[Тaб]

 

Ты помнишь, как заснул, но не помнишь, как проснулся. Открываешь глаза, сидишь посреди кромешной темноты, силясь вспомнить, кто ты и как здесь оказался. Мысли путаются, будто клубок ниток, с которым поиграл котёнок. Каждая попытка ответить самому себе на простые вопросы отдаёт нестерпимой болью, от которой наворачиваются слёзы, пробуждая внутри только одно желание: лечь на спину, закрыть глаза и скрестить руки на груди, приветствуя вечный сон.

Иногда мы не хотим ничего, кроме покоя, но память зовёт нас, и мы не в силах сказать ей “нет”.

Ты помнишь, кем был, но не помнишь, кем тебе пришлось стать. Ослабляешь мысли, позволяя им мчаться в неведомые дали. Боль отступает, словно волна, но ты знаешь: словно волна, она и вернётся, как только гнев охватит твоё, ещё живое, тёплое, сердце, и ты задашь себе вопрос, ответ на который скрыт в неведомых глубинах сознания. Ты не знаешь, кто прячет от тебя ответы. Возможно, неведомая сила, которая играла с тобой, будто с куклой; а когда ей надоело – выбросила тебя на обочину неизвестности. Возможно, это ты сам: совершил нечто страшное, поступок, при одной мысли о котором сводит зубы и теперь тебе хочется кричать от отчаяния, пожирающего тебя изнутри. Возможно, ответ сокрыт где-то посередине. Нужно лишь протянуть к нему руку.

Иногда внутренний страх мешает идти вперёд. Но мы берём в руки факел, разгоняющий тьму, а затем делаем первый, и самый важный, шаг навстречу неизведанному.

Ты помнишь о тех, кто шёл с тобой, бок о бок, но не помнишь их лиц и имен. Всегда есть выход. Единственная мысль продолжает пылать посреди великого ничего, словно путеводный маяк. Ты закрываешь глаза, позволяя темноте вокруг попробовать тебя на вкус, ощутить запах мыслей, прячущихся под толщей плоти, коснуться тёплого сердца, продолжающего биться вопреки всему. Оно таит внутри себя одно единственное послание. Ключ, способный отпереть любую дверь.

Я не боюсь.

Эта мысль бьёт, будто молния. Сотрясает до основания. Переворачивает с ног на голову, грозя выбить почву из-под ног и выбросить последние крупицы сознания в непроглядную бездну. На мгновение калейдоскоп образов обрушивается не тебя, словно ведро ледяной воды; но затем исчезает, так и не оставив ответов.
Это не конец. Столь простая мысль несёт в себе покой. А затем ты понимаешь, что, прямо сейчас сделал, тот самый, заветный, первый шаг, так и не оступившись. Вслед за покоем приходит надежда. Ты открываешь глаза.
 
С вами снова наше шоу!
Зычный голос, бьющий по ушам, вырывает тебя из оцепенения. Тьма отступает. Ты не знаешь, надолго ли, и не подстерегает ли тьма где-то совсем близко, выжидая подходящего момента. Нет, сейчас её нет.
Больше никому не нужно беспокоиться об оплате кабельного телевидения, потому что, ныне и присно, мы вещаем на волнах вашей памяти!
Есть лишь полупустая комната, объятая полумраком, силуэты мебели и…
Вы, наверное, и забыть забыли, когда видели нас в последний раз, верно? О да, с тех пор утекло много воды, но, как говорил мой горячо любимый дядюшка: слава Богу, что это была вода, а не кое-что похуже!
Громкий хохот, будто сбежавший из будничного ситкома, выбивает тебя из раздумий. Ты нервно вертишь головой, силясь понять, откуда исходит этот звук, пока не замечаешь старенький телевизор, стоящий на облупленной тумбе, прямо перед тобой. Его экран затянут помехами, но, пусть и с большим трудом, тебе удаётся различить мужчину, смотрящего в камеру; он одет с иголочки и энергично жестикулирует, продолжая свой пространный монолог…
И куда же я подевал свои манеры?! Так взбудоражен нашей встречей, что до сих пор не представился! Впрочем, наверняка, вы и так помните своего бессменного ведущего мистера $@#&!
Накатившая волна белого шума заставляет тебя поморщится и не даёт разобрать его имя. Незримая толпа отвечает ведущему свистом и восторженными воплями. А он всё улыбается, широко, будто кукла. Улыбается, даже когда говорит…
Как и всегда, я пригласил в нашу студию очень важного, и без сомнения, интересного гостя! Это непревзойдённый мистер @#%...
Помехи снова больно бьют по ушам.
Великолепный автор, нашумевшего мультипликационного сериала: “Сбежавшие зверята ищут новый дом”! Поприветствуем его аплодисментами!
Зная, что будет дальше, ты, зажмурившись, затыкаешь уши, но… это ни капли не помогает. Громкие хлопки, вперемешку с криками незримых телезрителей настигают тебя, заставляя крепко стиснуть зубы. Кажется, что эти звуки издаёт вовсе не старенький телевизор. Похоже, они транслируются прямо в твою голову.
Не стоит вам так. У нас у всех есть свои мысли, а я просто поделился своими с людьми вокруг. В этом ведь нет ничего сложного, верно?
Ты видишь, как экран делится на две половины; справа, как и прежде, сидит ведущий, мужчина с улыбкой до ушей. Слева… на мгновение тебе кажется, что это всего лишь его зеркальное отражение, но потом ты понимаешь, что костюм гостя тёмный, тогда как ведущий одет в серый. И голос у него ниже, грубее. Впрочем, менее похожими мужчины быть не перестают. Они напоминают кукол, произведённых на одной фабрике, одной из которых перед выпуском в свет наскоро перекрасили одёжку, а затем наградили новым именем. Не именем, нет. Названием.
А вот тут я мог бы поспорить!
Ведущий наигранно смеётся. По крайней мере, так тебе кажется. Его слова пропитаны фальшью и показным задором.
Многие, выражаясь фигурально… транслируют свои мысли, но лишь подлинные гении имеют возможность поделиться чем-то кроме… мусора, понимаете? Только они в силах подарить нам по-настоящему умные мысли, и, без всякой лести скажу, вы – один из тех самых гениев! Зрители меня поддержат.
Невольно щуришься, когда очередной поток свиста вперемешку с жуткими воплями обрушивается на тебя, будто волна.
Всё, хватит…
Гость нервно смеётся, кажется ему неловко.
Может, перейдём к делу, а?
Конечно, конечно! Что-то я разошёлся. Но это неудивительно, у нас такой повод….
И для меня честь стать первым гостем после возвращения вашей программы в эфир.
Как и для нас мистер, $@?$; для нас это даже большая честь, пусть вы, возможно, так в этом и не признаетесь, но это сущая правда. Воистину…
Ведущий неловко посмеивается.
Немытые массы не привыкли обращать внимания на творчество тех, кто выходит за рамки их понимания, сформированные… окружающей средой, которой выгодно подобное отсутствие вкуса, или желания просвещаться…
Мистер…
Да, прошу прощения, но я к тому, что наша программа, и наши зрители, не из таких! И да, перейдём же, наконец, к делу!
Звучит громкая музыка, на экране проносится эмблема программы. На мгновение кажется, что ты попал в пятидесятые и смотришь одну из передач того, Богом забытого, времени.
Но, побаиваясь строить предположения, или делать хоть какие-то выводы, ты лишь крепче вжимаешься в скрипучее кресло, которое, впрочем, вовсе и не скрипит; готовишься увидеть продолжение таинственного эфира, вещаемого на волнах… твоей памяти. Это слово, невольно вызывает у тебя чувство глубокой тоски. Ты крепко сжимаешь кулаки, когда холодок пробегает по коже. От правды нельзя сбежать. Она, всегда, настигает нас, тем или иным, образом.
 
Год прошёл с того момента, как мультипликационный сериал “Сбежавшие зверята ищут новый дом” стал выходить на нашем телеканале. Он сразу же заслужил любовь публики и высокие оценки кинокритиков, однако…
Ведущий замолкает. Прочищает горло.
Из-за трагических обстоятельств, наш телеканал не смог показать весь запланированный материал, не говоря о продолжении…
Это печально.
Печально, и нас просто завалили письмами!
Голос ведущего переполнен задором, он смеётся. Это выглядит слишком неестественно.
Наши зрители хотели знать, чем всё закончится. Эта история, она… просто поразила их воображение… Но, наверное, не все, кто смотрит нас здесь и сейчас, знают о чём, мы, прошу прощения…
Ведущий начинает перебирать бумаги, лежащие перед ним. Ты, невольно, замираешь, то ли из страха, то ли из… предвкушения.
Это история о несчастных зверятах, которых выкрали из их семей злые экспериментаторы… Это никому не испортит впечатление?
Нет, будьте добры, продолжайте.
Так вот, их похищают полубезумные экспериментаторы, сбежавшие из нацистской Германии на машине, отрицающей пространство и время - в привычном понимании, - на… концептуальном уровне…
Незримые зрители охают.
Их прошлое туманно. Будущее неизвестно. Мотивы подёрнуты завесой… тайны. Но они похищают несчастных зверят и начинают свои... без сомнения, изуверские, эксперименты. Такая фабула не казалась вам слишком… жестокой? Обычный среднестатистический зритель после тяжелых рабочих будней явно не ожидал увидеть столь… необычное шоу.
Конечно, у меня были опасения и я до последнего был уверен, что ваш телеканал не станет покупать права на показ…
НАШ телеканал оказался куда прогрессивней любых ваших ожиданий. Разве это не прелестно?
Полностью согласен, мистер $@#. Мне даже не пришлось ничего вырезать, пусть изначальная задумка и была весьма жестокой, особенно на фоне этого скандала. Ну, вы помните, наверное.
Мерзкие живодёры! Только и мечтаю о том, чтобы они оказались на месте несчастных зверят.
Солидарен с вами, пусть я и не сторонник столь радикальных мер. Так вот, несмотря на прогрессивные взгляды вашего телеканала, перед тем как передать ему готовый материал, я, всё-таки, подверг его своеобразной самоцензуре. Совсем немного, но быть может, именно это и спасло меня от участи быть сожжённым на костре.
Ведущий смеётся.
Например?
Несколько сцен изнасилования, сексуальные извращения, сопряженные с употреблением тяжёлых наркотиков, немного каннибализма и… я не хочу об этом говорить, простите.
Ничего страшного, мы может перейти к…
В то время я был не в лучшем состоянии, в голову лезли такие идеи, в общем, слава Богу, я вовремя выбросил их в камин.
Гость издаёт нервный смешок.
Тогда вы точно будете не против небольшой паузы!
Эмблема программы проносится по экрану вслед за оглушительно громкой музыкой. На мгновение экран гаснет, а затем, среди паутины помех, появляется небольшое здание с ослепительной неоновой вывеской.
Бар “Маттон” …
Произносит томный мужской голос.
Трудно представить лучшее место, чтобы провести вечер под светом кроваво-красной луны…
Но ты его не слышишь.
На волнах вашей памяти. Всегда.
Тебе хочется спать. Вместо ответов на вопросы, здесь и сейчас, ты видишь лишь… нечто невнятное. Без сомнений, оно пробуждает тревогу, заставляя тебя крепко вцепиться в подлокотники, но… с каждым мгновением тревога слабеет, а на её место приходит банальная усталость. Всё бы так и закончилось, если бы не…
 
Интересно, ему ещё не надоело?
Понятия не имею.
Надейся на лучшее, готовься к худшему…
Совет на все случаи жизни.
 
