[Perfect Stranger]

 

 

Этот клинок уже определенно изжил свое.
Силуэт в обугленных стальных доспехах отложил в сторону двуручный меч, испещренный зазубринами и пятнами ржавчины. Витавший в воздухе аромат крови сгущался — смесь из запаха крови человека, запаха крови дракона. Кровь первого отдавала кислым, едким привкусом — кровь второго же заставляла воздух вибрировать от силы.
Пальцы еще тряслись. Он отказался тащить с собой баллисту — и сражение вышло сложнее, чем силуэт в доспехах на это рассчитывал.
— Ты еще долго? — хрипло спросил мечник, устремив взор на пришедший в негодность меч. Крылатый шлем странной конструкции обгорел, тканевый элемент был практически испепелен — не похоже, что он предоставлял хорошую защиту. Прядь светлых волос выбилась из под сохранившейся части шлема. Сталью была защищена лишь макушка головы — а на пластине, меж крыльев шлема, располагалась забавная кисточка из темных нитей. Алый платок, которым была подвязана шея мечника, тоже обгорел — возможно, дракон, чье тело лежало на посыпанной пеплом земле, именно из-за цвета платка избрал Фелкин главной целью.
Ошибка.
Высокий мужчина с пепельными волосами склонился над телом дракона. Медленно повернувшись, он уставился на мечника взглядом холодных, серо-голубых глаз. Его лицо было испачкано кровью, стекавшей с челюсти и подбородка.
— Уже... почти закончил, — прохрипел человек, вытирая тыльной стороной ладони кровь с лица. Половина или даже больше волос сгорели в пламени дракона, правая сторона лица была покрыта черной сажей, сквозь которую проступали уродливые шрамы, словно от когтей дикого животного. Отвернувшись, он опустился на колени и, издав едва слышный звук, похожий то ли на урчание, то ли на рычание, продолжил пить кровь.
Крови ему всегда было мало. В нем словно было нечто вроде неутолимой жажды, которая вечно гнала его вперед, вечно бросала в драку, даже в самую безнадежную. Стирала страх из разума одним размашистым движением. Фелкин уже достаточно давно знала его, и знала, что он не боялся ничего. Разве что...
— Пошли.
Он поднялся на ноги и встряхнулся, как собака, выходящая из воды. Быстрый взгляд искоса — стального цвета глаза резким светлым пятном выделялись на грязном лице, покрытом сажей и запекшейся кровью, словно маской. Обуглившиеся волосы падали на глаза, и он раздраженно смахнул их с лица. Вытащил из-за голенища большой нож с изогнутым лезвием и отрезал когда-то длинные и светлые волосы под корень. Все равно большая их часть сгинула в огне.
Девушка в доспехах кивнула, поднимаясь на ноги. Левое бедро кровоточило — броня в этом месте была попросту пробита насквозь. Опасный момент, без всякого сомнения — и, опять же без всякого сомнения, он еще аукнется.
— Ты забыл?
Вольфер нахмурился, когда Шалд, приблизившись к телу дракона, опустилась на одно колено. Латная перчатка, со звоном брошенная на землю, напоминала скрюченную когтистую лапу.
Женщина прикоснулась ладонью к лапе павшего зверя — словно этим неуклюжим жестом пытаясь как-то почтить его память. Девушка странным образом относилась к этим красивым, могучим зверям — вернее, к их крови. В их первую встречу она говорила о силе крови, о том, что эта кровь — есть... какая-то "память". Но Хекс не до конца понимал, что она имела в виду.
Зверь — нечто совсем другое.
Изогнутый кинжал из веридия с силой вонзился в бедро высшего дракона — и, извернувшись в руке женщины, начал медленно снимать чешую с его тела.
— Нам нужна кость, — словно в трансе говорила Фелкин, безжалостно кромсая плоть драконицы.
— Как скажешь.
Хекс покачнулся, едва устояв на ногах, и нахмурился. В голове плыл багровый туман, но это не было похоже на последствия его обычной ярости и не было похоже на влияние зверя. Кровь в его венах медленно закипала — чужая кровь, кровь дракона, только что убитого ими. Она словно поглощала его, заставляя сердце гулко и быстро биться, а перед глазами мелькали неясные картины. Поднеся ладонь к глазам, мужчина словно в трансе провел ею по лицу, стирая красные дорожки. Крови было так много, что она текла из глаз, будто слезы. Упав на колени, он поднял лицо к ночному небу. Звезды заплясали в бешеном танце, сливаясь в единый сияющий вихрь. Он чувствовал — буквально чувствовал — ветер под своими крыльями, почти как тогда, в Тени, только на этот раз все было по-настоящему. Свобода и полет.
— Прекрасно... — он прошептал почти неслышно, улыбаясь своей жуткой улыбкой-оскалом, и облизнулся. А сила внутри бурлила, грозясь выплеснуться нескончаемым потоком и разорвать его сердце на тысячи осколков. Хекс закрыл глаза, дрожа всем телом, картины проносились во тьме, вся память дракона и тысяч драконов до него, тех, кто стал драконом, отобрав их силу и впитав ее в себя... Он закричал. Сжал зубы так, что они хрустнули. Все, что было раньше, оказалось лишь подготовкой к этому моменту. Согнувшись напополам, он сплюнул кровью на обугленную землю.
— Фелкин, — произнес он, глядя расширенными глазами на валяющиеся на земле зубы. Его зубы.
Он услышал гулкий звук шагов — и почувствовал, как силуэт Фелкин что-то впихнул в его руки. Пошатываясь, он мутным взглядом окинул флягу с изображением скорпиона, покоящуюся в его ладонях.
Не сказав ни слова, силуэт отошел вновь — вернувшись к своему занятию. Хекс слышал звук кромсаемой плоти, слышал биение собственного сердца — и совсем так же слышал биение сердца Шалд. Это было странным, пьянящим чувством — но что-то было не так. Тот, отдаленный стук утихал — словно с каждой секундой отдаляясь все сильнее и сильнее.
Его сердце билось быстро — словно было готово вот-вот разорваться. Кровь пульсировала, меняя его тело — ребра трещали, оставшиеся зубы крошились под напором других. Судорожно сглотнув, он недоверчиво провел языком по своим зубам — убеждаясь в своих подозрениях... и надеждах.
Вопль ярости и торжества взорвался в его голове, заволакивая глаза алым маревом. Пальцы не слушались, когда он отвинчивал крышку фляги — а запах самогона был почти незаметен на фоне тяжелого, густого аромата крови. Медленно спустившись с камня на землю, мужчина запрокинул голову и невидящим взором окинул звезды. В Андерфелсе ночи неописуемо красивы — странно, что раньше он этого не замечал. Или замечал? Открытая фляга с самогоном все так же лежала в его ладонях. Повернувшись в сторону драконьего тела, Хекс взглядом наткнулся на глаза Шалд.
Она уже извлекла крупную, тяжелую бедренную кость зверя — и сейчас смотрела прямо на него, сложив руки на коленях. Зверь грузно зашевелился, задев боком клетку из его ребер. Взгляд Фелкин был... странным. Таким чужим, таким безумным. Женщина всегда действовала разумом, а не чувствами — но сейчас в ее глазах не было разума. Была лишь пустота.
Мгновение — и наваждение прошло. Грязно-голубые глаза потрошительницы были прежними... наверное.
— Сможешь идти? — просто спросила она, поднимая с земли окровавленную, липкую кость.
— Да, — ответил он не своим голосом, проводя языком по ровному ряду крепких, новых, острых как бритвы зубов. В темноте ночи его глаза поблескивали нездоровым блеском, как будто он был пьян. В общем-то, почти так оно и было. Кровь и самогон. Что может быть лучше. — Зачем тебе это? — он кивнул на кость в руках Фелкин, понимая, что им придется найти разбежавшихся лошадей. Они тут в долине здорово пошумели. Разбросанные обломки скал и камней и огромный кусок выжженной до угля земли — кто бы ни пришел сюда после, будет сильно удивлен. Хотя Хекс сомневался, что кому-то может понадобиться забраться так далеко в горы, здесь не было ничего и никого, кроме драконов и двух людей… почти людей. Они провели здесь почти две недели, в полном одиночестве, посреди снежно-каменной пустоты. Но пора было возвращаться в мир, для которого они были чужими. Снова надевать маску человека.
Фелкин, в своем обугленном доспехе, с костью в руках, при свете звезд, казалась ему прекрасной. С того самого момента, как он почувствовал запах крови, исходящий от нее тогда, в Неварре, когда не знал еще ни ее лица, ни имени, ничего. Она сразу показалась ему совсем другой, не похожей на заносчивых идиотов, сновавших вокруг в поисках легкой наживы и власти. А сам Хекс тогда не знал, кем был и кем мог стать.
Что ж, теперь все встало на свои места.
Она не ответила — лишь молча кивнула. Для общения с тем, кто подобен тебе, слова не нужны. Кровь все еще пульсировала в венах Хекса, когда они поймали лошадей, собрали пожитки, и направились вниз, в долину. Снежный горный буран, немедленно укусивший их в спину, придал ускорения — двое потрошителей вернулись в Нордботтен на рассвете, принеся бурю с собой.
Скрип лестничных ступенек в таверне, в которой они остановились, подействовал на разгоряченный разум Хексариона почти умиротворяюще. Едва не выломав дверь, бастард баронессы со вздохом облегчения плюхнулся в кресло. Фелкин пришла позже на пару минут, застав Вольфера за попытками снять обуглившуюся, и местами оплавленную броню.
— Договорилась о ванной, — усталым голосом сообщила девушка, закинув драконью кость в дальний угол комнаты, — Ты пойдешь первым. Собираешься отоспаться, или сразу пойдешь к своей?
Хекс не удержался от смешка. Шалд в своей манере разговаривать о знати вела себя по-забавному презрительно. Он знал, что она из простолюдинов — и неприязнь к высшему сословию впитала с молоком. Впрочем — он сам не мог называть себя таким уж знатным.
Комната, в которой они остановились, была образцом хорошего обслуживания — без роскоши, но со всем необходимым. Пыли, паутины, грязных следов (за исключением оставленных ими же) не наблюдалось, по крайней мере в этом был плюс.
Фелкин подошла к заваленному свитками столу. Они с ней некоторое время пытались извлечь как можно больше информации о драконьей крови. Хекс — о силе, даруемой ею, Фелкин — о ее свойствах в принципе. Однако убийство высшего дракона определенно было ценнее этой информации — эти чувства, когда кровь крылатого зверя потекла по его глотке...
Женщина сняла с головы крылатый шлем, и со вздохом выпрямилась.
«Что-то не так», — подумал потрошитель, но пока что не сказал этого вслух. Раздался тихий щелчок, когда ему наконец удалось снять наплечник, оставшийся еще со времен экспедиции в Браннворт. Усмехнувшись, он провел рукой по лицу. Пальцы наткнулись на старые шрамы — еще одно напоминание о Глубинных Тропах. Но эти шрамы он любил гораздо сильнее. В тот день, когда Хекс получил их, он изменился почти так же, как сегодня — он наконец смог взять зверя под контроль. Перестать соперничать с ним и вместо этого стать по-настоящему братьями, одним целым. За это тоже нужно было благодарить Фелкин, как и за многое другое. Но она не смотрела на него. Отвернулась и перебирала бумаги, словно сейчас это имело какое-то значение. Поднявшись, Хекс подошел к ней и ткнулся в ее шею, обдав его горячим дыханием. Постоял так несколько минут почти без движения, как будто о чем-то задумавшись, а потом развернулся и вышел из комнаты, оставив нагрудник с наплечниками валяться на полу. Их уже давно пора было выбросить. Взял с собой он только нож, и в комнате, отведенной под ванную, глядя в покрытое сетью трещин зеркало, сбрил волосы с висков и затылка. В воде расплывались темные, кровавые пятна — и казалось, что в неровном свете свечей на ее маслянисто-блестящей поверхности отражается что-то темное и зловещее. Вздрогнув, Хекс вытер лезвие ножа и сунул его за сапог. Переодевшись в льняную рубашку и штаны из оленьей кожи, он отряхнулся и пошел в комнату. С Фелкин надо было поговорить еще кое о чем. Толкнув дверь, он сразу почувствовал, как сквозь открытое окно в лицо ему ветер бросил горсть колючих снежинок.
Пока он мылся, потрошительница успела снять с себя доспехи и перевязать рану на бедре — и сейчас сидела за столом, сосредоточившись на пыльных манускриптах. Взглядом поприветствовав вошедшего мужчину, она кивком указала на крупный граненый сосуд с алой жидкостью. Если судить по консистенции — определенно не кровь. Скорее всего — лечебная жидкость. Рядом лежали чистые бинты — хватит на припарку.
Крылатый шлем Шалд неловко завалился набок. Она не меняла его с самой их встречи — только тканевый элемент стал красным, а не синим — как когда-то. Хексарион тихонько усмехнулся — это он сказал, что красный идет ей больше.
— Не заметил необычных изменений? — тихо поинтересовалась Фелкин, не открываясь от свитков. Словно почувствовав, как бастард приподнял бровь, потрошительница со вздохом повернулась к нему, — Я о трансформации. Как я уже говорила — процесс практически не изучен. Если судить по записям из Неварры, то он абсолютно непредсказуем. У тебя может даже хвост вырасти... кхм. В общем, не заметил ничего странного?
Испытующий и чуть раздраженный взгляд сестры удивил Хекса. Она вела себя довольно... чудно. Уже как месяц. Он-то привык, но все же — это странно.
— Можешь посмотреть сама, — сказал он немного насмешливо, почесав шрамы на щеке и стянув рубашку через голову. Сам потрошитель лишь чувствовал, как что-то цепляется за ткань на спине, но рассмотреть как следует не мог. Подойдя к сестре, он отвернулся и добавил: — Хвоста, к сожалению, нет. Хотя я знаю, что это тебе понравилось бы, но носить доспехи будет неудобно.
Она подняла глаза и увидела необычную картину — от самой шеи, вдоль позвоночника спускалась узкая полоска проступившей сквозь кожу темно-серой чешуи. Чешуйки размером с ноготь, плотно прилегающие друг к другу, слегка шевелились при дыхании. Сами позвонки стали острыми, выпирающими, похожими на шипастый гребень дракона, а чешуя на них была крупной и плотной.
— Ну что? — голос Хекса вырвал ее из размышлений.
Поначалу она никак не отреагировала. Лишь удивленно моргнула, разглядывая ряд заостренных, пронзивших кожу позвонков. Угольно черные, они напоминали полированный обсидиан. "Драконово стекло" — так вроде называли этот минерал где-то на юге Неварры.
Худые, тонкие пальцы Шалд прикоснулись к позвонкам — словно проверяя подушечкой пальца, насколько они острые. Медленно рука скользнула на твердую, местами шелушащуюся чешую. Ногтем ковырнув одну из чешуек, женщина провела рукой по темной полосе вдоль спины мужчины — до шейного позвонка, где гребень заканчивался.
— Такого в свитках точно не упоминалось, — почти с ледяным спокойствием произнесла девушка, с легким вызовом глядя в серо-голубые глаза Хекса.
— Что ж, тогда, думаю, им стоит дополнить свои исследования, — прохрипел он, улыбаясь. Острые зубы сделали его улыбку еще более пугающей, но Фелкин давно к ней привыкла. Когда она прикасалась к чешуе, он слегка вздрагивал. В ушах стоял нарастающий гул, слышалось отдаленное хлопанье крыльев и низкое, бархатное рычание. В покрасневших, пронизанных багровыми нитями глазах, вспыхнул свет. Притянув девушку к себе, он выдохнул резко, почти до боли сжав ее запястья. Поехать в замок за наградой, обещанной за голову убитого высшего дракона, можно было и позже.
Шалд прищурилась, покосившись на свои запястья.
— Тебе стоит постараться сильнее.
Вспышку ауры боли Хекс предугадал почти с идеальной точностью. Злобно рассмеявшись, улыбка Потрошителя стала еще шире... когда темные, полупрозрачные нити вонзились в его плечо. Он не видел, из какой точки аура высвободилась в этот раз — но он знал, что каждый раз это была какая-либо крупная рана или шрам. Его собственная аура частенько "высвобождалась" в его лице — из того самого шрама на щеке.
Это длилось недолго. Заметив, что аура боли заставила бастарда лишь усилить хватку, мечник с тихим урчащим звуком высвободился из захвата, одновременно потушив ауру.
— Не время, — слегка охрипшим голосом произнесла потрошительница, резко встав со стула. — Тебе пора.
Хексарион лишь удивленно моргнул, когда Фелкин, стараясь не смотреть ему в глаза, быстрым шагом вышла из комнаты. Звук шагов вниз по коридору дал знать, что она направлялась в купальню — но сама вспышка его удивила.
Пожав плечами и постаравшись вернуть мысли в прежнее русло (что после трансформации оказалось сделать труднее, чем обычно), Хекс направился к выходу. Письмо с заказом на дракона лежало в седельной сумке, и на нем была печать правящего дома Нордоботтена. Забавно было осознавать, что собственная семья пользуется его услугами как наемника. Запрыгнув в седло и натянув кожаную куртку, отороченную мехом, он направился по узким улочкам города к поместью. Вспомнив бал, на котором Фелкин произвела настоящий фурор, он усмехнулся — тогда они смеялись как полоумные, глядя на все эти перекошенные от отвращения лица, заявившись на званый ужин в доспехах и с мечами, перепачканные кровью и довольные, как коты, нализавшиеся сметаны. Но не пустить их не могли. Все-таки баронесса была его матерью, и кажется, общение с ней начинало постепенно налаживаться. Нельзя было сказать, что Вольфер не рассчитывал на это, выполняя ее неожиданный приказ. Да и деньги, обещанные за голову дракона, были совсем немалыми. Впрочем, оставаться в городе дольше нужного он не собирался. Сидеть на одном месте никогда не было его любимым времяпрепровождением. Проехав мимо низких, покрытых черепицей домов, он выбрался на широкую проселочную дорогу, ведущую к дому баронессы — огромному зданию в три этажа, окруженному зимним садом. Людей на улицах не было, поэтому он без всяких задержек добрался до ворот.
Мать ждала его наверху, как всегда, собираясь ко сну и глядя на себя в большое трюмо.
— Баронесса, — сказал он, захлопнув за собой дверь и приблизившись на расстояние трех шагов. Женщина вздрогнула и обернулась. На ней была длинная ночная сорочка, расшитая серебряными нитками, а волосы пепельного цвета рассыпались небрежно по плечам. Несмотря на свой возраст, она все еще была почти по-неземному красива.
— Это ты… — прошептала она, и в ее глазах Хекс на какой-то миг увидел искреннее удивление. Она была удивлена его возвращением в такой поздний час?.. Или же тут было что-то иное? — Не думала, что вы вернетесь так скоро, — добавила она, отвернувшись. Потрошитель фыркнул, и его взгляд скользнул по плечам баронессы.
— Ты никогда не рассказывала, как получила этот шрам, — он кивнул на ее левое плечо. Большой, старый крестообразный шрам, похожий на удар оружием.
— Я многого тебе не рассказывала, — отрывисто сообщила Аннабет, поднимаясь и открывая шкафчик. Извлекла на свет толстый, набитый золотом кошель, она бросила его Хексу. — Вот твои деньги. А теперь оставь меня, уже поздно.
— Это сделал отец, да? — он не сводил глаз, не обратив внимания на ее просьбу.
— Я сказала, уходи. Не хочу больше разговаривать с тобой.
— А я думал, мы подружились, — ухмыльнулся он, и баронесса заметила острые зубы. Ее прелестное лицо скривилось в отвращении, но она никак не прокомментировала изменения в облике своего сына. Возможно, ей просто было все равно. Демонстративно не ответив на реплику потрошителя, женщина подошла к двери и распахнула ее.
— Уходи. Если что-то понадобится, обратись к прислуге, — сухо произнесла она, и Хекс, с минуту смеривая ее взглядом, кивнул и вышел. Сейчас действительно не хотелось опять вступать в споры. Да и Фелкин наверняка ждала его в таверне с наградой, поэтому он не стал задерживаться. Сунув кошель в мешок, он поехал обратно.
Ночь тем временем медленно перетекала в серый, рваный рассвет. На горизонте у горной цепи разливался холодный желтоватый свет солнца, а тьма превращалась в сумерки, которые Хекс никогда не любил. Покрытые тонким налетом снега крыши отражали этот неясный свет, переливающийся всеми оттенками желтого, красного и розового, и на мгновение он погрузился в размышления о том, что делать дальше. Сестра была Серым Стражем, и этот факт был так же неумолим и ясен, как и то, что он пойдет с ней до конца. Каким бы он ни был. Когда Скверна позовет ее, он сойдет под землю и погибнет в бою. Славная смерть. Славная и правильная. Он не боялся этого.
Тихий свист вырвал его из размышлений, и острая, кусачая боль пронзила плечо, разорвав тонкую кожу куртки. Резко потянув за поводья, он остановил коня и спрыгнул, вытаскивая мечи. Темные фигуры вышли из-за высокого здания часовни, трое с арбалетами в руках. Молчаливые и одинаковые, будто близнецы.
«Ассассины», — пронеслось в голове Хекса, когда они вновь подняли арбалеты. Он едва успел откатиться в сторону, уходя с линии огня. Пока они перезаряжали болты, потрошитель прыгнул вперед, подняв клинки для удара. Несколько привычных движений, громкий хруст перерубленных костей — один готов. Валяется на земле, выронив свое оружие, с рассеченной ключицей и с дырой в животе. Осталось еще двое. Не обращая внимания на боль от пронзивших тело стальных болтов, Вольфер пригнулся, чувствуя, как в груди нарастает привычный жар битвы. Новая кровь требовала удовлетворения, и эти убийцы так кстати попались на пути. Второго он убил одним сильным ударом наискось в спину, и тот рухнул лицом вперед на песок, нелепо взмахнув руками. Последний тем временем обошел его сзади и прицелился.
Болт с хлюпаньем вонзился в плечо, и Хекс зарычал. Ярость вспыхнула огнем, заволакивая взор туманом и пульсируя в горле. По губам стекла темная капля крови.
— Кто вас послал? — голос стал ниже, в нем явственно звучало звериное рычание. Убийца не ответил, выронив арбалет, когда потрошитель врезался в него что было силы и повалил на землю. — Кто?
— Ты не должен был возвращаться, — прошипел ассассин, с ненавистью глядя на Хекса. Тот придавил его коленом, прижав лезвие клинка к шее человека. Но ему нужны были ответы. — Лучше тебе было сдохнуть там.
— Матушка… — пробормотал потрошитель, и вдруг рассмеялся. — Матушка. Эрих. Йохан.
— Проклятый баста…
Убийца закончить не успел. Хекс резко наклонился вперед, вцепившись зубами в его горло. Острые клыки с легкостью вонзились в плоть, и рот его наполнился кровью. Рванув вверх, он смотрел, как человек, чьи глаза вдруг расширились, дергается, задыхается и захлебывается на земле. Чудесное зрелище. Облизнувшись и проглотив кусок человеческой плоти, Вольфер прикрыл глаза. Ждать долго не пришлось. С вырванным горлом люди вообще долго не живут.
Что ж, похоже, ситуация начинает быть все веселее. Фелкин должна была узнать об этом. Только когда ярость драки прошла, Хекс начал чувствовал боль там, где в него вонзились болты. Вытащив один из плеча, он отбросил его в сторону и решил, что займется ранами позже. Забравшись на лошадь, он ударил ее в бока и послал в быстрый галоп к таверне.
В заведении было довольно людно. Некоторые собирались на работу, некоторые обедали за столиками, переговариваясь на своем хриплом, гаркающем наречии. Трактирщик, наливавший в кружку очередного постояльца эль из бочонка, хмуро кивнул Вольферу. Похоже, простой народ принял бастарда куда лучше, чем знать... не сказать, что удивительно.
Привычный скрип ступенек — интересно, трактирщик вообще собирается их когда-нибудь смазать? Хрустнув затекшей шеей, Вольфер уверенно направился в их комнату. Спина неприятно зудела, но чувство в то же время было... волнующим.
Поначалу, он не заметил ничего странного. Даже приоткрытая дверь не смутила человека — может, из-за полученных ран, не очень опасных, но все же притупляющих чувства. Может — просто даже не мог подумать о таком исходе.
Фелкин в комнате не было. Завывающий ледяной ветер, выпущенный из открытого окна, хозяйничал в комнате. Большая часть свитков оказалась на полу — рядом с пришедшей в негодность броней Хексариона. Обуглившиеся стальные пластины уже покрылись тонким слоем инея, когда он, ведомый странным чувством, пнул их в сторонку и подошел к столу.
Крылатый шлем с кисточкой все так же стоял на своем месте — придавив собой согнутый пополам листок пергамента. Переборов дурное предчувствие, говорящее ему не трогать этот лист, Хекс взял его в руки. Что-то выкатилось из листка, с тихим звоном покатившись по полу. Моргнув, бастард огляделся в поисках источника звука — и увидел небольшое колечко с крошечными драконьими крыльями и красным камнем, одиноко лежащее на деревянном полу. Тряхнув головой, потрошитель раскрыл пергамент, начав читать — и с каждой строчкой кровь все сильнее и сильнее приливала к голове.
«Я долго пыталась оттянуть этот момент, но больше я делать это не могу. Некоторые обязательства невозможно забросить в долгий ящик. Теперь, когда сила твоей крови заглушила грязь, которой я из-за своей безнадежной глупости напоила тебя: в этом больше нет необходимости. Ты прекрасно справишься и без меня — а я, в свою очередь, должна прекратить тянуть тебя на дно.
Теперь ты сильнее, чем я сама хоть когда-нибудь сумею стать. Ты нуждаешься в равном — не в бесполезном балласте, скованном старыми клятвами и Скверной. Это целиком и полностью моя вина, в конце концов, из-за моего тщеславия ты был связан моей кровью. Теперь это не важно, ты наверняка уже почувствовал, что связь уже угасла. По факту, когда ты будешь это читать, она уже погибнет окончательно.
Крики и зуд в моей голове мешают писать, но я попытаюсь объяснить. Ты наверняка помнишь наш разговор в замке Пентагастов — тот, в котором я сказала, скольких я убила. То, что я тогда говорила, не было ложью, лишь полуправдой. Не думай, что я каким-либо образом этого стыжусь, но некоторые обязательства приходится выполнять. В том числе тому, кому я обязана теми убийствами.
Я услышала зов, Хекс. И теперь, когда времени осталось так мало — я должна провести его, выплачивая долги.
Я тебе не нужна, Вольфер. А ты ныне не нужен мне. Пожалуй... единственное, что я теперь могу сказать: "Драконы умирают в одиночестве". Ты поймешь. Не сейчас, так потом.»
Медленно его рука смяла исписанный пергамент.
— Сука, — тихо выдохнул он, улыбаясь чему-то, чего сам не понимал. — Трусливая сука.
Швырнув письмо в окно, он проследил за тем, как ветер подхватил его и унес в начинающийся рассвет. Затем, поколебавшись, вытащил из ящика стола чистую бумагу и перо. Быстрые несколько фраз, чиркнул пером, ставя подпись, и поставил печать дома Вольфер. Перечитал объявление несколько раз, а затем добавил к указанной сумме еще один ноль. Нужно было разобраться с этим делом как можно скорее, а хлестнувшая по его душе злость — всепоглощающая, жалящая, как рой ос, — только подталкивала Хекса. Ему хотелось убивать. Без разбору, как прежде, до того момента, как он поехал в Неварру. И если ради этого нужно будет вырезать собственную семью — пусть так и будет. А потом он возьмет то, что всегда принадлежало ему по праву.
«Драконы умирают в одиночестве, сестренка? Только не я. Я возьму с собой весь этот гребаный мир».
Он вдруг почувствовал, как по его лицу что-то течет. Опять кровь из глаз? Проведя ладонью в раздражении по щеке, он посмотрел на свои пальцы. Сжал руку в кулак. Не кровь…
С хрустом ударив кулаком по столу так, что он жалобно хрустнул и треснул пополам, Хекс развернулся и, подхватив сумку с вещами, пошел к порогу. Остановился, поколебавшись, и вернулся назад, к столу. Шлем Фелкин он забрал с собой. Остальное уже было не нужно.
Трактирщик проводил его взглядом, когда мужчина спустился по лестнице, и инстинктивно вжался спиной в стену. Кажется, даже те, кто не мог чувствовать его крови, поняли, что лучше убраться с пути. Прислонив листок с объявлением к стене таверны, он прибил его ржавым гвоздем. Кто-то должен будет откликнуться на объявление. А потом… потом…
Дверь хлопнула. Послышалось ржание лошади, испуганное, почти истерическое, а затем — цокот копыт. В Нордботтене медленно, осторожно загорался новый день.

 

 

Сообщение отредактировал Шен Мак-Тир: 13 мая 2015 - 21:11

[Фели]

Комплекс химер

 

Фелкин проводила девушку немного подавленным взглядом.

"Это из-за меня... да?" - тихо прошептал сдавленный голос в голове потрошителя. Химера моргнула и прикоснулась к своему рту; а Вольфер вспомнил ее вечно искусанные губы, и привычку сестры слизывать с них кровь, - "Иди, она едва на ногах держится. Я нагоню."

До него дошло, что химера имела в виду - если смертельно уставшая Мэйрис споткнется на этой лестнице... Не промолвив и слова, мужчина быстрым шагом направился в сторону выхода - и уже в двери вопросительно обернулся. Когда сестра ободряюще улыбнулась, мужчина с решительным вздохом устремился за Ренн.

Улыбка на губах твари слетела, как осенняя листва. Бросив уставший взгляд на темный, опутанный паутиной участок пещеры (в котором скрывались "детишки" стражницы и теперь - она сама), создание медленно повернулось в сторону выхода наружу. Серебристый канат из паутины свободно покачивался в воздухе - на нем никто не висел. Опустившись на колени, существо с помутневшими глазами... потянуло руку вперед.

Ослепительную вспышку невыносимой боли она предвидело заранее - и даже так Фелкин лишь с трудом удалось остановить волну боли на собственном теле, не позволив перейти к... нему. Сдавленно всхлипнув, существо припало к земле, прижав онемевшую руку к груди. Подняв слезящиеся глаза, тварь стиснула зубы и бросила полный жгучей ненависти взгляд на привязанный к сталагмиту канат.

Рико все еще не верил своим ушам, когда он услышал слова потрошителя. Они с Лиин стояли, ожидая неизвестно чего - антиванец еще держался за серебристую веревку. Когда оставшийся наверху конец рухнул к его ногам, до бывшего ворона наконец все дошло. Если они возьмут с собой эту веревку... Наверняка, понимающий человек отвалит за такую драгоценность целое состояние - некоторые исследователи утверждали, что паучья нить прочнее стали. Какая нелепость! Крепче стали может быть только... более крепкий металл. Или алмазы - они были действительно крепки.

Когда она вышла из пещеры, химера выглядела абсолютно спокойной. Прикоснувшись освобожденной от ремней рукой к влажной стене, Фелкин с тихим вздохом начала спускаться.

 

Бывшие комнаты мага

 

Хекс не знал, что именно он пытался отыскать в комоде мага - том самом, откуда несколько часов назад с визгом вылетел будущий хозяин остроухой. Мэйрис сидела внизу, молча замазывая ожоги переданной Хексом мазью. Кожу противно щипало, но девушка знала, что так было надо. По крайней мере, жгло не так сильно, как... внутри. В груди.

Потрошитель отложил на кровать несколько комплектов мужской одежды. Мэйрис тоже надо будет переодеться - даже без драконьего огня ее рубашка представляла собой жалкое зрелище. Когти химеры-вожака оставили очень глубокие раны - хотя кажется, что Керр затянул оставшиеся после припарки раны, когда лечил их от ожогов перед лавовой канализацией. Кто знает, сколько всего они пропустили при обыске? Вытащив наружу несколько больших отрезов темной ткани (судя по первому отрезу, Алфавит делал из качественного полотна заплатки... идиот), Хекс... удивленно моргнул. На самом дне ящика комода лежала ткань, но...

Бастард со смешанным чувством спустился вниз, держа в руках крупный рулон мягкой ткани. В комнате царил погром - если они планируют обжить это место, то придется как минимум убраться. Арбалетчица, сморгнув попавшую в глаз соринку, украдкой повернулась к мужчине. Когда потрошитель, швырнув свернутую рулоном ткань на пол, начал медленно ее разворачивать, Мэйс недоуменно склонила головку набок. Отложив баночку с мазью в сторону, девушка с окайньем поднялась с кресла и подошла к замершему Вольферу. Ткань, ровно разложенная им на деревянном полу, казалась знакомой. По краям цвета были словно размыты, и все же...

 

 

 

 

Персонажи Хексарион, Мэйрис, Федерико и Лиин завершили квест "The fabric of your nature". Персонажи получают 15 очков опыта!

Сообщение отредактировал Felecia: 06 мая 2015 - 16:34

[Junay]

Снаружи

 

- Уходите! - крикнул он, и голос разнесся по комплексу, усиленный и отраженный многократно. - И не возвращайтесь, - добавил Хекс уже тише, отвернувшись и не зная, что еще сказать.

