Вест-Энд. Квартал знати и богатых нуворишей. Земля обетованная, откуда произрастали столпы, держащие на себе вес королевской власти. Именно там, скромно приютившись за собором в Темпле, стояли богатые трёхэтажные апартаменты. Для большинства это была всего лишь элитная частная школа, куда по разным причинам принимались далеко не все, и деньги не были гарантом. А из студентов кто-то и вовсе принадлежал к бедным сословиям Лондона, но стипендия, которую получали эти молодые дарования, покрывала их проживание в апартаментах Вест-Энда. И только посвящённые знали истинное предназначение закрытого лицея. Здесь Арканум тренировал будущих инквизиторов, превращал робких студентов в смелых учёных и, конечно же, воспитывал хватких дельцов и коварных политиков. Именитые выпускники Арканума, которым хватало средств для проживания на широкую ногу, предпочитали селиться именно в Вест-Энде. А если кому-то удавалось выкупить или построить такой дом, чтобы его окна выходили на магическую академию, то оный собственник тут же становился мишенью для завистников.
К числу удачливых собственников принадлежал и мистер Пуллвик, одинокий состоятельный мужчина, который всё свободное время, казалось, проводил в бесконечных кутежах. В академии он числился как профессор искусствоведения, жадно скупал редкие произведения искусства, но ещё чаще создавал их сам. Статуи прекрасных юношей и девушек, металлические звери и деревья столь искусной конструкции, что позавидовал бы опытный ремесленник. Да, небольшой двухэтажный особняк Протея Пуллвика был настоящей кладезью дорогих и вычурных предметов, да и располагался в ухоженном парке Вест-Энда.
Мистер Пуллвик часто устраивал приёмы "для своих друзей", к коим причислял едва ли не половину всего Лондона. Каждый, достаточно богатый, талантливый или просто дьявольски красивый мог попасть на такой приём, вдоволь вкусить изысканных блюд и сладких сплетен, завести полезные знакомства или представить публике проект, которому требовались спонсоры. Поэтому никто не удивился, когда очередное приглашение пришло сразу нескольким гостям. Многим гостям. Чего эти гости пока не знали - того, что все они являются молодыми студентами Арканума, едва начавшими осваивать серьёзную науку волшебства.
На дворе смеркалось, парк благоухал, а из дома мистера Пуллвика лились музыка и соблазнительные запахи. Кто-то прибывал сюда в кэбах, кто-то предпочитал дойти прогулочным шагом от общежитий академии или своего родового поместья.
Хорошо живётся тому, кто не думает о завтрашнем дне. Именно так старый актёр Винсент сказал молоденькой официантке, когда та приносила ему новую пинту. После девушке показалось, что старик с необычным интересом разглядывал дно своей пустой кружки, словно собирался что-то там увидеть. А когда через несколько минут официантка вернулась с кухни, старика и след простыл. Испарился он, что ли? Вот же резвый пердун.
Том Бригс, бармен и держатель заведения, только ухмылялся, когда в его "Сирену" приходили.. гости. Отличить их от типичных выпивох было нетрудно: большинство имели затравленный взгляд, постоянно оглядывались в поисках фантомных преследователей, были напряжены. А ещё каким-то шестым, самым настоящим жопным чувством Томас понимал, что несмотря на загнанный вид эти "гости" чрезвычайно, дьявольски опасны. Но старые актёры уже давно убедили парня пойти на этот риск. Кто-то скажет, что убедили Тома вовсе не доводы о свободе, а заплаченные ему шиллинги, а то и вовсе чары странных постояльцев. Что же, деньги Том любил. И всё, что на них можно прикупить, тоже любил. Но все портовые выпивохи, хоть и не являлись источниками верной информации, могли бы ручаться за то, что Том - порядочный и сердобольный мужик. А если бы ещё и наливал за счёт заведения да к жёнам и детишкам после пятой рюмки не гнал, то вообще ангелом бы был! Впрочем, Бригс отлично знал, что жизнь у простолюдинов и, паче того, иммигрантов в Лондоне тяжёлая. И потому старался хоть немного осветлить их будни, пусть и самым топорным средством - выпивкой. Но лучше уж пусть меряются длиной заплетающихся языков, чем вместимостью обойм в перестрелках банд.
На улице смеркалось, в пабе как обычно в это время было не продохнуть. Кто-то шёл сюда с работы, кто-то после домашних ссор, а кто-то пытался затеряться среди мрачной и серой, но по-своему пёстрой толпы. Именно последним Винсент велел подавать бутылки из особого запаса, который раз в несколько дней обновлял курьер из Общества Святого Павла. Видимо, что-то и впрямь сместилось в этом мире, если представители святых обществ задарма таскают в доки выпивку...
✡ Мокрое дело:
- поговорите с Винсентом Смитом
- отправьтесь в доки и узнайте, что случилось с "Вольной сиреной"
- проникните в дом Халлиганов и найдите улики против них
- проникните в канализацию и найдите улики против культа
- найдите способ выманить и остановить Асаиль
- выполнено
✡ Комедия в алых тонах:
- поговорите с Протеем Пуллвиком
- в вечернее время посетите квартиру Икабода Крейна в Ист-Энде
.
Известный дублинский аристократ Мартин Доннелли вырастил только одну дочь и души в ней не чаял. То, что Магда была «принцессой» с самого рождения, не отменяло обучения её всему, что составляло гордость родственников. Некоторая избалованность наследницы вполне могла сойти за ставшее довольно модным вольнолюбие, а её энергичность позволяла легко осваивать все те нехитрые науки, которыми родители её грузили не чрезмерно, а по мере сил. Пытливое же любопытство легко находило удовлетворение в полях и на ирландских пустошах. Поэтому юная Магда равно хорошо умела петь, вышивать, стряпать блины, ездить верхом, доить козу, стрелять из лука и ружья, рисовать милые открытки на картонках, чинить чулки, танцевать рил, унять драку мальчишек и кухарок, судить о новостях и поддержать беседу как с равными по положению, так и с рабочими и слугами. Она читала всё подряд, любила слушать бардов и рассказчиков, сама рассказывала небылицы и смеялась им, а потом сочиняла глупые стишки про птичек и собак, что легко могли трансформироваться в рифмованные строчки хоть к именинам, хоть к похоронам, которые не так уж сильно отличались по экспрессии, ведь и рождение, и смерть, и грусть, и счастье – всё составляло жизнь.
...
К ней стали свататься уже с пятнадцати, порой даже преследовать ухаживаниями: Магда была чудо, как хороша и, при её свободолюбии, могла попасть в любую книжную историю, но к счастью, мать заранее объяснила ей, чего не стоит позволять молодым людям. Это не было строгим пуританским воспитанием, когда девушка точно знает, что ничего нельзя, и понятия не имеет о том, что МОЖНО. А Магде было можно выходить в общество, знакомиться, разговаривать. Потенциальные женихи быстро поняли, что девушка умна, остра на язык и весьма самостоятельна, их количество поубавилось. К зрелому возрасту невесты, когда пора было уже задуматься о свадьбе, приличных партий вовсе не осталось. Пожалуй, если бы Магда была серьёзно влюблена в кого-нибудь из ухажёров победнее, её родители не стали бы настаивать на своём выборе. Но к своему двадцатилетию она не смогла даже выйти в новом платье: дела семейства Доннелли пошли неважно, а сватовство мистера Уэйбриджа пришлось бы очень кстати. Тот был из Лондона, а «этот бриллиант» заметил, когда приезжал в Дублин по делам наследства кого-то из своих ирландских родственников. Теперь он появлялся раз полгода или даже чаще.
.
Магде не нравились ухаживания знатного городского лорда, он не был ей слишком неприятен, но и не вызывал ни капли восторга. Разница в возрасте была приличной, ничего общего в их интересах не нашлось, а девушке, естественно, хотелось полюбить волшебника из добрых сказок. Каждой когда-нибудь мечталось выйти замуж по любви. Порой и наша героиня втайне подумывала о молодом кузене лорда, который к ней пока не сватался, но проявлял внимание и всё ходил вокруг да около. Тот куда больше походил на сказочного принца манерами и внешностью, но увы он не обладал капиталами своего братца. Во всяком случае, Магда считала, что именно поэтому родители не одобряют Генри, а потому и проявляла к нему больший интерес.
*
Сваха упорно обрабатывала родителей Доннелли. Теперь, когда к их дочери посватался столь знатный англичанин, мать стала каждый день говорить о его достоинствах. Да и не сидеть Магдалене вечно старой девой, со своими книгами, лошадьми и ружьями: та хорошо стреляла из отцовской винтовки. Но какие винтовки? Какие скачки? Ведь ей уже шёл двадцать второй год. Кому она потом будет нужна? Мать начала вещать устами свахи, мол пусть не первой свежести и не красавец, но благороден и богат. Отцу не нравилось, что жена привечает англичан и стремится во всем быть на них похожими, из-за этого даже часто спорила со всей многочисленной родней. Но отец Магды был не боевым, главой семьи. Утихомирить рвение супруги и защитить капризы дочери он смог только когда она вбежала со скандалом. «Я не хочу, - упорно повторяла Магда, - Быть второй, третьей, пятой. Мне нужен только мой мужчина». О первой супруге жениха она подслушала на кухне. Доннелли начали копать эту историю. Не совсем было ясно, что с этой женщиной произошло, родителям не удалось найти в изданиях ни одной записи о смерти первой леди Уэйбридж. Узнав такое, пылкие ирландцы решили напрямую поговорить со столь желанным, но теперь подозрительным ухажёром. Тот не стал церемониться, явился сам и не скрывал, что его первая жена не умирала. Она в монастыре и брак расторгнут уже девять лет назад, пора о нём забыть. Чувствуя, что опять проигрывает, Магда продолжала бороться за себя: «А ничего, что в первом браке у него не было детей? А ничего, что вы, мои любимые родители, рискуете никогда не дождаться внуков? Кто вам сказал, что в этом виновата леди Уэйбридж, а не этот напыщенный индюк? Или у вас в запасе ещё десять дочерей, которыми можно разбрасываться, как кислыми яблоками?» На это мать вдруг разрыдалась, а отец отчего-то накричал на дочь и выгнал её в комнату. Она тогда ещё не знала, отчего. Но её план сработал. Уэйбридж ей в мужья больше не годился.
.
Они тревожились за дочь. Обидеть свою милую принцессу, настаивая на неравном браке, да ещё на таком рискованном, в плане потомства, они бы не могли, поэтому, как бы им ни хотелось решить сразу множество финансовых проблем, жена продолжила расследование и сразу подключила дамскую разведку. Спустя буквально пару дней, довольная Магда подслушивала, как отец выговаривает Уэйбриджу:
- Вы скрыли, что не можете иметь детей, - далее шли те самые доводы, за которые мистер Доннелли ещё недавно отругал дочь. Жених, едва моложе несостоявшегося свёкра, вяло оправдывался: дело, конечно же, в его супруге. Грех вспоминать её несчастье.
- Правда? А мне сорока на хвосте принесла, будто ваша леди, пробыв с вами в браке довольно долгий срок, сбежала в Штаты и теперь у неё полноценная семья.
- Это жестокий удар, Мак’Доннелли. Вы верите сплетням старух и не хотите слушать лорда. Но знаете, я всегда добиваюсь своего.
- Да прекратите. Я не собираюсь обнародовать ваше позорное фиаско. Просто мне самому гораздо больше нравится идея повести к алтарю действительно счастливую невесту.
* * *
...
Магдалена вновь почувствовала свободу: замуж она не торопилась. Впрочем, если бы кто-то был... для сердца, для души… И это – ужас каждого семейства, всё-таки случилось. Нянька, мать, тётка, бабушка со своей сестрой – вся женская компания держала совет в будуаре миссис Ани. Уже не раз каждая вскрикнула: «Как же? Как это случилось?» И, в очередной раз получила от Магды сдержанный ответ: «Не знаю». И всё бы было ничего, если бы этот человек показал себя честным джентльменом, но он отбыл в Америку как раз вчера и, очень похоже, что отбыл именно потому, что узнал о беременности своей пока неофициальной невесты.
- Уэйбридж как будто знал! Он снова здесь, он поздоровался со мной, как ни в чём не бывало, спросил о тебе… Ты не передумала?
- Может быть, это и к лучшему? – скорее утвердила, чем спросила одна из бабушек.
- Нет, я не собираюсь никого обманывать! И замуж за него я не пойду!
- А за кого теперь пойдёшь? – в том, что её мир уже не будет прежним, сомнений не было. Не только потому, что эта почти книжная история происходила как-то странно, а потому что…
- Как ты собираешься управиться одна с двумя детьми?
- Почему… - девушка опешила. Перед ней ведь сидели мать и тётка, похожие, как две капли воды. Сидели бабушки – родные сёстры-близнецы. Магда, конечно, знала, что у второй бабушки, кроме двух дочек, есть ещё и сыновья – также двойняшки.
- Это в нашем роду давно, - мать развела руками. – Тебе не говорили, но и у тебя могла бы быть сестра. Просто она… немного не успела, пока помогали родиться тебе.
Известие было шокирующим: она когда-то перекрыла путь собственной сестре, да и не только ей, после столь тяжёлых родов мать больше не смогла дать жизнь ни одному ребёнку. Вот почему Ани рыдала, когда дочь, по незнанию, упрекнула её в том, что оказалась единственной в ответе за продолжение рода Доннелли. Впрочем, теперь и был расчёт на шок. На этой же неделе Уэйбридж сделал официальное предложение, и свадьба состоялась тихо-быстро, в деревенской церкви.
* * *
Ах, если бы Доннелли знали, о чём, два месяца назад, говорил огорчённый мистер Уэйбридж со своим заводным кузеном!
...
Он жаловался, что с ума сходит по Магдалене и был бы рад обойти «всех этих уродов» показав на ближайшем светском рауте такую великолепную жену. Кузен (назовём его Генри) – роскошный хлыщ, лет двадцати семи, прославленный гуляка, рассмеялся.
- Так сильно хочешь?
- Я начал это дело, я его и закончу, - рявкнул Уэйбридж.
- И ты готов закрыть мои долги, и оплатить билет на «Виндсэйл», если к первому рейсу я вам устрою этот брак?
- По рукам, - делец не любил долго рассуждать о принципах.
Правда, его бесило, что повеса Генри, в тот же день, выяснив всё, что можно о несостоявшейся невесте, повёл охоту, как для самого себя. Кажется, отношения стали развиваться слишком стремительно. Старший кузен вызвал нахала и потребовал отчёта.
- Дело казалось лёгким, но девица не проста. Я давно это понял, Уолтер, потому и не делал серьёзных шагов в её сторону.
- Серьёзные шаги тут делаю лишь я.
- Правда? – Генри игриво помахал некой бумажкой. – У меня уже есть билет в новую жизнь, составленный продажной кастеляншей. Мне продолжать или ты дашь мне отступной и не получишь свою Магдалену?
Мужчина взял этот листок, и тупо несколько минут смотрел на бледно отпечатанные колонки цифр дешёвого календаря, некоторые из которых были зачёркнуты, а другие посередине меж ними, обведены кружками, пока до него стало доходить.
- Что?! Что ты затеял? – прорычал Уэйбридж, хватая со стола чернильницу, готовый запустить ею в мерзавца Генри. Тот приложил палец к губам, призывая к тишине и спокойствию.
- Только не надо делать вид, что ты на это не пойдёшь.
Пыхтя, как паровоз, жених пробормотал:
- Дьявол всегда извлечёт свою выгоду.
- Зато исполнит договор. Я тебе говорил, что девица не проста, просто скомпрометировать её – не выйдет, тут надо действовать наверняка, вот мне и причитается доплата за труды. Подожди, брат, ещё совсем немного подожди, и ты получишь то, что пожелал.
.
Прошло ещё около месяца, во всём поместье, да и в городе, кумушки намекали, что пора бы Генри сделать предложение Магдалене, уж слишком часто видели их вместе. А он начинал нервничать: бессовестный договор подходил к концу, а его планы так и не осуществились. И всё-таки, в оговоренный срок, Генри явился к Уэйбриджу.
- Всё. Нынче убедился, что теперь красотка выйдет за тебя. Она призналась, что беременна и, прямо по дешёвому роману, заинтересовалась свадьбой, которую ей обеспечишь ты. Уолтер, а собственно, чего тебе не хватает? У тебя сразу же будет готовая семья, жена, ребёнок, слава состоявшегося мужа. Если захочешь ещё деток – без проблем, телеграфируй мне в Чикаго.
- Ублюдок, - прошипел делец, однако подписал чек и отдал билет на пароход, как было уговорено. Когда кузен складывал всё это в бумажник, он прошипел: «Все бабы – шлюхи». Победитель Генри покинул его особняк, довольно ухмыляясь себе под нос: «Не все, не все. Но опиум творит настоящие чудеса».
Как скоро они встретились, так скоро же и разошлись. После возвращения немца Лили, надеявшаяся провести с ним больше времени, была вся на нервах. Она прекрасно понимала, что у Руперта теперь много дел после воскрешения и надо дать ему какое-то время, но понимание не приносило большого облегчения. Эндрю сильно поддерживал неуёмную девушку, и всё же она не могла дождаться того момента, когда снова бы увидела мага. Так прошёл остаток первого дня, целый второй и большая часть третьего. У Лили была мысль сходить на охоту, но чутьё говорило ей, что в таком состоянии она слишком рискует навлечь на себя опасность. Книг она не читала, ходить было особо некуда и всё это время она просто тихо (и не очень) изнывала. Во всех звуках шагов за дверью она надеялась услышать приближение немца, а один из соседей, по какой-то мелочи заглянувшей к паре, оказался встречен сияющей от радости культисткой, в секунду оказавшейся крайне разочарованной. В общем, было непросто.
И наконец вечером третьего дня вновь раздался стук в дверь. Лили в момент взлетела с кровати, на которой до этого втыкала в потолок с задумчивым видом, и кинулась открывать. Рука дёрнула за ручку, и наконец перед девушкой предстал именно Руперт. Живой, настоящий, прям как два дня назад... и прямо как во снах последние две ночи.
— Ты пришёл! — воистину просияв, воскликнула девушка и... нет, она не кинулась, она напрыгнула на него, обхватывая руками и ногами и прижимаясь всем телом. — Я так ждала-а-а! — абсолютно счастливым голосом произнесла она.
— О, Господи! — Немец, совершенно не ожидавший такого натиска, едва успел удержаться на ногах. От пальто пахло снегом и свежестью — печные трубы еще не успели испортить тот, что сейчас кружился над Лондоном. — Конечно же, я пришел, Лили. Я же говорил, что я загляну.
Войдя внутрь с девушкой на руках, Руперт закрыл за собой дверь и огляделся, ставя ее на пол. Эндрю сидел в кресле, и увидев, что их гость на этот раз немец, отложил газету и поднялся.
— Заходи скорее, Руперт и заноси Лили домой, — пригласил он друга в дом. — Тебе кофе, чай или бренди?
— Быстрей-быстрей, — помогая Руперту избавиться от верхней одежды, с нетерпением произнесла Лили. — Садись, выбирай, что хочешь, и рассказывай, что делал! Я хочу слышать твой голос. Два дня я ждала! — она даже слегка подпрыгнула на месте, стягивая с плеч немца пальто и накидывая его на кривоватую вешалку.
— Давай бренди, пожалуй, — Руперт подошел к Эндрю, крепко пожал ему руку и, выбрав стул, присел, притянув Лили к себе. — А ты иди-ка сюда, подруга из культа блуда, — он улыбнулся. — Что рассказывать? Это вы рассказывайте. Вы же у нас тут два года шороху наводили, пока я дерево изображал, — юноша содрогнулся, вспомнив отголоски кошмара — не какого-то конкретного сна, а общего бредового состояния с шорохами и тенями, который только и запомнился после его пребывания в мандрагоре. Он поспешил сменить тему. — Джим мне поведал в общих чертах, как вы все провернули, но упрямо избегает подробностей, отделываясь "я просто рад, что у нас все получилось, милорд", — скопировал басовитый голос бывшего слуги немец, вытаскивая из нагрудного кармана сожженную карту на стол. — И отдал мне вот это. Я, конечно, из него все вытяну, но хотелось бы кое-что узнать и у вас. Например, о твоей дружбе с демоном, Эндрю.
Руперт требовательно, но впрочем, без враждебности, посмотрел на священника, прижав Лили к себе и поглаживая спинку. Перепады настроения девушки озадачивали и заставляли за нее волноваться, и маг решил успокоить успокоить экстатика самым верным способом, который он знал.
— Это не демон, а падший ангел, Руперт, — поправил Эндрю разливая бренди по стаканам. Протянув напиток Лили и Руперту, священник уселся обратно в свое кресло и продолжил объяснять. — Мы познакомились в Крыму, мои товарищи умирали, а я не мог им никак помочь. В итоге сошлись на том, что он помогает мне лечить людей, а я радую его красивой жизнью. Так оно примерно и происходит, сам по себе он парень не склочный, хоть и дуется иногда как баба. Больше всего его интересует куда делся Создатель и зачем все это было затеяно.
Волкер отпил бренди и поглядел на Руперта и счастливую Лили.
— Что же до того как мы тебя вызволяли, началось все с письма Протея, мол приезжайте, будем Руперта спасать, а потом все пошло наперекосяк. Вроде как тело должен был создать вампир, и он же должен был тебя вернуть. Но мы тут с ребятами поглядели на других его клиентов — все как один несчастны и ходят с кислой рожей уклоняясь от оплаты.
Кроме того он начал расспрашивать что мы о тебе помним, а зачем ему наши воспоминания, если он тебя вернет из мандрагоры? В итоге Джим занервничал, я высказал недоверие, Пуллвик обиделся, и все чуть было не разругались. Вампир просил остановить Общество Святого Павла, мы стали выяснять кто это и обнаружили что история с нереидой повторяется. Тот же злоумышленник, что испортил нашу Аби, испортил еще одного ангела, на этот раз рангом повыше. С ангелом мы поговорили, он был дружелюбен, но помогать спасти тебя отказался, мол у него и тут дел по горло. В городе распространялась эпидемия оборотничества — кто-то исказил их и сделал заразными. Мы пошли в инквизицию сообщить об этом, подверглись ментальному допросу и в итоге Мортимер "узнал" о нашем с Лили маленьком секрете. И предложил нам заточить архангела и Аби, в обмен на твое возвращение. Мы долго сомневались, но решили начать с архангела. В итоге тот размазал нас как детишек, но добивать не стал. А нам удалось заронить сомнение в сердце Лиз, ты ее видел, и она сама архангела очистила, теперь он довольно милый парень. В итоге Лиз решилась на эксперимент по твоему возвращению, вампир выделил нам тело без души, и вот ты здесь. Не сказал бы, что все это далось нам легко и просто, Руперт.
— Да не то слово, — мягко прижимаясь к немцу, добавила девушка. — Я думала, что Престол просто убьёт нас, но всё равно хотела попробовать сразиться. А ещё я не смогла попасть на оргию, вовсю сдерживаясь; из-за иллюзии поцеловала страшного вампира, думая, что это ты; готова была даже помочь тому же Престолу, зная, что Мастер таких как он врагами своими считает и потребует с меня чего-нибудь, если вдруг узнает. Нам... нам повезло, что всё сложилось именно так. Я боялась, что мы не справимся.
Девушка взглянула на лицо Руперта и, прикрыв глаза, следом уткнулась лицом ему в плечо.
— Твой ангел исцелил мою руку, так что будет ему красивая жизнь, не беспокойся. Вот только вернусь домой и верну то, что по праву мое, а потом обратно сюда, — Руперт отпил бренди, не желая продолжать грустную тему. То, что его друзья собирались убить Абигаль и еще одного Престола, его не обрадовало, но с другой стороны он понимал, как тяжело им пришлось из-за него, и упрекать их в чем-либо было бы черной неблагодарностью. — Значит, у нас две карты. Заберешь ее себе, Эндрю или пусть будет у меня?
— Давай ее сюда, пусть вместе будут. И вот, держи обратно, — Эндрю передал Руперту револьвер Бутча. — У тебя от него будет больше толку.
— А у меня ещё твой кинжал до сих пор есть, — проговорила в плечо культистка. — Я надеялась им вампиров каких-нибудь достать, но получилось только отбросов да оборотня... Он всё это время напоминал мне о тебе, и я надеялась когда-нибудь вернуть его. Теперь ты жив и это наконец-то можно устроить. Хочешь?
Руперт озадаченно посмотрел на друзей, а потом потянулся к оружию. Взвесив револьвер в руке, он проверил барабан, со щелчком водворил его на место и спрятал в карман.
— Спасибо, Эндрю. Адриан упаковал меня по высшему разряду, но оружием не озаботился. Без привычного револьвера я чувствую себя совсем беззащитным. У тебя ведь сохранились еще те, которые мы брали перед отправлением в Африку? — сделав еще один глоток бренди, Руперт посмотрел на Лили. — Обещаю: больше никаких прыжков в бешеные деревья или вообще куда-либо еще, — он улыбнулся. — Теперь я знаю, что мне есть, что терять, и не хочу, чтобы это случилось. Так что никуда вы от моей рожи не денетесь, но насчет кинжала сама смотри. Одно могу сказать точно: поднимать мертвецов я им не буду, предпочитаю использовать такие вещи для более тонких манипуляций с магией Духа.
— Да на здоровье, я не большая любительница нежити всё равно, — улыбнулась культистка в ответ. — А обещание я запомню лучше, чем кто-либо ещё, в этом будь уверен. Я... — она о чём-то задумалась, а улыбка пропала, — я вспоминала один наш разговор в Африке. Когда ты сказал, что мой аватар изувечен. Я тогда ещё ответила, что это преувеличение и что я не похожа на страдающую жертву.
Она подняла голову и посмотрела сначала на Эндрю, а потом на Руперта. Кажется, присутствие преподобного не мешало ей сказать что-то довольно личное.
— После твоей жертвы я поняла, что ошибалась. Когда погиб мой ковен, я с трудом уняла боль, но когда через считанные месяцы пришёл второй удар, я ощутила себя совершенно разбитой. Я не знаю, как такие события бьют по остальным, но мне было просто ужасно. И мне кажется, что это связано... со мной внутренней. Я стала мечтать о горящих джунглях, о перебитых носферату. Я очень много винила себя, что не могла пойти и уничтожить проклятую мандрагору. Я чувствовала себя слабой, беспомощной и бесполезной. Мысли об этом... они как нож режут. Оставляют болезненные дыры. Сейчас, когда ты вернулся, мне кажется, что всё это уходит... но я боюсь терять вас, моих друзей, — взгляд её снова перешёл между священником и немцем. — Я боюсь, что эти мысли снова будут резать. Это... очень больно. Куда хуже, чем даже боль от когтей оборотней или тех заклинаний Элизабет. Её не получается просто исцелить силой веры или ещё чем-нибудь.
Руперт внимательно выслушал Лили, с легкой тревогой глядя на девушку. Когда магесса закончила говорить, он надолго задумался. Разместив ее поудобнее на коленях, он взял Лили за подбородок и повернул ее лицо к своему.
— Я сделаю все, чтобы не потеряться, — серьезно пообещал он, глядя прямо в глаза. — А ты пообещай, что не будешь переживать это все сама. Ведь друзья для того и существуют, чтобы делиться наболевшим и друг друга поддерживать, верно?
Руперт взглянул на Эндрю, ожидая подтверждения его слов. Судя по тому, что сейчас рассказала Лили, священник тоже до сего дня не был посвящен в такие подробности. Новости были тревожными. Все, что касалось души, было крайне важной и щекотливой темой. Может быть, это какое-то влияние того способа, которым демон Лили переселяет аватар в нужное тело? Неплохо бы разобраться. И придумать что-нибудь, чтобы уменьшить эту тягу к саморазрушению.
— Я делилась с Эндрю. Он поддерживал меня. Он... очень помог мне, без него было бы намного хуже, — искренне ответила девушка. — И я обещаю, что не буду переживать всё сама. Я верю вам и поэтому сейчас рассказала это. Вы мои друзья, я надеюсь на вас, я люблю вас.
— Ты тоже мой друг, Лили, и я тоже тебя люблю. — Вздохнул Эндрю. — Теперь, когда мы вернули Руперта хорошо бы нам удрать подальше от Англии. Здесь у нас спокойной жизни не будет. А я переживаю за тебя, особенно в последнее время.
— Я тоже люблю вас, друзья. — Руперт с приязнью посмотрел на обоих. — Не в том смысле, в каком об этом пишут в романах, но вы стали мне очень дороги. И я не хочу, чтобы с вами произошло что-то плохое, однако насколько я понял из слов Летики, вам запретили покидать Англию. Так что не спешите что-либо предпринимать. И вообще: я планирую сюда вернуться, когда закончу с делами в Винзене. Неужели вы меня не дождетесь?
— Нам и тебя спасать запрещали, — хмыкнул Волкер. — Больше тебе скажу, нам, нефанди, даже жить запрещают. А с инкогнито у нас проблемы. Так что запретом больше, запретом меньше, это на мои решения не влияет. Что ты собрался делать здесь когда вернешься?
Руперт слегка качнул головой, не одобряя беспечность Эндрю. Похоже, священник не слишком хорошо ориентировался в политических хитросплетениях. Нефанди на поводке были не самым плохим инструментом, но как бы цинично это не звучало, именно возможность использовать их спасала им жизнь. Немец допил остатки бренди и подвинул к Эндрю опустевший стакан.
— То же, что и до этого: учиться магии, служить Короне и искать возможность добыть вам с Летикой свободу легальными методами. Впрочем, я не совсем уверен на этот счет — похоже, в мое отсутствие здесь многое переменилось и в мой план, возможно, потребуется внести корректировки.
— Знаешь, мы тут успели поработать на Мортимера, — объяснил Эндрю свой пессемизм. — И задание он нам выдал, заточить Престола. А мы его даже поцарапать не смогли, Престола этого. Поэтому сейчас я склонен считать, что работая на него сдохнешь быстрее, чем при попытке побега. Вот кстати, прочитай что тут творится и какие все чудесные, — Эндрю протянул Руперту блокнот с записками Элифаса.
— И хорошо, что не смогли, — мрачно проворчал Руперт, не одобрявший такие инициативы. Рисковать всем ради того, чтобы сделать из Падшего живое оружие, было столь же глупо, на его взгляд, как и заключать сделки, отдавая свою душу в обмен на мощь. Он придвинул к себе исписанные листы и тщательно их изучил, пока Эндрю доливал бренди.
— Поцарапать может и не смогли, но вообще я задела его. Немножко. А бежать... Как мы уйдём без друзей из Манчестера? Если Арканум следил за нами, то он может взяться за них. Я не хочу никого ставить под удар. И тебя хочу видеть, — взглянула Лили на Руперта. — Хоть иногда. Я ужасно соскучилась.
Немец покрепче прижал девушку к себе, свободной рукой держа на весу последний лист с переводом.
— Пытаюсь себе представить. У вас ведь больше двух лет прошло, — вздохнув, Руперт посмотрел на Лили и оставил на ее губах нежный поцелуй. — И нам определенно надо разобраться с твоим аватаром. Я не хочу, чтобы ненависть сожрала тебя заживо. Кстати, о птичках, — он бросил листок на стол и кивнул на записи. — Интересная... информация об этом Уильяме. Что вы сами обо всем думаете?
К словам о разбирательстве с аватаром Лили отнеслась с изрядной доли внутренней неуверенности, но внешне никак этого не показала.
— Не знаю. Мне показалось, что мы этим всем воспользоваться не сможем всё равно, слишком высокого уровня штуки, — ответила она.
— Я думаю, что нам предстоит встреча с третьим ангелом и разборки с ним, — произнес Эндрю. — И учитывая наши боевые успехи, до сражения с ним лучше не доводить.
Руперт посмотрел на обоих друзей, недоумевая: неужели они проглядели? Или не понимают?
— Да нет же, я про лорда Уильяма Мортимера. Это ведь о нем написал Элифас? И про эту девочку Элизабет Линсдейл. Вы только подумайте: дожить до самого Вознесения — это Бог знает сколько жизней и лет. И взять расколоть свой аватар. Предпочесть вознесению Родину! Удивительный поступок, — Руперт неверяще покачал головой. Неужели нефанди не понимают, от чего отказался маг? Они ведь сами проделали нечто похожее, отказавшись от дальнейшего развития ради служения своим Падшим. Юноша вздохнул и переложил листы так, чтобы было видно завершение перевода. — Кстати, Элифас пишет, что Мортимера давно не называли по имени. Вам это не показалось странным?
— Какую еще Родину, Руперт, ты в своем уме? — поперхнулся бренди священник. — Ты забыл, что именно этот милый человек напустил на Родину механическую чуму, загнал кучу подчиненных в мандрагору и оставил там, а в итоге скоро добалуется с Элифасом до бед и потрясений? Родину, держи карман шире. Это или неудачно пошедший эксперимент, когда аватар никто раскалывать не планировал, или какие-то интриги. Для них уже давно собственное Я важнее любой клятвы и страны.
— Нет-нет, — Руперт усмехнулся и отпил небольшой глоток бренди. — Мандрагора нужна была, чтобы перетянуть баланс между влиянием магов и вампиров на свою сторону. А всякие беды, в том числе и хаос, устроенный оборотнями — это все Элифас мутит. И ты прав: где-то еще должен быть третий Падший, но сейчас речь не о них, — Эндрю, похоже, мало волновала загадка с именем мага, а вот Руперта — наоборот она здорово заинтриговала. — Джим не слишком хотел вдаваться в подробности, но о чем он говорил более чем охотно — так это о своих новых друзьях. А особенно, об Артуре и Элизабет. Про девчонку он вообще рассказал много интересного — очевидно, он на нее запал, — юноша улыбнулся. — Так вот, если Элизабет действительно носит в себе половину аватара Уильяма Мортимера, то это наводит на занятные размышления о его личности, — молодой аристократ перевел взгляд с Лили на Эндрю и обратно, а потом потянулся к своему стакану. — Кстати, вам не кажется, что если мы так и будем пить один бренди, мы с вами совсем окосеем?
— Как что-то плохое, — прокомментировал Эндрю возможность окосеть, но поднялся и направился на кухню за закусками. Вскоре на столике появилась разнообразная еда и окосеть им предстояло исключительно на сытый желудок. — Если Лиз половина аватара, ее жизнь в большой опасности, Руперт.
— Ты про рискованность операции? — уточнил он. — Некрономикон знает ответы на все вопросы, вряд ли бы он подсказал что-то ошибочное.
— Я про то, что ее растят как поросенка на убой, и когда решат что пора — аватар воссоединят.
— Да, это грустно, — согласился Руперт, задумчиво дожевав кусок буженины. Похоже, он уже успел окосеть, раз все никак не мог донести до друзей свою мысль. Или это все потому что они не слышали откровений Джима об этой Элизабет. Он ткнул пальцем в лист — туда, где было "Передавайте привет М." и для верности постучал. — Кому вы должны были передавать привет?
— Морти же, — предположил Эндрю. — А если не ему, то мне в общем то все равно, о чем там думал полубезумный Элифас, когда строил свои хитрые планы — чем план сложнее, тем выше вероятность его поломки.
— Мортимеру, ага! — Руперт даже слегка подскочил от нетерпения. Ну неужели они не понимают? — А зачем сокращать? Его имя — не такой уж большой секрет.
— Руперт, просто расскажи нам свою версию, — попросил Эндрю. — У нас в последнее время голова была совсем другим забита.
Немец разочарованно простонал, на его лице буквально читалось: "Ну вы и не сообразительные!" Пожалуй, он действительно был уже пьян, но все-таки вместо того, чтобы махнуть рукой, решил предпринять еще одну попытку:
— Ну сами подумайте: Уильяма Мортимера давно не называли его настоящим именем. И при том, что имя самого Мортимера на слуху, Элифас велит вам передавать привет "М". А еще нам известно, что Морти разделил свой древнючий до Вознесения аватар и поместил половину в девочку, грезящую легендами об Артуре и Авалоном. Ну же? Подумайте! — закусив губу от нетерпения, Руперт переводил взгляд с Лили на Эндрю и обратно. — Неужели вам не интересно узнать настоящее имя нашего лорда Мортимера?
— Ну Мерлин, и что из этого? — удивился Эндрю. — Понятно, что если один маг древний как бивень мамонта, а сам Мерлин не умирал а спрятался, то скорее всего это он и есть. Но нам то что это дает, кроме того понимания, что персон подобного ранга лучше не злить своей догадливостью?
— Для англичанина ты слишком легкомысленно относишься к ходячему фольклору, — Руперт со вздохом сдался и махнул на Эндрю рукой. — Если бы у нас объявился какой-нибудь Один — я бы точно проникся, — отпив еще бренди, молодой немец мечтательно произнес: — А как считаете, если будет возможность, стоит ли расспросить его о единорогах? А вдруг они действительно существовали в те времена? Или сейчас где-то есть. Хотя это мне надо было раньше с этим подсуетиться, наверное, — Он пьяно хихикнул и, проявляя остатки благоразумия, потянулся за новым куском буженины.
— Я считаю, что чем меньше ты с этим фольклором общаешься, тем лучше для здоровья, — буркнул Эндрю и тоже закусил бренди мясом, — Поэтому мой тебе совет: держи свои догадки при себе и ни в коем случае не засвети их перед Морти.
— Я вообще не знаю, что это за Артур, Авалон и Мерлин, — наконец подала голос Лили, в спор не вмешивавшаяся и за всё время сделавшая всего пару глотков алкоголя. — Я имена слышала может несколько раз, но мне никто не рассказывал, кто это такие. В приюте мне вообще никто ничего интересного не читал, а потом просто что-то не заходило об этом разговоров. Чего тут угадывать-то...
Руперт удивленно посмотрел на волшебницу, однако удивлялся скорее самому себе. Ну как он мог забыть, что у разных людей были разные обстоятельства в жизни? Наверняка где-то есть и такие, кто совсем не обучен читать.
— Ясно. Ну Энди прав: кричать об этом на каждом углу не стоит. И вообще: достаточно о делах, — он решительно отодвинул записи и обеими руками обнял Лили. — Вы ведь останетесь в Лондоне, пока я не приеду? Я так понимаю, ты боишься возвращаться в Манчестер, чтобы не навести след на друзей?
— Я думала, что он уже наведён. Арканум ведь должен был как-то следить за тем, чтобы мы не покидали Империю? Если бы не было слежки, то мы могли бы просто слинять куда-нибудь ещё давно. А когда ты уедешь? Не завтра, правда? Мы ведь не единственный раз за несколько месяцев сейчас увидимся?
— Конечно, не единственный! — молодой мужчина выглядел донельзя удивленным. И как она вообще могла подумать иначе? — Я уезжаю сразу же, как только получу ответ из дома и возьму билет на корабль. Думаю, у нас есть примерно месяц, если ничего не случится — пока все уляжется, пока отец решит, что отвечать... Конечно же, для меня это будет очень загруженный месяц, мне еще многое нужно успеть, но я буду выкраивать время для своих друзей.
Юноша улыбнулся.
— Хорошо. Если вдруг помощь потребуется — зови, прибегу быстрей, чем ты успеешь сказать "возвращение из мёртвых", — бодро сказала девушка. — Вряд ли, правда, я помочь смогу в таких делах... но всё равно! Я готова даже просто рядом походить, если надо. А если не надо... то не буду, — хило усмехнувшись, она снова прижалась к магу. — Мне работу наверно придётся найти, раз мы тут задержимся. А то на особые развлечения того, что мы припасли, не хватит, а делать особо всё равно нечего.
Руперт поцеловал Лили в висок и тихонько вздохнул.
— Я еще могу собрать старые долги, но так-то сам без дохода буду сидеть, пока не придет ответ от родных. Что не успею потратить — оставлю вам. Надеюсь, долго ждать не придется. Главное, не встревайте ни в какие проблемы без меня, ладно?
— Если с тобой ничего не случится, то сами не встрянем, — ответила Лили. Однако, за несколько месяцев ей надо будет выходить на охоту не раз и не два, а в нынешнем Лондоне это может быть тем ещё опасным занятием. — Как ты себя чувствуешь в восстановленом теле, кстати? Оно ведь новое, ощущения должны какие-то быть.
Руперт бросил быстрый взгляд на священника, но тот, похоже, не придал никакого второго смысла словосочетанию "новое тело".
— Ощущения странные, привыкаю. Но знаешь, я рад. Ты даже не представляешь, насколько. Словно родился заново. Спасибо вам еще раз, друзья, за все, что вы для меня сделали. Это мой шанс на новую жизнь, и я этого не забуду.
Культистка лукаво улыбнулась и приподняла голову.
— Не хочешь опробовать его? — полушепотом спросила она на ухо немца, краем взгляда следя за его реакцией.
Реакция воспоследовала. И не только там, где ее обычно можно было увидеть. Не отрывая от лица Лили томного и плотоядного взгляда (как у кота, предвкушающего добычу), Руперт взял ее ладонь и приложил к своему паху.
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что нам надо отдельную комнату снять. Прогуляемся немного, м-м? — точно также глядя на немца в ответ, предложила Лили.
Руперт кивнул и аккуратно убрал её с коленей, чтобы легче было успокоить разбушевавшийся организм.
— Ладно, мы с Лили пойдем прогуляемся, — обернулся он к Эндрю и поднял стакан. — Только выпью еще напоследок. Я, кстати, у Тома остановился, он меня просто так приютил, бесплатно. Обязательно заходи в гости, мне многое нужно с тобой обсудить до отъезда домой.
Послав священнику многозначительный взгляд, Руперт попрощался и, дождавшись, пока Лили оденется, вышел на улицу.
— Собственно, можем поехать ко мне, — предложил немец. — Сейчас только кэб поймаю.
— Поехали, конечно, — прилипнув к его руке, сказала девушка. После столь долгой разлуки она явно хотела быть как можно ближе к Руперту.
Кэб повезло поймать довольно быстро и вскоре пара уже была в пути. И пока культистку легонько терзало предвкушение, у неё была ещё одна мысль, которую хотелось обсудить.
— У тебя в овиуме, — подумав, вскоре решила тихо сказать она, — мы нашли пыточную внизу высокой башни. И там был ты... только закованный в цепи, с намордником. И чтобы не рвался, цепи жуткую боль приносили. Но у этого тебя был такой взгляд... ты узнал меня там, и ты смотрел так, словно жаждал моих мучений и упивания ими, — девушка подняла взгляд на Руперта, и на её лице была заинтересованная улыбка. — Это ведь связано с тем, что было у нас тогда в Дуале, да?
Руперт изумленно посмотрел на нее.
— Я в наморднике? Знаешь, я ничего не помню, что там у меня в овиуме. Запоминаю сны, но это не совсем то же самое, — не отрывая взгляда, он прижал девушку поближе к себе. Жаль, что сейчас не лето — сквозь верхнюю одежду прикосновения почти не чувствуются. Юноша задумался. — Я не знаю, Лили. Может быть, связано. Мне тогда очень понравилось. Безумно понравилось, — взгляд янтарных глаз затуманился. Эти мысли, то, о чем говорила Лили — все это так возбуждало. Немец почувствовал желание овладеть ею прямо здесь и сейчас, ну зачем она об этом рассказала? Закусив губу, он глубоко вдохнул. — И я не знаю, зачем там были цепи. Что-то, что причиняет боль? Овиум мог таким образом визуализировать, но это не так, что ты берешь и сам строишь. Условно говоря, когда находишься внутри души, у тебя нет привычных органов восприятия, и все что видишь или слышишь — не более, чем попытки твоего сознания перевести нечто неосязаемое в привычный человеку формат.
— Ну и слова... — усмехнулась Лили. — Это в Аркануме всех таким учат? Давай попроще как-нибудь, а то с моим "образованием" такое слишком сложно.
Руперт не понимал, что тут сложного, но все-таки попытался выразить свою мысль попроще:
— Ну вот представь, ты сказала "яблоко" нормальному и слепому от рождения человеку. Первый увидит картинку фрукта, его форму и цвет, как это воспринимается зрением. А второй так уже не сможет, он вспомнит ощущение круглой формы и упругую кожицу — то, что он чувствовал прикосновениями. А теперь представь, что есть нечто, что нельзя осязать кожей и смотреть глазами. Вот в овиуме такие вещи могут быть показаны, чтобы осязать и смотреть — для того, чтобы мы в принципе могли их воспринять.
