучаствовал в подготовке государственного переворота, устроил бунт в Тюрьме Имперограда - а ты в это время вшей выводил небось.
- Нет.
Ноктюро двинулся на Авидо и произвел зверский выпад:
- Я делал то, из-за чего ты меня бросил - убивал!
- Да, я слышал про Бруму, спасибо, - парировал Авидо, и, отойдя в сторону от режущего удара, бросил: - Причём, я слышал, ты сделал это даже не в одиночку. Там в убийстве обвиняли целую толпу народу, разве нет?
- Как ты можешь так об этом говорить?!
- Это простой бизнес.
Град ударов, и Авидо, чуть выдохнувшись, поменял позицию с активной защиты на более пассивную:
- Может, ты объяснишь мне, чего добиваешься?
- Я хочу... Чтобы...
Меркурио на секунду задумался - и Авидо прочёл какое-то заклятье и перешёл в наступление:
- Моя цель тут - выжить в бою против сумасшедшего сектанта.
- Я не более сумасшедший, чем когда с тобой расстался, - Меркурио легко блокировал удар за ударом: - Более того, я многое узнал о людях! О доброте, о товариществе, о дружбе! А ты, мнящий из себя генерала...
- Я тоже многое узнал! О доверии, об истином лидерстве, о подчинении! Но пока что ты не прекратил попыток нашинковать меня в капусту!
- Хочешь уладить дело мирно?
- Никак нет! Хочу, чтобы ты сдался на милость! Не помнишь, чем кончился прошлый раз?!
- Помню! Но с тех пор...
Меч Ноктюро неожиданно легко скользнул по мечу Авидо, и он рванул вперёд, резанув по боку имперца:
- ...Многому научился!
- А-а-а!
Авидо схватился за бок и пронзительно завизжал... А в следующую секунду, смеясь, бросился на замешкавшегося Меркурио с рубящим ударом:
- Я тоже время попусту не терял!
Звон клинков, а потом Меркурио догадался:
- Заклятье Светоч!.. Ну разумеется!
И, возобновив напор, продолжил:
- Хотя этого явно будет недостаточно, потому что...
Ледяное заклятье - и в этот раз Авидо взвизгнул по-настоящему и неуклюже отшатнулся от удара.
- ...Этот убийца больше не так прост, как кажется!
- ...Дубина.
Авидо поднял дрожавшую руку и прошипел:
- Ты мне только развязал руки. Спокойствие!
Голубая вспышка - и Меркурио почувствовал, что не имеет никаких причин сражаться. Эмоции отхлынули все и разом, оставив место лишь пассивному разуму. Он констатировал, как факт:
- Заклятье Успокоения.
- Верно.
Авидо прыгнул вперёд и, повторив за Меркурио его удачный приём, сделал режущий удар по боку имперца:
- А это - победа!
- Я могу отойти, - сделал шаг в сторону Ноктюро, и Авидо взвизгнул:
- Так нечестно! Надо было выучить Паралич... Ну да ладно, и так тебя убью. Ярость!
- Зря ты это сделал! - лицо Меркурио побагровело, и он рванул на Авидо, замахнувшись мечом... Но он, предугадав дикий манёвр имперца, блокировал его, парировал и - чуть не сбил с ног. Чуть. Ещё немного, и Меркурио бы повалился кубарем, и этим был бы решён бой. Но, к счастью для Ноктюро, он делал очень широкие шаги.
- Проклятье! Спокойствие!
Меркурио пробежал ещё несколько шагов, и Авидо, не дожидаясь конца его пути, продолжал взмахивать руками:
- Ярость! Спокойствие! Ярость! Спокойствие! Ярость! Спокойствие! Ярость! Спокойствие!
Выражение лица Ноктюро менялось с равнодушного на раздраженное и наоборот, но сам он не успевал отреагировать на действия Авидо: слишком часто менялось эмоциональное состояние, чтобы рациональное мышление могло полноценно оценивать ситуацию... А тем временем Авидо уже сократил расстояние с Ноктюро и замахнулся для удара:
- Спокойствие! И - это конец.
- Тупица!
Меркурио пнул Авидо, и тот отлетел на полметра назад и взвизгнул:
- Спокойствие, я сказал!
- Твои чары не подействовали из-за ошибки! Такие вещи должен знать каждый начинающий маг! Читай книги!
- Учту, когда переживу бой!
Авидо с трудом вскочил на ноги - чтобы тут же парировать следующий удар красного от злости Меркурио, от которого коротышка пошатнулся и отступил ещё на шаг. Краски заиграли вокруг него, и коротышка в маске и халате превратился в "Беккета-с-Востока":
- Кста-ати, ты что-то там говорил о том, что я тебя бросил... Думаешь, я тебя бросил, да? Я же говорю, что послал тебя на шпионскую--
- ЛОЖЬ!
Меркурио рубанул со всей силы, и Беккет, перепугавшись не на шутку, взвизгнул и превратился в "Томадаса Бенсорса":
- Я хотел тебе как лучше--
- ЛОЖЬ!
"Родерик Голденберд":
- Но--
- НЕ ГОВОРИ ЛЖИ С ЛИЦОМ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА!
Плохо дело - Ноктюро дрался так, как будто в него вселился даэдра, а Авидо едва успевал отбиваться от его диких ударов.
"Голденберд" обернулся "Клавикусом Вайлом":
- Я решаю, что мне говорить, а что нет!
- Я НЕНАВИЖУ ЛЖЕЦОВ!
"Шеогорат" взвизгнул:
- Я тоже! Кстати, тут есть один лжец, может, два. Давай их убьём, м? За их головы неплохо заплатят!
- Я НЕНАВИЖУ УБИЙЦ!
- Как непоследовательно! - вскрикнул коротышка-"Гирцин", маленькая рогатая мышь, попятившись назад: - А кто ты такой?
- Я - ОРУДИЕ ВЫСШЕГО ПРАВОСУДИЯ! - казалось, ещё немного, и лицо Меркурио взорвётся от напряжения, как переспелый помидор.
- Ты себя в лицо-то видел? - усмехнулась "Адлейн", избегая колющего удара: - Ты даже побриться ровно не умеешь! Легионер из тебя некудышный, о каком высшем правосудии речь?
- Я ПРЕТВОРЮ В ЖИЗНЬ МЕЧТУ МНОГИХ ЛЮДЕЙ О СПРАВЕДЛИВОСТИ, А ТЫ ЛИШЬ--
Ноктюро осёкся и схватился за голову - видимо, кончилось действие заклятья Ярости, а вместе с ним и силы. "Тит Мид" воспользовался моментом и перешел в атаку:
- Хочешь устроить справедливость? Начинай с лидерских позиций. Олухи вроде тебя полагаются на лидеров вроде Госпожи просто из-за того, что они не хотят идти к ним сами.
- А сам... То...
"Потай Маджесто" взвизгнул:
- Я? Я отличный лидер! Прирожденный! Харизматичный!
- Ты бандит!
Авидо принял личину "Гвендолен":
- Я исправляюсь, ты - нет!
Меркурио возобновил нападение:
- Ты не дал мне шанса исправиться!
"Кайрус Геминиций":
- Я дал тебе ВСЕ шансы исправиться, но ты ушёл к Госпоже!
- Ты бросил меня, потому что испугался!
"Филипп":
- Я отпустил тебя, потому что испугался того, во что тебя превратил!
- Ты никогда не имел возможности повлиять на меня!
"Ариана":
- Я был для тебя всем!
- Ты был для меня лишь рукой на поводке, и больше ничего!
Удар - и с визгом "Ариана" уронила меч и попятилась, меняя личины - "Эдуард Лион", "Лайла", "Гоборра", "Лиландмон"... И у всех - один испуганный вопль:
- Ты не понимаешь... До меня ты был нормальным человеком... Это я тебя испортил! Выслушай меня, чёрт побери!!!
- Ты меня не слушал все эти годы! И - я всегда был Меркурио Ноктюро, а не каким-то "нормальным человеком"!
Меркурио бросился вперёд, и личины сменились в последний раз:
- А ты... Ты играл с масками и за ними забыл, что такое люди!

"Меркурио Ноктюро" вскрикнул, его лицо развалилось на две половины, и золотая маска упала на влажный песок.
Авидо выронил трость и упал на колени, схватившись за лицо: горизонтальный порез, от скулы до скулы. И жуткий след на носу, чуть выше переносицы. Имперец, таким образом обернувшись "Андре Иехамом", пополз назад, хлюпая носом и нервно слизывая текшую кровь с губ:
- Люди это... Истинные правители мира... Те, кто не боится власти... Лидерства...
Меркурио пошёл на него:
- Лидером должны быть лишь достойные, и не может быть каждый лидером. Иначе получится мир эгоцентриков и идеалистов, в котором никто никого не слушает. Тысячи ртов без единого уха.
- Согласен... Но даже у лакея должна быть голова на плечах, некий... Стержень! И он у тебя есть, о да, он у тебя есть! Я тебя прошу - только больше не надо кровопролития... Иди ко мне, назад!..
Кровь и слёзы попали в глаза, и Авидо поднял кулак, чтобы вытереть их - а когда вновь посмотрел вперед, Ноктюро обернулся иным силуэтом. Силуэтом знакомым. До боли. Меховой воротник старой мантии, короткая стрижка, длинная рукоять меча...
- Не тебе следует рассуждать о стержне. Ты - раб своих личных желаний, не способный думать дальше следующей набивки кошелька и проматывания денег в публичном доме.
- Я способен думать о будущем... Я...
Авидо сглотнул: а что, действительно, он такого сделал? Лучшее, что он совершил за всю жизнь - участие в заговоре с Ауреолом, и то старик его вёл за ручку всё это время...
Освобождение Адлейн? Скорее ошибка, чем подвиг...
Ограбление дворца? Он отдавал старые долги...
Тюрьма? И где были эти заключенные теперь?
Вибия Ларсиус? Кайрус Геминиций? Ракка-Реж? Квинтия-Камелия? Кассий Атрий? Хурмте? Ралем? Меркурио Ноктюро?
Скольким людям он поломал жизни, сколько грехов ему предстояло смыть собственной кровью?

Фигура в мехах остановилась:
- Нет. Ты не был способен думать о нём тогда, не способен и сейчас. "Авидо Ингений", "Жадность гения"... Пф, умеешь ты выбирать имена, дорогуша.
Призрак нагнулся вперёд, и Модистер Вудхарт сухо рассмеялся в заслезившиеся глаза "Андре":
- Ну что, Лукреция, и кто был прав, в конце-то концов?
- Ну уж точно не ты, папа, - речь бретонки перемежалась со всхлипами, и то, что она закрыла лицо руками, не помогало. Сложный многослойный грим начал отставать от лица, обнажая под ложной кожей и накладным подбородком женское лицо с дрожавшими узкими губами и острым подбородком: - Ну уж точно не ты-ы!
- Что здесь, чёрт побери, происходит?
Модистер выпрямился и бросил оторопевшему Меркурио, показав на сидевшую в песке бретонку:
- Мне что, всё тебе нужно объяснять? Это моя дочь.

