Глава третья: Последние вздохи былого
Старый город
Ливень не стихает, его капли сливаются в одну огромную стену, за которой мир теряет очертания. Вновь, выползает туман, белый, как кожа Нэнси Финнеган, найденной в задрипанной комнатушке. Платье, розы и кровь. Скоро это закончится, нужно лишь выдержать. Они хотят спать, хотят как никогда. Мечтают свалиться в постель, и больше никогда не просыпаться. Погрузиться в сон, полный тревожных образов, тени которых можно разглядеть вокруг. Сейчас не время, мысль о том, что, совсем скоро, кровь польётся по улицам города заставляет их стоять на ногах. Это будут не только девушки, десятки, сотни, тысячи людей станут жертвами полуночного душегуба. Его планы честолюбивы, и это напоминает Джеку о его собственных. Он всё ещё готов стать пламенем, что пожрёт мир, лишь бы построить на его обломках новый? Нет? Тогда какого чёрта он всё ещё продолжает бороться?
Холодный ветер отдаётся дрожью в вымотанном теле. Его отчаянный вой похож на погребальную песнь по всем, кто расстанется с жизнью сегодня. Он срывает лист с чахлого дерева и уносит его вдаль, туда, где Гранитные холмы теряют последние краски, погружаясь в беспросветный туман. Каркает ворон, восседающий на одиноком фонарном столбе. Он смотрит на Джессиек, как на добычу, мечтая впиться клювом в мёртвые глаза. Она и сама не уверена, жива ли, или переступила порог между жизнью и смерть, оставшись стоять на перепутье. Тайна полуночного душегуба оказалась куда страшнее, чем можно было себе представить. Он не был простым маньяком, готовым пойти на всё ради мимолётного оргазма. Он не был безумцем, слышащим голоса в голове. Он всего лишь идеалист, следующий за своей мечтой во что бы то ни стало. В темноте их силуэты так трудно отличить…
Они садятся в такси, но, вместо приветливого водителя видят хмурого статиста. Он не обмолвится и словом, лишь кивком спросит, куда везти. Прибавит радио, огласившее салон печальной осенней песнью, и будет смотреть на дорогу, залитую дождём. Капли струятся по стеклу, отделяющему их от мира. Старые особняки безмолвно глядят на них пустыми глазницами окон. Крючковатые ветви тянутся к ним, то ли моля, то ли проклиная. Предместья сменяются окраинами, серые здания, придавленные к земле, разрушенные и исписанные граффити. Одинокий бродяга, закутавшийся в тёплую куртку, и всё равно дрожащий, сидя на бетонном пороге, рядом с ржавой банкой для подаяний. Молодой клерк с красными от недосыпа глазами, мятом костюмчике с пятнами крови, и пролитого кофе, и неестественной улыбкой, натянутой на измождённое лицо. Неонацист со свастикой, набитой на выбритом виске, избивающий темнокожего паренька тяжёлыми ботинками со стальными набойками и шипами…
Старый город не спит, и это странно, ведь его время — ночь, когда луна восседает посреди небосвода, а дух свободы переполняет узкие улочки. Полицейская машина проносится мимо, сверкая мигалками, они, своими глазами видят, как копы судорожно перезаряжают табельное оружие. Очередной сумасшедший, во всё горло, кричит о конце света, когда пара полицейских валят его на землю, и начинают бить резиновыми дубинками. Перекрывают улицы и мосты, ведущие в Новый город, район небоскрёбов, офисов и фабрик, где царствуют всемогущие корпорации. Машины гудят, встав в пробку, слышится ругань и возня, нотки страха, восторга и предвкушения. Водитель сворачивает на Гейман-стрит, ещё одна пробка, кто-то вылезает из машины, и запрыгивает на крыши, его пытаются схватить за ноги, но он несётся прямиком на баррикады, чтобы получить очередь в грудь. Люди замолкают, никаких клаксонов, никаких слов, он падает вниз, прямиком под колёса, пачкая крыши свежей кровью…
Они судорожно просят водителя сменить станцию. Это не похоже на простую утреннюю суматоху, вовсе нет. Куда больше это походит на…
«Срочные новости о теракте…» Сердце Джека уходит в пятки. Неужели они опоздали? «Офис корпорации Теллус в Миднайт-сити был захвачен группой неизвестных радикалов» Тон ведущего новостей весёлый, будто он рассказывает о рождественских праздниках. Джессику начинает мутить. «Они взяли в заложники главу регионального отдела, и всех его подчинённых, но до сих пор не сообщили о требованиях…»
— Cрань… — холодный пот струится по лбу Джека. Страх переплетается с яростью, и он, с силой бьёт кулаком по соседнему сиденью, едва не задев Джессику. Он, судорожно, выуживает из кармана первую попавшуюся купюру, суёт её водителю в лицо, и выскакивает из салона, едва не поскользнувшись на мокром асфальте.