Поговорим о наших главных героях, вы не против?
Программа возвращается в эфир.
Нет, конечно.
После невероятно жестоких экспериментов, совершенных полубезумными экспериментаторами, сбежавшими из нацистской Германии на машине, отрицающей пространство и время на концептуальном уроне, нашим несчастным зверятам удаётся бежать. С невероятным трудом, прошу заметить, но всё-таки удаётся. Тогда-то они и встречаются в тёмном лесу, вдали от своих домов, и… задаются главным вопросом: “А почему, собственно, мы? Разве заслужили бедные, несчастные, зверята такую участь?”
И многие, возможно, скажут: “Конечно же, не заслужили, бедные несчастные зверята!” но именно тогда мы и увидим их прошлое. Эти сцены… наверняка, заставят многих изменить своё мнение.
О да, вы коснулись очень важной темы…
Философской, я бы сказал… библейской.
Ну, может и не настолько важной, но всё-таки. Первым появился образ кота Тома…
Мой любимый персонаж!
Перед ним были открыты все пути. Он мог бы сделать всё, что угодно, но вместо этого прожигал свою жизнь, тратя её на страдания, которые сам и выдумал. Это печальная история, но вовсе не редкость в наши дни. И знаете, что?
Ведущий вопросительно кивает.
Только сбежав от полубезумных нацистских экспериментаторов, котик Том понимает, сколько времени он потратил впустую. Сколько шансов он упустил. Сколько подлинных возможностей променял на воздушные замки, которые существовали только в его воображении.
Выходит, пережитые испытания… открыли ему глаза?
Возможно, они стали первым толчком.
Первым шагом навстречу неизведанному.
Ведущий и гость синхронно кивают друг другу. Они и вправду походят на отражения.
Мурашки проходят по твоей коже, от спины до самых плеч. Коснувшись головы, они забираются так глубоко, как только могут, и ты закрываешь глаза, ощущая эти странные, безмерно приятные покалывания где-то там, в самой глубине спрятанной под толщей волос, кожи и костей плоти.
Ты всё ещё не помнишь, но отголоски памяти тянутся и взывают к тебе.
А они всё говорят, говорят и говорят…
 
Затем была лисичка Алис.
О, этот образ тоже показался мне весьма и весьма занятным. Обычно, в массовой культуре, любовь… освобождает; но в случае с лисичкой Алис мы видим обратную сторону медали.
Именно. Мне хотелось показать тёмную ипостась любви. Страсть, которая затмевает всё вокруг, застилает взор кроваво-красной пеленой, превращается в, не побоюсь этого слова, смысл жизни. А затем сбивает тебя с ног, оставляя валяться в грязи и захлёбываться слезами.
Весьма… мрачная картина, хочу заметить.
Ничего в этой жизни не стоит воспринимать слишком серьёзно, вот что я хотел сказать. Возможно, лиса Алис это поймёт.
Как насчёт бобрицы Стефани?
Кто-то считает её бунтаркой, но это точно не я. Бобрица Стефани подросток, понимаете? Подросток, на которого возложены большие надежды, которые она боится не оправдать. Но ещё больше она боится потерять саму себя, позабыть о том, что прячется глубоко внутри, под слоем масок, которые надевает каждый из нас. Поэтому, стиснув зубы, она продолжает играть в послушную девочку и - когда никто не видит, конечно же - она, с горящими глазами, преступает закон. Это не вопрос бунта. Это попытка понять, кто ты такая, на самом деле.
Возможно, пережитые испытания помогут ей найти ответ.
Возможно, так и будет.
Остаётся зайка Элсбет.
С ней всё не так просто. Вы, наверное, и сами это заметили.
На первый взгляд она кажется… слишком невинной.
Именно, но если приглядеться, то и тут вы найдёте скелеты в шкафу. Мечты заменили ей жизнь, понимаете? Она не видит ничего, кроме картинок в своей голове. Картинок счастливой жизни, светлого будущего, мира, который во всём превосходит повседневную серость. В мечтах, как таковых, нет ничего плохого, более того, зайка Элсбет идёт им навстречу; но сама не замечает, как в погоне за мечтами её жизнь оборачивается прахом.
Но вы же не хотите сказать, что людям не стоит предаваться фантазиям?
Конечно же нет. Но всем нам стоит соблюдать хрупкий баланс между серой повседневностью и безумными красками, которые поджидают нас среди мира грёз.
Возможно, зайка Элсбет придёт к такому же ответу.
Возможно. Мне хотелось бы в это верить.
Вы невероятно интересный собеседник, мистер %@#$, но перед тем, как мы продолжим…
Ведущий поворачивает голову и смотрит прямо в камеру. Ты невольно ловишь его взгляд, и, словно заметив это, ведущий подмигивает.
…нас ждёт небольшая пауза!
Эмблема программы проносится по экрану вслед за оглушительно громкой музыкой. На мгновение экран тухнет, а затем, среди паутины помех появляется огромное здание, объятое неоновым светом.
Ночной клуб “Смертный грех” …
Произносит томный мужской голос.
Трудно представить лучшее место, чтобы встретить конец света…
Но ты его не слышишь.
На волнах вашей памяти. Всегда.
Ты качаешь головой, крепко сжав её по за виски. Память кипит, пробуждаясь после зимней спячки. Теперь ты помнишь их имена, помнишь сезоны, помнишь шпили, тянущиеся ввысь. Железного Бога, Хозяев… отражение в зеркале. Ты помнишь Вавилон, и мысль о нём отдаёт вкусом слёз. Ты помнишь многое, но…
Ты не помнишь себя.
 
Мы могли бы сказать всё прямо.
Но не можем, ты знаешь правила.
Глупые, глупые правила…
Потерпи, ещё немного осталось.
 
И мы снова в эфире.
Ведущий откашливается.
Ваш бессменный ведущий мистер $@$ и наш непревзойдённый гость мистер %#%@, автор нашумевшего мультипликационного сериала “Сбежавшие зверята ищут новый дом”!
Очередной взрыв аплодисментов заставляет тебя зажмуриться.
Как мы помним, после невероятно жестоких экспериментов, совершенных полубезумными экспериментаторами, сбежавшими из нацистской Германии на машине, отрицающей пространство и время на концептуальном уроне, нашим несчастным зверятам удаётся бежать. Тогда-то они и встречаются в тёмном лесу вдали от своих домов, и объединяются перед лицом общего врага. Но несчастные зверята, вне всяких сомнений, не смогли бы выстоять против слуг полубезумных нацистских экспериментаторов, если бы им на помощь не пришли невероятные повелители стихий…
Невероятные повелители стихий – это, можно сказать, старое поколение героев, которые ищут себе преемников и находят их в лице несчастных зверят. Конечно, их взор больше не горит энтузиазмом, в сердцах не пылает пламя бунта, а слово “принципы” вызывает лишь смех; но вопреки этому, невероятные повелители стихий приходят зверятам на помощь, продолжая верить в добро и силу дружбы, еще живущих отголосками воспоминаний где-то в глубине разбитых сердец.
Сила дружбы – это ведь… очень важное понятие в рамках вашего мультипликационного сериала. Когда несчастные зверята собираются на секретной базе невероятных повелителей стихий, в самом сердце тёмного леса, и те начинают учить их запретным техникам, которые были и остаются единственным шансом несчастных зверят одолеть слуг полубезумных нацистских экспериментаторов, то… у них ничего не выходит. И только во время финальной битвы, когда слуги полубезумных нацистских экспериментаторов начинают штурмовать секретную базу невероятных повелителей стихий…
Именно. Только тогда несчастные зверята осознают всю важность силы дружбы, которая и является связующим звеном для всех запретных техник.
По-моему, это потрясающе.
Эта тема вовсе не нова…
Но только вы смогли показать, сколь важна дружба, в таком свете. Это не может не вдохновлять.
Может быть, я никогда об этом не задумывался.
Ну а теперь, если никто не против, а я знаю, что вы только этого и ждали…
Незримые зрители охают.
Мы перейдём к самому интересному!
Кажется, я знаю, к чему вы ведёте.
Гость издаёт смешок.
Финал, который так и не был показан…
Который вовсе и не финал.
Вот именно. Трагические обстоятельства заставили нас оборвать трансляцию вашего мультипликационного сериала на самом интересном месте.
А они хоть помнят, на чём мы остановились?
Теперь в камеру смотрит гость. Ты ловишь его взгляд. Намеренно. И… всё верно, он подмигивает тебе.
Помнят, конечно, зуб даю.
- Вавилон, - тихо шепчешь ты.
Они переглядываются, всего на мгновение. Но ты видишь всё.
Несчастным зверятам пришлось бежать…
Силы оказались неравны.
Столько попыток… и всё впустую.
Слуги полубезумных нацистских экспериментаторов были в шаге от победы, но…
У невероятных повелителей стихий нашёлся свой ответ.
- Вавилон, - повторяешь ты одними губами.
Они смотрят на тебя, с экрана старенького телевизора, не отрывая взгляда.
Все карты на стол в обмен на последний шанс.
Запретная техника, о которой не говорят вслух.
Величайшая жертва это…
Всегда ты сам.
Он сделали всё, чтобы открыть врата в…
- Вавилон, - произносишь ты в одних только мыслях.
Они кивают тебе. Синхронно. Будто отражения в зеркале.
Вавилон.
Отвечает ведущий.
Вавилон.
Говорит гость.
Город, которого нет на картах.
Город, куда ведут все пути.
Там бы всё и кончилось, верно?
Может быть. Это была идея. О городе, вне времени и пространства, о шпилях, тянущихся ввысь, Железном Боге, Хозяевах, отражениях в зеркалах…
Погоди, погоди… Мы ведь не можем, правила, сам знаешь…
Точно. Забыл на секунду, извини.
Ведущий прочищает горло.
Так вот…
Он широко улыбается, глядя в камеру.
После невероятно жестоких экспериментов, совершенных полубезумными экспериментаторами, сбежавшими из нацистской Германии на машине, отрицающей пространство и время на концептуальном уроне, нашим несчастным зверятам удаётся бежать. Тогда-то они и встречаются в тёмном лесу, вдали от своих домов, и объединяются перед лицом общего врага. Но несчастные зверята, не смогли бы выстоять против слуг полубезумных нацистских экспериментаторов, если бы им на помощь не пришли невероятные повелители стихий. Они собираются на секретной базе невероятных повелителей стихий, в самом сердце темного леса, где те начинают учить несчастных зверят запретным техникам, основанных на силе дружбе. Но, прямо посреди обучения, секретную базу находят слуги полубезумных нацистских экспериментаторов, и, тут же, пытаются взять её штурмом. Только тогда несчастные зверята понимают, насколько важна сила дружбы, для того, чтобы использовать запретные техники, но… Становится слишком поздно. Слуги полубезумных нацистских экспериментаторов врываются на базу, и невероятные повелители стихий объединяются, чтобы использовать самую запретную технику…
Они жертвуют собой…
Подхватывает гость.
И открывают врата в Вавилон.
На этом животрепещущем моменте, из-за трагических обстоятельств, нам пришлось оборвать трансляцию столь великолепного мультипликационного сериала.
Это событие едва не подкосило нас…
Но как говорил мой горячо любимый дядюшка: Что поднимается, должно пасть. Что пало, должно возвыситься вновь!
Мудрая мысль, ведь…
- Хватит! – ты обрываешь их на полуслове, махнув рукой.
Незримые зрители охают.
- Понял я, это всё… какая-то метафора, но… - ты невольно морщишься, потирая переносицу, - мозаика никак не складывается…
 