 

- И вам всего хорошего! - Рико некоторое время смотрел наверх, словно, надеясь, что Мэйрис образумится, затем покачал головой и кивнув ошарашенной Лиин, направился прочь от этого проклятого места. Места, где живут страшные создания, и где похоронила себя единственная женщина, в которой он чувствовал свет. Теперь ее поглотила тьма - окончательно. Как и последний свет, который он видел в мирской юдоли.

 

"Моя последняя удача,

последний свет моей зари..."

 

Рико вдохнул свежий воздух, напоенный  запахом местных трав и осмотрелся. Он был свободен. Свободен полностью. И теперь мог идти куда угодно и делать, что угодно. В таверну можно было больше не возвращаться.

"Кхм... А ты ничего не забыл?" - спросил Тот, который.

"Да отправимся мы в Антиву, пересадим твой... труп, не переживай." - отмахнулся Ворон.

"Я не о том. Я о... яйце" - вкрадчиво сказал голос.

- Яйцо! - заорал внезапно Сова, подскочив на месте: - Яйцо!

И со всех ног понесся в сторону Камберленда.

Сообщение отредактировал Junay: 06 мая 2015 - 16:39

[Perfect Stranger]

 

Тевинтер. Окрестности Минратоса

 

В темном зале раздавалось монотонное песнопение, звучавшее на самой границе слышимости, так, что мальчишке казалось, будто бы оно звучит прямо в его голове. Было холодно, и он уже не чувствовал пальцев ног, еле слышно шлепая ими по залитому сочащейся из стен водой каменному полу. Каждый его шаг расплывался в воде розоватым облаком крови, сочащейся из множества ссадин и порезов, оставленных острыми камнями с побережья. Стараясь издавать как можно меньше звуков, мальчишка спешил поскорее покинуть зал и попасть в покои хозяина. Хозяин не любил задержек и строго наказывал за малейшую оплошность, хотя и очень ценил своего молодого раба, говоря, что у него «сильная кровь», что бы это ни значило.
Приблизившись к тяжелой двери, раб на мгновение замешкался, пытаясь отыскать ключ от покоев, но в этот же момент в щелку между створками просочился тонкий лучик света, упавший на лицо мальчишки и заставивший его вздрогнуть от неожиданности. Связка ключей с едва уловимым плеском выпала из пальцев, но те, кто находился по ту сторону, кажется, ни чего не заметили.
– Все готово. Сегодня ты получишь свое… – Первый голос принадлежал его хозяину, хотя тот и должен был находиться сейчас в башне комплекса, где отдыхал один из приглашенных магистров. – Пусть это и стоило нам огромных трудов. – С явным неудовольствием отметил он.
Ответом магу стал приглушенный смех, точнее некое его подобие, звучавшее так, словно смеявшийся просто пытается подражать тому, что слышал когда-то. – Огромных трудов? – Снова отвратительное подобие смеха, заставившее мальчишку вжаться в холодный сырой камень стен. – Они сделали все за тебя, Эоваций. Убили драконов, добыли артефакт, избавили тебя от конкурента. Я ничего не забыл?
– Как бы то ни было, у нас есть договор.  Ты получишь свободу и тело, но мне нужны гарантии того, что когда я выполню свою часть, ты не нарушишь данного обещания…
Сердце мальчишки гулко ударялось о ребра, горло сдавили спазмом тугие петли ужаса. «Получишь свободу и тело…» В памяти всплыли обрывки недавнего разговора с хозяином: «… сильная кровь. У тебя великое будущее. … Нет, ты не станешь магистром, тебя ждет нечто большее. Гораздо большее». Сколько он себя помнил, Захария всегда был рабом, однако от иных рабов и сверстников его отличало не только наличие магического дара, но и живой проницательный ум. Лишь благодаря своей сообразительности он был до сих пор жив. Сейчас же ему не составило труда понять, какое будущее определил для него хозяин. Первым желанием было сорваться с места и броситься прочь, но это вряд ли помогло бы ему. Если он не явится к хозяину до полудня, тот наверняка отправит кого-нибудь на поиски, и тогда… Что будет тогда, мальчишка додумать не успел. Погрузившись в свои мысли, он пропустил окончание разговора и пришел в себя только тогда, когда за дверью раздались приближающиеся шаги.

 

 

Стоило призрачному образу в центре заклинательного круга рассеяться, Эоваций порывисто вскочил с кресла, в котором сидел до сего момента и, довольно потирая руки, направился прочь из комнаты. Распахнув дверь в сырой коридор, он едва не налетел на мальчишку, который что-то искал в воде, скопившейся у порога.
– Простите, господин. – Подскочив с колен, раб тут же согнулся в поклоне. – Я как раз направлялся к вам, чтобы… но тут обронил ключи и… я не думал, что вы уже здесь… – Сбивчиво начал оправдываться он, глядя куда-то за спину магистра, стараясь не пересечься с ним взглядом.
В полумраке коридора раздался звук хлесткой пощечины. Не то, чтобы это было необходимо, Эовацио действовал скорее по привычке, в конце-концов, в положении магистра должны быть приятные моменты, вроде трепета в глазах рабов. – Убери в зале и приготовь все к вечернему ритуалу. Сегодня останешься без еды. – Отдав распоряжения, маг устремился дальше. Ему нетерпелось вернуться в надземную часть крепости, подальше от этой сырости и темноты. В мыслях он уже величал себя едва ли не архонтом, то, что он так долго планировал, свершится уже этим вечером, подумать только! Пусть дух, – вернее демон, нужно называть вещи своими именами, – и обещал немалое могущество, Эовацио счел такую плату недостаточной. Демоны известные лжецы, посему, куда более мудро будет обмануть самого демона и получить его в полное свое распоряжение… – За этими приятными мыслями, магистр продолжил свой путь наверх, к солнцу и теплу, где его уже ожидали виноградные улитки по-орлейски и превосходное Гран-Крюиз Вал Форэ.
Мальчишка-раб, застывший точно статуя, не смел даже вздохнуть и утереть сочащуюся из рассеченной тяжелым перстнем губы струйку крови, до тех пор, пока шаги магистра не стихли в отдалении.
Он знал, что бегство не выход, но у него еще есть шанс. Хозяин привык полагаться на своего «смышленого мальчонку», он доверяет ему… Что ж, пришла пора воспользоваться его доверием.

 

 

День тянулся подобно густой патоке, и все происходящее неимоверно раздражало Эовацио. После обеда к нему повалили гонцы от различных высокопоставленных персон, с коими он водил деловые отношения. Стоило, наконец, избавиться от надоедливых посыльных, как пришло время отправляться на собрание Ложи Иофетов, членом которой он в свое время стал, в тщетной надежде обзавестись хорошими знакомствами. Давняя попытка улучшить свое положение в настоящий момент обернулась для него очередными четырехчасовыми дебатами на неизвестную ему тему. Что ж, пока все кругом сходят с ума есть время подумать о приятном.
Эовацио не мог похвастаться древней родословной, уходящей корнями во времена первых магистров, он происходил из семьи купцов старшей гильдии. Его прадед получил свободу в конце века Стали, после первой войны с Кунари, и сумел сколотить небольшое состояние, ставшее залогом дальнейшего процветания для его рода. Сам магистр также не располагал ни большой магической силой, ни могучими артефактами былых эпох. Он полагался лишь на свой ум, а недостаток силы компенсировал поистине немыслимым упорством, упорством, которое ныне будет достойно вознаграждено.
План магистра был прост и элегантен. В то время, пока остальные увлеченно истребляли десятки рабов и фунтами переводили лириум, в бесплодных попытках создать новую формулу для очередного бесполезного заклинания, Эоваций обратил свой взор к работам магистров времен величия Империи. Потратив не один год на работу с архивами, по крупицам собирая бесценные знания, он смог-таки воссоздать ритуал, позволяющий заточить даже самого могущественного духа в специальный сосуд, а затем использовать его силу любым желаемым образом. Оставались лишь несколько проблем. Найти подходящего духа и убедить его войти в сосуд. Казалось, что эта проблема неможет быть разрешена, но когда в поле его зрения оказался могущественный демон, желающий явиться в мир в новом теле… – Губы магистра тронула легкая улыбка, едва он коснулся мыслью своей главной идеи. – Фокус состоял в том, чтобы полностью оградить столь желанное демоном тело дополнительным кругом, и поместить в основной круг специально подготовленный сосуд, который демон примет за тело. – Едва только он откликнется на призыв и начнет воплощаться, как тут же окажется в гемме! – Беззвучно прошептал Эовацио, едва сдерживая довольный смех.

 

 

День подошел к концу. Солнце, которое весь день нещадно пекло, ныне делилось остатками своего жара, постепенно проваливаясь за горизонт, чтобы набраться сил к новому дню. Дню, которого он может не увидеть.
Захария провел языком по сухим губам, стараясь не замечать сосущей пустоты в желудке. Он сделал все, что было в его силах. Осталось лишь положиться на милость Создателя и Пророчицы, и надеяться на то, что хозяин ничего не заметит. Поняв, что время ритуала уже близко, мальчишка поспешил в катакомбы. Хозяин не любит ждать. Разбитая губа едва заметно саднила.
Влетев в комнату, Захария понял, что хозяин уже прибыл. Магистр как раз ходил по помещению, осторожно переступая через прочерченные рябиновым пеплом линии, высматривая в них малейшие огрехи и неточности. Сердце мальчишки замерло, когда Эовацио приблизился к дальней оконечности заклинательного круга. Линия образующая ее была выполнена с не меньшим тщанием и внешне ничуть не отличалась от остальных. Лишь один из двоих присутствовавших в комнате знал, что эта часть линии очерчена простой древесной золой, взятой из камина. И этот кто-то с едва заметным облегчением выдохнул, когда магистр прошел дальше, продолжая свою проверку.

 

 

Все было готово. Мальчишка-раб, – кажется, он называл себя Захария, – справился с работой безупречно, как, впрочем, и всегда.
– Останься. – Бросил Эовацио, через плечо, предупреждая желание раба покинуть зал. – Сегодня необычный вечер. И… мне потребуется твоя помощь, мальчик.
– Д-да, хозяин. – Голос мальчишки едва заметно дрогнул, но магистр не придал этому значения. Скорее всего, юнец просто вне себя от счастья, ведь ему позволили принять участие в ритуале.
– Начнем, – сказал маг, требовательно посмотрев на раба. Тот понял его и протянул ему руку. Крючковатые пальцы кандалами сомкнулись на запястье, и чуть выкрутили его, раскрывая ладонь, уже прочерченную несколькими белесыми полосками шрамов. Блеснул нож, и кровь тонкой струйкой побежала по коже, наполняя каждую линию на ладони и капая с кончиков пальцев. В чаше, которую Эовацио наполнял кровью раба, лежал небольшой невзрачный камень, покрытый мириадами мельчайших знаков и символов, облепивших его точно муравьи.
– Встань в малый круг, – велел он мальчишке и тот послушно направился туда, куда было велено. Саму же чашу с залитым кровью камнем магистр водрузил на небольшой постамент в центре зала. Оставалось немного. Едва слышно звякнули три склянки с кровью высших драконов, услужливо выслеженных и убитых наемниками, когда он опрокинул их над чашей. В другое время потребовались бы жизни десятков рабов, чтобы укрепить чары на камне, но жизни жителей забытой всеми деревушки послужили ему ничуть не хуже. Эовацио едва заметно передернуло. Он не любил вида и запаха крови, но то не его вина, что для любых мало-мальски сильных чар нужна substantiavitae.
– Приступим. – Встав за пределами заклинательных кругов и символов расчертивших пол, магистр начал ритуал. – Exabyssinmateriaprimatransgressio! Adamecognosceetinvocatio, seccuram circus arcana!

 

 

В зале повеяло холодом. Захария, сжимая руку в кулак, чтобы остановить кровь, лихорадочно молился Создателю и Древним богам. Кому угодно, кто мог помочь, сделать так, чтобы ритуал сорвался.
– …umbrae exitusetameest vial hoc loco extensio!
Символы, окружающие постамент с чашей разом вспыхнули, выстрелили багряными языками пламени, наполнив воздух удушающим запахом гари и разогретого металла. Голова закружилась, к горлу подкатил ком и вырвался сдавленным кашлем.
– …siquisveroquemquam de conspiratis, die seunoctissilentiofraudulenter per incendiumvastaverit, is nunquamhaberidebet pro conprovinciali!
Захария закричал от невыносимой боли. Это была иная боль. Точно в саму его душу впились сотни раскаленных крючьев, выворачивающих ее наизнанку и разрывающих на части. Распластавшись в центре круга, мальчишка пытался дотянуться пальцами символов вокруг алтаря, чтобы нарушить их, но тело уже не слушалось его. Он чувствовал, как крючья тащат его куда-то. Взор застилала тьма.

 

 

– Consumorame! Нос volo, sicjubeo! – Срывающимся от напряжения голосом прокричал Эовацио последние слова заклинания. Из чаши валил пар, кровь мальчишки, смешанная с драконьей, выкипела и запеклась бурой коркой на камне. Несколько секунд продлилась абсолютная тишина, а затем магистр сорвался с места и дрожащими руками принялся счищать с камня остатки крови.
– Она… Прекрасна! – В глазах мага блестели слезы. На озаренном мягким сиянием заточивший внутри себя чью-то душу геммы лице отражалось бесконечное счастье. Ему удалось! Удалось совершить почти невозможное! И… Теперь в его руках сила Бесформенного!
– Прочь отсюда, идиот, ты чуть не сорвал мой ритуал! – Рыкнул чародей на кое-как вставшего на ноги мальчишку. – Три дня без еды. Убирайся! – Раздался шлепок пощечины и по подбородку вновь потекла кровь из едва-поджившей раны.
– Да… хозяин. – Ответил мальчишка и неумело улыбнулся. Точнее изогнул губы в некотором подобии улыбки, словно просто пытался подражать тому, что видел когда-то.

 

Лломеррин. Дом на побережье

 

Ядвига проснулась в холодном поту. За окном шумел ливень, волны с раз за разом накатывали на высокие прибрежные скалы и с грохотом разбивались в мелкие брызги, чтобы вернувшись в море вновь собраться с силами для новой атаки. Эта война продолжалась уже тысячи лет и была далека от завершения. Раньше это казалось ривенийке забавным, но теперь в шелесте вод ей слышалась угроза. Все меняется.
Закурив трубку, ведунья погрузилась в мысли. Она давно научилась управлять своими снами, но этот сон был неподвластен ей. Он был каким-то неправильным, слишком реальным для того, что могла породить Тень. Но еще более странным было то, что за многие мили от Лломеррина, по ту сторону пелены дождя, за заливом Риалто, Антиванскими равнинами и городами Вольной Марки, проснулись от тревожного сна семь человек. Тех, кто в начале минувшей зимы был отмечен странным символом. Знаком Бесформенного.

 

Дешевая таверна на окраине Камберленда

 

Вещи были уложены, и утром Альварес собирался съезжать. Его дела в Камберленде уже закончены, яйцо благополучно «высижено» и дракончик передан Лиин, в компанию Фалькорры. А больше в Неварре делать было нечего. Да и какое-то странное чувство отрешенности от всего владело им в последнее время. Все пережитое с каждым днем все больше отдалялось, и начинало казаться просто страшным и горьким сном.

 

Ужин остывал на столе. Рико снова спал, и снова видел сон, с женщиной в вуали и террасой, залитой лучами садящегося солнца. И это была их последняя встреча. Но теперь, кроме них на террасе присутствовал тот, второй, в странном шелковом одеянии, не виданном в Антиве.
Рико протягивает последний кусок мозаики:
- Все становится на свои места, верно?
- Все становится так, как должно быть. – женщина берет последний кусочек и вставляет мозаику. - Подойдите – оба. Ты, Федерико Альварес, предавший тех, кто тебе верил, и преданный тем, кому верил ты. И ты, Чужеземец, убивший Дракона, который сжег Антиву во имя благих целей, что бы стать драконом, который сжег Грейвен, во имя таких же благих целей. Посмотрите сюда. Картина закончена. И ваша история – тоже.

 

- Я буду скучать по тебе. – улыбается Рико, и улыбка меняет его лицо, делая совсем другим. – Все… Закончилось не так, как мы планировали.
- Я тоже буду скучать по тебе. Но один из нас уже заслужил покой, верно? – Тот, который, улыбается в ответ и обращается к женщине: - Показывай свою мозаику…
Женщина кивает и снимает вуаль, но лица под ней нет, как уже и самой женщины, словно и не было никогда.
А перед его глазами проходять картины…

 

 

Комната в дешевой таверне, погружена в полумрак. Напротив – мужчина в броне храмовника и капюшоне, протягивает тугой кошелек.Из-под капюшона сверкают алым глаза.
- Это – задаток, остальное получишь после. Мы должны быть уверены, что препятствий не будет…
- Не будет. – он усмехается под маской Ворона.

 

…Тихий вечер. Солнце садится за горы, отражая свои прощальные лучи в водах бухты. Джасинта сидит рядом, он видит, как последние лучи солнца играют в ее кудрях. Последние – для нее. Через несколько часов начнется ад, в котором она, как и другие его товарищи по оружию, будет только препятствием. Препятствием, которое нужно устранить. Она не поймет… И не примет того, что он собирается сделать. И этого ада, к счастью, не увидит. Кинжал выскальзывает из рукава бесшумно, и через миг женщина-Ворон изумленно распахивает глаза – она уже мертва.

 

… Огненный смерч взвивается над Антивой, как Золотой Дракон, уничтожая все на своем пути. Крики, плач, звон оружия – он смотрит на своих бывших товарищей, зная, что они обречены. И когда наступает момент – бьет в спину, безжалостно расправляясь с теми, с кем вчера шел на дело, гулял в таверне, кого любил…

 

-… Сдохни, паскуда! За честь Дома Воронов! – остатки отряда Воронов и стражи отчаянно защищают проход в жилой квартал от бесноватых храмовников с горящими алым огнем глазами. Но им уже не победить…

 

… Он улыбается под маской Ворона, но во тьме не видно улыбки. Его час пробил. Антива очистится сегодня ночью!

 

- … Сова, что ты делаешь?..
Они так и не поняли, что он привел их на погибель, просто, как стадо овец.
 

 

Но внезапно, в картины побоища вклинивается что-то другое, что-то неизвестное. Обрывки чужих видений, чужих мыслей, чужих эмоций, чужих разговоров… Осколки чужой жизни… Или – своей?

 

"Ты должен вернуться к нам..." кровавое марево застилает глаза, голова раскалывается от сонма голосов, шепчущих, кричащих, требующих.
- Создатель, сохрани нас!

 

- … Прости меня… - он говорит это не словами. Он говорит сердцем, потому что слова не идут с языка.

 

- … Прости меня… - время застыло и превратилось в вечность. Он смотрит на него, понимая, что это последнее, что он видит. И он хочет сохранить этот образ в памяти - навечно.

 

- Будь ты проклят, предатель! – клинок бьет его под лопатку, целясь в сердце.

 

- Прости меня, моя любовь! – одним движением руки он перерезает себе горло.
Резкая боль, кровавая пелена застилает глаза, и последняя картина в затухающем сознании – белокурый эльф, с измученным, окровавленным лицом…

 

Алый сумрак взрывается в голове Рико и мозаика, наконец, сложена. В две четкие картины. Две разные жизни. Две разные смерти – в любви и предательстве.

 

…И даже если мне суждено переродиться, я буду искать тебя - до конца вечности.

 

 

 

- Нет! Боги, нет! – дико кричит он, вскакивая на кровати и хватаясь за шею рукой.
Сердце бешено колотится в груди, ледяной пот заливает глаза…
– Я мертв!

 

- Невероятно, правда? - такой знакомый и грустный голос звучит в его голове.
Шорох, звон, недовольное сопение. На столе хозяйничает скунс, роясь в тарелке.
- Шпинат… Куски вонючего сыра… Сопли в ракушках – фу-у-у! Ты действительно такое ешь?
Скунс поднимает голову и смотрит на него глазками-бусинками:
- Ну, привет, старый друг. Я же говорил, мы встретимся.
- Ты… Ты… Как?! – – беспомощно бормочет мужчина, сжимая голову руками.– А где же Рико?
- Ты сам знаешь ответ. – сказал Тэнгу. – Когда Память говорила, что «один из вас мертв», она не тебя имела в виду. Федерико Альварес, или Рико Сова, Ворон и предатель, служивший красным храмовникам, был убит в Ночь Золотого Дракона. Но его душа только сейчас обрела покой.
- То есть… Его все это время…
- Не было. – сказал Тэнгу. – Рико – всего лишь память его тела. Которую твоя душа приняла за свою.
- Но его память, его мысли?! Я же их помню и сейчас! – воскликнул мужчина.
- Навсегда с тобой. Мне жаль, но по другому нельзя. Я и так сделал, все, что мог и даже больше.
- Это… сделал ты? Ты… - он пытался подобрать подходящие слова, но какие к демонам, слова вообще можно было подобрать в таком случае?! – Я… Но КАК?!
- Древняя эльфийская магия, ты не поймешь. Правда, артефакта для твоего духа не нашлось, только умирающий Рико, но у меня не было выбора. Я не мог тебя просто бросить – это было бы предательством. К счастью, сила, которая выделилась при смерти лириумной твари, дала мне необходимую энергию…
Тот, который встал и подошел к зеркалу, некоторое время разглядывая свое лицо. Чужое и родное. Две жизни, две памяти, две смерти. Теперь они переплелись вместе, навечно.
«Мы станем единым целым». Но Федерико Альварес был мертв. Как и Гайджин.
- Кто я? – тихо спросил мужчина с желтыми глазами.
- Теперь ты тот, кем хочешь быть. – так же тихо сказал Тэнгу. – Не важно, как ты выглядишь. Важно, что ты делаешь.
Он некоторое время сидел молча. Прошлое уходило. И Рико, и Гайджина. Оно отступало все дальше, переплеталось, стиралось и уже напоминало далекий и полузабытый сон. Все, кроме одного – белокурого эльфа, с золотыми глазами.
Человек без имени, человек без прошлого, человек без ничего.
- Я… Не знаю, что мне делать. – он беспомощно взъерошил волосы. – У меня даже имени нет. Я – никто.
- Личностью человека делает не имя. – покачал головой скунс. – Можешь назваться, как угодно. Твою сущность это не изменит.
- Моя сущность мне самому не ясна. Меня не примет ни одно прошлое, ни одна родина. Я стал чужим среди чужих, и чужим среди своих. – ответил Тот, который.
- Дар жизни всегда можно вернуть, если он не нужен. – сухо заметил Тэнгу.
- Что? Нет! О, прости… Я не… Что ты! Я благодарен тебе по гроб жизни! – мужчина поклонился скунсу (со стороны было то еще зрелище). – Прости мою неучтивость, я … Растерян. Это все так внезапно…
Тот, который взъерошил волосы на голове.
- Тебе нужно время, что бы привыкнуть и осмыслить твою будущую жизнь. – скунс улегся в тарелку, по кошачьи подобрав свои лапы.
- Спасибо, что ты со мной. – улыбнулся Тот, который и взял скунса на руки. – Завтра мы съезжаем. Мне нужно много чего сделать и найти… кое-кого.
- Догадываюсь, о ком речь. Но – не боишься разочарования? Он не узнает тебя. И не факт, что для твоей потерянной души в его жизни есть место. – вздохнул скунс. – Он мог найти себе… утешение.
- Понимаю. – кивнул Тот, который. - « Не упрекая, скажи, что прощаю, всею любовью своей». Я не – слабовольная женщина, бегающая за позабывшем о ней любовником. Я всего лишь хочу убедиться, что с ним все в порядке. И пожелать ему счастья.

 

 

... Ветви дерева издавали тихий звон, когда ветер налетал на них, но здесь, на холме, почти всегда было тихо. Красный ствол лириумной сакуры выделялся единственным ярким пятном на сером камне холма. Кажется, что лириум просто выжег всю траву вокруг, оставив только камни и надгробие. И здесь дерево выглядело… символично.
Возле дерева на коленях сидел мужчина в изношенной дорожной одежде и капюшоне. Судя по цветам и подношению у надгробия, он кого-то поминал.
И сейчас он бросал под корни лириумного дерева маленькие белые гладкие камешки. На его родине так прощались с прошлым. За каждым камешком следовало имя или событие из его прошлого. Точнее, из прошлого Рико, который был так же мертв, как и эти камни.
- Ядвига… Интересно, знала ли она, кто такой Рико на самом деле с ее ясновидением? – камушек упал под корни, на кучку остальных.
- Анри… О, как над ним издевался Рико, читая проповеди. Но погиб он, как достойный Серый Страж.
- Якоб… - следующий камешек полетел под дерево. Грейвенский зверь, легенда уничтоженного во имя возмездия, городка, потерявший свою человеческую сущность окончательно, исчез навсегда.
- Атаназ, он же Скотос, он же дух и демон. Спасший нас всех от проклятия. – Тот, который бросил очередной камышек.
- Арлет… - мужчина задержал камешек в ладони, прежде чем бросить под дерево. Золотоглазый монах, вызволивший ее из мрачной церкви в Шюрно, больше никогда не встретится в ее жизни.
- Верес. «А ты такой холодный, как айсберг в океане.» Даже не помню, куда он делся. – Тот, который бросил очередной камышек.
- Вольфер… - он повертел камешек в руках и усмехнулся. – А он не плохо устроился, верно? По крайней мере, его окружают любимые женщины. А это получше титулов.
- Мэйрис. – с какой-то тихой грустью произнес мужчина. На миг перед ним возникло видение рыжеволосой девушки с глазами лани. Рико любил ее. По своему, конечно…
- Алейра и Кая. Они должны быть вместе. – Тот, который усмехнулся и осторожно положил камушки рядом у дерева.
- Освальд. – тон его сменился на ледяной, как и выражение лица. – Пусть Боги карают тебя за предательство так, как пожелают.
- Лиин, мать драконов… - очередной камушек упал под дерево. – Не представляю, что она будет с ними делать… Надеюсь, не станет для них завтраком.
Последний камушек он долго вертел между пальцев, а потом, бросил под дерево, коротко отрезав:
- Грейвен!
- Ты закончил?– из вечернего тумана соткалась большая белая собака, похожая мордой на откормленную самодовольную лису. Она ступала по траве, но трава не подгибалась под ее лапами.
- Да. – тихо сказал Тот, который. – Знаешь, сакуре на площади Антивы не место. Тем более, скунс почил у его корней, как преданный товарищ.
- Никогда не мог подумать, что они так мало живут. – несколько обескуражено сказал Тэнгу. – Подыскать теперь что-то стоящее будет проблематично. Зря ты отдал дракона… Он почти так же крут, как и скунс.
Тот, который мимо воли рассмеялся.
- Совсем необязательно снова искать себе тело. Ты уже способен появляться в мире смертных и без чужого тела.
- Только ненадолго. И так я слишком… приметный. – покачал головой пес. – Что ты намерен делать дальше?
- Передам городским властям список павших, сражавшихся с Золотым Драконом и попрошу соорудить мемориал в их честь. – сказал мужчина, поднимаясь на ноги. – Но сакура останется здесь.
«Как и прошлое». – добавил мысленно мужчина.
Пес кивнул и снова растаял в тумане. В своем истинном облике Тэнгу не появлялся на людях. Возможно, потому, что не хотел терпеть восторженные вопли женщин и детей: «А-ня-ня, какая прелестная собачка!» Все-таки он – воплощение высшей доблести, доступной смертным - Верности, а не игрушка для дамочек и детей.

 

Шли дни. Бывший Рико потихоньку заканчивал дела в Антиве: выплатил монастырю «неустойку» и сообщил о «доблестной гибели брата Рико, в бою против орд демонов», заказал в главной Церкви Антива-Сити молебны за упокой души Федерико Альвареса и Джансинты Моран, которую он когда-то любил, оплатил от имени тевинтерской магистрессы Флавий создание мемориала в честь павших в Ночь Золотого Дракона (никогда нельзя давать автограф незнакомым людям!)… А еще он искал сведения об одном эльфе. Нашел он что-то, или нет, неизвестно.
Но в один день безымянный странник просто исчез из таверны, оставив на столе пару золотых в оплату номера. Той же ночью в предместье местные пьянчуги видели мужчину на лошади, за которым бежала удивительная собака – настолько белая, что, казалось, она была соткана из лунного света. Более того, собака не просто бежала, а парила над землей, и по всей видимости, разговаривала со всадником.
Но кто поверит бредням пьяниц?

 

- И… готово,- Лиин выдохнула и отложила инструменты в сторону, оглядела результат своей работы и отправилась в угол помещения - к оставленному там рюкзаку, мельком поглядывая на мужчину, который недоверчиво смотрел на ногу, на вытащенный осколок металла, на эльфийку, которая на ходу стягивала с лица маску и вытирала лоб тряпкой. Фалькорра, уже получившая свой ужин, свернулась на полу и дремала. Слегка дернула головой, почувствовав шаги долийки, но тут же заснула вновь. Так они путешествовали уже не одну неделю - от деревни к деревне, помогая людям, спасали чужие жизни. Лиин занималась лечением ран, оказанием первой помощи, а драконша… драконша в основном ела, спала и мешала долийке работать. Подобный образ жизни был для Лиин в новинку, она до сих пор с трудом верила, что ей удалось выполнить данное много лет назад обещание и начать лечить, а не убивать. Особенно после того… "приключения". Порой она задумывалась о том, что случилось с остальными, хотелось повстречаться с ними как-нибудь, но эльфийка понимала, что случится такое очень вряд ли. Пришла пора жить дальше, открыть чистый лист в своей жизни.

Перевязав ногу пациента, эльфийка перекинулась парой слов с его женой, оставила рекомендации и направилась к выходу из дома, сначала прихватив свой рюкзак и позволив драконихе, обиженной на то, что её разбудили, занять привычное им обоим место на спине. Та жестоко отомстила и расцарапала эльфийке всю шею, а потом успокоилась, периодически слегка пожевывала ей ухо.

Покинув дом, Лиинда вздохнула и отошла за угол, задумчиво присела прямо на землю, опираясь на стену и вытащила небольшой тубус, извлекла его содержимое - небольшой пергамент. Вчиталась в строки, слова которых знала уже наизусть и вздохнула, машинально погладив Фалькорру по голове. Пора было уже признать - её поиски бесполезны, если лук Ужасного Волка и был в Неварре, то найти его было задачей не для одной эльфийке. Пришла пора отказаться от поисков, но тогда назревал вопрос - что же делать дальше? Может быть, осесть в какой-нибудь деревне и жить спокойно, прекратить искать приключения на свою пятку? Она уже много раз рассматривала этот вариант, но так и не решилась на этот поступок, ведь знала, что рано или поздно сорвется, вновь отправится в путь. Все же, в ней все еще был дух кочевника, когда долго усидеть на одном месте было трудно.

Лиин встала и вышла из-за дома. Тут же остановилась, оглянулась. Это место было таким тихим и спокойным, даже то, что ей пришлось кого-то лечить от опасного ранения казалось чудом. Но ведь ей все же пришлось кого-то лечить…

"Вот оно. В мире всегда кому-то нужна помощь. Зашить рану, вылечить болезнь или поддержать добрым словом - быть может, в этом и есть мое предназначение?"- вдруг подумала эльфийка, бросила взгляд на играющих на улице детей, улыбнулась. Это место было действительно чудесным. Жаль только, таким как она, вольным птицам, здесь не место. По-крайней мере, надолго.

- Пойдем, Фалькорра. Мы и так здесь задержались дольше, чем нужно. Кажется, наши с тобой блуждания наконец обрели цель…

Никто из местных не заметил или не обратил внимания на одинокую фигуру, удаляющуюся от поселения поздним вечером…

 

Кая с интересом оценивала убранство прихожей особняка, в котором ей посчастливилось оказаться. Хотя посчастливилось – совсем не то слово, которое приходит в голову, когда приходишь в дом Цепионов, особенно после довольно продолжительного общения с одним из них. Обещания, однако, чародейка любила выполнять, а потому не противилась, а наоборот, всеми силами постаралась устроить эту встречу как можно быстрее. То, что Юнона откликнется на её просьбу так быстро, для травницы оказалось неожиданность.
- Госпожа Юнона готова принять вас. Прошу, идите за мной, - чуть поклонившись сказала эльфийка, которая и попросила северянку подождать, пока её хозяйка освободится. Травница ответила рабыне лёгким кивком головы и пошла вслед за ней. Статуи и каменный фонтанчик успели ей порядком надоесть, так что девушка совсем не расстроилась тому, что её отрывают от созерцания местной роскоши. Просторные коридоры особняка отличались не меньшим убранством, но сегеронка предпочитала не глазеть по сторонам, а просто шла за своей проводницей.
- Кая, ученица монны Алейры Флавий, почётного члена Магистериума Империи, старшего чародея круга Минратоса, историка Имперского Археологического Общества… - кажется, эльфийка решила сгладить отсутствие у этой самой ученицы не только титулов, но даже фамилии, перечислением титулов её учительницы. Северянка стойко снесла этот поток слов, который, в большинстве своём, мало что ей говорил. Представление плавно перетекло в упоминание всех регалий принимающей стороны, а Кая тем временем разглядывала хозяйку, которая была примерно одного возраста с ней.