Женщина в красном халате вытерла слёзы и с кривой, кисловатой ухмылкой уставилась на Ноктюро:
- Что смотришь? Язык проглотил? Нравится зрелище? - А потом, хрипло рассмеявшись, вдавила пальцы в кожу на лице так, что будто бы ещё немного - и потекла бы кровь: - Ты до своей Арианы служил мне. Не богу из людей и не человеку из богов, а слабой бабе с переломанными ногами. Маленькому, мерзкому, эгоистичному чудовищу. Вот оно, твоё прошлое. И Ариана ничем не лучше, и Нишьен. Это твоё прошлое, настоящее и будущее...
- Какое отношение прошлое имеет к настоящему моменту? - сухо встрял Модистер: - Ноктюро, ты её слуга, или хочешь им стать?
Взгляды двух живых собеседников встретились, и Ноктюро отвернулся:
- Нет... И нет.
- Значит, ты хочешь её убить?
- Зачем?
Меркурио бросил меч на песок и отряхнул руки:
- Я победил. Я сильнее Авидо Ингения. Это всё, что я хотел узнать... Ты знаешь, где Принц?
Вудхарт осклабился:
- Твой молодой покровитель, брошенный своим верным телохранителем на произвол судьбы, был вынужден пробраться во дворец в полном одиночестве и, зуб даю, уже погиб вследствие встречи с хитроумной ловушкой боевых магов. Будь ты ему действительно верен, ты бы не бросил его в Дендрарии.
- Спасибо.
Бретонец вздрогнул и отошёл в сторону - а Меркурио прошёл мимо него и протянул руку сидевшей в песке женщине:
- Лукреция, верно?
Бретонка бросила взгляд на протянутую руку, а потом, недолго думая, громко харкнула и плюнула - и попала бы, не выдерни руку в последний момент Ноктюро. Имперец нахмурился и так и застыл. Лукреция же рассмеялась:
- Я знаю все твои приёмы, Ноктюро, большинству из них ты научился у меня. Ты бы помог мне встать, а потом вогнал нож в шею. А кинжал подходящего размера у тебя должен быть, в сапоге ли или за поясом...
- Ты омерзительна.
- Ты ничем не лучше.
- Кто бы мог подумать, - задумчиво вставил Вудхарт: - Чтобы моя дочь так низко бы пала...
- Я была твоей дочерью восемнадцать лет, а потом ты ушёл вслед за своей давней мечтой - утопить весь мир в крови ради дрянного идола, - Лукреция, шипя, встала и, раскачиваясь и дрожа, продолжила - всё ещё вдавливая пальцы в лицо: - Пока ты отказывался отпустить прошлое, пока ты боялся выбросить мантию Рассвета, пока ты не обрубал связей с откровенно опасными людьми, пока ты пытался повторить подвиги своей молодости, я шалаболилась по улицам, не имея возможности даже попасть в родной дом! Пока ты гулял с Ралемом - и о да, я знаю, что он тебя искал, и я знаю, что он тебя нашёл, я знаю всё о Даггерфоле, папаша, и я знаю всё о том, с каким треском вы, ублюдки, порвали друг с другом - мне приходилось учиться жить с нуля, вести бумаги, налаживать и рвать связи! Пока ты, талантливый маг, игнорировал саму возможность обучения своей дочери, я нашла другого учителя, который, хоть и плевать хотел на то, умираю я с голода или нет - правда, он и сам едва концы с концами сводил, и всё же, - но был для меня большим отцом, чем ты за все восемнадцать лет твоего отцовства! У меня десятки тайников по всему Сиродиилу, в Затопленной шахте, за заброшенным домом в Анвиле, в дупле старого дуба в трёх милях от ворот Чейдинхола, и многие другие, и общая сумма моих сбережений - три тысячи двести сорок восемь золотых. Я - одна из самых видных криминальных личностей Сиродиила! Я смогла подружиться с архимагистром Коллегии Шепчущих! Я умею делать солдат, которых никому не остановить! - Глаза бретонки налились кровью, лицо покраснело, а голос сорвался на визг: - Я смогла стать специалистом школы Иллюзии за два месяца! Я помогла убийце графини Коррола сбежать безнаказанным, украла императорскую корону и устроила массовый побег из Имперской Тюрьмы, чёрт побери! Не тебе, трухлявому полену, учить меня, как низко мне следует падать!
И, закончив свою речь резким движением и неприличным жестом, умолкла... На несколько секунд, после чего вскрикнула:
- Что, тебе нечего сказать? Нечем ответить? Твоя жизненная философия не оправдывает твоих действий? Ты всё это время видел лишь девчонку, жившую её спектаклями, а забыл, что об этой девчонке должно заботиться!
- Я заботился о тебе, неблагоразумная ты тварь.
Меркурио вздрогнул: Модистер был холоден, но, казалось, всё создание призрака было пропитано гневом, как плоть - кровью.
- Я предлагал тебе уроки. Я предлагал тебе учителей. Я искал тебе новое занятие. Но ты не слушала меня. Тебя интересовали лишь пьесы. А когда настало время жить самостоятельно, ты решила свалить всё на меня, верно? Половина твоих достижений - достижения Ралема. Это он тебя вытащил из ничего. Ты была его игрушкой, фигурой на доске, которой этот ублюдок распоряжался, как хотел. Я тоже был фигурой на доске, но потом перестал ей быть. Я независим, слышишь?! Как и ты! Мы взрослые люди, Лукреция, и мне плевать, считаешь ли ты меня отцом или нет, но знай...
Вудхарт закатил глаза и пробормотал:
- Как там сказал бы Ралем?.. Как же это шаблонно! Но я опечален тем, что всё закончилось именно так. Ну что же, пожалуй, я пойду.
- ...Ч-что?
Модистер отвернулся, и Меркурио и Лукреция увидели, что его тело начало таять, роняя на песок холодные капли эктоплазмы:
- Мне не нужно медалей. Свою награду как ужасный отец я уже получил. Уходи.
- Ты чего разваливаешься? - с удивлением на лице спросил Меркурио, и Вудхарт сухо ответил:
- Сделаю скидку на твою необразованность. Хоть свою душу я и удерживал на месте за счёт некоторой дыры в правилах и своих умений, это тело дал сам себе не я, а твоя госпожа, и тем самым она лишила меня возможности задержаться ещё раз. И, видимо, она потерпела фиаско... Ну что же, мне пора. Рад, что этот бездарный эльф так и не победил. Счастливо--
- Стой, собака!
Лукреция схватила призрака за грудки, вонзив свои пальцы глубоко в слои эктоплазмы, и затрясла его, вырывая два небольших куска в груди бретонца:
- Я все эти годы служила Ралему за одним ответом, который, как мне казалось, я никогда от тебя не получу. Но я ошиблась. Если ты так говоришь обо мне и о всём этом, то у тебя в сердце есть ещё жалость ко мне, так что ответь: кто мои настоящие родители?!
Модистер выдержал некоторую паузу, а потом отвернулся:
- Ралем обычно даёт ответы на такие простые вопросы.
- Он потребовал узнать моё лицо и моё имя. Я до последнего следовала клятве, которую тебе дала. Ты помнишь?! - Лукреция резким движением засучила рукав халата и показала чёрную отметину на руке, в форме двух драматических масок. Меркурио провёл рукой по лбу, стирая пот - он едва успевал за разговором отца и дочери: как оказалось, они стоили друг друга в плане драмы. Тем временем Модистер ответил:
- Ах да... Эта клятва! Я уж про неё и забыл, если честно, - Призрак закрыл глаза, стараясь избежать взгляда дочери: - Это была... Гм... Плохая идея. Извини.
- Мне твои извинения ни к чему! Гони мне мой ответ, старикан!
Лукреция в бешенстве и с размаху дала привидению пощёчину: рука легко размазала эктоплазму по лицу, оставив на месте щеки глубокую вмятину и сдвинув нос далеко в сторону. В глазах призрака сверкнула искра, и теряющий форму рот искривился:
- Ну и ну! Ты всё-таки моя дочь, пусть и незаконная. А что до матери... Скажем так, вы пару недель назад убили твоего деда.
Бретонка уставилась на бретонца в недоумении, и призрак после короткой паузы продолжил, протянув рассыпавшуюся руку к её щеке со следами от пальцев:
- У-у, я думал, ты это сообразила... Ну что же! Твоя мать была дочерью Франка де Лавальера. Старый ханжа не признал тебя законным ребёнком, разлучил нас с твоей матерью и обрек нас этим на ту нищету, памяти которой ты так стыдилась. А дальше ты всё и так знаешь.
- Отец... Проклятье, отец, что же я говорю и делаю...
По щекам Лукреции вновь побежали слёзы, и она зашмыгала носом:
- Ты уйдёшь в Забвение, верно? Ты бросишь меня одну. Прямо как тогда...
Взгляд в глазах Вудхарта потух, и они провалились внутрь бесформенной массы:
- Я отдал свою душу звезде, за которой гонялся всю свою жизнь. То, что я смог с тобой столкнуться вновь - счастливая случайность.
- Почему ты не можешь остаться? Почему ты не можешь бросить Забвение и уйти в Этериус, как все нормальные люди? Я не хочу в Забвение, но... Я не хочу потерять тебя вновь, уже точно навсегда!
- Ха...
Бретонец поправил левую половину своего лица, приложив её к правой, и усмехнулся:
- Законы мироздания так не работают, Лукреция... Некоторые вещи изменить не может никто из смертных.
Лицо Лукреции в один миг перекосила судорога то ли гнева, то ли боли, и она прошипела, :
- Тогда знай, на прощание: я убила Ралема, которого ты считал чуть ли не бессмертным из-за его дурацкого дара. И поверь мне, я найду способ изменить что угодно... Хочешь ты того... Или нет! - мускулы Лукреции напряглись в одном резком порыве, и Меркурио почувствовал, как дрогнула его душа - сейчас, как никогда, её лицо напоминало маску Авидо Ингения, только вместо гедонистического гогота оно выражало жуткий, неестественный оскал. Призрак же, посмотрев в глаза своей дочери - в отчаянный чёрно-золотой огонь, горевший в её душе - издал удивленный вздох, а потом... Эктоплазма выпала из рук бретонки.
Лукреция так и стояла, как вкопанная, уставившись туда, где только что был её отец, с вытянутыми вперёд руками и с жутким оскалом на лице. Но в глазах её больше не было того мимолётного огня.
Две маски загорелись красным светом и исчезли.

- Браво! Браво! Я бы даже сказала, бис, если бы один из актёров не погиб позорной смертью посреди спектакля!
Меркурио и Лукреция обернулись: на верхних рядах амфитеатра Арены громко аплодировала произошедшему высокая девушка в форме заключенного. На скамье рядом с ней, по правую руку, лежал расколотый сердечник, а по левую - осколки золотой маски. Лукреция посмотрела на песок: её маска пропала. Сбежавшая арестантка звонко рассмеялась:
- Что, ищешь свою игрушку?
- Что за бред ты несёшь? - Лукреция сжала рукой трясшуюся коленку: - Как ты это сделала?
- А что следует ещё делать умелой воровке? Конечно же, красть. Секретов я, правда, не раскрываю... Имя Авидо Ингения теперь принадлежит мне. И его отличительный аксессуар, кстати, тоже.
Адлейн улыбнулась и, неаккуратно соединив две половинки, приложила их к лицу:
- Он мне ещё пригодится! Надо только найти кузнеца получше, из зачарователей... Думаю, Маджесто мне помогут с этим, в обмен на твои истинное имя и лицо. Ну и кое-какие компрометирующие тебя данные. Думаю, при их новых богатствах они будут готовы ими поделиться за возможность повесить твою голову над камином.
- Зачем тебе это делать, сумасшедшая ты женщина?!
- Во имя хаоса, конечно же! Имя Авидо Ингения... Оно не принадлежит ни тебе, Лукреция, ни тебе, Меркурио; вы обессмертили его - и тем самым потеряли над ним контроль! Оно принадлежит всему Сиродиилу, нет, всему Тамриэлю. Всему тёмному, что смогли обнажить в его душах и Совет Старейшин, и Ариана, и Элдарион, и вы тоже! И оно мне пригодится. Может, не сейчас - признаю, до их с Ралемом уровня мне ещё далеко, нужно немного подучиться. А вот что я с вами буду делать, здесь и сейчас... Гм!
Голгетия вскочила на скамью:
- Ты, Лукреция, убила Ралема, или как минимум предала нас с ним... Ты, Меркурио, плюнул мне в лицо в тюрьме Брумы, и просто редко моешься... Оба вы меня кинули гнить в Имперской тюрьме, в личной пыточной, пожалуй, самой большой садистки Империи... И, хоть всё это очень грустно, но в каком-то смысле, опять же, я вам очень благодарна за всё, что вы для меня сделали! Без тебя, Лукреция, я бы никогда не перехватила контроль над шпионской сетью нашего благодетеля от манипуляторов, а без тебя, Меркурио, я бы не поняла, что мужчины, с их идеалами и детскими конфликтами, жутко переоценены. Так что! Я позволю себе сделать для вас две приятных вещи. Первая!
Адлейн схватила осколки сердечника и, широков размахнувшись, бросила их в Арену:
- Останки Мания Камиллия, иначе говоря, что-то связанное с Арианой, если я правильно всё поняла, верно? Сувенир на память!
Меркурио переспросил:
- Чьи останки?
- Мания Ка-- Хотя, знаете, его имя не так уж и важно. Перейдём ко второму подарку! Я дам вам... Семь дней, чтобы убраться из Сиродиила восвояси. Потому что, как только я начну строить свою преступную империю... Вот вы двое? Вас я уберу с доски первыми. Мне не нужны ни сопливые театралки с манией величия, ни психопаты, не имевшие вежливости записаться в Тёмное Братство, где их небось бы пырнули в спину за излишнюю кровожадность. Вы меня поняли, голубчики?
Ноктюро пожал плечами:
- Меня устраивает.
Лукреция привскочила:
- Ч-ч-что?! Вся наша жизнь прошла в Сиродииле!
- Плевать. Больше меня здесь ничего не держит. И уж тем более перспектива общаться с вами.
Адлейн сказала:
- Так и быть, я пропущу это мимо своих ушей... А ты, лже-Авидо, что будешь делать, когда против тебя выйдет истинный игрок? Ты хорошо ориентируешься в бандитских группировках Сиродиила, но я хорошо ориентируюсь во всём. Попытайся остаться на насиженном месте, и все твои накопившиеся за пару недель грешки перед законом всплывут, как деревянный плот в солёных водах. И даже если тебе их простят, знай... Я найду способ тебе испортить жизнь.
- Как много желчи для кого-то, кто мне чуть ли не признавался в любви до гроба всего лишь две недели назад... Ну что же! Сердце красавицы склонно к измене, и перемене... Неделя так неделя. Больше ноги моей здесь не будет. Финита! Занавес!
Лукреция размахнулась и чуть не упала:
- История Авидо Ингения закончена! Мы все прошли длинный путь... И последний шаг, наконец-то, завершён... Монета перевернулась и упала вниз ребром... И всё прочее, и прочее. У-у! Гори в Забвении, Адлейн.
И, подняв куски трости с песка, пошла прочь, в сторону Кровавого зала Жёлтой команды:
- Лукреция Вудхарт-Лавальер, покидает сцену, с правой стороны. Всё! Больше никакой драмы, и никакой крови. Вина мне, вина! И подешевле! Я на мели.
Адлейн, довольная таким оборотом, усмехнулась:
- Ну что же, пожалуй, время уходить и Меркурио Ноктюро, с левой стороны.
- Я, пожалуй, возьму это.
Ноктюро поднял одну половинку сердечника и, забрав клинки, подаренные Арианой, пояснил:
- Нечего добру пропадать.
Го отмахнулась:
- Нечего оправдываться передо мной. Пшёл вон.
Ноктюро пожал плечами и ушёл прочь, к Кровавому залу Синей команды.