Ну наконец-то!
Голос ведущего пропитан восторгом.
О да.
И гостя тоже.
Теперь мы можем говорить напрямую, это отличная новость!
Они так и смотрят на тебя с экрана телевизора, освещающего комнату, подёрнутую полумраком. Будто братья-близнецы.
Ты можешь спросить нас о чём угодно. Ты и вправду это заслужил.
- Имена, сезоны, город… я вспомнил их. Вспомнил всё, но… - ты качаешь головой, - я не помню себя. И… вы ведь тоже… вас там не было. Кто вы такие?
Это всё память.
Коротко отвечает гость.
- Моя? Я при смерти, выходит?
Нет.
Ведущий смеётся.
Ты и есть память. Идея, которая возникла посреди небытия, пылала, будто светоч, но затем…
Затухла, когда всё оборвалось.
- Я… я не понимаю… нет, правда.
Это место… словно фабрика отживших идей, выброшенных в небытие. Они… так и остаются здесь, пока не померкнут посреди кромешной тьмы.
Не исчезают из памяти.
Не забываются.
- Это сложно, - ты шумно выдыхаешь. – Так зачем весь этот кипишь с…представлением, и… вы так и не ответили на главный вопрос, причём тут…
Вавилон.
Ты киваешь.
- Как я с ним связан?
Ты был там. Был одним из…
- Потерянных.
Не зверят, точно.
История оборвалась, не была закончена, ты отправился сюда…
- Словно на каторгу.
Теперь кивают они.
- А вы-то кто?
А мы просто статисты.
Те, кто помог тебе вспомнить.
Здесь нет ничего важнее памяти…
Считай нас акушерами.
Не самое плохое сравнение.
- Память внутри памяти… голова кругом. Но я так и не понял главного…
Ты невольно смеёшься, глядя на затянутый помехами экран.
- Зачем всё это, а? Зачем было вытаскивать меня из темноты? Зачем… напоминать мне обо всём?
Ты забыл?
Мистер @#$ смеётся.
Ты сам так захотел. Мы никого не заставляем.
Мистер %#$& вздыхает.
Но это не единственная причина, сам понимаешь.
Ты нужен ему.
- Не понимаю.
Иногда идеям суждено вернуться.
Вырваться из этой тюрьмы.
Считай это путёвкой на волю. А там…
Кто знает, может, тебе и не придётся возвращаться.
- Твою-то мать… - ты нервно смеёшься, не веря своим ушам.
Они смеются в ответ.
- Но я ведь… всё равно забуду… всё это, верно?
Таковы правила, ничего не попишешь.
Глупые, глупые правила…
- Знаете… может оно и к лучшему.
Ты вздыхаешь, обводя, подёрнутую полумраком, комнату взглядом. Всё это кажется… одним большим сном и больше всего на свете тебе хочется проснуться.
Ну как, ковбой, готов снова сесть в седло?
Вавилон ждёт.
- Только оставьте мне большую пушку, повешу её на бедро.
Ты смеёшься.
Они смеются в ответ.
Словно круги на воде.
Словно… в твоей голове не остаётся слов. Там есть только краски, запахи и чувства, смешанные в незримом калейдоскопе.
Ты вдыхаешь полной грудью, с головой окунаясь в эту бушующую пучину. А затем…
Открываешь глаза.

 

https://youtu.be/t99KH0TR-J4

 

 

Мастер
Рыцари

Лайон
Алис Кейтли

Бивер
Стефани Сайлент
Лютер Сайлент
Ричард Робинсон
Тереза Олсен

Кайра
Элсбет Рояр
Близнецы О'Флаэрти

Лео
Дарья Бисонин
Джон Саммер

Серебряная
Ким Франклин

Сообщение отредактировал Полынь: 14 января 2017 - 19:07

[Тaб]

Ванная ещё хуже остального дома: крохотная, сырая, и тёмная; ты, нервно, жмёшь на выключатель, снова и снова, но лампочка так и не загорается. Собираешь осколки, один за другим, кропотливая работа, но, когда другого выхода нет, и не привидится, волей-неволей, а пойдёшь на всё. В темноте это делать того сложнее, но, как ни странно, тебя не трясёт от злости или — наоборот, сейчас ты преисполнен холодной готовности к борьбе за свою жизнь. Ещё один осколок, ты морщишься, нащупав его во влажной и ободранной ванне, и понимаешь, что порезался. Не сразу до тебя доходит, что кровь вовсе не твоя. Паршиво, может так Эшли Палмер и померла? Залезла с тёплую ванную, взяла острый осколок… Вздыхаешь, слава Богу, ни одна стекляшка не превратилась в толчёную крошку, иначе бы тебе точно не поздоровилось. Продолжаешь собирать зеркало, заглядывая в каждую щель, всё равно не хватает целого куска. Ты стискиваешь зубы и устало вздхыхаешь. Всё это больше походит на паршивую шутку, жаль, что тебе нихрена не смешно…
Эшли зевает, а тебе хочется провалиться под землю. И что это на неё нашло? Нет-нет, всё куда веселее: что это на тебя нашло? Впрочем, ты никогда не был привередой. «Бери, что дают, малыш Браян и не вороти нос» сказал один слепой старикан в пабе, когда тебе было лет, эдак, пять. Слова эти ты запомнил на всю жизнь и, волей-неволей, стали они твоим кредо. Краем глаза ты видишь, как она натягивает на себя твою куртку, заместо порванного платья, а затем подходит ближе и берёт в руки коробку. Мурашки проходят по коже, сам не знаешь почему. А стоит ли, хоть кому-нибудь, открывать эту ***ную коробку, а? Не успеваешь ты ответить на собственный вопрос, как Эшли Палмер подбегает к тебе и крепко обнимает.
— Это был лучший секс в моей жизни, — шепчет тебе на ухо. — Браян? Можно я буду так тебя называть? — ты киваешь, неловко посмеиваясь. — Значит, ты привёз мне эту… штуку, — она подозрительно пялится, на коробку осматривает её со всех сторон, потом легонько трясёт. — Хммм… а она не пустая, случаем? — пожимаешь плечами. — Нет, слишком тяжёлая. Знаешь, я без понятия, кто это мог быть. Может, конечно, Мартин… — она отводит взгляд своих льдинок-глаз — Но это точно не он, я его знаю. И на Хью не похоже… — она шумно выдыхает, закатив глаза. — Нет, точно не знаю. Ты ведь тоже не знаешь, так?

Поток слов обрушивается на голову и тебе хочется выть волком. Снова бросаешь взгляд на почти собранное зеркало. Один жалкий осколок, неужели, Король, забрал его с собой? И тот ли это Король-извращенец, которого ты встретил вчера вечером, или когда это было вообще? А кто та сладкая парочка из телевизора, и какое они имеют отношение ко всему? И кто такой этот **анный Мартин?! А ***ную коробку-то кто тебе всучил? От бессилия ты обхватываешь голову руками, а Эшли всё возится с коробкой из-под обуви.
— Браян, — ты, невольно, бросаешь на неё взгляд из-за резко изменившегося тона. В нём больше нет ни капли веселья, — как считаешь, мне стоит её открыть?

Сообщение отредактировал Гослинг: 30 января 2017 - 17:25

[Kurasagi]

Браян резко выхватил коробку из рук девушки он вздохнул и посмотрел стеклянными глазами на Эшли.
- Кто такой Мартин? Кто такой Хью. И где черт возьми последний осколок этого гребанного зеркала. Он ходит по ванной не выпуская коробку из рук пылая то ли надеждой то ли гневом и ищя осколок. Потом он малость успокоился.
- Ладно Эшли давай по порядку, кто такой Мартин и Хью ответь мне будь добра. А на счет Секса, я знаешь ли люблю как-то по изящней что ли но если тебе полегчало...
"Чекнутая на всю башку"
- То я рад...
Браян сел на ванну держа коробку. Что ж пора? Ну перед этим он получит ответы, хоть немного, а потом уйдет но уйдет красиво как и подобает ирландцу громко и с фейрверком. Благо есть для этого средства. Он покосился на коробку, но потом стал молча смотреть на эшли ожидая ответ.
- Откуда ты знаешь, что меня зовут Браян? - Он посмотрел в сторону выхода. - И у тебя очень добротный телик, другой бы уже сломался, а этот все работает.
 