Не сказать, что та была похожа на своего брата, но что-то отдалённо напоминало о нём, во взгляде младшей дочери дома Цепионов. Возможно, абсолютная невозмутимость, с которой та сейчас рассматривала гостью и выслушивала длительную речь собственной рабыни.
- Думаю, и я и наша дорогая гостья уже поняли, кто перед нами находится, Майри. Можешь быть свободна, - наконец, подняла руку тевинтерка, прерывая рабыню.
- Конечно, госпожа. Смею напомнить вам о деле…
- Я помню обо всех своих делах на сегодня, Майри. Можешь быть свободна, - повторила магесса и что-то в её голосе неуловимо изменилось, заставляя эльфийку скрыться с поразительной скоростью. Вот теперь было совершенно точно понятно, чья родственница перед северянкой.
- Позвольте сказать, что я очень ценю то, что вы нашли время принять меня и выразить восхищение вашим прекрасным домом, монна, - немного неуклюже ответила Кая, которой показалось, что она разучилась говорить за время долгого официального представления.
- Разве можно отказать вам в такой малости, дорогая Кая? – чуть улыбнулась Юнона, указала на одно из кресел, а сама опустилась в другое. – Позвольте и мне выразить несказанную радость по поводу того, что моя персона интересует одарённых учениц магистров, - на столике, возле кресел, стояла бутылка с вином и два наполненных бокала. Отчего-то, после того, как Цепион указала и на них, травница живо вспомнила обучения у дока Морео и с трудом сглотнула ком в горле. Не будут же её травить прямо здесь? – Но вы искали меня по делу и я не смею лишать вас возможности перейти к нему незамедлительно.
“И не тратить попусту моё время” – разве что забыла добавить тевинтерка, но этого и не требовалось. Хотя, стоит отдать ей должное, по сравнению с её родстенником, блондинка была просто образчиком вежливости.
- Благодарю, - коротко кивнула сегеронка, взяла в руки бокал, но пить не собиралась, просто повертела его в руках, рассматривая узоры. Она попыталась собраться и выразиться как можно более правильнее, чтобы её не выкинули из особняка раньше времени. – Мне… я должна передать вам одно сообщение, монна. От Авла.
Юнона, которая к своему бокалу даже не притронулась, с нескрываемым удивлением воззрилась на гостью, чуть склонила голову и подпёрла её двумя пальцами, после чего медленно проговорила.
- Вы, или очень давно должны были мне обо всём рассказать, или обладаете сомнительным чувством юмора, которым славится ваша учительница, дорогая. Мой брат умер во время событий в Неварре, уже довольно давно. Тем не менее, я вся внимание.
- Я знаю, что он погиб… то есть не совсем… просто… - под скальпельным взглядом младшей Цепион девушка немного стушевалась и вновь попытаться заговорить было не так уж и просто. Кая прикрыла глаза, глубоко вздохнула и выпалила всё сразу, представляя тевинтерке самой разбираться, выставлять её или нет после сказанного. – Ваш брат не умер, Юнона. Оказался, по его же словам, заперт в Тени, где я его и встретила. Он сказал передать вам, что в его кровати есть потайное отделение, там спрятаны бумаги по его исследованиям. Авл просит вас прочитать то, что записано на пятидесятой странице и дальше. Если вы поверите, он хочет, чтобы вы помогли ему.
Хозяйка глядела на Каю со всё нарастающим удивлением и, когда та закончила говорить, встала со своего места и пошла в сторону окна. Стражу она не кликнула, что немного приободрило сегеронку, тем не менее, рыжеволосая предпочитала сидеть тихо и усиленно прикидываться частью местного декора.
- В Тени есть довольно много интересных существ, дорогая, и они могут быть совсем не тем, чем кажутся. Ну, да вам ли не знать, одно из них живёт в вас до сих пор, - чуть усмехнулась тевинтерка, повернувшись к чародейке и теперь уже пришёл черёд той удивляться, но она смогла удержаться и промолчала. – Вам повезло, что я уже знаю о тайнике брата и его исследованиях, так что у меня есть основания вам верить, Кая. Это всё, что он велел вам передать?
- Не совсем, - чуть приободрившись ответила травница. Девушка сняла с шеи резной деревянный амулет и протянула его магессе. – Он сказал, что это вам пригодится.
Юнона подошла и взяла “украшение” из рук северянки и долго рассматривала его, пока Кая всё-таки решила воспользоваться гостеприимством и пила вино, чтобы снять напряжение от этой встречи.
- Да, пригодится, - заговорила тевинтерка, да так внезапно, что её гостья чуть не подскочила от неожиданности. – Извините, Кая, не хотела вас пугать. Просто задумалась. Спасибо за ваш рассказ.
- П… пожалуйста. Может… я чем-то ещё могу помочь? – выдала внезапно для себя самой сегеронка и её собеседница посмотрела на неё ещё более удивлённо, хотя это, казалось, невозможно.
- Помочь? Вы достаточно долго общались с Авлом, дорогая? – рассмеялась тевинтерка, после чего положила амулет на стол и покачала головой. – Не стоит волноваться, я со всем разберусь.
- Хорошо… я, наверное, пойду?.. – неуверенно проговорила Кая, посматривая сначала на дверь, потом на хозяйку. Лицо Юноны неуловимо изменилось после сообщенной новости, стало... даже непонятно, как описать эту метаморфозу. Мягче? Добрее? Менее холодным? Она наполнила опустевший бокал северянки, протянула его своей гостье, после чего взяла и свой.
- Пойдёшь, Кая? Нет, не думаю… - губы Цепион растянулись в самой настоящей, а не наигранной улыбке и она пригубила вина. – Очередной визит вежливости, попытка пробиться сходу в высший свет, но это… - блондинка откинулась на спинку кресла и рассмеялась ещё раз, на этот раз звонко, совсем… по-девичьи. – Заявиться ко мне домой, с такой новостью? Создатель, это нечто. А если это ещё и правда… Так что теперь я просто требую рассказа о ваших с монной Флавий похождениях. Может, сказать о том, что весь Минратос о них судачит, будет преувеличением, но я хочу о них узнать из первых рук.
Метаморфоза Юноны была более чем неожиданной, но несмотря на неё, было ощущение, что если госпожа Цепион хочет, чтобы ей что-то рассказали, то ей это расскажут и очень быстро. Кая позволила себе ещё одну, не слишком уверенную улыбку, взяла бокал и заговорила, теряясь в догадках, насколько её повествование будет правдоподобным. Хотя, если тевинтерка поверила в то, что сегеронку прислал её мёртвый брат, всякое может быть…
 

 

Отпустив гостью с миром, после долгого пересказа всех приключений двух рыжеволосых - магистрессы и её ученицы, Юнона вернулась за стол и продолжила изучение деревянной головы грифона, которую передала ей Кая. Может она и слыла легкомысленной, что было не так уж далеко от истины (по этой причине, даже влияние отца не смогло сделать её членом Магистериума), но в уме ей отказать было нельзя. Кто, спрашивается, помог Цепиону-старшему собрать досье на всех участников “королевской гонки” в Неварре? Так что об изысканиях брата она была в курсе, но то, что было записано на тех страницах. Если он пошёл на этот ритуал…
- Ты же знаешь, как я отношусь к магии крови, Авл. Почему нельзя было попросить меня о чём-нибудь более простом? – покачала головой тевинтерка. Она уже успела его оплакать и смириться, так что огонёк надежды, что принесла с собой эта татуированная, поначалу отозвавшийся в душе магессы надеждой на лучшее, теперь потух, оставляя место сомнениям.
“Попытаться стоит” – решила, наконец, тевинтерка, откладывая амулет в сторону и встала со своего места. Умение не зацикливаться на проблемах, было семейным отличием. Только если брат находил для них решение и оставался уверенным в том, что оно верное, то “сестрица Юни”, при всей напускной серьёзности, порой пользовалась золотым правилом, под названием “там посмотрим”.
- Госпожа, вы освободились?.. – спросила, зашедшая в кабинет эльфийка, переминаясь в пороге с ноги на ногу.
- Иногда мне кажется, что отец прав, когда говорит, что я слишком добра к своим слугам. Я помню, что обещала помочь твоему сыну. Убери бутылку с вином и отправляйся протирать статуи, Майри, у нас скоро приём.
- Да госпожа. Извините, госпожа, - низко поклонившись, служанка ретировалась. Сребровласка же, чьё экстравагантное поведение уже давно стало притчей во языцех среди альтусов – чего стоит только то, что своих персональных рабынь она давно "освободила" и сделала служанками – вздохнула и пошла в сторону комнат, которые занимали эльфы. Может, Юнона и обещала вылечить мелкого остроухого паренька, но это не значило, что от посещения этой части особняка она была в восторге.

 

 

 

Противное и оглушительное мяуканье прокатилось по центральному кварталу Минратоса, как гром среди ясного неба, заставив сидящую на лавочке в небольшом саду фигуру недовольно фыркнуть. Среди всего города: и рабов, и свободных, и господ уже несколько лет ходил наиглупейший слух, отчетливо попахивающий идиотизмом, что большая часть кошек в центральной части города якобы принадлежит самому архонту Радонису.

Алейра Флавия, конечно, знала, что, несмотря на любовь государя к этим, безусловно, милейшим созданиям, кошки архонта редко покидают дворец Его Высокопревосходительства. Впрочем, как к черту разница - кошка ли эта какого-нибудь толстяка-купца или одного из самых могущественных магов этого мира? Как убедилась чародейка - главное что ее все таки заткнули.
Флавия устало потерла переносицу, сложив на коленях накопившиеся бумаги - письма и отчеты за пару прошедших месяцев, которые она провела вдали от дома. Ничего интересного, но почему-то одно из них заставило Алейру изогнуть уголки губ в некой блеклой подобии на улыбку.
На дешевой, уже пожелтевшей бумаге дрожащим от волнения почерком написано было следующее:

 

"Монна Алейра! Надеюсь, что это письмо все же дойдет до вас. Я знаю, что писать после всего случившегося будет чуть ли не плевком вам в лицо, однако Мира сказала, что это все же лучше, чем просто оставить все как есть. Вы, наверное, считаете меня трусом за содеянное. Возможно, вы правы. Я не спорю...
Если вам интересно - нам, магам из Риалто, - все таки удалось начать новую жизнь здесь, в Тевинтере. Это было сложно, нас ждал долгий путь через Ривейн и по морю, но оно того стояло. Не знаю, что со мной стало, если бы я вас тогда не встретил - известие об уничтожении круга Антивы ударило по всем нам. Я надеюсь, что когда-нибудь я все же встречу вас и скажу это вам в лицо, но... Спасибо и простите.

Навеки в вашем долгу, Федерико"

Тем временем в Минратосе начинало вечереть, и Алейра наконец смогла расслабиться и забыться. Приятно было вернуться обратно, ночевать в собственной постели, есть из своей тарелки и пить свое вино и своей чаши. Все в этом месте было Флавии знакомо, и теперь, спустя два года, рыжеволосая так и не могла вспомнить, почему она покинула его на такой неприлично большой срок. И в это время года в столице Тевинтера, когда самый древний город Тедаса еще не успела заполнить духота и его улицы еще не были заняты летнем зноем, в небольшом саду, казалось, само время остановилось. Не хватало только чаши вина и одной медноволосой под рукой.

 

Минратос был впечатляющ. Чего таить греха – первое время Кае приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы бродить по его улицам без постоянно удивлённого выражения лица или, хотя бы, не приоткрывая рот перед очередным архитектурным чудом. Прибытие в это место оставило неизгладимое впечатление, тут другого определения быть и не могло. Тем интереснее было то, что город буквально душил её какофонией переживаний и голосов местных жителей, которых здесь было не просто много, а очень много.
Дикарка не сбежала, хоть и было такое желание. Алейра, конечно, была главной из причин, по которой чародейка не собиралась в спешке покидать это место, но не меньше медновласой хотелось испытать себя, попробовать, наконец, пожить без постоянных переездов и гонки, от которой зависит твоя жизнь. Хотя место для этой попытки было выбрано интереснейшее. На татуированную магессу, что стала ученицей Флавий, в Минратосе обратили не слишком много внимания, что удивляло и радовало одновременно. Хотя удивление было мимолётным – стоило лишь немного здесь пробыть, чтобы понять – в Империуме всё не как на юге, это можно было заметить сразу.
Кая неспешно брела по улицам города, двигаясь в сторону поместья, когда уже начинало темнеть. Время от времени дикарка позволяла себе подобные прогулки, но в этот раз она покинула дом Алейры совсем не из-за праздного любопытства или желания хоть на какое-то время выбраться из-за его ограды. Статус, какой-никакой, (судя по всему, именно “никакой” рыжулю пока и считало большинство магов Минратоса) а ученицы магистрессы позволил ей добиться встречи, которая была частью её договора с Цепионом и теперь Кая была свободна от своего обещания. До тех пор, пока ещё кто-нибудь, неупокоенный, не вздумает попросить о её услуге. Время от времени чародейка доставала флакончик с чёрной жидкостью, но что-то останавливало её от исследования содержимого в лаборатории. С другой стороны, на Сегерон она тоже не торопилась, а именно там, по словам Гвинивер, это содержимое могло ей пригодиться…
Первым делом, Кая зашла в садик, который довольно основательно облюбовала Алейра, и не прогадала. Именно там её… учитель и сидела, погружённая в прочтение очередной кипы документов. Северянка несколько обалдела с того количества бумаг, которые использовались высшим светом Тевинтера – теперь процесс письма казался ей напрочь лишённым романтизма. После того, как ей удалось познакомиться с парой книг сомнительного качества, разочарование только усиливалось.
- Я уже говорила о своём удивлении тем, что тебе удалось заставить себя надолго покинуть это место? – улыбнулась Кая, подходя к тевинтерке. Чародейка почти не шутила. Конечно, Флавий было бы скучно без исследования чего-нибудь загадочного, но здесь, дома, в уюте, она даже выглядела по-другому. Как будто, на своём месте. Трудно объяснить...

 

Флавий, похоже, далеко не сразу заметила появившуюся в саду сегеронку, больше сосредоточившись на бумажках, а не на окружающей обстановке. Не сказать, конечно, что медноволосую Каю было сложно потерять посреди зелени, но она была Воином Тумана с самого Сегерона. Говорят, что эти бойцы могли теряться на любом ландшафте чуть ли не за долю секунды - настолько у них хорошо было развито умение к маскировке.
Или же Алейра было попросту невнимательной.
- Возможно, - коротко, чтобы не заикнуться, ответила магистресса, убирая в сторону кипу документов, - ты это говорила, но я т-тебя не слушала, погрузившись с головой в более важные занятия. Например - дегустацию новой бутылочки вина, - Алейра кивком пригласила сегеронку присесть, - в любом случае - хороший вопрос, - улыбка на веснушчатом лице стала слегка блеклой. Чародейка устало потерла виски: эти пару дней, что она прибывала а Минратосе, ее самыми верными спутниками были усталость и появлявшиеся словно из неоткуда отчеты, которые обязательно требовали ее внимания и подписи магистра, без исключений.
- Ты п-понимаешь, порой приключения сами за тебя решают - надо ли тебе в них участвовать или нет. И если т-ты им противишься, то они тонко тебе намекают, что ты ничего здесь не решаешь, - усмехнувшись, закончила Флавий, протягивая руку к кучке бумаг, - но п-признаться, здесь все таки хорошо. Знаешь, по чему я больше всего скучала? Ставить печати на документах. Очень интересное занятие. Стоит только один раз попробовать - и ты уже идешь по полной опасности дороге бюрократии, однако... - Алейра Флавий замолчала, поймав себя на мысли, что ее слегка заносит, - где ты была?

 

Кая неотрывно следила за веснушчатым лицом своей собеседницы и не смогла сдержать ещё одной улыбки, в которой сами собой растянулись губы. Похоже, рыжеволосая и сама не до конца понимала, нравится ей вернуться в Минратос или нет, и от неё можно было ожидать что угодно - от ежедневного неистового веселья в компании кипы бумаг, до внезапно заплутавшей в лабиринтах её сознания мысли о том, что неплохо будет рвануть в какую-нибудь экспедицию. Что и говорить, сегеронке было очень интересно узнать, чем же эти раздумья закончатся.
- Гуляла, - медленно ответила девушка, когда сообразила, что задумалась слишком сильно и пауза в их разговоре висит куда дольше, чем следовало. - И, в качестве ученицы великой магистрессы Флавий добилась аудиенции у Юноны Цепион, - после этих слов северянка неосознанно коснулась пальцами своей шеи, но тут же убрала руку. - Уж не знаю, насколько Авл, с которым я говорила, реален, но пару раз он мне помог и...гхм...просил помочь в ответ. Теперь я выплатила долг.
Флавий читала очередную бумажку, когда ее любимая ученица рассказывала какими она занималась делами несущими. Когда Кая закончила, Алейра скептически изогнула бровь, тихо фыркнула, тем самым давая понять, как она относится к подобному ответу.
- О, я помню. Ты т-тогда перепила магического варева и нанюхалась болотным д-дурманом, - чародейка все еще продолжала читать документ; кажется, это был отчет о неудавшихся раскопках вблизи города, где, по мнению многих, был лагерь армии Орлея во время Священной Войны, тевинтерцы после пары месяцев ничего кроме старого, заржавевшего меча не нашли. Так почему эта бумажка вообще находится у нее в руках? Почему-то ей казалось, что ее специально закидывают макулатурой.
- И как все прошло? - Флавий перевела взгляд на Каю, слегка улыбнувшись. - Ты п-провела какой-то страшный ритуал? Или, б-быть может, мне стоит начать п-паниковать, п-потому что дика... - магистресса на секунду осеклась, - ученица решила бросить меня и уйти к самой Юноне Цепион? - тевинтерка усмехнулась. Видимо она попыталась пошутить, хоть, впрочем, и неудачно.

 

Кая лишь легонько дёрнула плечом и ничего не ответила на претензии по поводу природы её общения с мертвецами. Во-первых, чего греха таить, варево травнице действительно попадалось забористее, чем нужно. А во-вторых, давно почившие люди ей отвечали, а что ещё нужно для... ну, счастья, наверное?
- Передала кое-что, только и всего, - ответила сегеронка. Если хорошенько приглядеться, можно было увидеть, что резной амулет, который она всегда таскала на себе, пропал. - Кажется, она мне даже поверила. Во всяком случае, никаких письменных возмущений тебе получать не придётся, - чародейка понемногу переставала казаться задумчивой и погружённой в какие-то свои мысли. Зелёные глаза чародейки скользнули по не убывающей, казалось, кипе бумаг, сузились и лукаво блеснули, а сама Кая поднялась со своего места и беззастенчиво схватила обладательницу огромного количества титулов за руку. - А если не хочешь, чтобы приходилось бояться, значит должна уделить время своей ученице. Откладывай бумаги, пока они не разлетелись по всему саду и пошли.

 

Но в случае Алейры - все было в точности до наоборот. Некогда магистресса, которая только и делала, что пила вино, вставляла свои язвительные комментарии по поводу и без и из кожи вон лезла, чтобы потешить свое "я" да покомандовать, сейчас не могла даже толком вставить какую-нибудь пошлость, а ведь, зараза, так и хочется. Чародейка, все еще погруженная в свои мысли, вдруг недовольно приметила, что если письменных жалоб может и не быть, то могут быть сплетни или еще что хуже.
- Куда? - пробормотала Флавий таким тоном, будто уходить с насиженного места было лень и толком не понимала, куда вдруг срочно понадобилось медноволаске. Впрочем, как только Кая взяла рыжую за руку, то последняя сразу же поднялась, и кипа бумаг, так полюбившая Алейру, слетела с колен тевинтерки на землю. Магистресса равнодушно фыркнула, посмотрев на документы.
Алейра толком и не заметила, как сжала руку Каи сильней.

 

- Куда. Надо, - с расстановкой проговорила Кая и, не особо волнуясь по поводу того, что в садик кто-нибудь может заглянуть, притянула к себе магистрессу и впилась в её губы, запуская пальцы в рыжую шевелюру. Сомнения время от времени одолевали чародейку, так что она решила покончить с ними самым решительным образом, который знала и прямо сейчас, без отлагательств. Отстранившись после долгого поцелуя от Алейры, северянка вновь потянула её за руку и повела на выход из сада. - Хочу узнать насколько мне понравится быть твоей ученицей. Думаю, пара-тройка бутылок вина и несколько партий в кости даст мне на этот вопрос ответ. Или же ты научишь играть меня в шахматы. На что играть, мы найдём, уверяю.

 

- Вино подождет, - на удивление четко для заики ответила Алейра, остановившись у выхода из сада, - впрочем, как и шахматы с костями, - лукаво улыбнулась рыжеволосая и, поддавшись к своей ученице, остановилась в пару дюймах от лица сегеронки, приобняв ее. Довольно усмехнувшись, Флавий недолгое время молча смотрела, склонив голову на бок, на личико Каи, задумавшись о чем-то своем, и мысли ее явно не включали в себя скучные отчеты и кипы других документов.

- Мне просто интересно, как так получилось? В той таверне, еще в Андерфелсе, мы вроде возненавидели друг-друга, разве н-нет? - магистресса не стала продолжать свою мысль, поцеловав собеседницу сначала в щеку, а потом - в губы, прижавшись к ней.
- Впрочем, сама мысль о т-том, что тебе может не понравиться быть моей ученицей, - шепотом говорила магистресса на ухо Кае, - меня слегка бесит, - отстранившись, совершенно серьезно, даже сухо и черство, закончила тевинтерка, встав у выхода, где, если честно, по хорошему должен дежурить какой-нибудь слуга, который должен обслуживать отдыхающих в саду, но Алейра еще не успела нанять или же купить слуг, чтобы укомплектовать весь особняк работниками.
- Ученица самой магистрессы Алейры Флавий, прошу, - помпезно начала Флавий, указав на выход, - пара-тройка бутылок вина сами себя не откроют.

 

- А разве это не интересно, когда бесит? Самую малость, но всё же, - в зелёных глазах заплясали задорные огоньки, девушка придвинулась к магистрессе, обдала её шею своим горячим дыханием и буквально на мгновение коснулась её шеи губами. Кая сама не понимала до сих пор, как так получилось, и это ещё больше распаляло её интерес... и не только. Влечение отрицать было глупо, а уж дурой сегеронка определённо не была. Как там сказала Алейра после того как чародейка избавилась от одержимости? "Демоны никогда не придумывают что-то сами, а берут все идеи из головы мага"... как-то так. Самое время узнать, насколько жительница тени глубоко залезла в её мысли и желания, насколько изобретательна в этом смысле сама травница. Кая резко отстранилась от рыжеволосой, снова схватила её за руку и поволокла за собой, на этот раз совершенно не собираясь выслушивать ещё какие-то внушения или вроде того. - Посмотрим, найдём ли мы время на вино. Пошли. Обещаю, в этот раз не закрывать дверь перед тобой...

[Perfect Stranger]

 

