[Verina]

Омерзительная компания

 

начало игры в субботу (19 июня) в 19.00

 

 

Среди занесенных снегами просторов…

Паровоз, пыхтя и отдуваясь, проскочил мимо платформы и продолжил своё неуклюжее торможение.  Железнодорожная станция Эванстона, небольшого даже по меркам штата Вайоминг города, не выглядела особо оживленным местечком.  Пара играющих под навесом в карты носильщиков не потрудились поднять головы, чтобы оценить свои шансы на подработку, и неудивительно: кроме нескольких приплясывающих на морозе горожан, по-видимому, встречавших своих родственников с поезда, только одна закутанная по самую макушку в меха фигура походила на потенциального пассажира.
- Анита, солнышко, - мужчина в клетчатом пальто, подошедший к закутанной фигуре, фамильярно взял ее под локоть. – Ты уверена, что тебе не нужно сопровождение? Может, стоило дождаться, пока я решу все свои дела. Мы бы отправились в Омаху вместе…
- Нет, благодарю. – Молодая женщина сморщила слегка посиневший от холода носик.  – Я не дева королевских кровей и вполне способна сама о себе позаботиться. Тем более… этот милый юноша… как вас зовут?
- Берт, мэм! – Откликнулся затянутый в синюю форму проводник, помогая втащить багаж дамы в ближайший из вагонов.
- Берт поможет мне, если вдруг возникнут какие-то трудности.
- Да, мэм.
Проводник поправил слегка съехавшие набок очки и проводил пассажирку вовнутрь. Здесь было намного теплее, чем на улице, хотя редкие порывы ветра время от времени проносились по коридору, проникая в щели плохо прилегавших к рамам стекол. Дама окинула брезгливым взглядом место, к которому ее проводил Берт, и чуть подалась назад.
- На станции мне намекнули, что один из вагонов едет пустым. – Вполголоса произнесла она, доставая и ридикюля хрустящую купюру, и помахивая ею перед носом парня. – Я хотела бы выкупить у вас все билеты этого вагона, чтобы путешествовать с комфортом…
- Сожалею, мэм, но…
- Поймите правильно: я певица, и мне нужны постоянные музыкальные упражнения, чтобы не потерять форму. А дорога до Омахи займет несколько дней… не хотелось бы смущать пассажиров своими вокализами…
Проводник покачал головой:
- Увы, я никак не могу удовлетворить вашу просьбу. Вагон занят…  агентами «Уэллс-Фарго», впускать туда посторонних нам строжайше запретили.
- Сыщики? Здесь? Но зачем такая секретность?!
Берт оглянулся, чтобы удостовериться, что его слова не достигнут случайных ушей, и, одновременно пряча в карман куртки купюру, вполголоса произнес:
- Они везут кого-то важного, мэм. Преступника, главу крупной банды. Я слышал, что его ждет суд в Омахе, где он лично застрелил четырех человек…
Дама вздрогнула и плотнее закуталась в меха, скорее из-за испуга, чем из-за холода. Путешествовать в одном вагоне с головорезом, пусть и сопровождаемым сыщиками – это было слишком даже для такой прожженной авантюристки, как Анита Спаркл. Помолчав пару мгновений, она, наконец, милостиво улыбнулась:
- Что ж… придется ехать в общем вагоне.
Проводник учтиво посторонился, пропуская даму в двери ближайшего купе. Изящно вильнув  бедрами, певица проскользнула мимо него, оставив за собой шлейф дорогих французских духов...

 

Мастерские персонажи

Основные:

Лютер Бирбаум, представитель детективного агентства «Уэллс-Фарго»

 

 

Анита Спаркл по прозвищу «Мисс Искра», певица

 

 

Берт, проводник

 

Дополнительные:

 

Джимми Пирсон, второй агент «Уэллс-Фарго»

Митч Хеммингс, смотритель маленькой станции

Джона Хеммингс, сын и помощник смотрителя

Элси, работница на станции

 

Подозрительные путешественники

Лайош Йожеф – Плюшевая Борода (мирный)

Рэд Харрингтон- Beaver (шериф)

Тэдди Мадмен - Laion (доктор)

Освальдо Мобрей - Osidius the Emphatic

Исаакий - Kurasagi (мафия)

Слэйд Хорас Стаут - The_Last_Nomad (мирный)

Лесоруб - Табаджи (мафия)

Эдвард Торне - Джедай Кайра (мирный)

Йозеф Ашбах - Гиви Зурабович (маньяк)