[Тaб]

— Мартин? — Эшли, с недоумением, смотрит на тебя и переводит взгляд на коробку, снова на тебя и опять на коробку. — Вообще-то это мой парень. Бывший. — она хмыкает и скрещивает руки на груди, чуть прищурив глаза. — А Хью — это мой братец-недоумок, вообще-то он любит стрёмные шутки, но это на него не похоже. Совсем не похоже, — она бросает взгляд на заиндевевшую гостиную, которая теперь походит на самую настоящую морозильную камеру. — Мартин, конечно, странный и, иногда мне становилось жутко от его взгляда и всех этих выходок, но он бы тоже на такое не пошёл. Это точно. Эшли молчаливо смотрит на то, как ты, нервно, ходишь по комнате, ища кусок зеркала, затем, вновь говорит, но, больно неуверенно:
— Н-не знаю, когда пришёл тот Король, он разбил его, вдребезги, может и осколок взял с собой, я тогда плакала и ничего не видела, а он сказал мне ждать. — она вздыхает. — Не хочу больше ждать. И не знаю зачем. Он сказал, что заберёт меня в свой Замок, но я не хочу никаких замков, я просто хочу отсюда уйти! — под конец она срывается на крик, но ты знаешь, как нужно отзываться на женские истерики: гробовым молчанием.
— Браян? — переспрашивает она в ответ на твои слова, — Не знаю, по-моему ты сам так сказал, когда… лежал.... там, — она кивает в сторону стеклянных осколков, покрывшихся ледяной коркой. — Или пока мы лежали на диване, я теперь не вспомню, — Эшли хихикает. — А телек, и вправду, клёвый, его мне Хью подарил, как только устроился на новую работу. Он вообще стал неплохие бабки загребать, это странно, знаешь.

[Kurasagi]

Браян молча снял куртку и надел на себя обратно. Выпустив воздух из легких он молча смотрел на эшли.
- А тебя не смущает, что все вокруг уже давно бы гакнулось от такого холода из техники, все кроме твоего волшебного телевизора, который никогда, ничего не показывает, который вечно включен не смотря ни на что. Тебя этот факт не смущает. Все вокруг замерзло, все вокруг сломалось, все...окромя этого чертового телика который хоть бы что как новый. Все давно рассыпалось окромя телика, все давно сломалось окромя телика, все покрылось инием ОК-РО-МЯ ТЕ-ЛЕ-ВИ-ЗО-РА. Браян вздохнул, он молча ткнул ей коробку.
- Это твоя доставка, ты вольна делать с ней все что тебе угодно. Я свою часть сделки выполнил.
Он пошел в надежде обойти дом и найти кусок или не зная сам может чудо случиться, Эшли просто откроет двери и все и он выйдет может отвезет ее куда и все шерше-ля фам. Но он пошел искать осколок. Даже если они все сейчас взлетят на воздух это все равно наверное лучше чем все это.

- И ещё вспомни почему ты здесь вообще.

[Тaб]

Они безучастно проходят мимо, смиренно опустив головы. И ничто не в силах растопить сердца, ставшие кусками сырого камня. Ни отчаянные призывы пастырей, вещающих о грядущем конце. Ни надрывные просьбы детей, молящих остановиться. Ни булькающий звук, вырывающийся из глотки, вместе с потоком венозной крови, что красноречивей любых слов. Они так и останутся легионом безликих призраков, что бредут, навстречу своему концу, не поднимая взгляд к небу, и не опуская его, навстречу своим ближним. Никогда не одарят тёплой улыбкой, ни протянут руку в час нужды, и не прошепчут заупокойную молитву, когда настанет урочный час. Но ты не таков, Брайан, и мне не нужно лишних слов, чтобы это понять. Ибо, как только твой взгляд коснулся Тюремных башен, в самый первый раз, я понял, кто станет от меня по правую руку.

— Тебе плевать на меня… — едва слышно шепчет Эшли Палмер и слёзы выступают у неё на глазах. — Знаешь, я подумала, что ты не такой, ты ведь… пришёл за мной, неважно, зачем, но ты пришёл, а они нет! Я… я подумала, что ты спасёшь меня… нас и мы уйдём отсюда… вместе, свалим из Вавилона, мне он никогда не нравился, знаешь, и будем жить долго и счастливо, — Эшли всхлипывает, ты бросаешь на неё взгляд, и зеркальный блеск, всего на мгновение, мелькает у тебя перед глазами, заставляя замереть на месте. — А… а теперь я вижу, что ты такой же, как и остальное, такой же ***ный ***ила, которому плевать на других людей. Ты думаешь, что это я тебя сюда затащила, да? Специально всё это подстроила, чтобы не сидеть одной? — она всё болтает и болтает, отчаянно пытаясь поймать твой взгляд. Но тебе плевать. Это сущая правда, ведь всё твоё внимание приковал кусок окровавленного стекла, торчащий у неё из трусиков.
— Это не так, Нихрена не так, а ты всех судишь по себе, Браян. Не помню я, как это началось, разве ты не понимаешь?! Всё, как в тумане и больше похоже на кошмар, но я не могу проснуться! — снова срывается на крик. Снова молчишь. Это игра в поддавки, Браян, стоит дать слабину и тебя смахнут с карточного стола, не зная жалости. — Х-хью принёс мне эту штуку, — продолжает она после секундной паузы, — попробовать, я всегда боялась иголок, поэтому п-просто выкурила её, к-как травку, а потом… потом темнота. Ничего не помню. Может, ничего и не было, а я… я сплю, просто сплю. Выходит, ты, просто сон, Браян. Тебя нет, — она смотрит тебе в глаза, своими глазами-льдинками, нервно хихикает. — Подавись своей стекляшкой, — Эшли выхватывает осколок зеркала и остервенело швыряет тебе в лицо. Ты, машинально, щуришь глаза, но он пролетает мимо, легонько задевая щёку острой кромкой. Больно, но тебе плевать. Куда хуже хрустальный звон позади, который ты слышишь вполуха.
— Незачем было тянуть время… — слышишь ты голос Эшли Палмер, где-то вдалеке. Видишь её тонкий силуэт, обхвативший коробку из-под обуви, и отчаянно сдирающий скотч. Видишь картонную крышку, что отлетает в сторону, будто твой кожаный ремень. Серебряный блеск. Остекленевшие голубые глаза. Всё, как в тумане. На дне бездонной пропасти, куда не проникает и лучик света. В морской пучине, где есть место одним лишь проклятым, и тем, кто носит их маски. В Аркадии, где сбываются самые сладкие мечты, а если вам не понравится — мы вернём до последнего цента. Свет тысячи ламп выжигает сетчатку, отражаясь от ледяной корки, затянувшей пол и стены. Закрываешь лицо, и еле-еле, видишь, серебряный пистолет, зажатый в её тонких и бледных пальчиках.
«И узнаешь ты, что имя Моё Господь, когда мщение Моё падёт на тебя»
Громогласный голос рвёт в клочья барабанные перепонки, а ты падаешь на колени, упиваясь горючими слезами, хлынувшими из глаз. Свет захлёстывает всё вокруг пламенем веры, а пред взором твоим встаёт один лишь образ: совершенное орудие Господа сорок пятого калибра и та, кто идёт путём праведника. Её имя не Эшли Палмер. Это Мария. Остаётся лишь вознести последнюю молитву и ты молишься до исступления, видя, как сквозь свет проступает нерукотворная гравировка, что сотворили совершенные механизмы Ангелов Господа: Requiescat In Pace. И ты готов встретить смерть лицом к лицу. Готов, как никогда. Ибо тогда предстанешь ты пред Его светлым ликом и все мирские заботы обратятся в прах.
— Прощай, Браян… — шепчет она одними лишь губами, но большего тебе и не надо. Сложив ладони в молитвенном жесте ты обращаешь свой взор к небу и начинаешь читать заупокойную на собственное имя. А затем звук оглушительного выстрела ластиком стирает границы меж миром мёртвых и царством живых, а ты падаешь навзничь…
«Зеркала — не единственный путь наружу, Браян О’Нил» — слышишь ты голос одного из ведущих, посреди кромешной тьмы. — «Иногда, нужно лишь немного веры и толика послушания»
Если я в раю, то почему так темно? Если я в аду, то почему так холодно? Если я жив, то почему я тут? А если мёртв, то почему так больно?
Больно, это точно. Боль — это извозчик, подгоняет тебя хлыстом. Боль, она как хорошая банка энергетика, взбодрит и мертвеца. Боль, это как тест на беременность: если больно, значит рано читать заупокойную. Стонешь, не в силах оторвать голову от земли, а во рту, как кошки на***ли. В башке — полный бардак, но ты не мастак прибираться. Тело - будто на него сейф уронили, а сверху прошлись катком, но это не впервой и скоро бы будешь, как огурчик. С трудом отрываешь голову от земли, перед глазами туман, но эту ***ную комнатку ты узнаешь и на ощупь. Вот только свет сквозь шторы пробивается, мороз не хлещет по коже, да и телевизор спит мёртвым сном. Вздыхаешь, и, с огромным трудом поднимаешь на ноги. Пол под тобой весь усыпан стеклом, а в окне, позади огромная такая дырища. Похоже, ты поскользнулся и здорово треснулся башкой. Вот только коробки нигде не видно и мысль об этом здорово тебя настораживает.
Неужели, это был не сон?

Сообщение отредактировал Гослинг: 31 января 2017 - 18:51

[Kurasagi]

- Фух...
Браян встал и отряхиваясь от стекла. Немного осмотревшись, он провел по лицу ладошкой стирая воображаемый пот.
- Я точно пиво пил? - Спросил у себя Браян будто не веря самому себе. - Ибо если я такие веселые сны буду видеть, то...фух по сравнению со мной некоторые торчки будут ещё адекватны. Это выходит я в пьяном бреду приехал сюда, в пьяном бреду мне привидилось, что я т...призрака?! Да ну нафиг, надо завязывать.
Проведя такие измышления Браян осторожно пошел по комнате. Вдруг сейчас ещё что со стволом вылезет или без ствола или...И кто ему вообще заплатит черт возьми? Хотя Эшли, в чем то ее было жаль, но она была давно мертва, а значит это была лишь рефлексия. Подумав об этом Браян тихо вздохнул.