Когда все ушли, Голгетия осталась одна. Она никогда не чувствовала себя такой одинокой, как сейчас. Позади осталась целая старая жизнь. Сиродиил для неё опустел - вряд ли Гильдия Воров примет её обратно после всего того, что произошло во дворце... В Культ Червей, Мифический Рассвет или Тёмное Братство она не торопилась из-за религиозных убеждений... Вампиром или оборотнем не особо хотелось становиться... Да и местные магические организации были слишком "правильными" для её вкусов: это были не Телванни, которые могли делать что им заблагорассудится, если хватит силы.
- Как же мне скучно в этом болоте...
Но ход мысли Адлейн понравился. Зачем пытаться растить новую силу в Сиродииле, когда можно импортировать её из другой провинции? Тем более что у неё уже был один кандидат. Одна деградирующая организация, терявшая влияние на Востоке под давлением новой группировки. Кучка ошалелых данмеров, которым нужно было лишь совсем немного помочь - дать им толчок к успеху, так сказать... Или хотя бы не позволить им окончательно погибнуть в суровых реалиях преступного мира Востока. Она, конечно, чужеземка, и всё же, мало кто будет выбирать между ножом в груди и чужеземкой в свите... Осталось лишь сделать так, чтобы во главе организации был кто-то, кем она сможет играться, как захочет...
Адлейн повертела в руках золотую маску.
Зачем ей учиться преступной жизни, когда она не знала другой ещё с тех пор, как её посадили за пыльные книги о законах Тамриэля? Она знала всё, и не могла это всё забыть. В какой-то мере, Адлейн была обречена на успех.
Голгетия собрала маску воедино и, надев её, аккуратно вывела визгливым голосом Авидо Ингения:
- Зато я знаю, как себя развеселить.

***

Меркурио Ноктюро брёл по покрытым пеплом и сажей просторам Дендрария в сторону ворот к Университету. Изуродованные огнём деревья, скрюченные чёрные трупы, пустота в сердце. Пыль, пепел и сажа, куда не посмотри. Пахло горелой кровью и смертью.
Но над всем этим, чуть поодаль, праздновали свою победу несколько боевых магов, несколько колдунов в голубых мантиях Коллегии Шепчущих и один великан с добродушным лицом, которое уже не нужно было выглядывать под шлемом в форме головы медведя. Они праздновали победу закона, победу порядка, победу стабильности - мир не изменился вновь, империя осталась прежней. Они отстояли свои привычки, обычаи и культуру. Меркурио поймал себя на мысли о том, что, по сути, симпатизировал им в этом: не особо-то он и хотел нового мира, который так хотел обустроить Нишьен. Старый мир ему нравился куда уж больше.
Взгляды Меркурио и Руфуса встретились на секунду, и через мгновение они кивнули друг другу, будто заключив между собой какой-то негласный договор. Руфус поднял руку и сказал что-то, и лучника пропустили к распахнутым воротам.
Ноктюро вышел на мост к Университету - куда не посмотри, везде скелеты орков и останки сердечников, - и бросил взгляд на юг, туда, где лежали жаркие земли, где торговали сахаром и счастьем, где, как он слышал, пожары, войны, оргии и пиршества смешивались в единое целое. Меркурио почесал подбородок и, прикинув, как ему было бы хорошо в постели с хаджиткой и бутылочкой скуумы, поморщился:
- Лучше сделаю крюк.
И побрёл вдоль восточной стены назад, в привычные земли - на север. Юг слишком бы напоминал ему об Авидо, да и, кроме того, кошки жутко переоценены.
 

***

Лукреция шла, опираясь на половину древка копья, в сторону Зелёной Имперской тропы - где уж быть Маджесто, как не там? Он всегда оказывался в эпицентре событий, хотел он того или нет. Её же затягивали туда другие - Ариана, Адлейн, Филипп... В каком-то смысле это было оправдано тем, что она играла роль наёмника. В каком-то смысле это было крестом надо всем, что она говорила тогда, с этой шавкой... Как его звали? Ксено? Ксеро? Плевать. Он не был так уж и важен и до этого, а уж после смерти Арианы этот громила небось плавно перешёл в ряды второстепенных персонажей, может быть, пленников Империи, или, если ему повезло, он оказался убит в равном бою против какого-нибудь героя Империи. Может, этот герой Империи погиб, сражаясь против Арианы. Может, ему уже присудили медаль посмертно, а его имя записали в анналы истории. Может.
Её шрам был уже промыт и обработан бальзамом, а под халатом - проклятье, он ей стоил чистые пятьсот дрейков в своё время, такой шёлк чёрта с два найдёшь - бряцала металлическими деталями кожаная форма гладиатора Арены. Мужская. И пластический грим, который выставлял Лукрецию просто женственным мужчиной, тоже был на месте. Если ей повезёт, она не наткнётся на Хурмте и найдёт у дворца Мида, Филиппа или Потая, и они в знак старой дружбы не кинут её. Если ей повезёт.
Хотя, конечно, она могла проявить и собственную инициативу, и перебраться за границу абсолютно самостоятельно... Лукреция почувствовала дрожь в руках и кисловатый осадок во рту: в конце-то концов, что ей мешало так сделать? Не полагаясь на кого-то ещё?
Но, если она склонит Маджесто на свою сторону, или хотя бы навешает ему лапши раньше, чем это сделает Адлейн, это может спутать ей планы на провинцию... Да и, кроме того, было бы неплохо повидать Филиппа ещё раз. Или Мида. И, может быть, получить ту чёртову амнистию? Хотя, конечно, бумажка Олина всё ещё должна действовать...
Бретонка остановилась в десяти шагах от праздновавшей толпы - толпы, увидевшей своими глазами, что даже самый ничтожный человек может повлиять на судьбу мира. Толпы, которая увидела, как много можно сделать, если приложить усилия. Толпы, почувствовавшей свою мощь. И в середине её стояли сверхлюди, герои войны, каждый в своём роде...
Лукреция отвернулась: ей было мерзко смотреть на это зрелище. Она могла стоять там, среди этих людей, но, видимо, ей не хватило места. Не хватило места и Филиппу, и Ралему, и Ариане... Так что же, получается, они так и остались злодеями этой истории? Или манипуляторами, срежиссировавшими всё это из-за кулис? Но где лежала граница между этими двумя понятиями? Лукреция чувствовала в своем сердце жгучую зависть и едкую желчь, значит, она не могла быть положительным персонажем - герои никогда не завидуют героям, особенно если они заслужили свою победу, и, судя по виду тех, кто вышел на дворцовую площадь, они заслужили её сполна. Так что же было не так?..
Лукреция подметила одинокую фигуру по ту сторону толпы - девушку с чёрными кудрявыми волосами, удалявшуюся торопливо в сторону Эльфийского района. Что-то дёрнулось в душе преступницы, и она, недолго думая, заковыляла вслед за ней, огибая толпу и стараясь не привлекать особого внимания - даже пару раз крикнув что-то вроде "гип-гип!" чужим голосом, чтобы не особо выделяться, - и побежала вслед за ней настолько быстро, насколько это было возможно с её ногами.
Когда Лукреция догнала мрачную волшебницу, она заметила, что лицо той было суровым, а в глазах не было ни единой слезы... Правда, то явно было лишь видимостью - нижние веки и глаза кудрявой незнакомки покраснели, и сама она едва слышно сопела.
- Что-то случилось, милсдарыня?
Кудрявая вздрогнула и обернулась. Лукреция осклабилась, гадая, в каком состоянии должны быть её зубы после долгих лет жизни в роскоши без особого следования гигиене:
- Вам бы праздновать, в таком-то возрасте и при таких-то обстоятельствах, а вы прочь от праздника.
- Терпеть не могу весь этот шум. Да и что праздновать-то? Люди умерли.
- Больше никто не будет умирать, вот и празднуют.
- Никто? Да идиоту ясно, что этот мир долго не продержится. Скоро всё вернётся вспять.
- Если вы так думаете, так почему бы не помешать этому самостоятельно? Возьмите ситуацию в руки сами.
Кудрявая прищурила глаза:
- Мы знакомы? Я вас, кажется, где-то уже видела...
- Да что вы, нет, - Лукреция почесала шею: - Разве что вы когда-либо слышали о, - доля секунды, и новые имя и легенда были уже готовы, - Левиции Велисьё, великолепном иллюзионисте и восходящей звезде Синода!
Глаза кудрявой скользнули по халату и броне гладиатора, и она протянула:
- Ну... Вы не особо-то и похожи на мага Синода... Но я их и не очень много-то повидала на своём веку. Лисория Гринвинд, начинающая волшебница.
- Волшебница! Тогда я хочу вас попросить об одной услуге.
- Гм? Какой?
Лукреция незаметно коснулась руки кудрявой, задействовав простые чары:
- Я слышала, в Торговом районе есть один портал, и он может меня отправить в, скажем, Анвил, или Коррол... Вы же можете его задействовать, верно? Я не сильна во всех этих... Телепортациях.
- Более того, я его там и установила. Если все эти бойни его сломали, я могу его починить, - в глазах кудрявой мелькнула искра гордыни, и Лукреция усмехнулась: они были куда более похожи, чем кудрявая понимала. Правда, тут же Лисория разрушила эти иллюзии:
- Конечно, уж больно вы, Левиций, спешите прочь из города, да ещё и колдуете у меня на руке... Что вас так гонит прочь от празднеств?
- Моя подруга, тоже волшебница, перенёслась в другой город, когда её ударило огненным шаром, и мне очень, очень хотелось бы её проведать, - соврала, не покраснев, Лукреция: - Да и, понимаете, вы очень уж скорбящей выглядите... Хотелось вас воодушевить.
- Пожалуй, это у вас удалось, - кудрявая закатила глаза и жестом указала идти за собой: - Ну что же, если дело личное, я вам помогу. Но только не забудьте о тарифах... Хотя, скамп подери, кто будет следить за этими тарифами? Базил мёртв, Бакингхорс тоже окочурился...
- Вот-вот, о том я и говорю, - энергично поддакнула Лукреция: - Но, если вам так уж важна оплата, я могу рассказать вам о паре тайничков с деньгами... Сейчас, боюсь, я на мели. Разве что вас заинтересует, гм, моя одежда.
- Убейте, это на размер меньше моего, я ваш халат попросту порву.
- Но прекрасный шёлк, золотое шитьё! Правда, останемся каждый при своём.
- Пожалуй, да.
Лисория посмотрела на небо:
"Подозрительный субъект, и уж больно похож на то, как Хурмте описывала Авидо Ингения в тот раз, во дворце... Лучше отправлю в Имперскую Тюрьму за решётку, а там его допросит Хурмте. Надо только не напортачить с координатами... Хорошо, что я их вычислила на такой случай! И как же была наша жизнь проще, если бы я могла, как Лиландмон, щелчком пальцев послать Нишьена, Ариану, Элдариона на их заслуженное место до того, как они начали устраивать бедлам."
 