Мистер Грин Лагер - Лакич (мирный)

Тод - Безликий (мафия)

 

Правила игры

Игровые роли:
Члены банды (мафия) 3 — поклялись освободить главу своей банды... любой ценой
Многое повидавший (доктор) 1 — что только он не пережил на своем веку... ему приходилось и выслеживать, и стрелять, и раненых латать.
Раскаявшийся (шериф) 1 — возможно, у него было темное прошлое. Но он решил, что его будущее будет непременно светлым.
Кровопускатель (маньяк) 1 — правый ты или левый, честный ты или пройдоха, шериф ты или воришка - ему все равно. Все, что его интересует - какого цвета твои кишки и насколько густа твоя кровь.
Простые пассажиры (мирные)

 

Очередность ходов.

суд мирных - доктор - мафия - шериф -  маньяк

 

Регламент игры:

19.00 - 19.20 раздача ролей

День - 20 минут

Ночь - 10 минут

[Verina]

Анита Спаркл

- Приятно познакомиться, - молодая женщина кивнула по очереди всем троим. - Что касается музыкального выступления... у меня специфический репертуар. Не хотелось бы смущать пассажиров, чье воспитание или вероисповедание склоняет их к осуждению куплетов из оперетт и простонародных песенок в деревенском стиле.

Она едва сдержала усмешку, деликатно прикрыв губы ладонью.

- Если вы не против, я бы предпочла более... нейтральные развлечения. Как насчет того, чтобы каждый из нас рассказал одну очень-очень грустную или одну очень-очень веселую историю из своей жизни?

[Гиви Зурабович]

- Действительно, что я один всё рассказываю - поддержал Йозеф - хотелось бы послушать и ваши истории, а потом, может быть, я еще чего-нибудь смешное вспомню. А что до куплетов - то я только за! Эх, какие смешные куплеты про нас, машинистов, наша локомотивная бригада пела... Я на гармони, кочегар на пианино... на старом престаром пианино, которое стояло в слесарном цехе депо, у которого половина клавиш отсутствовала... А помощник пел эти самые куплетики... Жаль только я их не запомнил.

Сообщение отредактировал Гиви Зурабович: 17 июня 2016 - 19:50

[Кайра]

- Для  этого  мне надо  выпить  - Официант  бутылку коньяка  и  лимон,  гулять так гулять  и еще дорогую  сигару, его легким уже  ничего не могло навредить.

 

- Как определим кто начинает?   Будет тянуть   спичку или соломинку.

[Verina]

Анита Спаркл

- Как определим кто начинает?   Будет тянуть   спичку или соломинку.

- Возможно, у буфетчика есть что-нибудь более практичное... например, кости, которые мы сможем выкинуть поочередно? Тот, у кого будет наименьший результат - тот и начнет рассказывать первым!

[Лакич]

- Пусть начнет тот, кто предложил, - резонно подметил Грин, кивнув в сторону девушки.

Впрочем, сам мужчина то и дело поглядывал на миловидного человека с топором: вот кому действительно есть что рассказать.

Интересно, как он получил этот ниразу не примечательный шрамик? 

[Verina]

Анита Спаркл

- Пусть начнет тот, кто предложил, - резонно подметил Грин, кивнув в сторону девушки.

- Что ж... хорошо.

Она задумалась на несколько мгновений, блуждая взглядом где-то в области низкого потолка вагона-ресторана, а затем оживленно    защебетала:

- Итак, у певицы, вроде меня, всегда найдется пара-тройка поклонников, которые со временем начинают вести себя очень странно и даже пугающе. Около года назад я познакомилась с одним таким человеком... кажется, его звали Майкл... или Майлз. Вначале все было прекрасно. Он присылал мне корзину роз после каждого концерта, писал страстные послания, водил в дорогие рестораны... но затем в поведении Майлза стали появляться признаки душевного расстройства. Он начал преследовать меня везде и повсюду, ревновать к каждому мужчине, какого видел рядом со мной. В конце концов я стала бояться и избегать Майлза... что только усугубило его состояние. И вот однажды...

 

Анита слегка нахмурилась. Она никак не могла решить, преподнести историю в комическом или же в трагическом свете. Ведь любое событие куда больше зависит от того, как его опишут, чем от того, чем оно было вызвано в действительности...