[Тaб]

Всё ещё не самое паршивое место на Земле, но задерживаться в этой пыльной халупе, до краёв заполненной затхлым воздухом, тебе хотелось меньше всего на свете. И, всё же, вопреки пыли, наглухо зашторенным окнам, и разбросанному по комнате мусору, ты, почти сразу сделал одно очень важное открытие: здесь кто-то хозяйничал, причём совсем недавно. Во-первых холодильник, его ты открыл, шумно выдохнув и ожидая получить порцию гнилостного запаха, бьющую в ноздри, но вместо этого увидел коробку кукурузных хлопьев, полуфабрикатные бургеры, пару банок газировки и пакет молока, которое и скиснуть-то не успело. Во-вторых покрывало, которым был накрыт единственной в комнате диван, а по совместительству кровать и любовное ложе, было тщательно выстирано. Ну, а в-третьих, под подушкой ты нашёл одну очень занимательную тетрадку, и тогда-то всё встало на свои место.
Эшли Палмер, как многие подростки, изливала свои мысли на бумагу, и пусть ты и не был большим любителем столь сомнительного чтива, но чтобы составить в своей звенящей голове картину преступления, был готов пойти и не на такие жертвы. Впрочем, по-видимому Господь Бог смилостивился над тобой, и большая часть тетрадных листов оказалась безжалостно выдрана, а от мусорного ведра настойчиво воняло жжёной бумагой. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы сложить два и два. А затем ты сел на скрипучий колченогий стул и начал перелистывать страницу за страницей…

Мартин Лютер был вовсе не простым парнем, это было ясно с первого взгляда, но именно этим он и привлёк Эшли Палмер. Юный оккультист, анархист и панк-рокер наводил шороху на окраины Вавилона, проводил подпольные вечеринки, для самых избранных, жрал наркотики в отчаянных попытках расширить границы сознания, а однажды едва не сел на электрический стул, после того, как насмерть забил бомжа вместе со своими верными товарищами. Одним из его лучших друзей был Хью Палмер, брат Эшли. Может, ему и недоставало свободомыслия и безумных идей, зато хватало преданности и искренней жажды выделиться из серой толпы. Он-то и познакомил Эшли с Мартином по настойчивой просьбе первой, а юные голубки влюбились друг в друга с первого взгляда. По крайней мере, именно так казалось самой Эшли. Потом шёл большой пробел, выжженный и брошенный на помойку. Вопреки брезгливости ты выудил пару листов из мусорки, но не сумел понять ничего, кроме пары отдельных слов.
Он был королём, а она его королевой. Он был Сидом, а она его Нэнси. Он был Клайдом, а она его Бонни. Они были идеальной парой, под стать Вавилону, кутили до упаду, поднимали этот скучный город верх тормашками, и играли самую забойную музыку, что только можно себе представить. Но затем Мартин бесследно исчез, а Эшли едва не сошла с ума от горя. Нет, она не заперлась в своей крохотной комнатушке, на пару с его фотографией, наоборот, словно желая повторить путь своего возлюбленного, Эшли, с головой, погрузилась в секс, наркотики и рок-н-ролл, не забыв посыпать эту взрывоопасную смесь щепоткой оккультизма. Закончилось всё там, где и началось: объевшись психоделиков, на пару с самыми верными товарищами, Эшли ворвалась в одинокую хибару на окраине города и живьём сожгла жившую там пожилую пару. И ждала бы Эшли Палмер сотоварищи старая коптильня, острая игла, вместе с порцией яда, ну или хрустящий перелом позвонков, если бы не выжженные страницы, которые, будто, насмехаясь над тобой, в очередной, раз спрятали всё самое интересное.
Эшли была потеряна: Вавилон отказался принять её обратно, и выкинул на обочину, словно кучу ненужного хлама. Она бы так и погибла, никому не нужная, забытая и брошенная на краю вселенной, если бы не ёё братец. Хью Палмер был неплохим парнем, и пусть и не мог жить, не ввязываясь в сомнительные переделки. Он помог Эшли встать на ноги и подыскал эту халупу, где она могла бы жить в гордом одиночестве, и как можно дальше от соблазнов большого города. И Эшли смогла, ты сам в это не поверил, но она порвала со старыми товарищами, забыла о Мартине и вцепилась в свою жизнь мёртвой хваткой, намереваясь выбраться со дна пропасти, навстречу ослепительному свету солнца. Эшли стала работать официанткой в местной кафешке, собиралась поступить в колледж и рисовала у себя в голове картины долгой и счастливой жизни. Но ты, Браян О’Нил лучше многих знаал, как сильно Вавилон любит играть с людскими судьбами. И записи, которые могли бы пролить свет на самоубийство Эшли Палмер так и остались лежать кучкой пепла в мусорном ведре.
Сохранилась лишь самая последняя запись, за сегодняшний день, не столько написанная, сколько нацарапанная, из последних сил:
«Бледный король не простит нас»

Всё ещё не самое паршивое место на Земле, но задерживаться в этой пыльной халупе, до краёв заполненной затхлым воздухом, тебе хочется меньше всего на свете. И, всё же, вопреки отчаянному желанию сесть в фургон, как следует напиться, и свалить из Вавилона, ничего не сказав на прощание, последняя тайна этого места отказывается выпускать тебя наружу. Эшли Палмер всё ещё здесь и ты не можешь, вот так, просто, бросить её, не взглянув на Эшли своими глазами, не прочитав заупокойную молитву, и не сказав ей свой последнее: «прощай». Вздохнув, ты встаёшь с колченогого стула, оставляешь на нём тетрадь, полную загадок, и направляешься к ванной, не забыв включить там свет.
Верно, она всё ещё тут. Ждёт тебя, в ванне, до краёв заполненной мутной, кроваво-красной водой, в этом клоунском готическом платье и со вспоротыми венами. Бросаешь взгляд на зеркало: вдребезги. Похоже, она, и вправду, вспорола их одним из осколков, перед этим, как следует накурившись гадости, которую ей подсунул брат. Зачем? Хрен его знает, может, просто хотел помочь, а ей, с концами сорвало крышу. Все ответы Эшли Палмер забрала с собой в могилу и тебе остаётся лишь прочитать молитву и попрощаться с ней. Вслух.
Выйдя из ванной ты гасишь свет, но оставляешь дверь открытой. Затем, бросаешь мимолётный взгляд на прикроватную тумбочку, где видны следы белых кристаллов, просыпанных на пол и фотография трёх подростков, среди ослепительного света неона. Эшли, Мартин и Хью, не остаётся никаких сомнений. 
Интересно, где сейчас все они?

Музыка

https://youtu.be/1di375dj2gg

Сообщение отредактировал Гослинг: 31 января 2017 - 18:50

[Kurasagi]

Браян удалялся набирая на ходу номер полиции.
- Ваш вызов принят ожидайте...
Но само собой Браян ожидать не собирался, хлопнули двери фургона, а сам Браян откинулся на сидение. Ключ в замке немного провернулся и приборная панель ожила. Парень включил магнитолу смотря на замерзшее стекло. На дисплее магнитолы бегало название песни. Но Браян знал, долго засиживаться не стоит потому повернул ключ до упора, двигатель покорно заурчал. Но парень ждал пока он прогреется. Он протер запотевшее стекло со стороны водителя и стал смотреть на дом поджав губы. Тихо напевая песенку с магнитолы.
- Everytime they"d break her and pay,
tear out her heart and leave her in pain.

Посмотрев на часы он сел по удобней.  Левая нога выжала сцепление , а рука передвинула ручку за рулем в положение 1. Фургон неспешно покотился по дороге, набирая ход, урча словно котенок. Браян посмотрел в зеркало заднего вида, на удаляющийся от него дом и вздохнул. Тихо, неспешно, колеся по дороге и думая о чем-то своем, что ж вот потому наверное ирландец не заводил друзей и подруг, все равно жизнь их забирает или предают или ещё что...Потому правила просты, тебе заплатили и ты делаешь работу. В твоей жизни деньги куда надежней чем люди, как бы это прискорбно не звучало.
Дом исчез из зеркала заднего вида, а Браян тихо напевал.
-  You could love her if you paid,
you could have her everyday
You could love her if you prayed,
you could have her every way...

Покойся с Миром Эшли палмер, если от тебя ещё чего осталось.

https://www.youtube.com/watch?v=Lx-CNX0VK4M

[Тaб]

 

«Нет покоя грешникам, и страдать они будут до той поры, пока будут мечтать о страдании.»
Ни сладости горючих слёз, ни горечи сладкого хохота, лицо его — белая маска, взгляд его — пустота, слова — констатация факта.
«И не вздумай бежать, братец-волк, иначе спущу с тебя три шкуры: одну брошу братьям, в назидание, из второй сошью сапоги, в наказание, ну, а третья постелю под ноги, у самого огня. Будешь помнить до конца своих дней.»
Взвыл бы, да горло забил кусок гнилого мяса, с места б сорвался, да от лап остались одни обрубки, взглянул бы в глаза, да свои выжрали черви.
«Знаешь, зачем люди становится на колени, Кристин? Одни, чтобы помолиться, другие, чтобы познать себя. Ответь, зачем становишься ты?»
Хрясь. Хрясь. Хрясь. Соль больно впивается в содранные колени, но слёзы давно выплаканы, плеть сдирает кожу лоскутами, но кровь давно вытекла, истошный вопль подступает к глотке, но так и застревает там комом.
«Хороши сапоги, жаль маловаты, вкусное мясо, но сыровато, да и нож славный, пусть и затупился. Ты ещё шевелишься? Славно, значит мы только начали…»
Шшух. Шшух. Шшух. Ни горести сладких слёз, ни сладости горючего хохота, лицо его — кривая насмешка, взгляд его — витражное стекло, слова — апогей боли.
«Последний, Кристин, сожми зубы покрепче и не смей будить тишину. Возможно, тогда ты поймёшь, почему они не могут сказать: „Нет“.»
Смирение — это состояние души. Кричи, вырывайся и бейся в судорожном припадке, но лишь приняв стезю страданий, всем своим сердцем, можно понять, кто ты есть.
«Знаешь, почему ты ещё не мёртв? Потому что я так сказал. Запомни эти слова, братец-волк, потому что ничего кроме этих слов не имеет значения. Хорошенько заруби себе на носу, или эти шкуры не станут последними…»
Бунт — это последнее пристанище тех, кому нечего терять. Терпи, глотай слёзы и сжимай зубы, изо всех сил, но лишь спрятав крохотный огонёк свободы, внутри своего сердца, можно остаться самим собой.
«Ключ от мира всегда спрятан у тебя внутри. Знание — это сокровище, нельзя обрести его, не отдав ничего взамен. Лишь познав себя ты сможешь познать весь мир. Это был последний урок.»
Швыряет, будто старую куклу, с облупившейся краской. Поломанную игрушку, столько лет служившую верой и правдой. Марионетку, исполнившую свою лучшую роль. Остаётся лишь продираться сквозь колючие заросли, отчаянно храня крупицу надежды…
«Хватайте винтовки! Седлайте коней! Спускайте псов! Пришло время большой охоты! И пусть все отведают жареного мяса, медовой браги, да сладких девичьих тел!»
Калейдоскоп запахов бьёт по ноздрям. Трещат под лапами сухие листья. Колючий кустарник сдирает кожу, не ведая жалости. А память ведёт вперёд, путеводных маяком, отвергая простоту животных инстинктов….
«Hey ho away we go

We’re on the road to never
Where life’s a joy
for girls and boys
And only will get better»
Сраный Нил Янг смеётся над тобой, забив на время, место, и прочие глупые ограничения. Им нет места в Аркадии, где сбываются самые сладкие мечты, а если тебе не нравится — они возвращают до последнего пенни. Впрочем, какая разница? Теперь, это не твоё дело.
Больше
не
твоё.
Пора бы запомнить.