***

- Если бы Лисория знала, сколько лет она проведёт в попытках поймать ту птицу, которая только что сама влетела ей в руку, она бы скрутила "Левиция Велисьё" и бросила его оземь, и даже пнула пару раз, чтобы не дёргался, а потом накрыла, может быть, куском надгробной плиты, чтобы не вылез оттуда.
Но сейчас она этого не знала, потому что судьба смертного ему не известна - если её хранят в своих руках боги, то держат её, как великую тайну, и никому не дают её увидеть; если же её хранит в своих руках человек, то хранит небрежно, не сильно задумываясь, как могут мелочи вроде одной маленькой песни, исполненной на обочине грязным бардом с треснувшей лютней, изменить жизнь сразу нескольких людей и, может быть, целой Империи. Лишь немногие держат свою судьбу железно, схватившись за неё, как за своё личное сокровище, и эти немногие определяют, изменится ли мир или пойдёт дальше. Те же, кому на судьбу свою плевать и кто позволяет случайности изменить свой путь, никогда не правили миром, и не будут. Если не правишь своей судьбой, как будешь править чужими?
Но оставим эти сухие размышления тем, для кого они будут новостью, а не неприятной, но очевидной истиной мироздания, и перейдём к другой стороне вопроса...
- Послушайте, сударь, вы здесь несёте несусветную чушь о "будущем", "удаче" и "судьбе" под бряцание лютни уже восьмой час. Сейчас третий ночи, чёрт побери. Может, вы её будете записывать?
Красноволосый данмер в зелёном халате посмотрел со стены на стражника с розовыми кроличьими ушами, бросил взгляд на радужные пустыни Ввадернфела, среди которых ему чудились фигуры даэдротов и огненные всполохи вперемешку с летающими рыбами и гигантскими червями, и, надев амулет, чтобы заглушить виденья, приподнял бровь:
- Знаете, а это идея! Пожалуй, этим и займусь. Но сначала... Кхм, Финальная битва, акт шестой!

Сообщение отредактировал RekTarRej: 20 января 2016 - 10:43

[SnowK]

Финальная битва, акт шестой.
Имперский Город.
Участники: SnowK, Gorv, Potay, Prisoner-Boratino, MadSkeleton.

 

Седьмое число месяца Руки дождя, Имперский город, Торговый Квартал.
Битва в Торговом Квартале затихла всего на несколько мгновений – после чего силы легиона продолжили теснить мятежников. Однако, вскоре улицы оказались заполнены привидениями, и враждующим сторонам не оставалось ничего, кроме как переключиться на новоприбывшего противника. Элдарион, тем не менее, быстро осознал, что на его сторонников нечисть не обращает ни малейшего внимания – чего никак нельзя было сказать о людях Тита Мида. Всё больше и больше имперских солдат умирало, чтобы восстать и направить своё оружие против бывших товарищей.
Легионеры оказались вновь отброшены к Эльфийским Садам – но теперь подкрепления ждать было неоткуда. В небесах мелькнула  бледная фигура – не призрак, но и не существо из плоти и крови. Ариана жестом остановила своё воинство, после чего величественно приземлилась рядом с Элдарионом и вытянула перед собою руку, словно в знак дружбы.
- Ты прекрасно справился со своей задачей, эльф. – личиха улыбнулась; выглядело это до жути неестественно. - Тебе удалось подготовить плодотворную почву для моего наступления – только взгляни, сколько мертвецов я получила благодаря твоей гордыне, и теперь все они стали частью моей карающей плети. Если хочешь, можешь и дальше служить мне – по собственной воле… - Ариана мерно пролетела перед стройными рядами духов и вновь обернулась к эльфу. - В противном случае тебя постигнет их участь.
- Служить? Прости, бабуля, но я не служу никому, - не слишком вежливо ответил эльф. - И даже если я умру, поднявший мое тело некромант получит в свои руки лича, чья мощь не будет уступать твоей. Так что уж прости, но лучше тебе меня не беспокоить, - сказал мер, но тут его кто-то грубо оттолкнул.
- Смотрите-ка, кто вернулся! – подала голос Лайла, с трудом протиснувшаяся сквозь ряды прикрывающих их с Потаем легионеров. – Да это же сама Ариана, Королева Червей! Призрачное войско, ха! И почему я не знала об этом своём козыре?
- Ты и впрямь считаешь, что я посвятила тебя во все свои планы? Не обольщайся, девчонка. В тебе живёт настолько крохотная часть меня, что по сравнению с этой каплей я – настоящий океан. – личиха жестом притянула волшебницу к себе и, схватив за шею, принялась разглядывать её искалеченное тело. – Взгляни на себя, Лайла. Жалкое зрелище. Не такого я ожидала от своей наместницы. – Ариана подбросила свою жертву в воздух и со всей силы впечатала в мостовую. - Почему меня призвала Кринш-Ай, а не ты? Хорошо, что я в очередной раз решила перестраховаться.
- Да что б тебя… - девушка харкнула кровью. – Гнида.
- Весь мир мог склониться к твоим ногам, а ты посмела предать меня… Почему? А может, у тебя просто не было выбора? Если я сниму с тебя это… - личиха подлетела к волшебнице и, взяв её за руку, надавила большим пальцем на наручник. – Продолжишь ли ты служить мне как прежде?
Секундная пауза. Лайла перевела взгляд с Арианы на Потая, затем снова на Ариану, затем на Элдариона, затем снова на Ариану. Мысли лихорадочно крутились в голове. Свобода. Дружба. Победа. Поражение. Сила. Узы. Семья. Товарищи. Выбор. Судьба. Нет.
- Нет… - хрипло произнесла Лайла.
- Наверное, я ослышалась…
- Нет! – теперь волшебница уже не шептала, а кричала во всю глотку, словно пытаясь призвать могущественный ту’ум. – Иди в задницу, Ариана!
Девушка вскочила на ноги и ударила личиху – собственным лбом, нанеся урон не столь телу своей пра-пра-пра-бабки, сколь её самолюбию. Плавный жест – и обмякшее тело Лайлы уже летит обратно в толпу солдат.
- Если таково твое решение... – Ариана обернулась к легионерам спиной. - Те, кто хочет примкнуть ко мне – на штурм дворца, остальным же я советую… - щелчок пальцев – и призраки продолжают своё наступление. – Бежать.
Потай, незамеченной злобной каргой, стремился таковым и оставаться, поскольку не питал особых иллюзий на свой счёт. Он помнил свой весьма дерзкий разговор с новоиспечённой Королевой Червей и не хотел его продолжить в текущей обстановке. Бочком волшебник подобрался к обмякшей на мостовой Лайле, достал из своей бездонной сумки плоскую склянку с мутной жидкостью, зубами вытащил пробку и сунул пострадавшей под нос, поспешно закрыв лицо плащом. Ужасная едкая вонь вышибла у него слезу даже сквозь плотную материю. Заметив, что девушка раскрыла глаза, Потай немедля зажал ей рот и зашептал на ухо.
- Шшш! Не дергайся, сейчас мы аккуратно тактически отступаем, пока на нас не смотрят, не спорь, пожалуйста. - предвидя шквал возмущения, Маджесто так же тихо добавил, - И сразу после этого я снимаю с тебя эту проклятую штуку! И да-да-да, мне ужасно жаль, что я не сделал этого раньше! - Подхватив девушку на руки, он быстренько смешался с отступающими легионерами и пробился к трибуну, тяжело дыша. - Господин, нам нужно срочно соединиться с волшебниками Синода! Вдвоём мы ничего не сможем сделать с этим... нашествием!
- Нет времени, господин Маджесто! - перекрикивая звуки боя выдал командир, - Синод обороняет Университет волшебства. Отсюда слишком далеко! Мы не можем позволить себе такую роскошь!
Вдруг трибун широко раскрыл глаза и без лишних слов ухватил волшебника за плечо и с силой пригнул его к земле, убирая голову из под вражеского меча. Блок. Удар. Но добить противника не удалось, появившийся откуда-то слева призрак нагло атаковал имперца и тот, чуть подзавалившись на спину, пропал в глубине строя, где его сразу же подхватила чья-то крепкая рука.
- Что это за ересь, Мид?! Все не по правилам! - пожаловался скайримский легат, повторно отправляя на покой одного из собственных солдат.
- У некромантов нет правил, легат!
- Да их же бесконечная орда!
- А я думал, норды любят хорошие драки.
Йорунн вытер со лба пот и тяжело выдохнул.
- Норды любят честные драки. И не такие затяжные.
- Я понял. Легион, отступаем! Живей!
Стараясь собраться с последними силами, живые солдаты начали аккуратно отходить назад к воротам и выбираться в район Эльфийских садов. Не то чтобы им не хватало сил и смелости сражаться, но тут просто не было смысла. Потери грозились быть слишком велики и единственный способ их снизить - объединиться с другими формированиями. Командиры проскочили в арку последними.
- Закрывай!
Легионеры все вместе навалились на створки и захлопнули их, едва успев перекрыть проход следующей волне призраков.
- Ну и что дальше?
- Идем ко дворцу, надо помочь генералу.
Массовое отступление легионеров застало Элдариона врасплох. Неожиданно площадь опустела чуть ли не вдвое, если считать живых существ. Призраков и зомби было в разы больше.
Альтмер обеспокоенно оглядел кучку оставшихся в живых соратников и с удовольствием заметил, что те невозмутимы и ждут приказов, преданно смотря на командира. Также он обнаружил рядом Пятая, который тоже замешкался и не успел покинуть район вместе с войсками империи.
Эльф спокойно подошёл к магу и положил тому руку на плечо.
- Вы не самый верный друг, Потай. И мы ч вами даже не союзники. Однако перед лицом такого врага нам следует держаться вместе, - преодолевая неприязнь к этому персонажу, произнёс мер. - Так дадим отпор этим тварям вместе!
- Да, боюсь, нам придётся действовать сообща. - Процедил сквозь зубы Маджесто, впрочем, это не помешало ему совершенно непоследовательно заявить с непонятным энтузиазмом. - И, хотя я считаю ваши методы варварскими, а цели глупыми и недалёкими, вы... чем-то мне симпатичны, сложно сказать чем. Есть в этом вашем наивном стремлении пролезть через трупы невинных к справедливости что-то притязательное. Кроме того, тут вы правы, против такого врага надо действовать только всем вместе. И всякие обиды должны быть забыты до поры. - С этими словами волшебник пафосно протянул руку, закинув руки и голову Лайлы себе на плечо. - Вот моя рука, господин Элдарион!
Элдарион великодушно улыбнулся и пожал протянутую руку. Впрочем, когда Потай отвернулся, эльф незаметно вытер ладонь о полы мантии.

 

***

 

Сейдро, весь в чужой крови и саже, ввалился в дверь гостиницы. Почти полностью первый этаж был застелен спальниками, на которых громко стонали раненые в ожидании помощи от уже сбившихся с ног лекарей. У стены неподвижно лежал забинтованный Аскаре.
- Я не умер, если вы уже об этом думаете, Сейдро. - ответил он и улыбнулся,- Я жду, когда подействуют припарки.
- А-а-а...- протянул старик и обернулся в сторону лестницы, по которой загромыхали сапоги второго легата.
- Веллиндус! Живой! Старый пройдоха! Ты вовремя, потому что мы, друг мой, в заднице.
Дверь опять заскрипела и товарищи внесли еще одного из кавалеристов, получивших ранение на мосту. Следом вошел Костициан.
- О чем это я?
- Мы в дерьме.
- Ах да, мы в дерьме! Старуха-личиха опять тут и уже успела навести шороху в Дендрарии, да так, что от боевых магов почти ничего не осталось! Еще и мертвецы по всему городу пошли.
- Остальные районы?
- Тюрьма потеряна, Храмовый зачищен, в Торговом ни то, ни сё.
- Хорошо. Каков план?
- Открыть ворота во Дворец и вытащить генерала.
- И чего мы ждем?- неожиданно встрял рыцарь.
- Когда припарки подействуют, - прыснул Неций и приподнялся на локте,- Уже подействовали, кстати. Так что за дело, господа.
Подхватив оружие, Денар выскочил на улицу и пророкотал команду к развороту. Копейщики были готовы вступить в бой.