Прошло три месяца с момента, как перепуганный собственной беспечностью святой брат побежал в город сверкая пятками, схватив в охапку недоумевающую эльфийку с драконом. Не из ужаса после пережитого - из осознания, каким безалаберным опекуном он является.
В Неварре жизнь текла своим чередом. Об ордене в последнее время ничего не было слышно, в отличие от итогов Большого турнира в Камберленде - о котором судачили все, начиная с благородных господ и заканчивая судомойками. Но эти новости эти быстро сошли на нет, стоило в Неварру прибыть известии об Орлее и Ферелдене. Люди озаботились новой напастью, и о победителе, как и его товарищах, позабыли.
Но одно место в стране драконоборцев было так далеко от событий мира, насколько это вообще возможно. Подземный комплекс, сокрытый глубоко в глуши; комплекс, в котором обитали создания, способные жить лишь там... или же в кошмарах других людей - тех, у которых была богатая фантазия.
Два таких создания сейчас шли бок о бок по длинному помещению, похожему на бальную залу какого-то замка. Эхо шагов слышалось здесь в каждом уголке - но шагов лишь одного создания, статной женщины в простой рубахе с белыми волосами... драконьими крыльями и когтями, способными распороть тело человека от горла до паха. Шагала она уверенно, цепким взглядом оглядывая каждый угол залы - словно рассчитывая увидеть в нем притаившегося врага. Второе существо, облаченное в длинное одеяние с капюшоном, медленно скользило по мраморным плитам... на черных, гибких щупальцах, которые виднелись у твари вместо ног. Но порой, внимательный наблюдатель мог разглядеть мелькавшие под щупальцами белые ножки. В руке существо держало деревянную дощечку.
- Обрушился еще один тоннель.
Женский силуэт, облаченный в серебристую ткань, со вздохом покачал головой и начал быстро что-то царапать на листке пергамента, прикрепленном к дощечке.
- Но муравьи его уже отремонтировали - и даже расширили, выстроив дополнительные укрепления.
Женщина, строчившая в пергаменте, удивленно моргнула и робко дернула плечом. Уголек, которым она выводила буквы, быстро перечеркнул уже написанное и был отложен в карман.
- Однако помещения, в которые была слита вода из Стекла, нуждаются в ремонте. Нужны новые жилые помещения, а выдалбливать новые - слишком долго и утомительно для рабочих...
Если нижняя часть лица женщины не была аккуратно обмотана плотной белой тканью, она бы с удовольствием фыркнула на стоящую перед ней крылатую химеру - или что похуже. Приподняв правую бровь и прищурившись, женщина, не отрывая взгляда от невозмутимой собеседницы, перебинтованными руками извлекла уголек из кармана; химера спокойно взирала на женщину в белом, не намереваясь что-либо добавить. Наконец, та опустила глаза грязно-синего оттенка, дабы приступить к написанию. На губах создания с драконьими крыльями расцвела самодовольная усмешка.
- Но мы уже привлекли к делу собратьев, живших за Стеклом, - они сказали, что выкачать воду не составит особого труда. Однако, стражница...
Хексарион Вольфер вздрогнул и поморщился, когда в его голове, как гром среди ясного неба, прогрохотал истошный вопль.
«Сочувствую». Это было единственной мыслью, которая донеслась до Фелкин. Чувствовать весь спектр эмоций на большом расстоянии было затруднительно, да и химера все чаще закрывалась от него, что не могло не влиять на самочувствие потрошителя. В этот самый момент, когда до него донесся крик Фелкин, он стоял на втором уровне Площади Цепей, наблюдая за движением внизу – множество химер перетаскивали доски и камни, распределяя их по периметру. В руках у Хекса же было несколько чертежей, которые он как раз просматривал и что-то черкал в них угольком, точь-в-точь как его сестра. В последнее время он много часов проводил здесь, охваченный легким волнением и восторгом от пришедшей в его голову пару месяцев назад идеи. Пришлось повозиться, чтобы доставить сюда столько материалов с поверхности, да и придется возвращаться в лес снова – и тащить сюда целые бревна. Хорошо, что вокруг подземелья не было ни одного человеческого поселения, лишь порой попадались забредавшие случайно охотники и лесники. От них бастард избавлялся собственными методами. Нельзя было рисковать, что люди найдут их убежище.
- Левее! – крикнул он, когда химера-муравей потащила длинное спиленное бревно не в ту сторону. – Чтоб вас демоны побрали, вы что, никогда трибуны не видели? – раздраженно швырнув чертежи на пол, он подумал, что в последние пару дней слишком редко навещал Мэйрис. Ей нужно было отдохнуть после всего, что пришлось пережить, а потрошителю было чем заняться без постоянного присутствия рядом с девушкой. Последние три месяца он все чаще пропадал в жилых кварталах, где обитала Фелкин, но неизменно возвращался в обжитые и превратившиеся в подобие дома покои мага. Впрочем, природное любопытство и жажда приключений заводили его все дальше и дальше в часть подземелья, где начинались Глубинные тропы. Именно там он нашел несколько гномьих складов, в том числе и эти чертежи – гномы обожали устраивать Испытания. Даже древние.
Вздохнув и пригладив волосы, которые отросли уже настолько, что приходилось завязывать их в хвост, Хекс направился к комнатам. Он не видел Мэй уже три дня, и теперь полагал, что она достаточно пришла в себя. Химеры справятся со строительством и без него… по крайней мере, он на это очень надеялся. Учитывая особенности строения тела некоторых существ, сотворить удобные кресла для них будет проблематично. Однако, как только потрошитель приблизился к двери, ведущей в комнаты, он против воли вздрогнул и остановился. В тот первый раз, когда он увидел Ридена, его мысли заполнило… удивление и растерянность. Он помнил, как Фелкин тогда смеялась, когда Хекс подумал: «Это… и есть мой детеныш?». Ей было весело, а Вольфер так и не смог привыкнуть к тому, что у него есть сын. Крошечное розовое существо без зубов и когтей, ничуть не похожее на то, что он видел в своем сне.
«В моем сне был мертвый дракон. Лучше так», - подумал он, толкнув дверь и поморщившись – ладони были исцарапаны и покрыты мозолями после того, как он собственноручно (с небольшой помощью стражницы) перетащил вниз несколько десятков бревен.
Дверь приоткрылась с тихим скрипом и Мэйрис дернулась и проснулась. С тех пор, как она приняла решения остаться, выспаться нормально не получалось. Сначала из-за ожогов, боль от которых не убрали до конца даже самые лучшие мази, и переживаний, потом из-за беременности. Она могла припомнить только пару дней, когда хорошо отдохнула и в каждом из них рядом был Хекс. Но он все чаще ходил в жилые помещения, к Фелкин, появляясь в покоях мага не так часто, как хотелось бы Мэйрис. Она все еще чувствовала одиночество в этом чудом месте.
За три месяца подземелья так и не стали ей домом. Тяжесть камня вокруг, отсутствие людей и света, невозможность выходить на улицу из-за того, что было слишком тяжело подниматься по ступеням в ее положении: все это медленно вытягивало у Мэйрис силы, превращая в подобие призрака. Она все реже выходила из комнаты мага, а в последние недели даже перестала ходить в зал дракона, где раньше проводила много времени, смотря на далекое голубое небо и едва заметные облака. Сидя на полу, под теплыми лучами солнца, она спрашивала себя: зачем она тут, в месте, где не должно быть человека, где обитают химеры, скрывающие свою инаковость от остального мира. Но каждый раз, когда приходил Хекс, ответ становился очевидным. Может когда-то она мечтала о жизни в огромном и богатом городе, в домике на берегу моря, где слышен успокаивающий шум прибоя и воздух пропитан терпким соленым запахом, но теперь это невозможно. Хекс не покинет Фелкин, а Мэйрис не могла оставить его, как бы не скучала по большому миру. Когда потрошитель был рядом, все остальное забывалось.
Когда Хекс появился на пороге, Мэйрис улыбнулась и неловко махнула ему рукой, другой поплотнее закутываясь в одеяло. За последние месяцы она исхудала и побледнела еще больше, почти не видя солнечного света. Под глазами залегли синие тени от недосыпа, а отросшие по плечи волосы потускнели и сбились. Хекс помнил, что до Рождения Ридена девушка выглядела куда лучше, а за последние три дня совершенно осунулась. Тяжелые роды, постоянно плачущий малыш, который будил каждый раз, когда Мэйрис проваливалась в беспокойный сон, одиночество, ставшее особенно острым - сделали свое дело. Но рядом с Хексом она не хотела показывать свою слабость и немощность, старалась улыбаться и приободряться, лишь бы увидеть улыбку в ответ.
- Ты как? Много работы, да? - спросила Мэйрис, привставая на кровати и заглядывая в рядом стоящую кроватку. Сытый Риден наконец спал спокойно, завернутый в лоскутное полотно со змеем, что Хекс нашел три месяца назад.
- Достаточно, - отозвался потрошитель, плюхнувшись на кровать, ранее принадлежавшую магу, и доставая из сумки трубку. Табак кончался, и вскоре нужно будет снова выбраться в Камберленд. Ящик с абсентом он открыл три дня назад, после рождения сына. После этого половина дня для бастарда навсегда исчезли из жизни – просто потому, что он их не помнил, а Фелкин ничего не рассказывала, только хихикала в его голове и тем самым бесила еще больше.
Взглянув на девушку, Вольфер нахмурился и покачал головой.
- Выглядишь ужасно, - честно произнес он, и Мэйрис не смогла сдержать улыбки. В честности потрошителю не откажешь. – Заняться есть чем. Думаю, когда закончим перестраивать Площадь Цепей, ты будешь удивлена, - он усмехнулся и притянул к себе отощавшую Ренн, погладив ее по волосам. Мэй не знала этого, да и не узнала бы – она, в отличие от сестры, мыслей читать не умела, - но Хекс скучал по ней. Фелкин его едва не убила, услышав в мыслях брата о том, что он намеревался сделать, и потрошитель вел себя как шелковый.
- Сложно выглядеть хорошо, когда Риден просыпается каждые пару часов, - вздохнула Мэйрис, устало потирая глаза и откинув одеяло, что бы обнять Хекса покрепче. Как же она скучала, казалось прошло не три дня, а несколько долгих месяцев, с тех пор, как он приходил. Ей все еще трудно было вести себя с ним как раньше, не чувствовать болезненных уколов, когда он был рядом с Фелкин. Да что там, Мэйрис все еще трудно было привыкнуть к тому, что она имеет право дотрагиваться до потрошителя. - Не обращай внимания, это… пройдет.
Хекс перевел взгляд на деревянную кроватку, наклонил голову набок и принюхался. Он, похоже, все еще не мог поверить в то, что этот запах принадлежал ребенку, что сейчас мирно спал. Мэй иногда казалось, что потрошитель испытывает… что-то вроде страха? Нет, невозможно. Он не боялся драконов и демонов, самой смерти, и глупостью было бы предположить, что бастард испугался бы безобидного младенца. Опустив глаза, он уткнулся лицом в шею девушки и тихо, едва слышно заурчал. Запах свежей крови, плоти, мягкой, податливой, теплой на ощупь, вкусной…
«Не смей!» - голос Фелкин, ощутившей вдруг накативший на брата голод, был холодным и жестким. Вольфер вздрогнул и лизнул Мэйрис в шею, слегка царапнув зубами.
«Нужно снова выбраться в лес. И в город. Ты же знаешь, я не могу…» - прошептал он мысленно, вздохнув и упершись лбом в плечо девушки.
- Он спит? – спросил Хекс, и Мэй согласно кивнула, поняв, что бастард говорит о ребенке. – Мне нужно будет на некоторое время уйти на поверхность. А когда вернусь… - он неопределенно пожал плечами и улыбнулся. – Будет тебе сюрприз. Думаю, он тебе понравится. И Ридену тоже.
- Хорошо, - глухо ответила Мэйрис, рассеянно потрепала Хекса по волосам и поцеловала в макушку. Он был все здесь, рядом с ней, теплый и такой родной, но в то же время она чувствовала, что он далеко, дальше, чем раньше. Всегда находилось что-то тянущее его прочь. Дела, мысли, Фелкин… Мэйрис не хотелось отпускать потрошителя, не тогда, когда он только пришел впервые за несколько дней, но девушка понимала, что сейчас его мучает голод. Она бы предложила свою кровь, лишь бы он остался. Но знала, что такое предложение Хекс отвергнет, она и без того чувствует себя опустошенной и слабой.
Мэйрис отстранилась от потрошителя и вновь забралась под одеяло, укрывшись поплотнее. Может быть получится поспать еще немного, раз Хекс уходит.
Поднявшись, потрошитель незаметно вздохнул и вытащил что-то из сумки, положив его рядом с девушкой. Это была книга, которую он с таким трудом отыскал в библиотеке мага – книга, которая вообще неизвестно как туда попала. Между пыльными и старыми томами о теории и практике магии, скучнейшими трактатами по истории и летописями и жизнеописаниями он сумел откопать книгу сказаний древней Империи – о похождениях великих героев и магов, о драконах и королях, то, что так любила Мэй. И пускай она все еще считает, что потрошителю до нее мало дела, в конце концов она поймет, как ошибалась.
- Я не смогу быть с тобой все время, - наконец хрипло сказал он, отвернувшись и глядя в стену. А потом наклонился и поцеловал ее, остановившись на мгновение и посмотрев прямо в глаза. – Но ты всегда будешь со мной. – Взяв ее за руку, он прижал холодные дрожащие пальцы арбалетчицы к своей груди. Даже сквозь ткань она ощущала его тепло. Жар драконьего пламени, которого хватит и на нее, и на Ридена, и на сестру. А затем он выпрямился и вышел, прикрыв за собой дверь так тихо, что стало даже смешно. Похоже, потрошитель помнил о том, что Риден спит и лучше его не будить, чтобы у матери хватило времени хоть немного поспать.
Размышляя о том, не совершил ли он ошибку, навсегда заточив жизнерадостную и веселую когда-то арбалетчицу во тьме подземелий, бастард направлялся к выходу. Проходя мимо лабораторий, он остановился на минуту, думая, не проведать ли Фелкин. Она тоже была занята в последнее время – но чем именно, предпочитала не говорить. А Хекс не хотел слишком сильно вмешиваться в ее собственные дела. Если сестра захочет, то сама сообщит ему.
- Ох!
Совсем рядом с ухом раздался звон разбиваемого стекла. Бастард резко обернулся и потянулся к плечу, за которым обычно висела рукоять Демонобоя... и едва слышно выругался. Не только потому что оружия за его спиной попросту не было - здесь, в комплексе, оно пока что было без надобности; еще и потому, что в лаборатории кто-то был.
Насекомоподобная химера горестно покачала головой, разглядывая разбросанные на полу осколки. Рядом с ней в воздухе спокойно левитировал ящик с стеклянными и хрустальными сосудами - как чистыми, так и наполненными невесть чем. Склонив голову набок, существо повернуло лицо в сторону потрошителя, пробуравив его пустыми глазницами.
- Человек... - пробормотал Фаррос, дернув длинными лапками, - Не девушка... Хекс, верно? Вы... навещали возлюбленную и ребенка? Они в добром здравии, надеюсь.
Вольфер мысленно чертыхнулся. Мало того что смущенный парень-химера обратился к нему на "вы", так еще и отчаянно пытался сделать вид, что он... просто забрел не туда. Парящий ящик в воздухе ящик серьезности этой ситуации не придавал.
- Ты мог бы и сам в этом убедиться, - хмыкнул потрошитель, уже привыкший к странному внешнему виду большинства здешних обитателей. Одной из его самых лучших черт было то, что он приспосабливался к окружающим условиям, какими бы тяжелыми или странными они ни были. – А что ты тут делаешь? Тебя Фелкин прислала? - он прищурился и фыркнул. Лаборатория была ему ненавистна. Слишком много напоминаний о том, что пережила его сестра в лапах безумного мага. Он уничтожил бы это помещение, сжег бы его дотла и завалил бы камнями… но Фелкин почему-то была против.
При словах "прислала Фелкин" несчастная химера чуть не грохнулась прямо на осколки, лишь чудом зацепившись за стол с ножами.
- Откуда?.. Ох, действительно. Я забыл, что вы тоже с нею связаны, - с явным облегчением произнесло создание, пошевелив лапками. Парящий ящик с тихим стуком опустился на стол, - Как и Фири.
В воздухе запахло неловкостью. Фаррос замялся, нервно оглядываясь по сторонам и потирая лапкой шею.
- Она попросила, чтобы я помог перенести ей инструменты, - чувствуя некую потребность поговорить, произнес юношеский голос, - Чтобы ей не пришлось во время сна беспокоить вас и молодую маму. Ваши комнаты близко, а Фелкин бывает... шумной. Фири шутила, что мы все так или иначе компенсируем свои увечья... Ну, она наверняка рассказывала, верно? Фелкин... не Фири.
- Нет, - мотнул головой потрошитель и тут же добавил: - Но ты переводишь тему. Зачем сестре инструменты из лаборатории мага? Об этом она мне не говорила. И почему она попросила именно тебя, когда с этим вполне мог справиться и я? – он нахмурился и подумал, что во всем этом есть что-то плохое. Нечто, что вызывало в нем неприятную дрожь. Дело мага должно было быть похоронено здесь навсегда, а Фелкин словно пытается его восстановить. Копается в том, до чего нельзя было дотрагиваться и пальцем. Это не нравилось бастарду, но сделать ничего он не мог – сестра бывала очень упрямой, если уж что-то взбредет ей в голову. – Ладно, я помогу, - наконец вздохнул Вольфер. – Куда это нужно перенести?
- Она... не сказала зачем? - тупо переспросил Фаррос, проигнорировав вопрос потрошителя, - Но... я думал... вы ведь как Фири...
В голове создания что-то щелкнуло и забило тревогу.
- Все в порядке! - промямлила несчастная химера, замотав головой. Ящик с флаконами взмыл в воздух по мановению лапки, - Я донесу, мне не сложно. У вас всего одна рука, вы не...
Словно заметив выражение лица потрошителя (хоть тот и знал, что Фаррос был слеп), парень почти в полуобморочном состоянии, мямля извинения, пополз в сторону лестницы на Площадь цепей. Ящик с флаконами покорно поплыл за ним по воздуху, как маленький воздушный змей на ниточке.
«Фелкин! Какого демона?» - пронеслось в голове Хекса ну очень громко. Зарычав и пнув ближайший стол, он развернулся и направился к лестнице наверх. Туда, где было логово стражницы и откуда он мог спуститься в лес. Паучиха со временем привыкла и к тому, что теперь в комплексе живут целых три человека (хотя один был не слишком похож на остальных), и к тому, что бастард иногда выбирается по ее паутине, долго где-то пропадает, а потом возвращается страшно довольный и, кажется, настроенный благодушно. Сегодня же молчаливо прошествовавший мимо нее Вольфер выглядел донельзя раздраженным. Оно и немудрено. Его решение обернулось против него – Фелкин начала скрываться, Мэйрис, кажется, и вовсе медленно рассыпалась на части, обе ревновали друг к другу, а тут еще и голод, давящий на сознание и заставлявший кровь в жилах пробуждаться и жечь, словно пламя. Рыкнув что-то неразборчивое, человек спустился и исчез в темноте – вечер медленно перетекал в ночь.
На этот раз ему повезло – он наткнулся на целых трех охотников, правда, для этого пришлось отойти на опасно близкое расстояние, почти вплотную приблизившись к городу. Два молодых парня и девушка искали следы оленя, и Хекс решил последить за ними – оленина наверняка придется по вкусу его женщинам, которые уже волком выли от надоевшей нажатины. Разобраться с охотниками, когда они, подстрелив оленя и рассевшись у привала, разомлели от вина и усталости, было легче легкого. Только один, самый старший, успел выхватить меч и ударить, распоров Вольферу бок, но рана была неглубокой. Это были пустяки. Особенно по сравнению с тем, что потрошитель сделал с охотниками потом.
Голод требовал свое, а он слишком давно не убивал. После последней охоты прошло больше месяца. Это был его предел.
Теплая кровь из вырванного сердца стекала по подбородку мужчины, когда он задумчиво разглядывал ночное небо, где из-за облаков впервые выплыла полная луна. Но ждать больше было нельзя. Его могли найти, и тогда проблем могло стать гораздо, гораздо больше – а заставлять остальных ждать Хекс не хотел. Взвалив тушу оленя на плечо и напоследок вогнав острие меча в глаз девушки, он издал низкое, довольное урчание и направился обратно к логову.
Всего пара часов беспокойного сна, но даже этого хватило, что бы Мэйрис чувствовала себя капельку лучше. От части из-за того, что она наконец увидела Хекса, побыла с ним рядом хотя бы несколько коротких минут. А потом Риден опять проснулся и захныкал. Покормить, убаюкать, вновь уложить в кроватку, убедившись, что ему удобно и не холодно и так по кругу. Без солнечного света все слилось в одну непрерывную полосу и дни почти стерлись. Только по внутренним ощущениям и примерно равным перерывам на сон, Мэйрис могла посчитать часы. Но больше спать не хотелось.
Мэйрис спустилась на маленькую кухоньку, ставшую заметно чище и уютнее, с тех пор, как она тут обосновалась. Ведение домашнего быта - не самое любимое задание девушки, но некоторые привычки, что вложили в нее родители, так просто не исчезают. Потому в покоях царил практически идеальный порядок, несколько нарушенный только в последние недели, когда Мэйрис было слишком тяжело ходить и заниматься домашними делами. Только это спасало ее от окончательного уныния и точащего одиночества. Занять руки - занять мысли, как всегда она делала.
Заварив крепкий и одуряюще ароматный чай из трав, которые как-то раз принес Хекс из своих вылазок на поверхность, Мэйрис вновь вернулась в кровать. Не для того, чтобы вновь провалиться в сон, а потому что ей было любопытно посмотреть, что подарил Хекс. Книга в красивой песочной обложке, на которой изображены отважные всадники, мчащиеся в бой, заставила ее почувствовать мягкое тепло, разливающееся в груди и вспомнить Монтсиммар, где Хекс учил ее читать. Она осторожно провела пальцами по тиснению на корешке, словно это была величайшая ценность, и с трепетом открыла книгу, с головой погрузившись в другой мир.
Девушка и сама не заметила, как пролетел еще час. Потом еще один… Истории настолько захватили ее, что заставили словно самой перенестись из мрачного подземелья туда, в другое время, в другое место, где все было иначе. В мир, который она когда-то хотела назвать своим. Но их путешествие показало юной и наивной девчонке, что мир далеко не таков, каким его описывали в сказках и преданиях; он гораздо более жесток и одновременно более сложен, чем ей казалось. И все же… снова погрузиться в фантастические приключения, пусть и только на бумаге, было приятно. Прервал полет ее мысли лишь шум, доносившийся с кухни, за которым последовал еще более оглушающий грохот. Риден тут же проснулся.
Спустившись вниз, Мэй обнаружила изрядно потрепанного, грязного Хексариона с истекающей кровью раной в боку, который ругался на чем свет стоит и пытался втиснуть оленью тушу в крошечную кухню, не обращая внимания на то, что чисто вымытый пол теперь был весь покрыт песком, грязью и кровью. В данный момент одна из задних ног оленя безнадежно застряла в дверном проеме, зацепившись за косяк.
Именно в этот момент оба поняли, что обжитые комнаты нужно расширять.
- Э-э-эм… - протянула Мэйрис, застыв столбом на лестнице. Она долго и пристально смотрела на потрошителя, усердно тянущего оленя через дверь, а потом рассмеялась, неожиданно для себя самой и Хекса. Он выглядел настолько нелепо и в то же время мило, что девушка просто не смогла сдержаться. После отдыха, подарка, который вырвал ее из тяжелой повседневности в сказочный мир, она смогла увидеть мир не таким серым, каким он казался раньше.
Мэйрис убрала со лба волосы, сделав пометку вновь коротко остричь их, и помогла Хексу втащить тушу на кухню, отцепив злополучную ногу от порога. Олень занял собой почти все пространство, не давая развернуться, но Мэйрис изловчилась и, перескочив через кровавую лужу, добралась до подсобки.
Через мгновение она вернулась, задрала броню Хекса и с силой прижала к боку тряпицу, пытаясь остановить кровь. Остался только такой способ. Все зелья уже закончились: последнее Мэйрис выпила несколько дней назад, а Хекс ходил в город слишком редко, чтобы пополнить запасы. Химерам это ни к чему, а сам потрошитель от ран и боли не страдает.
- Спасибо за книгу, - тихо сказала Мэйрис, положила голову на грудь потрошителя и усмехнулась, вновь поглядев на тушу. - Зачем ты его приволок, то? Все равно хранить негде. Для такого ледник нужен, а тут чем глубже, тем теплее. И лава эта рядом…
Подумал, что неплохо было бы устроить нормальный ужин. Нам вчетвером, - хмыкнул Хекс, тяжело отдышавшись и даже не заметив, как Мэй попыталась остановить кровь. - Тебя разве еще не тошнит от нагов и грибов? - он оскалился и хохотнул, явно в хорошем настроении после "охоты". То, что он делал наверху, девушка едва себе представляла, да и не хотела спрашивать. - Забавно было смотреть, как мой обед охотится на твой обед.
Достав меч, он разрубил тушу на несколько кусков и сложил их в углу. Места стало чуть больше, но мясо долго не хранится, поэтому приготовить его нужно было сегодня. Впрочем, на ближайшие час-другой у бастарда были иные планы. Взяв девушку за руку, он потащил ее вместе с Риденом на руках к выходу - туда, где жила паучиха. Она уже давно не задавала вопросов, но увидев в компании бастарда еще и тощую, бледную Мэй с ребенком на руках лишь безмолвно подняла вверх лапки - словно пожала плечами. Этот жест был настолько человеческим, что Мэй не удержалась и снова хихикнула. Спускаться вниз было трудновато, но в конце концов она достигла леса. Все так же не говоря ни слова, Вольфер повел ее дальше, к небольшому холму, не поросшему деревьями. Сквозь кусты продираться пришлось с боем, и весь подол платья вскоре был покрыт репьями и травой, но когда они взобрались наверх, она наконец поняла, зачем Хекс привел ее сюда.
- Смотри, - сказал он тихо, остановившись на самой вершине и сев на землю. Его взгляд был направлен в небо. - Смотри.
Устроившись рядом, Мэйрис тихонько ахнула - вид и вправду открывался роскошный. Когда она вообще в последний раз выходила на поверхность? Это было слишком давно... несколько месяцев назад, почти сразу после прибытия, а потом это стало слишком трудно. Небо над ними окрасилось в темно-синий, очистившись от облаков и явив их взгляду россыпь бриллиантовых, сверкающих звезд, обрамлявших круглый молочно-белый шар, зависший в центре.
- Это Драконис, - через несколько минут молчания раздался голос Хекса, и он посмотрел на Ридена. На его губах играла легкая улыбка. - Твое созвездие, Риден. - Протянув руку, он на мгновение замешкался, словно испугался, что его грубая когтистая рука, похожая на драконью лапу, лишь причинит ему вред, но через секунду осторожно прикоснулся ко лбу своего сына.
Тихий невнятный звук, что издал малыш, послужил Хексу ответом на прикосновение. Риден не спал, но был тихим и спокойно смотрел на небо. Он, конечно, пока не понимал, что видит но явно наслаждался свежим, чуть морозным воздухом. Даже тут было зябко в октябре, хотя зима в Неварре куда мягче, чем в Орлее и на юге Андерфелса. Теплый плед надежно защищал Ридена от холода, а Мэйрис грелась, прижимаясь к всегда горячему потрошителю.
Несколько раз моргнув, чтобы согнать непрошеные слезы, навернувшиеся на глаза от разгорающегося в груди счастливого огня, казалось погасшего и забытого за три месяца, Мэйрис взглянула на Хекса. Может быть он любил ее не так, как Фелкин, ведь у них не было такой прочной и нерушимой связи, для которой не важно расстояние, но сейчас Мэйрис впервые за долгое время смогла откинуть мрачные мысли и просто наслаждаться прогулкой. Оказалось, что Хекс куда лучше знал, что именно свежий воздух и небо над головой были так необходимы Мэйрис после заточения в подземелье.
Повернувшись к Хексу, девушка на секунду замерла и нерешительно поджала губы. А затем бережно и медленно, словно боялась напугать, протянула Ридена Хексу, ободряюще улыбнувшись. Он до сих пор не держал сына на руках и Мэйрис подумала, что это упущение надо исправить.
- Мне кажется, что он будет похож на тебя. Хотя пока сложно сказать, - усмехнулась Мэйрис, глядя на растерянного Хекса. Он совершенно не понимал, что теперь делать с ребенком и наверняка боялся причинить вред. Все таки Риден пока не дракон, а лишь хрупкий малыш, которого можно поранить неосторожным движением. - Спасибо, что привел сюда.
Мэйрис подвинулась к Хексу еще ближе и положила голову ему на плечо, смотря на закрывшего глаза Ридена. А потом повернулась, потянулась к потрошителю и нежно поцеловала, впервые проявив инициативу с тех пор, как поселилась в комплексе.
- Я... - начал было потрошитель, и в его глазах отразился ужас, когда Мэй протянула ему ребенка, но в следующую секунду он почувствовал прикоснувшиеся к нему теплые губы девушки и забыл, что вообще хотел сказать. Все это время он гнал от себя мысли, что после случившегося Ренн никогда больше не сможет полюбить его так, как раньше. Его же собственные эмоции ничуть не изменились. В понимании Вольфера, Фелкин никак не мешала их отношениям, ведь на протяжении последних лет он продолжал любить ее. Хоть сестры и не было рядом. Но теперь, когда Мэй вот так прижалась к нему, бастард понял, что ей просто нужно было чуть больше времени, чем он рассчитывал. Люди такие сложные создания. - Я скучал по тебе, - наконец, когда она отстранилась, выдохнул он. В груди шевельнулась надежно загнанная в клетку страсть, но потрошитель усмирил ее. Не место и не время. Девушке нужно дать придти в себя, в конце концов, последние дни были для нее почти невыносимыми. А Хекс не был мастером красноречия, чтобы убедить ее одной лишь силой слов. Поэтому он просто вел себя так, как обычно - чтобы она наконец поняла, насколько ему дорога. Дорога, как прежде.
Посидев еще около получаса, потрошитель заметил, что Мэй начинает дрожать. Осенние ночи были не слишком подходящими для ослабевшей девушки, чтобы сидеть на холодной земле. Поднявшись, он положил Ридена на ее протянутые руки и кивнул.
- Пора возвращаться.
По пути назад (домой - как уже привычно подумал Хекс) девушка ничего не говорила, лишь едва заметно улыбалась, прижимая Ридена к себе. Бастард помог ей подняться наверх, и вернувшись в комнаты, они провели еще несколько изнурительных часов, освежевывая оленя и готовя жаренное с травами мясо. Хексарион хотел было позвать Фелкин, чтобы она присоединилась к ним, посулив угостить не только олениной, но и абсентом, но сестра лишь отмахнулась от него, сославшись на занятость. Когда же потрошитель и девушка объелись мясом до отвала, Мэй забралась на кровать, сонно мигая и накрываясь пледом едва ли не по самую макушку. Она уже по привычке ожидала, что Хекс уйдет к сестре, но похоже, он не собирался. Вместо этого мужчина забрался на кровать и обнял девушку, крепко прижав к себе.
- Я почитаю тебе, если хочешь, - сказал он тихо на ухо Мэйрис, обдавая ее своим горячим, жарким дыханием.
- Очень люблю, когда ты читаешь, - пробормотала Мэйрис. Она вцепилась с Хекса так, будто боялась, что он растает, уйдет, вновь оставив одну. И была несказанно благодарна, что он решил остаться еще немного. Столько всего изменилось, но сейчас словно стерлось, вернулось назад. Наверное Мэйрис слишком сильно цепляется за прошлое, ищет его отголоски во всем происходящем, но так было проще привыкнуть к новой реальности. Найти знакомые и любимые вещи, как убаюкивающий голос Хекса над ухом, и понять, что они не пропали.
Потрошитель читал неторопливо, выразительно и ярко. Будто всю жизнь только и занимался тем, что рассказывал истории толпе восторженных слушателей. Мэйрис уже давно знала, что в нем скрывается множество талантов, не только умение убивать. Через несколько лет Риден перед сном будет слушать, как Хекс красочно рассказывает о путешествии через пол мира, в начале которого встретились его родители. О трудностях, которые преодолела команда непобедимых наемников, чтобы найти свое счастье в конце. Мэйрис бы хотелось, чтобы это история вдохновила сына.
- Останься со мной, - тихо попросила Мэйрис, когда Хекс закончил читать и отложил книгу. Боясь, что он уйдет, девушка вцепилась в его руку и притянула к себе. Хекс не ушел, а покрепче прижал к себе тихо сопящую Мэйрис. Она наконец смогла заснуть крепко и моментально, с легкой улыбкой на губах. Этот день был лучшим за все три месяца.
Хекс рассеянно поглаживал волосы арбалетчицы, другой рукой прикоснувшись к собственному виску. В самом конце его рассказа в ушах бастарда ни с того ни с него начало звенеть. Поначалу тихо - но звук становился все настойчивее. Словно противная муха безуспешно билась о стекло, пытаясь проникнуть в его голову. Он игнорировал надоедливую тварь до последнего - возможно, это было первым появлением паразита, которым он был заражен. Неужели... так рано? Но случилось то, чего мужчина не ожидал. Мелкое насекомое взлетело в очередной раз, с силой ударившись о надежную преграду... и стекло с жалобным перезвоном треснуло.
Хрипло ахнув, потрошитель откинулся назад, схватившись за свое горло. По его глотке медленно потекла волна обжигающего пламени, словно он хлебнул кипяток. В ушах звенело; закашлявшись, Вольфер замотал головой. Лежавшая под боком Мэйс приподнялась на локте, участливо прикоснувшись к его ладони.
- Хекс?..
Мужчина зажмурился и облизал пересохшие губы. Это не было больно - скорее, просто неожиданно - но он все еще чувствовал... странное. Насекомое все еще было там, и все еще пыталось пробиться наружу. Из последних сил взлетев, надоедливая муха врезалась в давшую трещину защиту... и стекло со звоном рассыпалось.
Муха превратилась в бешеного пса, с рычанием набросившегося на ошеломленного потрошителя в вцепившегося в его глотку. Грудь обожгло невыносимым жаром - чувство, испытанное несколькими секундами ранее, не было и одной десятой того, что испытывал потрошитель сейчас. Боль... старая знакомая - но сейчас болело не тело, хоть горло и грудь и были словно объяты драконьим пламенем. Болело что-то другое. Что-то...
- Все нормально. Спи, - хрипло прошептал потрошитель, когда сонные глаза Мэйрис, распахнувшиеся от неожиданности, уставились на него, как блюдца. К счастью, Риден не проснулся. Перевернувшись на спину, Хекс посмотрел в потолок и постарался дышать как можно ровнее.
"Фелкин. Что это было?"
Никто не ответил. Молчание царило в комнате - лишь Риден тихонько посапывал в своей кроватке.
Вздохнув и зажмурившись, с трудом проглотив вставший в горле комок, бастард поднялся с кровати.
- Я скоро вернусь, - сказал он Мэйрис, коротко проведя ладонью по ее волосам. Он знал, что девушка любила этот жест, ставший для него столь же привычным, как и связь с сестрой. Но что-то было не так. Связь словно... прервалась. Как тогда, в таверне Нордботтена, оставив его одного посреди вдруг появившейся внутри пустоты. Почувствовав, как холод пробежал по спине, мужчина попытался оттолкнуть нахлынувший на него ужас. Нет, это не могло случиться снова, да и почему? Он не пил ничего похожего на зелье. И все же не слышал Фелкин. Он ненавидел это чувство. Ненавидел даже больше, чем проклятую лабораторию. Оставалось лишь одно - попытаться найти ее в огромном комплексе и выяснить, что произошло. Выйдя из комнаты, он прикрыл за собой дверь и направился туда, где недавно встретил Фарроса. Почему-то воину казалось, что именно оттуда нужно начать поиски. А ведь день казался таким хорошим.
Мужчина даже не удивился, обнаружив копошившегося у лабораторного стола парня-химеру. Фаррос, не услышал шагов Вольфера, осторожно перекладывал в деревянный ящичек еще оставшиеся в лаборатории флаконы и сосуды с жидкостями. Помимо них, химера положила внутрь еще несколько ножей и похожие на секатор ножницы... кажется, механизм в которых позволял преспокойно "разрезать" не слишком большую кость.
- Где она? - голос потрошителя, спокойный лишь на первый взгляд, снова заставил химеру подпрыгнуть. На инструменты он обратил лишь секунду внимания, сейчас его волновало совсем другое. - Ты ведь для нее все это делаешь? Скажи мне, где она? Почему не отвечает? Почему я ее больше не слышу?! - казалось, что с трудом скрываемая в этом голосе ярость готова вот-вот выплеснуться на первого попавшегося.
Фаррос испуганно попятился назад, когда готовый взорваться Вольфер сделал шаг по направлению к нему.
- Я понятия не имею, о чем вы! - воскликнул парень. Покрытая хитином спина уперлась в холодную каменную стену, - Она просто попросила меня перенести инструменты...
- Отведи меня к ней. Немедленно! - прорычал потрошитель, опасно сверкнув глазами. Пожалуй, следовало бы его послушаться, если Фаррос не хотел весьма неприятной процедуры отращивания конечностей.
Вжав голову в шею, химера по стеночке обогнула Вольфера. С трудом заставив себя повернуться к нему спиной, создание шустро поползло к лестнице, напрочь позабыв об инструментах.
Бастард почти сразу понял, что Фаррос ведет его в сторону жилых помещений. Парень считал, что Фелкин была в своей комнате? Нет - если учесть, что спустя пять минут блужданий химера прошла мимо этой самой комнаты. Простенький альков, какой был почти у каждой химеры в комплексе... за исключением рабочих, которые жили в нижних помещениях эдакой колонией. Никаких личных вещей там не было - просто место, в котором можно отдохнуть.
Когда Фаррос остановился напротив железной двери в самом конце узкого коридора, потрошитель напрочь забыл всю дорогу до этого места. Химера то и дело заходила за повороты, выбирала развилки... это место могло быть самой настоящей секретной норой.
- Она... не хотела ничего дурного, - пробормотал парень, отходя в сторону, - Она просто...
Не обратив никакого внимания на путаные объяснения химеры, Хекс с силой ударил кулаком в железную дверь, распахнув ее вовнутрь. Боль от разбитых костяшек сейчас его не беспокоила. Куда больше беспокоил самый настоящий животный ужас перед пустотой, которая могла вернуться после всех усилий, что он приложил для того, чтобы снова ее заполнить.
- Фелкин?..
Помещение, в котором очутился бастард, было тесной комнаткой. Один большой стол, заставленный уже знакомыми склянками и исписанными листками, сваленные на полу книги - и свободного места уже почти не осталось. В единственном свободном углу каменная плита была извлечена из пола, ныне приставленная к стене - теперь там на небольшом костерке висел медный котелок, в котором побулькивала полупрозрачная жидкость.
Единственное существо в комнате сидело на коленях возле стола, прислонившись спиной к стене. Белую ткань одеяния прочерчивала кривая черная полоса, тянувшаяся от ворота почти до живота. Лицо существа было сокрыто капюшоном, но потрошитель видел стекавшую по подбородку создания кровь. Отростки Фелкин были похожи на неподвижные черные корни, расползшиеся по доброй половине всего помещения. Восковая свечка - редкость в этом комплексе - догорела почти до конца.
Сделав несколько шагов, Хекс остановился, словно сомневаясь, стоит ли сейчас... но сомнения быстро ушли. Опустившись рядом с сестрой на пол, он заглянул в ее лицо, будто надеясь, что она услышит мысли брата и даст ответ на незаданный вслух вопрос. В последнее время она вела себя странно. Даже когда они были наедине, казалось, что ее мысли уносятся куда-то далеко. Это злило бастарда, немного, но все же злило, как будто ему не хватало внимания химеры. Но сейчас все выглядело так, словно Фелкин и вовсе не заметила его появления.
Существо не пошевелилось. Вольфер видел, что ее губы были слегка приоткрыты - но сестра не откликалась. За спиной Хекса кто-то завозился.
- Создатель милосердный! - хрипло воскликнул Фаррос, попятившись назад, - Что случилось, почему?..
Потрошитель не слушал - он увидел кое-что, что не заметил ранее. Грудь создания была неподвижной. Оно не дышало.
- Фел... что ты сделала, сестра... - прошептал потрошитель, почувствовав, как его сердце рухнуло куда-то вниз и словно разлетелось на тысячи осколков, впиваясь в плоть и причиняя боль. Это было похоже на ту, почти забытую боль, которая накрыла его в катакомбах после встречи с Настей. Только сейчас гораздо сильнее. Он никогда не боялся смерти и не думал, что чужая смерть может так ранить, но теперь понимал, что был не готов к этому. Демоны, ведь Хекс пожертвовал собственной жизнью, выпив кровь сестры и обрекая себя на короткое, но, как он надеялся, счастливое время с нею, а теперь что? Он остался один? Отпустив безжизненное тело сестры, он отполз к стене и сжался, низко опустив голову и дрожа. Что теперь делать? И почему боль не проходит?..
"Она не пройдет. Никогда", - пронеслось в его сознании, и острые когти его руки впились в левое предплечье, глубоко вонзаясь в него. Красная горячая кровь закапала на пол.
С трудом отцепив когти от собственной руки, потрошитель протянул ее к лежащему у его ног щупальцу. Черное и неподвижное. Мертвое. Осторожно проведя по нему пальцами, воин со свистом выдохнул.
- Боже, боже, боже... - панически бормотал Фаррос, заметавшись по комнате когда потрошитель отполз в сторонку, - Я же делал припарки... Мор задери, какие припарки, ран то нету!.. Противоядие... противоядие... от чего?
Вольфер опустил голову еще ниже, зажмурившись и схватившись за собственное горло. Вот что он почувствовал тогда в комнате. Именно это.
К ноге его что-то прикоснулось - слабо, почти незаметно. Распахнув глаза, он замотал головой - и увидел темный отросток, вяло обвивший его сапог.
"...Фелкин?" Он внимательно наблюдал за щупальцем, почти не веря своим глазам, но оно действительно двигалось. Подобравшись к сестре, Хекс обхватил ее за плечи и слегка встряхнул. "Ты меня слышишь? Что ты, демон тебя задери, с собой делаешь?!"
Капюшон откинулся назад, открыв лицо химеры. Хекс услышал судорожный вздох, грудь твари приподнялась... а ее грязно-синие глаза в ужасе распахнулись.
Хекс видел этот взгляд. Той ночью, после убийства Фиркрааг. Он сидел на снегу, опьяненный кровью и переданным сестрой самогоном. Он повернулся тогда к ней - девушка сидела возле высшей драконицы, держа в руках ее окровавленную костью, и смотрела прямо на Хекса. Именно тот безумный взгляд был сейчас в глазах химеры.
Она не ответила на его мысли - пошатнувшись и схватившись за собственное горло, создание с хриплым кашлем сгорбилось, вцепившись другой рукой в ножку стола. Из его рта потекла черная, дымящаяся кровь.
- Она... живая! - воскликнул Фаррос, перевернув половину флаконов на столе и сбросив на пол примерно четверть.
- Я вижу, что живая, идиот, - фыркнул Хекс, переведя взгляд на химеру. - Хватит озвучивать очевидные вещи и лучше помоги ей хоть чем-нибудь! Я... по-прежнему не могу ее слышать. Что-то произошло. - Он помолчал и вдруг ядовито спросил: - Что вы вообще тут затевали? Какие-то эксперименты? Кому пришла в голову эта гениальная идея? Я завтра же уничтожу эту мерзкую лабораторию, чтобы больше никогда, никому не захотелось повторить подвигов мага.
Отвернувшись, воин прижал к себе Фелкин, все еще дрожа от ярости, которая сменила высасывающую, опустошающую боль. Это было куда лучше. Ярость была привычна, как старая подруга, злобная и язвительная, но все же родная. Судорожно погладив сестру по волосам, он слизнул кровь, текущую из ее рта.
"Фири?"
Голос в его голове, столь желанный, был преисполнен ужаса и боли. Химера мелко дрожала, схватившись за шею и голову, из ее глаз текли слезы.
"Что он сделал? Что он сделал опять? Сначала язык... Теперь что? Глаза? Слух? Он забрал все, что только можно - не осталось ничего, даже бра..."
- Я... не знаю! - испуганно воскликнула насекомоподобная химера, прижавшись к стене, - Она... она искала лекарство. То, что вылечит вас, вылечит от крови. Говорила... "Не нужно... не нужно быть магом, чтобы сварить отвар. Если постараться, если провести исследования..."
"Его дракон..." - голос сестры в голове сорвался на шипение, - "Он не получит своего дракона! Я сама заберу тело драконицы, и, глядя прямо в его глаза..."
- Она думала, что ваше тело можно... очищать. Время от времени уничтожать паразита, дать организму очиститься... и вновь дать кровь. В этом случае заражение начнется по новой... - продолжал Фаррос, пытаясь что-то объяснить. Потрошитель, атакованный с двух сторон, замотал головой. Химера в его руках тряслась - но уже не от боли. Он чувствовал... ненависть. Выжигающую ярость.
"... отгрызу его голову! Нет - конечности, и он сдохнет в лужи собственной..."
Создание застыло, перестав трястись. Щупальца, до этого момента лежавшие на полу словно корни мертвого дерева, пришли в движение.
"Хекс? Брат... где ты?" - сдавленно прошептала Фелкин.
Потрошитель долго молчал, не отвечая ни на навязчивое и сбивчивое бормотание Фарроса, ни на мысленный тихий зов сестры. Когда же он наконец прервал молчание, то ей показалось, будто его голос превратился в осколок льда.
"Дура".
Когтистая рука сжалась в кулак, словно он хотел ударить ее по лицу. Да и она прекрасно понимала, что хотел, но сдерживался из последних сил. Глаза стали красными почти полностью, а зрачок был расширен так, что серо-стальной радужки было уже не видно. Черное на красном. Смерть и кровь.
"Хочешь рискнуть собственной жизнью ради призрачного шанса? Хочешь продолжить дело Альфарета? Хочешь снова оставить меня в тишине и пустоте?!"
"Ты думаешь, мне хочется этого?"
Тихий шепот. Никакого осознания собственного проступка - бастард чувствовал спокойную уверенность сестры... и боль. Это его боль, или она принадлежала Фелкин? Это было невозможно понять.
"Каких-то три года, может, пять - и тебя не станет. Теперь, без знающего мага, я никогда не выберусь на поверхность. И если я, рискнув жизнью, смогу дать тебе... нам... хоть небольшую отсрочку..."
Химера медленно подняла голову. Выглядела она ужасно - черная кровь почти полностью испачкала белоснежное одеяние, под глазами пролегли темные круги; но в самих глазах была спокойная уверенность.
"Я буду делать это вновь и вновь. Тишина грозит не только тебе, Хекс - но без меня... у тебя не будет пустоты. У тебя будет та девушка. У тебя будет ребенок."
Фаррос, повернувшись сначала к сгорбившейся на коленях Фелкин, и затем - к сжавшему кулаки, разъяренному Хексу, сделал самую разумную вещь за последнюю неделю, а именно незаметно убрался из комнатки, и вообще - из этой части комплекса.
"У меня есть только ты - и за тебя я буду держаться до последнего вздоха", - промолвила химера, вытерев намотанными на руку бинтами кровь с собственного лица.
"Мэйрис, - пронеслось в сознании потрошителя, словно сквозь алый кисель. Мысли плыли неохотно и медленно в этом мареве ярости. - Ее имя Мэйрис. А ты... ты просто..." Мысль прервалась, и Фелкин поняла, что у бастарда просто не хватает слов, чтобы описать ее наиболее точно. Лишь обрывочные фразы на полузнакомом языке. Что-то про ослов и мать. Обхватив сестру безо всякого пиетета и вонзив когти в ее плечо, Вольфер посмотрел ей в глаза.
"Если ты действительно... если я тебе хоть немного дорог, брось это дело. Брось навсегда. Я не смогу... переживать это опять. И чувствовать, как ты умираешь, снова и снова. Это слишком, Фелкин. Я уже один раз тебя потерял и вернулся, отыскав каким-то чудом. Но если ты умрешь из-за меня, то клянусь тебе, я найду тебя в Тени и..." Он снова не закончил, резко притянув ее к себе и судорожно впившись в ее губы, чувствуя ее ядовитую, обжигающую кровь, скользящую по горлу. Его ярость и боль, ненависть и злость клокотали внутри, и Фелкин явственно это чувствовала. Но было и что-то еще.
Когти вонзились глубже.
"Ты просишь меня... чтобы я отпустила тебя, брат?"
Черные отростки с тихим шорохом обвили сначала руки, и потом - торс мужчины, почти нежно поглаживая оголенную кожу.
" Ты меня не отпустил."
Щупальце, скользнув по груди, обхватило горло потрошителя, начав медленно, осторожно его сжимать.
"Это не просьба", - прорычал голос в ее голове. "Я пришел за тобой не для того, чтобы ты умирала ради меня. Иначе... все было бессмысленно". Щупальца сжались чуть крепче, но потрошитель не отстранился. Если Фелкин хотела убить его, то он был к этому готов. Она бы все равно убила его - ее кровь, ядовитая и жгучая, которая сейчас текла внутри бастарда, сделала бы это и без щупалец. "Делай что считаешь нужным", - наконец закончил он, обхватив ее и прижав к себе, явно не намереваясь отпускать. После того, как почти поверил в то, что потерял сестру навсегда. "Но не смей умирать из-за старого дракона, который любит тебя больше жизни".
"Убить монстра... не так уж и легко, брат. Уж тебе-то должно быть это известно. Но даже когда это случается..."
Горячее дыхание бастарда обжигало кожу на шее - словно и не было никакой выпитой дряни, едва не испепелившей горло Фелкин. Поджав губы, сестра наклонилась и тихонько потерлась щекой о его волосы... а мужчина почувствовал, как что-то что-то теплое скользнуло в его штаны. Но руки Фелкин он крепко удерживал, с легкостью обхватив одной своей ладонью ее две...
"...Один дракон - драгоценнее простой пиявки, замурованной под землей."
"Заткнись уже, пиявка, и поцелуй меня", - мысли стали сумбурными, а дыхание - учащенным. Он, признаться, раньше думал о применении щупалец в несколько... нестандартных ситуациях, но до этого момента Фелкин даже не пыталась. Что ж, ей удалось отвлечь его от неприятного разговора, в этом химере отказать было нельзя. Хексу уже не хотелось с ней обсуждать перспективы смерти. Злость и самый настоящий страх, который он испытывал несколько минут назад (да, ему пришлось признать, что даже драконы иногда боятся), превратились в жгучее желание, которое он сдерживал рядом с Мэйрис просто потому, что той нужно было восстановить силы. С Фелкин сдерживаться было не нужно. Смахнув со стола остатки еще не разбитых во время поисков Фарроса склянок, воин прижал химеру так, что она не могла двигаться. За исключением щупалец.
Создание прищурило глаза, вытирая искусанные потрошителем губы о плечо. Мужчина завел перебинтованные руки химеры над ее головой, а сам - прижал ее к столу собственным телом.
"Старый дракон решил бросить вызов? Самые высокие деревья..."
Она потянулась к мужчине, жадно, отчаянно поцеловав его. Отростки тем временем расправились с пряжкой. Избавившись наконец от штанов, щупальца обвили бедра мужчины... и скользнули ниже.
"... громче всего падают."