Джессика выскакивает вслед за ним, карем уха, слыша крики водителя. Но у неё нет на это времени. Мысли переплетаются в голове, будто клубок фактов, и она отчаянно пытается поспеть за Джеком, который несётся по залитым улицам, расталкивая всех на своём пути.
Неужели Миднайтские хищники приняли предложение душегуба? Неужели это о них говорилось по радио? Неужели, всему, за что они боролись пришёл позорный конец?
Старые склады тихи, как никогда. Заброшенные гаражи ржавеют, исписанные символикой банд. Остовы машин валяются прямиком на улицах, превратившихся в одну большую свалку. Он несётся навстречу бару, не сбавляя ходу, и чувствуя, как жаркая боль в груди перекрывает дыхание. Позади бежит Джессика, но он не думает о ней. О не думает ни о чём кроме своих братьев. Он думает только о Хищниках.
— Стой! — кричит она из последних сил, чувствуя, как подкашиваются ноги, но Джек не слышит. Он, ударом плеча, раскрывает скрипучую дверь, и вносится внутрь бара «Дикий койот». Его неоновая вывеска, горящая и днём и ночью — последнее, что она видит перед глазами, перед тем, как забежать следом за ним, и рухнуть возле самого входа…
Джек был готов увидеть всё, что угодно, но только не это. Самые преданные члены движения стоят внутри, их пылающие взоры обращены к Волку, который восседает прямиком на барной стойке. Нет полиции, нет душегуба, нет ящиков с оружием, которые рисовало его воображение. Похоже, полуночный душегуб провёл их. Вот чертяка…
— Джеки, как ты вовремя! — лысый анархист, с лицом, вымазанным сажей первым замечает Джек, и бросается к нему, чтобы обнять. Кое-как отдышавшаяся Джессика ещё не знает, что его зовут Билли Смайт по прозвищу «Британский бульдог». Остальные анархисты оборачиваются вслед за ним, и пропахший перегаром бар заполняет их галдёж.
— Ты бы знал, что сейчас было… — краем глаза, он замечает удивлённое лицо Карлайла Стивенса. Его не так-то просто удивить. Сомнения заполняют душу…
— Эй, братец, готов взяться за оружие? — светловолосый парень, увешанный амулетами смеётся, схватив его за плечо.
Всё стихает, как только Волк прочищает горло. Братья-панки расступаются в стороны, и он видит первого среди равных во всей красе. Его кожаная куртка, увешанная цепями блестит, хоть здесь нет ни ламп ни солнца. В его глазах пляшут огоньки пламени, нет и тени отчаяния, что он видел этой ночью. Волк касается нашивки на своей куртке, и кладёт руку на плечу Джеку, прямо, как тогда….
— Впервые за долгие годы у нас появился шанс, — говорит он, и Джессика понимает, почему люди шли за этим человеком. Один его тон внушал трепет, заставляя вслушиваться в каждое произнесённое слово. — Сегодня к нам пришёл анонимный информатор из верхов. Сначала мы не хотели его слушать, и думали просто начистить морду, но затем… — Волк усмехается, перед его харизмой тяжело устоять даже Джессике. — Ему удалось убедить нас в чистоте своих намерений. Более того, он поделился с нами своим планом, в котором нас суждено сыграть важную роль….