 

- Однажды он ворвался в мою гримерную и буквально вытащил меня на улицу, полуодетую. На мои крики сбежались случайные прохожие, и тут-то он объявил, что является моим законным супругом, и я, как примерная жена, обязана ему подчиняться! "Но позвольте, - возразила я, - что-то я не припомню нашего бракосочетания!". "Я видел его сегодня ночью, во сне!" - объявил мой сумасшедший поклонник. Конечно, свидетели этого разговора только посмеялись, и отогнали Майлза от меня. Сама я была напугана и обозлена...

[Verina]

Анита Спаркл 

Сделав пару глотков кофе, молодая женщина продолжила:

- Эта история стала одной из причин, по которой я оставила родной город и начала колесить по стране со своим нехитрым репертуаром. Признаться, первые месяцы меня подстегивал испуг. Опасения, что безумный поклонник разыщет и похитит меня... принудит к замужеству или сотворит что-нибудь похуже того. А потом я узнала, что все мои страхи оказались беспочвенными. Майлз покончил с собой. Повесился спустя пару дней после моего отъезда.

 

Она немного помолчала, то ли борясь с нахлынувшими воспоминаниями, то ли ожидая реакции слушателей. Из-за внезапной паузы в вагоне-ресторане стали отчетливо слышны завывания ветра снаружи, за плотными, запотевшими стеклами окон. Метель продолжала усиливаться. 

 

- Возможно, после всего услышанного, вы осудите "дешевую певичку" за жестокосердие к отчаянно влюбленному в нее существу. - Наконец, подытожила Анита. - Назовете меня "корыстной и беспринципной стервой". Но пережив эту историю, я сделала для себя один важный вывод. Что бы мы о себе не думали, как бы ни были уверены в том, что мы добры и способны на высокоморальные поступки... когда приходит критический момент выбора, мы предпочитаем пожертвовать кем-то другим, а не собой.  Только не собой. 

[Кайра]

Эдвард выпил   коньяк   и выслушал рассказ  - Знаешь мы с  Майлзом в чем- то похожи     мы  оба  лишились жизни  из - за певица.  Лед в глазах  мог     бы  обжечь ее.  - Года два назад я вытащил бы пистолет  и выстрелил, две пули - две жизни .  он не пугал, а говорил так словно  выписывал  рецепт    и  в этом было, что  пугающие 

[Osidius the Emphatic]

Казалось, "минута славы" Освальдо померкла угаснувшей искрой, но вот он появился вновь.

- Позвольте, прежде чем вы очаруете прекрасную даму, - это было сказано громкому собеседнику о певице, но приглушенно, чтобы не поставить в неловкое положение одного и не оскорбить другую, - я вручу вам обещанное, - с этими словами мистер Мобрей протянул сложенную шерстяную рубашку, которая не слишком-то вязалась с тем образом,который Освальдо из себя представлял. Воцарилась пауза, и джентльмен, окинув взглядом тех, кто будто силился выявить связь между англичанином и такой одеждой, заговорил:

- Понимаю, о чем вы думаете: работа довольно грубая, зато вроде бы неплохо греет. Она досталась мне от друга - не поверите! - северянина, что состоял в переписке с самим Линкольном! Ему она сослужила хорошую службу

[Лакич]

Грин лениво хлопнул в ладоши, привлекая внимание собравшихся любителей теплых пальто, шерстяных рубах, топоров и слащавых историй.

- Я однажды выкрал эклер в булочной, а поплатился за это деяние мой друг, - пожал плечами мужчина, подытоживая эту короткую историю одной фразой: - кажется, его секли потом, - на этой ноте он и закончил, видимо сетуя на тот факт, что великим рассказчиком не был.

 

- Понимаю, о чем вы думаете: работа довольно грубая, зато вроде бы неплохо греет. Она досталась мне от друга - не поверите! - северянина, что состоял в переписке с самим Линкольном! Ему она сослужила хорошую службу

 

- Я бы не поверил в эту историю, если бы друг был с Юга, - усмехнулся Грин, будто бы не стал свидетелем всевозможных откровений, - и главное: не стоит ходить в ней в театр.

 

[Verina]

Анита Спаркл

- Да, конечно, - женщина кисло улыбнулась Эдварду, - именно красота и талант женщины, а не раздутое эго мужчины виновны во всех любовных драмах. Я понимаю логику пуритан, стремившихся натянуть на своих женщин мешки и задавить в них всякую привлекательность. По этой логике мужчина - животное, не способное без внешней помощи совладать со своими инстинктами. Понимаю. Но не могу этого принять.