 

Когда Хексарион с судорожным вздохом положил голову на плечо химеры - он был почти готов согласиться с ее утверждением о "пиявке". Вот только высасывала она не кровь, а силы... весьма конкретного рода. Щупальце, лениво поглаживая влажную от пота спину мужчины, с легким сожалением отпрянуло... как и остальные щупальца Фелкин.
Химера дышала столь же прерывисто, как и он. В порыве страсти многострадальное одеяние было безжалостно разорвано в клочья и отброшено в дальний угол, к книгам. Укусы и глубокие царапины на ее теле уже начали потихоньку заживать.
"Может... все-таки отпустишь?"
Мотнув головой, Вольфер высвободил сестру из захвата, позволив ей удобнее усесться на столе. Бинты на руках и ногах химеры он милостиво оставил, но ткань, на манер импровизированного корсета обхватывавшая грудь, не заслуживала пощады. Прикоснувшись к животу, Фелкин хрустнула затекшей шеей.
"Извини. Больше я так делать не буду. Сегодня был... особый случай," - виноватым голосом оповестила она Хекса, все еще пытаясь отдышаться, - "Уже... поздно. Тебе пора... я пока оценю масштаб разрушений."
Когда она медленно сползла со стола, забавно пошатываясь, он уже застегнул пряжку ремня. Обменявшись взглядами и определенными мыслями, химера подождала, пока он выйдет из помещения, и закрыла за ним дверь на засов - после чего, медленно скользнув по стенке на пол, с тоской оглядела учиненный в ее лаборатории погром. Хорошо хоть котел уцелел... прототип, хоть и оказался крайне опасен, был первой ласточкой, приблизившей ее к весне... а точнее - к полной расшифровке записей Альфарета. Впредь нужно быть осторожнее. Возможно, стоит...
Хекс не помнил, как долго он блуждал по путанным тоннелям комплекса - Фаррос тактично смылся еще до начала... процесса, и теперь проводника у потрошителя не было. Одним лишь чудом отыскав нужный проход, ведущий к основным жилым помещениям, он наконец вернулся в комнаты мага. Мэйрис, как оказалось, не спала - когда он сел на кровати рядом, намереваясь раздеться, девушка заворочалась, приподняв голову с подушки и окинув потрошителя вопросительным взглядом.
- Не стоит беспокоиться, - прежде, чем она успела задать вопрос, повисший в воздухе, потрошитель уже на него ответил. Странно, но в этот момент он мог бы прочитать ее мысли и без всякой связи. - Фелкин устроила лабораторные испытания. Крысой, как можешь догадаться, была она сама.
О том, что он едва не потерял рассудок из-за ее возможной смерти, Хекс решил умолчать. Ни к чему Мэй беспокоиться еще и об этом. У нее сейчас другие заботы. Осторожно оглянувшись на младенца и убедившись в том, что он спит, потрошитель устало размял затекшее плечо и забрался на кровать, сонно моргнув. Обхватив арбалетчицу и прижав к себе, потрошитель уткнулся в ее шею и смешно чихнул, когда отросшие волосы девушки попали ему в нос. Кажется, он провалился в сон за долю секунды, но даже погрузившись в блаженный мрак, не отпустил от себя Мэй, все так же по-собственнически прижимая к себе.

 

 