— Но всё-таки в тебе что-то есть. Как раз что показал овиум. И этому "чему-то" я даже пообещала подыграть, когда ты вернёшься. Ты ведь не разучился создавать свои магические комнаты из-за Мандрагоры?
— Хм... Ну та палатка все еще у меня. Джим сохранил вместе с сумкой, — Руперт заинтересованно посмотрел на девушку. — А вообще избавляйтесь от этого поводка, который Арканум на вас нацепил, и приезжай ко мне в гости. Надо будет проверить, что там у нас в пыточной.
— Легко сказать. Как только появится возможность, так и избавлюсь, но вряд ли ваш Арканум захочет нас так просто отпускать. Нефанди обычно убивают вообще, — фыркнула культистка. — А что, у вас правда пыточная есть? В овиуме там столько всего разного было...
— В старой части замка осталась, да, — подтвердил Руперт. — Только ею уже много лет не пользуются. Но когда-то это было в порядке вещей.
Судя по выражению лица молодого немца, тема ему не нравилась. Впрочем, он ничуть не возражал против вопросов Лили, недовольство было направлено на что-то другое.
Кэбмен остановил экипаж, и пара выбралась у отеля. Заказав в номер ужин, они поднялись наверх. Лили, оказавшись внутри, с интересом осмотрелась.
— Уютно у тебя тут, — позволяя немцу помочь себе с верхней одеждой, сказала она. — Это вам не Ист-Энд.
Пройдя дальше внутрь, культистка пощупала одно из кресел. Мягче, чем у них с Эндрю.
— Успел уже Летике показать жильё своё?
Руперт повесил пальто на вешалку и пристроил рядом свое.
— Да, она днем приходила. А почему ты спрашиваешь?
— Подумала, что с ней ты первей пообщаться захочешь, — мягко улыбнулась девушка. — Не то, чтобы я завидовала, просто была такая мысль, не обращай внимания. А сейчас я думаю о другом: ты заказал ужин, а значит сидеть придётся на разных местах. Но с тобой я ещё не насиделась. Что делать?
Руперт засмеялся.
— Кто тебе сказал такую глупость? Во-первых, мы вполне можем сесть рядом. Вон, на диванчике целых трое поместились бы.
— "С тобой" значит "на тебе", милый мой, — улыбка стала шире. — Для этого и одного места хватит, но так есть неудобно слишком.
— А во-вторых, — юноша подхватил Лили стал медленно подталкивать в сторону ванной, — мы еще не скоро ужинать сядем. Это я так, чтобы потом не бегать и не отвлекаться. А пока марш руки после улицы мыть!
— Эй, щекотно! — засмеялась девушка с очередных прикосновений. — Ладно-ладно, иду, не торопи!
Однако на деле ужин пришёл всё же довольно быстро. Пара магов успела помыть руки и вернуться в гостиную, как еда уже была доставлена.
— Ну вот, а ты говорил не скоро, — слегка опираясь об одно из кресел, сказала Руперту культистка. Взгляд её на секунду опустился в пол, а затем вернулся к магу с огоньком внутри. — У меня появилась отличная идея! Давай я сяду к тебе на колени, а ты меня будешь кормить? С чувством прямо. А потом наоборот. Ну только ты ко мне садиться не будешь, рядом посидишь. А, как тебе?
Прямо сейчас Руперту хотелось заняться совсем другим, но разве можно быть настолько скотиной, чтобы заставлять девушку голодать? К тому же, чем дольше путь, тем сладостнее потом прийти к финишу. Юноша улыбнулся и, подхватив Лили на руки, уселся с ней на диван. Она не слишком много весила, и приятная тяжесть женского тела согревала, не причиняя ни малейшего дискомфорта.
— Как насчет кусочка мяса под соусом? Или хочешь начать со сладкого? — а ведь Лили чертовски права: в этом было что-то интимное.
— Давай оставим сладкое на потом, — тон девушки стал более мягким и расслабленным. — Люблю мясо. Ещё и под соусом, м-м.
Ещё вроде ничего не началось, но ей задумка уже очень нравилась.
18+
Стараясь не потревожить сидящую на нем девушку, Руперт аккуратно отрезал кусочек стейка, обмакнул его в брусничный соус и, взяв его тонкими аристократичными пальцами, направил к ее небольшому ротику. И впервые за долгое время Лили не вцепилась в мясо зубами, а, приоткрыв рот, позволила немцу положить его на язык, и выпустила пальцы из закрытых губ, чуть облизав их. Неспешно пережевывая, она томно глядела на мага. Ответный взгляд был изучающим и слегка насмешливым. О, он уже придумал, как ей отомстить, но сначала нужно довести этап до конца.
— Ну как, вкусно? — шепот щекотнул ушко магессы, когда молодой немец наклонился мимо нее к столу.
— О-очень, — протянула она на выдохе. — Гораздо вкусней, чем если есть самой.
Ну разумеется. А вот ему оказалось гораздо труднее сосредоточиться на еде, когда кровь приливает к паху. Но ничего, он продержится. Должен продержаться.
— Рад, что тебе нравится, — промурлыкал Руперт, обмакивая в соус еще один кусочек. Но на этот раз он слегка не донес его к губам девушки, вынуждая ее потянуться за угощением.
"Хочешь, чтобы я сама забрала?" — улыбнувшись, подумала магесса и подалась чуть вперёд. Позволив ей взять новую порцию, юноша слегка мазнул пальцами по ее губам и тут же отвел руку, не давая их облизать. Лили сдержала смешок. Кажется, её чувственность была слишком дразнящей для немца.
— А пальцы теперь в соусе, — сказала она, явно намекая, что всё-таки может с этим помочь.
— Ага, — Руперт снова приблизил их к губам девушки. Теперь, когда ее ротик не был занят едой, они могли получить безраздельную порцию ее внимания. — Ты знаешь, что делать.
О-о, тот самый тон, как в Дуале. Властный и сильный. Лили приятно вздрогнула и, шумно выдохнув, аккуратно взяла пальцы немца в рот. Всё такие же нежные, как и раньше, вампир справился отлично. Прикрыв глаза, культистка медленно и тщательно облизала их со всех сторон, а затем подалась назад, оставляя их снаружи. Если месть заключалась в том, чтобы начать заводить её в ответ, то всё шло точно по плану. И стейк кончался очень неспешно. Иногда Руперт отодвигал кусочек мяса повыше, заставляя Лили приподняться, чтобы достать, а потом обратно опуститься на колени и пах. К тому моменту, как часть ужина девушки наконец закончилась, она сама дышала немного тяжелей, чем до начала, а на щеках её играл слабый румянец.
— Твоя очередь, — вздохнув, сказала она Руперту. — Но я передумала, буду кормить отсюда же. Ты ведь не против, правда, милый? — на лице культистки возникла почти что коварная ухмылка.
Он отрицательно покачал головой, не готовый отказаться от своей мести. Резко ссадив Лили с колен, юноша прижал ее спиной к подлокотнику, слегка раздвинув девичьи ножки, и пододвинул столик так, чтобы ей было удобно брать угощение, практически не меняя позы.
— Теперь ты будешь меня кормить. Аккуратно и исполнительно, не отвлекаясь ни на что остальное. Не задерживаясь дольше нужного мне с новым кусочком. Не роняя и не проливая ни капли. Если не справишься... перестану, пообещал он и провел рукой по ее паху прямо через одежду, словно пианист, пробующий клавиатуру перед тем, как сыграть мелодию.
Лили вздрогнула и сглотнула одновременно от касания немца. Так значит, он уже начал играть. А она ещё и из роли выбилась своим предложением!
— Д-да, господин, — желая исправить ошибку, ответила она подчиняющимся тоном. — Предпочтёте начать с мяса или со сладкого?
Губы Руперта тронула легкая ухмылка. До чего же она податлива. Это так возбуждало. Однако месть была блюдом, которое следовало подавать холодным, и он усилием воли смирил порывы плоти.
— Ты задаешь слишком много вопросов, Лили. Выбирай то, что подсказывает тебе твое серце. И помолчи.
Тонкие пальцы мягко массировали ее пах, то надавливая, то ослабевая. Доводить до все более и более готового состояния следовало постепенно, нащупывая ту грань, за которой она уже не сможет сдержаться. Прикусив губу и ради молчания, и ради попытки скрыть нарастающее возбуждение, культистка, стараясь не затягивать, отрезала кусочек стейка для немца. Тоже обмакнув в соус, она поднесла мясо к его рту, держа чуть ниже ладонь, чтобы ничего не уронить.
Не прекращая дразнящие, понемногу все более томящие ласки, Руперт взял ртом угощение и, прожевав, осторожно слизал соус.
— Надо как-нибудь попробовать полизать тебя там, — прошептал он, склонившись к ее ушку. — Продолжай, маленькая.
По коже девушки прошли мурашки, но она ничего не сказала, хоть и хотела. Нельзя. Послушно отрезав ещё один кусочек, она снова опустила его в соус и руками перенесла к губам мага, волнительно следя за реакцией. Но и Руперт тоже за ней наблюдал. Не прекращая ласки и не отрывая взгляда от лица Лили, немец слегка приоткрыл рот, предоставляя ей самой положить угощение. Тонкие пальцы скользнули под панталоны и прикоснулись к горячему влажному лону. На пару секунд Лили застыла, сдавленно выдохнув, а руки её слегка вздрогнули. Собравшись с силами, она мягко положила мясо немцу на язык и убрала руку. И сейчас заметила, что на подставленную ладонь от дрожи всё же упала одна капля. Взгляд культистки вернулся к глазам Руперта, пытаясь без слов спросить, всё ли в порядке. Янтарные глаза торжествующе блеснули, радуясь своей... нет, пока еще не победе, но тому, что состояние Лили приближается к тому, чего он хочет добиться.
— Давай сюда, — Руперт одним кончиком языка слизал каплю с ладони, а затем болезненно прикусил ее. Надавил сильнее, впиваясь зубами. Еще сильнее. Кажется, он даже смог прокусить — во рту почувствовался едва заметный вкус крови.
— Ай! — пискнула Лили, чуть пригинаясь вперёд от внезапного укуса. Больно! Но... она любила боль. Вкупе с предыдущими ощущениями это была приятная примесь. А можно ли было вообще звуки издавать? На миг зажмурившись, но не вырывая руки, культистка резко закрыла свой рот свободной ладонью.
Руперт еще немного нажал и отпустил ее руку. Пальцы остановились. Резко опрокинув девушку на подлокотник, он навис над ней. Он был так близко, что жаркое дыхание обжигало кожу.
— Хочешь, чтобы я прекратил? — прошептал немец.
— Н-нет, — раздался тихий ответ.
— Нет? — он слегка склонил голову набок, словно удивляясь. — Тогда следи, чтобы это не повторилось.
Кусок уходил за куском, ласки Руперта уже не дразнили, а причиняли девушке удовольствие. Он старался держать ее на грани, постепенно усиливая нажим и убыстряя темп, но немного не доводя до того, чтобы она сорвалась. Доедая кусочек пирожного, немец заметил, что случайно испачкался в креме — небольшой мазок остался над уголком рта.
— Слижи, — приказал он. — Только крем, ничего больше.
Лукавая и слегка похотливая улыбка застыла, словно спрашивая Лили, удержится ли она от того, чтобы позволить себе чуть больше. И это всё из-за облизанных пальцев! Не то, чтобы девушка была против такой "мести", но всё равно чувство меры у аристократа было довольно своеобразным.
Медленно приподнявшись, подрагивающая культистка посмотрела в глаза мага, а потом на кусочек крема. Кажется, она и сама задала себе тот же вопрос, что и он. И всё же... Она мягко взяла немца за подбородок и слизала крем. Но специально сделала это медленно, почти самым кончиком, но не оставляя ни малейшего следа, а после этого убрала руку. Если бы она хотела просто выполнить приказ, то наверняка сделала бы это более простым образом.
Резко дернув (но, впрочем, проследив, чтобы Лили не ушиблась), немец спустил ее, положив спиной на диванчик, и навис над ней. Очень близко. Игры кончились. Одним движением свернув волосы магессы в жгут, Руперт крепко, до боли, прижал их к подлокотнику, не давая ни ослабить, ни вырваться. Другая, до сих пор не принимавшая участия в действе рука, забралась под юбку, огладила внешнюю сторону бедра, ухватилась за край панталон, словно намереваясь стянуть их.
— Я хочу тебя, — тяжелое дыхание опаляло кожу; девушка ощущала тепло, исходящее от такого близкого тела. — Здесь. Сейчас. Немедленно.
И все же он не спешил, словно что-то останавливало его.
"Не бойся, я дам тебе, что ты так хочешь", — жмурясь от боли и распаляющего возбуждения, мысленно сказала девушка, выдавливая улыбку. Одна рука вцепилась в край дивана, а другая обвила немца за плечо.
— Ты слишком сильно сдерживаешься, — даже не думая сопротивляться, хрипловатым шёпотом ответила она, взглядом уже приоткрытых глаз пытаясь разглядеть Руперта. — Возьми, я вся твоя, — словно пришло разрешение.
Он коротко рассмеялся. Прильнул к ней, чувствуя, как упирается в ее пах своей новой частью.
— Боюсь, если перестану сдерживаться, меня надолго не хватит, — выдохнул он в шею девушке. Руперт никогда не пытался доставлять себе удовольствие или притрагиваться с этой целью. У него совершенно не было опыта в таких вещах, и юноше казалось, что стоит ему только войти в нее — и все сразу закончится. — Я не хочу быть каким-то "тыкателем", Лили, — припомнил он ей давешние обсуждения.
— Но мы ведь хотели опробовать твоё тело, — тоже напомнила она. — И ты сам чувствуешь, чего оно требует. Чтобы... — она снова на секунду зажмурилась, чтобы справиться со смесью ощущений в теле, — не быть "тыкателем", тебе нужны чувства. Скажи: ты испытываешь что-то ко мне? — прозвучал сквозь тяжелое дыхание вопрос.
Для Руперта, который беспокоился скорее о недостатке мастерства исполнения и вероятности разочаровать девушку, вопрос прозвучал неожиданно. И все-таки это был очень важный вопрос. В янтарных глазах, направленных на Лили, бушевала и клокотала целая гамма чувств: страсть, желание, стремление утолить голод плоти — но это все было не то. Маг постарался получше сформулировать мысль и передать то, что лежало в его глубине.
— Мне хорошо с тобой. Мне нравится разделять с тобой наслаждение. И то, что тебе нравится боль. Не нужно бояться, — думать и говорить было чертовски трудно. Отрывочная сумбурная речь вряд ли способна была передать все тонкости чувств и ощущений. Руперту нравилось быть с Лили, хотя он не мог бы даже представить, при каких обстоятельствах захотел бы на ней жениться. Это была теплая дружба, приправленная взаимным удовольствием без обязательств. Ему нравилось заботиться о Лили, нравилось доставлять удовольствие, но если бы их пути разошлись, Руперт бы спокойно принял это. При условии, разумеется, что с ней было все в порядке. Не в силах выразить это все простыми словами, маг просто воспользовался возможностями арканы Разума и транслировал эти чувства Лили, запечатлевая их поцелуем.
И для неё это был практически идеал. Она не могла и не хотела ничего действительно требовать от своих друзей, но в этом случае ей было нечего даже просить. В этот момент её укололо очень странное чувство.
— Прочти меня! — разорвав едва начавшийся поцелуй, внезапно сказала она почти что умоляющим тоном и снова прильнула к губам мага. И он выполнил её просьбу.
Ведь два года она пробыла без него. Два года где-то на фоне у неё копились разные чувства, которые нашли выход совсем-совсем недавно. Внутри девушки проснулась та самая жуткая тоска, которую она испытывала после смерти немца, и при этом осознание того факта, что он снова здесь, он снова жив и рядом, практически разрывало её счастьем. Крайне противоречивое чувство, совмещающее в себе безумную, раздирающую изнутри боль потери и при этом бесконечную и распирающую радость от возвращения. Всё позади. Всё хорошо. Он здесь, не пропал в Мандрагоре. Вовсю вцепляясь в Руперта, Лили начала рыдать. Это невозможно было сдержать. Она чувствовала, что её с головой переполняют эмоции.
— Ру-у-уперт! — она снова разорвала поцелуй. Заливаемое слезами лицо снова было похоже на то, которое немец увидел сразу после своего возвращения. — Я так скучала! Я так скуча-а-ала! Ты... ты чувствуешь это? Помоги... — не зная, что делать со всей бурей чувств, она, продолжая неистово рыдать, прижалась к магу.
Руперт впервые столкнулся с подобным. Раздираемый вместе с Лили ее противоречивыми чувствами, он скорбел и радовался с ней. Удивляясь тому, как такое вообще можно вынести. Не удивительно, что девушку рвало на части, словно отрывая куски души и склеивая обратно, перемешивая по живой ране. Но он не зря изучал магию разума. Не подавляя и не пытаясь заерыться от ее чувств, он установил прочную связь с ее сознанием, становясь словно бы продолжением магессы, заполняя пустоты и раны успокаивающим теплом.
Слизывая горькие слезы, избавляя их обоих от лишней одежды, немец позволил их разумам танцевать, соприкасаясь и узнавая. Здесь не было больше той страсти и похоти, которая бросала его в бездну безумия. Это был процесс единения душ и тел — заполняющее и восстанавливающее. "Возьми себе эту часть, это чувство. Теперь это всегда будет с тобой, ты не сможешь его потерять". Гармония и единство становились полнее и глубже, тела тоже получали свою порцию удовольствия, отдаваясь вовнутрь сознания резонансом.
Такое Лили испытывала воистину впервые. И трудно недооценить то, как сильно Руперт помог ей сейчас. До этого момента глубокая рана, пусть и залатанная радостью, всё ещё оставалась раной, и без вмешательства немца магесса просто была бы вынуждена пережить весь этот жуткий смерч, наконец сформировавшийся и вырвавшийся наружу, в одиночку. Пережить, переждать и перетерпеть. Как обычно и бывало. Девушка даже не думала бы принижать значение поддержки Эндрю или других друзей, но всё же душу нельзя было залечить одной лишь поддержкой. И вряд ли её душу вообще можно было исцелить целиком, но по крайней мере Руперт помог со связанной с ним частью.
Тяжело дыша после такого единения, Лили, вся красная от слёз, наконец-то ярко и искренне улыбнулась другу. Его лицо было прямо над ней.
— Спасибо, — с настоящей теплотой сказала она, проводя рукой у него по щеке. — Я люблю тебя, Руперт.
Её любовь была не той, о которой пишут в книгах, но всё равно культистка использовала именно это слово. Оно лучше всего относилось к тому, что она хотела выразить словами: заботу, ценность, доверие и многое другое.
Руперт чувствовал себя истощенным, но в то же время словно накапливаемое напряжение, наконец, вылилось, уступая место расслабленности. Все еще поддерживая себя на локтях, чтобы не придавить Лили своим весом, он уткнулся ей в ключицу, тяжело дыша.
— Ты меня напугала, Лили, — янтарные глаза смотрели необычайно серьезно. — А если бы я справился или не догадался, что можно сделать? Я ни разу не сталкивался с чем-то подобным, и это было чистой воды наитие. Так быть не должно. Что с тобой такое?
— Я... я не знаю. Я просто задумалась над тем, как твои чувства подходят мне, потом вспомнила, что была болезненно оторвана от тебя, и что ты вернулся. А потом всё как снежный ком... покатилось, — с помесью небольшой тревоги и печали сказала она. — Я сколько помню себя, у меня такого раньше не было. Было только похожее, но не такое сильное. Но это же чувства, я не знаю, как они все работают. Если бы ты не справился или не догадался, то наверно я просто... как-то дождалась бы, пока это всё не кончится. Не лопнула бы ведь, просто... просто вынуждена была бы пережить бурю.
Руперт сокрушенно покачал головой и, вздохнув, поцеловал девушку в лоб. Поправил волосы.
— Попробуй разбираться с чувствами по мере их появления. Не копи их в себе до критической точки. Это та область, где сумма может оказаться больше слаемых, — ободряюще улыбнувшись, юноша поднялся и налил вина. Сделав пару глотков, он наполнил второй и протянул его магессе. — И как ты с такой болью потери умудряешься убивать так спокойно или даже с наслаждением. Твоему противнику тоже может хотеться жить, у него могут быть скорбящие родственники или близкие. Неужели ты никогда не пыталась представить себя на их месте?
Это не было попыткой читать нотации — только искренний интерес. Слегка склонив голову набок, он ожидал ответа, ничуть не смущаясь своей наготы. Лили сделала глоток, но ответила не сразу. Ей самой было трудно объяснить то, по каким принципам работала её душа, и возможно тут играло роль то, что она просто не умела слишком хорошо анализировать. На одних лишь ощущениях всего было не понять.
— Я... я могу рассказать всё, что знаю. Потому что я доверяю тебе, Руперт, — большие глаза глядели на мага, но в тоне культистки читалась неуверенность. — Но... я боюсь. Боюсь, что если ты узнаешь всё, что я сама о себе знаю, то можешь начать испытывать ко мне ненависть, презрение и всё такое. Просто я... я плохой человек. Я сама это понимаю. И мне страшно, что правда может заставить тебя отвернуться от меня.
"Ты ведь не отвернёшься?" — очень хотелось спросить ей следом, но что если немец откажет? Это будет ужасно.
Слабо улыбнувшись, Руперт присел обратно рядом с Лили и взял ее за руку.
— Ты ведь от меня не отвернулась, когда узнала, какой я. Почему я должен буду отворачиваться от тебя?
Аргументация была почти та же, которую он услышал от Летики несколько часов назад, и юноша тепло улыбнулся. Он думал, что не заслужил такой потрясающей женщины, и вот теперь оказался на ее месте. От этой мысли Руперт почувствовал себя спокойнее и увереннее. Он слегка сжал руку Лили.
— Не отвернусь. Обещаю, — он сумел помочь ей во время той страшной истерики, так может и тут что-то получится сделать? Иначе зачем существуют друзья?
Культистка издала тяжёлый вздох. Это будет непросто.
— Я могу представить себя на месте убиваемого, но не могу пережить его эмоции и боль. Мне всё равно на них, — она потупила взгляд. — Я вижу в человечестве безликую массу, с которой можно делать всё, что угодно. Её можно использовать для развлечения, для общения, для утоления жажды крови и всего-всего. Но некоторые из людей имеют лица. Это происходит не сразу, но когда кто-то вдруг начинает становиться мне дорог, я начинаю видеть в нём полноценного человека. Я могу разделить с ним радость и горечь, счастье и боль, я испытываю многое к нему, я знаю, что принесёт ему зло, и всеми силами стараюсь этого избегать и пытаться помогать. Те, кого такой человек считает для себя важными, тоже уже отличаются от безликой толпы. Не настолько сильно, как дорогие мне люди, но всё равно. Ты, Эндрю, мои друзья из Манчестера — вы для меня как маяки, — девушка, улыбнувшись, посмотрела на немца. — Я знаю, что не потеряюсь, пока вы есть. Я знаю, куда могу отправиться, если мне потребуется помощь. И я хочу быть таким же маяком для вас. Но те, кто не светят, и не находятся в вашем свете, для меня ничего не значат. Мой хозяин — демон, жаждущий уничтожения всего мира. А я его слуга, возможно одна из лучших слуг. Само это уже о чём-то говорит... Но я не могу это показывать. Я не знаю, как у меня всё работает, но я не скриплю зубами при виде любого безликого человека и не хочу просто так брать и всё крушить, ломать и уничтожать. Но я и глазом не моргну, если мне действительно надо будет это делать. Для большинства я выгляжу обычной безобидной девушкой. Немногие видят верхний слой того, что лежит под овечьей шкурой. Но почти никто не видит того, что... что я сама не могу до конца понять. Я чувствую, что у меня чёрное сердце. Чёрная душа. Но при этом я могу нормально жить среди людей и не показывать их. Почему так... я не знаю. Я не до конца понимаю саму себя, признаюсь.
Черная душа. Каким же одиноким в светлом и радостном мире должен чувствовать себя такой человек! Не удивительно, что Лили нужны маяки. Руперт притянул магессу к себе и крепко обнял, словно баюкая.
— Откуда ты знаешь про душу? Ты говорила, что не помнишь о прошлых жизнях. Это твой мастер тебе так сказал?
— Да, не помню. Но какая ещё душа может быть у такого человека, как я? — закрыв глаза и позволяя магу держать себя, ответила девушка. — Мастер не говорил, но ведь у меня наверно каждую жизнь так. Раз за разом. Может я умираю, когда гаснут все маяки и я тону в ненависти и ярости. Может, когда выбираю слишком сильного врага. Может, когда совершаю какую-то важную ошибку. Я не знаю, Руперт... Моя служба определяет многое в моей жизни. И в этой службе нет места большим добрым целям.
— Ну еще бы! — усмехнулся немец. — Это ведь Жаждущий. Какие там могут быть добрые цели? — он откинулся на спинку дивана и потянул девушку за собой. В мыслях возник вопрос, и Руперт весьма удивился тому, что не подумал об этом раньше. Впрочем, он раньше не знал, что с ее демоном все настолько плачевно. — Кстати, Лили, а твой Мастер часом не требует, чтобы ты убивала своих детей?
— Он мне о таком не говорил, — чуть поёжилась Лили. — Он обычно не даёт приказы, которые бы разбивали меня. Самое тяжелое, что было — это когда он в первый раз меня убить человека заставил. Тогда было страшно и неприятно. А потом... ничего такого. Жертвы, враги, победы, всякое другое, но убивать дорогих людей не заставляет. Может думает, что я так лучше действую... не уверена.
— Это хорошо, — немец заметно успокоился, но когда он снова заговорил, в его голосе слышалось отчетливое смущение. — Если у тебя кто-нибудь... от меня. И будет тебе не нужен или не будет возможности растить самой, отдай дитя мне, хорошо? Я не хочу, чтобы родная кровь страдала и мучилась в каком-нибудь захудалом приюте или на улицах. Хватит уже того, что моим друзьям не повезло с судьбой. Пусть лучше растет с родней, вместе с законными братьями и сестрами, чем вот так. Ладно?
Лили от удивления сдвинула брови. Вот уж такого предложения она точно не ожидала услышать.
— Ну-у хорошо, но я не думала о том, чтобы вообще заводить детей, — она снова подняла взгляд. — С моей магией это не особо большая проблема. А как Зверя ребёнку пришлось бы переносить, я даже не представляю. Но ладно, если что, буду иметь в виду. А по тебе не ударит-то такой ребёнок вообще? По репутации семьи или чему-то в этом духе.
Теперь уже пришла очередь Руперта удивляться.
— Во-первых, вовсе необязательно на весь свет извещать, что ребенок — бастард. Он вполне может расти как приемный, сирота или ребенок слуг, но при этом у него будет достойная жизнь, без лишений и выгоняний, — юноша усмехнулся. Бастарды были обычным делом, которое просто не афишировалось. А при наличии законных детей все равно последние были в приоритете. — А во-вторых, неужели я похож на человека, способного обречь на страдания и нищету дитя, совернно неповинное в грехах своих отца и матери? Я думал, ты обо мне лучшего мнения.
— Иногда люди делают то, что не хотят или что считают неправильным, — Лили легонько пожала плечами. — Для некоторых те же аристократические замашки могут быть важней собственных принципов. И я рада, что в твоём случае это не так, раньше мы просто не говорили об этом. Я вообще не то чтобы много на всю эту муть знатную много разговоров с кем-либо имела. Извини, я хорошего о тебе мнения... — решив, что она расстроила Руперта, культистка ощутила себя нехорошо. — Я не хотела никак задеть... Чего уж там, ты один из лучших людей во всём мире в моих глазах.
Если Лили хотела добавить что-то еще, то она не успела. Прервав, наконец, поцелуй, Руперт отстранился и взглянул на волшебницу. Янтарные глаза смотрели немного насмешливо и тепло.
— Я подтруниваю, маленькая. Все в порядке. Но даже если бы ты что-то подумала или сказала плохо — я бы на тебя не обиделся, а наоборот прислушался бы. Ты хороший друг, — немец немного помолчал, зацепившись за какую-то мысль. — Знаешь, я очень люблю ее. Летику. Но в то же время боюсь. Боюсь ненароком сделать ей больно, или что-то, что ей не понравится. Прости, что говорю об этом сейчас, но мне больше не с кем об этом посоветоваться. Ты как женщина и близкий друг можешь понять. Я знаю, что нравлюсь ей, но я хочу большего. И при этом боюсь сделать лишний неверный шаг, опасаясь ее потерять. А вдруг ей со мной не понравится? Или что-то пойдет не так и она оттолкнет меня?
— Если боишься делать шаг, то делай шажки. Ты во всяких неявных намёках больше меня понимаешь. Ну и... ты ведь жениться на ней хочешь, получается? Если ей с тобой не понравится из-за какого очень важного момента в характере или ещё чём-то, то тут нет разницы, в какой момент звать замуж? А если из-за чего-то исправимого, то как раз по шажкам всё узнаешь постепенно и может изменишься, если захочешь. Я не очень знаю, как находить подход к людям с её характером... но спешить тут, кажется, не получится?
Руперт внимательно выслушал девушку, взвешивая ее слова.
— Да, ты правильно поняла, Лили. Именно этого я и хочу, и спешить тут никак не получится, учитывая эти дурацкие табу о невыезде, — немец вздохнул, бессознательно взъерошив светлые волосы. — Я, наверное, глупый, но в таком жизненно важном вопросе у меня с намеками полный швах. Когда от ошибки зависит так много, ты боишься ошибиться, и перепроверяешь все помногу раз — и все равно остаются сомнения: а вдруг я понял что-то не так? В этом-то вся и проблема, — шумно выдохнув, маг потянулся за бокалом с вином. — Но знаешь, насчет небольших шажочков ты, наверное, права. Попробую произвести разведку. Может, я еще не совсем безнадежен и зря паникую.
Юноша усмехнулся и, звякнув бокалом о бокал Лили, сделал пару глотков вина.
— Зря, я уверена, — сказала девушка и тоже сделала глоток. — А я, получается... твой первый раз испортила. Истерикой своей...
Культистка отвела взгляд.
— Не говори глупостей, — Руперт поставил бокал на столик и, взяв ее лицо в руки, развернул к себе. — Ты напугала меня, но я рад, что был в этот момент рядом и смог помочь, — чмокнув девушку в носик, он отпустил ее и снова взял бокал. — К тому же своим первым разом я все же считаю тогда в Дуале. Ты заставила меня на многое взглянуть по-новому. Спасибо.
— Но в нормальном теле у тебя ничего ещё не было. Я думала, что смогу помочь тебе с неопытностью и всем остальным, а в итоге это тебе пришлось мне помогать. Спасибо... — тихо сказала Лили, притеревшись к немцу.
Усмехнувшись, Руперт обнял ее за плечи и прижал покрепче.
— Мне все еще нужно обвыкнуться с новым телом, Лили. Но ты и тогда мне очень помогла. Я никогда не думал, что боль может причинять не только страдания. Не знаю, пригодится ли мне это знание с кем-то еще, но уже сам тот факт, что это возможно, очень многое для меня значит. — Он выпил остатки вина из бокала, но не спешил его снова наполнять, а продолжал задумчиво смотреть в него, словно там плавали его воспоминания. — Знаешь, я не всегда был таким... хорошим. Нет, я не считаю себя благодетельным, я тот еще фрукт, как выражаются простолюдины, но то, что вы видите сейчас — это уже, если можно так выразиться, облагороженная версия.
— В твоём овиуме мы увидели несколько отрывков из воспоминаний, но... ничего такого, что бы кинуло на тебя тень, там не было. Ты что имеешь в виду такое? — на фоне того, что Руперт не отвернулся от неё, даже узнав о самой неприятной стороне, культистка даже и думать не собиралась о том, что что-то заставит её разочароваться уже в нём.
— Воспоминания? Какие? — Руперт впервые услышал об этом и был немного удивлен. — Джим с Летикой ничего такого не рассказывали. Что за воспоминания?
— Там библиотека с кучей книг была. А в книгах воспоминания, — девушка решила ничего не скрывать. — Мы всего несколько посмотрели. Только я, Эндрю и Джим, остальные не вошли. Я пару смогла увидеть: про твой... портрет и про сестёр, остальные по одному.
Маг задумался. В общем-то само явление было довольно очевидным — они попали в то, что могло считаться в его душе хранилищем памяти.
— Боюсь, если бы вы решили посмотреть их все, вы бы застряли там надолго, — хмыкнул он, доливая вина себе и Лили. — А то, о чем я говорил... Я думаю, вы просто не наткнулись. Это было очень давно, в глубоком-глубоком детстве. Видишь ли, с самого начала я был очень порочным и испорченным. Мне нравилось причинять страдания, наблюдать за ними, представлять... всякое. Если кто-то вызывал мое недовольство, я воображал себе различные ужасы, которые мог бы с ним сделать, и наслаждался ими. Помню, когда вспыхнул скандал в соседнем графстве, и стало известно о пристрастии главы рода, уважаемого патриарха и любящего отца, к людской охоте... Он брал парочку простолюдинов, обряжал их в оленей или козлов и выпускал голыми в лес. А потом пускался в погоню с собаками и охотился на них. И зверски расправлялся после того, как дичь была затравлена и поймана. Я тогда был еще мал, но из обрывков разговоров составил примерную картину происходящего. И после несколько месяцев фантазировал на эту тему.
Пригубив вина, Руперт некоторое время молчал, смотря куда-то вдаль, словно о чем-то размышляя.
— И не только фантазировал. Я понимал, что если начну делать что-то такое, то ничего хорошего из этого не выйдет, если я попадусь. Поэтому я истязал насекомых и мелких животных, которых никто не хватился бы. Отрывал им крылья, ножки, смотрел, как они барахтаются, пытаясь жить даже в таком увечном состоянии, как истекают кровью и другими жидкостями... Я наслаждался этим, но как-то умудрился не попасться.
Ровный, безжизненный голос — словно он делал доклад о погоде на ближайший месяц. Отрешенный равнодушный взгляд поверх бокала с вином. Руперт оставил прошлое в прошлом, принял и отпустил, и сейчас не испытывал по этому поводу никаких сильных эмоций. Отхлебнув еще глоток, он обернулся к Лили.
— Но как я сказал, это было очень давно. Позже я захотел научиться понимать других людей: как они мыслят, как видят разные вещи, почему поступают так или иначе. О магии и аркане Разума я тогда даже не слышал, и пытался постичь других на свой лад. Я словно влезал в чужую шкуру, чтобы смотреть его глазами, думать его мозгами, жить его характером, и тому подобное. Со временем это настолько вошло в привычку, что я стал делать это даже не замечая, абсолютно спонтанно. Эмпатия стала такой же естественной, как зрение или обоняние. И однажды я обнаружил, что больше не могу и не хочу мучить других. Я стал чувствовать их боль как свою собственную, — молодой аристократ взял руку Лили и улыбнулся. — Но с тобой я узнал, что можно иначе. Можно наслаждаться болью, не причиняя страданий. И получать обоюдное удовольствие. Это потрясающее открытие.
— Так та закованная в цепи копия тебя... это оно? — начиная соотносить слова и увиденное в овиуме, спросила девушка. — Ха, ну значит я поцеловала в лоб твою садисткую часть. Ещё и сказала, что буду подыгрывать ей, когда ты вернёшься. Так что я только за, — она улыбнулась и посмотрела на укушенную немцем ладонь. Следа ранки там уже не было, только засохшая кровь. С магией культистки о таких мелочах можно было даже не беспокоиться.
Садизм, блокируемый эмпатией? Пожалуй, это имеет смысл. Теперь, когда Лили так сказала, все выглядело вполне логичным.
— А ты чего так завёлся с облизанных пальцев, кстати, а? — ухмыляясь, она перевела взгляд обратно на Руперта. — Я чуть позаигрывала, а ты разошёлся.
Он не сразу понял, о чем она спрашивает, однако спустя пару мгновений сообразил.
— Ах, это... Я не люблю подчиняться и зависеть. Так что когда ты совершила дерзость, вознамерившись покормить из своих рук, я решил, что нужно показать тебе, кто тут главный, — широко ухмыляясь, Руперт игриво щелкнул девушку по носу. — Так что знай свое место, Klein.
Лили прищурилась и, улыбнувшись, легонько помотала головой.
— Каков командир! Я же всё равно на коленях сидела, тут нет попытки управлять тобой, скорее наоборот даже. Хоть в постели иногда сверху быть разрешишь, барон? — с усмешкой спросила она.
— Видишь ли, в кормлении с рук есть некоторый элемент приручения. И я пока не готов к тому, чтобы кто-то меня приручал. Но спрашивать разрешения — хорошая тактика, — тонкие аристократические пальцы взъерошили волосы маленькой магессы. — А ты хочешь сверху?
— Почему бы и нет? — девушка отставила бокал с вином и мягко провела пальцами по груди немца. — Я хочу по-разному. В том числе и сверху. Ты ведь не думаешь, что искушенной культистке хватит чего-то одного?
— До сих пор ты не появляла инициативу, — заметил он, лениво следя взглядом за пальчиками магессы. — А, ну да, — юноша улыбнулся. — И чего же тебе сейчас не хватает? Просвети меня.
— Не проявляла, потому что ты её сразу перехватил... — прозвучало ответное замечание. — Что ты имеешь в виду? Мы пока еще даже не начали. Ну, кроме... вот этого единения, но это очень непривычная вещь была. Так что нехватки никакой пока нет.
— Значит, ты ничего не хочешь, — уточнил он, пригубив из бокала, не отрывая взгляда от девушки.
— Эй, я не это имела в виду! — она сжала губы. — Я имела в виду, что... что пока что я согласна как угодно, а не что мне ничего не нужно!
— Тогда предлагаю не терять времени, — Руперт поднялся и, вручив девушке бутылку с вином, взял ее на руки. — И перебраться в спальню, там больше места. И тебе нужно успеть до ночи вернуться домой, я не хочу, чтобы Эндрю грустил в одиночестве.
Бренди и вино сделали свое дело, и юноша был уже откровенно пьян, однако Лили была маленькая и легкая, так что держал ее он весьма уверенно, несмотря на легкий шум в голове. Сама Лили вообще пьянела плохо. Либо ей приходилось выпить действительно много чего-то одного, либо пытаться намешать какой-нибудь бронебойной бурды. Сейчас же её проняло лишь немного.
— Эй, в смысле успеть до ночи? — обхватывая Руперта свободной рукой за шею, почти что возмущённо вопросила девушка. — Мы с Эндрю вместе и так почти каждый день, а тебя я два года не видела! Мне нельзя с тобой сегодня остаться?
— Но ему будет грустно и одиноко, — не сдавался юноша. Толкнув дверь в спальню, он занес Лили внутрь и осторожно усадил на кровать. Помимо оной в комнате были прикроватные тумбочки, пара стульев, комод, большой шкаф с зеркалом и в углу у стены стоя высился гроб. — Я не для того вернулся, чтобы нести друзьям горе и одиночество.
— Руперт, не неси ерунду! — культистка тоже не хотела уступать. — Он поймёт это лучше, чем любой другой! Я ему все уши прожужжала о тебе за последнее время, и он сам знает, как сильно я хотела наконец наверстать упущенное время. Тем более мы с ним ничем насильно не связаны, не муж и жена какие-то. Не дашь остаться — обижусь! — прижав к груди бутылку, она показательно надулась.
— Я ведь могу и в гробу поспать, знаешь ли, — янтарные глаза угрожающе сузились, но во взгляде блуждала насмешливость, выдавая шутку. — Ладно. Оставайся, упрямица, — Руперт завалился спиной на кровать и раскинул в стороны руки. — Но в следующий раз приходите в гости вдвоем.
— В гробу, пф. В тесноте, да не в обиде, — усмехнулась девушка и, открыв бутылку, сделала пару глотков прямо из горла и потом отставила её на тумбочку. Теперь уже точно разогревшись, она залезла на кровать и села на ноги Руперту. — Сейчас я покажу тебе "инициативу". А если что-то смутит, то представь, что я твоя наложница и просто выполняю свои обязанности. Мой господин, — на лице нарисовалась недвусмысленная улыбка.
Важный во многих моментах вечер наконец перетекал в то, ради чего изначально пара и приехала сюда.
Сообщение отредактировал BornToSeek: 07 ноября 2019 - 15:24
Прогулка с Летикой, перешедшая в веселый обстрел снежками, затянулась, и Руперт вернулся к отелю Тома уже когда на Лондон опустились вечерние сумерки. Ужинать пока не тянуло, и умыв в ванной комнате лицо и руки, молодой аристократ достал из барного шкафа бутылку вина (ассортимент мистера Бриггса перетерпел существенные изменения к лучшему со времени захудалого паба в доках, и это не могло не радовать), бокал и плюхнулся на диванчик в гостиной с очередной книгой. Сейчас, когда он был один, не было никакой нужды в светских условностях и этикете, так что юноша просто наслаждался чтением, лежа на животе, и даже не спешил притрагиваться к вину - до завтрашнего утра было еще полно времени.
Тихий стук в дверь заставил привлечь к себе внимание. Вслед за стуком послышался знакомый голос.
- Руперт, это я. - В мужском голосе можно было отчётливо услышать Тома.
Открыв дверь, Руперт мог лишь убедиться в том, что перед ним, действительно, стоит мистер Бриггс.
- Есть разговор.
Знакомый голос, знакомое лицо, и все движения были Руперту знакомы, но что-то во взгляде Тома было сейчас иным. Словно на мгновение в глазах появилось непривычное спокойствие. Что-то вечное, мудрое и бесчувственное. И, в то же время, сейчас, как никогда, хотелось пригласить Тома в номер и оказать ему радушный приём. Слегка удивленный, юноша посторонился, пропуская бывшего пабмена в номер.
- Не вопрос, Том. Входи. - Руперт запер дверь и направился к маленькому серванту за вторым бокалом. - Может, вина? Знаю, это странно - угощать хозяина сего замечательного отеля его же выпивкой, за которую я, к тому же, не заплатил ни цента, однако за разговором наверняка захочется промочить горло.
- Если только красное, - согласился посетитель, проходя в номер и подходя к окну. - Любопытство ли не грех? - задумчиво произнёс Том, отодвигая край занавески, чтобы выглянуть в окно, и тут же отпуская плотную ткань, позволяя ей закрыть вид на тёмную улицу.
Когда Руперт развернулся от серванта, чтобы подать Тому бокал, гость разительно преобразился. И, пусть до этого юноша не видел Адриана Кинга, он тотчас же понял, кто перед ним, повинуясь какому-то безотчетному чувству.
- Хорошо устроился? - уголки губ Адриана едва заметно метнулись вверх, а сам он одним элегантным движением приблизился к Руперту. Очень близко.
Янтарные глаза медленно наливались багрянцем, выдавая приязнь и растущие теплые чувства. Это могло показаться странным, но у немца возникло ощущение, будто они были знакомы всю жизнь. Словно юноша встретил давно забытого друга детства, хотя сам он прекрасно помнил, что дружил тогда только с сестрами. Несколько долгих мгновений он стоял, молча глядя Адриану в глаза, но это молчание не было неловким - молодой аристократ переваривал чувства от встречи.
- Ох... Наверное, я поспешил с напитком. - Озадаченный взгляд на бокал с вином, легкая тень смущения. - Ты ведь предпочитаешь другое красное, да? Прости, я принял тебя за Тома. - Руперт слегка нахмурился, словно о чем-то вспомнив. - Значит, у него все в порядке? Я уже думал, какие-то проблемы возникли.
- Ты всегда переживаешь за других, не думая о себе, - Адриан протянул руку и провёл, почти с отцовской нежностью, своими холодными пальцами по щеке Руперта. - Несомненно, у Тома всё в порядке, - вампир опустил руку лишь для того, чтобы взять в неё бокал. - Не волнуйся, я ценю твоё гостеприимство, - качнув бокал, Адриан будто вдохнул аромат вина и, пригубив напиток, опустил бокал на ближайший стол.
- Сейчас сложные времена. В какой-то мере, мы с тобой к этому причастны, Руперт, - Адриан присел на диван и взял книгу, которую аристократ собирался читать. - Но я тут не только для того, чтобы поговорить о возможных союзах. Твои друзья не могли понять твоего поступка. Неужели ты так слабо себя ценишь, что не заметил, насколько важен другим?
Летика говорила, что Адриан сделал мужское тело потому что не знал его тайны. Или знал? Руперту вдруг показалось, что вампир знает о нем все, хотя он был не совсем уверен, правда ли это так, или он принимает желаемое за действительное. Почему-то захотелось, чтобы это было правдой.