 

***

 

Дворцовая площадь.
Ариана осмотрела поле боя – по лицу её невозможно было определить, довольна ли она, или рассержена действиями своей армии, однако, призраки уже смели сопротивление, вставшее у входа во дворец, и теперь поджидали подкрепление, ведомое Мидом со стороны Эльфийских Садов. В то же время, на саму Ариану, а так же расположившийся рядом с ней отряд наиболее верных некромантов, умудрившихся остаться в живых, надвигались маги Синода.
- Займись легионерами, Кринш-Ай. – отдала личиха приказ своей служанке. – Призраков не жалеть – на рассвете от них всё равно ничего не останется.
Аргонианка уже давно потеряла счёт времени, однако, что-то в голосе госпожи заставило её осознать, что их новым слугам отведены считанные минуты. Недолго думая, новообращённая повелительница мёртвых взмыла в воздух и принялась сосредотачивать призрачные потоки в северной части Зелёной Императорской Тропы.
- Ваше превосходительство, может, разумнее было бы использовать духов для собственной защиты? – промямлил какой-то босмер в чёрном балахоне, украшенном лыбящейся черепушкой. – Синод – это вам не кучка любителей… Вы уверены, что мы выстоим против вражеского подкрепления?
- Вы – нет, я – да. – коротко отрезала Ариана. – От вас требуется лишь огневая поддержка, не более. К тому же, вы переоцениваете этих лизоблюдов.
Личиха мерно поплыла навстречу вражеским магам – те заблаговременно нанесли упреждающий удар, однако, большая часть их заклятий разбилась о внезапно выросшую посреди площади ледяную стену.
- Перестроились! Втор-рая позиция! - хрипло выкрикивал команды сам господин Персивальд Бакингхорс, с ужасом наблюдая за приближающимся силуэтом Арианы. Волшебники Синода засуетились, занимая новые позиции. Со стороны это выглядело даже забавно - три десятка упитанных бородатых мужчин (и, предположительно, женщин) принялись перебегать с места на место, толкаться и спорить. Впрочем, нельзя было не согласиться, проделано это было весьма быстро и умело. Тридцать голосов на разный манер забормотали формулу Трансформации и Передачи, тридцать лучей без всяких посредников ударили в тщедушную фигурку господина Председателя Совета Синода. Впрочем, тот уже был готов и быстро затараторил, выбросив вперед руку в жесте Множественного Открытия Врат - Appare! Mane! Ausculta!
Всё пространство между кучкой магов и приближающейся Арианой заполыхало гигантским полумесяцем. Это на площади разом возникло три десятка огненных атронахов. Три десятка созданий вопросительно уставили на господина Бакингхорса, со скрытой надеждой ожидая, что сейчас тот ошибется хотя бы в одной букве, и его можно будет с честно совестью растерзать. Его и всю его компанию. - Se Dede! Pare! Destruere mortuis veritatem!
С шуршанием и лязгом (и некоторым разочарованием в огненных взглядах) воинство развернулось в сторону Королевы Червей. Взметнулись горящие руки, и фантасмагорический веер пламени из тридцать струй огня ударил разом в неживую чародейку, плавя лёд, сметая незадачливых призраков, случайно оказавшихся на линии огня.
Когда дым рассеялся, маги увидели обугленный силуэт личихи, чей прах мерно развеивается по ветру и сыпется на тротуар, ставший не менее чёрным от пламенного приветствия, оказанного Ариане. Некроманты с ужасом наблюдали, как их госпожа обращается в ничто; маги Синода, наоборот – возликовали, едва осознав, что их грозный враг, вероятнее всего, повержен. Коллеги тут же принялись одобрительно хлопать Бакингхорса по спине, обнимать его, жать ему руки… Вот он кивает похожему на моржа норду, подмигивает пожилому альтмеру, театрально кланяется бледной, как сама смерть, даме…
Маги Синода в ужасе отшатнулись – прямо в центре их столпотворения стояла Ариана, живая и невредимая, если не считать правой руки, которая продолжала восстанавливаться из витающего в воздухе праха.
- Один, два… - бубнила себе под нос личиха. – Пятнадцать, двадцать шесть, тридцать. Тридцать магов против одной только меня. Не будь так грустно, было бы смешно… Жаль только, я разучилась смеяться семь столетий назад… Как и грустить, впрочем, тоже.
Ариана закончила регенерировать – и отправила противников в полёт прежде, чем те успели дождаться приказа своего начальника. Некроманты, тем временем, принялись расстреливать комично барахтающихся в воздухе магов, чьё желание скрыть свою подноготную по какой-то причине доминировало над простейшим инстинктом самосохранения.
За сим нелицеприятным зрелищем уже наблюдали Потай, Лайла и Элдарион – троица ворвалась на дворцовую площадь в первых рядах, и теперь бой с призраками бушевал прямо за их спинами.
- Вот о чём я вам говорила, господин Маджесто! – сетовала Лайла, указывая рукой-перчаткой на Ариану. – Эту гадину нельзя будет умертвить окончательно, покуда бьётся её сердце! А бьётся оно, как известно, под цельнометаллической оболочкой нашего с вами незабвенного Нумидиума!
Маджесто мрачно кивнул, от локтя метнув огненный шар размером с апельсин в двух некромантов, явно наслаждающихся процессом. Шар сочно взорвался, швырнув тела последователей Королевы червей так, что наличием пульса уже можно было не интересоваться. Потай вопросительно взглянул на Элдариона, желая услышать и его суждение по данному вопросу, но от гордости своей не будучи в состоянии спросить его об этом прямо.
Лишь несколько волшебников Синода сумели сохранить присутствие духа в такой непростой ситуации, когда ты паришь в нескольких метрах над мостовой, а под подол мантии тебе задувает холодный ветер. Бакингхорс, разумеется, был среди этих немногих. Сразу осознав, что побороть чужое заклятье Левитации, он не в состоянии, волшебник моментально произнёс собственное, искажая таким образом траекторию своего полёта так, как ему было нужно. Да, основное заклятье Арианы неуклонно тащило его вверх, но его собственное, куда более слабое, наклоняло и поворачивало хитроумного колдуна так, что понятие "верха" постоянно менялось. Управлять таким тандемом было сложно, зато потерь энергии было в разы меньше.
- Parere cito! Adolebit mortuorum evocator! - Пронзительно завопил господин Председатель, ловко уклоняясь от ледяных стрел и молний. Атронахи никуда не пропали, они бесстрастно взирали на разгром своих хозяев, ведь для быстроты в их формулу вызова необходимость защиты вызывателя не была включена. Но вот они услышали Приказ. Приказ был простым и сопровождался хлестким "Parere cito!", вынуждавшим духов повиноваться быстро и со всем рвением. Атронахи в пугающем молчании набросили на увлечённых некромантов, расшвыривая Огненные Искры и Копья.
Элдарион не тратил на новых противников много сил. То расширяя, то вновь сужая магический огненный плащ, он попросту не давал призракам и зомби приближаться к себе. Тех, кто рисковал подойти ближе положенного, поглощало волшебное пламя, а их души отправлялись прямиком в подготовленные чародеем камни.
Главным минусом подобной защитной тактики (помимо того, что она была защитной) было то, что она не позволяла увидеть в полной мере картину вокруг. Поэтому всего размаха атаки боевых магов на личиху альтмер так и не увидел. Чтобы понять нанесенный ей ущерб, эльф слегка ослабил щит и как раз вовремя, чтобы разглядеть, как части тела Арианы восстанавливаются буквально из воздуха. Кроме того, за шумом вяло текущего вокруг боя он расслышал слова Лайлы о Нумидиуме.
Одно нравилось эльфу в личихе - это то, как грациозно она левитировала, и как развевался за ее спиной при этом плащ. Или мантия. Или как еще можно было назвать то, во что была одета нежить. Будучи выходцем из высшего сословия, альтмер так и не удосужился разобраться в видах одеяния благородных дам. Так или иначе, произнеся заклинание, Элдарион плавно слевитировал к стоявшим неподалеку Потаю и его спутнице.
- Я не ослышался? Вы в курсе, что поможет уничтожить эту особу, и не удосужились поставить в известность командование Легиона или даже меня?
- Командование Легиона явно не заинтересовано в том, чтобы окончательно убить Ариану. – Лайла сложила руки на груди и гневно взирала на личиху, которая блокировала летящие в неё заклинания могильными плитами. – Её сердце - мощнейший источник энергии… Возможно, Совет Старейшин собирался сохранить его, а ведьму запечатать, но такая возможность им, похоже, представится ещё не скоро. Что же до вас, господин Элдарион… - палец девушки оказался в паре сантиметров от кончика носа эльфа. – Вы наш враг. Были, по крайней мере. Потому ничего и не знали.
"Враг? Да тебя ведь призвали, чтобы служить мне, глупая ты мелочь!" - со злостью подумал Элдарион, но смолчал, позволяя девушке закончить мысль.
- Думаю, разумней всего нам будет… - волшебница пригнулась; над головой у неё просвистела пара ледяных шипов. – Прорваться во дворец и сделать всё самим. Тратить силы на сражение с Королевой Червей лично я считаю… Нецелесообразным!
Теперь бои шли уже по всей Дворцовой Площади. Призраки рассредоточились, Кринш-Ай с трудом справлялась с управлением мертвецами. Ариана продолжала вести бой – одна сразу против нескольких противников. Некроманты, вернее, те из них, кто выжил и ещё не подался в бега, поднимали трупы – как легионеров, так и своих павших товарищей. Труднее всего приходилось гвардейцам и элитным частям Имперской армии, оставленным караулить Башню Белого Золота – похороненные в её близи герои и аристократы, воскрешённые чарами Арианы, не давали защитникам ни минуты покоя с самого момента своего пробуждения от векового сна.
- Тогда во дворец! Но сначала... - Маджесто наугад швырнул клубок ярко-рыжего пламени себе за спину, подбиравшийся к нему мертвец отлетел, охваченный огнём. Волшебник сложил пальцы в замысловатом жесте, а потом потянулся ими в воздухе, словно бы вытаскивая какой-то маленький предмет из очень тесного мешочка. Из ниоткуда в его руке появился старый и ржавый ключ. Потай протянул руку Лайле и улыбнулся. - Давай запястье, час настал.
Маджесто, как всегда, совмещал приятное с полезным, отпирая браслет. Все, кому нужно, увидели, что девчонка была лишена магических сил, а следовательно не могла стоять за этим вторжением, а сам господин Маджесто теперь не оставался один на один с Элдарионом, которого справедливо побаивался, получив могучего союзника.
Лайла открыла рот от изумления – но на лице её читалось ликование. Когда колодка спала, девушка потёрла запястье, и, после секундной паузы, разразилась смехом, да таким, что даже проплывающим мимо неё призракам стало не по себе. Где-то, далеко на горизонте заиграла зарница – впрочем, это вряд ли можно было связать с высвобождением волшебницы. Та прикрыла глаз под повязкой ладонью, искоса взглянула на Потая, улыбнулась и бросилась обнимать своего “избавителя”.
- Ты все еще можешь пользоваться перчаткой так, как задумывал Шеогорат, посмотри сама, там... довольно интересное плетение. - Многозначительно заметил Маджесто. У него по спине пробежало целое стадо колючих мурашек, когда Лайла демонически расхохоталась и крепко обняла его. Возможно потому, что где-то в глубине души волшебник считал, что заслуживал своеобразного "кинжала в спину". Где-то очень глубоко.
- Ну наконец-то! У меня прям руки чешутся кого-нибудь… - девушка сделала паузу. - Шокировать! Господин Элдарион, вы не могли бы поделиться со мною одним из ваших кристаллов? – намекнула Лайла на велкиндские камни. – А лучше сразу двумя. Мы с вами теперь в одной лодке, как-никак, а мои запасы энергии сейчас… На нуле.
Волшебница пнула наручник, выпивший из неё все магические силы и с надеждой уставилась на Элдариона. Конечно, знак атронаха не только лишал её возможности восстанавливать энергию, но так же давал шанс поглощать чужие заклинания, однако ждать, пока кто-то подкормит её своими чарами, было бы слишком опрометчиво. Особенно сейчас.
- Пожалуй потеря одного камня не слишком меня ослабит. В конечном итоге... - Элдарион запнулся. Не следовало выдавать недавним противникам всех своих секретов. А источники энергии как раз были важнейшими из них. - Вот, держи, - они вынул из гнезда камень величиной с кулак и бросил в руки девушке.
- Сердечно благодарю. – Лайла отвесила реверанс, сжала камень и, сосредоточившись, выудила из него всю энергию. Кристалл при этом обратился в пыль и рассеялся по ветру. – Впрочем, формально, я всё ещё подключена к вам, - девушка ткнула пальцем сначала в Элдариона, затем в Потая. – И к вам тоже. На столь близком расстоянии выкачать силы из вас было бы не так уж и сложно, особенно при… Физическом контакте. – волшебница виновато улыбнулась – обнимая своего наставника она успела таки кое-что из него выжать. Так, на всякий случай. – Но вас это наверняка не обрадовало бы, так что… В общем, вперёд!
Девушка попыталась взять магов за руки, однако те, будто сговорившись, увернулись от её цепких пальцев и пошли следом, стараясь перегнать друг друга и встать во главе группы.