Сегодня был тот день, которого Хексарион ждал с таким нетерпением. Несколько лет ушло на то, чтобы полностью перестроить Площадь Цепей - материалов катастрофически не хватало, а строители понятия не имели о том, какого результата от них ждут. Поэтому приходилось несколько раз начинать все заново. Однако сейчас, стоя в небольшой ложе на самом верху и взирая на свое детище, потрошитель был доволен, как никогда.
- Подними меня! Я хочу посмотреть! - раздался писк откуда-то со стороны колена, и Хекс вздрогнул. Он едва не забыл, что взял Ридена с собой, чтобы показать ему площадь. Мальчишка, крутящийся безостановочно у его ног, был самым обычным на первый взгляд непоседливым трехлеткой с покрытой светло-медовыми вихрами головой и огромными серыми глазами. И, как всегда, вымазанный в грязи. Откуда он берет грязь здесь, в комплексе, Хекс все еще не догадывался - ведь на Глубинные Тропы он точно не ходил. Хотя с этого мальца станется проскользнуть незамеченным мимо любой охраны.
Подхватив мальчишку на руки, потрошитель приподнял его и поставил на каменные перила, отделявшие ложу от трибун и большого овального расчищенного куска камня и земли.
- Что это? - спросил его сын. Бастард вздохнул и потер бровь. Он уже устал отвечать на бесконечные вопросы. А ведь абсолютное большинство из них сыпались на Мэйрис. И как девушка не сходила с ума? Впрочем, когда Вольфер более-менее привык к сыну и даже стал проводить с ним больше времени, у девушки стало больше сил. Подумав о вчерашней ночи, когда он лично в этом убедился, мужчина тихонько усмехнулся.
- Это Арена. Для боев, - объяснил он, придерживая излишне любопытного мальчишку, чтобы он не скатился кувырком вниз. - Через пару дней мы ее откроем, и тогда ты и мама придете посмотреть. А лет через десять и ты сможешь на ней сражаться.
- Ура, - радостно пискнул малыш, толком еще не понимая, что это значит, но уже пребывая в полном восторге. Да и было от чего: Арена действительно поражала взгляд. Амфитеатр, в который превратилась площадь, был усеян трибунами и ложами, в них могла поместиться целая тысяча зрителей. Узкие проходы позволяли переходить от одного сектора к другому, внизу же располагались тоннели, сквозь которые на Арену должны были выходить бойцы. Обзор с трибун открывался отличный, а в спрятанных от глаз обывателей подсобках хранились разнообразные интсрументы, которые могли пригодиться в постройке нужных декораций. Но самым зрелищным был потолок - по плану Хексариона химеры потратили очень много времени на то, чтобы выдолбить его полукругом и выложить мозаикой ночное звездное небо, на фоне которого парила черная тень дракона.
Риден все еще пялился на потолок, когда потрошитель огляделся, достал что-то из кармана и протянул ребенку. Тот выхватил из когтистой ладони маленький кусочек мяса и с удовольствием принялся его жевать.
- Только ей не говори, - предупредил Хекс, прекрасно помня о том, как Мэйрис была против того, чтобы воин притаскивал Ридену человечину. Впрочем, он и не перестал, просто теперь угощал сына тайком от матери.
- Да, - просто ответил Риден, вытирая губы тыльной стороной руки.
Через минуту он уже начал вертеться, грозясь свалиться с перил. Даже самые интересные и необычные вещи не могли приковать его внимание на долго. Как только Риден научился ходить, удержать его от исследования комплекса стало невозможно. Мэйрис только и оставалось следить, что бы он не пролез на Глубинные Тропы или не свалился с многочисленных лестниц.
- Мама! - воскликнул Риден и вывернулся так, что Хексу пришлось опустить его на землю. Он тут же несколько неуклюже побежал навстречу появившейся в проходе Мэйрис.
За последние три года она заметно изменилась, крепче, сильнее. Опять коротко остригла волосы, все чаще стала тренироваться с мечом, когда находилась свободная минутка. Ридену все еще было нужно очень много внимания, но теперь он стал куда самостоятельнее и мог занять себя играми или общением с Хексом.
- Ну что тебе папа показывал? - с улыбкой спросила Мэйрис, потрепав сына по копне волос и поведя за собой к Хексу. На руках Риден сидеть не любил, каждый раз прося спустить его вниз, потому топал самостоятельно, как взрослый, каким несомненно себя представлял.
- Алену, - картаво пролепетал малыш, нетерпеливо дернув Мэйрис за руку.
Арену она ждала не меньше, Хекса, когда узнала о ее постройке. Она слишком скучала по хорошим битвам, а сражения с импровизированными манекенами в закутке не доставляло должного удовольствия. После того, как она за первый год прочитала почти все хоть сколько нибудь интересные книги в библиотеке, это стало ее главным увлечением. Остались еще прогулки наверх, но уходить слишком часто и слишком далеко было опасно. В городе она была всего несколько раз и, возвращаясь назад, пару дней пребывала в меланхолии. Даже за три с лишним года она не полностью привыкла к жизни в подземельях, все еще скучая по шуму человеческих голосов, палящему солнцу и приключениям, что ждали наверху. Но теперь ее дом тут, где Хекс и Риден.
- Скоро открытие, да? - Мэйрис облокотилась на перила рядом с Хексом и привычно положила голову на его плечо. - Потолок вышел замечательно.
- Знаю, - самодовольно ответил потрошитель, погладив девушку по волосам. За прошедшие годы его отношение к ней не изменилось ни на йоту. - Через пару дней, когда уберем весь строительный мусор. Жду не дождусь, когда смогу снова сойтись с тобой в драке. Твои... умения сильно улучшились, - подмигнул он, обхватив ее за талию и прижав к себе. Ничуть не смущаясь, воин притянул девушку поближе и провел языком по ее губам. Ему нравились произошедшие в Мэй изменения. Она стала спокойнее, даже сильнее, и в его глазах - красивее. В комплексе она отыскала химеру-кузнеца, и теперь часто пропадала там, обустраивая собственную кузню. Здесь было не так уж плохо, если подумать. Хотя иногда Хексарион словно улетал куда-то в собственные мысли, закрытые ото всех. Туда, где были только небо и горы. Но так было совсем не часто. Он привык к тому, что теперь прикован к земле, и лишь редкие вылазки в лес, где он мог издали любоваться на горные цепи и смотреть в ночные небеса, напоминали ему о том мире, который он потерял. Но если бы Фелкин спросила его, стоило ли оно того, то ответ был бы лишен всяких сомнений.
- А я помню, что ты не хотел больше со мной сражаться, - усмехнулась Мэйрис, мягко поцеловала потрошителя и ласково провела кончиками пальцев по его щеке.
Но долго наслаждаться моментом ей ни кто не дал. Риден углядел что-то на поясе Мэйрис и стал настойчиво дергать, нетерпеливо подпрыгивая на месте. Предметом, так заинтересовавшим сына оказался крохотный деревянный меч. Возможно было рано давать ему в руки оружие, пусть и детское, но мальчик так сильно просил последние дни, что Мэйрис не удержалась и решила сделать ему подарок. Меч треть локтя в длину, с рукоятью, обтянутой нажьей кожей, что бы Риден не посадил занозы, казался идеально подходящим для малыша.
С улыбкой присев перед сыном, Мэйрис протянула ему меч и рассмеялась, когда глаза Ридена стали напоминать блюдца, а бровь взлетели на лоб. Хекс мог бы сказать, что в этот момент он был жутко похож на саму Мэйрис, когда она в начале путешествия с такой же детской радостью удивлялась всему вокруг.
- Это мне? - недоверчиво спросил Риден и резво выхватил меч, махнув им не сходя с места и едва не заехав Мэйрис по носу. Пожалуй, и впрямь было слишком рано для таких подарков, но теперь не заберешь назад. Придется терпеть выходки непоседливого ребенка и следить, чтобы он не слишком сильно надоедал химерам.
Почти подтвердив мысли Мэйрис, Риден лупанул мечом по ноге Хекса и вопросительно глянул на него, ожидая реакции. Мэйрис только покачала головой.
- Мда, на свою голову, - тихо засмеялась Мэйрис. - Собственно, я зашла отдать меч и увидеть тебя, а сейчас опять в кузню. Нам с Глубинных Троп принесли завалявшийся ящик с материалами, надо помочь рассортировать и разложить все, Крог просил. Побудешь ее немного с Риденом?
Мэйрис мягко поцеловала потрошителя, потрепала сына по волосам и направилась в кузню, где ее уже ждал Крог. Она дала химере имя, что бы стало удобнее общаться, да и отсутствие имени у него заставило девушку чувствовать себя странно. Пусть он и был больше похож то ли на бронто, то ли на буйвола, но все же был весьма приятной личностью, а не животным.
Спустившись по лестнице, Мэйрис задумчиво провела ладонью по шее. В последнее время жизнь в комплексе менялась, словно буйный речной поток. Химеры более не поглядывали косо на нее и Хекса - многие здоровались, или просто учтиво кивали при встрече. В их поведении все сильнее проглядывались люди, а не чудовища - но все же всегда оставалось что-то звериное. Они не были животными, нет - и проглядывалось это не в той манере, что это в Хексе - более... глубоко, незаметнее. Почти как темная пленка с оборотной стороны зеркала. Когда она спросила, почему Крог не отзывается на данное ею имя, в надежде на то что оно просто ему не нравится, создание не сумело ответить. Она видела смятение в больших глазах с длинными ресницами - как если он и сам не до конца это понимал.
Это ее беспокоило.
Нырнув в собственные мысли, она лишь в последний момент заметила вставший у нее на пути силуэт. К счастью, реакция не подвела Мэйрис - девушка успела затормозить прежде, чем она врезалась в существо. Тряхнув головой, она сделала шажок назад - и в груди что-то едва заметно кольнуло.
Она не видела Фелкин уже очень, очень давно - необычно, ведь она в последнее время частенько гуляла по комплексу вместе с Риденом. Последний раз они встретились... неужели более полугода назад? Хекс о химере не заговаривал, и в этом арбалетчица была ему благодарна.
Почувствовал легкий тычок, она рассеянно моргнула - рука Фелкин, плотно обтянутая темно-серой тканью, протягивала ей листок пергамента. Осторожно взяв лист, Мэйрис опустила на него глаза.
"Нужно поговорить."
Существо молча ожидало ответа, буравя арбалетчицу взглядом.
- Ладно, - несколько надломившимся голосом ответила Мэйрис, не глядя на Фелкин. Все еще слишком тяжело, даже спустя три года. Она не испытывала неприязни к ней, но в редкие встречи чувствовала себя ничтожной. Пришла странная ассоциация, что по сравнению с Фелкин она как захудалая пони рядом с породистой лошадью. Или… пиво, вместо самогона, который так любил Хекс. Действительно, что она может дать потрошителю, в отличие от Фелкин? У них нет мысленной и эмоциональной связи, нет такого же долгого и крепкого прошлого. В конце-концов Мэйрис - всего лишь человек, она даже не смогла разделить драконью кровь с Хексом. В конце-концов пришлось научиться мириться со своей второстепенностью, относиться к этому спокойно и радоваться тем моментам, что ей доставались, а когда потрошитель уходил к Фелкин - общаться с Риденом, упражняться с мечом или заниматься в кузне. Что угодно, лишь бы не думать.
Она еще раз потерла шею, мотнула головой, отгоняя мысли, прислонилась к стене и протянула Фелкин бумажку, чтобы она написала ответ.
Взяв листок, химера принялась яростно строчить зажатым в пальцах угольком. Черных отростков химеры сейчас видно не было - та стояла на собственных ногах, словно не желая смущать девушку. Не понимая, что ей вообще потребовалось от нее, арбалетчица сморгнула попавшую в глаз шальную пылинку. Спустя минуту, ей вновь протянули листок.
"Я наконец сделала это - сумела воссоздать лекарство. То, что не даст... то, что предотвратит смерть Хекса по моей вине. Отвар абсолютно безопасен, но после его принятия в течении трех месяцев тело Хекса должно очищаться. Сейчас я уже не могу просто подмешать его в питье и исчезнуть - это будет просто подло. Нужно убедить его принять лекарство. И в этом мне нужна твоя помощь."
Мэйрис мгновение удивленно смотрела то на листок, то на Фелкин, казалось не веря в написанное. Она мотнула головой, моргнула и дрогнувшими руками приобняла Фелкин. Мимолетно, всего на секунду, словно боялась своего же жеста благодарности.
Мысли о том, что Хекс умрет Мэйрис гнала особенно сильно, понимая, что все равно не может этому помешать. Особенно тяжело беспомощность и собственная бесполезность давила в первое время, пока Мэйрис не научилась мириться. Новость о том, что Хексу не придется умирать ударила обухом по голове, заставив сначала растеряться, а потом почувствовать внезапную легкость.
- Он разве откажется выпить лекарство сам? - удивленно спросила Мэйрис, придя в себя от шокирующей, но приятной новости.
Некоторое время химера не отвечала - лишь рассеянно моргала, разглядывая арбалетчицу грязно-синими глазами. Когда она наконец выпала из ступора, Фелкин рассеянно поправила бинты, закрывающие рот и нос, и вернулась к написанию.
"Он был далеко не рад, когда узнал о моих поисках. Долгая история. Проблема еще и в том, что когда он примет лекарство, наша связь будет разрушена. Те три месяца - в течении которых его тело будет очищаться - он должен будет провести их без этой связи. В последний раз на такую мысль он отреагировал неоднозначно. Возможно, я лишь себя накручиваю - но лучше проявить осторожность, чем потом вливать ему это лекарство в горло. Такое он так просто не простит."
Пальцы химеры нервно одергивали подол темно-серого одеяния.
- Ладно, поговорим. За три месяца без связи он ведь получит еще три года с тобой. - Последние слова Мэйрис сказала не задумываясь, но губы девушки едва заметно дрогнули.
Она на мгновение отвернулась и моргнула, а потом вновь взглянула на Фелкин, придав лицу обычное выражение.
- А когда ты хочешь пойти к нему?
Химера долго пыталась ответить - пальцы существа мелко тряслись, делая почерк просто нечитабельным... пока уголек в ее руках с приятным хрустом не переломился. Рассеянно глядя на оставшуюся на пальцах черную пыль, она отряхнула руку и принялась шариться в карманах. Мэйрис нервно топталась на месте, когда Фелкин, не обнаружив ничего в карманах, одернула воротник и начала искать что-то за пазухой. Впрочем, и эти поиски не увенчались успехом; раздраженно запахнув одеяние, химера взглянула на собственные пальцы. В ее глазах мелькнула тень.
Арбалетчица не знала, как реагировать, когда ее "собеседница", аккуратно сдвинув с лица темную ткань, с силой укусила себя за палец. Черная кровь тонкой струйкой стекла на бинты. Поспешно поправив ткань на своем лице, Фелкин принялась... выводить буквы на пергаменте собственной кровью. Вышло из рук вон плохо, буквы прыгали и падали, но все же это было... читабельно. Удовлетворенно кивнув, Фелкин протянула пергамент замявшейся Мэйрис, потирая укушенный указательный палец большим.
"Чем скорее - тем лучше. За эти три года паразит мог развиться слишком сильно - очищение может быть болезненным."
Мэйрис с сочувствием посмотрела на Фелкин, потирающую палец, и приподняла плечи, чуть съежившись. Пошарив по своим карманам и не найдя ничего пишущего, она виновато вздохнула и поджала губы. Даже нельзя представить, какую боль испытывает Фелкин каждую минуту, если даже письмо удается ей с трудом. В какой-то мере сама Мэйрис в куда лучшем положении, у нее, по крайней мере, есть нормальная жизнь, возможность выходить на поверхность. Если бы она оказалась на месте Фелкин, то не вынесла бы такого долгого заточения. Даже первые три месяца в комплексе едва не выжали из нее все силы и для того, чтобы вернуться в нормальное состояние Мэйрис понадобился целый год.
- Идем сейчас, - решила Мэйрис. Крог подождет, тем более он все равно увлеченно ковал что-то, когда она уходила.
Мэйрис сделала шаг по направлению к арене и остановилась, нерешительно обернувшись на Фелкин. Мгновение она раздумывала, а потом смущенно протянула руку, предлагая помощь. Наверное, это глупо - химера гораздо сильнее и может позаботиться о себе сама. Сломанный уголек ничего не значит.
Существо медленно опустило глаза, молча разглядывая протянутую руку арбалетчицы. Мэйрис неловко замялась - Фелкин просто смотрела на ее ладонь, даже не предпринимая никаких попыток взяться.
Это кольнуло. Тряхнув головой, Ренн вяло улыбнулась, медленно опустив руку. Действительно, так глупо...
Почти вся рука Фелкин, за исключением разве что пальцев, была крепко перевязана бинтами из плотной ткани. Когда химера преспокойно взялась за опущенную руку девушки, ее пальцы показались той почти ледяными на ощупь - за исключением укушенного указательного, в котором чувствовался легкий жар. Черная кровь из него уже перестала течь. Когда Мэйс попыталась заглянуть в глаза создания, оно упрямо отводило взгляд, сосредоточенно разглядывая каменный пол.
Больше смотреть на Фелкин Мэйрис не пыталась. Она и сама смущалась и чувствовала себя, мягко говоря, странно, вот так держа ее за руку, будто старую подругу. А на деле даже за три года толком не познакомились, избегая друг друга. Да и невозможность нормально общаться не способствовала налаживанию контакта.
Кивнув, Мэйрис неторопливо пошла назад, на арену, надеясь, что Хекс все еще там, раздает строителям последние указания. Вот он удивится, увидев своих женщин вместе, да еще и держащихся за руки. И обрадуется. Эта мысль грела Мэйрис, как ничто другое.
Когда они добрались до второго уровня Арены Дракона (как ее не долго думая обозвал потрошитель благодаря огромному орнаменту на потолке), их глазам предстало престранное зрелище - Хекс сидел на полу, держа в руках длинный деревянный брус, оставшийся, видимо, от строительного мусора, который в следующие несколько дней должны были убрать. Риден бегал вокруг него с совершеннейшим восторгом на лице; пару раз он спотыкался и падал. Как раз когда Мэй подошла поближе, мальчишка расквасил себе нос, неудачно приземлившись на него. Кровь потекла по его личику, и любой нормальный ребенок немедленно закричал и заплакал бы, но только не Риден. Он просто поднялся и двинулся дальше.
- Покажи еще раз, покажи! - требовательно пискнул он, и потрошитель ухмыльнулся. Поднеся брус к лицу, он вцепился в него зубами что есть силы и... раздался треск, и твердый дуб раскололся на две половинки. Риден зашелся в счастливом смехе и тут же долбанул отца по плечу деревянным мечом. Тот даже не шевельнулся, продолжая улыбаться.
Иногда Мэйрис казалось, что Хекс уж слишком мало времени проводит с сыном. Но сейчас, в этот самый миг она была совершенно уверена - потрошитель обожает Ридена едва ли не больше, чем Фелкин и ее вместе взятых. Порой их игры казались странными и даже жестокими, но она никогда прежде не видела, чтобы бастард выглядел таким умиротворенным... разве что в те мгновения, когда засыпал рядом с ней.
Ренн остановилась на лестнице, с улыбкой глядя на отца и сына. По всему ее телу разлилось приятное тепло - в этот момент она как никогда сильно осознала свои чувства к этому человеку, который улыбался своей зубастой улыбкой их сыну.
Залюбовавшись открывшейся картиной, арбалетчица и не заметила, как рука Фелкин выскользнула из ее ладони. Лишь когда ей подсунули тонкий листок пергамента, Мэйрис вздрогнула и недоуменно опустила глаза на письмо. Выведенные угольно-черной жидкостью буквы дергались в сторону, как безумные, вместо точек были большие кляксы, запятая и вовсе была похожа на разделительную черту; но все же прочитать ей удалось.
"Забыла лекарство. Идите в вашу комнату, буду там."
Нахмурившись, девушка быстро обернулась - но химеры и след простыл. Лишь, казалось, едва слышимый шорох раздавался где-то внизу. Позади же тем временем раздался оклик Ридена, заметившего возвращение мамы - и спустя мгновение Мэйрис едва не навернулась с лестницы, когда эта маленькая бомба ринулась ей навстречу. Хекс с усмешкой отложил перекушенный брус в сторону, вытирая губы. Он, как и детеныш, лишь сейчас заметил ее присутствие.
- Весело проводите время? - спросила Мэйрис, присаживаясь перед сыном на корточки. Усмехнувшись, она потрепала его по голове и стала деловито вытирать его лицо от крови. Совсем как Хекс - постоянно находит где пораниться, а потом совсем не обращает на это внимания. Привыкнуть к этому было не так просто. Первое время Мэйрис слишком уж сильно волновалась, обнаруживая на сыне очередное “боевое ранение”, но Хекс сумел убедить ее, что подобные царапины Риден просто не замечает.
Стойко вытерпев проявление заботы Мэйрис, малыш вновь начал носиться по арене, колотя своим новым мечом по перилам и сидениям. И откуда в нем столько энергии?
- Хекс, тут… Фелкин хотела с тобой поговорить. Попросила подождать в комнате, - тихо сообщила Мэйрис, подойдя поближе к потрошителю.
- Она хотела поговорить со мной... в нашей комнате? - потрошитель тут же перестал улыбаться и нахмурился. Это было более чем странно. Фелкин очень редко заходила в бывшие покои мага, теперь ставшие в полтора раза больше благодаря помощи химер-строителей. Чаще всего бастарду приходилось искать сестру в жилых отсеках комплекса, где она обитала вместе с другими химерами. Он уже несколько раз пытался убедить ее перебраться к нему, но Фел всегда находила отговорки. И вот теперь она по собственной воле пришла и... чего-то хочет?
Предостережение щелкнуло в голове, как рычажок на латной перчатке.
- Ладно. Полагаю, это серьезно, - хмыкнул он, поднимаясь с каменного отполированного пола и с некоторой долей неуверенности взглянув на Ридена. А потом, развернувшись, зашагал к комнатам, благо они находились недалеко, а плутать по комплеку потрошитель перестал после первых шести месяцев жизни здесь.
- Да, так и есть, - кивнула Мэйрис и взяла сына за руку. Вести его в комнату, когда там будет обсуждаться настолько серьезная вещь она не хотела, потому решила по пути отправить в кузню. Он проводил там много времени, заваливая бедного Крога вопросами, пока Мэйрис занималась работой. Но химере общество малыша нравилось и он охотно рассказывал о тонкостях кузнечного дела.
Риден был не очень рад такому раскладу, но тут же забыл о своем недовольстве, когда увидел Крога за работой. Пока трудно было понять, что он создает, но наверняка какие нибудь детали для строительства. Оружие в комплексе все равно не было нужно.
Оставляя Ридена тут, Мэйрис чувствовала укол вины. Не перед свыном, а перед Крогом, который теперь будет вынужден каждую минуту отвлекаться и следить за тем, чтобы малыш никуда не влез. Кузня не место для детей, но выбора почти не было. Лучше оставить Ридена под присмотром химеры, чем свободно бегающем по комплексу. Все таки он пока слишком мал.
Когда Мэйрис вошла в комнату, Фелкин еще не объявилась. Только Хекс сидел на диване, поглядывая на дверь.
Дверь со скрипом открылась, пропуская Мэйрис в их покои. Здесь действительно многое изменилось; помещение значительно разрослось в размерах. Верхний этаж решили выделить Ридену - мальчик уже давно спал в собственной кровати. Большая часть книжных полок перекочевала в библиотеку, как и книги о магической теории и Тени. Хекс очень хотел швырнуть ветхие тома прямо в лавовое озеро, но, к несчастью, по пути наткнулся на вездесущего Фарроса. Фелкин однажды поведала, что парень фактически слеп - и "видит" все лишь с помощью запахов, звуков и вибраций, улавливаемых собственным телом. Потрошитель считал, что его попросту дурят - иногда казалось, что Фаррос видит лучше любого человека.
Тогда химера, издавая панический скрежет, унеслась в неизвестном направлении - а спустя минуту Вольфера перехватил "библиотекарь" комплекса. Странное, не лишенное чудной красоты создание, напоминавшее смесь человека и лисы. Выслушав нагоняй "почему нельзя допускать контакта бумаги с огнем", бастарду не оставалось ничего, кроме как передать ненавистные книги хмурящемуся лису. С тех пор у этих двоих была взаимная неприязнь - в частности, библиотекарь сварливо требовал возвращать взятые книги, что Хекс никогда не делал. К счастью, этим решила заняться Мэйрис, к которой библиотекарь относился в разы более милостиво; да и все интересное они уже прочли. Лишь поэтому человек-лис их не беспокоил.
Кивнув вошедшей арбалетчице, Вольфер задумчиво цыкнул; перекушенная балка отомстила ему в виде занозы в языке. Ощущение было неприятным, но не таким неприятным, как его текущие мысли. С Фелкин они в последнее время виделись крайне редко - какая-то часть мужчины замечала, что она отчаянно пыталась его игнорировать. Мысли существа становились все отдаленнее и отдаленнее, в некоторые моменты исчезая вовсе.
Как сейчас. Что же ей понадобилось?
Через долгие полчаса, химера наконец вошла в комнату. В руках она держала небольшой окованный сундучок с замысловатыми рисунками. Кивнув нервно мнущейся Мэйрис, тварь положила контейнер на письменный стол, и замерла, сцепив руки в замок. Под ее капюшоном что-то зашевелилось и тихонько пискнуло - а после этого в комнате повисло молчание.
- Какие люди, - проворчал потрошитель, с подозрением глядя на сестру. То, что она отдалилась от него в последнее время, раздражало и печалило, а этот внезапный разговор и вовсе наталкивал на неприятные мысли. - И к чему это все? Ты могла бы поговорить со мной из любой части комплекса. Почему ты закрываешь свои мысли? - последняя фраза прозвучала горько.
"Этот разговор нельзя обсудить из "любой части комплекса". К тому же, он касается не только нас двоих", - голос химеры в голове потрошителя звучал спокойно, в какой-то мере... прохладно, - "Что до мыслей..."
Глаза грязно-синего оттенка в удивлении распахнулись - а потрошитель молча наблюдал, как из под капюшона сестры, тихонько пискнув, высунулась... ушастая мордочка.
Издав раздраженное урчание, химера сунула забинтованную руку в карман. Летучая мышь, цепляющаяся за бинты и стальной ошейник девушки, любопытно оглядывалась по сторонам, пока перед ее носом не возникла крупная алая ягода. Издав ликующий писк, крохотное существо вцепилось острыми зубками в сочный плод, и бесцеремонно утащило его в свою "нору" под капюшоном.
Фелкин прокашлялась и поправила краешек ткани.
"Что до мыслей", - начала она по новой, не обращая внимания на тихое чавканье, - "То ты в последнее время был... занят. Как и я. Именно о последнем нам всем и нужно поговорить."
Существо повернулось к Мэйрис, кивком попросив ее продолжить... Хоть арбалетчица и не знала, какой диалог химера вела с потрошителем, о цели беседы она была осведомлена. По обмотанной серыми бинтами шее Фелкин стекла струйка бледно-розовой жидкости.
- Да, это… это про лекарство, - сказала Мэйрис, открыто глядя на Хекса и пытаясь прочесть реакцию по его лицу. Несмотря на опасения Фелкин, она не думала, что потрошитель откажется продлить свою жизнь еще не три года.
Бросив уверенный и ободряющий взгляд на химеру, Мэйрис продолжила:
- Фелкин смогла сделать лекарство от паразита и мы бы хотели, что бы ты его принял, - сказала Мэйрис и, побоявшись резкой реакции Хекса, тут же поспешно добавила: - Не навсегда, конечно! На несколько месяцев, пока организм не очистится. А потом Фелкин опять даст тебе кровь.
Хекс холодно взглянул на девушек и отвернулся.
- Нет, - коротко ответил он. Этот разговор был бессмысленным. Пройти еще раз через обрыв связи с Фелкин означало пережить ее потерю снова. Пусть даже с надеждой на то, что она вернется... когда-нибудь. К тому же потрошитель уже выбрал свою судьбу, смирился с тем, что смерть придет за ним. Он сделал выбор, за который не хотел стыдиться. И не понимал, почему обе они так боятся смерти. Смерть - вполне естественная штука, особенно для потрошителей в возрасте тридцати пяти лет.
"Демоны вас побери, и надо было поднимать эту тему? Все же было хорошо".
"Ничего не было хорошо ", - неожиданно резко отозвалась сестра, - "За эти три года паразит уже развился до полной формы. Еще немного - и он начнет... питаться. После этого пойдет стадия размножения - и лекарство уже не поможет."
Горечь в ее голосе была почти нестерпимой. Прищурившись, она обхватила плечи руками и отвела взгляд в сторону. Пальцы отчаянно сцепились в плотную ткань, словно химере стало больно.
- Хекс, пожалуйста… - Голос Мэйрис заметно надломился. За три года она научилась не плакать и прятать свои эмоции лучше, но все еще недостаточно хорошо. Резкий и бескомпромиссный ответ потрошителя задел ее очень глубоко. Хотя этого стоило ожидать, глупо было давать себе надежду, что может быть как-то иначе. - Ради Фелкин, пожалуйста. Несколько месяцев стоят еще трех лет жизни с ней.
Поднявшись, бастард подошел к Мэйрис и взглянул на нее сверху вниз. В его глазах отразилось что-то... похожее на боль.
- Как была глупой самкой, так и осталась, - пробормотал он. - И ничего не поняла.
В конце концов, он бросил попытки сказать ей, что она значит для него не меньше, чем Фелкин. Особенно после рождения Ридена. Но арбалетчица была упряма и вбила себе в голову, что сестра - единственное, что имеет для Хекса хоть какое-то значение. Ему не хотелось расставаться с ними. Но разве так не бывает всегда? Рано или поздно приходится уходить. Они желали изменить судьбу, но это глупо, все равно что плевать против ветра. Почему они не могли смириться, как это сделал он? Вольфер за последние годы успел больше, чем за всю предыдущую жизнь, полную лишь пустых метаний, бессмысленных убийств, наслаждения одним лишь моментом. Раньше он никогда не задумывался о будущем. А теперь...
Мэйрис отвернулась и медленно провела ладонями по лицу, стараясь стереть отразившуюся на нем боль. После слов Хекса о всего лишь самке она едва держала себя в руках. Но все таки справилась и уселась в кресло, опустив голову.
- У тебя же вся жизнь впереди, Хекс. Наконец есть дом, ты даже арену построил. Без тебя она не будет существовать. Не оставляй все так рано.
"Единственный, кто здесь ничего не понимает... это ты, Хекс."
Фелкин не смотрела, как Хекс приблизился к арбалетчице. Его слова были жестоки, однако в голосе было кое-что другое. Кое-что...
"Ты думаешь о смерти, как... о конце. Быстром, как сон после трудного дня. Но то, что сейчас просыпается в твоей груди, не даст тебе такой милости."
Тварь медленно повернулась к Вольферу, глядя на шею мужчины. Ее глаза подернулись мутной пленкой.
"Ты спрашивал о связи, брат... Хорошо. Я уберу барьер - полностью."
Потрошитель был привычен к боли - его старой знакомой. Хоть она и приходила внезапно, мужчина всегда ее ждал. То, что на секунд закричало в его теле, не было болью. Это было пыткой.
Легкие разрывались на части, словно он был глубоко под водой - не в силах сделать и вздоха. Нечто медленно извивалось под его кожей, отчаянно пытаясь вырваться наружу - но каждый раз терпя неудачу. Из-за этого невидимые тварь впадали в еще большее буйство, в ярости извиваясь все сильнее и сильнее. Он слышал бьющееся в ушах сердце - не свое, чужое. Медленно, с усилием - и каждый удар лишь сильнее бесил существ, свернувшихся рядом, в клетке из ребер. Вдох, еще один...
Все закончилось. Вольфер судорожно вздохнул, резко тряхнув головой. Он держал себя в руках - Мэйрис, кажется, не заметила этой краткой вспышки, длившейся считанные секунды. Но стоящая за спиной мужчины Фелкин знала.
"Это лекарство - не яд. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не выберусь из комплекса - я просто не смогу прятаться от тебя вечность", - сдавленно прошептала химера в голове опешившего потрошителя, - "Просто три месяца - быстрые, как сон. Три месяца, которые ты проведешь не один - но с Мэйрис, и собственным сыном. Если это для тебя ничего не стоит... что же. Для того, чтобы ты не испытал подобного впредь, я готова заплатить. Назови цену, брат."
Отвернувшись, потрошитель сжал кулаки. Было невыносимо слышать от сестры такой тон. Словно... она винила его в том, что произошло. До сих пор не могла простить отчаянного поступка в камере дракона. И Мэйрис едва сдерживала слезы.
Почему все должно было быть так сложно? Он любил этих девушек всем сердцем, как только способен любить дракон, и они все равно причиняли ему боль. Хекс думал, что их жизнь будет сравнительно счастливой. Еще никогда он так сильно не ошибался.
- Хорошо, - наконец выдавил он. - Хорошо.
Из груди Фелкин донесся облегченный вздох.
"Словно девственницу на близость пришлось убалтывать..."
Одернув подол одеяния, химера повернулась к Мэйрис... словно интересуясь, какова будет ее реакция.
- Спасибо, - шепнула Мэйрис и встала с кресла, мотнув головой, чтобы отогнать наворачивающиеся слезы. Помедлив секунду, она подошла к Хексу и сжала его в крепких объятиях. Что бы он не говорил, как бы неприятно и больно не становилось, она все равно не перестанет любить. И согласие значило для нее куда больше всего остального.
Улыбнувшись, Мэйрис повернулась в Фелкин и благодарно кивнула ее. Неизвестно, что она сказала Хексу, но это подействовало. В отличие от слов самой Мэй, которые по непонятной причине разозлили потрошителя.
После того как Ренн обняла потрошителя, Фелкин вытащила из кармана небольшой уголек, и принялась быстро писать. Когда арбалетчица повернулась к химере, записка была уже готова.
"Стражница обнаружила на территории небольшой караван, идущий в Камберленд - судя по всему, из Антивы. Они увидели ее детей - ей пришлось устранить угрозу. Почти все добро она передала мне - за исключением драгоценностей. Там было много новых книг, ткани, пряности и алкоголь..."
Убедившись, что арбалетчица прочла текст, Фелкин перевернула листок и вернулась к написанию. Хекс тем временем, устало покачав головой, с размаху сел в кресло и схватил сундучок - полагая, что "отрава" была в нем. Фелкин как раз дописала и передала записку, когда потрошитель недоумевающе вздохнул.
"В сундучке фляга с андерской самогонкой, относительно большой пакет фруктового чая, и антиванская халва. Гостинец."
Перед последним словом был написан целый набор перечеркнутых предложений, как если Фелкин не могла подобрать нужное слово. Химера повернулась к потрошителю, разглядывающему содержимое сундучка и даже не поднимавшему на них взгляд. Она быстро тряхнула головой и прикрыла глаза; на какое-то мгновение показалось, что те стали влажными. Взяв листок у молчаливой Мэйс, существо нацарапало угольком еще одну запись.
"Он наверняка не хочет меня сейчас видеть. Не после этого. Он гордый. Лучше, если я передам лекарство чуть позже".
Она стояла перед арбалетчицей, словно в ожидании какого-нибудь ответа.
- Нет, останься - попросила Мэйрис, отложив записку на стол, к гостинцам. За такой подарок она была благодарна не намного меньше, чем за лекарство. Побаловать себя сладостями удавалось очень редко, только после вылазок в город и больше половины вкусностей, которые приносила Мэйрис, доставались Ридену. - Я чай заварю.
Мэйрис положила руку на плечо Фелкин, легонько толкнула ее к креслу и тут же убежала на кухню, выудив из сундучка бумажный пакетик с ароматным чаем. После нескольких минут возни с печью, раздался грохот - Мэйрис выронила кружку и та усыпала осколками каменный пол. Как бы она не старалась скрыть свои недавние переживания, руки предательски дрожали. Зачем она вообще возится с этой глупостью? Всем ясно, какое холодное напряжение создается, когда они оказываются втроем в одной комнате. После одного чаепития они не станут лучшими друзьями.
- Кхм, вот… - кое-как ухватив три кружки, Мэйрис вернулась к столу, снова чувствуя себя наивной девочкой, какой была три с половиной года назад.
Когда она положила кружки, записка уже поджидала ее на краю стола. Химера, все-таки отважившаяся сесть на стоявшее в сторонке кресло, обратила на арбалетчицу слегка недоуменный взгляд.
Опустив взгляд на ароматную кружку с чаем, создание смутилось. Это казалось таким... обыденным. Старый друг навещает молодую семью, хозяйка готовит всем чай, и все они радостно беседуют о пустяках.
А потом друг оставляет парочку, бросив напоследок неуместную шутку. Судорожно зажмурившись, химера осторожно погладила указательным пальцем высунувшуюся головку летучей мыши. Совсем ручной звереныш радостно заурчал от ласки.
Не прислушиваясь к разговорам (хотя учитывая, что Фелкин общалась записками, разговором это вряд ли можно было назвать), бастард достал из ящика бутылку самогонки, откупорил и сделал большой глоток.
Для Фелкин стало неожиданностью то, что он за три года первый раз закрыл от нее свои мысли. Похоже, ему не хотелось разговаривать.
Химера сосредоточенно разглядывала поверхность кружки - в какой-то мере ей было стыдно. Не стоило полностью снимать барьер. Действия, порожденные эмоциями, никогда не доводили до добра.
Именно из-за эмоций она и напоила его своей кровью - отчаянно надеясь, что пара глотков сделает человека таким же как она. Не химерой - но родственным существом. Поначалу, она относилась к нему именно так; как к родственнику, брату. Отношение самого Хекса к ней всплыло уже на Глубинных тропах.
Сморгнув попавшую в глаз пылинку, Фелкин потянулась к бинтам, обмотанным вокруг ее лица, и тихонько потянула. Потирая указательным пальцем бледные губы, она наклонилась и вдохнула полной грудью сладковатый запах чая. Подняв глаза на отвернувшегося потрошителя, демонстративно пьющего прямо из горла, химера болезненно, но все-таки счастливо улыбнулась.
В тот раз действие, побужденное эмоцией, довело до добра. Даже если теперь ей оставалась участь лишь отголоска из прошлого, ностальгии - не дающей ему идти вперед и жить со своей настоящей семьей. Задумавшись, она и не заметила выскользнувших из под подола одеяния черных щупалец, не в меру вольно расположившихся на деревянном полу.
Странный разговор в один голос застыл и в воздухе повисло тягучее молчание, прерываемое только стуком чашек о стол и ерзанием мышки под капюшоном Фелкин. Мэйрис почувствовала себя неловко и стыдливо, от части из-за того, что надеялась чаепитием разрядить атмосферу. Стало только хуже, Хекс насупился и молчал, явно расстроившись из-за их просьбы.
- Вот, возьмите. Она вкусная. - Мэйрис разрезала большой кусок халвы на маленькие части и подвинула на центр стола. Сама она к угощению не притронулась и сделала еще одну неуклюжую попытку разрядить атмосферу: - Устроим большой турнир по случаю открытия арены? Химерам понравится, я уверена.
Закрыв глаза, потрошитель провел тыльной стороной руки по губами и тяжело вздохнул. А затем поднял горящий взгляд на мнущихся и явно чувствующих себя не в своей тарелке девушек.
- Прекратите, - сказал он вдруг хрипло. - Прекратите уже. Вы обе. Мне смертельно надоело это выдуманное противостояние. Какого демона? Вы хотите, чтобы я жил еще дольше, но при этом отравляете мою жизнь тем, что никак не желаете признать: вы обе мне нужны. Видят боги, я думал, вы это поймете, но похоже, вам доставляет удовольствие любоваться собственными придуманными страданиями. Просто будьте рядом. Я большего не прошу. А теперь, - он поднялся и холодно посмотрел на них. - Я пойду поищу Ридена.
- Я всегда рядом, ты знаешь, - улыбнулась Мэйрис, все еще чувствуя напряжение, витающее в воздухе. - И Фелкин. И Риден тоже. Мы все.
Она отставила кружку и подошла к Хексу, чуть помявшись. Нерешительно взяла его за когтистую руку, сжала и с сожалением посмотрела в глаза. Даже за три года оказалось не так просто привыкнуть к новой жизни.
- Прости, что все так криво выходит.
Он поколебался несколько мгновений, а затем обернулся к сестре.
- Ты спрашивала о цене. Но я не продаю свое согласие. И не продаю свои привязанности. Однако... - он провел рукой по волосам и принялся тереть бровь. Хекс всегда так делал, когда нервничал или злился. - Но у меня есть одно желание. И нет, не то, что ты подумала... Я хочу, чтобы ты осталась с нами. Здесь. Ты часть семьи, часть моей стаи, и я не хочу, чтобы ты оставалась чужой.
Он протянул руку, внимательно глядя на химеру и ожидая, что она откажется. Ее попытки сторониться их уже давно злили Вольфера, но он больше не хотел этого.
Она рассеянно моргнула, разглядывая протянутую руку. Кружка с чаем слегка дрогнула.
"Я... не до конца понимаю, что именно ты имеешь в виду под "остаться с вами", Хекс. Чаще видеться? Общаться с тобой и Мэйрис? Или жить... в бывшей комнате Альфарета? Если последнее, то у тебя по прежнему болезненные понятия о приятных воспоминаниях."
Она хмыкнула, отложив кружку на столик, и с усталой усмешкой взялась за протянутую руку.
"... думаю, я знала, на что подписывалась. Если таково твое желание - то я останусь. Какой смысл ты бы не подразумевал."
- Все сразу, - мрачно ответил потрошитель, бледный и как-то не особо здорово выглядевший. - В конце концов, если тебе все это в тягость - я просто не стану пить твое лекарство. И причина всех твоих неудач и несчастий сразу испарится. Или уйду, если больше не нужен тебе. Но ты должна определиться, чего хочешь сама. - Он помолчал и горько добавил: - Ты не воспоминание. Ты моя сестра, и всегда ей будешь. Даже если... ты будешь далеко. Думал, ты это уже поняла.
Мэйрис с горьким пониманием глянула на Хекса, сгребла со стола кружки и убежала на кухню, не желая мешать. Потрошителю в этой ситуации не легче: вынужден метаться туда-сюда. Для него будет лучше, если все будут жить вместе. Пусть это и будет очень трудно для всех.
"Ты же понимаешь, что это ультиматум?" - тихонько поинтересовалась химера, проводив Ренн подавленным взглядом, - "Конечно понимаешь. Что до "неудач с несчастьями"... Ты - единственное живое существо, из-за которого у меня еще есть смысл дышать, Хекс. Действительно думаешь, что ты мне не нужен?"
Химера тряхнула головой и лишь сильнее сжала протянутую ей ладонь. Из под ее капюшона высунулось тонкое черное щупальце, начавшее отчаянно извиваться.
"И как отреагирует твой детеныш?" - уже тише добавил голос Фелкин.
"Понимаю. Но вы не единственные, кто умеет ставить ультиматумы", - усмехнулся потрошитель. "А Риден, думаю, будет только рад. К счастью, это пока что единственное существо, не утруждающее себя придумыванием себе лишних проблем".
"Если это все происходит наяву, и не эффект паров белены... нужно подобрать твоему детенышу подарок. В таких случаях принято дарить что-нибудь", - нахмурившись, пояснила Фелкин, взглянув на раскрытую коробочку из стали, - "Была в разграбленном караване... одна необычная вещица. Не совсем детская игрушка - но и детеныш твой не похож на обычного ребенка. А если ему не понравится - можно отдать Мэйс и поискать что-нибудь еще..."
Она вздрогнула, словно наконец вслушавшись в свои собственные мысли.
"Белена все-таки имела место." - севшим голосом вынесла вердикт девушка, - "Зачем ему вообще музыкальная шкатулка, это маленький мальчик - к тому же, активный... нужно что-нибудь получше. Попрошу Жана, у него должны быть идеи."
"Хватит об этом. Останься сегодня со мной... и с ней", - пронеслось в голове Фелкин усталым голосом.
На кухне, наконец, перестало греметь и из-за тряпичной ширмы осторожно выглянула немного растерянная Мэйрис. Она робко глянула на Хекса, молча стоящего напротив Фелки и выскользнула из кухни, стараясь не отсвечивать. Не смотря на то, что разговор был мысленным, она все равно чувствовала себя неловко. Это было даже странно.
- Я, эм… пойду Ридена пока заберу, - промямлила Мэйрис, бросившись к двери.
- Нет, останься. - Хекс протянул руку, и когда Мэй неуверенно подошла, обнял ее и притянул к себе. Так же, как и Фелкин. - Довольно споров. Довольно разногласий и ревности. Мы одна семья. Одна стая.
Наклонившись, потрошитель поцеловал ее, ничуть не смущаясь присутствия сестры.
Мэйрис отстранилась почти сразу, чувствуя как пылают ее щеки от неловкости и стыда. От Фелкин она старательно отводила взгляд, хоть та стояла совсем близко и силуэт закутанный в ткань все равно попадал в поле зрения. Наверняка ей было неприятно.
- Хорошо, - кивнула Мэйрис и, чтобы избежать неловкости, уселась на кресло и принялась нервно жевать халву. Было во всей этой ситуации с присутствием Фелкин что-то странное и непривычное.
Судя по всему, сама химера сейчас была категорически с Ренн согласна. Что-то в словах брата, его интонации смутило и задело ее. Не в плохом смысле - скорее "прикоснулось" к тому, существование чего она тщательно пыталась сокрыть. Хекс вновь открыл ей свои мысли, и одна... определенная его задумка смутила еще сильнее.
"Серьезно, Хекс?" - пробормотала Фелкин в его голове, посмотрев на нервничающую Мэйрис.
"Серьезно, Фел", - подтвердил голос в ее голове, чуть дрогнув, когда он повернулся к сестре и, опустив голову, лизнул ее в шею. "Это ведь... я не увижу тебя три месяца. Останься". Когтистая рука скользнула по воротнику арбалетчицы, медленно разрезая тонкую ткань рубашки и заставляя ее с тихим шорохом ниспадать до самого пояса.
Судорожно вздохнув и зажмурившись, Фелкин стиснула рукав рубашки потрошителя. Щупальца, до этого момента медленно шевелившиеся на полу, обеспокоенно взвились; одинокий отросток, высвобожденный когда Хекс снял с нее капюшон, потянулся к горлу мужчины, почти нежно прикоснувшись к оголенной коже.
Она вздрогнула и резко тряхнула головой. Летучая мышка, до этого момента просто с удивлением взиравшая на происходящее, с отчаянным писком слетела с плеча и забралась на книжную полку. Короткое щупальце быстро убралось, скрывшись под одеждой.
"Это... сдерживать?" - тихо спросила химера, бросив странный взгляд на Мэйрис.
Мэйрис застыла на месте и выронила кусочек халвы, так и не донеся ее до рта.
- Ч-что? - удивленно выдавила она, почувствовав жгучий стыд, когда Фелкин поддержала начинание Хекса. Поспешно прикрывшись руками и опустив голову, Мэйрис вскочила с места и спотыкаясь рванула к выходу. Это уже было слишком для нее.
- Я лучше… я лучше п-пойду.
Прежде чем девушка достигла двери, нечто темное скользнуло по полу перед ней, и точно ударило под ноги. Не ожидавшая нападения, Мэйс, вскрикнув, начала падать. Руки инстинктивно вытянулись вперед, дабы смягчить падение - которого не произошло.
Темные щупальца, поддерживая ее за живот и обнаженную грудь, обвились вокруг тела опешившей девушки, и, к ее ужасу , потянули Ренн обратно. Арбалетчица, безуспешно попытавшись вырваться, резко повернулась к атаковавшей ее химере. Щеки той обрели насыщенный пунцовый оттенок, глаза сосредоточенно разглядывали опрокинутую при "побеге" Мэйрис коробочку. С силой потянув к себе опутанную девушку, Фелкин буквально впихнула ее в объятия Хекса.
"Кровью молю, напомни мне извиниться..." - сдавленно прошептала химера в голове Вольфера.
Мэйрис обреченно посмотрела на щупальца, а потом перевела взгляд на Хекса. Вот ему, судя по ухмылке, все происходящее нравилось, а арбалетчица хотела провалиться сквозь землю прямо сейчас, ибо чувство стыда причиняло практически ощутимую боль.
- П-пожалуйста, можн-но я… - едва не захныкала Мэйрис, шмыгнула носом и бросила полный отчаяния взгляд на дверь. Только вот отпускать ее ни кто не собирался. - Но к-как это все?.. Я…
Она сделала еще одну безуспешную попытку освободиться от щупалец, оказавшихся удивительно теплыми, и сокрушенно мотнула головой.
- Зачем? - спросил Хекс, которому совершенно не нравилось то, как Мэй отреагировала. Похоже, она была напугана так, как будто ее хотели принести в жертву Древним Богам. - Оставайся.
"Я, честно говоря, и сам не знаю", - сказал он Фелкин, которая отчетливо ощущала творящийся сумбур в мыслях бастарда. - "Но... думаю, попробовать стоит..." Последние слова прозвучали с легким смехом. Подхватив Мэй, он понес ее к кровати.
Мужчина бережно уложил вздрогнувшую девушку, когтистой рукой сдвинув волосы с ее лица. В больших глазах Мэйрис можно было увидеть страх и ужас всех Моров, произошедших в мире - творившееся напоминало ей ненормальный, сумбурный сон. Щупальца с шорохом сползли с ее тела. Ренн не стеснялась Хекса, но когда она повернулась и увидела мутный взгляд химеры, смотревшей на... нее...
Фелкин тихонько присела на краешек кровати; со вздохом потирая красные от смущения щеки, она не отрывала взгляда от девушки, готовой буквально провалиться сквозь землю.
Даже несмотря на то, что она уже была под землей.
- Может все таки… - пробормотала Мэйрис, не надеясь на успех. Сейчас, под взглядом Хекса и Фелкин, она чувствовала себя словно диковинная зверюшка на ярмарке.
Она мотнула головой, пытаясь расслабиться и не обращать внимания на Фелкин, сверлящую ее взглядом. Приподнявшись на локте, Мэйрис неуверенно притянула к себе Хекса и замерла, так и не решившись поцеловать. Стыдливость все еще никуда не делась.
- Не бойся так, - усмехнулся потрошитель, стянув изрезанное платье с девушки. Фелкин наблюдала молча, даже мыслей ее он не слышал, но эмоциональная связь никуда не делась. И вскоре она задышала так же прерывисто и часто, как и ее брат. Обхватив тело арбалетчицы и приподняв ее, бастард заурчал, поцеловав ее в шею и в грудь.
"Не хочешь присоединиться, сестра?" - наконец спросил он, оторвавшись лишь на мгновение, чтобы обернуться и притянуть к себе Фелкин с нервно подрагивающими щупальцами.
Тяжело дышавшая химера вздрогнула, когда мужчина бесцеремонно сграбастал и уложил ее рядом с Мэйрис. Мысли роились в голове потревоженным роем - ведь она чувствовала все, что чувствовал Хекс.
Возбуждение в том числе.
"Ты уверен... что это хорошее начало "вроде как" совместной жи..." - возмущенный голос Фелкин в голове Хекса прервался глубоким стоном, вырвавшимся из ее горла наяву. Прикусив нижнюю губу, создание повернуло голову к подрагивающей Ренн. Ее волосы беспорядочно разметались по кровати.
"Что же я делаю..."
Темные щупальца потянулись к обнаженному телу арбалетчицы, которое потрошитель бесцеремонно подмял под себя, и... коснулись его.
Смущение отступившее после поцелуев Хекса, вновь вернулась, как только Мэйрис поняла, что прикоснулось к ее телу. Она вздрогнула, отпрянула, вжавшись в Хекса, будто щупальце обжигало, и недоверчиво глянула на Фелкин. Опять захотелось провалиться сквозь землю, но всего лишь на мгновение, пока близость потрошителя вновь не заставила забыть обо всех приличиях и перестать обращать внимания на химеру.
- Это все… какой-то бред, - выдохнула Мэйрис, проводя кончиками пальцев по спине Хекса.
- Мэйрис... - выдохнул потрошитель, когда понял, что девушка больше не вырывается. Одновременно с этим, он почувствовал, как щупальца поползли по его собственной спине, теплые и мягкие, осторожно переплетаясь с руками арбалетчицы. Та лежала, закрыв глаза и уже не пытаясь сопротивляться, будто хотела в этот момент оказаться где-нибудь в другом месте.
"Фелкин..."
Щупальца дрогнули, когда сестра увидела образ, возникший в голове бастарда.
"Ты... правда..."
Черные нити скользнули ниже, обхватывая бедро девушки и медленно потянув его в сторону. То же самое они проделали и с другим бедром. Мэй глухо вскрикнула. Щупальца держали крепко, лишь едва заметно дрожа. Фелкин прикусила губу, не отрывая взгляда, когда Вольфер склонился над арбалетчицей, быстрым движением избавляясь от остатков мешающей одежды и швыряя их на пол. Вырвавшийся из груди покрасневшей девушки протяжный стон нарушил тишину, царившую в комнате, и Хекс, не в силах сдерживаться больше, прижал ее к кровати, повторяя в мыслях ее имя.
Когда он оторвался от извивающейся Мэй, кусавшей губы и выгибающей спину, Фелкин обвила его сзади руками и прижалась к потрошителю, поглаживая по обнаженной покрытой шрамами коже. Повернув голову, Хекс быстро поцеловал ее и, подхватив за талию, усадил на себя сверху. Мысли его скакали, как дикие кони, переплетаясь с ее собственными и входя в странный, но до дрожи желанный унисон. Потянувшись щупальцами к распластанной на кровати девушке, сестра осторожно, но крепко обвила ее запястья и подняла над головой, не переставая быстро двигаться и приподнимать и опускать бедра. Еще несколько щупалец скользнули по шее, плечам, животу и груди Мэй, опускаясь все ниже.
Когда в полумраке не осталось ничего, кроме прерывистого дыхания, хриплых стонов и вскриков женщин, Хекс понял, что ради этого стоило согласиться на эксперимент сестры. В конце концов, не она одна имела право на эксперименты...