- Никто не возражал, - задумчиво произнес он, присаживаясь рядом. Книга "За пределами подсознания" - один из трудов, посвященных изучению арканы Разума - была забыта, он смотрел только на Адриана, словно надеялся прочитать на лице ответ. - Ну, из тех, кто там был. Лили, я думаю, скорее бы оторвала мне голову, а потом пришила обратно, когда мы бы оттуда убрались, чем позволила бы мне уйти в ту мандрагору. Но я, если честно, не ожидал. И до сих пор не понимаю, зачем им всем сдался. К тому же я не видел своего будущего. По крайней мере, такого, с которым я мог бы нормально жить, как человек. - И снова всплеск заинтересованности во взгляде: знал он или не знал?
- Никто не возражал? - на лице вампира не отражались эмоции, быть может их у Адриана, как таковых, уже и не было, но в голосе мелькнуло лёгкое удивление. - Ты чутко улавливаешь желания других, но если они касаются тебя, делаешь вид, что ничего не замечаешь, пока не скажут прямо? Учти, я категорически против, чтобы ты вновь так себя подставлял. Прямо тебе об этом говорю, не смей портить мой труд! - Кинг наигранно пригрозил Руперту пальцем. - В самом деле, до чего же ты наивная душа, - вампир разглядывал янтарные глаза молодого человека, как диковинку. - Но теперь ты осознал, насколько оказался важен им? Протей украл ради тебя ценный артефакт, твои друзья были готовы почти на всё, выполняя мои просьбы одну за другой. Лишь когда я поставил условие, что за дальнейшую поддержку придётся уже расплачиваться тебе, они отпрянули в сторону. Вернуть тебя любой ценой, но не подставляя тебя.
Адриан откинулся на спинку дивана и посмотрел на потолок. К сожалению, ничего интересного он там не обнаружил.
- Лили... О да, она оторвала бы тебе голову, - на губах вновь скользнула едва заметная улыбка. - Она была готова отдать мне почти всё ради тебя. Её воспоминания были яркими и насыщенными, - переведя взгляд с потолка на Руперта, Адриан, впервые за эту встречу, действительно, улыбнулся. - Но твой секрет остался при ней. Тайны куда интереснее узнавать самому, чем красть их неподобающим образом.
Взгляд вампира скользнул по лицу немца вниз, коротко останавливаясь там, где теперь всё было иначе, и вновь вернулся к янтарным глазам. Кинг не знал как именно, но он догадывался, что секрет был как-то связан с мужественностью Руперта.
- Расскажешь? Я не требую, мне просто интересно.
Конечно же, он расскажет! Только как о таком сказать? Чувствуя, что начинает краснеть, Руперт взял свой бокал и отхлебнул вина.
- Тут такое дело, - поведал он собственным коленям, стыдясь подобных деталей о своем прошлом. - Когда я родился, по всему выходила девочка. У младенцев обычно не спрашивают о таких вещах, да и сам я не сразу понял, что именно со мной не так. Всю жизнь я вынужден был играть роль послушной дочери и образцовой молодой леди. А уж каких усилий мне стоило отбрыкаться от заточения в пансион! Если бы не пробудившийся аватар, меня бы в конце концов выдали замуж. - Руперт содрогнулся от отвращения. - Так что можно сказать, что уплывая в Англию, я убегал от ужасной судьбы. Только здесь я впервые почувствовал себя свободным. Я понял, что могу больше не играть чужую роль, остриг свои длинные волосы, отправил обратно своих слуг, нанял местных. Мне даже пришлось немного подкорректировать документы и письма, чтобы было не подкопаться. - Юноша поднял голову и каверзно ухмыльнулся. - Так или иначе, но здесь меня все знали как Руперта. Как мужчину. И это новое тело целиком и полностью соответствует моей сути. Вы, все вы - и друзья, и ты, и Элизабет - не просто вернули меня из мертвых. Вы дали мне шанс на нормальную жизнь. И уверяю тебя: я совершенно не намерен с ней расставаться!
Молодой аристократ засмеялся чистым, счастливым смехом. Он не боялся, что Адриан выдаст его секрет кому не надо - сердце подсказывало, что этому вампиру он может доверять.
- Занятная история, - Адриан с улыбкой смотрел на Руперта, кажущегося сейчас, действительно, счастливым. - Значит, не зря я оставил твой секрет на сохранение Лили. Ты знаешь, что ты во многом уникальный? Почаще напоминай себе об этом. В мире так мало достойных людей, а интересные личности либо тонут в своём эгоизме, либо сами себя не замечают.
Замолчав, Адриан поднялся с дивана и подошёл к столу, где стоял его бокал вина, чтобы покрутить бокал и вновь опустить его на место.
- Твои друзья были уверены в том, что ты не захочешь союза со мной. Я позаботился о том, чтобы ты не желал мне вреда, но поддерживать ли тебе мою веру - это остаётся твоим свободным решением, - повернувшись к молодому человеку, вампир внимательно на него посмотрел.
Сейчас в его взгляде не было ничего живого. Только вечная пустота и отголоски далёкого прошлого смотрели на Руперта. Мёртвого прошлого.
- Великий Сет даровал тебе это тело. Я знаю, ты нашёл бы другие возможности получить желаемое, но научись ценить полученное, - голос Адриана был сейчас так же пуст, как и его взгляд. - Скажи мне открыто, видишь ли разницу между бездушными кровососами и теми, кто хранит в себе вечность? Тебе не нужно решать сейчас, готов ли ты идти дальше дружеского приёма, но однажды ты можешь оказаться в ситуации, когда тебе придётся делать выбор. Я хотел бы, чтобы бы он был в мою пользу.
- Я мало что знаю о Великом Сете. - Взгляд Руперта был спокойным и сосредоточенным. Словно он пытался объять эту вечность, проникнуть в нее, понять. - Не намного больше того, что известно Спящим. Расскажи мне о Нем.
- Тёмный Бог Древнего Египта, всемогущий и великий, - Адриан вернулся к дивану и присел рядом с Рупертом, - он был основателем нашего клана. Он дарит нам непостижимые возможности, а мы, кто пользуется его дарами и поклоняется ему, готовим мир к его возвращению.
Во взгляде вампира мелькнуло восхищение тем, о ком он говорит, но Адриан не пытался навязать свои мысли Руперту колдовством. Вампир лишь рассказывал, предоставляя аристократу составить своё мнение. Но, разумеется, все слова несли лишь положительный характер, выставляя Сета как благодетеля, кого-то, с кем мир будет лучше. Для всех.
- Ты не простой смертный, ты столкнулся с такими вещами, которые большинству жителей Лондона и не снились. Сколько знаний может уберечь вечность, позволяя избежать ошибок, вновь и вновь свершающихся? Я собираю всё, что могу найти. Храню. Ищу союзы, не сотканные лишь на обязанностях. Связи, основанные на взаимопонимании приносят больше пользы. Для нас всех. Только подумай, Руперт, сколько боли приносят моральные ограничения. Рамки, в которые люди себя загоняют, лишь приносят им же страдания. Сет освобождает от этого...
Адриан ещё долго рассказывал о великом Сете так, что у Руперта не должно было остаться сомнений в том, что союз с сетитом несет лишь пользу.
- Подумай над моими словами, - поднявшись, Адриан протянул Руперту руку, чтобы, едва коснувшись её, потянуть немца к себе. - Вечность будет ждать тебя, и ты это знаешь, - тихо произнёс он, почти касаясь кончиком носа щеки юного аристократа.
Так близко... Свободная рука мягко легла на плечо вампира. Руперта никогда не тянуло к мужчинам, его возбуждали только женщины, да и то не все. Но Адриан - он был совсем другим. Юноша был уверен, что вампир не околдовывал его сейчас, но чувствовал, как что-то откликается внутри и согревает его сладостным теплом. Не в теле, в его душе.
- Я буду думать, - прошептал немец. Чуть отстранившись - чтобы видеть лицо - едва заметно мазнул щекой. - Мы ведь еще увидимся? - Полные надежды и мольбы янтарные глаза. Пожалуйста, скажи, что мы увидимся! - Я понимаю, что у тебя много важных дел. Важнее, чем один человек. - Пожалуйста?
- Мы обязательно ещё увидимся, - пообещал вампир, вновь улыбнувшись той редкой, почти настоящей улыбкой. - Береги себя, Руперт, - казалось, он вот-вот обнимет немца, но нет, Адриан сделал шаг назад, кивнул на прощание и развернулся к Руперту спиной. Стоило аристократу моргнуть, как перед ним уже была не спина вампира, а Тома, открывающего дверь, чтобы выйти из комнаты.
- До встречи, - попрощался Том, закрыв за собой дверь.
Он вышел из отеля и исчез где-то в ночи. И лишь когда Руперт вновь обратил на книгу "За пределами подсознания" внимание, он мог заметить кончик чёрной карточки, словно закладка выглядывающей с середины книги. Небольшая, похожая на визитку, она не хранила в себе никакой ценной информации. Тут не было имени или адреса, лишь едва заметный рисунок серебристой змеи, свернувшейся уютным клубочком в левом краю карточки.
Адриан ушел - и внутри словно что-то оборвалось. Это было очень странное ощущение - словно его надлюбили и бросили. Неужели именно так чувствуют себя брошенные девицы? Впрочем, вампир сказал, что они еще увидятся, так что в сердце затеплилась надежда. Нежно погладив пальцем карточку, Руперт бережно спрятал ее в карман жилета и задумался. И еще долго в этот вечер его преследовало впечатление мертвой, всеобъемлющей вечности в глазах вампира.
Сообщение отредактировал Thinvesil: 08 ноября 2019 - 20:07
Noli Timere Messorem
------ Того, кто услыхал всесильный зов, уже ничто не сможет удержать.
Мирняк безусый день и ночь готов под окнами куратора стоять.
Чтоб с тайны мафовства сорвать покров, чтоб нити роли с мастерами прясть,
То к мафии безумная любовь - пред ней не устоять.
За неделю погода переменилась. Несмотря на характерные для середины февраля легкие заморозки, снег и ветер сменились звонкой капелью, воздух наполнился птичьим щебетом, а в небе скромно, словно проснувшись после долгого сна, сияло солнышко. Во всяком случае, так обстояло дело за городом, где небо не укрывал плотный слой смога из лондонских печных труб. Собственно, именно из-за этой чудной погоды Руперт променял игры в снежки и прогулки по городу на укрытые дымкой воды тихого озера.
Арендованная лодка рассекала водную гладь, повинуясь мерным толчкам; молодой аристократ греб уже больше четверти часа, и ставшее ненужным пальто лежало на деревянной скамье - было и без того жарко. Впрочем, Летике как даме пришлось обходиться без разогрева.
- Ты как? - Снова очередной взмах весел. - Не замерзла? - И еще один. - Я прихватил горячий глинтвейн и чай.
Продолжая грести, он кивнул на лежащую рядом с пальто сумку - ту самую, с которой был в Африке. Джим по-своему воспринял слова "он знает, что с ними делать", и вместо того, чтобы просто отвезти его вещи домой, зачем-то сохранил их у себя. Попытки осторожно извлечь удобоваримые объяснения из его разума с треском провалились, выдав какую-то невнятную мешанину из растерянности, желания сохранить память и надежды на возвращение. Впрочем, Руперту было грех жаловаться: помимо предметов первой необходимости вроде зубной щетки и порошка там обнаружилось несколько долговых расписок, и юноша смог возвратить себе некоторые старые долги, и таким образом более-менее протянуть до того времени, когда придут вести из дома.
Чувствовать себя женщиной, красивой, нужной. Леди. Не магом смерти, не другом или сестрой, хотя в последнем понятии тоже была своя нежность, недоступная ранее. Смотреть в глаза цвета расплавленного янтаря, и видеть в них нежность, тепло и что-то еще, заставляющее кровь быстрее бежать по венам. Гулять, совершенно по-детски играть в снежки, чувствовать на губах вкус его поцелуев... наверное, все происходило слишком быстро, но Летика уже и не хотела иного. Не позволив чувствам оформиться, она жалела о неслучившемся два года. В чем-то Адриан был прав - и она последует его совету. И больше не отпустит того, кто дорог сердцу.
По краям озера дымкой стелился туман, воздух совершенно по весеннему пах мокрой землей и прелыми листьями. Здесь, вдали от шумного, суетливого Лондона было хорошо и спокойно.
- Все прекрасно, - перчатки давно уже лежали в кармане, Летика улыбнулась, опустила в холодную темную воду ладонь, плеснула вдоль борта, - Я вообще редко мерзну, - подняв ладонь, она легко брызнула водой в Руперта, - Но от глинтвейна не откажусь. Люблю этот напиток. - серо-голубые глаза блеснули весельем, - Надеюсь, еды ты тоже захватил, и нам не грозит голодная смерть в этом лесу. - магесса с преувеличенным интересом окинула подступающую к озеру зеленую стену взглядом, - Предупреждаю сразу - охотиться я не умею, пожар в лесу нам ни к чему, да и обугленное мясо вряд ли съедобно.
Руперт прыснул и сбился с темпа, но тут же его выровнял. Выгреб чуть к берегу, под укрытие вековых ив, убрал весла и полез в сумку, где оставалось давешнее карманное убежище, в котором так успешно размещались во время путешествия тяжелые вещи.
- Там внутри есть еще и палатка, - насмешливо приподнял он бровь. Сосредоточившись, немного повозился с дырой в измерениях и выудил запечатанную глиняную бутыль с глинтвейном - теплая емкость приятно обогрела руки. - Сейчас все достану, погоди немного.
К бутыли присоединилась пара походных кружек, стопочка чистых салфеток и штук шесть горячих сэндвичей с ветчиной и сыром, завернутых в вощеную бумагу. Расставив все на деревянной лавке, Руперт перегнулся через борт лодки, чтобы ополоснуть в озере руки. В такие моменты, как сейчас, когда они с Летикой были вдвоем, он порой забывал и о планах, и о грядущей поездке домой (весьма ответственной, надо заметить) - словно все на свете переставало существовать, остановившись в одном долгом мгновении. Молодому мужчине все еще было трудно поверить, что счастье, о котором он раньше даже не смел мечтать, доступно здесь и сейчас и происходит с ним. Он словно пребывал в каком-то безмятежном сне, от которого не хотелось проснуться. От которого он боялся проснуться. Отряхнув чистые руки, он обернулся к Летике и принялся откупоривать бутыль с глинтвейном.
- Палатка - это хорошо, - весело отозвалась Летика, - Но пока ни к чему. Разве что сделаем из лодки плавучий домик? - да, у нее было хорошее настроение, и девушка этого не скрывала, радуясь прекрасной погоде и не менее прекрасной компании. Проследив, как появляются на деревянной скамейке между ними кружки, сэндвичи (скорее всего горячие, Руперт был очень внимателен к мелочам) и кувшин с глинтвейном, магесса улыбнулась, поднимая кружку и протягивая ее вперед, наблюдая, как льется из кувшина карминовая, парящая струя, наполняя сосуд источающим изумительный аромат напитком.
Сделав глоток, потом еще один, Летика потянулась за сэндвичем. Да, он действительно оказался горячим, и на воздухе был особенно вкусным. Улыбнувшись Руперту, Летика отвела взгляд, рассматривая озеро, и клочки тумана над темной водой. Раньше она никогда не отличалась нерешительностью... прожевав последний кусочек сэдвича, Летика бездумно смяла бумагу в руке. А потом вдруг резко бросила в центр озера - и клочок пергамента вспыхнул маленьким факелом, секундой позже комочком пепла растворяясь в воде. Хватит держать все в себе.
- Руперт, - серо-голубые глаза взглянули в янтарные, - С момента твоего возвращения я все хочу спросить... что у тебя с Лили? После твоих откровений я отбросила мысль об удовольствиях плоти. Но столько эмоций... привязанности не появляются сами по себе. - чуть грустная улыбка тронула губы, - Я не ревную, нет. Просто хочу знать. Но если ты не захочешь говорить, я пойму.
Руперт едва не поперхнулся сэндвичем - столь врасплох застал его вопрос Летики. Весь его мир, сузившийся до размеров лодки, в которой они сидели вдвоем и перекусывали на свежем воздухе, вдруг оказался потревожен напоминанием извне.
- С Лили? - Что значит "если не захочешь говорить"? Разве он не сказал, что у него больше нет никаких секретов? С другой стороны, дать какой-то однозначный ответ на этот вопрос оказалось не так-то просто для него самого. - Хм. Мы друзья. Настоящие друзья, а не просто приятели, которые видятся с тобой пару раз в неделю в знакомом клубе. Такие друзья, которым не безразлично, что происходит с другим, и которые всегда готовы протянуть другу руку помощи. - Все еще держа в руке забытый недоеденный сэндвич, юноша заинтересованно посмотрел на магессу, слегка склонив голову набок. Янтарные глаза полыхали привычным теплым багрянцем, как всегда бывало, когда он испытывал приязнь или другие теплые эмоции, однако в них проскальзывало легкое беспокойство. - Погоди, наверное, я что-то упускаю. О каких откровениях речь? Я не против обо всем рассказать, и не только об этом - обо всем, о чем спросишь. Но я не совсем понимаю, что именно тебя смущает в данной ситуации.
Наверное, это будет познавательно - взглянуть на вещи глазами Летики. Руперта всегда завораживали новые грани, которые один человек, один взгляд мог легко пропустить. Взять те же мысли об удовольствиях плоти... Ах, черт! Дошло. Как до жирафа.
- Подожди, ты имеешь ввиду то, что я был... Неправильным? - переспросил юноша, развивая про себя мысль дальше. - Но ты зря отбросила, у нас была близость. Просто не совсем так, как к этому привыкли обычные люди. Скажем так, - юноша заметно смутился, - она была полностью обнаженной, а мне даже не нужно было снимать штаны. Ну и потом еще пару раз было. Уже после моего возвращения. - Руперт объяснял медленно и спокойно, наблюдая за реакцией девушки, чтобы понять, не причиняет ли ей боль. - Думаю, между нами вполне сформировалось то, что можно назвать привязанностью, но это совсем не те чувства, которые испытываешь к женщине, с которой хочешь прожить до гробовой доски и растить общих детей. Это все-таки ближе к дружбе, просто с более разнообразным досугом, если можно так выразиться. - Обеспокоенный тревожный взгляд не отрывался от лица девушки. - Я... Я ведь не причинил тебе боль?
Изогнувшая губы усмешка была скрыта кружкой с глинтвейном. Значит, Лили знала. Занятно. Глоток ароматного горячего вина с пряностями опалил гортань, согревая изнутри. Кусочек мозаики встал на место, завершая картину.
И после возвращения тоже. Летика задумчиво смотрела вдаль, избегая янтарных глаз. Голубизна не ушла, она еще проглядывала в серой дымке глаз, как чистое небо в прорехи облаков, но уже не была столь явной. Летика пыталась разобраться в себе. Больно? Обидно? Никак?..
- Нет, мне не больно. - наконец отозвалась она, отрицательно качнув головой, возвращая взгляд к Руперту, - Неприятно, немного. - в пару глотков допив глинтвейн, магесса поставила кружку обратно на деревянную лавочку, - Но ты не вещь, у тебя есть собственная воля и свои желания. Я все понимаю и не обижаюсь. Нам просто хорошо вместе. - и она не будет думать о том, что хорошо ему не только с ней. И не скажет, как хочет тепла и объятий. Летика поднялась, аккуратно перешагивая через бортик и спрыгивая на чуть пружинящую, влажную землю, укрытую прошлогодней листвой.
- Конечно! - Руперт спрыгнул следом и в два счета догнал Летику. Разговор весьма разволновал его, и хотя это не было чем-то прямо-таки неприятным, эмоции требовали выхода. Мягко обхватив магессу за талию, он притянул ее к себе и впился в любимые губы. - Все мои желания сейчас - быть с тобой. - Слегка отстранившись, юноша ласково заправил за ухо волшебницы выбившуюся прядь волос. - А какие желания у тебя?
Поцелуй немного исправил ситуацию, возвращая тепло и улыбку. Она же знала о том, что происходит, чувствовала, почему же теперь, когда ее мысли подтвердились, никак не может понять, что с ней творится?
- Я хочу гулять, - чуть жмурясь, улыбнулась Летика, - А потом мы разведем на берегу костер. - девичья ладонь нашла мужскую, переплетая их пальцы, - И поджарим на нем твои сэндвичи.
- Как прикажет моя дорогая графиня. - Шутливо улыбнувшись, Руперт поцеловал ее тонкую руку и, не отрывая взгляда от серо-голубых глаз, опустил руки вниз. Пальцы переплелись - почему-то ему было приятнее гулять вот так, держась за руки, а не подставив локоть, словно на официальном приеме. Летика и правда была особенной.
- Графиня. - фыркнула Летика, подцепляя носком сапожка разлапистый пожухлый лист и подбрасывая его в воздух, - Скажешь тоже. Если мой отец и был аристократом, то явно не в этой жизни. Он торговал тканями. - в задумчивых глазах не промелькнуло ни тени печали, - До тех пор, пока его главный склад не сгорел. Вместо поисков выхода он покончил с собой. - холодная усмешка скользнула по губам, и Летика вдруг подняла свободную ладонь, в пару движений вытаскивая из пучка шпильки и встряхивая головой, позволяя волосам рассыпаться по плечам. - Извини. - подавшись к Руперту она мягко коснулась его губ своими, - Я больше не буду портить тебе настроение.
Руперт прижал палец к губам девушки и мягко покачал головой, отсекая ее извинения. Янтарные глаза были полны нежности, а на лице блуждала загадочная улыбка.
- Malo mori quam foedari. Лучше умру, чем запятнаю себя. - Молодой аристократ продолжил прогулку за руку с Летикой. - Знала бы ты, сколько отцов и братьев из знатных семейств покончило с собой из-за меньшего. Правда, редко случалось так, чтобы оставляли вдову и детей одних - обычно о них было кому позаботиться из других родственников. Я не был в шкуре твоего отца, поэтому не могу ничего сказать по поводу его решения, но твоей вины нет в том, что он оставил тебя без будущего. И в то же время, - Руперт искоса с хитрой улыбкой посмотрел на волшебницу, - теперь ты достаточно взрослая, чтобы сама создать будущее для себя, не обременяя себя хвостом из прошлых долгов и цепей. В этом есть своя привлекательность, не находишь?
- Я рада, что ты считаешь меня привлекательной. - тонкие пальцы чуть сжали мужскую ладонь. - Но я не испытываю вины за смерть родителей. И никогда не испытывала. Эвтанатос не сожалеют о смерти. И не несут за собой долгов чужих жизней. - развернувшись, Летика некоторое время шла спиной вперед, не размыкая их рук, насмешливо глядя в сияющие янтарные глаза, - Я сама отвечала за свое будущее с двенадцати лет. - она резко остановилась, опуская свободную ладонь на грудь едва не впечатавшегося в нее Руперта, взгляд посерьезнел, не теряя голубых проблесков в стальном море, - У меня никогда не было отношений. Никогда не было мужчины. Лили бы, наверное, посмеялась... Никто не знает об этом, но я хочу, чтобы ты - знал.Ты снова будешь первым - и единственным, кто знает обо мне недоступное остальным. Если правда хочешь того, о чем говорят твои глаза.
Руперт накрыл своей ладонью руку девушки у себя на груди. Юноша ничуть не удивился сказанному - он и сам подозревал подобное, но даже если бы у Летики были мужчины до него, он бы не стал любить ее меньше. Обвив другой рукой ее за талию, он притянул магессу к себе.
- Хочу. - Взгляд его был вдумчивым, спокойным и, в то же время, решительным. - Но не так. Я хочу, чтобы все было идеально. Хочу, чтобы наша первая ночь была особенной. Как и ты. - Молодой мужчина тяжело втянул носом воздух. - Будет жаль испортить ее, уступив нетерпению и желанию. Ты подождешь, когда все будет готово? Это очень важно для меня, Летика. Я бы хотел, чтобы мы подождали вместе.
Серо-голубые глаза смотрели в янтарные, позволяя сознанию раствориться в их пылающей глубине. Ей скоро двадцать шесть, она ждала его так долго, что еще несколько месяцев ничего не изменят.
- Я не девочка для постельных утех, - тихо отозвалась Летика, - Конечно, я подожду. Хочу быть уверена - в тебе, в себе, в нас. И тебе в любом случае нужно сперва решить свои семейные дела. - взгляд на долю мгновения блеснул лукавством, - Чтобы нас ничего не отвлекало.
И еще для того, чтобы счастье не стало разочарованием. Возможно, об этом она ему тоже скажет.
- Да, без этого ничего не получится, - согласился Руперт, обрадованный, что нашел в ее лице понимание. - Сначала нужно уладить семейные дела, восстать из мертвых и все такое. А потом найти способ избавиться от этого дурацкого запрета на выезд в другую страну. - Юноша тихонько вздохнул, сокрушаясь об очередном препятствии на его пути к счастью. - Я буду над этим работать. - Он снова поцеловал Летику и улыбнулся. - Ладно, пойдем еще немного пройдемся, пока нас тут не продуло.
- Идем, - согласно кивнула Летика, вновь завладевая теплой мужской ладонью и увлекая Руперта в лиственную чащу. Просто гулять, вот так, взявшись за руки - в этом тоже было счастье. Некоторое время спустя они вернулись к озеру. Летика остановилась в паре шагов от воды, с улыбкой бесцеремонно привлекая Руперта к себе и он обнял ее со спины, окутывая теплом заботы. Кусочек тумана на противоположном берегу напоминал маленького зверька.
- Руперт, а как создаются гербы? - озвучила она вдруг пришедший в голову вопрос. - Почему у тебя именно горностай? - не размыкая его объятий, Летика развернулась к парню лицом, с любопытством ребенка глядя в почти кошачьи глаза, - И именно белый?
Обнимая свою избранницу, Руперт любовался видом озера, и не сразу ответил на ее вопрос.
- Для этого существует целая наука, Летика. Геральдика называется. Там обширный свод всяких правил, начиная от цвета, размещения, положения и заканчивая остальными нюансами. Но в общем и целом все завязано на символизме. Горностай считается символом чистоты, поскольку сам зверек настолько чистоплотен, что предпочтет сдаться охотнику, чем запачкаться. В человеческом применении коротко идею можно выразить как "лучше смерть, чем позор". Мило, не правда ли? - Немец грустно усмехнулся. - Если что, герб не я придумал. Его корни растут еще из тех времен, когда рыцари отправлялись в крестовые походы, дабы сражаться за Престол Господень и нести еретикам божью волю. Мои славные предки высоко ценили честь, знаешь ли.
- Да, это заметно. - с легкой усмешкой Летика качнула головой, прижалась к мужской груди, мягко поцеловала теплые губы, - Смерть - самый простой и легкий выход из любой ситуации. Если не думать о тех, кто остается. Я привыкла отпускать уходящих... Но не хочу отпускать тебя, Руперт. - одного раза было более чем достаточно. - И, надеюсь, ты несколько раз подумаешь, если вновь захочешь меня оставить во имя какого-нибудь высшего блага.
- Ты бы еще добавила "выбирай: или я, или он", - насмешливо фыркнул Руперт, приподняв пальцем ее подбородок и глядя в глаза. - Не волнуйся: я слишком ценю эту новую полноценную жизнь, чтобы просто так ею разбрасываться. А что до фамильной чести, то сейчас мне нечего стыдиться, и достаточно просто ее не пятнать. - Руперт мягко поцеловал ее губы. - Мы должны жить, Летика. Ты, я, Эндрю, Лили, Линда с Нейтаном - все. И получить свободу. Ты ведь не слишком привязана к Англии?
Нет, она бы спросила, кто "он". Долг? Или нечто подобное.
Но Летика не стала задаваться столь бессмысленными вопросами.
- Нет, в Англии меня ничего не держит. - улыбнулась она, отзываясь на поцелуй и не отказывая себе в удовольствии погладить щеку Руперта ладонью, - Пожалуй, я все еще хочу побывать в Индии, но теперь уже не сильно желаю остаться там жить. - в глубине посветлевших до чистого неба глаз на миг проявилась нежность, - Германия сейчас привлекает меня гораздо сильнее.
Немец просиял, услышав эти слова. Издав короткий счастливый смешок, он обнял Летику еще крепче.
- Для начала нам бы найти возможность свободно покинуть страну, но кроме этого запрета о невыезде ничто не мешает путешествовать куда хочется. Хоть побывать во всех уголках мира. Так что... Почему бы и нет?
Да, им пока еще многое предстояло сделать. И если честно, не было никаких гарантий, что все получится. Но Руперт уже не боялся мечтать. И в этих мечтах была Летика.
Руперт вдруг вспомнил, как впервые задумался о ней как о женщине. Этот момент словно отпечатался в его памяти, и теперь всплыл так, как будто это было вчера. "Я вам нравлюсь, Руперт?" Он с интересом посмотрел на волшебницу.
- Послушай, я давно хотел у тебя спросить... Помнишь, как вы впервые пришли ко мне в дом, и мы сидели, обсуждали предстоящую поездку в Африку? Ты тогда спросила, нравишься ли мне. Зачем? Почему? Сколько прошло с тех пор времени, а я все еще не понимаю, к чему тогда был этот вопрос. - Слегка склонив голову набок, юноша ожидал ответа, сам не зная, что он хочет услышать.
Качнув головой, Летика тихо рассмеялась, вновь разворачиваясь к Руперту спиной, прижимаясь к груди, откидывая голову ему плечо.
- Мне было интересно. - ответила она. - На меня так раньше никто не смотрел.Ты не раздевал меня взглядом, несмотря на явно мужской интерес, в тебе не было ни капли похоти. А еще, - подняв руки, магесса запустила ладони в короткие соломенные пряди, пропуская их сквозь пальцы, - Ты так мило смущался, я просто не могла удержаться.
- Ох... - только и смог выдохнуть Руперт. Мило смущался. Знала бы она, в какую панику повергла тогда вопросом! - Я с самого начала запретил себе даже думать о чем-то таком. С определенного возраста. Понимал, что мне все равно ничего не светит. Разве что только читать вместе учебники по ночам, - улыбнулся он старой шутке. Как же все-таки хорошо, что это больше не актуально. Он словно только сейчас начал жить. И хорошо, что рядом с ним была Летика.
Куда можно сходить развеяться двум молодым джентльменам в свободное от занятий и работы время? Учитывая холодное время года, путь Джима и Оливера лежал на каток. Это была отличная возможность немного позаниматься спортом, пообщаться и, может быть, познакомиться с девушками - и все это совершенно прилично.
- Руперт сказал, что хотя завещание уже не действительно, для меня все будет по-прежнему, - поделился Стивенсон новостями с другом. - Я, конечно, продолжу работать в банке мистера Гаррисона, но хотя бы не придется искать дополнительные подработки. Будет больше свободного времени.
Честно говоря, он и не надеялся, что барон оставит все как есть - тот и так много сделал для Джима, но узнав, что продолжит получать от него содержание, не мог не испытать чувство огромного облегчения - слишком уж большие планы были у парня.
- Я рад слышать это, - в голосе Оливера звучала искренность. - Руперт достойный мужчина, не зря ты так старался его вернуть.
Разумеется, Оливер не был посвящён во все тонкости возвращения немца, но он знал, что тот считался навсегда потерян, а теперь вновь бродил среди живых.
- Работа в банке не приносит желаемых доходов? - парень поправил крепления на коньках и прищурился, разглядывая каток, затем повернулся к Джиму, чтобы поймать его взгляд. - Если всё же пригодится дополнительный доход, дай знать. Отец передал мне 90% дел, я сам уже не справляюсь. Я делаю всё возможное, но работы просто слишком много, - Оливер вздохнул, вспомнив, какая стопка бумаг будет ждать по возвращению домой.
- О нет, с работой все замечательно. - Джим попробовал, достаточно ли удобно сидят на ногах коньки. - С расходами только беда. В общине еще столько всего нужно сделать, а ведь еще хочется, чтобы это не ударило по сестренке и Лиз, снизив уровень жизни. Изначально сумма закладывалась на меня одного, плюс аренда дома и оплата учителей тоже были включены в завещание. Пришлось бы затянуть пояса и чем-нибудь жертвовать, если бы оно отменилось. Покойный-то ожил.
Джим заметил странный взгляд, брошенный проходящими мимо девицами, и делано рассмеялся, чтобы выдать сказанное за шутку.
Оливер заметил взгляд Джима и тоже рассмеялся, поддерживая "шутку" друга.
- А они миленькие, - заметил он, когда девушки отошли чуть в сторону, то и дело оглядываясь на двух привлекательных парней. - Мне черноволосая нравится, - словно услышав его слова, девушка вновь обернулась и встретилась с ним взглядом, но тут же отвернулась, что-то шепнула подруге и потянула её прочь. - Ну вот, а я ей нет, - наигранно печально вздохнул он. - А что с Лиз, Джим? - поднявшись, Оливер проверил, не забыл ли он за лето, как нужно стоять на коньках. - Ты о ней так говоришь всегда... С чувством.
- Что, так заметно? - парень усмехнулся и шагнул рядом, осторожно пробуя лед. - Так-то я понимаю, что совсем ей не пара - где она, а где я, но ничего не могу с собой поделать. Она восхитительная. Далеко пойдет. А ты себе не нашел подругу?
Подстроившись под поток других катающихся, молодые люди неспешно поехали по кругу.
- Заметно, - улыбнулся Оливер. - Ты и сейчас весь сияешь ярче матушкиной ёлки, стоило вспомнить о Лиз.
На вопрос Джима парень ответил не сразу. Они проехали несколько кругов, а Оливер всё молчал, о чём-то задумавшись.
- Я жду, когда родители найдут мне невесту, - наконец, признался он. - Я чувствую, что сам никогда не встречу кого-то, с кем могу быть счастлив. Кто, как ни родители, знают меня лучше всех? Я знаю, многие жаждут выбирать свою судьбу сами. Быть может, встреть я кого, влюбись, так тоже думал бы иначе. Только матушка почему-то всегда губы поджимает, когда я её о невесте спрашиваю. Говорит, что не время ещё. Неужели я такой урод, Джим, что ни одна девушка не желает быть моей женой? - во взгляде парня сейчас мелькнуло такое отчаяние, что его можно было даже пожалеть.
- Что?! - Джим едва не навернулся, но смог удержать равновесие. - Ничего ты не урод, Оливер. Я, конечно, не девица, но ты уж точно ничем не хуже каких-нибудь расфуфыренных денди, вокруг которых постоянно кто-то вьется. Может, твоя мама боится, что ты променяешь ее на жену и бросишь? Она так тебя любит.
- Думаешь? - Оливер протянул было руку, чтобы поддержать Джима, но тот и сам справился. - Мама какая-то странная стала в последнее время. После вашего визита первого, она стала будто мягче, заботливее. В то же время словно отстранилась от меня. Не понимаю её, - вздохнув, парень улыбнулся Джиму. - Я поговорю с матушкой, заверю, что не брошу её. А ты сам-то что, так и будешь за Лиз вздыхать всё время или отвлечёшься на кого-нибудь? Знаешь, - он подкатил чуть ближе к Джиму, чтобы говорить совсем тихо, - я иногда хотел бы развлечься... Ну ты понимаешь, да? Только мне кажется это... как-то неправильно будто. А ты уже... - Оливер замялся, не зная, стоит ли продолжать этот разговор.
С одной стороны, ему было интересно узнать, стал ли Джим уже мужчиной. С другой стороны, они были не настолько близки для подобных вещей. Да и что-то внутри Оливера противилось всему, что выбивалось из правил, расписанных приличным обществом.
Джим с улыбкой потупился, словно бы от скромности, но в душе ему льстило, что он "уже". Пропустив мимо себя другую пару, юноша чуть приблизился к Оливеру и продолжил беседу.
- Я был с одной девушкой. Она милая, хоть и немного со странностями. А еще ей можно довериться. Лили не из тех, кто будет пользоваться близостью тебе во вред. И не станет делать то, что тебе не понравится. Если хочешь, могу вас познакомить. Знаешь, любовь и романтика - это прекрасно, но когда уже кто-то был, то начинаешь спокойнее смотреть на многие вещи и меньше совершать глупостей.
- Лили? - какое красивое имя, мечтательно произнёс Оливер, а потом резко остановился, едва не столкнувшись с теми, кто ехал позади них с Джимом. - Погоди, дружище, не та ли Лили, что была с вами? - парень смотрел на друга широко раскрытыми глазами.
Оливер помнил Лили. Она показалась ему такой скромной, милой, недосягаемо прекрасным и нежным цветком. Неужели Джим говорил сейчас о ней? И предлагал познакомиться?!
- Ну... да. - Джим был удивлен такой сильной реакцией. Оглянувшись, он взял Оливера за руку и мягко потянул его за собой, призывая продолжить катание. - Тебе не нужно бояться ее, она милая. И понимающая. Лили не из тех, кто будет морщить носик, если ты скажешь что-то не так, и она не предъявляет никаких там высоких требований или претензий. Она принимает людей такими как есть. Обычно с девушками все намного сложнее. Постоянно опасаешься не так понять или брякнуть что-то не то. Конечно, Лили не из тех, кого можно представить матери, но с ней хорошо и просто. И не надо бояться, что тебя как-то используют, сыграв на мужских слабостях.
- Но я думал, что она... - Оливер попытался сделать какой-то жест руками, но не знал, как выразить свои чувства. - Не думал, что она... такая. Вот. Я... Ты с ней? Ух... Нет, - он покачал головой, - я не могу... с ней...
Юный мистер Вуд был явно ошарашен новостями, но чем дольше он думал о возможности сблизиться с Лили, тем ярче становился румянец на его щеках.
- Джим, ты правда думаешь, она стала бы... со мной? И после тебя?.. - в голове Оливера всё ещё не укладывалось, что такое было возможно, правильно, красиво, этично или хоть как-то положительно.
- Ой, простите, - едва не сбив Джима, какая-то девица смущённо захихикала и тут же поторопилась отъехать подальше, чтобы приняться шептаться со своими подругами.
Оливер лишь машинально проследил за девушкой взглядом, так же машинально отмечая, что её веснушки смотрятся довольно мило. Но почему-то личико незнакомки, стоило ей отвернуться, тут же превратилось в лицо Лили, не оставляя в воспоминаниях ни милого курносого носика незнакомки, ни её рыжих локонов, ни серых с зеленой глаз.
- Но ведь нет ничего плохого в том, чтобы приятно проводить время вместе, - удивился Джим. Впрочем, со знатными действительно были кое-какие проблемы, а потом парень поспешил развеять опасения друга. - Лили простолюдинка, а потому если вы будете встречаться, это никак ее не скомпрометирует. И если ты не будешь представлять ее везде как свою любовницу, водить домой женщин табунами и кутить с сомнительными компаниями - то никакого скандала не будет. - Джим пропустил мимо очередную пару и, нагнав Оливера, ободряюще похлопал того по плечу. - В общем, не дрейфь и просто будь собой. А что до того, захочет ли она - надо встретиться и узнать. Если хочешь, можно сходить куда-нибудь всем вместе, пообщаетесь просто как приятели, для начала. А там посмотрите.
- Спасибо, Джим, - Оливер кивнул другу, соглашаясь с его словами. - Ты открыл для меня новый мир,- усмехнулся он. - Я подумаю над этим. А сейчас, покатаемся ещё немного? Пока я не забыл, зачем пришёл сюда.
После разговора с Джимом Оливер какое-то время был задумчив, но к теме девушек в этот день больше не возвращался. В конце концов, с Джимом можно было поговорить о тысяче других, менее будоражащих вещей.
Вскоре, уставшие и довольные, молодые люди покинули оживленный каток и отправились в кафе неподалеку, где пили горячий шоколад, делились планами на будущее и обсуждали новые открытия. Время пролетело незаметно для обоих, однако всему рано или поздно приходит конец. Пригласив на следующий раз Оливера к себе домой, Джим попрощался с другом и отправился в Ист-Энд, чтобы уладить кое-какие запланированные на сегодня дела в Общине Артура.
Noli Timere Messorem
------ Того, кто услыхал всесильный зов, уже ничто не сможет удержать.
Мирняк безусый день и ночь готов под окнами куратора стоять.
Чтоб с тайны мафовства сорвать покров, чтоб нити роли с мастерами прясть,
То к мафии безумная любовь - пред ней не устоять.
Дом Линды и Нейтана. В какой-то день после возвращения Руперта.
Экипаж остановился напротив особняка Филиппсов. Или Смитов. В сознании Руперта они были уже давно одной семьей, хотя и имели разные фамилии. Немец на миг задумался, будет ли он столь тесно общаться с семьями своих дорогих кузин? Впрочем, размышлять было некогда: отослав извозчика, молодой аристократ взглянул на карманные часы - почти не опоздал. Он поспешил через сад к парадному входу и постучал в кольцо.
1. Первый гость
Дверь гостеприимно отворилась, слуга ловко ушёл в сторону так, что казался совершенно незаметным, принимая шляпу и пальто. Встретил гостя лично Нейтан, Поздоровался и пригласил в гостиную. Руперт, как ни странно, оказался первым прибывшим, возможно, остальные просто стеснялись войти в красивый белый особняк. Гостиная, как и другие комнаты дома, простором не отличалась, зато стола должно было хватить на всех. Аристократ мог заподозрить, что под креативной клетчатой скатертью сдвинуты два стола, но разве это было важно, когда собираешься в тёплом кругу друзей?
Руперт оглядел, впрочем, отнюдь не бесцеремонно, подготовленный зал. Кажется, наклевывалось что-то интересное.
- Ты как, дружище? - улыбнулся он Нейтану. - Вы тогда так быстро ушли, что я даже не успел вас поблагодарить за все, что вы сделали. А где леди Линда?
- Разумеется, она хозяйничает. Я здесь просто гость, вечный гость, - Нейтан давно считал этот дом отчасти своим, так как постоянно вкладывался в его ремонт и содержание, но формально дом всё-таки принадлежал отцу Линды и ей в равной мере.
- Мы ушли в тот день, понимая, что твоё внимание, Руперт, и так перегружено. Да и сами разволновались, если честно. Надеюсь, ты уже осознаёшь себя в этом мире и приступил к реальной жизни. Чем думаешь заняться?
- Жениться, - воодушевленно поделился планами немец и широко улыбнулся.
.
Линда сама испекла шоколадный торт для гостей, а Нейтан с утра занимался мясом. Девушке пришлось долго возиться с тортом, чтобы он был идеальным и ей пришлось полностью довериться руководство Молли Так что ирландка говорила что и в какой пропорции взбивать и как печь коржи Когда пришел Руперт она быстро переоделась и спустилась по лестнице.
- О, а вот и леди Линда! - Он поклонился девушке. - Боюсь, я на последние пару лет выпал из реальности, но я все равно чертовски рад вас видеть, друзья! Что у вас тут новенького?
- И на ком ты собираешься жениться? - спросила она его. - Мы расследовали пару дел, Нейти пытается втиснуть нашего адвоката в спортивное трико, но мне кажется быстрее его мать сможет затянуть корсет. Она начала весело рассказывать про Наля и его мать вдовствующую графиню Августу, которая похудев стала вновь появляться на балах.
- Жениться - дело важное, - заметил Нейтан, - Но главное, я вижу, что ты улыбаешься, а значит, тебя к этому не принуждают, что ещё важнее. Не вспомнил овиума? Нет? Тогда не станем говорить о нём. Что ж, мы дождёмся остальных соратников, надеюсь, Молли не даст пересохнуть жаркому, над которым я трудился.
- Обязательно оценю твои старания, Нейтан. - Руперт развеселился, слушая о похождениях Наля и его матушки, и пребывал в отличном расположении духа. - Но если ты хочешь поговорить о чем-то личном или что-то спросить, пожалуйста, не стесняйся. Мы же друзья, в конце концов.
О женитьбе он ничего не сказал, поскольку еще сам не знал, получится ли вообще.
.
- У меня на много больше вопросов, сказала Линда. - Мы просто думали, что ты всем этим обескуражен, как и мы все же два года провести в отрыве. В Лондоне много изменилось, Наль говорит астрономы открыли пару новых звезд, а прогресс летит стремительно .