 

***

 

В следующий момент из глубин дворца со свистом вылетел небольших размеров болт, вонзившийся личихе прямо в грудь и заставивший ее остановиться на долю секунды, и этого хватило, чтобы успел опуститься, осыпав магов Синода золотистыми искрами, полупрозрачный оранжевый барьер между ней и входом во дворец, закрывший от вреда половину выживших магов Синода. Пикировавшие к дворцовой площади маги в голубых мантиях со знаками Коллегии Шепчущих накрыли личиху и ее рать вместе с не успевшими закрыться от них магами Синода дождём из огненных заклятий. Отреагировала она только на одного из них, маленького и улыбающегося босмера в оранжевой мантии под двемерскими нагрудником и наплечниками, судя по движениям рук, создававшего новый барьер, призванный уже закрыть саму Ариану в плотный шар.
Ариана протиснула сквозь единственное оставшееся в энергетическом шаре отверстие свою правую руку – в следующий миг, конечность оказалась обрублена и ничком повалилась на тротуар. Оставшееся внутри барьера тело личихи вспыхнуло, однако её оторванная кисть уже поднималась в воздухе, формируя новый сосуд. Первым действием оного было создание нескольких огромных ледяных копий, направленных в наглеца. Новый барьер схлопнулся, и босмер с веселым вскриком улетел в сторону, избегая чар Королевы Червей, и неровной спиралью улетел в открывшееся тут же отверстие оранжевого барьера, в конце этой траектории чуть не рухнув на Бакингхорса.
- Базил?! - Возмутился Перси, подхватив летящего в него босмера. Сцена достойная лучших комедий. Парящий в воздухе герой, держит на руках свою... своего... В общем, кого-то держит, с нежностью взирая на его или её лицо. В случае Бакингхорса с яростью. - Что ты... Это твоих рук дело?!
- Мой прославленный Топазовый Барьер, - оскалился Базил, возвращаясь в равновесие: - Даст фору любым Величественным барьерам! Правда, осторожнее - пока вы по эту сторону от Арианы, она вас достать не может, а вот с той стороны вы вернуться сюда не сможете, по крайней мере, пока я вам не позволю!
- Односторонний барьер? Но чем я заслужил такую честь? Неужели, кто-то еще помнит о заключённом перемирии? - Колдун язвительно ткнул рукой в плывущие по воздуху горящие точки, магов Синода, попавших от удар волшебников Коллегии. - Полагаю, это мы спишем на неизбежные потери?
- Да, к сожалению, да-- - открыл было рот Базил, но тут сзади его пикирующим коршуном настигла седеющая альтмерка с посохом из белого дерева в руках и затараторила:
- Архимагистр! Наши разведчики обнаружили присутствие армии призраков в Эльфийском, Храмовом и Торговом районах, а также Дендрарии! Имперские силы ведут бои: в Дендрарии неизвестный рыцарь с огненным мечом и боевые маги, в остальных - силы Легиона--
Базил решительно улыбнулся и потёр подбородок:
- Должно быть, рыцарь - Карвейн... Разделите наши силы на три части, две трети, а третью пошлите зачищать сначала Дендрарий, потом Храмовый, с указанием возвращаться сюда после завершения зачистки. Герои прошлого не торопятся возвращаться в могилы, нужно расчистить путь для легионеров помоложе!
Альтмерка унеслась ласточкой в жар битвы:
- Будет выполнено!
- Архимагистр? Уже? - Персивальд покачал головой. - Однако, быстро делаются дела в Коллегии. Поздравляю с повышением, хотя, должен признать, момент не самый торжественный.
- К сожалению, некому больше было занять кресло после... После Арианы, - Базил посмотрел Персивальду в глаза: - Так что это дело чести, Бакингхорс. Дальше разберётся со всем Коллегия. Укройтесь во дворце и не мешайтесь под ногами.
- У меня чешутся руки укрыться во Дворце и позволить вам гибнуть так, как вам того хочется. - Председатель любезно улыбнулся. - Раз уж вы не проводили отслеживание и не обратили внимание, что любой силовой вариант тут бесполезен. Но, - Перси поднял указательный палец к верху, словно читая нотацию непослушному студиоузу. - мы заключили договор. Договор о взаимовыручке, о поддержке и о дружбе. Впервые с момента раскола Гильдии, и я точно не намерен быть тем, кто его разрушит. А ты, Базил? Желаешь стать таковым?
- Тогда, - улыбка Базила казалась настолько острой, что ею можно было резать хлеб: - Тогда я вас по-дружески прошу--
Сзади к Базилу подлетела бретонка с арбалетом в руке - то был запутанный и сложный агрегат из множества кованых из двемерского металла деталей, чем-то напоминавший её установку в Шпиле - и крикнула ему в ухо:
- Вы что, не слышали?! Ариану не убить, пока не уничтожат что-то там эдакое!
Босмер комично прочистил ушную раковину мизинцем:
- А-а-а! Юная мисс Гринвинд! Следовало ожидать, что вы будете рядом!
- Я пришла сюда только из-за этой недобитой мумии, - ткнула пальцем в личиху Лисория, и Базил рассмеялся:
- Так вы же не хотели--
Лисория закрыла лицо свободной от тяжёлого рукой:
- Я не хотела драться с Нишьеном, а вот про эту самодовольную каргу не было сказано ни слова!
Базил взвизгнул:
- Бакингхорс, что же вы здесь всё висите, летите и прячьтесь, как я вам сказал!
Но, прежде чем Бакингхорс успел что-то ответить, его перебила Лисория:
- Что вы за чушь мелете, магистр?! Нам потребуются все доступные силы, чтобы утихомирить эту каргу!
- Не лезьте в дела-- - открыл было рот Базил, но тут его - шутливо воздев руки к небу - перекричал Бакингхорс:
- Хоть один здравомыслящий маг в вашем бедламе! Мы не собираемся лезть в ваши схемы и дисциплины, но дополнительный приток энергии еще никому не мешал. Составим малую звезду для трансфера энергии, а дальше делайте с ней, что сами сочтёте нужным. Хотя, сдаётся мне, всё это бесполезно. - Перси принял озабоченный вид. Он заметил, что Потай, Лайла и Элдарион уже вошли во дворец, и соотнёс этот факт со свежими данными о том, что личиху просто так не уничтожить. Не желая уступать в деятельности своему визави, Перси напустил на себя важный вид и продолжил:
- Я уже отправил своих людей для нанесения основного удара, теперь мы должны отвлечь внимание на себя. Раз уж вы здесь, то могли бы помочь в нашей операции, Базил... - сделав акцент на слове "нашей", Бакингхорс снова любезно улыбнулся и протянул ладонь для рукопожатия невероятно театральным жестом. Кажется, ему удалось привлечь общее внимание, маги Синода (те, что не сгорели в воздухе) и маги Коллегии взирали на своих руководителей с интересом, ожидая ответа Базила. Босмер бросил взгляд на окружающие его напряженные лица и, поморщившись, улыбнулся ещё шире и пожал руку Бакингхорса - всем присутствующим было как никогда очевидно, что он сделал это лишь для того, чтобы не ударить лицом в грязь и не предать интересы Империи:
- Так и быть. Покажем этой пародии на Маннимарко, на что способна полная Гильдия Магов!
Базил и Бакингхорс кивнули друг другу и приготовились накрыть личиху очередным залпом заклятий, однако, на мгновение их, а так же всех присутствующих накрыла тьма. Когда же марево рассеялось, маги Коллегии и Синода увидели перед собою не одну, а целых три Арианы. В то же время, лидеры обеих организаций волшебников куда-то пропали; было очевидным, что те оказались под действием иллюзорного заклятья, заставляющего окружающих воспринимать их как копии ведьмы, однако магия была так сильна, что даже самые могущественные волшебники не могли определить, кто есть кто.
Арианы, в свою очередь, продолжили свою перепалку, меча друг в друга свои самые смертоносные заклятья. В колдовском урагане они не заметили, как одна из них пропала, а когда жар битвы стих, на тротуаре валялись лишь обгоревшие, частично обмороженные и сильно изуродованные тела Базила и Бакингхорса.

Сообщение отредактировал SnowK: 07 января 2016 - 12:00

[SnowK]

 

Финальная битва, акт седьмой.
Мастерские.
Участники: SnowK, Gorv, Potay, Prisoner-Boratino, MadSkeleton.

 