 

Анита сделала еще один глоток кофе. Странно, но горьковатый напиток действовал скорее расслабляюще, чем бодряще. Певица повернулась к Исаакию:

- А вы? Надеюсь, в вашей жизни произошло хоть что-нибудь более значимое, чем воровство эклеров?

 

Исаакий!

[Гиви Зурабович]

- Она досталась мне от друга - не поверите! - северянина, что состоял в переписке с самим Линкольном! Ему она сослужила хорошую службу

 

- Премного благодарствую - так же приглушенно ответил Йозеф - это ж сколько ей лет уже... Впрочем - добавил он, изучая подарок - хорошая вещь служит очень долго.

[Кайра]

- Да, конечно, - женщина кисло улыбнулась Эдварду, - именно красота и талант женщины, а не раздутое эго мужчины виновны во всех любовных драма

 

-  Конечно  же,  вы  не давали никаких намеков и поощрений вашему  поклоннику, ведь как    легко играть    чужими   чувствами,  дразнить,  а когда он  перестает    быть  нужным  выбрасывать   его   цветы в мусорку, а его  самого на помойку чувств

 

- Ведь  будет еще куча других влюбленных дураков.

[Verina]

Анита Спаркл

-  Конечно  же,  вы  не давали никаких намеков и поощрений вашему  поклоннику, ведь как    легко играть    чужими   чувствами,  дразнить,  а когда он  перестает    быть  нужным  выбрасывать   его   цветы в мусорку, а его  самого на помойку чувств. Ведь  будет еще куча других влюбленных дураков.

 

- Вы сейчас очень точно охарактеризовали подобную категорию мужчин. "Влюбленные дураки". Люди, теряющие голову под влиянием примитивных чувств, а потом обвиняющие в этом объект своих чувств. Они достойны жалости, согласна. Но подстраиваться под них - значит, опускать себя до их уровня. Мне бы... этого не хотелось.

 

 

Берт

Тем временем поезд, пронесшийся на всех парах через заснеженный лес, начал замедлять ход.

- Остановка в Форт Бриджер! - громко объявил проводник. - Пятнадцать минут! Всем, для кого станция не является конечной, рекомендовано не покидать вагонов из-за плохих погодных условий.

 

Несколько пассажиров торопливо сошли на платформу, волоча за собой багаж. Еще пара-тройка, напротив, поднялись по ступенькам, и стояли теперь в тепле коридоров, стряхивая с одежды рыхлый снег в ожидании, пока проводник проверит их билеты.

 

- В обоих вагонах достаточно свободного места, - заверял их Берт, - Вы можете расположиться, где вам захочется.

[OZYNOMANDIAS]

Двадцать девять лет назад

— Слейд, — произнес Эдди голосом, наполненным поистине триумфальным торжеством. Он стоял прямо, гордо держа осанку, с горящими глазами, черными прядями волос на глазах и взглядом хищника, готового растерзать жертву, пока Стаут жадно смотрел на него. — Этот день настал.

Они стояли в свете тусклой свечи, окутанные темнотой подвала старого дома четы Чемберсов. Слейду нравилось это место: оно было мрачным, сырым, даже мертвым, и они, Стаут и Чемберс, вдыхали в него впитанную извне новую жизнь, копошась в нём, как копошились бы в разлагающемся посреди пустыни трупе голодные насекомые. Еще при первом спуске сюда, сопровождаемый его новым другом Эдди, Слейд чувствовал – этот заброшенный подвал, с его измазанными в незамысловатых, но жутких спиралях стенами, ржавыми лопатами, костями и давно прогоревшими свечами, был окутан старинной зловещей историей, и их задача, судя по мрачному восторгу Чемберса-младшего – быть её продолжением.

— У нас мало времени, — неожиданно даже для самого себя не произнес, а прохрипел Стаут. — Дело должно быть сделано.

— А ты готов? — словно с усмешкой спросил Чемберс, поддразнивая друга. — Сделать это, кхм, сложнее, чем то, чем мы занимались раньше. На это нужна решимость, Слейди.