- На континенте тоже многое переменилось, - согласился Руперт. - Похоже, я совершенно отстал от жизни. Но тем не менее, я счастлив, что могу сейчас жить и общаться с вами. А что у тебя за вопросы, Линда? Ты можешь смело спрашивать меня о чем угодно, в худшем случае я сострою скорбную мину и скажу, что это семейная тайна, зарытая под шкафом прадедушки. - Юноша рассмеялся своей шутке и дружелюбно подмигнул магессе. Здесь, без посторонней компании они все еще оставались боевыми товарищами, прошедшими Африку, и можно было отбросить светские церемонии.
- Там было столько тайн и слоев, это было настоящие приключение. -Собственно что - ты чувствовал когда тебя поглотила мандрагора и как в в твой овиум проникли отображения других аватаров? - Мне бы хотелось даровать тем узникам хотя бы покой, столько Аватаров, не могут вновь переродиться, было видно что это печалило магессу. Как каждый маг она верила, что человечество должно возвыситься, через своих Аватаров. Поэтому она не любила вампиров ибо их Аватары навсегда ушли из мира.
Руперт задумался, вспоминая. Как он завидовал тем, кто гулял по его душе и видел ее.
- Может быть, что и чувствовал, - наконец произнес он. - Но к сожалению, я не помню свой овиум. Только если это были какие-то сны, то по пробуждении я знаю, что видел. А когда я вошел в мандрагору... Я помню ужасную боль, словно меня перемалывало живьем, сдирало мясо и крушило кости. А потом... Потом все было очень смутно. Мне стало хорошо-хорошо, а затем я уже ничего не помню, кроме странного шепота на краю сознания и обрывков неизвестно чьих мыслей. Мне трудно передать это словами, но я надеюсь, вам никогда не доведется испытать это на себе.
- Надеюсь тебе понравиться, цветущий жасмин в нашем зимнем саду, словно напоминая ему о том разговоре, тогда еще до того, как их душ коснулось зло. Линда не стала спрашивать почему или упрекать, сейчас девушка была рада,что он живой и здоровой может сидеть с ними за одним столом. - Ты уже посылал телеграмму близким?
2. разговоры и явления
...Жасмин. Предложение дружбы вместо любви на языке цветов. Как давно были те времена. Юноша улыбнулся.
- Я написал им письмо. Если коротко "Папа, мама, я жив. Вышлите денег". - Молодой немец снова засмеялся. - Но, разумеется, в других выражениях. Не хотелось бы, чтобы они приняли послание за чью-то жестокую шутку. Увы, я сейчас нищ, как последний бродяга.
Последний бродяга был одет в первоклассный костюм и приехал в нанятом кэбе, но по меркам Руперта это, видимо, было крайней степенью лишений и нужды.
Нейтан поддержал его весёлое настроение.
- Пожалуй, с этим я могу помочь, - вмешался он. - "Метро-синдикат" нужны компаньоны благородного происхождения. Напишешь заявление, я поручусь, получишь неплохой кредит и половину вложишь в метрополитен. Проценты небольшие, дивиденды перекроют их с лихвой, а твой технический рассудок позволит вносить выгодные предложения в конструкцию вагонов. Сейчас только об этом все и говорят. Срубишь деньжат ещё и на патентах, считай, мы оба в шоколаде. Кстати, где остальные наши гости? Шоколадный торт уже истомился в ожидании.
Руперта предложение Нейтана заинтересовало, но сейчас явно было не время обсуждать детали.
- Это весьма интересно, Нейтан. Имей ввиду: я выпытаю у тебя все подробности за чашечкой кофе. - Он посмотрел на часы. - Летика скоро приедет. Увы, у нас не получилось встретиться заранее. Надеюсь, она не задержится.
- Два года прошло, Руперт, - Линда вздохнула, - Так много всего изменилось. Кстати Нейтан, расскажи как нас атаковал тот граф Ланкастер и какое у него было лицо, прям как его розы на родовом гербе. - А помнишь, как он топал ногами, на моего отца когда он напомнил ему про розы Йорков.
- Ланкастер? Топал ногами? - Брови Руперта изумленно взметнулись вверх; на губах заиграла интригующая улыбка. - Как же вы его так допекли? И за что? Нейтан, ты просто обязан все рассказать!
В это время на входе в комнату появилась Лили, одетая в чуть более хорошее платье, чем обычно. С аристократками она, как всегда, потягаться бы в плане вещей не смогла бы, но это не особо её беспокоило. Завидев товарищей, она улыбнулась, но стоило взгляду остановиться на Руперте, как улыбка стала ярче.
— Привет! — махнув рукой, подошла она к ним. — Мы сильно опоздали? Эндрю там задержался немного снаружи, подойдёт попозже.
- Я это расскажу тебе за чашечкой кофе. - Для кого - то белые и красные розы, значит мало,но только не для старых английских фамилий. А Филлипсы по праву, считали себя старой знатью, которые пережили нашествия викингов и Вильгельма Завоевателя . Она помнила как дед рассказывал ей про войну Белой и Алой Розы и то что он гордился, что на его гербе была Белая Роза Йорков. - Добрый вечер Лили, она уделила ей внимание.
.
- Летика тоже задерживается, - посетовал Руперт, целуя подруге руку,впрочем, без всякой церемонности, а просто как дружеский жест. - Будем дожидаться их вместе.
— Как раз увижу её в первый раз за две недели, — кивнула культистка. Хоть по ней заметно и не было, но светская обстановка снова слегка напрягла её. И близко не как у вампира, но всё равно. И хорошо, что тут было кому эти ощущения сгладить одним своим присутствием.
Руперт улыбнулся. Судя по тому, как часто он проводил время с Летикой, Лили могла бы ее видеть разве только во время его учебы или пока молодой аристократ мотался по Лондону, улаживая свои дела.
- Я слышал, Джим собирается организовать какую-то встречу. То ли пикник, то ли посиделки. Он вас еще не звал? Я точно знаю, что мальчик собирался пригласить тебя и Эндрю, и еще своего нового друга Оливера.
— Ещё нет, подготавливает пока всё, видимо, — Лили слегка пожала плечами. — Но я бы сходила, если что-то наметится.
- Обязательно сходи, - улыбнулся Руперт и снова проверил часы. - Джиму будет приятно.
Руперт вел себя безупречно с точки зрения приличий, но в то же время старался держаться рядом с девушкой, оказывая незримую дружескую поддержку. Странное дело, что с лондонскими анафемами больше всего сошелся именно он, отпрыск ганноверской династии. Однако после того, через что вся компания прошла вместе, всякие светские условности уже не особенно волновали. В конце концов, кому какая разница, пока он с друзьями находится в тесном кругу без присутствия посторонних?
- Боюсь, нам сейчас не до политических анекдотов о том, как мой дядя Джонатан осаживал заносчивых противников. Лучше поговорим о пикниках и прочих удовольствиях, - заметил Нейтан. - Я мог бы организовать выезд хоть завтра, но снежная погода не всегда подходит для прогулок. Так что рекомендую на природе встретиться весной, а то и летом. Сейчас же нет местечка лучше этой комнаты.
Гостиная ещё хранила следы украшений недавнего Рождества, на мебели остались ленты, мишура, а на окнах - снежинки из алюминиево бумаги. Большая часть обстановки представляла винегрет из южных экзотических предметов, типичной классики и некоторых старинных до безобразия вещей, очевидно когда-то вывезенных из поместья Филипсов. Роскошью тут не пахло, современной модой - тем более. Впрочем, такую обстановку легко можно было объяснить тем, что владелец дома - отец Линды, не позволял выбрасывать милые сердцу вещи. Уют и некий стиль здесь всё-таки прослеживался.
.
Милый домашний уют отозвался болезненным уколом острой тоски по дому. Руперту захотелось вновь пройти по Западной галерее с благоющими цветами балкончиками, посидеть у фонтана в Зале Полуденных Грез, поваляться на мягкой перине в своей спальне. Увы, он должен был дождаться письма, чтобы хотя бы приблизительно знать, какая встреча ожидает его дома. Присаживаться молодой аристократ не спешил. Обойдя гостиную, он подошел к окну и залюбовался видом, пытаясь понять, увидит ли он отсюда подъезжающий экипаж.
- Я смогу вернуться где-то в апреле или в мае, - оповестил он друзей. - Все зависит от того, как скоро я получу ответ из Германии. Обещайте, что дождетесь меня. Не хочу ничего пропустить.
- В наше время ничего нельзя обещать, - вздохнул Нейтан. - Возможно, Руперт, тебе уже рассказали, сколько раз наша компания проходила по самой грани. сколько раз мы ошибались или нам просто не везло. Думаю, нам лучше просто сохранить свои мечты до подходящих времён.
Он сам о чём-то мечтал, порой глядя сквозь собеседников.
3. Дальнейшие явления
.
Летика не любила званых ужин и прочих аристократических изысков. Но ее пригласил Руперт, пусть и не смог забрать из дома, о чем очень сожалел. Отказаться, глядя в янтарное пламя его глаз, Летика не смогла, и магия Разума была тут откровенно не при чем.
Экипаж остановился у особняка, что занимали Нейтан и Линда, покинув его, Летика лишь мимолетно оглядела дом, входя внутрь.
Слуги забрали у нее верхнюю одежду, проводили в гостиную, где уже ждали гостей.
- Добрый вечер. - Летика чуть улыбнулась обращенным к ней взглядам, задерживаясь на Руперте.
- Добрый вечер Летика, сказала Линда она о чем- то думала. Разговор с Магдой встряхнул ее и правда сколько можно скорбеть о ушедшим и тешить себя надеждой - Мы не так свободны Руперт, как раньше половину дома занимает детективное агентство " Смит и Джонсон" - Нам теперь часто приходят клиенты, а после дела Протея, которые мы распутали теперь и Арканум будет давать нам работу.
- Это хорошие новости, я весьма рад за вас, - улыбнулся немец, но глаза его были устремлены на другое. - Прошу меня простить.
Вежливо кивнув Линде, Руперт быстрым шагом пересек гостиную, остановившись только когда оказался напротив эвтанатос.
- Добрый вечер, Летика. - Янтарные глаза не отрываясь смотрели на девушку, даже когда он склонился к протянутой для поцелуя руку. Задержав губы немного дольше положенного, он, все так же не отрывая взгляда, выпрямился. - Добралась без приключений? Прости, что не смог заехать.
В подобных приемах Летику больше всего раздражали правила этикета, по которым нельзя обнять, поцеловать...
- Все в порядке, нельзя успеть все сразу. - взгляд задержался на мужских губах, вызвав чуть лукавую улыбку. - Без тебя поездка была ужасно скучной, - чуть слышно прошептали губы. Только для него одного.
- Лили, - Летика невозмутимо опустила пальцы на предложенный локоть и повернулась к нефанди, - А Эндрю не приедет?
.
- Жаль, если не приедет, - согласился Нейтан. - Душой компании его не назовёшь, но эта скромность в сочетании с меткими фразами украсит любое застолье. Мне всё-таки сдаётся, что Эндрю избегает шумного общества. Давайте подождём ещё минут пятнадцать в надежде, что он всё-таки присоединится к нам. Леди, прошу не заморочиваться церемониями, здесь не королевский приём.
Руперт едва заметно сжал свободной рукой ладонь магессы, лежащую на его локте. Королевский, не королевский, а правила этикета по крайней мере удерживали его от того, чтобы наброситься на Летику прямо у всех на глазах. Вот это был бы конфуз!
- Может его задержал какой-нибудь страждущий и ищущий утешения, - предположил немец. - Давайте подождем еще.
- Утешение нужно всем. А вот и наш пёс Шэлдон, он может всё. Даже передавать записки. Это забавно. Да, спасибо, Шэлдлон.
Нейтан что-то взял из ошейника, развернул, прочёл.
- Свиная шея в апельсинах интересуется, пора ли к столу.
- Ав!
- Рановато, пёс, рановато. Пусть ещё потомится, тем вкуснее будет.
- Давай еще подождем брат, Эндрю должен прочитать молитву перед трапезой. Дома у них было прежде всего уютно, на портретах Летика могла увидеть прабабушку Нейти и Линды, та была в платье своей эпохе, сейчас бы такое посчитало развратным ведь это была практически туника и прямой силуэт обозначал тело женщины. Женщина больше походила на древнегреческую богиню ее золотые волосы были собраны в греческий узел. Впрочем Руперт мог легко посмотреть как менялась мода на протяжение многих веков начиная с Эдуарда Исповедника и заканчивая королевой Викторией. Конечно не все портреты были исторически достоверны, но лорд Николас нанял художников чтобы те написали фамильные портреты и показал Линде цикличность моды на одежду. То что сегодня считают развратной модой, в прошлом была приличной.
— Я же сказала, что он просто задержался немного, — отозвалась Лили всем, заранее кивнув Летике. — Подойдёт чуть позже. Мы ведь не торопимся ещё?
В присутствии эвтанатос она не стала ни печальней, ни тоскливей, всё также мягко улыбалась, будучи в приподнятом настроении. Внимание Руперта к своей возможной будущей супруге её, кажется, вовсе не тревожило.
— А безо всяких господ и прочих Спящих разве так нужны эти молитвы перед едой? — добавила она. — Мне казалось, Линда, что ты церковные штуки не слишком жалуешь.
- Я не жалую, но ее же прочитает Эндрю, а он все же не обычный святоша. - Увы Лили это скромный городской дом тут только несколько гобеленов, семейные портреты. Часть статуй и греческих фресок были спрятаны матерью Нейтана так как считались развратными. Но в библиотеке были весьма смелые произведения, а так как леди Виола проводила дни в монастыре то ее это теперь не шокировало.
Руперт оценил творчество по достоинству. По сравнению с фресками и картинами, украшавшими его родной замок, эти портреты были просто образцом целомудрия, но для чопорных англичан это было довольно смело. Интересно, подумал юноша, знала ли Виктория, к каким перегибам приведет ее заявление о семейных ценностях? Вот так вот бросишь что-нибудь из самых лучших побуждений, а люди и рады стараться. Воистину, заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет. Впрочем, к строгим британским нравам Руперт уже привык.
- Мы подождем, Лили. - Немец решил успокоить девушку и поддержать разговор. - Не переживай так. - Он улыбнулся.
— Да мне на такой "скромный городской дом" и за несколько лет не на... наработать, — тихо усмехнулась Лили словам аристократки. По сравнению с богатейскими мерками, для культистки скромным было то убежище в подземелье под Собором Святого Павла: куча сена вместо кровати, убежище от погоды и еда какая-нибудь.
Летика лишь невозмутимо кивнула на слова Лили, никак не комментируя то, что не могла слышать сказанного в ее отсутствие. Магесса была. как обычно, спокойна и невозмутима, вот только сейчас за фасадом спокойствия она, вопреки обыкновению, размышляла, насколько невежливым будет увести Руперта из этой шумной залы. Хоть на пару минут.
Но. видимо, придется все же ждать, пока ужин закончится.
.
Послав магессе влюбленный взгляд, Руперт обернулся к своим товарищам.
- Удивлен, что вы открыли агентство, - обратился он к Линде. - Я полагал, тебе более интересна магия, но... расследования? Почему именно это? Ты ведь не разочаровалась в магии?
- Нет в магии я не разочаровалась, но нашла ей применение, она рассказала как считала память с трупа магистра Леви,- Знаешь я могу словно видеть глазами жертвы убийства, конечно вряд ли это может быть судебным доказательством но при правильном подходе, может спасти невиновному жизнь - А на мысль меня натолкнул мой жених Джон Бейкер, она показала фотографию. Линда и Джон улыбались на портрете и было видно, с какой теплотой они глядят друг на друга. - Джон был честным человеком и хорошим судьей, он старался не просто вынести приговор, а именно разобраться в сути.
- Еще одна счастливая пара, - шепнул Летике Руперт, послав еще один горячий взгляд. Реплику Лили он деликатно пропустил мимо ушей, но про себя, конечно, же засмеялся. Способ, которым магесса зарабатывала на жизнь, не обсуждают в приличном обществе. Немец вернул фотографию Линде. - Ты сказала, был? А что с ним случилось, если не секрет? Если это, конечно, не слишком личное.
- Он умер три года назад, Руперт - Коронер выдал заключение, что это было самоубийство. - Джон перерезал себе вены и сунул руку в тазик с водой, чтобы кровь не смогла свернуться. Она помнила, что пыталась доказать,что судья не мог нанести такой искусный порез и знать такие тонкости. Девушка вздохнула, это было убийство юстиция сделала вид что это был несчастный случай, чтобы журналисты не трепали имя покойного слуги закона на страницах газеты - Это было убийство Руперт, Джон, я и Нейти помогали ему вести расследование, мы слишком близко подобрались и собрали уже улики, но после смерти Бейкера большая часть пропала.
.
Эндрю немного задержался посещая больницу. Пастырское слово утешения и немного целебной магии, счастливые врачи и выздоравливающие пациенты - все это помогало чувствовать себя нужным и немного менее грешным.
Войдя в гостеприимный дом Филипсов Волкер вежливо поздоровался с собравшимися.
- Простите меня за опоздание, я рад вновь видеть всех нас в сборе, целыми и здоровыми.
.
- Очень жаль это слышать, Линда, - посочувствовал девушке Руперт, но тут в гостиную вошел Эндрю. - Ну наконец-то! Теперь точно все в сборе. Мы едва не сели ужинать без тебя. - Юноша пожал руку священнику и обратился к Нейтану с Линдой. - Раз уж мы почти готовы садиться, подскажите, пожалуйста, где у вас тут можно привести себя в порядок? Это не займет много времени, уверяю.
Линда позвала слугу, чтобы тот показал Руперту где можно было привести себя в порядок. Девушка задумчиво еще раз посмотрела на фотографию.
Оставив друзей приветствовать Эндрю, Руперт проследовал за слугой и, дойдя до указанной комнаты, отпустил его, сославшись на то, что сам найдет дорогу обратно. Вымыв руки и освежив лицо, юноша посмотрел в отражение в зеркале. Великий Сет дал ему поистине божественный подарок. Со стороны молодой барон выглядел точно так же, как раньше, но все в корне переменилось. Теперь не нужно было думать о беспросветном будущем, об угрозе от настоящего и играть совершенно чужую роль. Чем он успел заслужить такую милость? И заслуживает ли такой женщины как Летика? Руперт склонялся, что нет. И боялся, что она откажет ему. "Ты снова прячешь голову в песок, как тогда, перед мандрагорой", напомнил он себе. Немного подумал. "В любом случае, сейчас нет смысла это обсуждать, пока неизвестно, что там с моим положением. Вот закончу дела дома - и сразу сделаю предложение. Честно". А если она откажет? Скажет, что в гробу видела всех этих аристократов и их закидоны? "Ну это не причина вообще ничего не говорить", попробовал немец убедить сам себя, но получалось плохо.
.
Поприветствовав Эндрю, Летика с легким интересом проводила Руперта взглядом. А что если ей тоже... освежиться. Мило улыбнувшись, она извинилась, покидая комнату.
Слуга показал ей, куда идти, и удалился.
Остановившись в дверях, Летика поймала взгляд Руперта в зеркальном отражении, и, убедившись, что рядом никого нет, зашла внутрь, прикрыв дверь.
- Я не видела тебя весь день, это слишком долго. - опуская ладони на его грудь, улыбнулась Летика, в следующую секунду обнимая Руперта за шею и накрывая его губы поцелуем. Бесстыдство.
Куда катится мир...
- Летика... - только и смог выдохнуть он, подхватывая поцелуй. Руки обвились вокруг тонкой талии, прижали к себе - так, что отчетливо чувствовалась близость любимого тела. Чуть подхватив ее на руки, Руперт развернул девушку и, сделав шаг, прижал спиной к стене. - Я тоже скучал, - жарко выдохнул он, оторвавшись на миг от поцелуя. Еще немного - и он опять слегка отстранился, прижимая магессу к стене. - Я не буду спрашивать, что о нас люди скажут - на данный момент мне наплевать - но ты очень рискуешь, миледи. Я не железный.
И правда, пикантность ситуации только заставляла кровь бежать быстрее, пошатнув всю его решимость ждать, когда придет время для их первой ночи.
Летика рассмеялась, бесцеремонно ероша короткие пряди его светлых волос:
- Я не боюсь риска. Иногда он стоит того. - губы вновь коснулись губ, быстро, едва уловимо, - Ты не железный, ты теплый и очень милый. - девичья ладонь опустилась вниз, переплетаясь с его ладонью пальцами, -Идем обратно, пока нас не потеряли.
Когда Руперт с Летикой ушли по делам, а Линда и Нейтан стали осматривать свои аристократические штуки, Лили со спокойной совестью перевела всё внимание на преподобного.
— Ну что, будешь зачитывать обязательную молитву перед едой? — всё ещё улыбаясь, спросила она. — А то тут уже все в предвкушении.
- Когда все соберутся, обязательно зачитаю. - Улыбнулся Эндрю. - Господь щедр и посылает нам многое из того, что мы можем разделить с ближними.
— Слышала, что сегодня Господь пошлёт свиную шею в апельсинах. И наверняка много чего ещё. У аристократов никогда не бывает нехватки еды, — сказала она потише, чтобы не задеть кого ненароком. — А какие на вкус апельсины, кстати? Я только сейчас вспомнила, что никогда их не пробовала. Хотя... а ты сам пробовал?
- Пробовал, они как лимоны, только не такие кислые, Лили. - Шепнул в ответ Эндрю - Надо будет купить на рынке, их регулярно привозят из колоний.
4. Ужин всё-таки =)
- Господь пошлет много чего еще, пообещала Линда, - Молли даже приготовила множество блюд, которые будут по нраву Руперту. Штрудели будут с вишней, грушей и яблоками, чтобы каждый мог выбрать какой ему больше нравиться. Это не говоря о закусках и горячих блюдах.
— Они дорогие наверно? Да и зачем, сейчас и попробую их как раз. Один из плюсов этих светских ужинов в том, что наконец можно наесться всяких изысканностей, — а учитывая типичный аппетит культистки, она могла ещё и успеть перепробовать всё или почти всё, что можно. — А если что-то остаётся недоеденным, то знатные это выкидывают или слугам дают доесть?
- Зависит от порядков, принятых в доме, Лили. - улыбнулся Эндрю. - Но даже если где выкидывают, слуги не дают добру пропасть.
.
Руперт поцеловал магессу еще раз и вернулся с ней обратно в гостиную. Только рассаживаясь за столом, он заметил, что до сих пор не отпускал руку девушки. Спрятав смущенную улыбку, он усадил свою даму и сам занял свободный стул.
Лили же, договорив по мелочи с Эндрю, уселась с другой стороны от немца. На фоне его дел ей приходилось видеться с ним не так часто, как хотелось бы, и поэтому она старалась при возможности хотя бы просто держаться поблизости. Если не вмешиваться в личное пространство пары магов, то этого ей вполне хватало.
.
- О, здрасьте, господа! Так я и знала, что когда-нибудь вы соберётесь, - запросто поприветствовала гостей Молли, помогавшая лакею внести огромное блюдо с запечённой свиной шеей.
Вот с такой
Потом она увидела Руперта, слегка изменилась в лице и смылась, а Нейтану пришлось самому принять край блюда с другой стороны стола, чтобы оно не опрокинулось.
- Прошу прощения за полное отсутствие церемоний, леди и джентльмены, но сами видите, что тут всё не по плану. Давайте нож, - велел оно лакею и, дав полюбоваться блюдом, принялся сам отрезать и накладывать нехилые порции на тарелки, которые тут же подавал слуга. Блюдо выглядело как огромный мясной батон, надрезанный пластами, меж которых ярко проглядывали запечённые оранжевые фрукты и сладкие бусины чернослива. Здесь были какие-то специи, горчица или острый соус - в общем, аромат стоял до потолка. Шелдон страдальчески заскулил под столом. Обойдя всех гостей, пёс выбрал колено Летики и, положив на него свою лапу, принялся нежно давить когтями, обращая внимание на самую голодную в мире собаку.
.
Руперт, который воспользовался моментом, чтобы украдкой прижаться под столом коленом к ножке Летики, почуял неладное. Но выдержка молодого барона была подстать его славным предкам, и он не подал виду. Почуяв знакомый скулеж, он с улыбкой оглядел присутствующих и потянулся к салфетке. Тонкие пальцы сами повязывали ее, но мысли юноши витали далеко-далеко - там, где он оставил свою любимую Кугель. Сколько еще будет длиться их вынужденная разлука? Жива ли она еще?
.
Шея в апельсинах и прочие изыски - этим ужин аристократов отличался ото всех остальных. Улыбнувшись Руперту, прижавшемуся к ее ноге коленом чуть сильнее, чем позволяли приличия, она приняла свою порцию из рук Нейтана, но перейти к еде не успела. Поставив на ее колено лапу, на нее, поскуливая, смотрел хозяйский спаниэль, большими и откровенно несчастными глазами всеми забытого чада.
- Что, малыш, тебя тут совсем не кормят? - весело улыбнулась Летика, опуская ладонь на собачью голову, чтобы мягко поскрести пса за длинными ушами, - А тебе разрешают есть со стола, попрошайка? - магесса подняла голову, вопросительно глядя на Линду и Нейтана. Мало ли, какие правила в этом доме.
- Я разрешаю,сказала Линда, - пёсик так мило просил,что дело девушка решила сделать исключение.
- Стараемся не разрешать, но ты уже почувствовала эту магию? Давайте мы побалуем питомца, но не просто так. Вели ему служить или танцевать, пусть заработает подачку.
Нейтан ловко отрезал от ломтя два маленьких кусочка мяса и передал на чайном блюдце, не желая, чтобы Летика отнимала от своей порции.
- Не надо ему ничего велеть он не слуга.Он служебный пёс, а не цирковое животное на потеху
- Да почему же? Ему только в радость. Но я не стану спорить, дамы. Угостите пёсика, а после я отправлю его отсюда, а то не даст нам поесть, для него ведь это застолье - тоже событие.
Не успел он договорить, в дверь просунулась забавная мордашка темнокожего ребёнка, который, в силу возраста, был ещё проще спаниэля и потому потянулся туда, где ему показалось шумно и весело.
- Пусть подаст лапу и выполнит команду голос, - редложила Линда, - Лионенль его столько тренировал. Вот разбалуешь ему Шелдона.
- Лакомства не обязательно отрабатывать. - Летика качнула головой, принимая блюдце, - Я не буду его ни о чем просить, он такой милашка. - магесса протянула псу кусочек мяса в ладони, - Вот, держи, малыш. - улыбнувшись скорости, с которой мясо исчезло с ладони, она протянула ему еще кусочек, - Извини, но уже все, - Летика с улыбкой продемонстрировала спаниэлю пустое блюдце, вновь ласково потрепав его за ушами, - Иди требуй у хозяев, а то скажут, что я тебя балую.
- Вот и правильно. Ага, Пико явился, - заметил Нейтан негритёнка.
- Это Пико, - шутя представил его Нейтан. - Даже не представляю, где Молли его достала. Линда, ты не в курсе?
- Наф-Наф! - упрекнула его кузина, нечаянно обнародуя детскую кличку. Нейтан слегка смутился, но тут же приказал:
- Шэлдон отведи малыша на кухню.
Пёс повилял коротким хвостиком, и отправился прочь, выталкивая малыша из гостиной.
- Через несколько лет я буду просить мальчика проводить собаку, но пока, как видите, у собаки ума больше.
.
Руперт с улыбкой наблюдал за перепалками сестры и брата, умилился псу, с любопытством взглянул на маленького негритенка - в доме у Филипсов была на удивление дружная и простая атмосфера, даже не скажешь, что они в обиталище английских аристократов. Такая обстановка нравилась ему гораздо больше сухой чопорности и снобизма, свойственных местной знати. Чувствуя себя свободно и раскованно, он принялся за свинину.
- Вижу, Молли все еще у вас служит, - заметил барон спустя некоторое время. - Никогда не смогу забыть ее сдобные булочки в африканской глуши. Признаться, они поразили меня до глубины души. Мало кто способен состряпать такое в походных условиях.
- Вижу, некоторые привезли из Африки не только плохие воспоминания. - Прокомментировал Эндрю появление Пико. - Возблагодарим же Бога за хлеб наш насущный, коий в своей милости он нам регулярно посылает, и за свинину в апельсинах, и за прочие земные радости, аминь. - Преподобный прочитал краткую молитву и улыбнулся. Уже то, что негритенок воспитывался в доме у Линды с Нейтаном, а не оказался выкинут на улицу характеризовало их как хороших людей и добрых христиан.
— Что значит "не только плохие воспоминания"? — недопоняла священника Лили, бросая взгляд в сторону двери, за которой пропал необычный ребёнок. — То есть... А, а-а-а, — внезапно пришло на неё озарение. — Я поняла. Ой, извините, — поспешила сказать она, оценив, что аристократам её акцент на ситуации может показаться слишком уж неуместным.
- Эй, "не только плохие" - это не у нас. Это у Молли, - отозвался Нейтан, - Полностью пацанёнка зовут Проинсиас, то есть "свободный", по-моему, чернокожему в свободной стране такое имя в самый раз, его крестил священник из Ирландии, иначе мы никогда не додумались бы до такого. И, разумеется, просили бы преподобного Эндрю поучаствовать в таинстве. Что касается булочек, мы что-нибудь придумаем, а сегодня у нас шоколадный торт, выпеченный под чутким руководством Линды и украшенный её умелыми ручками.
Мясо таяло быстро, несмотря на щедрость порций. Спустя какое-то время, лакей переменил блюда и подал сладкое.
Тортик
У каждого было свое понятие свободы, и Руперт не видел причины спорить. Возможно, в каком-то смысле жить на земле, где ты можешь быть только слуга или раб, и была свободнее, чем вольный выгул вместе с собственным племенем - свободней от голода и лишений, если у тебя такие же щедрые хозяева, как и Нейтан с Линдой.
- Далеко не все из благородных так хорошо относятся к простым людям, как вы, друзья. - Он положил кусок торта на тарелку Летики и потянулся за своей порцией, выбирая поменьше. - Я бы даже сказал, что вы - исключение. Приятное исключение, но очень редкое. Особенно, для Англии, где редко встретишь благородного господина, который живет по Книгге.
- В мире много добрых людей. Не у всех есть возможности проявлять добро. Нет, право, неужели следовало выгнать из дому отличную служанку только потому, что она состоялась в материнстве? Правда, одну недавно выставили, но за хитрости. Решили, что она способна мстить за моё невнимание к её прелестям. Руперт, а у тебя такого не случалось или немецкие служанки знают своё место?
Разумеется, Нейтан и не подозревал о природных особенностях прошлого Руперта, а позволил себе такой вопрос при дамах, потому что давно знал, что их такие разговоры не смущают. Да ведь и дамы были того же происхождения, что и слуги, только магия возвышала их над простыми смертными, а в данном случае - дружба столь разных людей, соединённых когда-то общим делом.
Руперт задумался, вспоминая. Кажется, он не замечал за служанками, чтобы те липли к отцу или дяде.
- Нет, ничего такого неподобающего они себе не позволяют. - Он отломил кусочек торта и прожевал его. - Строят глазки, конечно же, и, может, надеются на внимание, но место свое знают. Ждут, когда господин сам изволит подойти. А что касается англичанок, что прислуживали в моем доме, то я с самого начала соблюдал дистанцию. Никакой фамильярности, телесных контактов, никаких двусмысленных или дружеских взглядов. То ли служанки попались порядочные, то ли эта тактика помогла, но проблем не возникало. К слугам следует проявлять доброту, а не ласку. И держать их на расстоянии.
- Иногда наши слуги слишком близко к нашим тайнам, тем и пользуются, - припомнила Линда. - Бетти словно переменилась, когда у нее появился шанс скомпорметировать Нейти, пришлось ее рассчитать. Хотя дурочке повезло, дяди Перри поступил бы с ней на много круче, вряд ли она потом нашла бы себе работу.
- Очевидно, поведение зависит не от нации, а от каждого человека лично. Просто я уже сталкивался с такими вещами. Поэтому, Руперт, раз ты вскоре станешь семейным человеком, рекомендую тщательно подбирать служанок, которые не будут портить нервы твоей супруге. Кстати, ты более не сказал ничего о своей избраннице. Удовлетвори наше любопытство.
- Эээ... - Вопрос Нейтана застал молодого аристократа врасплох. Он старательно изобразил равнодушное недоумение, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не посмотреть на Летику. - Предполагаю, что я уже в том возрасте, чтобы жениться, и отец наверняка тут же примется подбирать мне невесту, как только узнает о моем "воскрешении". Но я пока понятия не имею, как оно сложится. Будущее так туманно, и нет смысла гадать. По крайней мере, до тех пор, пока не прояснится мое положение. Два года меня считали мертвым, в конце концов. Мой титул и земли должен был унаследовать дядя. Говоря по существу, я даже не являюсь сейчас бароном вон Витце. Так, бродяга без роду и племени.
- Прошу прощения, Руперт. Отчего-то я решил, что ты влюблён. Вид у тебя такой цветущий, какого прежде как-то не наблюдал.
- Лучше расскажи про охоту, - попросила Линда. - Нейти очень хорошо организовал охоту на лисичку, для леди. Жаль, что я тогда болела...
- Да, это очевидно оттого, что я и сам нахожусь под впечатлением от одной замечательной особы. Леди Уэйбридж соизволила посетить организованную клубом охоту. Признаться, я давно неравнодушен к её образу, но на днях он дополнился ещё интересным событием. Мы с леди и её сопровождающим загнали лисицу в овраг и леди было предоставлено право выстрела. Стреляет она хорошо и промахнуться не могла. Но леди не пожелала убивать зверя и промахнулась буквально на вершок. Так и охота не была испорчена и зверь остался цел. Я бы выпил ещё за отважных дам, которые могут постоять за себя и своё мнение, среди нашей команды все такие.
- Отличный тост! - Руперт охотно подхватил смену темы. - За наших дам и боевых подруг! - Он поднял бокал и с приязнью оглядел всех женщин за столом, задерживая понемногу взгляд на каждой. - Я не погрешу против истины, если скажу, что присутствующие здесь дамы в бою задают жару получше нас, мужчин. По-хорошему, мне стоило бы стыдиться за себя, но мои чувства слишком переполнены обожанием, которое я к ним испытываю, и стыду просто не остается места.
- Вне сякого сомнения, - согласился Нейтан. - Мне уж не раз приходилось убеждаться, что мы недооцениваем смелость женщин.
.
В это время, впридачу к торту, подали ещё и яблочный штрудель. То ли это был сюрприз для немца, то ли приятная закуска к чаю и беседе, после того, как гости наедятся, но расходиться будет ещё рановато.
5. С вишней, с грушей и конечно с яблоками
Руперт чувствовал, что объелся, но перед блюдом, напоминающим о любимой родине, устоять не смог. Не забыв положить кусочек для Летики (рядом точно так же за Лили ухаживал Эндрю), маг принялся с наслаждением поедать свою порцию.
- На самом деле, причины довольно очевидны, Нейтан. Так уж устроено наше общество, что от женщин не требуют многого, в то время как чтобы называться мужчиной - нужно соответствовать многим требованиям. В том числе и смелости, мужеству, умению мыслить логически и тактически, и прочим достойным качествам. О, разумеется, есть и такие, кто считает, что для того, чтобы называть себя мужчиной, достаточно лишь иметь, гхм, скажем так, определенные особенности строения органов, однако я не разделяю такую точку зрения. И безмерно уважаю и восхищаюсь женщинами, которые проявляют в себе высокие качества, хотя от них этого никто и не ожидает.
- Согласен полностью. Одно дело - природа, а другое - обстоятельства. Нам удобно, что женщины всегда где-то поблизости, но приносят только приятные эмоции, а сами зачастую на их мысли и чувства даже внимания не обращаем. Став немного умнее, я надеюсь, я много раз анализировал свою семью, сравнивал вариант приличия моих родителей с "ужасным поведением" дяди Джонатана, пусть и дорого заплатившего за краткое счастье. А кто сделал безумной мою мать, как не устои общества? Возможно, её силы пригодились бы во благо, а не для изматывания нервов окружающим. Да... Леди Уэйбридж, кстати, ещё раз после проявила те самые высокие качества, но я пока не стану обнародовать эту историю, всё-таки у нас каждый чих в сторону принято называть компрометирующим.
- Мне кажется и мужчинам трудно ведь их репутацию так просто скомпрометировать. Линда невольно подумала про брата, которого обвиняли в разном.
- Да, случается... - уклончиво ответил Нейтан. - Я рад, что угощение пришлось по вкусу. Пожалуй, на сегодня вина хватит, только чай.
- Согласен с тобой, - улыбнулся Руперт, деликатно пропустив мимо ушей слова о компрометиующем поведении Нейтана. Придвинув к себе чашку с чаем, юноша сделал глоток. - Штрудель тоже Молли пекла? Примите мое восхищение, получилось довольно вкусно. Почти как дома.
- Да, Молли. Ей можно многое простить за такую кухню, верно?
Линда задумалась о прощении. Простил ли сам Нейтан тех, кто портил его детство и юность, искренне желая ему добра?
- Твою мать делала безумной твоя бабушка Шейла, - тихо сказала Линда. Она не расстроилась когда-то смерти противной старухи, но почему дедушка который говорил , что нельзя вредить Спящим нарушил свое правило и убил ее? Сейчас после овиума Руперта, она понимала, что ее убил тот кто был достаточно искусен в Аркане Жизни. Но если дедушка терпел ее столько лет, то почему тогда, а не раньше.
.
Торт был прекрасен. Хотя, признаться, столько есть было не в ее правилах. Улыбнувшись Руперту, Летика все же попробовала кусочек торта, заинтересованно подняв взгляд на парня, услышав про женитьбу. И неопределенно качнула головой, возвращаясь к десерту. Да, как только его семья узнает, что теперь у них есть наследник мужского пола, ему наверняка подберут подходящую положению невесту. Высший свет, все дела.
В обсуждениях похождений по служанкам и разговорах об охоте Летика участия не приняла, лишь мысленно порадовалась поступку неизвестной ей дамы, пожалевшей ни в чем не повинное животное.
Чай был весьма кстати, но вот штрудель... если здесь так едят каждый день, удивительно, что Нейтан и Линда еще не напоминают шарики.
- Спасибо, все очень вкусно. - улыбнулась Летика хозяевам дома, все же решив попробовать кусочек штруделя, заботливо положенный ей Рупертом.
Пожалуй, завтра она возьмет на завтрак только какао.
Лили же не преминула возможностью наесться и перепробовать всяких вкусностей. Соответственно, на долю священника пришлось куда больше перекладываний еды, чем на
Руперта. И разница в аппетитах девушек при сидящей за столом культистке была заметна невооруженным глазом.
— Вот это да, — доев последний кусочек, Лили смогла вздохнуть с облегчением. Поставленную перед собой цель она выполнила целиком и полностью. — Вкуснятина, спасибо большое.
- И как в тебя это все влезает? - изумился Руперт, оглядывая миниатюрную, даже можно сказать, тощую фигурку. Иногда ему казалось, что это не Лили превращается в Зверя, а Зверь маскируется под обликом маленькой девочки. - Ты съела больше меня.
Юноша рассмеялся, в глубине души сожалея, что не может сейчас даже угостить так друзей - сам вынужден пользоваться гостеприимством Тома. Впрочем, он надеялся, что скоро придет ответ из дома, и можно будет возвращаться на Родину.
Эндрю тоже наелся до отвала дабы порадовать Казарона и откинувшись на стул поблагодарил хозяев.
- Спасибо за отменные явства и кушанья, когда буду поститься буду вспоминать ваш ужин дабы укрепить свой дух.
.
Линда подала слугам знак те стали убирать со стола.
- Мы можем переместиться в гостиную, - сказала она остальным, там можно было послушать музыку, поиграть в карты или предаться разговорам за кружечкой кофе. Музыкальная гостиная подходила под это лучше всего. Еще можно было уютно посидеть в библиотеке. Для девушек там были мягкие пуфы и уютные диванчики, а для мужчин удобные кресла.
- Отличная мысль, - согласился немец и, поднявшись со своего места, подал руку Летике. Званый ужин выдался весьма приятным - тому немало способствовала тесная компания друзей, которые прошли вместе через многое за последние годы.
.
Уже было поздно и пора прощаться. Линда и Нейти взялись обеспечить гостей кэбами, чтобы те развезли их по домам. Слуги подали одежду, а Молли завернула для Лили свой так сказать "комлимент" в виде большого куска пирога. Ведь самая лучшая похвала повару, так это чистые тарелки гостя.
Дом Джима и Летики. Через три месяца после возвращения из Мандрагоры
Теплый апрельский ветер заметал остатки утреннего тумана. Редкие прохожие сюда не заглядывали, а обитатели улицы еще спали, так что Руперт почти ничем не рисковал. Почти. Он еще раз взглянул на водосточную трубу, оценивая, выдержит ли она его вес. Всего лишь второй этаж, но падать, если что, будет не только больно, но еще и сконфуженно. Виданное ли дело - барон, вообразивший себя домушником!
Да, это был риск. Не то же самое, что принести голову дракона, да и принцесса вполне могла, приняв его за вора, запулить чем-нибудь болезненным или смертельным, однако дух авантюризма и романтизма подстегивал юношу, не оставляя возможности для отступления. Сунув букет ландышей в зубы, вон Витце принялся взбираться по водосточной трубе к желаемому окну. Немного запыхавшись и один раз чуть не сорвавшись, он все-таки перевалился через подоконник и застыл, оглядываясь в поисках Летики.
Два месяца в общем-то небольшой срок. Со стороны для Летики ничего не изменилось с отъездом Руперта, кроме прогулок, на которые теперь она отправлялась не каждый день, и чаще всего одна. Вот только себе самой магесса могла признаться - эти два месяца показались ей длиннее предшествующих двух лет. Видеть Руперта каждый день, чувствовать его тепло, нежность, вкус поцелуев... Она скучала по нему, и вечером перед сном долго сидела у окна, где-то глубоко внутри желая увидеть знакомый силуэт в леденцово-желтом свете фонарей.
Это апрельское утро ничем не отличалось от остальных. Привычно поднявшись на рассвете, Летика какое-то время бездумно смотрела в окно, на укутанные туманом улицы и гаснущие фонари. Еще один день. Открыв окно, впуская в спальню весеннюю прохладу, магесса ушла в ванную комнату.
Утренние процедуры немного затянулись, глядя в зеркало, Летика ушла в свои мысли, бездумно расчесывая гребнем влажные волосы. Шум в спальне мгновенно вырвал ее из омута мыслей, в серых глазах мелькнула сталь. Накинув халат, она переступила порог комнаты - и тут же увидела у раскрытого окна силуэт в серой утренней дымке. Вскинувшаяся было ладонь замерла в воздухе, нет, портить свою комнату Летика не хотела.
Что ж, поступим иначе. Тихое слово, легкий щелчок пальцев - и комнату озарил яркий свет...
- Руперт! - слова, сорвавшиеся с губ следом, вряд ли приличествовали ли леди. Зато сорвались они, а не молния. Оказаться рядом в несколько шагов, обнять, ни на миг не задумавшись о том, что на ней лишь халат, насмешливо взглянуть в янтарные глаза: - В следующий раз сперва подумай о том, что обугленный костюм тебе не пойдет, - тихо произнесла она.
- Ха, костюм! Меня могли изрешетить пулями какие-нибудь констебли - стал бы дырявым, как ситечко. - Продолжая одной рукой обнимать девушку, он протянул ей букет. - Только вчера прибыл. Очень поздно, к сожалению, все лавки были уже закрыты. А сегодня был не в силах ждать - пришлось пробежаться по Риджентс-парку и немного заняться хищением достояния Короны. - Молодой барон был явно доволен собой. Не то чтобы его тянуло к карьере вора, но чтобы купить дорогой букет, особых усилий не нужно, а сорванный собственноручно и с риском для шеи казался более романтичным вариантом. - Я подумал, что эвтанатос, возможно, оценит красоту трупиков диких цветов.
- Ты невозможен. - Она с удовольствием понюхала ароматные цветы, любуясь их хрупкой красотой. - Эвтанатос не ценят смерть ни в каком виде. Просто принимают как окончание одного пути и начало нового. - Улыбнувшись, Летика вновь коснулась его губ своими. - Но цветы мне нравятся, спасибо. - Отстранившись, девушка ненадолго исчезла в ванной, вернувшись уже с бокалом, в который, за неимением под рукой вазы, поставила букетик ландышей. Бокал с цветами занял место на туалетном столике, а Летика, накинув на кровать покрывало, увлекла Руперта на софу, опускаясь рядом с ним.