Седьмое число месяца Руки дождя, Имперский город, Подземелья Дворца.
Карта, судя по всему, не врала. На каждым следующим поворотом скрывалась лестница или рампа, ведущая вниз. Казалось, что приключенцы вот-вот должны были выйти с другой стороны Нирна. Надо сказать, тишина в этой части канализации была просто гробовая и немного пугала. Если бы не весело плясавшие на стенах огни от факелов. Кольчужные доспехи рыцарей мерно побрякивали и те изредка переговаривались между собой.
— Откуда вы вообще взяли эту карту? - спросил Джубен у командира рыцарей.
— Не поверишь, сколько всего хранилось в этом приорате, когда Крестоносец привел нас туда... Я не про Вайтстрейка, разумеется. И еще больше мы нашли сами. Выходит, этим катакомбам уже тысячи лет.
— Ровесники Башни?
— Возможно. Как бы плохо мы не относились к айлейдам, архитекторы они были абсолютно потрясающие.
— В детстве у меня была мечта отправиться на острова Саммерсет, посмотреть на колыбель их цивилизации. Не думаю, что теперь это возможно.
— Я был на Ауридоне, могу сказать, что... Стой! Всем стоять!
Рыцари замерли и впереди отчетливо послышались чьи-то еще шаги и голоса. Прислушавшись, они услышали приглушенный шепот:
- ...Восхитительная айлейдская архитектура... Жаль, что сейчас так не строят...
И, значительно громче:
- Принц, я слышал голоса.
Выдох и ответ:
- Приготовьте заклинания, но не атакуйте без моего приказа.
- Да, Принц.
Шаги приближались, и, наконец, стало слышно, как шуршали одежды спускавшихся по лестнице некромантов. Если бы не гордо державшийся и относительно хорошо сохранившийся Нишьен с посохом и магическим светом в руках, это бы выглядело жалко: из его воинства сохранился жалкий десяток если не самых верных сторонников, то как минимум достаточно слабых повелителей нежити, чтобы Нишьен смог увлечь их за собой в общем хаосе битвы снаружи. По правую руку Хелбейна шла данмерка с подбитым глазом и порванной до середины бедра полой мантии, по левую шел норд с, судя по пятну крови над верхней губой и искривленной переносицей, недавно сломанным носом. Позади - еще израненные и уставшие некроманты, а вслед за ними - пять-десять призраков и наскоро поднятых трупов. Арелдур и его подчиненные остановились в нерешительности: с одной стороны, это были их заклятые враги, с другой, они не могли напасть на тех, кто не выказывал ответных намерений.
Нишьен встал на месте и осмотрел группу напротив него, не выражая никакой агрессии. На освещенном белым светом магического фонаря лице читалась смертельная тоска. Может, даже тень стыда, не ясно, за что: за состояние своих подчиненных или за все то, что сделал до этого. Его глаза пробежались по рыцарям и остановились на единственном, кого он знал. А еще единственном, кто был магом.
- Здравствуй, Джубен. Все еще не хочешь отдать Копье мирно?
- Доброй ночи, Нишьен, - ответил монах, покосившись на ящик, который Торке держал в руках: - Удивительно, но мой ответ все еще отрицателен. Нумидиум будет разрушен, как бы тебе и твоим друзьям не хотелось обратного. Так что, если ты не возражаешь, я продолжу свой путь.
Данмер закрыл глаза, вдохнул поглубже и... Едва слышно прошептал:
- Сегодня исторический день. В битве за Имперский город сошлись все армии Сиродиила. Исход этой битвы изменит ход истории и лицо Империи - навсегда. В такие дни, такие как ты...
Хелбейн резко поднял руку с магическим светом вверх, и тот взорвался яркой белой вспышкой, озарившей все помещение - древнюю круглую залу диаметром в десяток метров, с шестнадцатью покрытыми увеличивающими прочность камня магическими письменами колоннами и тремя входами, через два из которых спустились в залу Нишьен и Джубен, а третий, закрытый решетчатой металлической дверью, вел на более глубокий уровень катакомб...
Но, стоило только вспышке потухнуть, как Нишьен, взмывший вперед и вверх, слился с темнотой под потолком, а его товарищи-некроманты послали свое жалкое мертвое воинство в сторону рыцарей, прикрывая их красными вспышками заклятие истощения и повреждения.
Бой, как и всегда, разгорелся за секунды. Зазвенели, вынимаемые из ножен, и тут же пошли в ход клинки. Джубен, не сумев уследить за Нишьеном, бросился вперед вместе с остальными, фокусируясь на призванных существах и выжигая их храмовыми заклятьями. Неожиданно Хелбейн обрушился сверху на Торке и повалил его на пол, стараясь вырвать ящик, содержащий Копье, но тот был крепко пристегнут к телу рыцаря и окружавшие его товарищи тут же попытались сделать из данмера решето. Впрочем, удача разрешила эту ситуацию в ничью и Принц Червей благополучно взмыл под потолок по новой и завис там, оглядывая сражающихся. Вспышки заклятий сверкали меж колонн - его некромантов теснили, его мертвецов возвращали к смертному покою, и в целом рыцари выходили победителями. И всё же, кто знал, что было у коварных некромантов в рукаве.
- А ну, спускайся! - выкрикнул Маталь, ткнув в его сторону посохом, - Или прикажи своим людям отступить! А не то я сам тебя спущу!
Ответом Джубену был красный огонь направленного на него посоха Нишьена, но монах не стал дожидаться, пока Хелбейн активирует чары своей новой игрущки, и исполнил свою угрозу: взмах посохом, и данмера резко утянуло вниз и назад. Рассекая воздух по параболе, Нишьен с криком упал на одного из некромантов, норда с кривым носом, который, барахтаясь в мантии, хрипло гаркнул:
- Ваше Высочество! Прикажете отступить?!
- Ни в коем случае! - вскрикнул Нишьен, выпрямляясь и направляя свой посох на Джубена: - Я прошёл через слишком многое, чтобы остановиться здесь! Проклятье Гипотимии!
Монах резко поднял руку...
Из посоха Нишьена вырвались кроваво-красные щупальца, опутавшие товарищей Маталя, призраков и некромантов, и одно из них опутало и самого Джубена: они не были осязаемыми, но от одного прикосновения магического потока создавалось ощущение, будто бы из лёгких жертвы исчез весь воздух. Монах почувствовал, как его жизненная и магическия энергия начала переходить к Нишьену, с торжеством на лице - торжеством диким и при этом прекрасным, восторгом не юноши и не убийцы, но мужчины, наконец-то решившего сложную задачу - смеявшемуся:
- Да! ДА! Наконец-то!
Хелбейн закрыл глаза...
...Но он не заметил одного: Джубен держал руку вытянутой, в потоке, внутри него, и дрожавшие пальцы складывались в магические жесты... Щит, поглощение, преобразование... Дотянуться до посоха, схватить узел и перетащить на себя... На грани последнего издыхания, когда зрение потухло, а звуки казались невыносимыми, монах прошептал, отдавая всего себя потоку:
- Мара, помоги мне...
То место, в котором красный поток входил в грудь Маталя, загорелось светло-голубым светом, и вместе с ним начал окрашиваться в голубой и красный поток, медленно, но верно. Нишьен, закрывший глаза, не заметил этих перемен. А поток всё обращался в голубой, до тех пор, пока свет не достиг посоха...
Две силы сошлись воедино в мрачном бою, два проповедника - ложный тёмный и праведный светлый. Их тактиками были магические формулы, их ударами были разбивающие установленные законы как стело заклятья, их блоками были устанавливаемые заклятьями же законы. Правило за правилом, закон за законом, схема за схемой, структура за структурой, магическое слово за магическим словом - звук разбиваемого стекла, вихри магии, потоки энергии, и за их пределами - лишь чёрная пустота, пустота, пустота... Но даже так победителем мог быть только один. Тот, кто готов был пожертвовать всем ради победы, даже собой.
И он победил. С последним звяком последний щит сломался, и тёмный проповедник был повержен, раз и навсегда.

Посох с треском взорвался, и из кричавшего Нишьена высвободились яркие белые потоки светлой энергии - возвращавшиеся к остальным жизненные силы.
Джубен, бывший уже на грани бессознательности, почувствовал, как течёт по жилам кровь, и открыл глаза: рыцари и некроманты с трудом поднимались, ошарашенно смотря по сторонам, а от мертвецов и призраков остались лишь ошмётки эктоплазмы и рассыпавшийся прах... А там, где был Нишьен, лежал развалившийся посох и нечто сморщенное, седое и хрипло задыхавшееся. Некроманты, кто с ужасом, кто с интересом смотрели на то, что осталось от Принца Червей и явно не намеревались продолжать бой.
Монах, почувствовав, как стекает из носа кровь, вытер её рукавом и поднялся на дрожащие ноги:
- Такова судьба всех, кто пытается возложить на смертную голову божественную корону.
- ... Как...
Нишьен поднял лицо: из его рта и носа по сморщившемуся лицу текла кровь, а из глаз - слёзы. Ноздри крючковатого носа сильно расширялись и сужались после каждого слова, пытаясь вдохнуть, но густые сгустки крови не позволяли воздуху войти в грудь данмера. Один уголок губ ушёл далеко вниз, искривив рот в жутком выражении. Один из глаз моргал отдельно от левого.
- Как... простой монах... Смог победить...
Но он не успел договорить, кого смог победить простой монах. Эльф, как будто забыв о своём вопросе, пробормотал:
- ...Прости... Отец.
Глаза Нишьена потухли, он издал последний всхлип, и голова данмера опустилась на вытянутые вперёд руки.
- Ну, с меня хватит!
Все взоры обратились на норда со сломанным носом, а тот, не обращая внимания на окружающих, прогнусавил, смахивая седеющую прядь с запачканного кровью лба:
- Жалкое зрелище! Что это за некромант? Он не использовал темноту, не прятался за колоннами и трупами, и вообще всё свёл к тупому столкновению, как эти ваши честные маги-дуэлянты. Сообщество поддалось молодёжным думам о чести! И вообще, Культ Червей изжил себя ещё задолго до этого "Принца Червей". Я умываю руки! Прощайте!
И прочёл заклятье Возврата. Вслед за ним, один за другим, достали свитки или прочли заклятья и остальные некроманты - несколько пурпурных вспышек, и рыцари с Джубеном остались одни.
На смену бегущим магам явилась троица новых – то были Потай, Лайла и Элдарион. Компания эта поражала воображение: ещё бы, представители трёх враждующих группировок идут рука об руку. Разнящиеся образы, разнящиеся мировоззрения, разнящиеся мотивы, но единая цель. Волшебники горделиво вошли в помещение и с неприкрытым отвращением уставились на падшего Принца Червей. Лишь Лайла, по какой-то старой памяти присела рядом с Нишьеном на колени, попыталась произнести что-то но, не найдя слов, только провела ладонью по его шее, то ли пытаясь нащупать пульс, то ли отдавая дань уважения тому, кого сама же отправила на верную смерть. Затем поднялась на ноги, перевернула тело и сняла с него перчатку-предохранитель.
Пространство наполнила вязкая, как болото, тишина. Лайла переводила взгляд с Потая на Джубена, с Джубена на стоящих за ним рыцарей, с рыцарей на Элдариона. Голос в её голове шептал: “Они ослаблены. Ты – на пике своей формы. Забери то, что принадлежит тебе по праву”. Девушка провела ладонью по перчатке. Она знала, что та наделась бы на неё, как влитая. Но сейчас артефакт больше интересовал её даже не как средство достижения своих целей, а как простая замена. Замена руке. Замена Гамболпадди. Ею она возьмёт копьё. И станет новым богом. Или нет?
- Ладно. - наконец, с большой неохотой выжала из себя Лайла. - И так ясно, кто тут главный герой. Не хочу становиться очередной жертвой на его пути. – теперь обращалась она к Джубену. – Ты заслужил. Иди и сделай своё чёрное дело. – волшебница бросила перчатку монаху. – А мы просто постоим рядом и прикроем тебя, если Нумидиум вздумается сопротивляться.
Потай напряжённо замер, когда Лайла подобрала перчатку. Сейчас решалось, удачным ли было вложение или нет. Волшебник задержал дыхание... И снова задышал, когда девушка перебросила перчатку Джубену. Похоже, дедушка был прав, вложения в добродетели честности и милосердия всегда самые прибыльные в конечном итоге. Впрочем, всё еще впереди.
- Не делай из меня чудовища. Я делаю то, что мне приходится делать. Малые жертвы ради большого блага. – заговорил Джубен, следуя за Лайлой. - И да, я заметил, что ты лишилась руки и мне очень жаль, но сейчас мои сожаления никому не помогут. Идем... Господин Элдарион, я бы напал на вас, но Сейдро просил вас не трогать. И я не стану.

Герои двинулись дальше и уткнулись в тупик. Перед ними встала куполообразная зала с загадочными монолитами, выставленными вокруг испещрённой рунами платформы. Энергетические потоки, выстреливающие из вершин менгиров в виде молний, проходили с определённой периодичностью и устремлялись в никуда. Один из Рыцарей Девяти рискнул встать на платформу – с нулевым результатом.
- Это телепорт. – предположила Лайла. – Я слышала о таких, точнее… Видела в голове Арианы. У себя в голове… Её воспоминания. –  запинаясь пробормотала она. - В общем, эта штука используется Боевыми Магами для перемещения в пространстве и не пропускает никого, кроме тех, кто сведущ в волшебстве. Проверка, своеобразный пропуск, небольшой вступительный экзамен в… - девушка осеклась, а единственный глаз её расширился до невозможности. – Господин Маджесто! Вы хоть представляете, куда ведёт эта штука? Я всегда мечтала там побывать!
- Я могу предположить, что... Стой! - прежде чем Потай успел схватить пигалицу, та вскочила на платформу и растворилась во вспышке голубого света, который, казалось бы, обратил её тело в ничто. Однако, маг всё ещё ощущал свою подопечную – по ту сторону. Выбора не оставалось.
- Арелдур, ты не идешь? – спросил монах у командира рыцарей прежде чем телепортироваться. -  Ты ведь маг.
- Да, но мое место рядом с моими людьми. Иди. У тебя есть все необходимое. Мы проследим за порталом.
- Да, покажи им за нас! - крикнул Хэксон.
- Обязательно.
Потай, а следом за ним и Элдарион с Джубеном ступили в магический круг и, почувствовав, как земля уходит у них из-под ног, устремились в пустоту.
На огромной скорости мимо них проскакивали небесные тела, планы даэдр, созвездия, тысячи единиц неизвестной системы исчисления, которые с трудом преодолел бы даже самый смелый манонавт. Наконец, они ударились обо что-то твёрдое. Первым, что увидела троица, была Лайла, разводящая руками в стороны и указывающая на ЭТО. Перед ними раскинулись руины, висящие посреди бескрайних Морей Забвения. Тихая гавань Боевых Магов, разрушенная воинством Мерунеса Дагона и ставшая одним из мест, где Принц Разрушений познал горечь поражения. Вечная, чудесная, запретная… Твердыня, известная каждому уважающему себя волшебнику. Батлспайр.

 

Финальная битва, акт восьмой.
Дворцовая площадь.
Участники: Gorv.