— Можешь держать меня за яйца, чтоб они не убежали, — огрызнулся Слейд и по привычке сжал кулаки. Эдкин театрально отпрянул, размахивая руками, после чего расплылся в очередной гримасе. Несмотря на репутацию Стаута, заработанную горой выбитых зубов, сломанных ребер и литрами пролитой в потасовках крови, Чемберс его не боялся – во-первых, потому что тоже любил пребывать в роли порядочного смутьяна, а во-вторых, потому что этот тщедушный горделивый щенок обладал какой-то поистине нечеловеческой способностью избегать ударов, способных повалить с ног буйвола, и одновременно успевать наносить свои собственные. Стаут называл это "затыкивание". Таким образом, весь город знал, что эти двое – самые отвратительные из всех противников, которых только можно было сыскать в городе, а о том, кто же из них все-таки лучше, споры за кружкой в салуне не утихали никогда.

— Ладно, остряк, — произнес Эдди. — Пора.

Выбравшись по кривой лестнице из подвала, они свернули направо и пошли по подворотне, предпочитая её полутьму главной дороге. Впервые за долгое время ночь была облачной, и это, как считал сам Стаут, служило хорошим знаком. Пройдя немного, они еще раз свернули и обошли салун, потом мастерскую, затем еще раз свернули и пошли вдоль кладбищенских ограждений. Чемберс шел уверенно, Стаут – быстро, и вместе, подгоняемые адреналином и преследуемые тенями, они стремительно прибыли к обозначенному месту.

— Начнём, — одними губами произнес Эдкин, подходя к заранее вырытой яме и пиная лежащий рядом с ней большой мешок. Из мешка послышалось протестующее мычание, и Эдди сверкнул глазами, пока Слейд медленно развязывал узел веревки.

Он лежал здесь. За это время он, похоже, продрог, из-под туго затянутых веревок на запястьях и лодыжках все еще сочилась кровь, сильно пахло перегаром и потом. Даже находясь в мешке, он все же протрезвел от свежего уличного воздуха, и теперь его привычно бессмысленный взгляд сменился на взгляд, полный страха и недоумения. Стягивая с него мешок, Слейд впервые за восемнадцать лет увидел в его глазах радость от появления сына.

— Я не мастер долгих речей, — проговорил Стаут, вытаскивая узника на песок. — Не мастер красивых слов, — бросив отца на землю, он взял в руки увесистый топор, перехватил его поудобнее и вернулся. — Но всё-таки скажу тебе кое-что. Напоследок.

Связанный, избитый, раздетый догола Хорас в приступе сковывающего страха замер на холодной земле. Он жалобно смотрел то на отпрыска, то на топор в его крепких руках, и Слейд наслаждался этим моментом сполна.

— Все, что ты оставил в моей жизни – это половина изуродованного лица, — оскалился Стаут. — Думаю, ты будешь не против быть примерно... — он провел по рукояти топора пальцем, словно отмеряя что-то, затем остановился у самого лезвия, достал перочинный нож и оставил неглубокую отметину. — Вот здесь?

Хорас Стаут попытался закричать, но веревка была ему не по зубам, и Слейд, занося топор над головой, со смехом подумал, что даже последнюю попытку что-то сделать в своей жизни он провалил.

Народ в вагоне-ресторане всё прибывал, что уже начинало раздражать Стаута. Он покончил с едой, попытался разжиться выпивкой, но, столкнувшись с отказом, невозмутимо начал хлебать из собственной фляжки. Монотонный стук дороги продолжался, и Слейд, сидя с топором в руках, снова и снова вспоминал прошлые дни.

[Гиви Зурабович]

Как только проводник объявил остановку, Йозеф встал со своего места и пошел в тамбур.
- Пойду посмотрю, чем торгуют в буфете вокзала - сказал он - и, не дожидаясь полной остановки спрыгнул на платформу. Через девять-десять минут он вернулся в вагон-ресторан.
-Ничего нет, кроме пачки папирос - с досадой произнес Йозеф.
"Так, стоп. А где шапка?!"-подумал немец - "Черт! Я кажется забыл ее на вокзале!"
И, несмотря на предупреждения проводника о скором отправлении, Йозеф выскочил из вагона и скрылся в буране.
Йозеф вернулся в вагон-ресторан когда поезд уже отправился.
-Еле успел на подножку последнего вагона заскочить - пытаясь отдышаться сказал он, занимая свое прежнее место.

[Osidius the Emphatic]

Попутчик Освальдо покинул вагон, и когда англичанин, попросив прощения у господ, покинул вагон-ресторан, он не застал того проверяющим багаж или выходящим. Наверное, потому, что вопреки сказанному своим новым знакомым давеча направился вовсе не к себе. А может, он в действительности был одним из тех безумцев, что выпрыгивали на перрон, несмотря на предупреждения проводника.