- Как твоя поездка? Все удачно?
- О, все прошло замечательно! - Сложив в замок руки за головой, Руперт откинулся на спинку софы и уставился в потолок, деликатно делая вид, что не замечает соблазнительного одеяния девушки. Интересно, она нарочно его дразнит или так рада видеть, что забыла об этом факте? - Я бы даже сказал, чудесно. Точнее так бы сказал Его Преосвященство Ролан, ведь это настоящее божье чудо, когда Господь не только возвращает скорбящим чадам единственное дитя, но божественной своей дланью дарит наследника. Кто бы мог подумать, Летика, что он будет именно тем, кто поможет мне занять законное место! Однако же после нескольких часов, проведенных в беседах с глазу на глаз, Ролан уверовал в чудо.
Руперт слегка повернулся, чтобы взглянуть магессе в глаза. Он пока не спешил давать объяснения, однако озорной блеск, мелькающий в янтарных глазах, явно указывал на то, что за этим скрывалось нечто занятное.
На самом деле Летика просто не придала значения тому, что на ней надето. К тому же халатик был довольно плотным и достаточно длинным. Впрочем то, как старательно Руперт отводил взгляд, тоже сделало свое дело - улыбнувшись, девушка ненадолго исчезла из спальни, вернувшись уже в домашнем персиковом платье без ворота. Правда, по-прежнему босиком.
- И что же ты ему сказал, чтобы он уверовал в божественное чудо? - Летика забралась на софу с ногами, прильнула к мужскому плечу, чуть насмешливо глядя в янтарные глаза.
Руперт усмехнулся. Да уж, кто был хотя бы немного осведомлен о его отношении к Ролану, не поверил бы в такую покладистость, но немец, к счастью, был достаточно осторожен, чтобы домашние ни о чем не заподозрили.
- Я немного поиграл с его разумом, - признался Летике молодой аристократ. В новом платье она была чудо как хороша, мягкий и женственный цвет оттенял темные волосы. Вон Витце полуобернулся, подогнув под себя одну ногу и, прислонив голову к высокой спинке, продолжил рассказ. - Чудо Господне изменило нашего благочестивого Ролана. Теперь это совсем другой человек. Он достиг озарения, близкого к святости. Отказался от сана и всего имущества, узрел свой истинный путь в том, чтобы помогать нуждающимся и убогим, погрузился в нестяжательство и смирение. - Руперт улыбнулся, порадовавшись про себя, как удачно все вышло. Беседы с Эндрю и попытки постигнуть образ мыслей и взглядов священника дали свои плоды. - Разумеется, я не стал трогать его память. Теперь, с открытыми заново глазами, с новой парадигмой мировоззрения, он понимает, насколько был грешным и плохим человеком. Ему придется всю оставшуюся жизнь искупать то зло, которое он причинил мне, моей семье и своим прихожанам.
- Ну, с этим чудом мне все понятно, - с тихим смешком Летика опустила голову Руперту на плечо, на миг поймав себя на мысли, что готова тихо мурлыкать, как Герда, так хорошо ей было сейчас. - Меня интересует, как твои родные приняли твое воскрешение и чудесное исправление природы твоего тела. Или об этом знали только твои родители?
Руперт обнял магессу и чуть притянул к себе, чтобы полнее ощущать ее рядом. Взяв свободной рукой тонкую девичью ладонь, он нежно поцеловал кончики пальцев.
- На семейном совете решили, что лучше это не афишировать для посторонних, ибо те, чья вера слаба, могут и усомниться. Я не уверен, поверили ли они сами или только сделали вид, но все-таки приняли. Отец согласился с моим предложением использовать магию на знакомых, чтобы подкорректировать воспоминания обо мне, так что я склоняюсь ко второй версии. Папенька вовсе не глуп и понимает, что наследник мужского пола гораздо лучше для рода, в котором одни только дочери. Видишь ли, несмотря на то, что женщина может унаследовать титул и владения, это все перейдет в последствии к ее мужу и ее род прекратит свое существование. Вольется в другой. А ведь у меня только сестры, мать уже не в том возрасте, чтобы снова кого-то планировать, да и не факт, что получится, а дядя Рудди - вдовец и жениться снова не собирается. - Руперт смущенно улыбнулся волшебнице. - Можно сказать, это чудо дало шанс нашему роду выжить и успешно продолжиться. Так что, конечно же, отец не в том положении, чтобы быть против.
Нежный поцелуй коснулся ее пальцев, вызвав на губах улыбку. Вот только серые глаза не улыбались, задумчиво скользя взглядом по комнате. Для Руперта ситуация разрешилась наилучшим образом. А для нее самой? Летика тихо вздохнула, поднимая голову.
- Значит, ты снова барон, будущий граф и наследник земель, лесов и сёл? - Серые глаза смотрели в переливающиеся янтарные, так напоминающие живое пламя. - А как твои родные посмотрят на то, что чудесным образом вернувшаяся надежда рода свяжет себя с магом смерти без рода и титула?
Янтарные глаза широко распахнулись; в груди перехватило дыхание. Он не ослышался? Руперт ожидал чего угодно, воображение не раз рисовало, как Летика отказывает ему, потому что он недостаточно хорош или по какой-то своей причине, но чтобы она сама об этом заговорила? Такого он точно не ожидал.
- А ты бы... связала? Нет, не так! - Молодой барон резко вскочил и, встав лицом к Летике, опустился перед ней на одно колено. Рука нашарила в кармане коробочку. - Дорогая Летика, - торжественно произнес он, протягивая ей кольцо. - Окажешь ли ты мне честь стать моей законной женой?
Боже, неужели он это сказал? Так трудно было решиться, он так боялся получить отказ, что даже не представлял, как это будет - и вот теперь, в этот самый момент, решалась его судьба. Серебряное колечко с крупным круглым сапфиром, обрамленным россыпью бриллиантов, образующих многолучевую звезду, покоилось на мягкой подушечке в латунной шкатулке, украшенной витиеватой чеканкой. Кольцо выглядело немного громоздким и старым, по всему ему была не одна сотня лет, но камни сияли чистотой и благородством, ничуть не пострадав от влияния времени.
Кольцо. Для нее. Замерев, Летика протянула руку, едва уловимо скользнула кончиком пальца вокруг крупного сапфира. Ощущалось в этом кольце что-то древнее, незыблемое. Распахнутые серые глаза не мигая смотрели в янтарные:
- Ты... серьезно, Руперт?.. - тихо выдохнула она наконец. Казалось, грудь сейчас разорвет от недостатка воздуха. Конечно, серьезно. Он бы не стал играть такими вещами. Глубоко вздохнув, пытаясь унять сошедший с ума пульс, Летика протянула Руперту правую ладонь:
- Я... не против. - Наверное, она вся красная, судя по тому, как горят щеки. Наверное, мир сошел с ума. - Но это точно тебе не навредит? Честь рода и все такое...
О, Боже! Она согласилась? Согласилась?! Медленно, словно ее пальчики были сделаны из фарфора, Руперт надел кольцо и, пока еще не поднявшись, уткнулся лицом ей в колени. Пара секунд. Ему нужна только пара секунд, чтобы перевести дыхание. Шелест юбок под его щекой. Ее юбок. Отдышавшись, вон Витце сел прямо на пол, бережно взял ее босую ножку, поцеловал и, прижав к груди, взглянул снизу вверх в серо-голубые глаза.
- Ты не уронишь честь рода, Летика. Конечно, поначалу пойдут пересуды, но они быстро вытеснятся каким-нибудь скандалом в высших кругах. Или политикой. А что касается остального, - молодой барон улыбнулся. - Я видел множество знатных дам. И полных достоинства, и титулованных мелких склочниц - наследниц древнейших родов. Титул - это еще не все, и далеко не самое главное. Зато в тебе есть внутреннее благородство, умение держать себя, рассудительность и хладнокровие. Я не встречал никого, кто больше бы подходил на место хозяйки Лебединого замка. Я полностью уверен в своем выборе.
Теперь пылали не только щеки, казалось, она горела вся, словно в кругу инферно. И зря спустила ноги с дивана. Этот невозможный мужчина, казалось, стремился стать в ее жизни первым во всем.
- Ну что ты делаешь... прекрати... - тихо выдохнула Летика, мягко отбирая у Руперта свою ступню и легко соскальзывая на пол, чтобы обнять, спрятать горящее лицо у него на груди. Наверное, Джим ждет ее к завтраку... но сейчас это не имело никакого значения.
Прямо сейчас ничего не имело значения, кроме тепла мужских рук на талии, едва уловимого аромата парфюма от ткани под ее щекой и тяжести серебряного колечка на безымянном пальце правой руки.
Руперт тихонько засмеялся счастливым смехом. Тонкие аристократические пальцы мягко погрузились в волосы любимой; он запечатлел нежный долгий поцелуй на ее каштановых локонах.
- Я так боялся, что ты откажешь мне, - честно признался юноша. - Ты не представляешь, как я счастлив, что мои опасения оказались напрасны. Если бы ты не согласилась, мне пришлось бы всю жизнь провести в одиночестве. Рад, что это не так.
- Ты слишком хороший, чтобы быть один. - Подняв голову, Летика улыбнулась Руперту, потянулась вперед, мягко коснулась его губ своими и отстранилась, устраиваясь в его объятиях, словно в кресле, укладывая голову на плечо и принимаясь разглядывать колечко.
- Оно очень красивое. - Летика приподняла ладонь, любуясь искрами света в драгоценных камнях. - Семейная реликвия? - Сейчас, когда шторм внутри слегка утих, проснулось любопытство.
- Что-то вроде того. - Молодой барон поцеловал кончик ушка магессы и покрепче прижал ее к себе. - По традиции оно передается от матери к старшему сыну, когда тому приходит время дарить его своей нареченной. Я уже думал, этот многовековой семейный обычай прервется, но мама дала его мне, когда узнала о моих намерениях.
Уютно. Так тепло и уютно, и не важно, что они сидят на полу и легкий ветерок из окна путается в волосах...
- Ты сказал маме... обо мне? - Летика приподняла голову, находя его глаза взглядом. - И... что ты ей сказал?
- Я всем рассказал, - обрадовал ее Руперт и не сдержал улыбки. - И отцу, и матери, и кузинам, и дяде Рудди. Я сказал, что мне не нужна никакая другая жена, и что ты моя идеальная женщина. И еще сказал, что когда они с тобой познакомятся, то сами одобрят мой выбор, потому что труднее найти более подходящую молодую хозяйку для нашего замка. Дядюшка, кстати, на нашей стороне, ты произвела на него хорошее впечатление.
Руперт аккуратно отодвинул каштановые локоны и оставил легкий поцелуй на шее у Летики. Все происходящее казалось ему дивным сном, и больше всего юноша боялся проснуться.
Идеальная женщина. Жар снова опалил щеки. Ему так нравится ее смущать?.. До него подобное еще никому не удавалось.
- Твой дядя мне тоже понравился, а еще он так мило звал тебя Руппи... - Летика чуть склонила голову, улыбнулась, погладила Руперта по щеке ладонью. - Идем вниз. - Мягко поцеловав его в губы, она поднялась, чуть озорно взъерошила соломенные пряди его волос ладонью. - Я даже поделюсь с тобой своим какао. - Серо-голубые глаза смеялись, глядя в янтарные, Летика протянула Руперту ладонь, чуть сжимая протянутую в ответ руку, на миг прижалась к мужской груди. Оставалось еще одно...
- Руперт. - Взгляд посерьезнел, коснувшись его глаз. - Я не стану ревновать тебя к кому бы то ни было. Пообещай мне только одно - никакой постели и поцелуев с другими. Даже с Лили. Только дружба, без расширенного внимания. Я не делюсь своим. И буду принадлежать тебе только на равных условиях.
Он прижал магессу к себе и внимательно посмотрел ей в лицо.
- Знаешь, чего-то такого я и опасался (тоже), но думал, что подобные вопросы будут обсуждаться до того, как ты примешь решение, а не после. - Янтарные с теплым багрянцем, не изменили нежного выражения; голос был все таким же ласковым. Юноша едва заметно улыбнулся и поправил Летике выбившуюся прядь. - Я не против равных условий, это было бы только справедливо. Я ни словом и даже взглядом не упрекнул бы тебя в поцелуях и постели с другими. Главное - не провоцировать скандал и огласку, а в остальном я и так знаю, что никакие другие отношения не умаляют нашу любовь друг к другу. - Совсем короткая пауза, буквально на пару мгновений. Руперт постарался подобрать слова так, чтобы не обидеть любимую и не задеть. - Ты хочешь, чтобы я принадлежал только тебе? Как вещь? Я помню, пару месяцев назад говорила, что я не вещь, а человек. Что изменилось? Я хочу понять, Летика.. Разобраться, что я сделал не так.
Летика усмехнулась, качнула головой. Он действительно не понимает...
- Ты не вещь, Руперт, и я никогда не стану считать тебя вещью. Я готова принадлежать тебе - и при этом себя я вещью тоже не считаю. Что изменилось? - Летика подняла правую ладонь, демонстрируя надетое на нее кольцо. - Вот это. Ты владеешь моим сердцем и моими мыслями, но при этом я не перестаю быть собой. - В серо-голубых глазах появилась нотка далекой печали. - Прости, я не успела обсудить это раньше. Твое предложение было слишком внезапным... А потом я подумала о твоих словах про дружбу с возможностями, и что для тебя может стать неожиданностью то, что для меня в порядке вещей. - Она качнула головой, коснулась его лица кончиками пальцев. - Ты мне очень дорог, Руперт. Но, соглашаясь стать твоей женой, я не хочу делить тебя с другими женщинами. Если же для тебя это неприемлемо... - Голубизна в серых глазах почти пропала, словно безоблачное небо затянули облака. - Мои чувства к тебе не изменятся, но мы останемся только друзьями. С поцелуями, но без возможностей. - Усмешка тронула губы. - Мне другие мужчины не нужны. И я думала, что искренне любящему мужчине нужна лишь одна женщина. Тебе будет мало меня одной?..
Вздохнув, Руперт медленно покачал головой. Он понял Летику, по крайней мере, в общих чертах, хоть и не понимал логики происходящего, но вот поймет ли она его?
- Дело не во мне, Летика. - Мужские руки нежно, но крепко держали ее за талию, словно боясь выпустить и потерять. - Я никогда не ставил интимную близость выше других более важных вещей, и когда я с тобой, для меня остального мира не существует. Но проблема в последствиях. Понимаешь... Лили... - он глубоко вдохнул, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы объяснить ситуацию. - Я не знаю, почему она так ко мне привязалась, но она человек с изувеченной потерями душой. Близкие, важные люди удерживают ее от того, чтобы не загубить и не уничтожить свою душу окончательно, а потери бьют так, что потом от них не оправиться даже в следующей жизни. Поверь, я знаю, я видел это лично, наблюдая это все через магию Разума. И я знаю, что близость очень важна для нее, для того, чтобы удержаться, словно на спасательном круге. И если я скажу ей, что этого больше не будет - такой удар будет не просто горьким и болезненным, он ударит по ее душе. А я этого не хочу. - Руперт явно был огорчен и обеспокоен тем, что происходило с его другом, но голос его был полон решимости. - Я знаю, что рано или поздно она в конце концов уничтожит себя. Не в следующей жизни - так спустя несколько. Но пока я жив, я хочу этому помешать. Я люблю тебя, Летика, только с тобой я хочу разделить свое будущее и семейную жизнь, но я не могу строить личное счастье на пепелище чужой души. Эта близость нужна моему другу, а я не хочу, чтобы друзья платили собой за мое счастье. Они и так слишком много отдали, чтобы меня вернуть. И ты отдала. - Молодой барон вновь устремил взгляд распахнутых янтарных глаз на волшебницу. В них плескалась целая гамма чувств: мольба, надежда, страх, любовь, и еще что-то, почти не узнаваемое. - Я не хочу тебя потерять, любимая. Ты - счастье всей моей жизни. Никакая другая близость не умаляет моих чувств и мыслей к тебе. Поверь, это не изменит глубины моих чувств и того, что ты для меня очень важна. И никакая другая женщина не заменит тебя в моем сердце. Но я не могу ставить свое счастье выше друзей. Я не смогу жить с осознанием, что предал из ради своих интересов. Пожалуйста, Летика... Не лишай меня этого. Не лишай меня возможности быть с тобой до конца своей жизни, со своей любимой супругой. Я прошу тебя.
Неужели он ее потеряет? Руперт отказывался в это верить. Он гнал эти мысли прочь, чтобы не расклеиться прямо при ней. Он пытался держаться и отчаянно цеплялся за надежду на то, что она поймет.
Нет, насчет безоблачного счастья она определенно поспешила. И мысль об этом неприятно царапала душу.
- Лили давно не ребенок. И у нее есть Эндрю, - негромко произнесла Летика, разворачиваясь и глядя в окно. Пальцы левой руки задумчиво теребили кольцо на правой. Некстати вспомнилась Африка и его "моя маленькая" обращенное к Лили.
- Но, если это так важно для тебя... я бы, наверное, могла потерпеть. Какое-то время. - Она обернулась, находя глаза Руперта взглядом. - До свадьбы. Ведь ты же... - серые глаза потемнели, напоминая грозовые тучи. - Ты же не собираешься приглашать ее остаться? Поехать в твой родовой замок вместе и устроить семью на четверых - ты, я, Лили и Эндрю?
Брови Руперта удивленно взметнулись вверх.
- Нет, это определенно лишнее. Возможно, она бы могла приезжать иногда в гости, но что ей делать в нашем фамильном замке? Лили, конечно, мой друг, и я вовсе не против гостей, но все-таки это не семья. Правда, я не уверен, что проблема со временем рассосется, и она перестанет испытывать потребность в моем внимании, - протянул Руперт с некоторым сомнением в голосе. Ослабит ли время чувства и страхи нефанди? Он не был уверен. Скорее всего, что нет. - Лили очень странная, у нее какие-то болезненные привязанности, из-за которых она становится уязвимой. Это-то и плохо. И это меня пугает больше всего, Летика, а вовсе не то, что я не смогу скакать по чужим постелям. А что касается Эндрю, то у меня на него большие планы,связанные с нашим приходом. О лучшей замене Ролану я и не мог бы мечтать. - Юноша озадаченно посмотрел на Летику и решил на всякий случай уточнить. - Я его тоже люблю как друга, но между ничего такого нет. Просто я хочу, чтобы у нас наконец был нормальный священник, думающий о пастве, а не о набитых карманах. Может быть, даже найду ему достойную жену в пару, чтобы скрашивала его быт и растила с ним общих детей. Надеюсь, у меня получится его как-то уговорить.
- Болезни надо лечить. Как и душу. Я хорошо отношусь к Лили, но не стану делить тебя с ней всю оставшуюся жизнь. - Летика с тихим вздохом качнула головой. - Да, возможно это эгоистично с моей стороны, но неужели я так много прошу? А Эндрю... полагаю, он ее любит. И вряд ли захочет жениться на другой. Если он вообще хочет жениться. - Развернувшись, девушка отошла к распахнутому окну, облокотившись на подоконник, обнимая себя руками за плечи. Флёр романтичного утра разбился о жестокую реальность, напоминая, почему она не любит сказки.
Руперту стало горько и больно. И вовсе не потому, что Летика ставила ему какие-то там условия. Ради нее он был готов расшибиться в лепешку, но и принести в жертву друзей он не мог. Юноша тихо подошел к магессе и робко обнял ее со спины, опасаясь, что она его оттолкнет.
- Может быть, мне удастся как-то вылечить это. Или хотя бы сгладить. Или чем-нибудь заменить. Я постараюсь. Пойми, ты единственная женщина, которая есть в моем сердце. Моя женщина. Но я не хочу стать причиной гибели друга. Я вообще не хочу допускать гибели друга, если уж на то пошло. Это не моя личная прихоть и не каприз. Это вопрос жизни и смерти души. Но я не хотел бы губить ради этого нашу жизнь. Обещаю, тебе не придется чувствовать себя так, будто меня отбирают. Я всегда буду твой. Что бы ни случилось, ты всегда будешь женщиной моего сердца, Летика. Я говорю чистую правду.
Его не оттолкнули. Тонкие ладони спустились вниз, накрывая обнимающие руки. Горечь не ушла, но ее стало немного меньше.
- Я подожду, - не поворачивая головы, тихо отозвалась Летика. - Надеюсь, у тебя получится что-то придумать. Прости, но я не могу иначе. - Пальцы ласково погладили предплечье мужской руки. - Это что-то внутри... Думая о тебе и ней, о том, что вы вместе, я чувствую странное опустошение, и не могу его объяснить. - Она развернулась и, наплевав на раскрытое за спиной окно, поцеловала Руперта в губы. - Кольцо не верну. Оно мне нравится.
Руками, обвивавшими ее талию, он еще нежнее прижал девушку к себе. Опустошение. В общем-то он понимал Летику. И мысль о том, что он является причиной тому, что любимой женщине приходится такое терпеть и переживать, причиняла невыразимую горечь. Она такого не заслужила. Если бы все упиралось только в него, он без раздумий бы перевел отношения в более сдержанные, но немец знал, что для маленькой нефанди это будет жестокий удар - слишком сильно она успела к нему привязаться, слишком больно ранила бы потеря. И самым страшным было то, что эти потери отзывались в ее душе, жизнь за жизнью оставляя служительнице Жаждущего глубокие раны. Руперт считал, что во всем виноват был Жаждущий, но говорить об этом Лили было бы откровенной глупостью. Во всяком случае, пока он не разберется, как ей помочь. Он должен найти какой-нибудь выход. Придумать какую-нибудь альтернативу или другой способ сделать так, чтобы обеим девушкам было хорошо. Руперт взглянул в серо-голубые глаза любимой. Она все же решила дать ему шанс. Да, он будет искать.
- Тебе все равно пришлось бы потом передать его нашему старшему сыну, - улыбнулся юноша. - Если, конечно, будет, кому. - Стараясь не думать о грустном, он нежно провел пальцами по ее щеке. Взгляд на миг задержался на каштановых локонах; за окном блеснул лучик солнца. - Ты, наверное, проголодалась уже? Может, приказать подать завтрак сюда, чтобы подольше побыть только вдвоем? Джим никуда не денется, позже с ним пообщаюсь.
- Уверена, что будет. - Улыбка тронула губы, в сером тумане глаз проявились голубые искорки. На пару мгновений крепко обнять, прижаться к груди - и отстраниться, вновь улыбнувшись его заботе: - Да, надо бы и позавтракать уже. - Завладев ладонью Руперта, Летика увлекла его прочь от окна, мягко толкнула ладонями на софу, наклонившись, чтобы коснуться его губ своими и тут же отходя к кровати. Из-под которой минутой спустя извлекла домашние туфли. - Сиди здесь. - Тонкий пальчик ткнулся в мужскую грудь, Летика улыбнулась, вновь наклоняясь для мимолетного поцелуя. - Я сейчас все принесу.
- Сижу. - Если бы Руперт был псом, он бы вильнул хвостом. Чуть хихикнув набежавшей забавной мысли, он следил за Летикой, ловя каждую секунду ее присутствия. - Я готов дожидаться хоть вечность, но лучше возвращайся поскорее, ладно?
Тихо рассмеявшись, Летика выскользнула из комнаты, возвращаясь обратно уже десятком минут спустя, с подносом, заставленным тарелками, чашками и чайничками. С какао, с чаем, с молоком. Вопреки собственным словам, она принесла завтрак на двоих.
- Вот. - Передвижной столик оказался весьма кстати, и Летика осторожно опустила на него поднос, придвигая столик к софе. - Думаю, после физических подвигов рыцарю тоже не помешает плотный завтрак.
Завтрак с любимой женщиной. Как ему не хватало этого, особенно, в последние пару месяцев. Руперт уселся рядом поудобнее и решил поухаживать за своей дамой.
- Что предпочтешь: какао или чай? - Он оценивающе посмотрел на гору еды и напитки. - Надеюсь, я никого не лишил утренней трапезы?
- Нет, не лишил. - весело рассмеялась Летика, мягко целуя Руперта в щеку. Но говорить, что она посчитала утреннюю яичницу с беконом и колбасками и легкий салат недостаточным, и сделала несколько бутербродов с сыром и тосты, прихватив к ним джем и сливочное масло, не стала. Как и то, что шоколадный пудинг был оставлен до обеда.
- Я буду какао. Чай для тебя, даже молоко есть. - Желание женщины накормить своего мужчину порой не знает границ. - Какао тоже на двоих хватит, не переживай. - Девичья ладонь на долю секунды накрыла мужскую. - Какие у тебя планы на день? - Летика задумчиво следила, как льется в чашку шоколадная струя. Она не хотела, чтобы Руперт уходил. Даже ненадолго.
- Что ж, я прибыл только вчера, и довольно поздно. Успел осмотреть новый дом - и на этом все. Я планировал заявить о своем прибытии друзьям и некоторым деловым партнерам, а потом заняться собственным обустройством. - Руперт разлил какао и принялся намазывать для своей дамы тосты. - Но это только приблизительный план, его можно скорректировать. Из важных дел - проведать Эндрю с Лили и сообщить новости, встретиться с поверенным и отправить письмо домой об успешном прибытии. А почему ты спросила? У тебя есть по этому поводу какие-то мысли? - Юноша немного помялся, словно сомневаясь, стоит спрашивать. - Я знаю, что жить в одном доме с невестой до венчания неприлично, но с другой стороны, я бы хотел проводить больше времени вместе. - Он шумно выдохнул, воспитание в таких вещах только мешало. - Я не хочу бросать на тебя тень, Летика. И будет правильным, если ты останешься жить здесь. Но моем доме полно свободного места, я специально поставил задачу с учетом своих новых требований. В общем, решать тебе.
Отложив намазанные для Летики тосты на блюдце, Руперт придвинул к себе тарелку с яичницей.
Значит, она узнала о его возвращении одной из первых. Такая малость, но на душе стало теплее. Улыбнувшись, Летика взяла креманку с салатом, придвинула к себе блюдце с намазанными для нее тостами и сделала первый глоток какао, принимаясь завтракать.
- У меня? - Серо-голубые глаза улыбнулись янтарным. - Я бы хотела погулять, за городом сейчас очень красиво, наверное. Но прогулку можно и отложить, природа никуда не денется. - Откусив и прожевав кусочек тоста, Летика запила его какао, взгляд ненадолго ушел к окну, потом вернулся, пройдясь по мужской фигуре, оглядывая стол... Жить в одном доме. Над этим она обязательно подумает.
- Меня не волнуют людские слухи, и я бы переехала к тебе, Руперт, но мне нужно подумать. - Летика чуть улыбнулась, целуя парня в щеку, - Не хочу оставлять Джима одного, я люблю его, как брата, и мне нравится о нем заботиться. Так что еще какое-то время я поживу тут. - Скользящая по губам улыбка стала лукавой. - Но буду часто приезжать к тебе в гости.
Руперт в это время как раз пережевывал кусок яичницы, и вместо ответа ласково боднул ее головой в плечо. Наконец, закончив с этим куском, он склонился к самому ушку и прошептал:
- Нам нужно больше времени проводить вместе. Я очень скучал все эти месяцы. - Жаркий и голодный взгляд в полной мере выдавал масштабы этого "очень". Чуть смутившись, юноша снова занялся яичницей, отрезая кусочек. - Давай сегодня поедем ко мне. Выберешь себе комнату, чтобы была только твоя. Сама решишь, когда переезжать, когда ночевать, или просто отдохнуть посреди дня. Как тебе такое? Обставишь по своему вкусу, как пожелаешь.
- Какое интересное предложение. - Летика облизнула губы. - Мне оно нравится. Ты только имей в виду...- Наклонившись, она мягко коснулась губами его скулы, рядом с ухом. - Что делить с тобой постель я буду только после свадьбы. - Кончик язычка бесстыдно очертил его ушную раковину. - Развратник. - Насмешливо выдохнула она, поднимая голову. В серо-голубых глазах плясали озорные чертики.
- Это... не помогает! - Избегая смотреть на волшебницу, чтобы не поддаваться соблазну, он глубоко вдохнул. - Ты нарочно дразнишься, да? - Молодой барон взглянул на волшебницу со смесью страдания и упрека. - Имей ввиду: я намерен выстоять. Зря, что ли, я просил тебя подождать? Наша ночь будет идеальной, любимая. И последующие ночи тоже. - От нахлынувших чувств глаза были почти алыми. Ну вот, он опять ведет себя, как влюбленный щенок. Смутившись, Руперт потянулся за чашкой с какао.
Летика снова рассмеялась, звонко и весело, прижалась к плечу Руперта, коснулась губами щеки:
- Да, - довольно ответила она, чуть отодвигаясь, чтобы взять в руки отставленную в стоону чашку с недопитым какао. - Извини. Просто ты такой милый, когда смущаешься, сложно устоять и не подразнить немного. - Летика неторопливо допила какао, возвращая чашку на столик, тихо вздохнула, придвигаясь ближе к Руперту, опустила голову на его плечо. - Тебе это неприятно? Я больше не стану тебя дразнить.
"Я больше не стану тебя дразнить"... Можно подумать, склоненная на плечо голова и близость ее теплого тела - это называется "не дразнить". Руперт завел руку за спину девушке и притянул ее к себе еще ближе, чуть подвинув плечо так, чтобы ей удобнее было лежать.
- Нравится. - Вторая рука обняла спереди за тонкую талию. - Я вообще не в силах представить, что мне в тебе может не нравиться. - Поцеловав макушку, он прижался к ней своей щекой. - Можешь мучить и терзать меня сколько угодно - от тебя я все стерплю. - Пожалуй, Летика была единственной женщиной, от которой он бы не просто стерпел такое, но и принял бы с радостью. Вот влип. Руперт прикрыл глаза, несколько мгновений наслаждаясь близостью, вдыхая легкий аромат ее духов. - Я надеюсь, тебе у нас тоже понравится. И когда моя семья с тобой познакомится, я уверен, они тебя примут. Приняли же они меня вот таким, хотя я ожидал больших трудностей. Признаться, визит прошел не совсем так, как я ожидал.
- Нет, мучить тебя я точно не хочу, - улыбнулась Летика, прикрывая глаза, наслаждаясь теплом его объятий. - Твоя семья... знаешь, я не удивлена, что они только порадовались твоему преображению. После твоих слов, что у вас в роду одни девочки, наследник мужского пола не может не порадовать. Ведь это значит, что на тебе род не прервется. - Подняв голову, она мягко коснулась его щеки своей. - Не переживай насчет меня, я привыкла к своеобразному отношению, меня оно уже давно не задевает. Но я хочу понравится твоей семье, потому что не желаю портить твои отношения с близкими. А еще... - Летика обняла его лицо ладонями, развернула к себе. - Я не хочу, чтобы ты уходил. - Бесстыдство чистой воды, но разве это важно? Постоянно соблюдать правила слишком скучно. - Покажешь мне свой дом? - Лукавая улыбка изогнула губы. - А потом я отпущу тебя заниматься делами.
- Договорились. Я подожду тебя и поедем вместе. - Руперту тоже не хотелось расставаться с девушкой. Жаль, что им придется терпеть разлуку, занимая два разных дома, но с другой стороны, этого требовали приличия. - Знаешь, твоими словами это звучит логично, но я все равно удивился. Отец не понимает, каким образом дочь могла считать себя сыном, а тем более, скрывать это, но ради интересов рода вынужден считаться с этими странностями. Дядя Рудди - тот наоборот обрадовался, что не нужно больше скрывать от брата мои "чудачества". - Юноша рассмеялся. - Боюсь даже представить, что ему пришлось пережить, узнав, что Руперту почему-то знают в Лондоне как Руперта. А учитывая, что нужно было скрывать этот факт, чтобы избежать скандала, ему здорово пришлось попотеть в разговорах с теми, кто меня знал, чтобы не оговориться случайно. Бенедикта и Реннэйт вообще отнеслись как-то легкомысленно: сестра стала братом? Чудесно, будет теперь водить нас туда, где неприлично появляться без сопровождения мужчины. Еще и дразнятся. - Вон Витце беззлобно фыркнул. - А вот мама меня удивила. Я думал, она будет из меня красавицу баронессу и завидную невесту. Я ожидал, что она больше всех будет сопротивляться, но нет. Ей, похоже, все равно, девочка или мальчик. Или неведома зверушка. Она счастлива уже тем, что я жив, и готова принять что угодно, лишь бы я был счастлив. С ней у тебя точно никаких проблем не возникнет, - успокоил Летику юноша. - И дядя Рудди тоже одобряет мой выбор. А остальные, уверен, примут, когда с тобой увидятся.
Чуть отстранившись, он погладил девушке спинку и прошептал:
- Я позабочусь о том, чтобы все прошло хорошо. Не волнуйся об этом. Ты моя любимая женщина и достойна самого лучшего.
- Вот честно говоря, кроме того, что твой дядя называл тебя Руппи, он ни разу не оговорился с полом, - улыбнулась Летика. - Наверное, уже попривык, что здесь ты для всех мальчик, а не девочка. - Она мягко очертила контуры его лица кончиками пальцев. - До знакомства с твоей семьей мне еще далеко - сперва надо как-то снять запрет на выезд из Империи. Но я буду ждать. - Улыбка вновь тронула губы. - А пока... Заканчиваем завтрак и идем знакомиться с твоим домом?
Руперт покосился на тарелку с недоеденной яичницей и неохотно отпустил Летику, возвращаясь к еде.
- Так и поступим. - Юноша улыбнулся. - Если тебе нужно остаться одной, чтобы собраться и переодеться, смело выгоняй меня, я подожду столько, сколько тебе понадобится.
Покончив с завтраком, Руперт спустился вниз, чтобы нанять кэб, а Летика подошла следом. Ехать пришлось недолго, новый дом Руперта был располагался в районе Белгравия и представлял собой огороженный внушительный особняк с внутренним парком. Впрочем, парк не особенно волновал молодого аристократа - больше всего ему в этом доме нравилось количество комнат. Можно было спокойно заселить сюда всех желающих и не бояться, что им придется сидеть друг у друга на головах.
Он провел небольшую экскурсию по дому, показал Летике комнаты, познакомил с дворецким и экономкой (слуги все были новые, юноша решил не сманивать обратно своих бывших слуг, которые служили теперь у других людей) и, наконец, завел в свой кабинет. Обстановка чем-то напоминала прошлую, однако здесь было больше места и прибавилось личных вещей.
- Сейчас, я хочу тебе кое-что показать, Летика. - Доставая из кармана ключ, он подошел к шкафу и стал возиться с замком. - А потом можно будет прогуляться по парку и подумать, какая комната тебе больше понравилась. - Достав из шкафа две картины, накрытые покрывалом, он поставил их на диванчике. - Я думаю попросить Пуллвика, чтобы он с ними что-нибудь сделал. Если уж заметать следы - так по полной.
Со смущенной улыбкой немец убрал покрывало, под которым были спрятаны два портрета.
Остановившись на темно-синем закрытом платье, волосы Летика оставила распущенными, прикрыв голову широкополой шляпкой, защищавшей от яркого весеннего солнца.
- Да, основательный домик, - оценила девушка размер особняка, - Но больше всего мне нравится парк.
Простор внутри ее уже нисколько не удивил, а количество комнат превышало самые смелые желания. Но Летика не стала спрашивать, зачем Руперт купил такой огромный дом, у каждого могут быть свои слабости и желания.
Кабинет казался самым обжитым местом в доме - и это вызвало у нее улыбку. Женщина всегда сперва обустраивает спальню, а мужчина - кабинет. Летика с любопытством проследил за тем, как Руперт достает из шкафа нечто... Картины.
- Ты был очаровательной девочкой в детстве, - в серо-голубых глазах, на миг нашедших янтарные взглядом, плескалось веселье, - А здесь такой серьезный... и что это за монстрик? - девушка склонила голову набок, с интересом разглядывая картины, - Ты хочешь шокировать магистра? - наконец чуть насмешливо спросила она, - Чем меньше людей знает, что ты был ей - тем лучше. Детскую я бы оставила - в таком возрасте мальчиков порой тоже одевают, как девочек, а вот вторую нужно уничтожить. Или тебе ее жалко?
Руперт зашел за спину девушке и обнял ее, поставив голову на плечо.
- Будет странно, если в родовом замке вообще не будет детских портретов наследника, - заметил он, разглядывая картины. Он мог и не показывать их Летике, но чувствовал, что хочет их показать. Он целиком доверял своей женщине. - Кроме того, это могло бы быть лишним доказательством сомневающимся, если такие будут. Я хочу попросить Протея изменить изображенное на картине, чтобы было явственно видно парня. Единорога, - Руперт указал на "монстрика", - придется совсем убрать. Символ чистоты и целомудрия юноше ни к чему. Пуллвику можно довериться, он не выдаст.
Поднявшаяся вверх ладонь бесцеремонно взъерошила соломенные пряди на устроившейся на ее плече голове. Жест доверия, внимание, уделяющееся лишь самым близким.
- Единорог? Это? - насмешливо фыркнула Летика, но почти тут же посерьезнела, - Материей можно изменить нарисованное? Если ты ему полностью доверяешь - пусть так. - чуть склонив голову, она мягко потерлась о голову парня, - детский будешь менять или оставишь, как есть?
- Не знаю. Мне кажется, там слишком явно видно, что девочка. Может хотя бы платье сменить и прическу. - Руперт бросил взгляд на портрет и склонился к девичьей шейке, оставляя на ней поцелуй. Летика была права, в знатных семьях часто рисовали детей в платьях, не взирая на пол, но все же ему казалось, что это слишком изобличающе.
- Смотри, конечно сам.... - шеи коснулись теплые губы, заставив ее на миг прерваться, широко улыбаясь, - Не сбивай меня с мысли, хулиган, - Летика сделала вид, что хочет отодвинуться, но даже и не думала делать этого на самом деле, - Так вот, в семьях аристократов детей до пяти лет порой невыносимо путают с куклами. Может, не во всех семьях, но в тех домах, где мне доводилось быть - больше чем в половине. Это я к тому, что мальчики и девочки все на одно лицо - с кудрями и в платьях. Так что прическу я бы оставила в покое, а вот платье можно сделать менее пышным, без банта сзади и убрать корзинку с цветами, заменив ее... ну на плюшевого зайца, к примеру.
- Лучше на саблю. - Кудри и впрямь можно было оставить, тут Руперту было нечем возразить. Но платье... Он попытался представить его с предложенными изменениями. Ну вроде сойдет. - С саблями маленьких девочек не рисуют. - И еще один поцелуй в белую шею. - Значит, я убираю это все обратно и идем посмотрим на парк? Ммм... Мне надо в себе силы, чтобы от тебя оторваться. Я ужасно соскучился, Летика! Ты сможешь потом приехать к ужину? К тому времени я наверняка уже успею притащить сюда Эндрю с Лили. Хочу предложить им пожить здесь, а то у них вечно проблемы с деньгами.
Посмотреть на парк идея была хорошей. Как и приехать к ужину. Но согласиться Летика не успела - и замерла в объятиях Руперта, лишь несколькими секундами спустя немного отстраняясь, чтобы взглянуть в янтарные глаза. Она, определенно, не ослышалась.
- Лили будет жить здесь?! - тихим резким выдохом, - Ты еще скажи, что вы будете каждую ночь читать учебники!
Янтарные глаза широко распахнулись в изумлении. Подобная реакция несказанно удивила юношу. Он же не сказал, что будет с ней спать вместе в одной постели.
- Вместе с Эндрю же! - Попытался объяснить Руперт. - Ну а что еще? Просто снять для них нормальное жилье? Высылать деньги? Я хочу помочь своим друзьям, жизнь в Лондоне стоит недешево. Но если просто совать им чеки - это будет уже оскорбительно. А в том чтобы предложить попользоваться моим гостеприимством, ничего унизительного или зазорного нет. Места в доме полно, поселятся в гостевых комнатах. Из бокового крыла вообще отдельный вход, мы даже не обязаны видеться. Пускай бы жили себе вместе, мне не жалко. - Озадаченно нахмурившись, он посмотрел на магессу. - Что-то мне кажется, что ты как-то совсем по-другому это все представляешь. Уж не думаешь ли ты, что я приглашаю друзей исключительно для того, чтобы проводить ночи в одной постели и устраивать оргии? Это обидно! Я просто хочу помочь.
- Да, конечно... - тихо отозвалась Летика, высвобождаясь из его объятий и отходя к окну. Она сама не могла понять, почему так резко реагирует. И откуда внутри снова взялась тоска и холод...
- Хорошо, пусть живут в боковом крыле. - не глядя на Руперта, произнесла она, разглядывая парк из окна. Уверенная в том, что, если Лили захочет провести ночь с Рупертом, Эндрю не скажет ни слова против. Ее задевала сама мысль об этом.
- Думаю, на днях я перееду сюда. - негромко продолжила Летика, бездумно скользя взглядом по деревьям, клумбам и дорожкам, - Слухи и сплетни меня совершенно не волнуют.
Руперт едва слышно вздохнул. Хорошо, что Летика позволила все-таки ему оставить такой вариант. Других способов как-то помочь друзьям, чтобы их не обидеть откровенно не видел, и даже не представлял, что тут можно было еще придумать. Однако реакция Летики его очень расстроила. Нет, он не был на нее обижен, печалило то, что она явно огорчилась. Она что, ревнует? Почему именно к Лили, а не к Эндрю или тому же Пуллвику? Руперт не понимал.
- Буду ждать, любимая. Какую комнату займешь? Может быть, ту с голубыми обоями? - с надеждой спросил юноша, подходя к Летике сзади. Эта комната была ближе всех к его спальне и была достаточно просторной. - Обои можно переклеить, если тебе не нравится цвет.
Обернуться, прижаться к нему все телом, обнять, замирая так.
- Хочу спальню, смежную с твоей. - тихо отозвалась Летика, не отстраняясь, - И золотистые обои. Насчет всего остального посмотрю, может, тоже поменяю. - с тихим выдохом она все же отодвинулась, размыкая объятия, опуская ладони на мужскую грудь, - Извини, я не хотела тебя обидеть. - девушка чуть помолчала, не поднимая взгляда на Руперта, рассматривая кабинет, - Знаешь, там, в Африке, на болотах... когда ты склонился к Лили и сказал ей "моя маленькая"... я испытала дикое желание сжечь вас обоих. Оно прошло, когда я ушла с Кристофером... и после больше не возвращалось... но вот сейчас я почему-то ярко об этом вспомнила. Может, я ошибаюсь, и это и есть ревность?.. Я никогда никого не ревновала... - серо-голубые глаза все же поднялись к янтарным, - Никто и никогда не был для меня важен настолько сильно.
Руперт нахмурился, вспоминая. Руки крепко обвили талию и притянули к себе.
- Ты говоришь о том бое с нагараджа? Я тогда считывал ее эмоции, чтобы добавить их в свою коллекцию. Бой был тяжелым, ей не дали добить вампира, а еще Лили очень боялась, что ее оттолкнут, когда узнают, что она нефанди. Это было ужасное чувство топящего одиночества, страха, разочарования... Я не мог не захотеть приободрить ее, сразу дать понять, что все в порядке. Мне было ее так жаль, Летика. Надо было как-то быстро утешить, а личное обращение тут сразу дало бы понять, что ее не оттолкнули. - Руперт, слегка склонив голову набок, внимательно посмотрел в серо-голубые глаза. - И я не говорил "маленькая моя". Я сказал просто "маленькая". Мелкая она, потому что. Миниатюрная. Но фраза "все хорошо, миниатюрная" совсем не звучит. - Юноша улыбнулся и ласково поцеловал губы Летики. - Ты меня не обидела. Расстроила. Не за меня, а за тебя. Почему ты ревнуешь, Летика? Тем более, к Лили. Наши с ней дороги могут сходиться и расходиться, но мы слишком разные, чтобы быть вместе. У нее там свои какие-друзья, будет уезжать к ним, искать приключений на свою голову. Я не буду тосковать и скучать, и не испытываю потребности всегда быть рядом, как с тобой. Разве к этому стоит ревновать? Это просто подруга. Такая же, как Эндрю или Протей. Ты ведь к ним не ревнуешь?
Не дали добить. Летика тихо фыркнула. Если бы она тогда чуть промедлила, добили бы вовсе не вампиршу. Мягкий поцелуй чуть сгладил мрачные воспоминания, Летика улыбнулась, прижимаясь к Руперту.