Они опоздали. Отчаяние захлёстывает его как волна, нахлынувшая на берег. Ярости хватает лишь на то, чтобы сжать кулаки. Он морщится, будто в воздухе повис запах гнили, но это лишь запах обмана. Он провёл их. Воспользовался. Скоро Миднайт-сити зальёт кровь. Много крови, он почти чует её своим носом…
— Эй, ты меня слышишь? — Волк хлопает Джека по плечу, изогнув бровь. — Понимаю, это звучит чертовски глупо, но этот парень, и вправду хочет помочь нам. У него личные счёты с властями, и он готов пойти на всё, чтобы…
Тихий, сдавленный, хрипловатый стон вырывается у неё из груди, но никто не слышит. Она чужая в этом месте, единственная чёрная фигура на целой шахматной доске. Она обнимает себя за плечи, обводя взглядом этот грязный бар, который, будто бы, требует, чтобы она ушла и никогда не возвращалась…
Гранитные холмы
В пустом, тёмном и душном особняке не было никого, кто мог бы подставить им плечо. Никос и Агнес остались одни. Одиночество давило на разум, сводя с ума. Они понимали, как просто было соскользнуть во тьму, находясь на грани. Тени на стенах становились всё причудливей. Восковые узоры походили на порождения сна. Тьма в конце коридора сгущалась, становясь плотной, липкой и почти осязаемой. Быть может, они, и вправду спали? Всё было так гладко, слишком гладко для настоящего мира. Эта ночь дала им столько ответов, и заставила задать себе столько вопросов, сколько они не задавали никогда. Они встретились на пороге клуба, избравшего имя, что значит порок, не зная друг о друге ничего. Но они шли рука об руку по этой дороге между ночью и пламенем. Они шли, освещая путь светом собственных сердец. Становясь неотличимы от теней, и тех, кто прятался среди них. Они были вместе, и это было сладко, как мёд. Теперь они вдвоём, и это горько, будто полынь…
Всё было славно, пока они не пришли сюда. Это место отличалась ото всех прочих. Печать тлена, нанесённая на его основание, уродовало всё вокруг. Она превратила деревья в уродливый искорёженный сухостой. Она сделала землю бесплодным камнем, на котором не росло ничего кроме сорной травы. По её воле этот особняк останется заброшенным, кто бы в нём не жил. Она пятнала сердца людей, отбирая у них всё светлое, и замещая темнотой, за которой не кроется ничего. И всё равно они продолжали тянуться к лучшему, Агнес и Никос видели это своими глазами. Среди бесконечной тьмы всегда зажигались звёзды, нужно было лишь поверить и сделать шаг. Они берутся за руки, и молчаливо кивают, вцепившись друг в друга взглядом. Темнота расступается вслед за царственной поступью тех, кто сумел обуздать страх.
Ветер гулял по пустым залам, взметая ввысь занавески, пыль и мусор. Полумрак болезненно выедал глаза, моля вырваться наружу. Спертый воздух заполнял лёгкие, сводя их в натужном кашле. Отступать было поздно, им оставалось лишь идти вперёд, что бы их там ни ждало. Измождённые, они бродили по полупустым комнатам, отчаянно пытаясь найти проход вниз. Петляли по залам, видя следы недавних банкетов, где собирались те, кто мечтал вернуть наследие предков. Ходили по коридорам, видя кромешную темноту, которую не освещало ничего, кроме надежды. Это могло бы продолжаться сколько угодно, если бы они не научились прислушиваться к собственным сердцам. Тревога нарастала, чем ближе они были к тому, что скрывалось под землёй. Холодный пот выступал на лбу. Тряслись руки. Ноги подкашивались, мечтая унести их прочь. Они уцепились за это чувство словно за якорь, и совсем скоро нашли то, за чем пришли…
Замшелые ступени уходили вниз, туда, где тьма правила безраздельно. Света там не было вовсе, ни канделябров, ни солнца, ни надежды, ничего. Ступени и стены, ведущие вниз, были вырезаны из камня, и он выглядит гораздо старше особняка, построенного на той же земле. Тревога достигала здесь своего апогея, но, вместе с тем возникало до боли порочное чувство. Оно ласковым шёпотом просило их спуститься вниз, и ноги, сами собой, делали первый шаг. Отрицать очевидное становилось всё труднее. Это не была людская воля, ни один человек в мире не был способен на подобное. Внизу, в земных недрах, покоилось нечто иное. Совсем иное…
Они смогли задержаться на входе, не позволив порыву унести их вниз. Агнес судорожно развернула рисунок, найденный в глубине платяного шкафа. Вот заштрихованная дверь, теперь она казалась чёрной, как ночь. Не было сомнений, это то, что ждало их внизу. Вот рука, белее снега. Это Максвелл? В таком случае это не последняя пролитая им кровь. Вот серебряное лезвие, блестящее в свете луны. Орудие преступления, оборвавшее столько жизней, но выступившее против него самого. Вот струйка ярко-алой крови, что обернулась до боли явственной надписью. «Самое сладкое воспоминание». Ключ был у них в руках, но он оставался бесполезным, пока они не отгадали его подлинный смысл. Агнес мягко смотрит на Никоса, кивая на рисунок, сжатый в её руках.
Влечение к тому, что таилось внизу, становилось всё сильнее…
Тема закрыта