Музыка

https://youtu.be/tXYHW8GMIAk

[Тaб]

Ричард

Здесь прохладно, и это самое странное. Прохладно, но не холодно, пусть с неба и валят белёсые хлопья, а землю накрыло снежным покрывалом. Ты бы мог подумать, что это шерсть согревает, не давая крупицам заветного тепла оставить твою изорванную шипами плоть, но ты знаешь, что это не так. Всё дело не в тебе, а в месте, будь это обычный лес, ты бы уже помер от холода, но это место живёт по своим законам, неведомым ни тебе, ни простым людям, на даже тем тварям, что избрали Заросли своей вотчиной. Здесь нет места холодной логике и пустым измышлениям, зато животные инстинкты и богатая фантазия в большом почёте. И именно поэтому тебе так здесь нравится.
Он снова воет и тебе становится не по себе. Проклятый волк привёл тебя в западню, хотел он того или нет. Не хотел, конечно, просто просил о помощи, как, когда-то, и ты сам. Но вот тебе хватило сил вырваться на волю, а он медленно умирает, без надежды на спасение. Сначала ты шёл на звук, навострив уши, потом учуял запах — запах свежей крови — и здорово ускорил шаг, но не настолько, чтобы твою поступь могли услышать твари, затаившиеся средь кустарника. Вскоре, снег окрасился в кроваво-красный, и тебе только и оставалось идти по следу, который, будто дорога из жёлтого кирпича, вёл тебя к цели. Вёл к нему. А привёл в западню.
Здоровяк шаркает по сугробам, а ты крепче прежнего вжимаешься в ствол заиндевевшего дерева. Почуяв его, волк отчаянно воет, и с силой, пытается вырваться из капкана. Ему больно. Тебе тоже. Вы не выбрались из одной утробы, но с животиной у тебя особая связь. Особенно, с волками. Вы близки, как никто другой, хоть ты и понимаешь, что ненастоящий. И от этого становится ещё больнее. Но какое значение имеет то, что было в прошлом? Правильно, никакого. Есть лишь здесь и сейчас, есть ты, попавший в западню, есть волк, угодивший в капкан, и есть здоровяк. Хочется перегрызть ему глотку, но ты выжидаешь.
Осторожно выглядываешь из-за ствола. Славно, он тебе не замечает. Огромный, бородатый, с топором. Он чём-то похож на тебя, но тогда, не сейчас. В прошлой жизни ты тоже неплохо управлялся с топором, правда рубил не деревья, но и не людей. Ты выбивал им двери, что с приятным слуху хрустом, валились к самым ногам, пробивался сквозь преграды, пока огонь лизал пятки, а гарь, отчаянно, лезла в лёгкие, не ведая пощады. Но это было так давно, что больше походит на наваждение. Щуришься, его контур плывёт, будто здоровяк ненастоящий. Лишь, как следует приглядевшись, ты понимаешь, что вся его кожа исписана невесть чем; а эти, письмена, и правду, не ведают покоя, меняются, на глазах, перетекают с места на место, будто, ртутные шарики, подрагивают, выходя за пределы кожи и возвращаясь на место. Неужели, он из-за них не носит рубахи?
Здоровяк, с силой, вонзает топор в землю и этот глухой звук выбивает тебя из раздумий. Измученный волк щерится, отчаянно дёргая лапой, угодившей в стальные тиски, вслед за ним тянется кровавый след. Он обычный, не та терновая тварь, похоже, забрёл сюда случайно, а теперь никогда не вернётся на волю. Злоба, маслом вскипает, где-то внутри, тебе хочется наброситься на этого ублюдка и выцарапать его пустые рыбьи глаза. Но ты выжидаешь.
Хороший день, чтобы умереть. Ты знаешь, как лесорубы обращаются со своими топорами. Секунда промедления и он, с хрустом, пробьёт твои рёбра, отбросив безжизненную тушу в глубокий сугроб. Захрипишь, кровь подступит к горлу, вырвавшись оттуда тонкой струйкой, ты, отчаянно, вскинешь руки, мечтая забрать его, вслед за собой. А, перед самой кончиной, в голове, сотней разрядов, промелькнут мысли о том, что ты потерял. О тех, кого ты лишился, во имя бессловесной скотины, которая не скажет: «Спасибо», не поцелует, на прощанье, не назовёт любимым папочкой. Нет, нужно подумать головой. Инстинкты — это славно. Но ты помнишь, что волк только наполовину. В самом сердце ещё живёт тот самый Ричард Робинсон. Он всегда был храбрецом, но никогда не был идиотом. Пришло время дать ему шанс…
Оглядываешь поляну намётанным взглядом, когда здоровяк скалится и тянет к волку свои огромные ручищи. Снег всё сыпет и сыпет, но из-под сугробов выглядывают ряды пеньков, окруженные высоченными деревьями. Обычный топор такие не возьмёт, но этот и не тянет на обычный. Он поблёскивает под светом луны, что, с трудом пробивается сквозь огромные кроны, закрывающие небо. и тебе становится не по себе. Капкан, пеньки, лесоруб, картинка складывается на глазах: он живет, где-то здесь, неподалеку, рубит деревья, которых здесь — не счесть. А ещё ему нужно есть. И он ест. Зверей, людей, тварей, и всех кто угодит к нему в капкан. Но больше всего на свете лесоруб любит волков. Ты не знаешь, откуда, но ты знаешь.
Отбрось логику, братец-волк. В Зарослях ей нет места.
Он опускается на одно колено, бормочет что-то себе под нос, и начинает открывать капкан. Волк замирает, зная, что будет дальше. Ты тоже знаешь. Поэтому, с ловкостью лесного Зверя выглядываешь из-за ствола, и….
 

Кристин

Хочется есть, желудок урчит, давая о себе знать, но у тебя нет ничего, кроме голубого платьица, оставленного в насмешку, и потёртого фиала с кровью, которой не утолит голод и отчаявшийся вампир. Тебе остаётся лишь брести сквозь сугробы и колючий кустарник, которые больно царапает кожу, жадно хватая капли крови, но вместе с ними вбирая и нечто большее. Всё это, наверняка, знал твой Хозяин, но он никогда не говорил лишнего. Его образ тает, а в голове остаётся лишь бледное пятно, посреди великого ничего. А ещё глаза. Эти глаза, походившие на тусклый свет далёких звёзд, ты забыть не в силах. Они так и буду преследовать тебе в кошмарах, до конца твоих дней.
Всё идёшь и идёшь, а город не становится ближе. Вавилон забыть трудно, но найти — ещё труднее. Самое смешное: ты понятие не имеешь где оказалась. Возле города никогда не было такого огромного леса, а значит ты где-то далеко-далеко. Верить можно только в себя, а надеяться — и подавно. От отчаяния хочется плакать, но ты не сдашься так просто. Ну уж нет. Выход есть всегда, главное — найти ключ.
Заросли читают твои мысли, не иначе, продравшись сквозь колючий кустарник, высоченные деревья и густой, молочно-белый туман, ты выходишь на опушку. И не простую опушку: прямо перед тобой виднеется небольшой, старый и покосившийся каменный домик. Поначалу ты смотришь на него с опаской: мало ли, кто может жить в такой глуши но, затем, твой взгляд падает на небольшой огород, присыпанной снегом. О да, всё верно, кто-то выращивал здесь ед. Оглядевшись по сторонам ты, быстро бросаешься к огороду и начинаешь обтирать неведомые фрукты и овощи от снега. Странно, он не холодит пальцы, скорее, наоборот. Больше похоже на муку, или крахмал, но тебе плевать. Это еда. И она настоящая. А значит помереть с голоду тебе не суждено. Только не сегодня. Впрочем, от радости, быстро, не остаётся и следа. Эти овощи, растущие на грядке, совсем не похожи на те, что ты ела в прошлой жизни. Они… по меньшей мере странные, а по большей — пугающие.
Вот кабачок в форме звезды с тёмными метками, похожими на глаза и оскалившуюся пасть, вот огурец болезненно синего цвета, от которого пахнет водорослями, вот серая ягода, что, с виду, походит на бруснику, но стоит коснуться её ладонью — становится желе. Это так странно, что, на мгновение у тебя кружится голова, а где-то там, в глубинах сознания проносятся образы Аркадии, королевства прекрасного безумия, где законы привычного мира не имеют значения. Где ничто может быть всем. Где слёзы душат в самом прямом из смыслов. Где смех вонзается в сердце сотней кинжалов. Где…. вновь, воспоминания меркнут, а ты остаёшься наедине с собой, застывшая над грядкой с таинственными фруктами, ягодами и овощами. Лишь тогда твой взгляд касается… яблока. Ярко-алого, румяного и наливного, от него пахнет… яблоками, и от прикосновения оно не становится лужицей машинного масла. Наоборот, становится ещё желанней, аромат пленяет, заполняя твой рот слюной, а желудок сводит от нетерпения.
От сытного обеда, завтрака или ужина — трудно сказать, какое здесь время суток — тебя останавливает лишь врождённое чувство осторожности. Во-первых, перед едой нужно тщательно вымыть руки, во-вторых саму еду помыть тоже не помешает, ну, а в третьих… это яблоко слишком подозрительное, чтобы жадно на него бросаться. А в то же время его облик и запах так пленяют, что тебе всё сложней и сложней сдержаться. Из цепких объятий помешательства тебя вырывает лишь скрип половиц, доносящийся из покосившегося домика.
Выходит, дом вовсе не пустой, и там…
Время становится тягучим, как кисель, будто кто-то, крепко-накрепко вцепился в секундную стрелку, мешая ей совершить заветный оборот. Кто знает, какие твари могут жить в этих Зарослях, и сколь умело они прикидываются людьми. Кто знает, что за пищу они едят, и не решат ли полакомиться тобой. Но кто знает, как скоро ты сдохнешь с голоду, и выберешься ли из этого ада одна? Вопросы так и остаются вопросами, а шаги не стихают. Они становятся всё ближе. Сейчас, кто-то толкнёт дверь и…
Каменный домик молчаливо выжидает совсем неподалёку. Кабачок в форме звезды подозрительно косится на тебя, но тут же отводит взгляд. Времени на раздумья остаётся всё меньше и меньше…