 

"...да где же они..."
С усталым вздохом Хекс открыл глаза. Все тот же деревянный потолок их комнаты - но теперь не только его и Мэйрис. Легкие все еще немного жгло - он до сих пор не мог как следует отдышаться. Тонкая льняная простынь сбилась и местами свешивалась на пол, но его сейчас это не волновало. Лениво повернувшись на левый бок, мужчина провел ладонью по бедру Мэйрис, вздрогнувшей от горячего прикосновения.
"...неужели завалилось?"
Где-то внизу раздались звуки возни. Мысленно ругая сестру, которую демоны не могли удержать на месте, Хекс мягко поцеловал Мэйс в шею и перевернулся на другой бок. Химера, на четвереньках стоявшая на полу, отчаянно пыталась нащупать что-то под кроватью, помогая себе щупальцами. Голышом. Ошейник на ее шее тускло поблескивал в мягком полумраке комнаты.
"Хвала крови, нашла."
Придерживая затылок, она быстро выбралась наружу. Самый длинный отросток сжимал запылившееся одеяние химеры. В отличие от одежды Мэйрис, скорбными останками разбросанной по всей комнате, просторная мешковатая мантия пострадала в значительно меньшей степени. Подняв взгляд на потрошителя, разглядывающего ее серебристо-серыми глазами, Фелкин с утомленным вздохом приподнялась, бесцеремонно положив подбородок на тыльную сторону ладони Хекса. Грязно-голубые глаза покосились на сбитую простыню.
"Почему ты мне не говорил, что вы спите на этом? Нужно будет попросить у стражницы паучий шелк. И вам, и детенышу. Мягчайшая ткань, умрешь пока будешь пытаться порвать... решено, сделаю такое "приданное"."
Она с тихим смехом отпрянула, и начала одеваться.
Пока Хекс отвлекся на Фелкин, Мэйрис с шорохом слезла с кровати и, не оборачиваясь, юркнула к сундуку со свежей одеждой.
- Надо все убрать и забрать Ридена, - тихо сказала Мэйрис, натягивая на себя рубаху и делая вид, что ничего особенного не случилось. Так было легче, чем опять чувствовать, как сгораешь от стыда.
Взлохматив прилипшие ко лбу волосы, она принялась торопливо собирать разбросанные по полу ошметки одежды, все еще не поднимая головы на кровать.
- Так вы... останетесь? - прошептал Хекс, распластавшийся на кровати и отчаянно пытающийся привести в порядок дыхание. Отросшие пепельные волосы его превратились в подобие вороньего гнезда, но он выглядел... вполне умиротворенным. Даже почти счастливым. Перевернувшись, потрошитель попытался подняться, сделав это с трудом. Он не думал, что удовлетворить двух женщин сразу может быть так утомительно. Гораздо утомительнее, чем в одиночку сражаться с драконом. Но что может быть слаще победы?
О Ридене он вспомнил только сейчас. Скорее всего, малец окончательно достал кузнеца, но так оно было и лучше.
Устало зевнув, Фелкин села на кресло, попутно потянувшись щупальцем к опрокинутой стальной шкатулке. Положив контейнер на колени, химера, подцепив что-то внутри, с легкостью вытащила двойное дно. Отложив деревянную панель на столик, она с глубоким вздохом извлекла на свет граненый хрустальный флакон.
Жидкость внутри флакона была абсолютно прозрачной - не мутная, без плавающего нечто. Лишь слабые серебристые отблески, не свойственные чистой воде. Аккуратно положив флакон на стол (так, чтобы он не мог случайно упасть) она захлопнула крышку сундучка и повернулась в сторону книжного шкафа, на котором окопалась ее летучая мышь. Зверек уже давно не подавал признаков жизни, по всей видимости просто уснув.
- Остаться сейчас или вообще? - спросила Мэйрис, украдкой поглядывая на дверь. В комнате царила напряженная неловкость и ей хотелось сбежать хотя бы на время, проветрить голову после произошедшего. Может потом станет проще смотреть на Фелкин и Хекса без желания провалиться сквозь землю.
Проверив не надета ли рубаха задом наперед, Мэйрис замерла возле двери, взявшись за ручку, но не решаясь выйти. Подавив смущение, она подняла взгляд на Хекса.
- М… так теперь… будет всегда?
Приподняв бровь, потрошитель одевался в свою куртку из черненой кожи с нашитыми на нее металлическими пластинами. В голосе девушки ему послышалось сомнение. Усмехнувшись, он поднялся, подошел к ней и потрепал по щеке.
- Если вы захотите.
Сейчас лично Хексу тоже хотелось немного проветриться. Захватив с собой флакон, оставленный Фелкин, он решил, что Мэй отправится забирать сына. А сам он в это время может сходить в город. Уже очень давно он не выбирался дальше Звездного холма, а запасы в их погребах истощались. В лесу можно было наловить дичи, в реке водилась кое-какая рыба и раки, а на полянках росли порой весьма неплохие травы, но этого явно не хватало. К тому же, бастарду хотелось сегодня угостить своих женщин чем-нибудь получше очередной вяленой оленины.
Химера тоже решила под шумок выйти из помещения, стащив со шкафа летучую мышь. Сонный зверек поначалу пытался негодовать, но ничего из этого не вышло – его бесцеремонно усадили на плечо под капюшоном.
Кивнув людям, создание спешно ретировалось – даже не удосужившись объяснить причину столь спешного побега. Мысли, впрочем, не закрыла.
Когда она добралась до своей комнаты (похоже, теперь уже бывшей комнаты, после слов брата), сестра на мгновение остановилась. До нее донесся обрывок голоса. Толща камня, отделявшая Хекса от нее, приглушала мысли, но прислушавшись, можно было разобрать их почти кристально чисто.
"Я выпью твое лекарство, - голос прозвучал на удивление устало. Перед глазами проносилась зелень, коричневые стволы деревьев, черно-синие заросли кустарника. Иголки впивались в толстую кожу куртки и издавали жалобный скрежет, словно молили о пощаде. - Но сначала... я хотел показать тебе кое-что. Считай, что это... подарок".
Щупальца нервно дернулись и застыли, когда поток образов хлынул в Фелкин. Сначала она не могла понять, что именно брат показывает ей, все было слишком сумбурно, слишком отрывочно и ярко, ее ослепляло вспышками то молочно-белого, то красного цвета. Потом поток немного ослабел, когда Вольфер заставил себя думать более последовательно и точно. И тогда Фелкин все поняла.
Воспоминания. Он показывал ей... свою память о том, что было после ее ухода.
Сначала была ярость. "ФЕЛКИН!" - рычал его голос, полный жажды мести и злобы. Ее скомканное письмо, летящее на крыльях ночного ветра прямиком в распахнутое зимнее окно. Ярость длилась долго, до того самого момента, как его попытка совершить переворот в Нордботтене не увенчалась успехом. Тогда наступил черед растерянности и холодного гнева, но мысленно потрошитель все еще возвращался к тому моменту, с которого все и началось. Серо-стальное, как и его глаза, небо Нордботтена вскоре сменилось угрюмым горным массивом и крошечной деревушкой, объятой огнем.
"Фелкин..." - он думал тогда, глядя на то, как люди сгорают заживо, метаясь, как мотыльки, бьющиеся о лампу. Он думал - ей понравилось бы здесь. И невольно вспоминал их частые походы на грабежи и разбой, хотя сожженных деревень прежде никогда не было в итоге их приключений.
"Фелкин, Фелкин, Фелкин..." - выло его сознание в болотах Нахашина, где он смотрел на безмолвно качающиеся исполинские кроны деревьев тысячи лет, когда разум Вольфера начало охватывать уныние. И только Мэйрис заставляла его идти вперед, едва ли не силой каждый раз снова поднимая на ноги. Его сон, навеянный колдовским мхом, он запомнил его в мельчайших деталях. Реальность оказалась не такой идеальной, как во сне Хекса, но по крайней мере, он вернул сестру и не потерял Мэй. Он мог удовлетвориться и таким результатом.
"Фелкин!" - голос, преисполненный полубезумной надежды, когда они падали, летели, ползли, крались и бежали сквозь бесчисленные тоннели комплекса, каждую секунду ожидая удара из-за угла. Хекс не верил, что найдет ее. Шансы умереть были слишком велики, и все же он вернулся, отыскал химеру, и остался с ней, променяв все, что он когда-то любил в верхнем мире, на возможность обрести семью. Ту, которую потерял тогда в Нордботтене, и которую нашел по дороге сюда.
"Твое здоровье", - прошептал насмешливый голос в голове химеры, когда все вдруг оборвалось на том моменте, как Хекс вошел в зал, полуобгоревший, ослепленный вспышками собственного гнева и огня, и увидел ее. Оборвалось не только его мысленное повествование, но и связь. Наступила тишина.
Она стояла, разглядывая наброшенную на каменную кровать медвежью шкуру. Просто, относительно мягко - многие химеры просили стражницу оставить им шкуры пойманных зверей; с ее методом пищеварения те были просто не нужны. Рука, обмотанная плотными бинтами, прикоснулась к стене алькова.
Казалось, что она позабыла как дышать. Боль, стиснувшая грудь, сильно контрастировала с эгоистичной радостью. Он о ней не забывал... Все это время, пусть даже в минуты ярости и гнева - он ее помнил.
Фелкин действительно хотела, чтобы Хекс прожил настоящую жизнь. Жизнь, достойную дракона - чтобы он нашел женщину, которую полюбил бы без черной крови. Чтобы он завел детенышей, чтобы увидел, как расправились их крылья; под ярким небом, в горах, что принадлежали бы лишь ему и его детям. Но подобные мысли резко перечеркивал низкий, подлый страх - и желание не быть забытой. Жгучее, болезненное желание, которое она отчаянно пыталась задушить. И теперь...
"Он сделал все это для меня. А что сделала я? Заперла его здесь. В каменной могиле."
Даже мысль о том, что брат уйдет, внушала ужас. Она знает о лекарстве. Он не умрет, если покинет комплекс - и все же думать об этом было страшно. Почти физически больно. Но... почему? Глаза под капюшоном удивленно распахнулись. Действительно, почему? Странная, безумная идея появилась в ее голове - почти как все, что было связано с нею. Она знает о лекарстве, а Фаррос...
Окованная шкатулка врезалась в стену, с жалобным звоном покатившись по полу. Химеры, спящие в соседних альковах, недовольно заерзали в своих постелях, когда серая тень промчалась по коридору, задевая стены отростками. Они так до конца и не привыкли к "сломанной химере", но это никогда ее не волновало. В отличие от мысли, ныне завладевшей всем ее сознанием.
- Во имя Спящих, что?! - вскрикнул прикорнувший на столе Фаррос, когда Фелкин стрелой влетела в их лабораторию и принялась тормошить парня. - Что случилось, пожар?
Отрицательно мотнув головой, девушка ткнула пальцем сначала в него, и затем - в свой лоб. Насекомоподобная химера обреченно застонала.
- Опять магия крови? Да что вообще произошло? - бормотал он, наклонившись под стол и извлекая из ящичка фиал с алой жидкостью. - Лекарство не подействовало? Ты же правильно расшифровала рецепт...
Вонзив тонкую лапку в пробку фиала, тварь, напрягшись, с характерным звуком откупорила его - и со вздохом откинула голову на плечи. В воздухе завоняло плавленым металлом.
- ...сработало? Так зачем меня дергать? - недовольно пробормотал Фаррос, сползая на пол. Короткие лапки, на которых парень передвигался, понесли его тело в сторону котла с прозрачной жидкостью.
Фелкин неопределенно взмахнула перебинтованной рукой. Ее "собеседник" в этом ненормальном разговоре застыл, как вкопанный.
- Ты... хочешь...
Он резко повернулся. Будь в его пустых глазницах глазные яблоки, они бы взирали на девушку с гневом и шоком.
- ЧТО?! Я... я не могу! Это просто...
Нахмурившись, Фелкин быстрым шагом приблизилась к парню, схватившись за его плечо. Фаррос яростно замотал головой.
- Ты хоть понимаешь, что ты просишь? Я... был его учеником, но это...
Прикрыв глаза, девушка-химера медленно кивнула. Тонкие педипальцы парня зашевелились.
- Обсуди это со своими. Тебе по-прежнему нужно... ты знаешь что, - прохрипел он, устало сгорбившись. - Я... могу попытаться, но это займет время. Месяцы, возможно - годы. Я - не он, и никогда им не буду.
Она благодарно кивнула, и, ободряюще похлопав его по плечу, быстрым шагом выбежала из комнаты - оставив насекомоподобную химеру стоять напротив котла, размышлять о том, как ужасна его жизнь.
Следующие три месяца оказались весьма насыщенными - скучать Хексариону точно не приходилось. Он смирился с тем, что на это время Фелкин исчезнет из их жизни, но теперь ему не приходилось гадать, где она и жива ли вообще, поэтому он ощущал себя довольно спокойно. Радиус его поисков на Глубинных тропах расширился: удавалось находить там заброшенные сокровища, но еще полезнее оказывались древние гномьи инструменты, камень и руда. Все это шло в дело. Вскоре оружия и доспехов было выковано достаточно, так что каждая желающая химера могла взять себе набор и поучаствовать в сражении. Открытие Арены, как и обещал потрошитель, состоялось буквально через несколько дней, и этот день комплекс явно запомнит навсегда. Собралось, наверное, больше тысячи зрителей и около пятидесяти желающих поучаствовать. Распределять их и кое-как организовывать поставили химеру с крыльями, ту самую, которая когда-то распорола Мэйрис спину своими острыми когтями (химера была сильно недовольна тем, что на открытии не блеснет своими бойцовскими навыками, но это была своеобразная месть бастарда за нанесенный тогда вред). Первая битва принадлежала Хексу - как создателю и вдохновителю Арены Дракона, эта честь выпала ему. Три раза он сходился в поединке против самых разнообразных химер и каждый раз выходил победителем. Затупленное оружие не оставляло серьезных ран, но азарт битвы никуда не делся, и только теперь бастард осознал, насколько скучал по этому. Его редкие ежемесячные быстрые вылазки в лес, охота на браконьеров, разбойные нападения на караваны у тракта и отлов случайно забредших слишком близко к комплексу искателей приключений не приносил должного облегчения. А теперь он мог проводить бои хоть каждую неделю, для химер это тоже стало своеобразным развлечением. Мэйрис и Риден в этот день наблюдали с трибун, и кажется, что его трехлетний сын оказался в полном восторге - он, в отличие от своего обычного поведения, не бегал и не возился, а сидел смирно, во все глаза глядя на происходящее внизу, отлично просматривающееся из ложи. Когда первый тур закончился и Вольфер ушел в подсобное помещение, чтобы сменить броню, изломанную и искореженную ударами, и передохнуть, мальчик повернулся к матери и спросил неожиданно серьезным тоном:
- А я смогу там играть?
- Конечно, сможешь. Через несколько лет, когда подрастешь, - с улыбкой ответила Мэйрис, потрепав сына по волосам. - Папа тебя научит, обещаю.
Мальчик в ответ только насупился, ничего не ответив, и покрепче сжал деревянный меч, с которым не расставался ни на минуту. Он находил возможность помахать своей игрушкой всюду, даже во время походов на улицу. Трава и листва летела во все стороны, а Риден с восторгом смеялся, когда одерживал верх над очередным "врагом".
- До-олго... - разочарованно пролепетал мальчишка и отвернулся, снова жадным взглядом уставившись на Арену. Перерыв был коротким, и вскоре химеры снова, рыча, визжа и издавая не поддающиеся определению звуки, схватились друг с другом. Бои продлились до самой ночи (если здесь вообще можно было применить это понятие), а через несколько часов Хекс вернулся со своей вылазки на поверхность и принес множество вещей - в том числе и пару подстреленных в лесу фазанов. Жизнь налаживалась... и пока что ни Мэйрис, ни сам бастард не были в курсе того, что задумала сестра Хекса. Быть может, и к лучшему.

 

 

В дверь постучались.
Встрепенувшись, Фелкин быстро повернула голову к источнику звука. Щупальца, удерживающие хохочущего мальчика в воздухе, прекратили щекотку и бережно уложили того на шелковые простыни кровати. Недовольно заерзав на тонком паучьем шелке, мальчишка тряхнул отросшими волосами и обратил на химеру негодующий взгляд. Серые глаза - совсем как у его отца. Она попросту не могла сказать "нет", когда обладатель таких глаз что-либо у нее просил. Ни тот, ни другой.
Хекс и Мэйрис поднялись на арену. Они частенько устраивали спарринги - исключительно для того чтобы разогреть мышцы и почувствовать на губах привкус адреналина. Ридена оставили с Фелкин - мальчик, хоть и любивший глазеть на сражения, неоднозначно реагировал на драки матери и отца. Пусть и дружеские.
Бои же с химерами за эти два года стали куда рискованнее - существа поднаторели в сражениях, и теперь даже Хекс был вынужден как следует попеть для того, чтобы одолеть очередного противника. Последняя химера с шестью руками, в каждой из которых была зажата изогнутая сабля, заставила потрошителя импровизировать... Но тем слаще была победа.
В дверь постучали вновь. Ответив на возмущенный взгляд мальчика пристыженно-смиренной миной, Фелкин поднялась с кресла и подошла к двери, по дороге поправив отростком накренившуюся модель корабля. Мэйрис притащила ее из города - показать мальчику, как именно люди передвигаются по воде. Предшествовало этому длинное и путанное объяснение о море - после того как мальчика впервые привели в Камберленд, он более месяца засыпал их вопросами. Это был единственный период, в течение которого Фелкин радовалась тому, что у нее нет языка.
Дернув за ручку, она украдкой выглянула наружу - дабы не взволновать сына брата еще сильнее.
- Привет.
Фелкин учтиво кивнула Фарросу, выскользнув за дверь. Тот еще риск - всем богам мира не могло быть известно, что затеет Риден на этот раз. Но именно этого стука дверь она ждала очень и очень долго...
Не зря.
- Я вызубрил большую часть его свитков и записей, - с усталой обреченностью в голосе оповестил ее парень. - И проверил теорию на практике. На крысах.
Жалостливая интонация насекомоподобной химеры так и требовала, чтобы его пожалели. Скорчив сочувственное лицо, Фелкин похлопала его по плечу и вновь застыла в ожидании. Из горла существа вырвался усталый вздох.
- Я уверен, смогу помочь тебе с новым телом - когда таковое будет, - выдохнул он на одном дыхании, и приготовился.
Ликующему воплю не могло помещать даже отсутствие языка. Стиснув Фарроса в объятиях (и стараясь не обращать внимания на отчаянный хруст лапок несчастного парня), Фелкин вытащила из кармана ножик и быстро полоснула по пальцу. С усталым вздохом Фаррос наклонил голову, нависнув над тонкой струйкой. Педипальцы существа зашевелились, в пустых глазницах вспыхнули алые огоньки - кажется, у Фелкин было, что ему сказать.
Спустя несколько минут химера залетела в комнату, на ходу опрокинув многострадальный кораблик. Риден, успевший стянуть с кровати простыни, опрокинуть вазу притащенных с поверхности фруктов, и даже каким-то чудом испачкать все лицо в саже (где он ее вообще взял?!), лишь удивленно вскрикнул, когда Фелкин бесцеремонно подхватила его щупальцами. В глазах зажглись веселые искорки - он еще два года назад не хотел быть на руках матери, но отростки химеры вызывали куда больший интерес. Особенно тогда, когда паренек использовал их как качели.
Можно было, конечно, просто мысленно позвать брата спуститься вниз... но повод позволял сказать это лично, и, что важнее - внезапно. Убедившись, что Риден устроился достаточно комфортно, девушка бодрым шагом направилась в сторону арены. Хекс и Мэйрис уже должны были закончить.
- Все, не могу, - выдохнула Мэйрис, закашлявшись и поднимаясь с земли.
За последние пару часов, что они с Хексом сражались, лишь изредка позволяя себе отдохнуть, Мэйрис извозилась в песке не хуже, чем неугомонный Риден. В отличие от химер и потрошителя, она быстро уставала, да и была куда слабее, хотя за последние годы стала похожа на воина, а не на хилую девчонку.
Схватившись за жгущую огнем от нехватки воздуха грудь, Мэйрис устало опустилась на скамью и отложила “Коготь” в сторону. Она забрала его сразу, как поселилась в комплексе, до слез обрадовавшись, что меч не оказался в лаве. Еще бы дюйм дальше… Может быть, это был знак. Больше с мечом она не расставалась и даже не думала его менять, хотя Крог и предлагал помочь с материалами для нового оружия. Только дело было не в качестве лезвия, а в воспоминаниях.
- Ты почти не устал. Везет… - заметила Мэйрис, задирая рубаху и прикладывая кусок тряпки к царапине на боку. Чуть сморщившись, она нажала посильнее и на белой ткани выступили кровавые пятна. Привычно и не особенно больно. Такие раны оставались после каждого спарринга, хотя Хекс и старался не бить со всей силы. В противном случае, на Мэйрис бы уже давно не было живого места. Соперничать с потрошителем на равных она все еще не могла и ни разу не побеждала, хотя с куда большим успехом уклонялась от размашистых ударов двуручного меча.
- Мама, у тебя кровь! - радостно возвестил Риден, ринувшись вперед и обняв ее обеими руками так, что она скривилась и не сдержала тихого стона. - Кровь сильна, - серьезно сказал мальчишка с гривой вьющихся пепельных волос, отстраняясь и поднимая палец вверх, в этот момент до смеха похожий на своего отца. Когда он первый раз произнес эти слова, Мэй долго допрашивала Ридена, откуда он их узнал. Тот отнекивался, но в конце концов сознался, что их ему сказал отец. Теперь девушка уже не могла контролировать то, что эти двое делают и о чем говорят - да и сам Хекс стал гораздо больше времени проводить с сыном.
Порой потрошитель даже брал его с собой наверх, во время своих охотничьих вылазок, и говорил Мэйрис, что он просто подстреливает фазанов и оленей, но пару раз она замечала подозрительные пятна крови на рубашке юного дракона, крови, которая по одному только запаху навевала странные воспоминания. Например, о том дне, когда она по настоянию бастарда съела кусок человеческого сердца. Но вскоре арбалетчица перестала проявлять протест и даже иногда ходила с ними - конечно, в эти дни они действительно просто охотились. Стрелковые навыки девушка не растеряла, хоть и предпочитала теперь меч, и в подобные вылазки они приносили в комплекс вдвое больше добычи. Риден очень радовался, когда матери удавалось одним точным ударом в сердце убить косулю. Он тоже попросил себе лук, и Мэй выстрогала для него простой, легкий, из дубовой ветки. После этого ни одна химера не избежала участи получить ощутимо неприятный удар тупой стрелой-палочкой, пущенной из него, в спину или в конечность. Но это было только то, что видела Мэй.
Долгими вечерами, когда они не ходили смотреть на звезды и не охотились, Хекс и Риден сидели в библиотеке, и подолгу разговаривали. Потрошитель уже не читал ему наивных детских сказок, а рассказывал, по мере сил, собственные истории. О приключениях в царстве гномов, о Порождениях Тьмы, о городах Андерфелса - его родины - и о прекрасных, величественных горах, где границы между небом и землей и вовсе не видно, и кажется, что ты паришь на собственных крыльях, ловя ими морозный ветер. О животных и народах, населяющих верхний мир, об их обычаях и истории. О том, как встретил его мать и Фелкин, о великом походе через Нордботтен, Орлей и Неварру - словом, обо всем, что знал сам. И, конечно же, о драконах.
- Кровь сильна, Риден, помни об этом всегда, - сказал Хекс однажды, когда сын уговорил его подраться с ним на деревянных мечах. И через три секунды оказался на полу, а из разбитой губы вытекала струйка алой жидкости. - В твоих жилах течет кровь Рейнов Камберлендских и Вольферов Нордботтенских, но даже это не главное. Титулы приходят и уходят, а кровь остается. В ней заключена сила. Ты был рожден от крови трех драконов, помни их имена: Фиркрааг, Шаала, Сирийна. Последняя - старейшая из всех, предок моего собственного отца. И пока кровь бежит по твоим венам, ты будешь жить, как жили они.
- Кровь сильна, - повторил малец, не слишком еще понимая, что это значит. Все еще лежа на полу и чувствуя, как на ноге наливается огромный синяк, он вытер кровь с подбородка и сунул палец в рот, задумчивый не по годам. Усмехнувшись, Хекс отшвырнул игрушечный меч и протянул ему руку, помогая подняться на ноги. - Значит, я тоже сильный? - спросил Риден наконец.
- Бесспорно. Ты будешь сильнейшим драконом, какие когда-либо летали над Тедасом, - ответил ему потрошитель и сел на стул, доставая трубку. В библиотеку вскоре принесли поднос с дымящимся мясом оленя под травами и грибами. - В Империи Тевинтер много тысяч лет назад жили семь богов-драконов, правящих людьми. Но эти времена давно прошли. Теперь драконы возвращаются в мир, и кто знает, может быть, и тебя ждет слава и власть. Но даже самым свирепым драконам нужно время, чтобы подрасти.
- Расскажи еще о драконах! - попросил Риден, усаживаясь на пол рядом и полными волнительного ожидания глазами поглядев вверх, на бастарда. Тот улыбнулся.
- Ну что ж... Когда я выучу тебя читать, ты сможешь и сам искать свои истории. А пока послушай вот что...
Так длились дни, недели, месяцы. Риден все рос и рос, словно никак не мог остановиться, и казалось, что от былого неуклюжего младенца скоро не останется и следа. Он был умен не по годам и, в отличие от испещренного шрамами Хекса, обещал превратиться в красивого мужчину. Пожалуй, сам бастард думал, что красивое лицо он унаследовал от матери, но конечно, никогда не говорил об этом Мэйрис.
В этот день у них был настоящий праздник - не успел отгреметь предыдущий тур Арены Дракона, как Хекс притащил целую телегу, запряженную двумя тягловыми лошадьми - по его словам, он "нашел" ее у тракта, когда перевозчики и купцы остановились у кромки леса на привал. С каждым разом потрошитель выбирался все дальше и дальше, все ближе приближаясь к опасной черте, отделявшей лесной массив от города и пригородных трущоб. Но когда все увидели содержимое телеги, то не смогли сдержать восторженного крика. Повозка была набита самыми разными деликатесами - сыром, зерном, блестящими сахарными яблоками, кукурузой, медом и сливами, а еще было целых три бочонка лучшего орлесианского вина. Лошадей тут же забили и пустили на мясо, благо построить ледник оказалось не так уж трудно. Остальное же надежно упрятали в погребе. Теперь же Хекс сидел за столом, лениво потягивая вино (хоть и предпочел бы абсент или самогон), а его сын жевал зажатое в руке красное яблоко. Несколько ран на теле бастарда были уже наспех перевязаны и не слишком его тревожили.
Фелкин молча сидела на кресле, разглядывая обоих Вольферов. Фамилия мальчика все еще была спорным вопросом, но Хекс категорически заявлял, что сын дракона должен нести фамилию отца. Было ли это желанием сохранить род (все братья потрошителя пали от его же руки), или просто причудой, она так и не уяснила. Да и Мэйрис, кажется, была не против. В конце концов... здесь, в комплексе, даже имена ничего не значат. Что говорить про фамилии?
Химера думала рассказать Хексу о произошедшем событии еще на арене, однако что-то удержало ее от этого. Неловкость? Нежелание испортить момент? Но с каждой секундой ее напряжение лишь усиливалось. Долго прятать от брата столь волнующую ее мысль было попросту сложно. С глубоким вздохом приводя собственные мысли в порядок, она повернулась к Мэйрис. За два года напряженность рассеялась, и все же что-то... оставалось. Неловкость, возможно.
Мэйрис сидела в стороне, не притрагиваясь к еде, и смотрела на улыбающегося и счастливого сына. Во взгляде была некая доля печали, хорошо скрытая, но все еще заметная для тех, кто ее знал. Иногда Мэйрис казалось, что она теряет сына, который становился все самостоятельнее с каждым днем, проводил уйму времени с Хексом и теперь с Фелкин. Ее он полюбил едва ли ни столь же сильно, как родителей. Странно и грустно было понимать, что она больше не может дать Ридену так много, как раньше. Не научит тому, как быть драконом, не сможет заинтересовать историей так, как Хекс, не станет как добрая тетя Фел, катающая на щупальцах. Но это было неизбежно. В конце концов, он вырастет, станет мужчиной и уйдет, создав свою семью. Мэйрис мотнула головой, отгоняя грустные мысли, взлохматила волосы и улыбнулась.
- Есть планы на вечер?
- После последней вылазки лучше не высовывать носа, - предостерег ее потрошитель, допивая вино и даже не поморщившись. В условиях дефицита не до того, чтобы разыгрывать недотрогу и воротить нос. - За теми торговцами с тракта могут прислать друзей. Поэтому отсидимся здесь.
Он не хотел говорить о том, что нашел среди ящиков и бочонков кое-кто еще - письмо, сообщающее о том, что припасы эти везут никому иному, как гвардии на границе Орлея. Потрошитель влез в историю и совершенно не желал, чтобы из-за этого подвергалось опасности место, именуемое ими домом на протяжении последних пяти с лишним лет. Письмо он сжег, от греха подальше, но что-то в его взгляде заставило Мэй поежиться.
Услышав Хекса, химера расстроенно опустила голову. Мысли о письме он сокрыл, но недостаточно хорошо - она все еще чувствовала легкое опасение Вольфера старшего. Однако, его страх был не за себя.
"Будут проблемы?" - тихонько поинтересовалась она у брата, оторвав от грозди винограда сочную ягоду и поднеся ее к лицу. Впрочем, предназначалась она не ей - ушастая головка, высунувшаяся из под капюшона, преспокойно цапнула ягоду острыми зубками и утащила себе в логово.
"Не будет никаких проблем", - жестко ответствовал ей бастард, не слишком довольный тем, что сестра все-таки прочитала его мысли. Вслух же он сказал:
- Я очень рад, что все мы здесь сегодня собрались, но... кажется, в воздухе какое-то напряжение. Быть может, вы все-таки сообщите, зачем мы здесь?
- Мы тут живем, - нервно усмехнулась Мэйрис, глядя как Риден ловко поднимается по лестнице к себе в комнату. Он откровенно скучал, когда взрослые обсуждали свои дела и предпочитал в такие моменты уходить к себе и играть с деревянными воинами, что вырезала Мэйрис.
Фелкин взглянула на брата странным взглядом.
"...вы - отдохнуть и перевязать раны после спарринга?" - чувствуя подвох, пробормотала химера, отведя взгляд в сторону. - "А я... ну... сегодня не занята."
Она действительно большую часть вечеров проводила в лаборатории с Фарросом, занимаясь расшифровкой текстов. Он не шутил, когда говорил что это займет очень много времени. Альфарет не останавливался на одном-единственном шифре.
Дабы Хекс не нервничал, она всегда оставляла мысли открытыми - большую их часть. Лишь самое главное она пока что скрывала, но, судя по подозрительному взгляду потрошителя, не шибко то успешно. Он определенно что-то подозревал - и ее собственное нервное поведение отнюдь не разбавляло его подозрений.
Наверно, лучше все-таки рассказать.
"Хекс... есть кое-что, что я хочу тебе сказать", - начала Фелкин, сжав наудачу руку в кулак. - "Это... связано с исследованием записей. Его записей."
"Ты все еще копаешься в грязном белье Альфарета? Я же просил тебя. Лекарство есть. Живи. Наслаждайся. Не трать свое время на то, без чего и так можно прожить", - ответил ей брат недовольным тоном. Она прекрасно знала, как Хекс относится к любым попыткам возродить что-то из опытов мага. Удержать его от сожжения лаборатории было... непросто. Трем химерам пришлось спешно регенерировать конечности.
Сестра нахмурилась. Тон Хекса ее расстроил. И отчего-то... захотелось заставить мужчину слегка поволноваться. Хотя бы чуть-чуть - чтобы он не считал их с Фарросом исследования несусветной глупостью, которую они творят лишь от нечего делать.
"Ясно. Значит, Фаррос может вздохнуть спокойно - ему не придется перетаскивать меня в нормальное, не приносящее мук, способное выйти из комплекса тело. Он очень уж волновался на этот счет - теперь не придется," - химера широко зевнула, прикрыв рот перебинтованной ладошкой. - "Будь добр, кинь мне грушу."
Когда Хекс и Фелкин вот так смотрели друг на друга, ведя мысленный разговор, Мэйрис чувствовала себя неловко. Вроде не подслушиваешь, а все равно кажется, что присутствуешь при чем-то личном.
Она встала с кресла и поморщилась. Рана, в начале показавшаяся царапиной, оказалась глубже и вновь начала кровоточить.
- Пойду перевяжу, - бросила Мэйрис, поспешно скрываясь за ширмой, отделяющей спальню от общей комнаты.
"В какое такое тело?.." - потрошитель нахмурился, но грушу кинул. Откуда у них вообще взялись груши? Он совершенно забыл. - "Ты говорила, что это невозможно. К тому же... Фаррос может навредить тебе. Что, если ты опять умрешь, и на этот раз - по-настоящему?"
"А, глупость, ты прав. Конечно, ты меня не слушал, когда я объясняла, что это возможно с помощью способного мага... И конечно, мы уже проверили заклинание на всем что только можно, включая крыс и двух рабочих химер... их потом привели в порядок, если тебя волнует - и оно совершенно точно работает. Что до Фарроса - его магической силы хватило, чтобы построить чертовый мост до гномьего тейга и заковать в цепи драконицу... Я не сомневаюсь в том, что ему это под силу. А убивать меня таким способом ему нет резона, когда можно сделать все это куда проще."
Она взяла сочную грушу, и с силой укусила головку - словно "обезглавив" фрукт укусом. Впрочем, она очень быстро об этом пожалела - без языка проглотить такой большой кусок было довольно мучительно. Запрокинув голову, она с трудом поглотила кусочек груши и хрипло закашлялась.
Демонстрация вышла не очень.
"В общем, ты прав. Давай наслаждаться... кхм... жизнью. Я полагаю", - попыталась она состроить хорошую мину при плохой игре.
"Тебе это не идет", - заметил брат, который вынужден был наблюдать всю эту сцену с каменным выражением лица. Уход Мэй он, конечно же, заметил, но никак не прокомментировал. Ей все еще было сложно держать себя в руках, когда она была свидетельницей мысленного разговора. - "Ладно. Я достану тебе тело. Сколько времени нужно, чтобы провести этот ритуал?"
Фелкин удивленно заморгала.
"Постой... ты хочешь достать тело?" - повторила химера, тряхнув головой. Щупальца нервно зашевелились. - "Я... думала попросить стражницу, чтобы она оставила какую-нибудь охотницу в живых. Но..."
Она глубоко вдохнула, пригладив ладонью русые волосы.
"Это не совсем ритуал. Большей частью это... истязание, если можно так сказать. Тело должно быть ослаблено - физически и духовно. После этого в игру вступаю я - а маг должен... опечатать меня в новом теле. Это довольно неприятный процесс, но длится он недолго."
"Подробности неважны. Тело... у тебя будет", - мрачно отозвался голос, когда брат поднялся с кресла и позвал Мэйрис.
- Похоже, что придется еще раз выйти на поверхность. Но вам со мной лучше не идти в этот раз, - предостерег он. - После того, как я убил тех торговцев, за дорогой могут следить.
- Это обязательно? - обеспокоенно спросила Мэйрис, выходя из-за ширмы. Она уже закончила с перевязкой и сосредоточенно завязывала узелок на бинтах. - Может, лучше повременишь?
"Торопиться некуда", - Фелкин зевнула во второй раз, поджав ноги и обняв свои колени. - "Это дело никуда не убежит. Лучше отдохни."
"А к чему тянуть? Чем быстрее мы разделаемся с этим, тем лучше", - пожал плечами бастард и слегка улыбнулся, положив руку на плечо Мэйрис.
- Все будет нормально. Пригляди лучше за Риденом, иначе он сей... - договорить он не успел: пущенная из самодельного лука тупая стрела без наконечника ударилась что было силы в фарфоровую сливочницу и разбила ее на десятки мелких осколков. Юного дракона же и след простыл. Вздохнув и проведя рукой по волосам в задумчивости, Хекс размышлял о том, что сказала сестра. Ведь ее предложение означало не только то, что Фелкин сможет жить в новом теле. Оно будет означать...
Что все они после этого могут выйти в верхний мир.
В тот самый мир, от которого Хекс отказался ради них всех. В мир, который был почти незнаком его сыну - лишь окрестный лес да то, что писали древние старики в своих книгах и трактатах. В мир, который ненавидел таких, как он, как Риден, как Фелкин. Чудовищ из страшных сказок, похищающих девиц и детей для своих темных ритуалов, а то и просто для хорошего ужина. Впрочем, это несильно отличалось от правды, но бастарду менее всего хотелось, чтобы там, наверху, на них бы давило общество, от которого он с таким трудом избавился. Общество, которое никогда не поймет их. Общество, которое его самого в детстве клеймила "драконьим ублюдком", и это было еще самое мягкое из данных ему прозвищ. Что они будут делать, когда лишатся дома?..
Мотнув головой, Вольфер попрощался и вышел, даже не посмотрев на осколки. Пусть сестра сама решает. Той жизни, которая была у них после турнира в Неварре и до ее ухода, уже никогда не будет. Все стало... гораздо сложнее. И Хекс теперь отвечал не только за свою собственную голову.
Когда Хекс ушел, Мэйрис обеспокоенно вздохнула, почувствовав холодок на спине. Но в конце концов, если потрошитель решил что-то сделать, то ни какие слова его не остановят. Ни сейчас, ни когда она была против охоты с Риденом.
- Риден, спускайся, пошли стрелять, - позвала Мэйрис, решив развлечь сына и отвлечься сама. Хоть что-то ему дать она пока может.
Потрошителя не было довольно долго - достаточно долго, чтобы девушка начала волноваться. Однако Фелкин пребывала в спокойствии, а значит, ничего страшного не случилось. В этом был огромный плюс их мысленной связи. Если бы Хексу было больно или, чего доброго, он бы умирал, сестра это почувствовала бы так же, как почувствовал тогда он сам. И уж точно не стала бы скрывать это от Мэйрис. Поэтому арбалетчица проглотила свои волнения в том числе и для того, чтобы не тревожить Ридена. Она не могла знать, насколько далеко в этот раз продвинулся в своих поисках бастард. Он дошел почти до самого Камберленда, залег в засаде около дороги, ведущей из города в столицу, и ждал. Прождав почти полдня, он уже начал терять терпение. Мимо него двигались многочисленные отряды, патрули стражи, торговые караваны, но после последних случаев исчезновения людей, те начали соблюдать меры осторожности и не путешествовали мелкими группами. Охраны для одного Хекса было слишком много. И хотя он все еще считал себя драконом, не мог отрицать, что сил у него уже далеко не столько, сколько было в тридцать или двадцать пять лет. Поэтому приходилось ждать.
Удача улыбнулась ему на закате, когда поток путников по тракту иссяк, а на горизонте, покрытой осенней дымкой, вынырнули трое всадников. Двое мужчин были одеты в коричневую кожаную броню, у каждого на поясе висел кинжал и кистень, а между ними ехала на гнедой кобыле облаченная в черные одеяния девушка, молчаливо и нервно сжимавшая поводья. Едва увидев ее, потрошитель понял, что он должен действовать сейчас. Едва всадники поравнялись с его засадой, он вылетел из-за большого серого валуна, словно призрачный хищник. Драка оказалась недолгой, и бастарду удалось избежать серьезных ранений в этот раз, хотя с каждым новым днем это становилось все трудней. Один из воинов попал под упавшую лошадь, которой Хекс рассек шею и грудь одним мощным ударом Демонобоем, и теперь едва шевелился и стонал, пытаясь высвободить из-под туши животного раздробленную ногу. Обломки сломанных ребер воткнулись ему в легкие, и он уже был не жилец. Второй посопротивлялся дольше, и пришлось долго кружить вокруг него, пока он не устал и не начал промахиваться своим кистенем. Один раз, впрочем, все же задел Вольфера размашистым ударом, распоров нагрудник, кожу и плоть под ним. Девушку он вырубил ударом по голове в первые же секунды боя.
И теперь, наклонившись над распластанным телом, Хекс долго вглядывался в ее лицо. Тонкое, смуглое, с прилипшими от пота и крови кудрявыми угольными волосами, оно не могло бы называться идеалом красоты, но в нем что-то было. Антиванка, скорее всего, как и ее спутники - из наемников, путешествующих по Тедасу и продающих свои мечи. Девушка эта получила свою долю сражений, это можно было понять из нескольких шрамов на ее руках и шее, но лицо осталось чистым. Стройное, но мускулистое тело подходило для целей Фелкин как нельзя лучше. Взвалив бессознательную девицу на плечо, Хекс направился обратно, думая только о том, что он зверски проголодался. И еще о том, что теперь караваны будут охранять еще строже. Пять лет он охотился на людей в этих лесах, и пять лет они не могли отыскать его по следам, однако в конце концов, это не могло длиться вечно. Остановившись на мгновение и опершись о дерево, он прищурил глаза и взглянул на запад, откуда ветер швырял в лицо опавшие листья и доносил запах близкой грозы. Воздух замер в ожидании, и в лесу не было слышно даже пения птиц, словно они тоже испугались грядущего грома и молний, но Хекс не был птицей. Он был драконом, а драконы, как известно, ничего не боятся.