 

Седьмое число месяца Руки дождя, Имперский город, Дворцовая площадь.
Раздался грохот деревянных створок и ворота Талос Плаза распахнулись, заставляя всех сражавшихся обернуться и посмотреть, что там происходит. Трудно передать, каково было облегчение защитников Империи, когда вместо ватаги призраков из проема выскочил чумазый и воинственный Сейдро, вслед за которым уже неслись легаты сиродиильских легионов и их многочисленные подчиненные. Ну, и Костициан.
Старик взял такой разбег, на какой только был способен и сиганул с верхней ступени вниз, обрушившись прямо на головы врагов. Но, прежде чем ринуться в бой, он успел заметить мелькнувших в дверях башни Потая и Элдариона и теперь был твердо намерен нагнать их и немедленно причинить им добро. Поэтому, без устали размахивая клеймором, имперец прорубал себе дорогу сквозь призраков и некромантов, подобно тому, как прорубает себе дорогу норд, завязший в болоте. Удар, боковой, прямой, с разворота, снизу вверх, сверху вниз. "Дзынь!"- звенела сталь. "Ух! Эх!"- твердил Сейдро. "Пш-ш-ш"- шипели разрубленные привидения.
И вот, когда легионер уже почти дошел до лестницы, ведущей к малому кругу, его меч плотно столкнулся с чьим-то еще. То был призрак молодой девушки с длинными волосами, затянутыми сзади в тугой хвост, голову которой украшала крайне скромная диадема, а одета она была в униформу Имперского легиона, подобную которой Веллиндус видел лишь на картинках в книгах по истории Легиона. Сбросив оцепенение, мужчина снова взмахнул мечом. Блок. Еще раз. Блок. Еще, и еще, и еще имперец вкладывался в удары, но все тщетно, противник будто знал, что тот предпримет в следующий момент и более того, начал контратаковать. В обмен на каждую попытку Сейдро получал молниеносную реакцию, что явно была быстрее его собственной. Пот стекал с ветерана рекой, заливая глаза и мешая драться. Дыхание сбилось, а полученные от неудачно предотвращенных приемов противника раны ныли и кровоточили. Какая уж тут погоня за Элдарионом, выжить бы! Старик попытался резко сократить дистанцию, но не тут-то было: еще до того, как Веллиндус успел шагнуть, тяжелый удар бронированной перчаткой в нижнюю часть шлема свалил его на землю. В глазах все поплыло и клеймор вывалился из рук. В полусознательном состоянии легионер, отползая, как загнанный зверь, назад, выдернул склянку с лечебным зельем из подсумка и осушил ее. Туман прошел и он отчетливо разглядел приближающуюся фигуру. Вдруг, девушка заговорила.
- Удивительно, насколько обмельчали герои за тысячу лет. Посылают в бой стариков и инвалидов. Позор Империи!
- Да кто ты такая?- просипел Сейдро, поднимаясь.
- Вас что же, в школе нынче не учат? Я - Магна Тарн! Я та, кто почти захватил Гриншейд! - она сделала паузу и тихо, будто разочарованно, добавила, - Я герой Империи. А ты тот, кто позорит ее. И потому умрет.
"Ну уж нет" - подумал ветеран и выхватил меч Двух Судеб из ножен. Магна предугадывала его приемы потому что он пользовался стандартным арсеналом Легиона, а в их знании, навыках и реакции девушка его превосходила. Но если использовать то, чего она не знает... Веллиндус сосредоточился на технике, отчаянно вспоминая все самые необычные приемы. Блок. Разворот. Прыжок, перекрестный шаг. Это был боевой стиль Ра Гада. Легкие удары, похожие на росчерки пера, свободное движение, гармоничная работа всего тела - вот оно, дыхание пустыни. Аристократка дрогнула, блокировка подобных атак давалась ей явно нелегко. Секунда и вот уже тут тяжеловесная стойка и широкие мощные удары в четырех плоскостях с приложением обеих рук, техника обитателей Орсиниума. Еще мгновение и снова смена стиля - старик лез из кожи вон и применял самые смелые и неординарные комбинации, вгоняя противницу в ступор пока, наконец, эбонитово-серебряное лезвие не рубануло ее по груди. Привидение сильно отшатнулось, но не было повержено.
- Боюсь, вам пора проследовать обратно в могилу, мэм.- тяжело выдохнул Сейдро, выставив меч вперед.
- Может я и ошиблась в тебе, старик. - ответила Магна без тени страха или сомнения, - Но судьбу не обманешь.
Коротким движением представительница рода предателей и лгунов отбила наставленный на нее клинок в сторону и со всей силы пнула мужчину в правое колено так, что было видно, как вывернулся и без того больной сустав. Боль, казалось, пронзила все тело от кончиков пальцев до висков. Легионер рухнул навзничь со звериным воплем, а призрачный меч уже висел над ним. Старик перекатился вправо, уходя от удара, и воспользовался клинком, как тростью, чтобы подняться. Лезвие оружия Магны в очередной раз уперлось в серебряную гарду. Сейдро огляделся. У него не было сил, нога полностью отнялась, ему было не ступить и шага. Он видел пытавшегося пробиться к нему Костициана, но он был слишком далеко, в то время как Денар и Аскаре были слишком поглощены боем. Но свой меч он еще держал крепко. "Мне не победить." - подумал имперец. Чудовищным усилием он метнулся вперед, выставив перед собой острие, как вдруг, было двинувшийся навстречу противник на секунду исчез, а Веллиндус проскочил как бы сквозь него и едва сохранил равновесие на одной ноге. Тарн была у него за спиной. Что-то хрустнуло внутри. "Наверное, позвоночник," - подумал имперец и сам усмехнулся тому, как он легко об этом думал. Вязкое тепло разлилось под нагрудником. Он медленно развернулся и, покачнувшись загремел вниз. Зрение старика в последний раз ухватило маленький кусочек бескрайнего неба и темнота захватила власть.
... Он медленно развернулся и, покачнувшись загремел вниз. Зрение старика в последний раз ухватило маленький кусочек бескрайнего неба и темнота захватила власть.
- Тва-арь! - выругался бежавший к собрату что было мочи, но не успевший, Костициан; он подхватил голову Сейдро на руки и тряхнул,- Посмотрите на меня, господин Веллиндус! Центурион!
В этот самый момент из тела старика вырвался столь отчетливо призываемый Арианой дух ветерана и призрачная рука стальной хваткой схватила рыцаря за глотку. Тот поперхнулся.
- С-сейд... Не... Ть...
Изкаженное злобной гримассой лицо призрака показалось из-за смертной оболочки. Оно смотрело прямо на молодого имперца и в его выражении не было ничего, кроме злобы. Ни страха, ни жалости, ни сострадания. Лишь жажда крови. Сейдро здесь не было. Вдруг, было уже закатывавший от кислородного голодания глаза парень посмотрел прямо на призрака, и не будь тот уже мертв, то точно бы испугался. Зрачки его глаз расширились настолько, что почти заполнили глазницу, шея начала быстро разбухать и расширяться так, что дух Веллиндуса был уже не в состоянии ее удержать. В каком-то забытьи рыцарь принялся срывать с себя перчатки, а сапоги уже слезали сами собой. Он уперся рукой туда, где находилась в тот момент голова призрака, и хоть ладонь прошла прямо насквозь, он смог оттолкнуться от земли и сбросить с себя враждебное привидение. Имперец встал в полный рост и его отчаянный вопль перешел в громогласный рык. На месте сэра Костициана стоял гигансткий двуногий медведь.
Но духу старого легионера было на это наплевать, он поднял свой меч и двинулся в атаку. Клыки и когти были бесполезны, но даже будучи в зверином обличии молодой человек мог думать и контролировать свои действия, поэтому он ухватился обеими лапами за уличный факел на длинной ноге и, выкорчевав его, со всего размаха пригрел товарища с левого бока. Но, как известно, тот был тем еще тертым калачом и смог, умело сгруппировавшись снизить урон до минимального, хоть и весьма ощутимого. Теперь пришел его черед.
Нырнув вперед и тем самым увернувшись от удара пылающей дубины, Веллиндус сократил расстояние до вербера и принялся отчаянно рубить его, применяя все выгоды своей новой оболочки, а точнее, ее отсутствия. Взмах за взмахом на теле противника появлялись все новые раны и царапины. Тот было попытался закрыться своим орудием, но призрак, даже не чихнув, располовинил фонарь и продолжил наступление. Он резал и кромсал его до тех пор, пока истекающий кровью Костициан не упал и не стал отползать назад, постепенно теряя звериную силу, а значит, и шансы на победу. Тяжелый сапог придавил его грудь, а острие меча смотрело прямо в лицо. Привидение замерло. Посреди поля боя, среди крови и стонов, оно просто стояло и смотрело на поверженного соперника.
- Не надо, господин Веллиндус. Это не вы... Пожалуйста.
- Чего ты ждешь? - шепнула из-за спины все это время жадно наблюдавшая за схваткой эссенция Магны Тарн, - Культ Червя требует крови.  Предоставь ее.
- Я... - вдруг ответил Сейдро, - Я не хочу.
Голос центуриона звучал как-то слабо и неуверенно, и даже почти вопросительно. Будто он интересовался у своей древней подруги, что он должен чувствовать.
- Кто ты, чтобы сомневаться в воле Культа?
- Я не хочу.
- Я повелеваю, убей!
- Я не буду! - выкрикнул призрак и клинок описал в воздухе дугу.
Не поворачивая головы, будто бы не желая взглянуть в глаза той, кто его убил, Веллиндус движением хирурга вонзил меч Магне в то место, где должно было быть сердце по самую рукоять, а затем, резко выдернув, молниеносным ударом отделил голову от туловища. То, что осталось от мечницы, покачнулось, и не долетев до земли, растворилось в воздухе. Сейдро посмотрел на израненного им самим товарища.
- О, друг...
- Ничего. Зверям место в клетке.
- Ты слишком покорен судьбе.- старик приблизился к собственному телу и извлек из подсумка последние две оставшиеся склянки с лечебным зельем,- Покорным нужно быть в старости. Молодым нужно биться.
- Ты спас меня уже трижды, а я не смог...- тот выпил зелья и, кряхтя, стал на четвереньки.
- Но я ведь еще здесь, верно?
- Надолго ли?
- Мне дали дополнительное время, Костициан. Неважно сколько. Важно, что я с ним сделаю. Не зевай!
Призрак вставил два пальца в рот и оглушительно свистнул. И ответом на его свист было конское ржание. Конь Сейдро, погибший вместе со многими другими на мосту Талоса, без сомнения, скакал теперь к нему сквозь полчища врагов, топча их копытами и толкая грудью. Поравнявшись с седоком, он стал как вкопанный.
- Ты помнишь меня?- легионер взял в руку поводья и занял место в седле,- Мы сыграем последнюю партию. О, да, мы сыграем!
И ударив своего старого боевого товарища сапогами в бока, Веллиндус сорвался с места, ринувшись напролом через толпу других привидений, чьей воли не хватало, чтобы преодолеть гнет хозяйки. И у тех не было ни шанса. Теперь, когда старое тело не ограничивало его возможностей, ветеран был опасней всех древних вельмож и королей вместе взятых. Он несся быстрее ветра и разил страшнее молнии. Он был самой битвой.
Сейдро уже наматывал шестой или, может, седьмой круг по Зеленой Императорской тропе, когда призраки дрогнули, все как один, и стража города принялась отчаянно их теснить. Поднятые со своих законных мест мертвецы буквально рассыпались на глазах. Ветеран было обрадовался, но вдруг понял что в его руке едва остались силы, чтобы поднять меч над головой в победном жесте. Он остановил начавшего спотыкаться о каждую кочку коня и посмотрел на собственную ладонь, медленно но верно исчезавшую. Привидение спустилось на землю и его тут же окружили солдаты. Кто-то из них беззаботно хохотал, кто-то удивленно перешептывался, кто-то с грустью смотрел на таявшего центуриона, кто-то обнимался с собратьями. К нему протиснулся Костициан.
- А вот теперь можешь сокрушаться, - улыбнулся Веллиндус.
- Ты сделал все, что мог, Сейдро.
- И надеюсь, этого было достаточно.
- Уж точно достаточно, чтобы обеспечить тебе место на Дальних Берегах, старик! - выпалил легат Денар, расталкивая подчиненных.
- Мог бы хоть попрощаться нормально, Алик'рский ты сухарь!
- Я бы нормально попрощался, если б ты умер нормально!
В воздухе на секунду повисла неловкая пауза, а после старые друзья расхохотались в голос. Сейдро поднял глаза на небо. Из-за гор Валус на востоке едва заметно начала выглядывать алая кромка солнца, тронув верхушки древних башен.
- С этой стороны завесы все выглядит иначе, но рассвет. Рассвет все такой же... "Краса рассвета". Эльфы определенно знали толк в названиях. Хорошо, что я могу посмотреть на то, за что я сражался, напоследок... Думаю, я прожил жизнь достойную героя. А героям место в легендах...
Сказав это, Сейдро Веллиндус из Кватча ударил себя кулаком в грудь в древнем приветствии Легиона и растворился в воздухе. Вслед за ним, подобно мыльным пузырям, полопались и все остальные призраки. Время, отведённое для них Арианой, вышло.
Кринш-Ай с досадой окинула взглядом последних некромантов, спешащих покинуть поле боя, спикировала вниз и приняла смерть - от своей бывшей однокурсницы.

Сообщение отредактировал SnowK: 07 января 2016 - 14:31