Сообщение отредактировал Гослинг: 11 февраля 2017 - 15:06

[Laion]

Каменный домик молчаливо выжидает совсем неподалёку. Кабачок в форме звезды подозрительно косится на тебя, но тут же отводит взгляд. Времени на раздумья остаётся всё меньше и меньше…

 

Кристин быстро охватывает взглядом огородик. Спрятаться негде. Добежать до деревьев она уже не успеет, поэтому остается одно - попытаться скрыться прямо здесь, среди этих синих огурцов и глазастых кабачков. Откуда-то она знает, что умеет очень хорошо прятаться. Бросив последний взгляд на такое вожделенное яблоко, Кристин сглатывает слюну, горьким комом вставшую в горле и бросается на землю между грядками, успев слегка перекатиться, чтобы снег, похожий на крахмал, пристал к голубому платью. Лежать на снегу, наверное холодно, но страх, что ее обнаружат, горячит кровь и заглушает на какое-то время голод и ощущение холода. Осторожно выглянув из-за присыпанного снегом и уже поникшего разлапистого куста со странными кабачками, Кристин с опаской устремила взгляд на дверь домика.

[Laion]

ловкость 2+скрытность 3 

3 успеха, переброс  9 и 10 = 0 успехов.

[Beaver]

При одном только взгляде на волка у Ричарда невольно сжалось сердце — он будто на себе ощущал всё, что переживал сейчас раненый хищник. Хотя почему «будто бы»? Что-то похожее ему и правда приходилось прочувствовать на своей собственной шкуре. Ну… тогда. В Аркадии. В любом случае во всём этом приятного мало, он это знал. Знал точно и потому, наверное, не мог оставить всё как есть и пройти мимо.

Хотел Рик того или нет, он отбросил логику. И долгие размышления тоже отбросил, предпочитая в очередной раз довериться инстинктам и интуиции, на которые привык полагаться за время прибывания в вотчине Истинных Ублюдков. Он выждал удобного момента и, когда здоровяк начал возиться с капканом, напал. Сзади. Впиваясь в его спину далеко не человеческими ногтями, а звериными когтями, стараясь повалить на землю и утробно рыча. Неосмотрительно? Да. Глупо? Вероятно. Трусливо? Нет, конечно. Ведь разве охотник, подстерегающий жертву в засаде и атакующий в нужный миг, является трусом?

[Тaб]

Кристин

Зимой в лес ходят или отчаявшиеся самоубийцы, которым нечего терять, или прожжённые выживальщики, которых не страшит это суровое время года. Зимой в лесу так холодно, что зуб на зуб не попадает, кожа синеет, а крупицы заветного тепла, предательски, покидают тебя, оставляя на растерзание безжалостному морозу. Зимой в лесу и делать-то нечего, если ты не охотник, с большой винтовкой наперевес, самоубийца, который только и мечтает о том, чтобы уснуть и не проснуться, или любитель пощекотать нервишки себе и близким. Это не зима, и вовсе не лес, вот что ты понимаешь, с головой, окунувшись в сугроб, и, притаившись за одним, из этих странных растений, что манят тебя, точно венерина мухоловка своих незадачливых жертв. Страх отрезвляет, это точно, а ещё он неплохо глушит голод. Пусть, вскоре, он и настигнет с пущей силой, но пока, что желудок успокоился и на тебя обрушилось блаженство, пополам со страхом и любопытством. Как говорится: взболтать, но не смешивать.
— Власть королевская не имеет границ… — слышишь ты бархатный мужской голос, вслед за скрипом входной двери.
— Право, он никогда не посягал на Заросли и её обитателей, — отвечает ему женщина, тон её надменный, будто, у всамделишной хозяйки этих суровых мест.
— Времена меняются, вы сами это видите, многие годы Вавилон был оплотом спокойствия в Соединённых Штатах, но теперь всё здорово переменилась.
— Прошу вас, не пытайтесь скрывать подлинные намерения за вычурными фразами. Все мы прекрасно понимаем, что нужно Королю, на самом деле. Всеобъемлющая власть, не только над своим феодом, но и над всеми вокруг. Жадность — худший из пороков, — шаги становятся всё ближе. Краем глаза ты замечаешь полы элегантного шёлкового платье, что касаются земли.
— Ложь, — незнакомец смеётся, смех его насквозь пронизан лукавством, — от и до. Заросли, и без того, принадлежат Его величеству. Это он оказывал вам услугу, все эти годы, не наоборот. Пришло время платить долги, не одному Королю, но и всему Северному ветру.
Оба незнакомца спускаются с порога. и, наконец, ты видишь их во всей красе: темнокожий мужчина, облачённый в тёмный костюм и изящную шляпу, его туфли отполированы до блеска и стоит им ступить на землю, как снег, с шипением тает, а на его месте вырастает зелёная трава. По правую руку от него женщина, в шелковом платье, она выглядит недовольной, в отличие от своего спутника, у которого улыбка не сходит с лица. А ещё с ней, явно, не всё в порядке. Ты видишь, как нежная кожа — ни единой морщинки — трескается, будто масляная краска на одном из старых полотен, что ты видела в музее. Трещины изгибаются, меняют положение, но никогда не исчезают полностью. Вновь, бросив взгляд на темнокожего, ты видишь на его месте… паука. Огромного, с множеством глаз, что светятся красным, будто фары машин, мчащихся по шоссе, или светофоры со знаком: «Стоп». Ещё один взгляд — ухмылка, он смотрит на свою спутницу, не скрывая нахальства, но, что забавней: ей это нравится.
— А если мы скажем: «Нет»? — спрашивает незнакомка, изогнув бровь.
Паук заходится хохотом.
— Хватит, прошу… не надо так, — он вздыхает, с трудом успокоившись, — сердечко ведь откажет.
— Но это правда, вряд ли Король обрушит на нас гнев Вечной зимы, когда…
— Тссс… — темнокожий, неожиданно, прикладывает палец к губам.
Замираешь. Неужели….
— Не стоит говорить о таком вслух, — снова, тянет лыбу. — Ходят слухи, вполне правдивые, стоит сказать, ничто сказанное в Зарослях не проходит мимо Фей.
Женщина усмехается, но на её лице нет и тени веселья.
— Если обойтись без подробностей, то вас, так и так, не ждёт ничего хорошего. Прячьтесь, бегите, играйте в самодостаточность, но, рано или поздно, всем воздастся по заслугам. Таковы законы Северного ветра, нравятся они вам или нет. Вы сами на это подписались, — в голосе Паука проскальзывают стальные нотки, но спустя мгновение, на лице проступает маска легкомысленности.
Они, неспешно, проходят мимо тебя, не обращая никакого внимания. Лишь на мгновение, когда они оказываются предельно близко, ты замечаешь, что прячет под собой облупившаяся краска: лицо беззубой старухи, испещрённое глубокими рытвинами. Настоящая ведьма, сам облик её внушает страх, хочешь ты этого или нет.
А трава, выросшая вслед за шагами незнакомца, исчезает, без следа, сменяясь бесконечно падающим снегом…

[Laion]

Они, неспешно, проходят мимо тебя, не обращая никакого внимания...
А трава, выросшая вслед за шагами незнакомца, исчезает, без следа, сменяясь бесконечно падающим снегом…

 

Вжавшись в землю, Кристин провожает даже не взглядом, чтобы невзначай не пошевелиться - слухом и острым холодком в спине - уходящих. Но вот они скрываются из.. Нет, не виду, скорее, слуха, и она наконец решается оторвать лицо от земли. В ушах все еще звучат их странные слова, но она подумает о них позже. А сейчас.. Потерянная почувствовала, как мелко дрожит тело, чувствующее через промокшее платье ледяной холод земли. Она осторожно поднимается и, крадучись, подходит к двери домика, осторожно заглядывая внутрь. Не помешало бы найти что-то сухое... И, может быть, тут найдется хотя бы что-то съестное? 

[Тaб]

Ричард

Никогда не бросайся в бой без оглядки — это главное правило хищника. Выжидай, пока тело само не скажет: «Пора». А затем, будь быстрым точно ветер, рази, не зная промаха и забудь глупые слов, вроде: «Пощада». Бесшумно вылетев из-за заиндевевшего ствола ты несёшься на здоровяка, ступая мягко и обнажив острые когти. Хочется взвыть, чтобы он понял — всего за секунду до того, как расплата, лавиной обрушится на его голову — о грядущей участи, но ты знаешь, что это плохая идея. Скользишь по снегу, когда он, еле-еле, поворачивает свою лысую голову, заходишь за спину, как и подобает прирождённому убийце. Он не замечает, но инстинкты вторят своё — видишь это по зрачкам, и испарине. Замирает, тянется к топору… Слишком поздно, братец. Бритвенно-острые когти вспарывает спину, иписанную неведомыми знаками, тёплая кровь обагряет снег и тот шипит, то ли в страхе, от ли от наслаждения.
— Сука… — хрип срывается с потрескавшихся губ, он изворачивается и хочет и огреть тебя пудовым кулачищем, но ты, с силой, бьёшь здоровяка по коленям и тот, с грохотом валится в сугроб, пока на заросшем лице отпечатывается гримаса изумления.
Знаешь: секунда промедления и все твои старания окажутся тщетными, а, поэтому, взревев, точно лесной Зверь, не знающий пощады, наваливаешься на него сверху, продолжая полосовать шею, грудь и бородатое лицо, пока те не становятся одним большим окровавленным пятном.
Всего на мгновение, кажется, что здоровяк так и останется валяться хладным трупом средь окровавленного снега, но ты знаешь: слишком часто промедление стоит нам жизни. Он тихо стонет, закрыв глаза, что заливает собственная кровь, а кулаки начинают сжиматься…