 

"Подойдет?" - перед Фелкин на пол рухнуло тело девушки в черной броне. Потрошитель вытер пот со лба и прислонился к стене, сложив руки на груди, изорванной ударом кистеня. Кровь уже запеклась, но боль сестра почувствовала.
"Куда денется. Мне подошло бы даже мужское тело... но, думаю, ты был бы против."
Со вздохом поднявшись на ноги, она приблизилась к брату - не обратив внимания на антиванку, все еще пребывавшую в полубессознательном состоянии.
"Как чувствовала... Фаррос приготовил припарки и лечебные зелья - они на столе", - химера осторожно, почти бережно прикоснулась к краю раны. - "Я начну приготовления прямо сейчас. Это может занять время - и тело, и ее саму нужно... сломать."
Сглотнув, она тряхнула головой и приподнялась на цыпочках - поцеловав Хекса в губы.
"Спасибо... брат."
Темные щупальца обвили тело девушки - и вскоре химера исчезла в дверном проеме, вместе с безвинной "жертвой".
"Удачи с этим," - сказал он напоследок, понимая, что в каком бы теле ни оказалась сестра, она все равно останется собой. Конечно, желательно, чтобы это тело было женским. Мысль заставила его усмехнуться краем губ, но сейчас Фелкин лучше было оставить в покое - у нее хватает дел. А самому потрошителю неплохо было бы сообщить о скорых переменах Мэйрис. Риден точно будет в восторге, если узнает, что скоро он увидит куда большую часть верхнего мира, чем окрестный лес и Звездный холм, а вот девушка может воспринять все это далеко не так восторженно. За прошедшие годы она так и не сумела как следует привыкнуть к положению вещей. Иногда Хексу казалось, что она уже никогда не станет той веселой и жизнерадостной арбалетчицей, которую бастард полюбил. Вздохнув, он направился в комнаты, полагая, что именно там и найдет свою "жену", и не ошибся.
Риден уже спал наверху. Ему было решено отдать маленькую комнатку мага, когда он уже слишком вырос. Прислонившись к косяку двери, словно не решаясь войти в уютный полумрак, разгоняемый светом подземных кристаллов, найденных на Тропах и приспособленных под светильники, потрошитель долго молчал, а затем, пожав плечами, произнес:
- Скоро мы сможем уйти отсюда. Все... вчетвером. Ты так хотела вернуться в верхний мир, что боги, если они есть, готовы выполнить твое желание.
- В смысле, уйдем? - спросила Мэйрис, откладывая книгу. Улыбка, какой она поприветствовала Хекса, сменилась на недоумение. - А как же Фелкин? Она же не может… ну, выйти.
- Сможет, - кивнул Хекс, подходя поближе и занимая свое прежнее место в кресле. Нашарив трубку, он закурил, не обращая внимания на то, что броня его снова была испорчена и ее нужно было починить. Он слишком устал, чтобы заниматься этим сейчас. Наверху уже давно наступила ночь, из тех звездных ночей, которые они любили проводить на холме, разглядывая созвездия и пытаясь определить их в мириадах мерцающих точек. - Она нашла способ... занять другое тело. Это лишь вопрос времени. Ты должна знать, как и Риден.
- Тело? В смысле как раньше? - тихо спросила Мэйрис, уже зная ответ.
Она закрыла лицо ладонями и мотнула головой, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Странная смесь радости за Фелкин, которую она могла бы назвать подругой и… горечь? Опять.
- Я рада, - честно отозвалась Мэйрис, подняв голову и улыбнувшись. Но Хекс слишком хорошо ее знал, что бы заметить промелькнувшую на лице печаль. - Я… ох, это сложно.
Она закусила губу и нахмурилась, словно подбирая слова и решая стоит ли рассказывать о своих переживаниях. Набрав в грудь побольше воздуха, Мэйрис начала сбивчиво говорить:
- Я знаю, что ты любишь меня. И еще, что ты не любишь такие темы. Но… раз у Фелкин теперь будет тело, то… Демоны, я всегда задавалась вопросом, что я могу тебе дать? Кроме прогулок наверху. Риден вырос, и с каждым годом будет становиться все более самостоятельным, будет обходиться без меня… - Мэйрис на мгновение закрыла глаза и устало потерла бровь. Наверное было странно, что она подняла такую тему, вместо обсуждения жизни на поверхности, но второе волновало ее куда в меньшей степени. - Мне почти двадцать девять лет, а я все еще не знаю, кто я и что могу.
Хекс потряс головой. Неужели она все еще думает об этом?.. Воистину, у людей странные привычки придумывать себе проблемы, а потом страдать, не в силах их решить.
- А ты обязательно должна мне что-то давать? - ухмыльнулся он, чуть склонив голову набок, как делал иногда; это придавало ему почти птичий вид. - Ладно, давай посмотрим. Ты дала мне сына и наверняка сможешь сделать еще раз. Ты путешествовала со мной и поддерживала даже тогда, когда я терял веру в самого себя. Ты любила меня, когда все остальные отворачивались и плевали. И ты сделала меня таким, какой я есть сейчас. Не отрицай этого. Мы оба изменились. И кто знает, кем и где мы были бы, не встреться тогда в таверне Нордботтена. - Он шагнул вперед и обнял девушку, притянув к себе и заглянув в глаза. - Я не хочу тебя терять. Думал, ты это поняла пять лет назад у края той ямы.
- Я знаю, Хекс, - улыбнулась Мэйрис и мимолетно поцеловала потрошителя, приподнявшись на носочках. - Но это просто привычка, благодарность, инстинкты? Если бы я ушла тогда, ты бы продолжил жить спокойно, даже счастливо. Если бы ушла раньше или позже, то мне кажется, что ты бы не искал меня, перерыв полмира, как искал Фелкин. Я просто… есть.
Мэйрис отстранилась и отвернулась. Зря она подняла эту тему, теперь хороший вечер может быть испорчен. Все равно ничего не изменить, да и разве эти пять лет она была несчастна? Нет, вполне счастлива, хотя и порой накатывало чувство, что жизнь проходит мимо нее, а она просто существует в этом потоке, поддаваясь его движению, но не влияя ни на что.
Кашлянув, она взяла со столика кружку недопитого накануне чая и скрылась на кухне.
- А где мы будем жить на поверхности? В городе, да? - из-за ширмы раздался чуть более бодрый голос, перемежаемый постукиванием посуды.
"Нет, они положительно похожи", - отстраненно подумал потрошитель и улыбнулся про себя. Мэйрис и Фелкин были удивительно похожи тем, что обе сначала принимали решение за него, а потом не давали даже возразить, ловко переводя тему разговора на что-то другое. Если девушке угодно считать так, то потрошитель не собирался переубеждать ее одними лишь словами. Слова все равно не значат ровным счетом ничего. Однако в глубине души бастард знал: если бы Мэй потерялась, он нашел бы ее даже в Тени. Был бы он счастлив? Так же, как был счастлив без Фелкин. Это были две равные половины того мира, какой он хотел видеть и в каком жить. Быть может, для Мэй действительно было бы лучше, если б она осталась с кем-то более... привычным ей, человечным, с тем, кого она могла бы видеть насквозь и в ком была бы уверена. Простые отношения для простых людей. Хекс не мог изменить то, что было ему неподвластно. Он не мог стать для нее идеалом, и никогда не пытался.
Отвернувшись, он уперся лбом в сложенные на коленях ладони и ответил глухо:
- Не знаю. Может быть, пока Риден не повзрослеет, нам не стоит долго находиться среди людей. Какая-нибудь маленькая деревня или... - он остановился, снова размышляя о доме в горах. Неужели его давнему плану все же суждено было сбыться, пусть и спустя пять лет?
- Маленькая деревня? Жаль. Я думала… знаешь, как мечты - “а что было бы, если?”. Так вот, думала что если бы мы жили на поверхности, то было бы здорово иметь свою кузню. Или таверну. Но лучше кузню. Делать что-то полезное.
Раздался тихий шорох занавески и Мэйрис вышла из кухни, неся две кружки чая. Извернувшись, она тронула Хекса локтем в бок и, когда он поднял голову, с улыбкой сунула ему кружку в руку.

 

- Это... непривычно.
- Что именно? - устало пробормотал Фаррос, склонившись над бесформенной грудой темной плоти, в которой все еще что-то извивалось.
- Иметь язык. Не чувствовать боль.
- Привыкнешь. К хорошему быстро привыкаешь.
Фелкин прикусила нижнюю губу, так и не прекратив ощупывать собственное лицо. Тело казалось... слабым, но в то же время невероятно теплым. Она чувствовала, словно кто-то укутал ее в мягкое одеяло.
- Меня больше волнует... Ты довольна? Надеюсь, да, потому что меня еще долго будут мучить кошмары.
Девушка с вьющимися черными волосами пристыженно опустила голову.
- Прости, Фаррос. Я не хотела просить тебя о таком, но...
Она не закончила, и быстро огляделась по сторонам. Карие глаза пробежались по неровной груде, которую Фаррос стыдливо прикрыл темной тканью, и двинулись дальше. Ни капли сожаления - впервые за эти пять с половиной лет она чувствовала себя... полной. Не просто пиявкой, чье тело было медленным ядом.
- Сколько дней прошло? - тихо пробормотала она.
- Я почем знаю? - вторила ей насекомоподобная химера. - И да, советую осторожнее с прогулкой по коридорам. Могут счесть за чужачку. И вообще.
- Да... спасибо за предупреждение. Я... пошла.
- Ага.
Она медленно повернулась к выходу. Пять лет назад она могла тоже вселиться в этом месте в чье-то тело. Не обычное - тело высшей драконицы. Но этого не произошло, к добру или к худу. Со свистом вдохнув, смуглая девушка порывисто обняла насекомоподобную химеру, счищавшую кровь с ножа. Создание вздрогнуло от неожиданности, и неопределенно пошевелило лапками.
- Спасибо. Правда.
Она ушла, оставив Фарроса в смятении разбираться с последствиями перехода. Поначалу это было больно. По-настоящему, мучительно больно - не та боль, к которой она привыкла за эти долгие годы, и отсутствие которой сейчас все еще не могла осознать. Она словно нырнула в кислоту - но длилось это считанные мгновения. Сейчас уже не больно.
Перебежав через мост, девушка в черном, заляпанном кровью одеянии миновала каменную горгулью, чья магия выветрилась еще четыре года назад, и взбежала по лестнице. Когда она остановилась напротив двери, ведущей в комнату, она замерла как вкопанная... и с глубоким вздохом постучалась - мысленно пообещав, что больше никогда не будет закрывать мысли от Хекса.
- Фелкин хочет показать свое новое тело, - раздался из-за двери насмешливый, но как-то по-доброму голос Хекса. - Заходи. Риден тоже хочет посмотреть.
Толкнув створки, сестра медленно вошла в покои. Вся троица с любопытством и едва сдерживаемой радостью наблюдала за "перерождением" Фелкин, ставшей действительно родной каждому из них. Мальчишка кинулся вперед было, но потрошитель придержал его за ворот: тискать ее сейчас было не время. И хотя Риден немного расстроился из-за того, что больше не будет щупалец, его новый облик "тетушки" обрадовал не меньше остальных. Девушка-антиванка, имени которой никто так и не узнал, как и ее истории, смущенно заправила растрепавшийся локон волос за ухо и улыбнулась. Вольфер не знал этой девушки раньше, но был благодарен за то, что теперь ее тело стало новым вместилищем для сестры... и гарантией ее свободы.
- Это… странно. Ты совсем не похожа на себя, - сказала Мэйрис, с неуместным любопытством разглядывая новую Фелкин.
Теперь опять поменяется вся жизнь. Новый дом, новое место. С удивлением, Мэйрис поняла, что будет скучать по подземелью, по химерам, по Крогу. Пусть они не люди, но всегда были где-то рядом, занимались своими делами, жили. Комплекс был закрытым городом, пусть не таким многолюдным как на поверхности, со своими правилами, но Мэйрис было этого достаточно. Жизнь в маленькой деревне будет похожа на то, от чего она сбежала почти шесть лет назад. В этот раз, по крайней мере, рядом будет Хекс и Риден. И Фелкин.
- Чувства... необычные, - чувствуя потребность поговорить, пояснила Фелкин, прикоснувшись к собственному горлу. - Особенно - то, что я могу поговорить с вами по-настоящему. И... без отростков.
"И без боли", - мысленно закончила девушка, покосившись на Хекса.
- Я сейчас хочу подняться на поверхность, - неожиданно произнесла "антиванка". - Я... недолго. Когда вернусь - сможем обсудить... дальнейшие планы.

 

Через два месяца комплекс был покинут.
Нет, конечно, не полностью - остальные химеры остались, поблагодарив Фелкин, Хекса и Мэй за все, что они сделали для чудовищ, коих в обычном мире никогда бы не приняли; для тех, кто был навеки заточен под землей. Лаборатория Альфарета была наконец сожжена, а Арену потрошитель строго-настрого поручил поддерживать в порядке химерам-строителям и Крогу. Остальным будет, чем занять себя помимо бесцельного шатания по тоннелям и раскопанным Глубинным тропам. Попрощавшись с Фарросом, Крогом и крылатой химерой, которая стала едва ли не лучшим спарринг-партнером Хекса, все четверо людей вышли на поверхность, бросили последний взгляд через плечо на стражницу-паучиху и направились вперед.
Деревню они нашли сравнительно быстро, благо лежала она совсем недалеко и одновременно от нее было всего полдня пути до Камберленда. Горы раскинулись к юго-востоку, такие близкие, что захватывало дух не только у Ридена, который глазел на все вокруг с настоящим потрясением и почти не выронил ни слова во время всего путешествия, но и у Хекса, что соскучился по белоснежным вершинам, подпирающим своими плечами небо. Деревня, которую они нашли подходящей для первого времени в верхнем мире, называлась Совиным Гнездом. Близкая кромка леса частенько становилась причиной известного интереса этих птиц к людским жилищам, где можно было разжиться чем-нибудь вкусным. Совы здесь были почти ручными - летали низко, часто рассаживались по крышам и оградам, но не давались в руки. Ридену они понравились. Он долго гонялся за одной, сонной и растрепанной на рассвете, но так и не поймал, только колени расцарапал. В деревеньке нашелся и покинутый дом, на самом краю, куда вежливые и дружелюбные местные жители охотно проводили новых соседей.
- Здесь раньше Либека жила, - охочий до слушателей старик, представившийся местным смотрителем и лесником одновременно, жевал табак и водянистыми глазами рассматривал дом. - Говорят, ведьмой была. Как ушла с магами из Круга, так и не возвратилась. Стало быть, умерла, а дом ее занимать никто не хотел - магию все боятся. Магов теперь, может, и привечают, но лучше б она ею в Круге занималась, под надзором храмовников и других чародеев, чем на кошках и собаках испытывала...
Он все говорил и говорил, все вспоминал бедную Либеку, переболевшую оспой, страшненькую, но чрезвычайно сообразительную. Говорил о том, что как-то раз все огороды град побил, тогда и стали подозревать девчонку. Ну а когда она съехала вместе с проходившим мимо отрядом мятежников, то правда и открылась. Местный народ был суеверен и даже дети не слишком любили играть рядом с ее домом. Хекс не отвечал на эту исповедь, лишь фыркал и кивал, когда надо, а сам тем временем внимательно осматривал внутренние помещения дома. Не бог весть что, но им и не нужны были хоромы. Пусть Риден подрастет вдали от жестокого мира городов, столиц, политики, интриг и игрищ сильных и властных. Пусть привыкнет к верхнему миру здесь, где все это пока его не коснется. А если Мэй захочет, то может и кузню открыть - благо в деревне было достаточно нужды в хорошем ремесленнике, да и оружие от набегов защищаться было нужно.
Решив поначалу обжить новое жилище, для всех четверых нашлась работа. Денег у них было немного - все из карманов тех, кого убил Хексарион во время своих прошлых вылазок. Что странно, никто в деревне Совиное Гнездо и не заикнулся о происшествиях в лесу и на дороге. То ли им было все равно, то ли не хотели пугать новеньких, но даже болтливый смотритель не упомянул о том, что в округе бродит убийца, банда разбойников или какой-нибудь бешеный дикий зверь. Поначалу потрошитель не обратил на это внимания, но через месяц, когда голод подступил с новой силой, решился отправиться на охоту снова. В этот раз он не стал брать с собой Ридена - слишком высок был риск, что бастарда заметят и узнают. Накинув на лицо капюшон и спрятав меч под плащом, он крался в ночи, как тать, а за ним наблюдали огромные, круглые, как блюдца, и светящиеся глаза сов. Словно они-то понимали, куда и зачем он идет, но обещали молчать. Одна из них, расправив крылья, приоткрыла клюв, но словно передумала издавать свое пронзительное уханье, лишь принялась чистить перья. Переведя дух, Хекс снова двинулся вперед, за пределы деревни, держась теней. Он умел ходить неслышно, Мэй это хорошо знала.
У дороги крошечный огонек пробился сквозь деревья, а вскоре до носа донесся знакомый и дразнящий запах. Пылающие поленья, зола, пекущаяся картошка и свежезажаренный кабанчик. Охотники или браконьеры, осмелевшие и разжиревшие, собрались под деревом на поляне в лесу и непринужденно переговаривались, передавая друг другу по кусочку мяса и по печеной картофелине.
- ...исчез. Уже как три месяца ни слуху ни духу.
- А ты сам-то его видел?
- Конечно! - храбро произнес самый юный из всей шестерки. - Дикарь это, я вам говорю, самый настоящий. Из тех, кто младенцем в лесу потерялся, а вырастили  его волки и медведи.
- Ну да, как же, - фыркнул старший, лысый мужик в морщинах, кинжалом выковыривая жилы из куска кабанины. - Да ты бы первым наложил в штаны, коли увидел бы местного дикаря.
Юноша было запротестовал, выхватил клинок, но лысый так посмотрел на него, что вся отвага и кураж тут же улетучились, и юнец, бурча под нос что-то нецензурное, уселся на место.
- Мы уже две недели прочесываем лес, и чтоб хоть один след! - подал голос тощий эльф с арбалетом у правой руки, на земле. - Добыча никогда не ускользает от Манша Охотника. Попомните мое слово, тут что-то нечисто.
- Эй, - вдруг произнес в наступившей напряженной тишине голос юнца. - А что это с Пипом?
И только тут до ушей притаившегося за деревьями Хекса донесся запах, почти неслышный, почти неощутимый, перебитый запахом мяса и золы... но знакомый. Раздалось низкое, угрожающее рычание, и из-за фигуры лысого с земли поднялось коренастое, короткошерстное тело с куцым хвостом и острыми, поднятыми вверх ушами. Чистокровный ферелденский мабари, вымазанный золой и каддисом, сбивающим запах. Этого потрошитель не ожидал. Он задержал дыхание и попятился назад, но ветка предательски хрустнула под ногой, и бастард выругался про себя. Однако он сохранял хладнокровие. Их всего шестеро - он справлялся и с большим числом врагов.
- Пип! - крикнул юнец, пытаясь успокоить собаку, но та щерила клыкастую слюнявую пасть и рвалась из его рук, топорща шерсть на загривке. - Он что-то почуял... Кажется...
- Там! У тех деревьев! - крикнул Манш Охотник, вскакивая и хватая арбалет. Момент настал - время было на исходе. Еще секунда промедления, и инициатива окажется в руках врага. Пока еще они не уверены, растеряны, несобраны. Хекс ринулся вперед, пригнувшись почти вдвое, и выхватывая меч на лету. Двух он зарубил сразу же - одним взмахом, закрутившись, как волчок. Они отпрянули, зажимая распоротые животы, из которых на землю уже вываливались теплые дымящиеся внутренности. Еще трое заходили с разных сторон, эльф целился из арбалета, спрятавшись за толстый ствол, а собака кружила вокруг, издавая оглушительный лай и норовя вцепиться в ногу.
"Так глупо попасться..." - мысли проносились в голове, как рыбки в бегущем горном ручье, мелькая и исчезая под водой так быстро, что нельзя было уследить. - "Они искали... глупо... слишком близко к дороге... близко к деревне... близко к..."
Собачьи зубы все же вцепились в ногу, порвав кожаные штаны и разрывая плоть. Хекс даже не вскрикнул. Сзади свистнул арбалетный болт, воткнувшись в спину ниже лопатки, и рот его наполнился кровью, свежей и пряной, пенной, как хорошее пиво. Потрошитель пошатнулся, но меча не выпустил. Отвесив псу сильного пинка, он отсек голову юнцу, пляшущему вокруг добычи с тонким клинком-бастардом в руке. Юнец не успел даже крикнуть, повалившись на землю мешком.
Когда сзади свистнул второй болт, Хекс почувствовал резкий удар и то, как он падает - падает словно бесконечно долго, как будто не на землю, а в бездну. Его падение растянулось и застыло во времени, но пальцы сжимали рукоять меча так крепко, как может сжимать лишь камень.
"Проклятый эльф. Я тебя достану. Я тебя..."

 

Фелкин, которая в этот момент проснулась от непонятного чувства беспокойства, встала и подошла к ведру с холодной водой. Набрав ее в ладони, девушка плеснула в лицо и потерла шею, разминая затекшие мышцы. Решив, что во рту ее слишком пересохло, она набрала еще, сложив ладони ковшиком, и вдруг замерла.
Вода в ее руках пошла рябью, разбив отражение ее нового лица и превратив его в искусственную маску. Вскрикнув глухо, она осела на пол, разлив воду на новые плетеные коврики. Ее трясло. Расширенные глаза смотрели в пустоту.
- Хекс, - одними губами, казалось, прошептала антиванка, когда услышала за собой почти неслышные, осторожные шаги. Обернувшись, ее грязно-голубые глаза разглядели в практически непроглядной черноте ночного дома невысокую фигурку мальчика.
- Отец, - дрожащим голосом сказал он, и Фелкин снова вздрогнула, но на этот раз - от изумления. - Что с ним?! - трясущийся, с вдруг хлынувшими от непонятной тревоги по лицу слезами, Риден протянул к ней руки.
Руки, объятые огнем.

 

 

 

Музыка в титрах

 

В ролях:

 

Хекс фон Вольфер - Шен Мак-Тир

Мэйрис Ренн - Aloija

Федерико "Сова" Альварес - Junay

Кая - Элесар

Алейра Флавий - Лакич

Лиинда Аларион - Leo-ranger

Якоб Ребель - Mad Ness

Ядвига Дурноглаз - Mad Ness

Хейд Хормак - Darth Shunt

Лилли Лориани - Sebursky

Анри Бастьен - Драккон де Морей

Корк Каллак - SPIRT_VD

Ниэллон Валеан - Эри

Атаназ Фростхолд - Darth Shunt

Освальд де Брюше - Kykuy

Верес - Карт(он)

...а также неподражаемая Felecia в роли кучи сюжетных неигровых персонажей   

[Perfect Stranger]

 

 

 

 

ХЕКС, МЭЙРИС, ФЕДЕРИКО и ЛИИНДА получают достижение:
Пройти игру "Тень госпожи" до конца и выжить.

[hint=" "Среди теней": пройти игру "Тень госпожи" до конца и выжить."][img]http://savepic.su/5694975.png[/img][/hint] 

 

 

 

 

ОСВАЛЬД, ХЕКС, МЭЙРИС, ФЕДЕРИКО и ЛИИНДА получают достижение:
Победить как минимум трех Высших Драконов в игре "Тень госпожи".

[hint=" "Гнев небес": победить как минимум трех Высших Драконов в игре "Тень госпожи"."][img]http://savepic.su/5687807.png[/img][/hint] 

 

 

 

 

ЛИИНДА получает достижение:
Первый выживший персонаж данного игрока за три ролевых игры DAFRPG.

[hint=" "Первый среди равных": Первый выживший персонаж данного игрока за три ролевых игры DAFRPG."][img]http://savepic.su/5677567.png[/img][/hint] 

 

 

 

 

ОСВАЛЬД получает достижение:
Персонаж, предавший отряд в конце игры "Тень госпожи".

[hint=" "Кинжал в шелках": Персонаж, предавший остальных в конце игры "Тень госпожи"."][img]http://savepic.su/5684735.png[/img][/hint] 

 

 

 

 

ОСВАЛЬД, КАЯ, МЭЙРИС и ФЕДЕРИКО получают достижение:
Повысить навык владения любой профессией до максимального уровня в игре "Тень госпожи".

[hint=" "Солнце еще высоко": Повысить навык владения любой профессией до максимального уровня в игре "Тень госпожи"."][img]http://savepic.su/5670399.png[/img][/hint] 

 

 

 

 

ФЕДЕРИКО получает достижение:
Стать победителем Большого Турнира Камберленда в игре "Тень госпожи".

[hint=" Рыцарь дня": Стать победителем Большого Турнира Камберленда в игре "Тень госпожи"."][img]http://savepic.su/5664255.png[/img][/hint] 

 

 

 

 

ХЕКС получает достижение:
Грандиознейшему неудачнику игры "Тень госпожи".

[hint="Серебряный клевер": Грандиознейшему неудачнику игры "Тень госпожи"."][img]http://savepic.su/5661183.png[/img][/hint] 

 

Благодарим нашего штатного художника Aloija за великолепное оформление медалек