- Вот ревновать тебя к мужчинам я точно не стану. - насмешливо ответила она, скользя ладонью по его рубашке. Значит, все же ревность. Хорошо, она постарается держать ее в узде, чтобы не расстраивать своего мужчину. - А с Лили... я потерплю вашу близость, но не чаще раза в месяц-два. - Летика вздохнула поднимая на парня взгляд, - Я доверяю тебе, Руперт. - улыбка вновь тронула губы, - Идем смотреть парк. Из окна он просто чудесный.
Не чаще раза в месяц-два. Руперт представил себе на миг, как сообщает об этом служительнице Жаждущего, и внутренне содрогнулся. Проще спрятаться обратно в гроб.
- Хорошо, любимая. Я приложу все усилия, чтобы у тебя было больше приятных момент и поменьше поводов беспокоиться.
Оставив легкий поцелуй на ее щеке, юноша спрятал портреты обратно в шкаф, запер его на ключ и, протянув руку девушке, повел ее вниз, в небольшой придомовой парк. Аренда особняка стоила бешеных денег, но почувствовав вкус к жизни, молодой барон не готов был лишать себя этих излишеств. И особенно ему хотелось поделиться всем, что у него есть, с друзьями. И, конечно же, с Летикой.
Noli Timere Messorem
------ Того, кто услыхал всесильный зов, уже ничто не сможет удержать.
Мирняк безусый день и ночь готов под окнами куратора стоять.
Чтоб с тайны мафовства сорвать покров, чтоб нити роли с мастерами прясть,
То к мафии безумная любовь - пред ней не устоять.
Зимняя прогулка Нейтана с Магдаленой и Линдой состоялась через пару дней после званого ужина. Событие само по себе волновало, тем более, после того, что там произошло. Появление оборотня вблизи города, короткое сражение, бегство лошади. Смелая женщина, что не бросила своего кавалера. Это, пожалуй, впечатлило особенно сильно.
.
Беседа о недавнем происшествии была отложена. Волнений на сегодня хватало. Линда сочла, что спугнёт откровенность Нейтана, если начнёт его расспрашивать, однако он кое-как рассказал о прогулке, упомянув оборотня, и что надо бы туда сходить в дозоре, пошерстить, не водится ли там целая стая.
Наутро спаниеля Шелдона выгуливала Линда. Собственно, она просто взяла его на работу, как нередко делала. Наверняка, в детективном агентстве ещё никого не было, но... Шелдон вдруг зарычал и вздыбил шерсть. Его короткий хвост встал палкой, а весь вид свидетельствовал, что заходить в эту дверь опасно. Пришлось идти за Нейтаном и слесарем, не хотелось заранее вызывать полицию, а зря. Перед дверью и вправду оказалась растяжка, которую удалось обезвредить. Но пёс не переставал гавкать, и он оказался прав. Едва Линда открыла освобождённую дверь, ей показалось, что пламя полыхнуло с двух сторон. Однако навстречу огненному шквалу, который мог смести её, рванулся фаербол, что успел создать Нейтан. Конечно, остановить взрыв уже ничто не могло, но за долю секунды маг заметил особенно тревожное поведение собаки. Итак, первая бомба оказалась только первой. Зевакам могло показаться, что взрывом разнесло именно дверь, вряд ли кто-то сообразил, что была применена магия и что именно это спасло обоих. Их отшвырнуло. Через некоторое время, рабочий привёл полицию. Линда пришла в себя и сразу увидела, как скулящий спаниель пытается привести в чувство Нейтана, облизывая его лицо.
Окончательно она пришла в себя почему-то сидя на стуле возле кровати забинтованного кузена. Её рука тоже была в бинтах. Надо было собраться с силами и исцелить себя и Нейтана, но сил пока что не было.
- Ли-ин? Что за ерунда?
- В агентстве предстоит уборка... Лионель будет в ужасе.
- Где пёс?
- Вот, - она указала на Шелдона, дремлющего на одеяле. - Он не хотел от тебя отходить.
- И как твои изыскания? Много ли негодяев желали уничтожить нашу контору?
- Мне вспоминается только тот, кого мы до сих пор зовём "Главным". Мы снова потеряли его след, а он решил помочь нам и оставить новые. Ничего, мы ещё посмотрим, кто кого. Возьмём отпуск, отдохнём от дежурств.
- Хороший пёс, - Нейтан хотел бы его погладить, но для этого надо было шевелиться.
.
Линда начала применять свои новые познания. Нейтан почувствовал себя лучше.
- Сначала подлечи себя, ты была ближе к месту взрыва.
- Я не забыла о себе. К счастью, нас только отбросило и наставило нам синяков. Могло быть хуже. Но знаешь, давай возьмем месяц отдыха.
Ей так не хотелось ходить в Дозоре, что она буквально была готова цепляться за любую возможность увильнуть от этих обязанностей. Нет, она могла бы, но кто-то должен, если что, укротить ретивых паладинов Кристофера. Брат тоже не выносил этого сотрудничества но выполнял свой долг, как и Линда. А ведь было полно тех, кому нравилось чувствовать себя важным, и будто бы охранять город. То, что Мортимер покинул туманный Альбион, могло бы их порадовать если на смену ему не пришли бы инквизиторы. Протей был изгнан на почетную должность и теперь никто не мог остановить воинствующую клику, что обожала бряцать оружием.
- Как хочешь. Если тебе удастся убедить инквизицию, что мы ужасно пострадали, то я не против отдохнуть. Всё, оставь меня, мне намного лучше. Я хочу встать и похулиганить.
- Полежи ещё немного, - Линда вышла из комнаты, заметив, что новая камеристка делает ей знаки от двери. Там что-то происходило, дамы шептались. Разумеется, Нейтан не стал просто ждать. Всё ещё пошатываясь после удара о мостовую, он подобрался к двери и успел услышать, что "леди так разволновалась, она хочет знать, как вы себя чувствуете, то есть, как мистер Филипс..."
- Неплохо, - сказал Нейтан, открывая дверь. - Достаточно неплохо, чтобы снова с нею встретиться и сам всё рассказать. И вот ещё, хватит заходить ко мне в комнату, устроили проходной двор.
Это было сказано без злобы, скорее из каприза. Чтобы поваляться в одиночестве, предаваясь мечтам и не думая пока о том, как они будут искать негодяя, покушавшегося на них. Шелдон потянулся и позвал хозяина дружеским повизгиванием, валяться дальше.
- Ты всё-таки забрался на кровать. Ладно, сегодня я тебя не прогоню, ты спас нас, Шелдон. Подвинься, будем мечтать вместе.
- Чего ты бродишь, ну-ка, быстро в кровать! - вдруг зашипела на него кузина.
- Прекрати, всё уже норма...
- Быстро! - тихо скомандовала она и принялась толкать к спальне. По выражению её лица, Нейтан сообразил, что это важно. Он прикрыл за собой дверь, сбросил верхнюю одежду на стул и забрался под одеяло. Пёс прыгнул сверху.
- Ай, Шэлдон! Пора тебе вернуться на свой матрасик. Мы оба уже хорошо себя чувствуем. Кто там?
- Нейтан, это к тебе. Можно?
- Да я... Шелдон опять лезет на одеяло, забери его. Ох... леди Магда? - Нейтан закрылся до подбородка, хотя рубашка оставалась на нём.
- Простите, что без предупреждения, но я узнала, что в вашем агентстве произошёл взрыв. Вы успели загородить собой сестру, настоящий герой. Я лишь хотела убедиться, что вы не ранены.
- Нас просто отшвырнуло на мостовую. Это с той стороны дома, которая выходит на улицу. Если хотите, мы сейчас сходим туда, только позвольте мне подняться и одеться.
Женщина хитро прищурилась, заметив как попало брошенный костюм.
- Вы могли просто передать, что вновь хотите меня видеть.
- Но вы ведь всё сказали в прошлый раз.
Она не стала это комментировать. Немного походила по комнате и спросила:
- И как вам удалось заставить прессу написать об этом?
- Взрыв был. Мы оба пострадали. Но Линда хорошо разбирается в медицине. Поэтому нам обоим уже лучше.
Он подоткнул подушку выше и перестал притворяться. Полулёжа и укрываясь до груди, он всё-таки выглядел достаточно пристойно, чтобы леди могла сесть рядом и глядеть на него.
- Всего пару часов назад я тут лежал реально без сознания. Это не трюк, чтобы завлечь вас в дом, но мне приятно, что вы всё-таки пришли. И если мы с вами теперь друзья, то мне придётся кое-что открыть вам.
Нейтан сложил ладони чашей и в них, как в фонаре, зажёгся свет.
.
На лице ирландки отразилась сложная гамма чувств. Нет она не боялась, это было потрясение и восхищение.
- Мы, ирландцы, всегда верили в маленький народец и древних богов, даже церкви пришлось пойти на хитрость и узаконить наших богов, но надев на них одежду христианских святых. Это что, магия?
- Да, - улыбнулся Нейтан, из его ладоней поднялся светящийся шар, а затем рассеялся под потолком, осветив комнату без свечей и газовых рожков.
- Линда Смит - тоже маг. Она меня вылечила. А вы спасли меня недавно, отказавшись уезжать из опасного места без меня.
- Я бы не бросила кого угодно, не только вас.
- Но за это я вас и полюбил. Это характер. Магда, я был восхищён сначала вашей красотой, но я желал вам счастья, иногда встречая в городе, я думал, что у вас отличная семья. Но поведение вашего супруга в охотничьем клубе подсказало мне, что я ошибался.
- И я ошибалась, - она грустно усмехнулась.
- В чём?
- В том, что однажды поверила тому, кто был похож на волшебника из сказок. Послушайте...
.
- Мой муж спас меня, хоть он и мало похож на рыцаря, Нейтан. Но в жизни все так сложно, я слишком много читала книжек про рыцарей и принцесс. Рыцари благородны, а принцессы ждут их в высокой башне, чтобы однажды всадник на белом коне увез их в закат. Там все красиво и благородно, и потом они живут долго и счастливо. Мне нравилось мечтать, что меня полюбит благородный воин, убьет для меня дракона а на копье будет повязан мой кружевной платочек... Вам знакомы же эти мечты?
- Да. Но разве, спустя несколько лет, принцесса перестаёт быть принцессой?
Она промолчала. Значит, правду болтают злые языки: сыновья мистера Уэйбриджа отчего-то на него совсем не похожи.
- Так Уэйбридж знает, что ребята не его?
- Конечно, знает, я не стала бы его обманывать. Он сделал предложение и у нас состоялся разговор, может быть менее эмоциональный, чем я представляла, но Уолтер поступил благородно, он не отозвал своего предложения и дети с рождения зовут его отцом. Нет, я не изменяла мужу и никогда не думала о том, что я развратна. Я до сих пор не понимаю, как я так позволила себе… себя вести с тем, с первым.
- Передо мной вы не обязаны оправдываться.
- Вам неприятно знать об этом человеке.
- Ровно настолько, Магдалена, насколько это неприятно вам.
- Мы… всё ведь шло к помолвке…
- Целовались? – Нейтан улыбнулся. Она пожала плечиком.
- Да, - отвела глаза, - Когда он начал намекать на более существенные доказательства, я, верите ли, удержалась.
- Было трудно? – это всё ещё походило на шутливый разговор приятелей.
- А вам? – парировала женщина, вгоняя его в краску. – Вам было трудно устоять перед той, кто у вас… отнял то, что вы так ценили? Или вы не ценили никогда? Может быть, даже заплатили, чтобы избавиться от целомудрия… Мужчины!
- Очень ценил, - вздохнул Нейтан. – Но я пока не готов вам открыться в этой части, и надо ли? Давайте лучше вместе сочинять сказку про принцессу, которую спас благородный рыцарь. Вы ведь когда-то знали сотни таких волшебных историй и вам хотелось стать участницей одной из них.
.
Магда, конечно, прервала его.
- В детстве и юности мы все мечтаем о самом прекрасном чувстве. А потом вдруг оно оказывается обманом.
- Да, понимаю, - он вздохнул. - Но у меня нет повода обманывать вас, Магда. И я - не тот принц, и у нас в поместье нет ни одного белого коня. Но зато я искренен с вами. Поверьте, я вас слишком уважал, чтобы признаться вам в своих возникших чувствах, если бы продолжал думать, что вы счастливы с мужем.
- Натти, - вдруг сказала Магда и погладила его по руке, но потом смутившись отсела от него. Нежные прикосновения, он мог оценить силу в этих хрупких пальцах, которые могли удержать поводья и управляться с хлыстом.
- Так звал меня дед. Верней, прадед. Лорд Николас Арчибальд Филипс, которого свет до сих пор вспоминает как, прошу прощения... Старого Ника. Это ведь кельтский, более старинный вариант моего имени, притом детский вариант. Я... кажусь вам слишком юным?
- Лучше расскажите про своего дедушку. Даже в Ирландии есть легенды, про английского лорда который помог нищенке. - Когда солдат бросил в навоз золотую монету... - Она дала ему продолжить.
- Волшебник, видевший такое издевательство, сделал вот такой жест... - кисть портьеры плюхнулась на пол, будто отрезанная ножницами.
- Что это?
- Это я увлёкся. Так вот, такой жест магии. И кошелёк насмешника лопнул по шву. Все его деньги высыпались в грязь. И вот уже он сам, под улюлюканье толпы, был вынужден их извлекать из коровьей лепёшки.
.
- Я обязана мужу, как та нищенка обязана вашему деду. - И вдруг Магда перешла на неофициальный тон, - Я бы хотела выйти за тебя Натти. К чему нам, взрослым людям, кокетничать и флиртовать? Наверное, весь мой порок в том, что я не играла по правилам. Моим другом был мой отец, а сама я больше любила охоту чем балы. Я всегда думала, что я свободна, а теперь меня связывает то, что для меня дороже жизни - мои дети. Если я захочу уйти от мужа, что будет с ними? Не захочет ли он отомстить, сломав им будущее или отняв их у меня? Может, если он сам даст мне развод... Но как его на это натолкнуть? - она уцепилась за эту мысль, - Мы с Уолтером друг другу не подходим, я для него красивый трофей, вы помните тот разговор на крыльце клуба? Я чувствовала себя вещью. И так он делает время от времени, напоминая мне об этом. Что я - никто без его покровительства.
- Но это ведь не так.
Она пожала плечами. Светское общество убеждало, что это именно так.
- У меня вдруг возникла странная идея. Нет, не хитрость. Пожалуйста, возьмите с собой Шэлдона, а то он не даёт мне встать, и подождите там. Поговорите с Линдой, я приведу себя в порядок и мы вместе посидим за чаем.
Может быть, Нейтан...
...просил сестру о помощи, сказав ей, что их гостья переживает об одной ошибке прошлого. А может Линда сама вызвалась помочь. Известно только, что две леди ещё долго разговаривали меж собой. Нейтан покинул их, якобы для того, чтобы отлежаться после покушения. А леди Маргарет сама ненадолго задремала в комнате-оранжерее, которую Линда звала своим зимним садом. Проснулась она с какими-то всплывшими в памяти событиями и в решимости кое-что для себя прояснить. Попрощалась и покинула дом своих новых друзей.
Уже вечером в день покушения, Нейтан и Линда читали странную записку, составленную из вырезанных газетных слов.
"Сама судьба позволила ещё подумать над своими изысканиями мисс Смит, сующей нос куда не следует. Это было предупреждение".
- Ты не думаешь, что это уже наглость? - возмутилась Линда. После общения с леди Магдой, когда та разоткровенничалась во время чая, и прогулки двух леди по зимнему саду, она хотела поделиться своими наблюдениями с Нейти, но тут пришла эта записка.
- Что же теперь делать?
- Я полагаю, "Главный" даёт тебе шанс исправиться. Было бы глупо продолжать покушения сейчас же, ведь вся полиция на ушах. Можно выбрать затишье и притвориться скромниками. А можно интенсивней продолжать расследование и взять этого Главного за жабры.
- Если бы всё было так просто, давно бы уже взяла.
- Но ты убеждена, что Бейкера убили. Мы уже разорили тот притон, из-за которого всё и случилось. Главный не успокоился, значит, его там не было, а он руководит откуда-то весьма издалека. И я бы сказал сверху. Возможно, это крупная фигура и нам не разглядеть её под маской приличия.
- Ох, эти приличия... - Линда пока не решила, что же предпринять. - Надо будет тебе пообщаться с полицией, мне они всё равно ничего не скажут, а Лионеля я приплетать к этому не хочу. Сам знаешь, он находится на грани и постоянно общается с криминальным миром, но без этого наша детективная контора не была бы столь успешной.
- Хорошо, я завтра схожу в полицию, - обещал Нейтан. - А ты... что-нибудь узнала от Магдалены?
- Когда мы присели в моей оранжерее поговорить, я погрузила её в сон и немного считала воспоминания.
- Даже я бы сказал, что это неприлично.
- Ничего, леди думала, что она сама просто задремала. Надо было понять не только почему она внезапно так доверилась тебе, но и что с ней произошло. И ничего неприличного в этом нет, я ведь ей всё сказала.
- О чём же?
- О том, что с первым её женихом я вижу смутное сознание, будто под действием хорошей дозы алкоголя или дурманящего вещества, а со вторым я вижу деньги. Некие деньги и пропавшую вещицу... это касается каких-то личных записей, которые обычно в руки посторонним не дают. Я просто посоветовала Магдалене как-нибудь осмотреть кабинет мужа повнимательнее.
День выдался поистине сумасшедший. После ужасного события, едва не стоившего нашим героям жизни или здоровья, Нейтану выпал случай пообщаться с Магдаленой. И нужно ли добавлять, что ни о чём другом сегодня он думать не мог? Переживала и Линда. Она истратила много сил на собственное восстановление, а затем на лечение Нейтана и собаки. Потом ей пришлось действовать, когда явилась неожиданная гостья. Внимание к ней брата нашло отклик, и Линда, в попытке помочь обоим, совершенно позабыла, что может нарушить покой целой семьи. Но сейчас она не задумывалась о том, что происходит в доме Уэйбриджей. Следовало решить куда более острую проблему.
Следующим утром, Нейтан и Линда прибыли в полицию. Но там им ничего не объяснили, напротив, только и задавали вопросы. Правда, следователя заинтересовало письмо из газетных вырезок, он припомнил, что подобные улики уже где-то фигурировали.
- Это просто какой-то шутник, леди, - пытался отделаться от них бобби, хотя сам смотрел на них так, словно это сделали они. Власти не любили детективов, а уж если это еще и девушка знатного происхождения, так она мешает уже своим присутствием. И куда только смотрит ее отец? Так что пришлось вмешаться Нейтану и напомнить полисменам, что вряд ли они хотели бы взрывать свой собственный дом ради шумихи в прессе. Разумеется, он не мог объяснить, что только встречный фаербол умерил силу взрыва, которая вся сконцентрировалась в проёме входной двери. Но высказал якобы научное мнение, что бомба была заложена в какой-нибудь металлический сосуд, направленный вовнутрь помещения, возможно, чтобы напугать, а не убить. Вся деревянная часть двери выгорела и передняя стенка требовала ремонта, а кабинет не разнесло лишь потому, что разнесло прихожую. Нет, здесь им ничего не удалось узнать, и продвигаться в собственном расследовании пришлось опять своими силами.
Правда, упоминание хитреца, который уже пользовался ножницами и газетой, чтобы отправить тайное письмо, давало определённый намёк. Но ознакомить лорда Филипса с делами, где такие письма фигурировали, следователь не торопился.
.
Забегая вперёд, скажем, что и на сей раз Нейтану и Линде не удалось выйти на "Главного". Через несколько дней из полиции сообщили, что из Темзы выловили труп подозреваемого в минировании двери агентства. А Лионель добавил, что этот же человек мог быть причастен непосредственно к убийству жениха Линды. Но увы, допросить его уже не было никакой возможности. Так дело судьи Бейкера зависло вновь, как и присоединившееся к нему дело покушения на Линду Смит. Но очевидно "Главный", отправив предупреждение, решил, что пока этого будет достаточно.
Она вернулась домой, терзаемая мыслями о том, что же произошло в её судьбе пять с половиной лет назад. Муж оказался дома и сразу же сделал ей знак войти в его рабочий кабинет.
- Ненадолго же вас хватило. Стоило потакать вам и свозить в охотничий клуб, как вы уже нашли приключение.
- Мы ездили на прогулку втроём. Младший лорд Филипс и его кузина. Кстати, это она затеяла, а меня только пригласили. Мы теперь подруги.
- Дочь индийской рабыни - приятная компания, ничего не скажешь. Кстати, вы только что прокололись, я не знал, что вы в субботу ездили именно на прогулку.
Магда чувствовала, что зря начала говорить об этом и выдала себя. Уэйбридж так и воодушевился: теперь у него был повод отчитать жену за её своеволие.
- Я узнал, что сегодня ты осталась с Нейтаном Филипсом наедине.
Когда он успел узнать об этом? Как? И что он... подумал...
- Уолтер я лишь пришла навестить раненого, - сказала Магдалена, теряясь в догадках, кто и когда успел об этом сообщить. - Утренние газеты написали, что в этом доме был взрыв... Ах, что дурного, если я побывала в доме своих новых друзей, которые при этом пострадали? Представляешь, их бросило прямо на мостовую, они оба получили ушибы и ранения. Или ты веришь что человек, который ранен, примется соблазнять чужую жену?
- Ходили разные слухи про него, сказал Уэйбридж, пожевав губу.
- Про кого из нас не ходят слухи? Ну, например, что твои дети вовсе не твои? - сказала зло женщина. Она чувствовала, что попала в уязвимую точку мужа, тот побагровел и вышел из комнаты.
- А ведь я достаточно быстро могу стать вдовой, потворствуя его наклонностям к жирной пище и подливая ему виски!
Сама не знала, что на неё так нашло. Впрочем, не знала ли? Ещё в дублинском доме его матери, где всё годами было затянуто чёрным крепом, молодая жена обнаружила папку с фотографиями и гравюрами весьма фривольного содержания. Она тогда так испугалась и разволновалась, что не смогла этого скрыть. Её супруг маньяк что ли? Но бывшая гувернантка, с которой девушка продолжала общаться и после свадьбы, объяснила, что многие мужчины так сдерживают природную страсть, не имея рядом подруги. Магда тогда успокоилась: ведь порнография значила только то, что Уэйбридж вёл пристойный образ жизни, не донимая настоящих дам. Впрочем, такие же картинки она вскоре отыскала и в лондонском доме. Только сказала ему: "Убери подальше, мне горько это видеть". Если сейчас проверить кабинет... она опять наткнётся на отвратительные изображения? И на что ещё? Но лучше так, чем снова пребывать в неведении. Неужели весь её видимый успех - обман?
Она немного посидела в кресле мужа и принялась перебирать бумаги ища какие-нибудь доказательства новых подозрений, Уолтер, в припадке гнева, опять всё раскидал. Она могла позвонить в колокольчик и позвать горничную, но решила что сделает это сама. Слуги должны видеть ее твердость и несгибаемую волю. а не ее слезы.
.
Магде надо было успокоиться, поэтому она сосредоточилась на работе. Она раскладывала все по отдельным папкам и это ее немного отвлекало. Какая-то часть ее хотела бежать от нелюбимого мужа и опостылевшей жизни, но благородный поступок Уолтера держал ее словно на цепи не позволяя сделать шаг. Да, он не был идеальным мужчиной из ее романа, который она придумала сама, но не был и злодеем.который разрушил ее мечты. Напротив, мечты разрушил тот, его молодой родственник, что исхитрился переспать с ней и сбежать в Америку. Часы равномерно отмирали отрезки времени, она стала перебирать письма в конвертах. Магда никогда не читала их, но внезапно заметила дублинский штемпель на письмах в одной из папок, подписанной: "Наследство". Тут была, в основном, переписка с адвокатами и родственниками. Один из конвертов был адресован... Генри. Серьёзный юридический расклад уделял тому очень небольшую долю после смерти тётушки. Зато из этого же конверта она извлекла корешок чека. Сюда же был в спешке засунут... её собственный календарь, в котором она, как каждая разумная девушка, отмечала наступление своего цикла. Кто-то обвёл карандашом несколько чисел. Магда попятилась и снова села в кресло. Она думала, вспоминала. Это случилось после праздника, то, что она обещала несостоявшемуся жениху лишь после свадьбы, но в тот роковой вечер всё было так удивительно, так весело и показалось всё равно. Когда-то он нравился ей, но не обращал на неё внимания, но когда Уэйбридж отступился в первый раз (Генри говорил, что это его и подтолкнуло), он принялся буквально осыпать её вниманием и клятвами, пробуждая уже подзабытые девичьи фантазии. Действительно, чего уж было ждать, если твой принц уже строит планы для совместной жизни? И, кажется, она тогда чуть-чуть смущалась, но после не жалела, что это произошло. Тем более, Генри так извинялся за свою несдержанность и был так благодарен, что едва не уговорил повторить, мол что терять, если мы уже вместе? Что же получается,
это он утащил календарик? Зачем? Ответ не заставлял себя долго искать: были отмечены дни, наиболее благоприятные для зачатия. И, если вспомнить, в предыдущем месяце, в эти самые дни, жених был настолько настойчив, что однажды нарвался на оплеуху. Потом он долго вёл себя прилично и что? И повторил попытку. Что за бред? Зачем это ему? Поиск продолжился и вскоре Магда держала в руках ответ на запрос из пароходства, что мистеру Уэйбриджу выслан билет на имя Генри...
.
Муж застал её именно с этим билетом, но главную улику она спрятала в корсаж.
- Прекрати рыться, дай сюда. Да! Да! Я купил этому хлыщу билет в Америку и выдал денег на дорогу, чтобы он от тебя отстал! И видишь - он отстал. Вот как он тебя любил тогда!
- Я поняла, - устало отвечала Магда.
- А тебе молодой Филипс его ничем не напоминает?
- М-м... нет. А что...
- Ничего. Надеюсь, ты не западаешь на каждого смазливого блондина в своём окружении. Особенно которые не пропускают ни одной служанки и водят шашни с незамужними кузинами. Отсюда больше ничего не выпадало? - он встряхнул конверт. Женщина повела плечом.
- Извини, я пойду.
- И прекрати рыться в моих бумагах! - вслед ей добавил Уолтер, пытаясь догадаться, поняла она что-нибудь или нет, и проклиная себя за такую бережливость. Впрочем, всё это он хранил на случай, если Генри когда-нибудь вернётся и снова попытается приручить Магду. Она, конечно, не могла знать, что буквально за четверть часа до её возвращения домой тут побывала мстительная камеристка Бетти.
Сегодня жена не пришла в спальню, оставшись в комнате с детьми, а утром он, едва лишь попытался закрепить свою победу, как она обернулась поражением.
- Дай мне развод Уолтер, сказала Магда, не здороваясь.
- Что это за глупая бумажка?
- Та, о которой ты знал. Какая низость, устроить охоту на женщину, которой много раз говорил, что любишь её.
- Когда видишь цель - препятствий нет.
- Дорогой, это не любовь. Это больное чувство собственности. Сам устроив моё падение, теперь ты подозреваешь меня в том, чего я не совершала. Я никогда не изменяла тебе, не давала повода. И даже если нашла некоторую отдушину, в виде новых друзей, то я бы не позволила себе тебя обманывать, пока верила в твоё благородство. Я не позволю чтобы ты за мной шпионил, завтра же я найму дом и отправлю детей к родителям, если ты продолжишь в том же духе, - резко сказала она, выходя из комнаты. Затем она заказала экипаж, который должен был отвезти ее в ресторан, где обедали детективы.
- Да забирай своих детей, - хмыкнул Уолтер ей вслед, несмотря на то, что она его не слышала. - Хотелось бы мне знать, кого ты собралась растить из них, конюхов или псарей. И на какие деньги содержать. Знаешь, я дам тебе развод, пожалуй, дам.
Уэйбридж вызвал слугу и передал записку адвокату.
- Я всегда получаю, что хочу, - заявил он, в очередной раз.
.
Магда была поражена и только выдержка не дала ей разрыдаться в кэбе, она думала что Уолтер развеет все ее сомнения и проявит участие. Она считала его, несмотря на все недостатки, хорошим человеком, в мыслях Магда представляла картину,что Уоли обнимет ее и они сядут на диванчике вспоминая былое. Ведь было в их браке что - то и хорошее или она питала иллюзии и насчет своего мужа. Тогда кому же ей верить? Доехав до ресторана она зашла и села за столик с детективами из агенства, что же хотя бы за деньги она выяснит правду.
*
Сердце подсказывало ей, что Нейтан ей не врет, но что же, сначала она должна узнать правду.
- Вас зовут Лионель Джонсон? - подошла она к столику и присела. - Закажите мне кофе и что-то поесть, я пришла к вам по делу и еще мне надо поговорить о вашем друге Нейтане. Вернее, я хочу нанять детектива, который мог бы провести расследование по моему делу. Она сняла обручальное кольцо с бриллиантами и положила его на стол:
- Это ваш аванс. Вы согласны поговорить со мной, для начала о молодом лорде Филипсе?
Если для Уолтера Уэйбриджа она не значит ничего, то пусть деньги с продажи драгоценностей пойдут на обеспечение её душевного покоя.
- Начистоту? - Лионель поманил официанта, сделал какой-то знак и чуть-чуть улыбнулся даме. Она ждала.
- Великолепный выбор. Я о Нейтане. Лорд Филипс весьма скромен в выражении чувств, но о вас он вспоминает уже достаточно давно. С тех пор, как познакомился на скачках в Дублине.
- Правда?
- Как и то, что именно я надоумил его действовать. Он бы не посмел сам нарушить ваш покой, он только восхищался. Спрашивайте. Вы можете задать любой вопрос об этом человеке. Если я не смогу ответить по этическим соображениям, так и скажу.
- Интрижки со служанками?
- Навряд ли. Он не ищет удовольствий.
- Что-нибудь в прошлом?
- Да. Паршивая история, с нечестной женщиной, в которой он долго раскаивался.
- Он вправду был виновен, раз ему нужно было раскаяние? И это связано... с... насилием?
- О, нет, скорее семейные интриги и куча недомолвок. Он был почти ребёнком. В роли жертвы оказались все и этот юноша - в первую очередь. Я полагаю, он расскажет сам, когда вы станете достаточно откровенны друг с другом.
Ладно, подобные истории скрывает почти каждое семейство. Наверное парня просто соблазнила горничная, да еще и не факт, что не специально для этого нанятая. Когда Магда узнала о том, что такое часто делают в знатных домах, она долго не могла избавиться от омерзения.
- Его кузина?
Лионель приподнял бровь.
- Что, в этом смысле? Нет, я клянусь вам, нет. Они дружны, они скорее как родные брат и сестра, чем троюродные. Линду я знаю с детства. Такая же бунарка, как и вы, даже более смелая, пожалуй. Но в непорядочности её упрекать нельзя. Жених Линды погиб и вот уже три года возле неё никого нет. Знаете, леди Уэйбридж...
- Доннелли.
- Даже так... Тогда я лишь наведу справки у своих знакомых из Америки. Чуть позже вы дадите мне известные вам факты или даже слухи, чтобы я мог быстрее действовать. Адрес конторы знаете. Дверь уже починили, но пока там беспорядок.
Принесли кофе и бисквитные печенья.
- У меня появились подозрения, что меня хитростью выдали замуж. Но мне очень неловко говорить об этом с вами, даже учитывая, что вы - профессионал.
- Тогда поговорите с Линдой. "Смит и Джонсон". Вы помните? Так Джонсон - это я, а Смит - это она.
- Боже, а я всё думаю, почему же она с утра пошла в это агентство? Тогда всё остальное я расскажу ей, а вы уже вместе решите, как вам действовать. Кольцо...
- Оставьте, - Лионель привычно смёл в карман аванс, - Я обращу его в большую сумму, чем это сделали бы вы.
*
В ближайшие дни Магда могла убедиться в честности детектива и тактичности его хозяйки и напарницы. Дело о разводе было подано в суд. Уэйбридж потребовал от Магдалены признать обман и объявить, что дети не его. Тем самым ставя её в самое невыгодное положение. Жена отправила близняшек Финнбэра и Патрика к своим родителям, сама же, не в состоянии оплатить жильё, перебралась в особняк Линды и Нейтана, чем уже наполовину дала согласие на столь невыгодный исход судебного процесса.
Забот и радостей хватало на всех, зато у Линды появилась настоящая подруга, которая ни разу не спросила об оттенке её кожи. Подруге было плохо и отчасти потому, что они сами, как заговорщики, вмешались в её жизнь. Линда и Лионель хотели поднять настроение Нейтану, не думая, к чему приведёт столь крепкая влюблённость. Магда Уэйбридж, на деле, оказалась не из тех весёлых дам, которые стремятся в общество мужчин ради мужчин. Её редкая красота не завлекала пустых ухажёров. Ей вправду нравились прогулки, скачки и охоты, а то, что выходило в результате её притяжения к Нейтану, выглядело почти как преступление против устоев света.
.
Магда уже месяц жила в чужом доме, и всем от этого было хорошо. Она помогала следить за слугами и создавала уютную атмосферу, до чего у Линды вечно не доходили руки, и в шутку называла Линду и Нейти прожжёнными холостяками. С ней было приятно читать и обсуждать книги. Давно ей не с кем было обсудить прочитанное, ведь муж к этому относился, в лучшем случае, снисходительно. Магда хорошо читала стихи и казалось, теперь в этой семье наступила гармония. Даже лорд Персиваль внезапно встал на сторону Нейтана «приютившего несчастную леди», и отражал любые попытки Уолтера Уэйбриджа заставить его вразумить сына. С этой женой тот впервые по-настоящему почувствовал себя рогоносцем, чего зря опасался прежде, памятуя побег первой супруги. И понимал, что, сделав такой шаг, женщина не отступится от своего. Он сразу обратился к отцам Нейтана и Линды, но получил отпор: те защищали своих детей, убедившись, как вредно их не поддерживать. Конечно, старший лорд Филипс вызвал сына на разговор, но получил разъяснения и убедился в серьёзности намерений своего непутёвого отпрыска. "Делай как знаешь, но на помощь не рассчитывай", - сказал отец. Потом: "Постой... Без помощи, я думаю, ты справишься. А за поддержкой приходи всегда". Было понятно, что весьма жёсткий урок былого был усвоен. Не стоят условности общества того, чтобы разлучать отца и сына.
.
Лорд Джонатан приехал к дочери и выдал ей чек на расходы в связи с появлением, по сути, нового члена семьи, который проживает в их доме. Конечно, для приличия он немного поворчал, ведь сплетни, что должны были утихнуть, только разгорались. Узнав, что дочь собирается ехать в Дублин, лорд Джонатан напросился с нею. И это было очень кстати. Из-за начавшегося в Лондоне бракоразводного процесса, Магдалена не могла сама поехать в Ирландию. Под предлогом, сопровождения её детей, туда отправилась Линда вместе со своим отцом и с нянькой мальчиков.
.
Линде нравилось в Ирландии и не мудрено. Многие ирландские женщины предпочитали наряд, который в светском обществе Англии бы вызвал шок. Ведь юбка открывала - какой скандал! - щиколотки. А ещё у них были такие симпатичные косынки фиш, длинные юбки, широкие словно колокол, шали, очень приятные на ощупь, и разноцветные чулки.
Женщины были просты и на викторианский манер безыскусны, но при этом искренне верили в магию и волшебников. И казалось, вот-вот на дороге появится мужчина в длинном плаще и остроконечной шляпе. Они с отцом посетили Тару: по преданию святой Патрик именно там предстал перед Верховным Королем. У Патрика не было ничего, кроме долга нести правду. Отец любил такие истории. При этом лицо его было одухотворенным и наверное торжество момента было так заметно, что девушка представила другого человека. Не святого, у него была такая же фигура и седые волосы, которые трепал ветер, он был готов ко всему и не боялся смерти. Тот, кто приходился дедом её отцу, как будто на мгновение явился здесь. Он обнял ее и они вошли в руины, где прежде пировали воины и их прекрасные спутницы, а так же находил приют каждый путник и справедливый суд - просящий. Ей казалось, тут словно разлито волшебство и вот-вот под луной будут танцевать феи и эльфы.
Миссис Ани Доннелли с радостью приняла внуков и, хотя слишком переживала о происходящем в судьбе дочери, муж успокоил её: «Все живы, некоторые даже счастливы. С чего ты хнычешь, женщина?» Поддав винца за ужином, он откровенничал, как жена отказала пяти женихам, чтобы выйти именно за него. Да вот теперь, видать, забыла, как важна любовь.
.
Узнав из письма Магдалены, что Линда здесь не только по дружбе, но и помогает её дочери с разводом, в связи с подозрительной историей вокруг того сватовства. госпожа Ани дала ей совет пока ничего не рассказывать мужу. Ведь Мартин Мак-Доннелли, чего доброго, приедет в суд с ружьём, да влепит Уэйбриджу пулю в его хитрую голову за этакие фокусы. Так-то оно бы ничего, вдове больше добра достанется, чем разведёнке, но ведь посадят его после этого в тюрьму! Английские законы вообще странные.
.
Линда тайно переговорила со слугами те указали на бывшую кастеляншу дома Доннелли, которая теперь живет в пригороде Лондона, в маленьком и уютном домике. Линда нагрянула к ней на обратном пути. Старушка начала было отнекиваться и защищаться, но можно ли было спорить с магессой? Вскоре неверная служанка расплакалась и призналась, что сначала написала для ретивого ухажёра календарь своей молодой хозяйки и помогла высчитать дни, а потом украла для него и собственный листок Магды, чтобы у него не было никаких сомнений. Она вела такие листки для всех девушек в доме, в те времена подобная слежка не была редкостью, и сама объясняла юным, что и как нужно делать и зачем записывать. До того, как Линда посетила её, кастелянша не очень раскаивалась в своём поступке, ведь барышне действительно пора было замуж, а этот красавчик обещал на ней жениться (разумеется, в последнем она сомневалась, но ведь всё сложилось хорошо). На просьбу отыскать ещё какие-нибудь свидетельства злых намерений, та ухмыльнулась: "Уж так, как тот мужчина никто её не добивался. Всё про неё расспрашивал, что любит, что не любит, какой чай пьёт, употребляет ли вино. И даже чай тот у меня брал, чтобы ей угодить, значит. Сильно любил её, вот и все злые намерения». Линда обвела комнату пронизывающим взглядом и указала пальцем на комод. «А это… - кастелянша вытащила из комода упакованный в пожелтевшую бумагу пузырёк, - Это женишок выбросил из той комнаты, где они с ней бывали». Прищурилась и покачала головой: «Хотела я припугнуть его, да ещё денег взять. Ведь дело-то негодное - приличную девицу таким образом в постель укладывать. Но не успела. Смылся он тогда. Не выкинула этот «опиюм» на всякий случай, а вдруг объявится?» Судя по всему, половину обстановки домика старушки когда-то обеспечило её предательство. Но стоило ли это дальнейших разговоров?
.
Оставшись в доме одни, женщина и мужчина всё сильнее ощущали пустоту в одной из областей их отношений. И стоило ли так долго играть в приличия, если в них уже не было нужды?
.
В один из дней, Магдалена и Нейтан уединились в зимнем саду. В южной комнате, где обычно хозяйничала Линда, цвели бегонии, гардении, алоэ и ещё что-то экзотическое. Цветы слегка скучали по своей хозяйке, хотя гостья и поливала их по графику. Здесь было очень романтично. Двое сидели на диванчике-скамейке и просматривали альбом для рисования. Магда любила рисовать своих любимцев, те правда не могли замереть надолго чтобы позировать ей. Вот растения можно было запечатлять хоть целый день.
- Хорошо цветам, они невинны и радуют наши глаза, - сказала она Нейтану.
- Цветы не могут быть невинны, это же половы...
- Тс-с. Посмотрите, это кошка спит на крупе лошади. Животные иногда очень дружат. А вот и дома сценку я нарисовала, это Патрик заснул прямо за игрой на ковре. Здесь они вместе с братом тискают нашего Пуффи, жаль, милый был пёс, хотя и бестолковый, но его недавно не стало и обстановка сразу сделалась такая нервная... Всё рушится… Было бы хорошо познакомить мальчиков с Шэлдоном, он понравился бы им.
- А вот они ему - навряд ли, - засмеялся Нейтан. Магда легонько его ущипнула:
- Мы бы не дали Шэлдона в обиду.
- Нет, вы сами перевели мой разговор с цветов на детей. Это, наверное, по ассоциации: цветы - дети - цветы. Да, я хотел напомнить, что цветы у растений нужны для размноже...
- Нейтан, это не тема для приличной беседы.
- Но о чём же нам ещё поговорить? Приличные беседы как-то все закончились.
- Мы обязательно найдём ещё, - она хотела встать и уйти, но он окликнул:
- В первый свой день в этом доме вы были куда более откровенны, чем за всё время, что живёте здесь. Что же для вас приличия и когда вы разобрались в них? Почему мы так долго сдерживаем чувства? Кстати, - торопливо одёрнул он себя, боясь опять спугнуть её доверие. – Это ведь ваш характер, долго проверять надёжность всего нового?
- О чём вы? – леди Магда снова седа на скамеечку. Она хотела говорить. Быть может оправдать себя в том, что испытывала?
- О том, что никогда не знаешь, чем обернётся любое решение. Я, кажется, догадываюсь, чего ждёте вы: известий с родины. Ждёте, когда приедет Линда и расскажет выясненные в её расследовании детали, которые позволят вам забыть ту мнимую вину, при помощи которой вами столько лет манипулировали. Я проходил через подобное и я, пожалуй, расскажу вам, если захотите. Это всё опыт, от которого не легче, но он нас делает терпимее к чужим ошибкам. Да и ошибкам ли? Не будь той связи с этим вашим… принцем, у вас сейчас бы не было двух славных сыновей, которых вы так любите и уже так тоскуете по ним.
- Боюсь, я им испортила судьбу.
- Времена всё-таки меняются, и судьба позволяет нам самим хоть что-то выбирать. Вы сделали свой выбор только потому, что не хотите лжи или потому, что хотите радости для своего сердца, затянутого в жёсткий корсет условностей?
Он поймал её руку под альбомом. Сад, яркие цветы среди зимы. Милые сердцу зарисовки. Женщина аккуратно закрыла свой альбом и поглядела вдаль.
- Так странно думать, что всё это происходит именно со мной.
- Но ведь пока ничего особенного не происходит.
- Натти, пожалуйста.
.
Он отпустил её. Он спровоцировал развод этой великолепной леди, она была разлучена с детьми и осуждаема в светских гостиных. Она уже более месяца жила с ним в одном доме, но... Их взаимная симпатия ещё не перешла черту полной близости. Оба осознавали ненормальность ситуации, но очевидно обстоятельства никак не позволяли настроиться на нужную волну.
- Почему вокруг столько лжи, Натти? Я уже верила мужчинам, думала, что один – мой рыцарь, а другой - спаситель. Жизнь леди непроста. Стоит нам лишь раз оступиться, и мы погибли.
- Ох, Магда, разве вы мертвы? Разве надежда кончилась для вас? Впереди трудности, но это только к лучшему. Они решатся, и вы будете свободны.
- И бедна. Я ведь не за себя боюсь.
- Простите, снова буду спорить. Вам незнакома бедность, как и мне. Всё относительно. Поэтому благодарите судьбу, что вам не придётся голодать и носить ветхое тряпьё. Наши дети получат всё для жизни: и ласку, и образование, и некоторый капитал для будущего. Правда, им не грозит прожить бездельниками...
- Натти, вы сейчас сказали "наши дети"?
- Да, я имею в виду всех детей. Фин, Пэтси, девочки...
Звонкий смех женщины прервал его такой серьёзный тон. Магдалена давно так не смеялась и это её озарило счастье. Как мило было находиться в компании этого человека!
- Натти, - наконец она перевела дух, - Вы замечательный мечтатель, но...
- Но надо что-то предпринять для воплощения мечты.
Он снова поймал её руку, отложил альбом и поглаживая пальцы, посмотрел в глаза.
.
Она уже убедилась, Уолтер сделает ее развод максимально трудным и невыгодным, но Магда вдруг почувствовала прилив такого счастья, при сознании, что ей не придется бороться за себя одной. От нее больше не откажутся и не используют, как вещь, а будут любить и иногда терпеть ее мелкие женские капризы. Её глаза сияли от возрождённой мечты. Магдалена не пользовалась кокетством, она просто не умела этого, и ее ресницы не трепетали любовной игрой, зато в ней было что-то настоящее и цельное. В глупом романе, или даже в том воспоминании о вере в чудо, сейчас должен быть поцелуй, волшебный, долгий, окрыляющий. И, кажется, она уже готова попытаться вновь. Губы маняще приоткрылись, мужчина нежно тронул их своими, но тотчас осторожно отступил.