Музыка

https://youtu.be/UxFH22-l0QM

// Здоровье Здоровяка: / / / / / _ _
Он получает помеху:
Оглушен
Теряет следующее действие. Половина Защиты до следующего хода.
Защита Здоровяка в этом раунде = 3//

Кристин

Когда пара таинственных незнакомцев исчезают, без оглядки, ты, опасливо выглядываешь из-за кустов, а затем подкрадываешься к дверям домика. Странно, но теперь он не кажется таким безжизненным: в круглых окошках горит свет, крыша поросла мхом, но он пострижен и выглядит весьма опрятно, а из-за приоткрытой двери доносится запах вкусного варева. Желудок, вновь даёт о себе знать и ты, тяжело вздохнув, приоткрываешь скрипучую дверь и протискиваешься внутрь, надеясь, что тебя не схватит сторожевая гончая, ядовитый паук, дикий волк, или кто похуже.
Опасения оказываются пустыми: внутри тепло и уютно, а все страхи и подозрения, исчезают, будто, по мановению волшебной палочки. Встречает тебя просторная гостиная, по совместительству кухня и столовая. Пол обит скрипучим деревом, под потолком висит кованая люстра, в который горят несколько свечей, напротив виднеется стол со стульями, тёплый камин, и котёл, в котором булькает неведомое, но, столь притягательной варево.
Поначалу ты боишься закрывать дверь, вполне справедливо опасаясь, что хозяева могут вернуться в любой момент, и, сразу заподозрить, что внутри хозяйничает чужак, но, не сдержавшись, с грохотом, её захлопываешь, чтобы насладиться теплом во всей его красе.
Котёл манит тебя, и ты заглядываешь внутрь: варево, хоть и выглядит необычно, но не походит на загадочное колдовское зелье. Скорее на… суп. Подле камина, к самой стене, прибиты ряды полок, переполненных всякой всячиной, начиная от банок, до краёв забитых паутиной, заканчивая гирляндами из заострённых ушей. Не самое приятное зрелище, но оно тебя не пугает. Это место, будто, создано для того, чтобы вбирать в себя страх и дарить покой. И всё же тебя не отпускает толика подозрения…
Наконец, взгляд твоё падает на ещё одну дверь, которая, по всей видимости, ведёт в спальню. Она едва приоткрыта, но сквозь зазор, отчаянно, пробивается таинственное фиолетовое свечение. Оно приковывает твой взглядом и, лишь спустя добрую минуту ты находишь в себе силы оторваться. А где-то в глубине сознания растёт шальная мысль: нужно отворить эту дверь и увидеть этот пленительный свет во всей красе. Впрочем, тебе хватает сил сдержаться.
Надолго ли?

// Если хочешь осмотреться повнимательней, или найти что-то конкретное — с тебя Сообразительность + Самообладание, или Сообразительность + Расследование (Бонус от Ясности +1, Бонус от Чувства опасности не применяется)//

Сообщение отредактировал Гослинг: 12 февраля 2017 - 14:52

[Laion]

где-то в глубине сознания растёт шальная мысль: нужно отворить эту дверь и увидеть этот пленительный свет во всей красе. Впрочем, тебе хватает сил сдержаться.
Надолго ли?

 

Захлопнутая дверь будто бы отрезает Кристин от остального мира. Дрожащее тело охватывает блаженное тепло, голова кружится от одуряющего запаха еды. Горячей. Еды.  Как же тут хорошо!  Хочется просто сесть на пол с огромной миской супа, есть, смакуя каждый глоток этого восхитительного варева, чувствовать тепло огня и ни о чем не думать..  Но осторожность пересиливает, и уже из последних сил прогоняя голодную тошноту, Кристин заставляет себя оторвать взгляд от котла и наконец осмотреться. Что там, за приоткрытой дверью?  Она на цыпочках подходит к двери и замирает в сомнениях. Любопытство.. Она знает, к чему приводит любопытство. Говорят, оно сгубило кошку.. И не только кошку, Кристин это знает точно. 

 

1 успех

[Тaб]

Кристин

…но не был колдун тот, носивший имён великое множество — не припомнить всех, не счесть, не пересказать — сдержать сил своих, да направить их в русло нужное, пока час урочный не настал, и не прогремели тридцать три горна, вещая о конце времён, что наступил, как и было сказано тремя пряхами-провидицами. В башне заточил сам себя он, из камня, чёрного, как ночь сложенную, и лишь огоньки горели кругом, будто звёзды, что разгоняют тьму великую, по приказу Первого из первых, и тех, кто шёл его стопами. Стояла башня сия не год, не век, и не тьму веков, стояла, пока тридцать три горна не протрубили о конце времён, и тогда лишь понял колдун, носивший имён великое множество — не припомнить всех, не счесть, не пересказать — что сделать, с силой ему вверенной. Взял песок он, когда прогремел горн двадцать шестой. В печь опустил его, что пылала пуще честных сердец, когда протрубил горн двадцать седьмой. Вынул стекло, что блестело, не в солнца свете, но огня, охватившего земли, когда прогремел горн двадцать восьмой. Вдохнул он так, что вздох тот, едва последним не стал, когда протрубил горн двадцать девятый. Выдохнул в стекло горячее, упиваясь слезами горючими, когда прогремел горн двадцать девятый. И сделался шар в руках его, но не один, а семь, ибо число сие, прежде прочих, проступило подле великих башен, по образу и подобию коих построил свою он, когда протрубил горн тридцатый. И воздел руки колдун к шару каждому, делясь с ними силой своей, необузданной, когда прогремел горн тридцать первый. И засияли шары те, пуще звёзд, луны огня, и зарева, каждый цветом своим, точно радуга, когда протрубил горн тридцать второй. И не стало мира, когда прогремел горн тридцать третий, но остались шары, но осталась сила, но осталась насмешку судьбы, прозванная: «Неизбежностью»…
Слова проступают в твоём сознании, точно надпись, оставленная лимонным соком на пожелтевшем пергаменте, стоит поднести её к пламени свечи. Слова, принесённые из неведомой Аркадии, где сбываются самые сладкие мечты, а слёзы на вкус — как сахар. Слова, болью, отпечатанные на сердце, под эгидой абсолютного знания, крупицей которого, милосердно, поделился твой Хозяин. Стоит тебе приоткрыть скрипучую дверь, как в нос бьёт запах еловых иголок — но это пустяки. Всё твое внимание, пудовыми цепями, приковывает к себе ларец, что лежит на кровати, вырезанной из дерева и украшенной неведомыми письменами. Простой ларец, сделанный наспех, не ошкуренный — но это пустяки. Он тоже приоткрыт, совсем чуть-чуть — но и это пустяки — а, изнутри, выглядывает…. смысл жизни, отлитый из хрусталя. Его форма пленяет, с первого взгляда, но суть вовсе не в ней. Внутри себя шар таит магию, в первозданном смысле этого великого слова, что опошлили бесчисленные легионы простаков, только и мечтавших о том, чтобы покорить это искусство, неподвластное массам. Внутри себя шар таит смысл, и ты понимаешь: как только этот фиолетовый свет, заливший комнату, от и до, подберётся к тебе слишком близко — ты не сможешь сказать ему: «Нет». Внутри себя шар таит истину, скрытую среди бесчисленных нитей судьбы, что связывают всё вокруг, не ведая жалости, любви и пощады. Внутри себя этот шар таит….
«Назад» ты моргаешь, и голос на задворках сознания заставляет тебя отшатнуться и скрыться за, с грохотом, захлопнувшейся дверью, что не пропускает пленительный свет внутрь большой комнаты, пропахшей горячей едой. Это не голос Хозяина, не голос Паука, не голоса тех, кто остался в прошлом. Это твой рассудок воззвал к обессилевшему телу, объятому неподвластным тебе колдовством. И он же произносит сакраментальную фразу, стоит тебе отдышаться и пережить, внезапно, нахлынувшее головокружение.
«За всё нужно платить» Шар всё ещё там, и он манит тебя больше варева в котле, больше яблок, выращенных на грядке, больше Вавилона — последнего оплота свободы для всех Потерянных. Можно взять его в руки, и он поделится силой, сокрытой внутри. Но за всё нужно платить, Кристин Эванс, помни об этом, до конца своих дней. А можно забыть. Самое страшное, что платить придётся и за это.

Сообщение отредактировал Гослинг: 13 февраля 2017 - 00:07

[Laion]

Кристин бросается к входной двери, но замирает, не в силах уйти от этого чуда. Чуть приоткрыв дверь, она выглядывает на улицу, чтобы проверить, не идет ли кто. Потом возвращается к котлу, но он уже не настолько интересен, не так притягателен, как то, что лежит в ларце. Снова и снова она оказывается мыслями в комнате, что находится за дверью. Выглянув в окно, она делает еще один бесцельный круг по кухоньке, и, не выдержав, опять открывает дверь в комнату. Фиолетовое свечение притягивает с новой силой как горящая свеча - ночного мотылька, и Кристин, споря со своей осторожностью, подходит ближе. "Я только посмотрю. Я же не собираюсь это взять насовсем! Я только посмотрю..."  Она сама не замечает, как говорит эти слова вслух, убеждая себя, что не хочет сделать ничего дурного. ТЫ вошла в чужой дом, Крис, зачем трогать то, что тебе не принадлежит? "Я же... Посмотрю и положу обратно..."  Кристин протягивает руку и касается шара....

[Beaver]

Здоровяк сжал кулаки, но Ричард не дал ему никакого шанса подняться, схватить топор или даже пошевелиться. С утробным рыком Дик, забыв о защите, яростно располосовал спину лежащего под ним человека с татуировками. И даже когда последний прекратил подавать признаки жизни, первый не притормозил, а ударил ещё разок, раздирая шею. Чтобы наверняка. Такие ублюдки не должны существовать.

Тяжело дыша, залитый или, вернее, забрызганный чужой кровью Зверь поднялся на ноги. Стукнувший в его голову адреналин схлынул, и взгляд мужчины стал осмысленным. Он приблизился к волку и медленно, чтобы не пугать и не раздражать животное, протянул к нему руку, готовясь в любой момент её отдёрнуть. Зачем? Чтобы успокоить, погладить по холке и освободить, разумеется!

— Ты позволишь помочь, братец? — негромко, с каким-то уважением, что ли, но хрипло из-за не до конца прошедшей боевой горячки спросил бывший пожарный, обращаясь к раненому хищнику.