[Кайра]

- Вы сейчас очень точно охарактеризовали подобную категорию мужчин. "Влюбленные дураки". Люди, теряющие голову под влиянием примитивных чувств, а потом обвиняющие в этом объект своих чувств. Они достойны жалости, согласна. Но подстраиваться под них - значит, опускать себя до их уровня. Мне бы... этого не хотелось.

 

- Человек может  полюбить  даже  красивую пустышку   сказал  горечь и боль была в этих словах.   - Иногда даже пустить свою жизнь под откос ради  взмаха   длинных ресниц.   - Вы могли бы  поговорить , но в результате просто   сбежали, ведь  так  хорошо себя оправдывать

[Verina]

Постепенно сумерки сгустились, метель продолжала усиливаться и пейзажи за окном стали черно-белыми, словно печатные гравюры. Часть пассажиров покинула вагон-ресторан, чтобы вздремнуть в своих купе. Разговоры сами по себе затихали, атмосфера казалась все более густой и гнетущей. Когда поезд ненадолго притормозил на маленькой станции, чтобы добрать нехватку угля, никто даже не выглянул из своего вагона.

 

После короткой остановки, паровоз дал пронзительный свисток и отошел от платформы, разгоняясь перед очередным рывком через заснеженные леса.

 

Берт

Внезапно поезд затормозил, да так резко, что большая часть посуды в вагон-ресторане, совершив дикий кульбит, опрокинулась на пол. Там же оказались некоторые из пассажиров, а остальные, держась за столы и скамьи, удивленно переглядывались, гадая, что такого могло произойти.

Проводник опомнился первым - он выскочил из вагона, и, пробежав пару десятков метров, оказался возле кабинки машинистов. Стравливаемый из котла пар шипел так громко, что перекрикивавших друг друга работников железной дороги все равно почти не было слышно.

- Что такое?! - Заорал Берт во все горло. - Почему остановились?

- Все, приехали! - Механик высунулся из окна и сделал руками жест крест-накрест.

- Впереди затор!

Кочегар с помощью машиниста выгребал еще не занявшийся уголь из топки так быстро, как только мог. Никому не хотелось пережить взрыв котла.

Берт прошелся немного вперед и увидел причину их остановки - большой снежный завал на рельсах, в рост человека, а может и выше. Но не это смущало по-настоящему. Снег лежал на их пути не просто так - из-под него явственно проглядывали очертания не то крупных бревен, не то поваленных деревьев.

- Что это? - Удивленно спросил проводник. Подошедший поближе механик хмурился и молча оглядывал внезапно возникшую проблему.

- Не знаю, - наконец, откликнулся он. - Но так или иначе, дальше мы не проедем, пока не разгребем завал. А учитывая то, что нам пришлось гасить топку, скоро пара не станет...

- И все, кто едет в поезде, рискуют замерзнуть насмерть?!

- При такой-то погоде...

Берт сдвинул шляпу набок и почесал в затылке. Здесь, в глухомани, да еще на ночь глядя, ожидать помощи бесполезно.

- А до той станции, что мы проехали, далеко возвращаться?

- Мили две, может три. Но это неважно. Пятиться с несколькими вагонами на прицепе мы не сможем. Запасной колеи, чтобы развернуть паровоз, тоже нет.

- Тогда что же нам делать?

Несколько минут у кабинки машиниста велось отчаянное обсуждение сложившейся ситуации. Наконец, работники железной дороги пришли к единственному, на их взгляд, правильному решению: проводник организует переход пассажиров до ближайшей станции, а машинист с помощниками останутся возле поезда и попробуют своими силами разобрать затор.

- Берт, ты расспроси начальника станции, когда доберешься туда, - наставлял проводника механик. - Может, он пошлет за помощью на ближайшие ранчо, или к какой-нибудь артели лесорубов. Вряд ли тут настолько дикие места, что мы не найдем совсем никакой помощи.

С глубоким вздохом парень побрел обратно к своим подопечным. Ему предстояло заглянуть во все купе и предупредить пассажиров, чтобы те оделись потеплее и добровольно вышли из теплых вагонов навстречу ледяной пурге.

[Osidius the Emphatic]

На новость от проводника Освальдо отреагировал с воистину джентельменским спокойствием. Он аккуратно и быстро собрал свои вещи, которых оказалось крайне мало для того, кто ехал в Омаху на поселение, и одним из первых выбрался в ночную мглу, принявшись прохаживаться вдоль состава, чтобы не начать замерзать с первой же минуты.