- Вы не хотите этого? - спросил он, также скрепляя своё сердце для возможного отказа.
- Хочу, - тихо ответила она. - Вы слишком терпеливы для влюблённого.
- Только не думайте, что я чего-то требую, родная. Любое ваше слово прекратит мои намерения.
- Слово… Мы слишком много говорим и мало делаем. Я... положу альбом на место.
.
Это, возможно, следовало понимать, как "приходите ко мне в комнату". Женщина быстро вышла из оранжереи, держа альбом перед собой обеими руками. Нейтан испытал смешение чувств. А что, если было не обязательно проявлять терпение так долго и уважение не означает полную покорность?
Когда он, без стука, толкнул дверь её комнаты, то убедился, что она не заперта и запер её изнутри.
* * *
Первые лучи солнца робко проникали в комнату возлюбленных, голова Магды покоилась на груди Нейтана. Та мерно вздымалась. Какие сны снились обоим? Может Нейтан, как маг, перенес их души в только ему известное место, где они могли наслаждаться чистотой и красотой нетронутой человеком природы и смотреть как вдалеке несется табун лошадей гордых и непокорных.
.
В какой-то миг они стояли на холме, и перед нею расстилалась ее страна. Они были так близки к небу и царствовали над землей.
- Ты волшебник, Натти.
- Да, я волшебник. А ты – Рианнон, богиня лошадей.
Изумрудная зелень полей, нежная листва полной жизни, буйство природы ее красок. Белые облака танцевали под порывами ветра. Ветерок и играл ее золотыми волосами, а сама Магдалена была той юной девушкой, словно не было пяти лет замужества и материнства. Дикая и неукротимая горячая кровь предков пела в ней и в её мужчине. Здесь они были сами королем и королевой.
Волшебство долго не заканчивалось, показывая новые чудесные картины. Перед ним оказалась процессия, которая повела их пировать в великий зал Тарры. Где перед ними ожили и племена народов Дану, и великие герои. Магдалена в это время забыла что она христианка и забылась, вместе с Нейтаном, в этом торжестве жизни. Природа ликовала вместе с ними, а когда они, смеясь, прыгали через костер, казалось, в нем сгорает ее старая жизнь. Нет, она где-то помнила о детях, о родителях, о тех, кто был для неё важен, но сейчас они были лишь мечтой, а сама она могла позволить себе быть языческой богиней, вместе со своим богом, которого увенчала короной из цветов и зеленых листьев. Зима и треволнения остались где-то далеко.
.
Прикрыв его, чтобы не почувствовал уходящего тепла, женщина ускользнула в умывальную, но задержалась, оглянулась на любовника. Он спал спокойно, счастливо. Так ли было с другими? На миг сознание заняла глупая сцена с Генри, когда он наступал, настаивал, она хихикала, отчего-то всё горячась, и постепенно сдавалась, потом было так смутно, неприятно и душно, провал в сон, а утром его не было. Генри оставил её, наедине с мыслями о том, что же это всё-таки было. А потом он предлагал повторить и обещал, что в следующий раз ей понравится, но до сих пор почему-то ни разу не понравилось. Муж. Их постельные свидания были редки и недолги. Это напоминало намусолившее "Close your eyes and think of England". Просто так было нужно. Малейшие попытки приласкать супруга воспринимались им как женское коварство и попытка что-то выманить. Где Уэйбридж удовлетворял свои мужские надобности в последний год, если он вообще нуждался в этом удовлетворении, Магда старалась не задумываться. И вот, наконец, то...
Почему так? Почему с ним всё по-другому, это и называется любовь?
*
Нейтан осознал, что находится «где-то не в своей постели» не сразу. Некоторое время он наслаждался грёзами и предавался ощущению покоя и расслабленности. Пока вновь не почувствовал, вместе с пробуждением, прилив свежей силы и желание повторить то, что было накануне.
Его женщина была где-то здесь. Он прислушался. За плеском воды последовал шелест утреннего платья, которое легко надеть самой, без помощи служанки, потому что оно застёгивается спереди.
- Не надевай, - попросил он и повернулся, чтобы увидеть её всю. Протянул руку, призывая. Груда ткани упала на пол. Магдалена перешагнула через неё, чего никогда не делала. Она скользнула под распахнутое одеяло и тут же, оказавшись в ласкающих объятиях, почувствовала то же, что и он. Им хочется опять быть вместе. «Как? Это я всё делаю? Но я же не… я не могу вести себя так раскованно. Это же неприлично… Почему? Перед кем неприлично? Мы вдвоём. Мы только вдвоём, только вместе, мы будто одно существо, чувствуем за себя и за другого одновременно. Как же это хорошо!»
.
Некоторое время слов было не надо. Тени на потолке становились всё бледнее, а пятна света пробрались во все углы. Несмотря на довольно поздний час, вставать всё ещё не хотелось.
- Натти, я, кажется, тебя люблю, - тихо произнесла она.
- А я, наверное, всегда тебя любил.
Так неожиданно и нестандартно. Как «всегда»? А может и она «всегда»?
- Это тот самый случай, - пояснил мужчина её мыслям, - Когда первый же взгляд подсказывает верность встречи.
- Это… посуда там звенит? Служанка греет чайник в третий раз, - она вновь засмеялась.
- Мне отвернуться?
- А ты хочешь отвернуться? – женщина быстро выскользнула из постели и скрылась в умывальной, позволяя и ему подняться, собрать вещи и уйти. Скоро двое встретятся вновь, уже за завтраком, как было много раз. А что потом? Как им теперь себя вести?
.
Но всё оказалось просто. Нейтан был прав: как будто они были вместе много лет. И к этому добавилось ещё что-то чудесное. Вечером они вновь были в одной постели и совсем не чувствовали, что совершают что-нибудь запретное.
Оливер весь прошлый вечер был непривычно взбудоражен, чем обеспокоил свою мать. Миссис Вуд не могла понять, отчего её прилежный и спокойный мальчик вдруг оказался так взволнован. С одной стороны, Марианну даже радовало, что Оливер сейчас был более живым, чем после своего возвращения с того света. С другой стороны, радостный блеск в глазах парня напоминал о тех временах, когда Оливер каждый вечер куда-то пропадал, возвращаясь с подобными искрами во взгляде домой.
Несомненно, миссис Вуд была рада услышать, что причиной волнения была встреча с Джимом и его друзьями. Быть может, она даже не была бы против того, с какой целью Оливер желает познакомиться с одной особенной девушкой поближе.
И вот эта девушка была так близко, что юному мистеру Вуд приходилось сдерживаться, чтобы не улыбаться дурацкой улыбкой или не ляпнуть чего лишнего. И как ночь так быстро пролетела? Он и не помнил уже, как добрался до парка, как Джим представил его друзьям, как они зашли в уютную беседку, откуда у него кружка с горячим напитком в руке…
Подняв взгляд, Оливер едва не уронил кружку, заметив, что Лили как раз обратила на него внимание. Нервно сглотнув, он попытался улыбнуться ей, но вышло слишком уж скованно. “Какая же она красивая”, — мелькнуло у него в мыслях. — “Не могу поверить, что она… такая… Как-то это всё неправильно… Боже правый, зачем я только пришёл, что она подумает?”
Лили же всё это время вела себя совершенно непринужденно и расслабленно. Аристократически-светстких замашек на этих посиделках не было и стало можно вести себя без искуственной скованности. Прямо как тогда на ужине перед встречей с Адрианом. Особенно как тогда. Можно спокойно смеяться над не слишком изысканными шутками, не надо думать над всякими ложками да вилками и всё такое. Естественная Лили выглядела куда живей. Она иногда поглядывала на Оливера, которого внешне помнила с того вечера, но с которым не успела познакомиться. И последний взгляд он поймал. А девушка дружелюбно улыбнулась в ответ. Джим успел рассказать ей о том, чем терзался юноша, и она ждала подходящий момент, чтобы поговорить с ним... без лишних ушей.
Вскоре из беседки все желающие вышли наружу, в снежки поиграть. Замёрзнуть было невозможно, даже наоборот, чем активней заходила игра, тем жарче становилось. О холоде можно было забыть. Лили здорово повеселилась, сама активно перекидываясь, пытаясь уклоняться в зимнем платье и лишь активней нападая после того, как в неё кто-то попадал.
Когда игра подошла к концу и Джим позвал всех обратно, Лили что-то тихо сказала ему и затем подошла к Оливеру. Пока ещё тяжело дышащая и вся румяная после баталии, она широко улыбалась ему.
— Хочешь, немного погуляем? А потом вернёмся к остальным, — воодушевленно предложила она.
— Хочу, — Оливер ещё не успел обдумать предложение Лили, а ответ уже вырвался наружу. — Погулять хочу, — зачем-то добавил он, немного смутился, но тут же улыбнулся в ответ на такую открытую и честную улыбку девушки.
Нет, он не забыл, куда может привести их знакомство, эти мысли всё ещё будоражили его и разгоняли кровь по жилам, но в это мгновение Оливер почувствовал какую-то лёгкость.
Хорошее воспитание, особенно та часть, которую вбил в него Адриан, напомнило юноше предложить Лили руку, но жест этот не был чопорным и настойчивым, скорее дружеским и непринуждённым.
— Джим рассказывал о тебе, — тихо произнёс Оливер, когда они с Лили отошли от беседки на должное расстояние. — Только хорошее, — тут же добавил он и замолчал, не зная, что сказать ещё. — Ты очень… милая, — он всё же произнёс вслух то, что кружилось сейчас в его мыслях, едва заметно, но искренне улыбнувшись ей.
— Ты тоже ничего, — поглядывая на юношу, ответила Лили. — О тебе Джим тоже рассказывал. Ты хороший парень. И снежками метко кидаешься, — она подмигнула ему. — Тебе сколько лет, кстати?
— На днях исполнилось 18, — ответил Оливер, мысленно спрашивая себя, обо всём ли ей рассказал Джим. — Я знаю, я выгляжу старше, — усмехнулся он, пытаясь скрыть смущение. — И спасибо, ты тоже меткая очень. Прости, я давно не общался с девушками больше пяти минут. Знаешь, после того случая у реки, что-то во мне сломалось. Я помню, что раньше был... проще? Свободнее, наверное. Но там я едва не утонул. Даже не помню, что именно произошло, — Оливер сам не заметил, как предался воспоминаниям. — А после открываю глаза, и я дома. Мать рядом. Плачет... С тех пор пытаюсь делать всё правильно, — он вздохнул и посмотрел на Лили, словно только что заметил, что она рядом. — Джим был прав, с тобой так легко. Ты не подумай, я не хочу... То есть... Я был бы рад видеть тебя вновь... Родители уезжают на две недели... и я подумал... — он беспомощно посмотрел на девушку, вновь не зная, что сказать.
— Подумал, что я могла бы заехать в гости? — решила попробовать закончить его мысль Лили. — Конечно, почему нет? А когда?
Неуверенность и смущение юноши, казалось, нисколько не роняли его в глазах магессы. Ни малейшей неприязни, всё такая же мягкая улыбка и живой взгляд.
— В следующую субботу, — выдохнул Оливер, — на ужин? — наконец, выдавил он скомканное приглашение. — Только ты и я... — сглотнув, добавил он.
— Хорошо, договорились, — кивнула девушка. — Всё в порядке. Ты не против будешь, если мы будем без особых манерностей там? Поужинаем не как у знати заведено, а просто как хорошие знакомые. Или друзья. Я просто всегда волноваться начинаю, когда лишняя светсткость появляется, — неловко улыбнулась она.
— Не волнуйся! — он сам не понял, как взял её ладони в свои, видимо, привычный жест, чтобы успокоить. — Я позабочусь, чтобы не было никаких манерностей, — Оливер улыбнулся, чувствуя себя чуть более уверенно.
Он и не заметил, что волнение Лили, касающееся светских ужинов, помогло ему справиться с собственными переживаниями. Лишь осознав, что держит девушку за руки, Оливер вновь смутился.
— Прошу прощения, — начал было он, но потом посмотрел Лили в глаза и улыбнулся. — Никаких манерностей! — с лёгкой улыбкой на губах, он осторожно выпустил её руки из своих.
— Отлично! — магесса вздохнула с облегчением. — Тогда буду ждать. А сейчас у нас ещё час-другой с остальными есть. Ещё походим или вернёмся? Мне с тобой хорошо, так что даже не беспокойся ни о чём, гулять можем.
— Я бы погулял ещё немного, — признался девушке Оливер. — Мне тоже с тобой хорошо.
Ему было приятно просто идти рядом с Лили и говорить о чём-нибудь не особо важном или даже просто молчать, вдыхая свежий воздух и наслаждаясь приятной компанией. Впрочем, затягивать прогулку мистер Вуд тоже не стал, зная, что они с Лили совсем скоро встретятся вновь.
Разговор Лили и Эндрю:
Отъезд Руперта Лили перенесла нормально. Хоть ей самой казалось, что наверстать всё ещё не получилось, она понимала, что у Руперта было много дел и слишком много внимания ей одной он уделять не мог. Надежды были на то время, когда он вернётся обратно. Девушка решила всё-таки найти работу, чтобы не перекладывать все заботы о деньгах на Эндрю, и, пусть тратила на неё она и близко не столько времени, сколько большинство падших женщин Лондона, заняться ей всё-таки было чем. Ещё до отъезда немца она стала иногда пропадать для встреч с сыном Марианны, а немногим после начала попадать на те самые "обеды", которые устраивала Дороти Грин. При всём при этом она не забывала и об Эндрю, конечно, проводя время с ним.
С момента отбытия мага в Германию прошло почти полтора месяца, как в один из дней Лили осталась дома и кучу времени провела в размышлениях. Вечером, когда вернулся священник, выяснилось, что она его ждала. Причём с довольно встревоженным видом. Кажется, за эти часы она успела надумать что-то нехорошее.
— Я тут поразмышляла о всяком... — когда нефанди вошёл непосредственно в комнату, почти сразу начала она. — Руперт ведь говорил тебе, что он... хочет жениться?
— Да, он упоминал о своих планах. Это тебя смущает? — Эндрю с сочувствием поглядел на Лили.
— Смущает, хм, — повторила слово Лили и потупила взгляд. — Может быть, но я хочу поговорить с тобой, чтобы точно узнать. Эндрю... как бы ты описал женитьбу? Точнее вот этот вот брак. Что он из себя представляет? В плане людей, которые его заключают. Что он означает?
— Учитывая, что брак неравный и скандальный он несомненно происходит по большой любви, — прямо произнес священник, хотя и понимал, что его слова могут ранить Лили. — Однако учитывая, что они оба маги, возможно это не такой уж неравный союз, как кажется на первый взгляд. При этом Руперт дорожит своей свободой и отношениями с тобой, а насколько я смог узнать Летику — ей это не понравится.
— Вот насчёт свободы как раз, — девушка посмотрела Эндрю в глаза. — Ты мог бы сказать, что брак можно сравнить... с цепью?
— Браки бывают разными, Лили. Если люди заключают их под давлением окружающих, да, это сравнимо с цепями. Если же заключают наперекор обществу и по собственной воле, то это скорее союз.
Это прозвучало немного обнадёживающе.
— Я просто... — Лили вздохнула, делая паузу и формулируя мысль. — Я просто думаю вот... Пока мы все друзья, мы все одинаково свободны друг к другу. То есть я ты или Руперт могли бы не беспокоиться, что я обязательно буду уделять кому-то больше внимания, а кому-то меньше. Я могу в один день побыть с тобой, в другой с ним, и с этим не будет никаких проблем. То же самое я и о вас думаю, мне не о чем беспокоиться, зная, что вы свободные. Но... брак ведь это как такая особая связь, с бумажками всякими, клятвами или чем там ещё и всяким таким. Тут появляются обязательства какие-то. И это всё навсегда. Хоть есть у тебя друзья, хоть нет, они ведь всё равно станут уже не на том уровне, да? Ты связываешь себя с каким-то одним человеком до конца жизни, и он уже особенный. То есть... я что буду говорить сейчас, я не пытаюсь быть эгоистичной, я не завидую, ничего, просто меня волнует одна вещь: Руперт ведь в любом случае будет вынужден быть с Летикой? Она будет тем особенным человеком для него. А я не могу просто так влезать туда, где меня не ждут, и мне всегда надо будет особенно учитывать этого особенного человека, — дыхание культистки стало немного более нервным, — и тут уже всегда придётся думать "а не помешаю ли я, если сейчас подойду", "а можно ли мне поцеловать его при ней", "а наверно мне нельзя ходить с ним за руку, пока она где-то рядом", — тут ещё голос ещё и ускорился. — А потом они ещё могут уехать в Германию, будут жить всегда вместе, дети у них появятся, насколько моё присутствие вообще будет вписываться во всё это?
Смогу ли я, например, при желании приехать к нему и побыть с ним? У него ведь уже жена, семья полноценная, и тогда такая подруга, как я, будет только всех раздражать наверно. Я просто чувствую, что могу стать... неважной. Или быть важной, но из-за его несвободы я всё время буду чувствовать, что лезу в чужую жизнь. Везде будут эти... границы, — с трудом и жутким неприятием выдавила она из себя это слово. — Я просто планы какие-то на наше время вместе имела, но я дурёха всё равно, не учитывала, что он занят будет. А потом ещё женат... какие там мои планы! Я хочу, чтобы он был счастлив, я совсем не против, чтобы он был с кем-то кроме меня или женился на ком-то, но я боюсь уйти на второй план. Эндрю, — Лили, до сих пор активно жестикулировавшая и бегавшая взглядом по комнате, остановилась на нём. Голос её чуть вздрогнул, — скажи, что я зря забиваю себе голову и что я проблемы выдумываю... Просто я сегодня как задумалась над этим, так уже не могла остановиться, и теперь мне кажется, что всё пропало.
— Можно взять несколько жен, если ситуация сложная как у вас, — попробовал найти выход Эндрю. — Можно жениться, но все равно оставить жену дома и проводить больше времени с тобой. Мне кажется, тебе надо понять, чего ты хочешь от Руперта и обсудить это с ним. Может он передумает жениться, или скажет чего от тебя хочет. К тебе он тоже неравнодушен.
— Что значит "несколько жен"? Он же в Германии живёт, там нет такого, — удивилась Лили. — И это мне тоже надо будет связаться, получается? Я хочу просто... просто чувствовать в нём человека, в котором всегда смогу найти поддержку и близость. Это важно... Но он же не сможет так, если рядом с ним всегда будет более важная личность, — она тяжело вздохнула и ненадолго опустила лицо в подставленные ладони. — И чувства ко мне и к ней у него разные. Её он любит так, как я не знаю даже. Как нормальные люди любят. А со мной другое. Он показывал своё отношение ко мне это в мыслях и я чувствовала, что это почти идеальный вариант. Но мне кажется, что оно выйдет слишком незначительным на фоне крепкой связи между двумя. Мы с ним свободны друг от друга и проводим вместе время только потому, что хотим. С Летикой он тоже хочет проводить время, я понимаю, это даже не проблема, но на жене всегда будет больший акцент, чем на ком-то ещё, она же наверно самым близким человеком ему будет. Я не хочу отговаривать его от женитьбы из-за своих желаний. Не хочу, чтобы ему было плохо из-за меня. Мне точно надо поговорить с ним, да, но это ещё придётся ждать, пока он вернётся, а-а-а.
— Так тебя беспокоит то, что Летике будет доставаться больше, или ты боишься, что тебе ничего не останется? — попробовал уточнить Эндрю. — Некоторые люди живут с женами, но регулярно навещают любовниц, некоторые даже содержат несколько содержанок. Это когда он обеспечивает тебе жилье и деньги на красивую жизнь, а сам будет навещать по расписанию. Или устраивают любовницу работать в замке и неистово блудят с ней при любом удобном случае. Что же до близости, то здесь не угадаешь. Сегодня ему жена ближе, потом в подвале про жену забудет и ты будешь самым близким существом, у развратников и блудодеев с ориентирами часто получается каша. Но давай еще раз подумаем: чего ты хочешь от Руперта в идеальном варианте, на что готова пойти в виде уступок, и что разобьет тебе сердце?
— Меня беспокоит, что мне останется слишком мало, даже если сам Руперт будет хотеть чего-то побольше. Мне трудно сказать, чего я хочу, зато я знаю, чего точно не хочу: не хочу остаться где-то на задворках внимания. Меня это жутко пугает. А уступки... — Лили сокрушенно вздохнула, — это не то. Я готова, наверно, на любые уступки пойти, чтобы ему было хорошо. Я не хочу заставлять его что-то делать во вред себе. Но если мне из-за этого будет плохо, то и ему наверно легче не станет. Эндрю, — девушка снова резко остановила на священнике взгляд, — у тебя были мысли, что я Рупертом дорожу больше, чем тобой? Может... это я что-то не так делаю.
— Да, мне кажется, что он для тебя важнее, чем я, — честно признался Волкер. — Не скажу, что такие мысли меня радуют, но и в пучину отчаянья я не погружаюсь, сердцу не прикажешь. И я действительно очу чтобы вы были счастливы, но не очень представляю, что для этого надо сделать.
Несколько секунд девушка словно пыталась осознать и переварить сказанное священником. Кажется, акцент в разговоре сместился даже к более важному моменту.
— Так значит, — сглотнув, сказала она, — я и сама та ещё... как там... лицемерка, — раздался нервный смешок. — Пока думаю о себе и о том, как что-то на меня повлияет, то же самое делаю сама. Я всегда думала, что не будет такого, что кто-то из моих друзей будет считать себя менее важным по сравнению с другим. Хотя бы потому, что я буду дорожить всеми одинаково сильно. А я... дорожу кем-то больше? — задала сама себе вопрос культистка. На её лице отразилась почти что обречённая беспомощность. — Это же неправильно, так не должно быть...
— Ох, Лили, люди обычно не могут даже сами себе на такие вопросы ответить. Это как к ребенку приставать, кого он любит больше, папу или маму. Так ли важно точно высчитать кого больше, а кого меньше? Если тебе хорошо с нами, то все нормально. И я думаю, что пока ты не уладишь свои отношения с Рупертом и Летикой, твоя голова будет занята этим конфликтом.
— Нормально... мне? — девушка подняла взгляд. — А остальным? Тебе, Эндрю? Как я могу говорить с Рупертом о волнении насчёт моей обделённости, если я сама обделяю других? Это несправедливо! К тебе и ко всем, кого я "недолюбливаю", — она поднялась с места и, подойдя к преподобному, заключила его в мягкие объятия. — Я правда дорожу тобой, Эндрю. Я люблю тебя. У меня никогда не спрашивали, кого я люблю больше. Но я бы отвечала, что всех друзей одинаково сильно. Но... я, значит, обманывала себя? И других тоже? Я даже не думала об этом...
— Любовь идет от сердца, а не от разума. Если ты не задумывалась об этом, то тебе не в чем себя винить, — Эндрю обнял Лили и прижал к себе. — Не переживай насчет друзей, разберись сначала с Рупертом.
— Хорошо, — без особой радости ответила культистка. — И я могла бы проводить больше времени с тобой. Даже по больницам ходить, если хочешь. Могла бы помогать с чем-нибудь, может быть.
— Ты итак мне помогаешь, Лили, — удивленно поглядел на девушку Эндрю. — Я знаю, что есть человек который рад меня видеть и мне есть к кому возвращаться домой. Попробуй успокоиться и быть самой собой. Главная опасность для тебя сейчас начать высчитывать сколько времени ты с кем проводишь, это испортит любые чувства. Хочешь пройтись со мной по больницам, я буду рад твоему обществу. Хочешь отправиться к Джиму или Руперту — предупреди, чтоб я не волновался и отправляйся на здоровье. Если хочешь, давай с Рупертом поговорю я? Мне как мужчине будет проще разговорить его и выяснить, как он сам видит ваши отношения.
Лили думала. Думала долго. Она чувствовала, что её почему-то пугает перспектива этого разговора, и предложение звучало разумным. Но она ведь не трусиха, правда? И решение вопроса тут было действительно важным. Девушка не боялась доверить выяснения Эндрю, скорее она надеялась, что сможет всё уладить собственноручно.
— Я сама попробую. Но я даже не знаю, с чего начать... хотя времени много ещё, успею придумать. Спасибо, — культистка заглянула священнику в глаза и улыбнулась, — ты умеешь успокаивать. Только мне надо теперь о многом подумать.
— Начни со своих чувств, Лили и не бойся, — подбодрил ее Эндрю. — Если тебя опять посетят сомнения, рад буду помочь. И еще, перед сном у нас будет одно важное дело, последние события мне напомнили о некоторых упущениях которые я хотел бы исправить.
— М-м, какое же дело? — девушка слегка наклонила голову набок.
Эндрю подошел к тумбочке и достал оттуда книгу.
— Вот, легенды о короле Артуре. Хочу почитать тебе сказки перед сном.
— О-о-о, — Лили широко раскрыла глаза. В этот момент она немного напоминала ребёнка. — Сказки! Классно! Конечно, давай почитаешь. А то ещё тогда пошли все эти разговоры, а я ничего не понимала. Там и про главаря арканистов тоже написали?
— И про него и про любовь и предательство, и про то как двое мужчин делили одну женщину, — улыбнулся Эндрю. — Я подумал, что тебе должно быть обидно не понимать, и принял меры.
— Самую малость только... Всё равно хочу послушать, тем более от того, кто рассказал мне первую за всю мою жизнь сказку. Ещё и из Старого Завета, — хихикнув, девушка подошла к священнику и притёрлась к его руке.
Возвращение Руперта:
С момента отъезда немца прошло два месяца. На последние две недели у Лили пришлось время размышлений и каких-никаких самокопаний, от которых она сама успела за это время порядком устать. Отдыхала она от них также, как и обычно — делом и телом. Это лучше всего позволяло отвлечься и как-то расслабиться. Надо было поменьше оставаться наедине с собой. Но несмотря на всё она ждала возвращения Руперта, ей точно надо было с ним поговорить. И увидеть. И может быть почувствовать.
День перевалил за середину и близился к вечеру. Руперт появился ближе ко времени чаепития. Открыв дверь на стук, Лили обнаружила его у себя на пороге, одетого, как всегда, с иголочки, а на лице парня сияла радостная улыбка.
— Привет, Лили. А я боялся, что уже не успею тебя застать и придется ловить по улицам.
Девушка, кажется, и не думала, что он придёт так внезапно. Хотя она вообще не знала, когда именно ждать его возвращения. Похлопав глазами, она чуть неловко улыбнулась и сделала шаг вперёд, обнимая немца.
— Привет, — негромко, но с радостью сказала она. — Наконец-то ты вернулся. Я ждала.
Кажется, она звучала... сдержанней, чем обычно?
— Заходи, расскажешь, как дела, — отлепившись, сказала она и повела Руперта внутрь.
Войдя внутрь, Руперт повесил шляпу на вешалку, снял перчатки и проследовал за Лили.
— Сначала ты, — стараясь не выказывать беспокойства, Руперт озадаченно взглянул на девушку. Неужели, пока его не было, что-то случилось? — Как у вас дела? Где Эндрю?
— В больнице должен быть, может вернётся скоро, — пожала плечами Лили. — Чай будешь? Или бренди? Эндрю какой-то новый купил, я не пробовала ещё. И чего это я первая, не я же разбиралась со делами перерождения.
Она мягко улыбнулась. На самом деле, она не выглядела встревоженной и нервной, и если бы на месте Руперта был бы кто-то другой, не слишком знакомый с девушкой, то вряд ли бы он вообще подумал, что реакция должна быть сколько-то иной. Все еще недоумевая, куда подевались ожидаемые радостные вопли и набрасывания, как в прошлый раз, Руперт сдался. Плюхнувшись на свободный стул, он откинулся на спинку стула и заложил ногу на ногу.
— Лучше чаю. А бренди мы потом с Эндрю вместе приговорим. Надеюсь, он скоро явится, потому что у меня для вас есть предложение. А, впрочем, давай по порядку, — он на пару секунд поднял взгляд к потолку, вспоминая, с чего бы начать. — В общем и целом можно сказать, что поездка прошла успешно. Подсунуть "официальную" версию для узкого круга посвященных мне помог, ты не поверишь, миляга Ролан. Он что мое возвращение из мертвых, да еще и мужчиной — чудо Божье, явленное нашему роду как Его милость в награду за почитание и служение во имя Его. И прочая, прочая... Хотя потом отец согласился со мной, что лучше использовать магию и подкорректировать воспоминания тех, кто меня раньше знал, чтобы не полагаться на силу веры людей. Мне пришлось немало потрудиться, набиваясь в гости или проникая тайком и изменяя память во сне, но оно того стоило. Если кто-то и слышал ранее, что у графа цур Винзена была дочь, то теперь это будет выглядеть как просто ложные слухи. Так что я теперь официально Руперт вон Витце, барон и наследник рода.
— Слухи, что у графа было три дочери, да? — внимательно случая и параллельно готовя чай, уточнила Лили. — У тебя же сёстры ещё есть?
Руперт с улыбкой качнул головой.
— Слухи, что у графа была дочь, а не сын. Которые, разумеется, ложные. Кто-то что-то напутал, очевидно. А Бенедикта и Ренэйт — мы называем друг друга сестрами, точнее, гхм, теперь сестрами и братом, но они мне кузины, на самом деле. Дочери дяди Рудди. Ты ведь с ним не встречалась, когда он здесь был?
— Э-э, да нет, я даже не знала, что твой дядя всё ещё в Лондоне, — Лили снова неловко улыбнулась, ставя на стол кружки и садясь на место. — Я и тогда, когда все приходили после твоей пропажи, его не видела... И что ты теперь будешь делать, став настоящим мужчиной-аристократом? В Германии чаще пропадать будешь? Тебе надо будет какие-то новые "знатные дела" улаживать? — взяв свою, она сделала маленький глоток, чтобы не обжечься.
Руперт взял чашку, но пить не спешил, грея ею ладони.
— Пока здесь задержусь. Мне в Германии нечего делать, пока вас отсюда не отпускают. Поживем, посмотрим, когда появится возможность уехать. Но это глобальные планы, так сказать. В ближайшее время я собираюсь вплотную заняться своим проектом. Собственно, мне потом надо будет с тобой по этому поводу пообщаться, но сперва нужно проделать кое-какие предварительные изыскания, — Руперт отпил глоток чая и улыбнулся. — А вы теперь что будете делать? Останетесь в Лондоне или планируете вернуться в Манчестер?
— Наверно вернёмся. Я пишу друзьям письма, но буквы не могут заменить нормальное общение. Я успела соскучиться по ним. Но и тебя мне всё ещё мало после возвращения, — сказала Лили немного тише, опуская взгляд и делая новый глоточек. — А с Летикой у тебя как дела? Ты же раз всё уладил, можешь теперь позвать её замуж?
Руперт сделал вид, что рассматривает что-то в чашке, чтобы скрыть разочарованную мину. Ну а на что он рассчитывал? Что два месяца друзья будут его ждать, а потом и совсем забудут о своих делах и своих друзьях ради него? И все же новости об отъезде его огорчили.
— Я уже сделал предложение Летике, — поделился он новостями. — С ней все в порядке. Ну, как в порядке... Она приревновала меня к тебе, хотя я пытался объяснить, что испытываю к вам разные чувства, и одно другому совсем не мешает, но... — поставив чашку, немец развел руками. — Похоже, ей действительно плохо от мысли о нас двоих. Постараюсь сделать так, чтобы поменьше ее огорчать, — с улыбкой пожав плечами — мол, это мои проблемы, не твои — он продолжил расспрашивать магессу о ее планах. — Насколько вы можете задержаться? Я помню, ты говорила, что в Лондоне жить дорого, но об этом можете не волноваться — переезжайте ко мне.
— Огорчать... — словно не услышав последние пару предложений, едва слышно повторила Лили. Её пальцы крепко сжались вокруг кружки, но выражение лица не изменилось. — И ей плохо... от нашей дружбы?
Руперт снова откинулся на спинку стула и задумался над правильной формулировкой.
— Я не уверен, что она в принципе воспринимает это как просто дружбу. Нет, Летика не имеет ничего против нашего с тобой общения, однако тот факт, что мы с тобой близки еще и в интимном смысле, вызывает у нее ревность. К тому же Эндрю она не ревнует, например. Я спрашивал, — Руперт вздохнул и потер переносицу тонкими белыми пальцами. — Знаешь, когда она ушла с Кристофером, меня тоже кольнуло нечто подобное. Но когда я это обдумал, то понял, что это глупое, деструктивное и болезненное чувство, и отказался от него. Но выходит, не у каждого так получается. А ты, Лили, — немец заинтересованно посмотрел на магессу, внимательно наблюдая за выражением ее лица, — не ревнуешь меня к Летике?
— Н-нет, — культистка мотнула головой. — Наверно. Что такое ревность? Это как... зависть?
— Зависть? — лицо Руперта приняло озадаченное выражение. — Ты ей завидуешь?
— Нет, я спрашиваю, что такое ревность. Это что-то вроде зависти? Я никогда никого не ревновала, только слышала об этом чувстве. И я не уверена, что могу понимать его правильно из одних лишь слов.
Маг задумался. Сам он испытал это совсем мимолетно — до первой попытки осмыслить. Ну и, конечно, у него еще были слова Летики. Он попытался сформулировать для себя, что это такое.
— Это такое мерзкое сосущее чувство в груди. Будто тебя предали. Забыли. Оставили. Пренебрегли тобой ради кого-то другого. По крайней мере, у меня возникло нечто похоже, когда она ушла с Зобеком к нагараджа, но тогда она не попрощалась, не сказала ничего, а просто бросила, как будто бы я был пустое место. И когда я обдумал это, и понял, что это не так — все сразу прошло. Но это весьма скудный опыт — я не специалист.
Грустно пожав плечами, Руперт отпил еще чаю. Может быть, если знать точно, почему именно возникает ревность, можно будет убрать причину, а не пытаться лечить симптом отсечением головы?
Лили задумалась, стараясь пока не смотреть на немца. Описание было довольно полным.
— Я... не совсем. Понимаешь, — вздохнув, она подняла взгляд. — я не считаю, что ты меня предашь. Или забудешь. По крайней мере... не сам. То есть... ты ведь когда женишься, Летика станет для тебя самым особым человеком. Вы всегда будете вместе, вы всегда оба будете хотеть быть вместе. Она будет важней, чем остальные. Это само собой выйдет, невольно. Вы будете ближе, чем два отдельных свободных человека. Тут специальная связь получится. И если кто-то захочет что-то делать с тобой, ей придётся думать не только о том, чего хочешь ты, но и о том, чего будет хотеть твоя жена. А жене твоей не нравится, что ещё кто-то может быть с тобой ближе, чем на уровне разговоров, — остановившись на пару секунд, Лили сделала глоток чая. — И... И тут везде будут барьеры. Новые, в смысле. Я... я не смогу обнять тебя, пока она поблизости, не смогу поцеловать тебя, не смогу ничего, что могла бы при любом другом человеке. Я не смогу позвать тебя куда-нибудь, если ты с ней, потому что буду думать, что делаю плохо, и вообще буду бояться просить о чём-то, что заставит тебя оторваться от неё. А вы всегда будете вместе. Просто из-за этой связи. Я не только буду влезать в личную жизнь другого человека, который ближе всех остальных моему другу, я ещё и боль ей этим стану приносить.
Резко выдохнув, культистка закрыла глаза и, немного сжавшись, прижала кружку к себе.
Руперт что-то невнятно промычал и принялся глушить чай, словно какой-нибудь ром. Черт подери, насколько проще было бы, если бы все люди просто наслаждались бы моментами, которые проводят вместе, а не делили между собой друг друга. Он не хотел причинять боль Летике. Не хотел причинять боль Лили. Они этого точно не заслужили. Он бы с радостью принял всю боль на себя, но не видел никакого способа сделать это, не причиняя боль девушкам. Ну почему с женщинами все так сложно.
Чашка опустела; немец резко поставил ее на стол, подвинул стул, разместив его чуть сбоку Лили и сел так, чтобы оказаться лицом к лицу, опираясь на край стола.
— А сама ты что по этому поводу чувствуешь? Ты сейчас так хорошо расписала мои желания и ее чувства, но ни слова не сказала о себе. Только то, что ты не сможешь сделать, но это не то, о чем я хотел бы узнать.
— Я чувствую, что не хочу ломать тебе жизнь. У тебя есть планы, будущее с женой, а я... мешаться буду? Даже сейчас тебе уже надо что-то придумывать, чтобы не огорчать Летику. Я не могу ничего просить или тем более требовать, потому что сама, оказывается, не ангел, — Лили кисло усмехнулась от этого слова. — Я говорила о своих переживаниях с Эндрю недавно и по ходу дела заодно спросила, бывало ли у него такое чувство, будто я дорожу тобой больше, чем им.
Магесса сделала паузу. Поднесла кружку к губам и, сделав новый глоток, отставила на стол. Всё ещё сжатая, она обняла себя.
— Он сказал, что да. Ему кажется, что ты для меня важней, — взгляд ушёл в сторону. — Он меня поуспокаивал потом, но... я две недели уже думаю над этим. Над тем, что я не люблю друзей одинаково сильно. Что я могу отдавать кому-то большее предпочтение. И мне это не нравится. Если я сама не отношусь ко всем одинаково, то как сама могу думать, что кто-то другой будет ценить меня наравне с другими? Нет, этот кто-то ничего мне не должен...
— Никто ничего никому не должен, Лили. Особенно, когда дело касается чувств. Каждый сам решает, что он хочет отдать, и что отдать в его силах, — Руперт поднял девушку, усадил ее прямо на стол, а сам встал напротив, опираясь на него руками. Его глаза теперь были прямо напротив глаз магессы. Совсем рядом. — Я люблю и дорожу вами обоими. Не больше и меньше, а просто по-разному. Это все равно что спросить: кого ты больше любишь, маму или сестру. Или папу. С каждым человеком формируется своя отдельная связь, с каждым находишь разные точки соприкосновения. — Немец вздохнул и опустил голову, размышляя. Лили видела перед собой только его светлый затылок. — Я бы хотел, чтобы мы были вместе тогда, когда получается, и наслаждались каждым мгновением, наслаждаясь хорошим, а не думая о плохом. Я с Летикой, ты со мной. Но, увы, так не получается. Летике тяжело думать о нас. Ты не хочешь огорчать друзей и... думаешь, что если я люблю Летику и хочу жить с ней, то я буду меньше ценить тебя? — он поднял голову и придержал ее подбородок рукой, чтобы девушка не смогла отвести взгляда. — Но ты моя близкая подруга, Лили. Люди каждый день женятся, но разве это значит, что они перестают ценить друзей? Я хочу видеть твою счастливую улыбку и сияющие глаза, а не тщетную борьбу с самоуничтожением.
— Если жена не хочет, чтобы её муж был с этими друзьями, то ему в любом случае надо будет делать какой-то выбор, разве нет? Может он всё ещё будет ценить и её, и друзей, но иметь и то, и другое у него не получится. Я же говорю, я не думаю, что ты меня предашь. Сердцем. Но ты не должен будешь делать тот самый выбор в мою пользу. Потому что именно с Летикой ты свяжешь себя навсегда. Мы с тобой близкие друзья, мы дорожим друг другом, но наша дружба — это другое, не цепь и не союз. Просто нить, которая есть лишь потому, что оба человека её чувствуют. И она... не настолько важная, как выбор единственного человека во всей своей жизни, — голос Лили чуть вздрогнул, а в глазах появились слабые отблески зарождающихся слезинок.
— Если это просто нить... — Руперт придвинул девушку ближе и, выпрямившись, прижал ее к себе, обнимая. Потом, из ласкового став внезапно очень серьезным, требовательно посмотрел ей в глаза. — Ты либо не понимаешь, о чем говоришь, либо делаешь вид, что не понимаешь. Думаешь, я забыл, что случилось с тобой тогда, когда мы впервые были вместе после моего возвращения? Или ты сейчас намеренно прибедняешься, чтобы тайком принести себя в жертву ради счастья друга, делая вид, что все в порядке и так надо? Если да, то с чего ты взяла, что это именно то, что мне нужно?
— Ч-что? — Лили удивлённо посмотрела на Руперта. — Что значит прибедняюсь? Я... я просто говорю, что думаю. Что ты имеешь в виду?
— Только то, что ты сначала говоришь, что хочешь, чтобы я любил тебя не меньше, чем Летику, а потом предлагаешь позволить тебе уйти и не мешаться. Говоришь, что нить не важна, а сама сидишь с таким видом, будто вот-вот расплачешься, — тонкие пальцы нежно провели по щеке девушки. Руперт постарался говорить как можно медленнее и спокойнее, чтобы до нее точно дошло сказанное. — Одинаково, конечно, не выйдет. Но так и изначально у нас не могло быть иначе. Не думаешь же ты, что если бы не Летика, я бы бросил свои обязанности, своих людей и убежал бы к тебе в ковен, чтобы бить, крушить, ломать и складывать из черепов холмики? Но это не значит, что ты когда-либо перестанешь быть мне другом. Или станешь менее дорога. Или что мне безразлична твоя судьба. Это не так.
На словах о бросании всего ради ковена Лили прямо изменилась в лице. Теперь она была даже шокирована.
— Что?! Нет! Не надо ничего бросать, не надо бежать и что-то складывать, ты чего?! Я этого даже не имела в виду! Я просто... просто хочу знать, что если у меня есть друг, то всегда могла бы найти в нём поддержку и близость, при этом не чувствуя, что этим мешаю ему. А если Летике приносит боль всё, что может произойти между нами, даже безобидные поцелуи и объятия, то как я не буду чувствовать себя помехой? Это же станет твой важнейший в жизни человек!
— Но это не значит, что мне нужно забыть и забросить своих друзей, — Руперт улыбнулся. — Да, ты права, нам придется... ограничить способы взаимодействия, но ты всегда можешь рассчитывать на мою дружескую поддержку и участие. Можешь положиться на меня, — он ненадолго задумался. — Давай договоримся так: попробуем пока придерживаться этого варианта, но если будет тяжело, или больно, или обидно — обязательно мне сообщай. Я хочу знать обо всем, что с тобой происходит, Лили. Это важно.
— Ты же знаешь, что если мне нужна серьёзная поддержка, то никаких обычных слов мне не хватит... — Лили вновь повернула голову в сторону. — Я ещё планы просто строила... Пока мы спасали тебя, и сразу после возвращения. Что мы успеем вместе побольше побыть, что наверстаем вместе то, чего ты был лишён многие годы. Но у тебя дела, Германия, теперь ты скоро женишься. Я ничего не учла... и я наверно слишком много думаю о себе.
Раньше она добавила бы ещё одну фразу, но теперь ей казалось, что это может прозвучать как призыв жертвовать чем-то другим ради неё. Но сказать так хотелось! И Руперт сам только что попросил говорить, если будет плохо. И всё равно призыв. Девушка на секунду стиснула зубы.
— Мне тебя не хватает, — тяжело вздохнув, всё-таки решилась она.
Планы... Он тоже строил немного другие планы, но в конце концов жизнь рассудила по-своему. Нет, он не винил Летику, напротив, было очень жаль, что ей приходится иметь дело с таким вот Рупертом, успевшим неведомо как обрасти прочными связями, и терпеть то, что ей не нравится. Если бы только он мог найти выход, при котором были бы счастливы обе!
— Мне тоже тебя не хватает, — шепнул немец и чуть сильнее обнял ее. — Расскажи мне о своих планах. Пожалуйста.
— Такое надо не услышать, а прочувствовать, — Лили наклонила голову вперёд, касаясь лба мага своим. Ладонь девушки мягко коснулась щеки немца.
Руперт понял. И сосредоточился, проникая в мысли девушки. "Ты совсем разленилась, Лили", — промелькнул в ее сознании голос мага, хотя губы его не двигались. Магесса ощутила тепло, исходящее от этих слов, и легкий смешок.
— Ты что, — тихо засмеялась она, — хочешь, чтобы я тебе показала все способы, в которых ты мог бы меня отлюбить?
Хоть пока она к активному вливанию мыслей не перешла, воображение начало работать в любом случае, пока, правда, не заходя дальше откровенных ласк и жарких поцелуев. Ах, эти планы... Лили почувствовала легкую тень удивления, но Руперт не отстранился, позволяя девушке показать и передать то, что она хочет. Он даже не стал вносить никаких своих корректив или как-то отвечать на рисуемые ею мысли — просто наблюдал, слушая ее, а не себя, однако одной этой тени хватило, чтобы культистка подумала, что сделала что-то не так. Жаркие мысли почти моментально сменились неуверенностью и опасениями.
— Т-ты думал, что там что-то более серьёзное... да? — улыбка пропала с её лица. Для неё подобная близость была важной, но сейчас она решила, что это могло быть слишком незначительным на фоне чего-то другого. Это тоже отразилось в мыслях.
"Ты будешь смеяться", — она уловила легкое смущение в эмоциях мага, — "но я почему-то представлял нечто подобное". На миг в воображении магессы раскинулось широкое, усеянное луговыми цветами поле. Руперт и Лили держались за руки и бежали по нему, смеясь. "Теперь я понимаю, насколько это было глупо с моей стороны. И наивно. Продолжай, пожалуйста". Но то ли из-за едва прошедшего важного разговора, то ли из-за вообще накопленных переживаний, Лили беспокоилась и волновалась. Слишком. Показанное немцем не дало ей ощущения наивности или глупости. Наоборот, она словно сделала сильный укор сама себе. Пусть она и видела в физической близости между друзьями важное эмоциональное, чувственное и телесное общение, сейчас это видение словно кололо её в ответ. Почему Руперт мог представить в планах радостный бег по полям, а она представляла себе это? Она недостаточно романтична? Слишком зациклена? Неспособна представить и насладиться ничем, кроме плотской любви? И каждый мысленный вопрос почему-то жалил. Обычно такого не было. А Руперт чувствовал всё это в ней.
— Я не могу сейчас думать нормально... — в отчаянии выдохнула она, крепче прижимаясь к Руперту. Голос её звучал жалобно. — Мне кажется, будто я везде виновата.
— Нет, это я все испортил, — Руперт прервал телепатическую связь и погладил девушку по спине, прижимая к себе. — Я удивился, но это было приятное удивление, и ничего такого плохого в этом нет, Лили. Просто у тебя в жизни было слишком мало простых человеческих радостей. Сначала приют, потом нелегкая служба у Жаждущего. Откуда тебе было познать что-то другое кроме убийств, кровавых оргий и плотских утех? Жаждущему ни к чему подсовывать своим последователям то, что может привить им вкус к жизни и любовь к окружающему миру. Это не твоя вина, Лили. Просто поверь.
Культистке не нашла, что тут сказать. Обхватив немца теперь и ногами, она попыталась найти в объятиях успокоение. Сама понимала, что слишком волнуется. Прошла минута, потом вторая, и всё-таки даже такая близость приносила свои плоды: Лили становилось легче. Лучше любых слов.
— Зачем ты предложил переехать к тебе? — наконец, почувствовав, что небольшая волна самообвинения отступила, решила заговорить она. — Это же не понравится Летике?
Руперт поправил выбившиеся волосы девушки и мягко улыбнулся.
— Я хочу, чтобы мои друзья ни в чем не нуждались. И мне будет приятнее, если вы будете где-то рядом, и мне не придется ехать на другой конец города только чтобы увидеться. Мы могли бы проводить больше времени вместе, не мешая при этом вам с Эндрю жить своей жизнью. Дом большой, я выделю вам отдельные комнаты, с ванными гостиной и всем необходимым, чтобы никто не чувствовал себя в стеснении. Кроме того, это ведь только на время вашего пребывания в Лондоне, — с грустью заметил немец. — Но я надеюсь, что даже потом, после отъезда вы будете продолжать заглядывать на огонек. Летика... разрешила, — в его послышалась благодарность, смешанная с грустью. — Я как мог, постарался ей объяснить, насколько для тебя важно не разрывать и не терять контакт. Она согласилась потерпеть с условием, что это будет нечасто, — Руперт слегка нахмурился. Ему не нравилось, что любимой женщине придется терпеть, но он ведь не мог просто взять и "выключить" ревность. Точнее, технически это было несложно, но откровенно по-свински. Так с любимыми не поступают. Мы могли бы... — судорожный вдох выдал волнение, — устраивать себе праздники время от времени. Раз в один-пару месяцев. А в остальное время я бы вел себя как образцовый муж и просто хороший друг, чтобы лишний раз не делать ей неприятно. Как ты на это смотришь? Я знаю, это не то, о чем ты мечтала, но мы можем осуществлять твои планы в особые дни, и так, чтобы никого не травмировать. Заодно и Эндрю не будет томиться без твоих ласок.
Раз в один-пару месяцев. На самом деле для Лили это прозвучало очень печально. До чего же всё дошло... Моменты настоящей близости станут "праздниками". Это слово болезненно кололо. И даже за небольшими проявлениями сближения придётся следить. Всегда. На место обычной и приятной чувственности встанет больше стального контроля. Такое она скорее бы увидела в каком-нибудь страшном сне, но сейчас это было самой настоящей реальностью.
— Ладно, — со смиренно-обречённым принятием сказала она практически безжизненным голосом. — Наверно, я могла бы приезжать из Манчестера ради этих встреч. А в твоём доме мы могли бы жить так, чтобы Летика меня видела как можно меньше?
— Наверное. Не знаю, — Руперт снова склонил голову, прикоснувшись лбами с девушкой, но не для того, чтобы прибегнуть к магии разума. Просто не хотел, чтобы Лили видела грусть в его глазах — если она себя и в этом начнет винит, то так будет еще хуже, хотя казалось, что хуже некуда. — Можно поселиться ближе к запасному входу, и как я уже сказал, у вас будут свои комнаты. Но зачем? Или все настолько плохо, что тебе лучше меньше видеть меня, пусть даже и в компании Летики? — глубоко вдохнув, он выпрямился и приподнял магессу за подбородок. — Подумай хорошенько сейчас и скажи мне, Лили: я понимаю, что ты хотела бы совсем другого, и этого явно не достаточно, но ты выдержишь такой вариант? Или это все равно слишком мучительно?
И лицо Лили в этот момент не выражало ничего. Полнейшая безэмоциональность.
— Плохой вариант лучше ужасного. Выдержу, куда я денусь? — она вяло пожала плечами. — Я не знаю, что буду чувствовать, видя тебя и Летику одновременно. Мне... надо будет лучше контролировать все свои чувства, а порывы убрать. И всё время думать, не слишком ли я раздражаю её своим присутствием. Поэтому я на всякий случай уточняю, если вдруг надо будет сторониться её. Не тебя...
— Просто общайся, как общаешься с теми друзьями, с которыми у тебя не доходило до телесной близости. И не забывай уделять внимание Эндрю, — улыбнулся Руперт. Погладив пальцем плечико девушки, он снова подцепил ее подбородок и заглянул в глаза. — Ты точно сможешь принять такой расклад? Он по тебе не ударит? Мне не хотелось бы повторения того, что я наблюдал три месяца назад.
— Рано или поздно у меня доходило со всеми, — посчитала важным отметить девушка. — До сих пор не было никого, с кем бы не дошло. И обычно именно момент первой близости был очень важен. Об Эндрю я не забываю. А про расклад... я не знаю, как это может быть связано с тем, что было тогда. Я даже не знаю, почему оно произошло. И не знаю, смогу ли я принять это или нет, пока не попробую. Зато точно понимаю, что если я навсегда отрежусь от тебя, то есть... не просто разойдусь, я именно почувствую, что рушится маяк, то это будет удар в сердце. Из тех, которые терзают душу. И это ужасный вариант...
— Этого не случится, Лили, — голос Руперта стал немного хриплым, не то от волнения, не то от того, что ему не нравилось думать о таком варианте. — Ни в этой жизни, ни в следующих. Маяк не погаснет. А может... — пауза немного затянулась, немец не хотел давать обещаний, которые, конечно, был намерен выполнить, но не мог заранее сказать, преуспеет ли. — Может быть, мне даже удастся сделать что-то большее. Я надеюсь на это. Но чтобы это получилось, я должен сохранить эту связь. Скажи мне, если почувствуешь, что слишком плохо или что-то идет не так, ладно? Это важно.
— Если я скажу, то что изменится? — тихо спросила Лили. — И почему маяк не погаснет в следующих жизнях? С каждым перерождением я ничего не помню из прошлого.
Руперт задумался, покусывая губу. На второй вопрос было легче ответить, чем на первый, но даже здесь ему толком нечего было пока сказать.
— Я тебе обязательно расскажу, но сначала нужно произвести кое-какую предварительную подготовку. А потом ты мне еще понадобишься, чтобы все сделать как надо. Если кратко: эту забывчивость можно обойти. Но для этого потребуется основательно поработать, задействовав знания и магию из нескольких разных аркан.
— Это ответ на оба вопроса?
— Ты правда хочешь услышать ответ на первый? — юноше действительно не хотелось на него отвечать. И дело тут было вовсе не в том, что он Лили не доверял — как раз напротив. Он не хотел, чтобы она чувствовала себя виноватой еще и за это. Не хотел он и оказывать на нее давление, пусть даже и не намеренное. — Может, ну его?
— Я просто не понимаю, что ты можешь сделать в этом случае. Там... плохой ответ? — Лили вздрогнула. — Н-не надо... не говори.
Она уже чувствовала себя до жути опустошённой, и вступать в ещё больший негатив попросту боялась. Хватит. Хотя бы на сейчас. Сокрушенно покачав головой, Руперт прижал ее к себе и погладил по волосам. Это стоило ему самому немалых усилий — видя, как Лили его стараниями загоняется все дальше и дальше, он уже был близок к панике.
— Прости, такая недосказанность, наверное, пугает больше, чем самое страшное знание. Мы должны попробовать с этим ужиться, Лили. С уважением к Летике и ее жертве. Ей нелегко было идти навстречу, но ради тебя, ради того, что для меня было важно — она пошла, — юноша шумно вдохнул, прежде чем продолжить. — Но если ты поймешь, что тебе слишком тяжело такое вынести, если поймешь, что все плохо... Я не хочу, чтобы ты страдала. И не могу мучить ту, которая ради меня наступила себе на горло. Мне придется ее отпустить. Совсем.
А вот теперь, параллельно с жалостью к Руперту появилась и злость. Только не к аристократу. С уважением к жертве?! Нелегко было идти навстречу, и она пошла ради них?! Наступила на горло! Для Лили это звучало пробирающе смешно и обидно одновременно. Она верила, что наступает себе не на горло, а на всю себя целиком. На свою природу, на свои чувства, на свой родной характер. Она готова была разорвать все связи и принять ту режущую боль в душе, лишь бы не мучить близкого друга. И всё это она делала ради Руперта. И только ради него. Неужели её жертва могла сравниться с тем, что делала эвтанатос? В это Лили не верила абсолютно.
Порыв негативных эмоций принёс внезапное отрезвление. Все уступки, которая она сейчас делает, она не делает ради этой эвтанатос. Она заботится о своём друге, но не о ней. Летика — лишь то, что надо учитывать при общении с Рупертом. Смириться с ней. Да, это преграда, и о ней нельзя теперь забывать. Но она не позволит преграде разбить себя.
Лили мягко, но настойчиво освободилась от рук немца и спустилась со стола. Взгляд её стал куда более напряженным, но теперь вовсе не жалким и размазанным, как до этого. Вся та вялость, которую девушка чувствовала считанные секунды назад, просто испарилась. Настрой изменился почти моментально.
— Не надо её отпускать, — даже голос её избавился от серости и стал твёрдым. — Я справлюсь. Я не дам этому сломить меня. Когда Эндрю вернётся, я обсужу с ним возможность переезда к вам, не беспокойся.
— Лили?.. — Руперт стоял, беспомощно опустив руки и смотрел на волшебницу. Перемена в ее поведении неприятно поразила его, больше, чем боль и слезы. Что-то было в этом злое. Неприятное. В голове роилась туча вопросов, но он, едва слушающимся языком смог произнести только один. — Что с тобой?
— Всё в порядке, — серьёзно сказала она. — Я поняла, что вставшие перед нами трудности можно перенести и преодолеть. Прямо после твоих слов. Я не буду страдать, а тебе не придётся отпускать Летику. Пусть её жертва, — культистка не смогла сдержаться, чтобы не впустить в это слово немного иронии, — не уйдёт впустую. Всё будет хорошо, правда.
Лили заметила, что и жалость к себе и аристократу у неё сейчас тоже ушла на второй план. На первый вышла стальная и тёмная уверенность. Невольно закралась мысль, не внезапный ли это дар от Мастера, призванный вытянуть её из той пучины слабости и обречённости, в которую она невольно свалилась до этого. Руперт отвернулся и подошел к окну. Он не хотел, чтобы Лили видела в его глазах всю гамму чувств, которые он испытал при этом. Он не надеялся, что она поймет. В конце концов, она слуга Жаждущего.
— Я рад, что ты нашла в себе силы, — холодно и пусто произнес он, не оборачиваясь. — Но мне не нравится, какой ценой. Ты совершаешь ошибку.
— Какой ценой? Какую ошибку я совершаю?
Он ответил не сразу. Разомкнул сцепленные за спиной руки; горестно опустив голову, долго водил пальцем по подоконнику.
— Не ожесточай свое сердце, Лили, — голос был настолько тихим, слабым и беспомощным, насколько это было возможно. — Я этого не вынесу. Если ты способна пережить все это, только погружая свое сердце в бездну, значит, я уже тебя потерял.
— Я ничего даже не сделала, я просто поняла, — ответила Лили. — Я не взывала к тёмным силам и не пыталась успеть мысленно обменять слабость на уверенность и злобу. Поэтому... я не думаю, что во мне что-то изменилось.
"Может быть, я всегда такая?" — не стала озвучивать она этот вопрос. Руперт и так слышал от неё о чёрных сердце и душе.
— Скорее всего я просто увидела это под другим углом, — добавила культистка.
— Думаешь? — Руперт недоверчиво переспросил перед тем, как обернуться. — Ты просто не видела себя со стороны. Если бы ничего не изменилось, ты бы меня не напугала так. Подойди.
Лили, несколько смягчившись в лице, с удивлением взглянула на Руперта. Что, она действительно выглядела так, словно успела заключить какой-нибудь тёмный пакт с демоном? Это наверно даже забавно... только не для немца. Девушка спокойно подошла к магу поближе, пытаясь представить, что он хочет в ней разглядеть. Мягко взяв ее за плечо, он свободной рукой медленно провел от скулы к подбородку, лаская его. Янтарные глаза безмолвно и как-то задумчиво встматривались в ее серые. Он и сам не мог толком сказать, что хотел в них рассмотреть, но все равно всматривался, словно надеялся отыскать в них ответ на невысказанный вопрос.
— Мы то, что мы думаем о себе. Изменяя угол зрения, мы изменяем и себя тоже. Пусть только на время, пусть в зависимости от ситуации или человека, но это все равно изменение, — ладонь легонько накрыла щеку Лили, согревая ее теплом. — Возможно это только лишь угол зрения, но я не хочу, чтобы та Лили, которая смотрела иначе, ушла. Нет, в данном случае, если это поможет тебе выстоять и пережить — пусть. Но я сейчас не только о том, когда плохо. И когда хорошо тоже. Ты уверена, что изменив перспективу, ничего не потеряешь в себе?
— Я ничего не меняла, — девушка слегка улыбнулась. Из порыва мрачной решимости она плавно перетекала в нормальное состояние, но уже не ослабленное отчаянием и неуверенностью. — Оно само.
Всего один пункт, который кому-то запросто мог показаться незначительным. Его полное осознание словно отрезало всю ту немощность.
— Что та Лили, что эта — это всё одна и та же я, Руперт. Думаю, до осознания я просто накинула на себя слишком много ответственности и вины. Со всем этим можно справиться проще. Справиться... душой и мыслями, я имею в виду, — пояснила она.
Руперт вздохнул и прижал Лили к себе.
— У тебя было такое лицо, будто ты собираешься кого-то убить. Нет, я бы не обиделся, если что, — поспешил оправдаться он, чтобы девушка не думала, что ее упрекают. — Если хочется — значит, я заслужил. Просто я за тебя испугался. Извини, пожалуйста. Так что ты там разглядела? Поделишься?
— Я поняла, что всё, что я делаю сейчас, я делаю ради тебя. И все трудности, которые придётся из-за этого перенести, я перенесу ради тебя. Вот и всё.
"И что моя жертва здесь для меня будет важней любых других жертв, кроме, разве что, твоей. Твоя важней", — опять не сказала она вслух. Она не хотела расстраивать немца, который бы сразу понял, что она пренебрегла беспокойством о Летике.
— До этого у меня роилось слишком много мыслей и было слишком много жалости к себе вместе с печалью от несбыточных мечтах. Что же, раз судьба распорядилась так, что моим мечтам не сбыться, то надо стойко перенести этот удар. Сломаться может любая. А я хочу выстоять. Ради себя и тебя, — она тепло улыбнулась Руперту.
Ответная улыбка была спокойной и тихой. Руперт погладил темные волосы.
— Тем мечтам, которые ты так и не показала? — уточнил он. — Или еще каким-то? Почему ты думаешь, что они несбыточные? И что ты решила?
— Да, им. Потому что нам не хватит времени, — сказала Лили, уже не впадая в печаль. — И разделённость всего этого принесёт другой эффект наверно. Не будет той насыщенности, о которой я думала. Но я рада, что смогу быть с тобой хотя бы иногда. Как ты отнесёшься к тому, что в этот раз в месяц-два ты не будешь спать всю ночь?
Руперт широко ухмыльнулся. Учитывая, что Лили готова была согласиться на такие стесненные условия, на меньшее рассчитывать и не приходилось.
— Ну знаешь! — шутливо возмутился он. — Когда я начну засыпать прямо в процессе — значит, мне прямая дорога на кладбище. А что? Гроб уже есть, — тепло улыбнувшись, он оставил легкий целомудренный поцелуй на девичьей щеке. — Я вообще думал дождаться Эндрю и вместе отправиться ко мне обедать. Но если ты хочешь побыть одна... — он огляделся. — У вас что-то вообще готово к обеду? Могу сделать поесть, ты наверняка голодная после таких волнений.
— Если посмеешь уснуть в процессе, то я превращусь в Зверя, — коварно улыбаясь в ответ, предупредила Лили. — К обеду нет ничего, Эндрю бы приготовил, как пришёл, а я бы помогла. И я за твою идею, в самом деле проголодалась. "Аристократ лично приготовил обед подруге-простолюдинке", представь в вашем светском обществе прошла бы такая новость. Как бы люди отреагировали?
— Они бы, для начала, вообще удивились, что я умею готовить, — рассмеялся Руперт и принялся засучивать рукава, оглядываясь в поисках рукомойника. — Давай, показывай, что у вас где, и я постараюсь сообразить что-нибудь подходящее, чтобы ты не сожрала меня до того, как дело дойдет до обеда.
Лили покивала и пошла показывать местные закрома. Нашлись картофель, яйца, масло, хлеб, немного бекона, кусок говядины, зелень с остатками овощей и простые специи: соль, перец и немного горчицы. Всякие столовые приборы она тоже подоставала, где рукомойник показала. Убедившись, что у Руперта есть всё необходимое, девушка вернулась за стол.
— Могу помочь с чем-нибудь. Порезать там, помешать, — предложила она.
— Сейчас посмотрим, что тут можно сварганить, — улыбнулся Руперт, возвращаясь от рукомойника, и приступил к делу.
Возможно, парню и было далеко до заправской поварихи, одной рукой нарезающей овощи, а второй замешивающей тесто для булочек, но было видно, что он знает, что делает, и не путает соль и сахар. Когда в сковородке шкворчала яичница с картофелем и беконом, а в духовке томился кусок говядины в горчичном соусе, юноше уже оставалось только следить, чтобы вовремя убрать блюдо с огня.
— А, знаешь, я бы попробовал, — ни к селу ни к городу добавил вдруг Руперт, водружая перед Лили пышущую жаром яичницу и убирая на столе для готовки.
— Да пожалуйста, на двоих поделим давай, — перекладывая часть себе на тарелку, согласилась девушка. — Сам проголодаться успел от всего этого? Тебе же вообще на две стороны сразу приходилось думать.
Руперт рассмеялся и сел рядом за стол. За все это время он даже ни разу ее не поцеловал так, мужчина целует женщину. И Лили держалась. Не то чтобы немец ожидал, когда она не выдержит и набросится, но он действительно не хотел, чтобы девушке было плохо.
— Да нет, ты кушай. Это я насчет той твоей угрозы, — пояснил молодой барон. — Один разочек хотя бы хотел бы попробовать. Просто чтобы знать, каково это — ну... — юноша замялся, подбирая слова, но ничего путного в голову не приходило. — Со Зверем, — потупившись со смущенной улыбкой, он невольно напомнил Лили того Руперта, которым был на прогулочной палубе корабля. — Ты считаешь меня извращенцем?
Лили ухмыльнулась, прожёвывая кусок яичницы.
— Уж не мне судить об извращённости. Вот представь, что Летика бы сказала, если бы узнала, — произнесла она. — А для меня любое твоё желание скорее всего будет чем-то нормальным. Но ты же не любишь быть в зависимой позиции, Руппи. Ты не думаешь, что я в Звере буду такой же покорной, как и обычно? — прищурившись, девушка усмехнулась. — Это воплощение моей ярости, и Зверя никакими словами не убедить быть в подчинении.
Откуда ему было знать, что сказала бы о таком желании Летика. Возможно, поняла бы его исследовательский интерес, а может и нет. Тут еще предстояло узнать, что ей самой нравится, но задавать такие вопросы тому, кто ни разу еще не пробовал — глупо. Похоже, тут им придется выяснять и нащупывать вместе. И это была одна из главных причин, по которой Руперт боялся, что облажается. Лили о неискушенности Летики он не сказал — все-таки это было личное. Не его личное.
— Да, я помню, как ты говорила. Но другого, покорного Зверя, у нас нет, так что какой смысл отказываться? Можно подумать, у нас тут целый табун разных чудовищ, — умыльнулся юноша, плюхаясь на стул. Он проверил мясо в духовке и засек время. — Как-нибудь переживу.
— Но ты даже не дал мне покормить тебя с твоих же колен! Но хочешь попробовать побыть под Зверем! — Лили выглядела удивлённой и слегка наигранно-обиженной. — Ради страшной и ужасной меня готов потерпеть? Что у тебя, любовь к чудовищам? — не сдержавшись, она засмеялась.
— Интерес, скорее. Примерно такой же, как тогда, я хотел узнать, что ты чувствуешь во время сражений, — пояснил Руперт. — Это не то, что мне близко, и я отношусь к бою совершенно иначе, однако это было весьма познавательно, — немец улыбнулся.
— Ладно, я не против. Только надо будет некоторые меры предосторожности учесть... — уже имея такой опыт, сказала культистка. — А мы могли бы в какую-нибудь из ночей попробовать что-то вроде того, что было в Дуале? У тебя наверняка идеи есть к такому, — спросила она и, как ни в чём не бывало, съела новый кусок яичницы.
— Есть, — Руперт кивнул, не изменяясь в лице. Самому ему было не в новинку отводить чувства на дальний план, чтобы легче было не делать тому, чего делать не следовало. Но Лили к подобному не привыкла, и он не хотел лишний раз подвергать девушку соблазну, когда удовлетворить его было бы невозможно. — Подожди и увидишь. Всему свое время. И я помню то, что ты говорила о моей Тени. Думаю, вы обязательно встретитесь. И в этом случае тоже придется позаботиться о технике безопасности.
— Ты звучишь почти что зловеще. Я прямо вся трясусь, — усмехнулась Лили в процессе прожевывания бекона. — Ну, буду ждать значит. Времени теперь станет в избытке...
Руперт криво усмехнулся — уж сколько есть. Чего уж теперь.
— А чем вы обычно в Манчестере занимаетесь? Ты там надолго застрянешь?
— Вообще... мы там жить начали. Специально ушли подальше от Лондона, от центра Арканума и его проклятой инквизиции. Кучу денег после Африки спустили здесь на театры, оперы и вкусную еду, а потом туда. Жильё там снимаем, я вон друзей новых нашла, думаю может с ними ковен начать, все вольные всё равно, но дружим близко. У меня даже ученица завелась, — Лили тепло улыбнулась, — нашла её вскоре после Пробуждения. Напугана была, не знала что происходит. Мне она попалась прежде, чем о новом маге удалось прознать Аркануму. Приютила, магии начала учить как могла, в общем она начинающий экстатик. Ребята помогают, они тоже из Культа. На пять лет меня она младше, Сьюзи зовут. Сейчас за ней друзья присматривают, она их знает хорошо. Эндрю им всем проповедовал даже понемногу, Сью его слушала всегда внимательно, — она тихо усмехнулась. — И сюда мы вернулись ради тебя. Только ради тебя. Навсегда в Лондон мы вряд ли переедем. Разве что вот я вместе с Эндрю, если он захочет, или без, если нет, могла бы приезжать сюда иногда, чтобы с тобой тоже видаться.
— Ну, значит, до отъезда поживите у меня, а потом когда наезжать будете — у вас уже будет свое место в городе. — Руперту грустно было расставаться с друзьями, но он понимал, что у них своя жизнь. — Мне придется остаться здесь, увы. Политика, связи — ну, сама понимаешь. Я не должен забывать о своем долге. Но я буду рад любой возможности с вами увидеться. Если нужно — даже оплачу дорогу туда и обратно, чтобы вы могли приезжать. Что скажешь?
Строго оценив мясо, немец остался удовлетворен его степенью готовности и подал ароматный, стекающий соком кусок на стол. Нарезая небольшие ломти, он положил парочку на тарелку Лили.
— Не слишком ли калорийно? — поинтересовался немец, кивая на остатки яичницы с картофелем, луком и беконом, и на говядину. — У нас в Германии более сытная кухня, чем местная. Так что если не влезет перекус — я не обижусь, — юноша улыбнулся.
— Смеёшься? — с усмешкой фыркнула Лили. — С тем, как я обычно провожу дни, меньше есть даже не получается. Да и я всегда за нескольких уплетала. Из-за даров, наверно. Чем сильнее тело, тем больше его надо кормить, да?
Девушка воткнула вилку в ломтик и, положив в рот, тщательно прожевала.
— Вкусно! Эндрю тоже умеет хорошо говядину готовить. Наверно я когда-нибудь начну учиться у него всему этому.
До того времени, как Эндрю вернулся домой, Лили успела расправиться с обоими блюдами, и Руперт с девушкой, убрав посуду, просто сидели и болтали о всяких мелочах, устроившись на диванчике. Священник встретил молодого барона тепло и узнав, что тот предложил перебраться пожить к себе до отъезда из Лондона, и к тому же зовет на обед, быстро собрался, и компания отправилась в Белгравию.
В доме Руперта им выделили несколько комнат, включая гостиную и небольшую столовую, но обычно к обеду и пятичасовому чаю собирались все вместе.
Сообщение отредактировал BornToSeek: 30 ноября 2019 - 19:32
Одним из первых дел Руперта по возвращении из Германии был визит в Арканум. В прошлый раз, еще до отбытия, у него состоялся короткий разговор с лордом Мортимером, по итогам которого Архимаг велел явиться после того, как вон Витце уладит в Германии все формальности, связанные с его возвращением из списка умерших. К сожалению, как выяснилось, Мортимер куда-то отбыл, оставив у руля Зобека, приплывшего обратно из Африки, но юноша не намерен был отступать. Попросив доложить о себе, он стал ожидать, когда маг его примет, ничуть не выказывая волнение - спокойная сдержанность и сосредоточенность были под стать его строгого покроя синему костюму.
Обстановка внутри магического ордена была под стать тому хаосу, который пришёл на улицы Лондона вместе с оборотневой чумой: маги выглядели мрачными и подавленными, количество инквизиторов, патрулирующих коридоры академии вместо городских улиц, тоже заметно выросло. Дело было даже не в безопасности студентов - с назначением лорда Зобека на должность заместителя ректора Арканума обязательными стали дисциплины, посвящённые боевому чародейству. И вели их, разумеется, инквизиторы.
- Вы можете войти, - с улыбкой сообщила Руперту приятная девушка, которая представилась Лавинией. После прибытия Кристофер быстро окружил себя новыми соратниками, продвинув по служебной лестнице самых выдающихся инквизиторов. Роль секретаря, которую ныне исполняла Лавиния, была сущим фарсом - через руки девушки проходила вся документация Арканума, открывая ей доступ к океану скрытой информации.
Кабинет, в котором расположился Зобек, когда-то принадлежал архимагу. Да и принадлежал ему до сих пор: словно желая напомнить самому себе о временном статусе занимаемой должности, Кристофер ничего не стал менять в интерьере комнаты. Впрочем, тут его с Мортимером вкусы совпадали: оба предпочитали функциональный минимализм, не желая тратить деньги на пыль, брошенную гостям в глаза. Когда вошёл Руперт, лорд-инквизитор сидел в кресле и задумчиво водил пальцем по карте Лондона, лежащей на столе. Подняв глаза на просителя, Зобек взглядом же указал ему на свободное кресло напротив стола.
- Лорд Инквизитор. - Руперт кивнул в знак приветствия и опустился в кресло, пристроив цилиндр на подлокотнике. Бросив взгляд на разложенную на столе карту, юноша снова поймал себя на мысли, как много изменилось за время его отсутствия. - Не хотелось бы отвлекать вас от работы, поэтому перейду сразу к делу. Так уж случилось, что я снова вернулся в мир живых и обнаружил, что дела в Лондоне идут плохо. Я желаю исправить это, насколько это в моих скромных возможностях, снова став частью Арканума и ликвидировать угрозы совместно с другими магами. У нас уже состоялся разговор с лордом Мортимером, но он отложил решение до того времени, как я вернусь из Германии и улажу все проблемы с моим официальным статусом. Ведь по всем документам меня считали погибшим. Это создавало проблемы. Я прибыл только вчера, и могу с уверенностью сказать, что все нужные формальности были улажены. Лорд Мортимер ничего не оставлял на мой счет?
Молодой барон был изрядно обескуражен отсутствием Архимага, но раз теперь вместо него руководство Арканумом принял Зобек, то говорить предстояло с ним. Впрочем, Руперта это вполне устраивало, учитывая обстановку в городе. До своего отплытия на родину, он успел сходить в несколько рейдов вместе с Джимом и ополченцами, и судя по тому, что рассказал вчера ему паренек, ситуация за эти два месяца стала только хуже.
- Вряд ли архимага могла остановить чья-то формальная смерть. Скорее я поверю в то, что ему нужен был ваш восстановленный благородный статус, - несмотря на циничное замечание, Кристофер не проявлял вражды. Дела минувших лет, мимолётная стычка в Африке - всё это давно прошло. - Лорд Мортимер оставил лишь один приказ: подготовить Арканум к войне. И я намереваюсь его выполнить, несмотря на вялые протесты изнеженных аристократов. Очень жаль, что Протея не будет с нами в этой войне, - инквизитору явно пришлась не по душе вся история с "воскрешением", как и последствия в виде запрета на магию для одного из магистров Арканума. Впрочем, лорд Зобек был человеком напористым и в любой ситуации старался искать перспективы, а не оплакивать потери. - Я приму вас обратно в Арканум, молодой человек, но вы сами к этому готовы? Готовы закрыть дыру в наших рядах, готовы взять на себя всех тех врагов, которых мог.. обезвредить Протей? Он маг немалой силы. Но и вы, я уверен, времени зря не теряли.
- Для того я и приехал сюда, милорд, - спокойно и твердо ответил Руперт. - Более того: я знаю людей, которые тоже будут рады приложить свои силы в этой борьбе. Вы, возможно, помните их по Африке - я говорю об анафемах, с которыми я был там. Разумеется, я не предлагаю тоже принять их в Арканум, но я могу склонить их к сотрудничеству - не вынужденному, как в прошлый раз, а добровольному. Думаю, нам пригодятся все ресурсы, которые только можно собрать, и я готов не только вложиться лично, патрулируя и сражаясь, но и поспособствовать поиску ресурсов и связей. Лорд Мортимер абсолютно прав, сэр, с восстановленным статусом у меня гораздо больше возможностей, и я воспользуюсь всем, что поможет вернуть в Лондон стабильность.
- Похвальные стремления. Надеюсь, что идут они не от желания выслужиться, поскольку угроза над столицей нависла вполне реальная. Я бы с удовольствием прошёлся огнём по всем вампирским гнёздам, но боюсь, что у нас пока недостаточно ресурсов, - Кристофер поднялся и подошёл к Руперту, крепко пожимая ему руку. - Добро пожаловать в наши ряды.
Руперт ответил столь же крепким рукопожатием. О, да, угроза была вполне реальная, и не только от вампиров, а еще от оборотней, и от этого Леви, если он не наврал в своих эпистолах. Грустная правда была в том, что тонущий, пылающий или звереющий Лондон был невыгоден даже его стране, поскольку последствия падению Британской империи аукнулись бы всему миру, а вон Витце предпочитал стабильность и взаимовыгодные союзы. Так что это еще было личное.
Попрощавшись с Зобеком, юноша покинул кабинет и приемную (с улыбкой кивнув Лавинии), и неспешно направился по коридору, рассматривая знакомые стены. Даже сейчас, пребывая практически в военном положении, Арканум оставался местом, которое вдохновляло на совместную работу и продвижение вперед.
- Мисс Линсдейл! - Руперт слегка склонил голову, приветствуя знакомое лицо. - Приятно встретить вас здесь. Спешите на занятия? - Юноша улыбнулся. Он не забыл, кто помог перенести его аватар в новое тело и тем самым дал ему новую жизнь, и действительно был рад ее видеть.
Элизабет не стушевалась и не вздрогнула. Она хранила потрясающую, просто фанатичную самоуверенность в любых ситуациях. И, сказать по правде, жизнь ещё не подбрасывала девочке задачки, которые бы та не смогла решить с помощью магии или грубой магической силы. А человеческие отношения, политика, быт.. все эти важные для многих людей вопросы оставались на периферии внимания Элизабет. Секреты и устройство магии, которыми Арканум щедро одарял своих студентов, поглотили время и душу юной волшебницы без остатка.
- Герр Руперт, - сдержанно кивнула Лиз без намёка на улыбку. - Нет, я никуда не спешу. Учение требует вдумчивого и детального подхода. Хотя должна признать, что местная библиотека.. завораживает. Хотела бы я поскорее изучить написанное там. Хм, да.. можно сказать, что я в чём-то спешу, - наткнувшись на забавный парадокс в собственных словах, Лиз улыбнулась. - Вы идёте от ректора? Что-то случилось?
Элизабет не казалась особо обеспокоенной. Казалось, что на все тревоги Лондона ей было наплевать, пока Арканум удовлетворял собственным интересам девочки.
- О, ничего особенного. - Руперт тепло посмотрел на волшебницу - такой знакомый энтузиазм и упоение открывшимися возможностями. Он и сам был таким же, впервые оказавшись в стенах Арканума и обнаружив здесь настоящую кладезь знаний. - Уладил некоторые формальности, связанные с моим возвращением. Теперь я снова студент Арканума, как и вы. И могу совершенно официально помогать Инквизиции защищать Лондон от всякой напасти. А вы? Не думали еще переходить к практике? Какие арканы выбрали для изучения?
- Основы, разумеется. Лишь глубинное понимание законов магии позволить освоить её в совершенстве. Всё прочее.. фиглярство, - Лиз покрутила кистью в воздухе, подбирая слово. - Что же до практики.. мистер, сам факт вашего возвращения - уже отличный пример моих практических навыков, не так ли? И нет, я не намерена бегать по колено в грязи за всякими тварями, населяющими Лондон. Я не рыцарь в сияющих доспехах и никогда не претендовала на это звание. Впрочем.. если директор попросит, то я и дальше могу зачаровывать экипировку для паладинов. Надо же дать им шанс в борьбе, иначе это просто трата ценных ресурсов.
Окончив речь, девочка вдруг смущённо и как бы нехотя спросила:
- У Джимма всё в порядке?
- Жутко занят, как всегда, - усмехнулся Руперт. Впрочем, было видно, что он немного гордится парнем. - То с Артуром, то с ополчением в рейдах, то на учебе. Еще и работает. Но кажется, сражаться ему нравится больше, чем работать. Вот уж кто воображает себя рыцарем в белых доспехах. - Молодой аристократ хмыкнул. - Похоже, он нашел для себя цель в жизни, и теперь стал более уверенно себя чувствовать. Может, вытащите его куда-нибудь, Элизабет? Сходил бы развеялся, а то уж больно серьезный стал - и это в его-то годы. Успеет еще со своими планами, никуда не денется.
Девочка облокотилась на перила, ограждающие площадку второго этажа. Отсюда открывался отличный вид как на входные двери академии, так и на богатое убранство прихожей. Но Лиз смотрела поверх, разглядывая что-то в окнах напротив.
- Я не уверена, что у нас с Джимом одинаковые интересы. Всё обыденное, чем дорожат Спящие, мне кажется таким.. блеклым. К тому же, директор попросил меня помочь ему с.., - Элизабет запнулась и склонила голову, размышляя, стоит ли ей продолжать, - с болезнью дочери. Там очень сложный случай: её Узор переплёлся с Узором вампира, что вызвало.. осложнения. Многие арканисты пытались решить вопрос через Аркану Разума, но там нужно смотреть глубже. Распутывать не мысли и не личности, а сущности. Такая задача.. вот что меня захватывает. Не уверена, что Джим захочет совершить променад в Бедлам.
Лиз несильно оттолкнулась от перил и повернулась к Руперту с печальной улыбкой.
- Я понимаю, что Джим знается с магами и с падшим.. одним, как минимум.. но моё общество может показаться ему слишком отягчающим теперь. Я не люблю чувствовать себя обузой.
- Обузой? - Руперт оперся о перила спиной и посмотрел на девочку. - Мне кажется, он считает за честь для себя участвовать в чем-то большем. Как бы сказать... - Молодой барон слегка нахмурился, подбирая слова. - Каких-то пять лет назад пределом его мечтаний было дослужиться до дворецкого, и о большем он и не помышлял. Когда я сказал ему, что возьму его с собой в Африку, чтобы сделать из него воителя, Джимми, конечно, не стал спорить, но я видел, что это его не вдохновило. Но с тех пор в его жизни многое произошло, и я вижу, что он изменился. Да, он всего лишь Спящий, и прекрасно осознает это, насколько вообще Спящие могут осознавать, что являются неполноценными по сравнению с нами. Но при этом я вижу в его глазах стремление к большему. Стремление внести свой посильный вклад в дела, обычно скрытые от взора простых людей. Я думаю, ему нравится быть причастным. - Руперт ободряюще улыбнулся. - Впрочем, спросите у него сами, однако я уверен, что он не откажется составить вам компанию в таком деле. Тем более, что он знаком с Дженн. - Глаза юноши погрустнели, улыбка померкла. - Я слышал о том, что все это дело с малкавианом зашло слишком далеко. Жаль, что так вышло. Если ей еще как-то можно помочь - постарайтесь, пожалуйста. Если с моей стороны потребуется какая-то помощь - какие-то книги, ресурсы или связи с магами из Европы - я в вашем распоряжении, Элизабет.
Вдруг девочка хихикнула.
- Знаете, всего лишь пара месяцев прошла с моего поступления в академию, а на меня уже все косо смотрят. Мне понятны тайны, недоступные многим. Моей помощи просит директор Зобек. А если ещё пойдут слухи, что у меня есть связи с магами Европы.., - Лиз тихо засмеялась. Не похоже, чтобы завистники её хоть сколько-нибудь пугали или тревожили, да и предложение Руперта она вряд ли восприняла всерьёз. Но вот сама ситуация, в которой она, воспитанный падшим ангелом изгой, с такой скоростью обрастала связями, была как минимум комичной. Хоть и не бесперспективной.
- Хорошо, я.. я встречусь с Джимом. Но дела в первую очередь. Завтра мне нужно навестить Дженнифер, кое-что попробовать.. сказать по правде, лорд Кристофер надеется, что его дочь сможет со временем присоединиться к паладинам и занять место в Аркануме. Ну хоть так. Она совсем лишена магии, бедняжка. Но.. мне она нравится. Видно, что ей приходилось выживать по-своему, как и мне. Если Джим захочет составить мне компанию, то после Бедлама я бы доверилась ему в выборе более.. подходящего для "развеивания" места.
Лиз неловко повела плечами. Она совсем не ориентировалась в интересных местах большого Лондона, который для неё сужался сначала до стен приюта, затем - храма, теперь - академии и больницы для душевнобольных.
Руперт усмехнулся. То, что у Лиз здесь появились завистники, его совсем не удивило. Он, скорее, удивился бы, если бы это было не так, учитывая дарования девочки. Такое окружение было уже само по себе нелегкой ношей, но он почему-то был уверен, что девочка справится. Возможно, сказались воспоминания Джима, окрашенные яркими эмоциями, а может, это было что-то в самой Элизабет, в том, как она держалась, как мыслила, как относилась к вещам.
- Я не забываю тех, кто сделал мне добро, мисс Линсдейл. - Молодой барон улыбнулся. - И дело не в том, что я чувствую себя обязанным или должным - я сам от своего сердца хочу поблагодарить вас. Только вам решать, что вам нужно для ваших целей, но если увидите, что я могу что-то для вас сделать - дайте мне знать. - Руперт слегка поклонился. - А что до Джима, я полагаю, он что-нибудь придумает. Он всегда тепло отзывался о вас, Элизабет, так что смело его эксплуатируйте. - Вон Витце вытащил визитную карточку и протянул ее девушке. - Это мой адрес в Лондоне. Надеюсь, еще свидимся, хотя теперь и правда, возможно, будем видеться чаще. - Он окинул взглядом вид с лестницы. Он снова в Аркануме. Все так привычно, и в то же время - иначе. Так странно. - Хотя я только начал изучать Основы, было бы интересно как-нибудь обсудить особенности применения этого вида магии.
- Основы дают нам возможность касаться Гобелена, менять и восстанавливать его. А Гобелен - это всё сущее. Вот вам и применение: абсолютная власть над любым существом, явлением и механизмом. Только это и достойно траты времени на изучение, - Лиз поправила волосы. - Что же.. передайте Джиму, что я не против.. встретиться с ним. До встречи, мистер.
- Всего вам доброго, мисс Линсдейл. - Руперт кивнул на прощание и отправился дальше улаживать свои дела. А учитывая обстановку в Лондоне, сделать предстояло немало.
Сообщение отредактировал Thinvesil: 30 ноября 2019 - 20:02
Noli Timere Messorem
------ Того, кто услыхал всесильный зов, уже ничто не сможет удержать.
Мирняк безусый день и ночь готов под окнами куратора стоять.
Чтоб с тайны мафовства сорвать покров, чтоб нити роли с мастерами прясть,
То к мафии безумная любовь - пред ней не устоять.
Оборотневая чума захлестнула Лондон. Даже с поддержкой новой группировки паладинов Арканум не мог уделять заразе должное внимание, пока магам грозили политические и уличные стычки с подданными Королевы Анны. Сердце Империи разрывалось на части двумя озлобленными фракциями, которые наконец-то получили повод для яростного вымещения гнева за взаимные обиды и притеснения. На фоне такой застаревшей вражды беды населения, страдающего от безумия и нападений голодных люпинов, отошли на второй план. В какой-то момент с болезнью просто перестали бороться - вместо этого целые кварталы стали зачищать, руководствуясь тем, что бедняков и дешёвых рабочих мало не бывает никогда.
Но были и другие последствия. Сбегая от чисток, люпины подались в леса, деревни и города, откуда силы Арканума были стянуты в столицу. Больше всего от подобного исхода пострадали нефанди - люпины обладали каким-то особым чутьём на приверженцев демонической магии, и горе тем заблудшим магам, которые встречали на своём пути людей-волков. Даже один люпин представлял смертельную опасность, теперь же эти существа сбивались в завывающие стаи, разоряющие поселения.
Причина, из-за которой болезнь никак не затухала, была обнаружена, хотя уже и очень поздно. Особо крупные вспышки приходились на то время, когда в Лондонском порту швартовались корабли из Северной Америки, которую Империя с очень переменным успехом пыталась колонизировать и не совсем по-братски поделить с молодыми Штатами. Но там, где свободолюбивые американцы искали землю для новых поселений и расширения границ, имперцы рекрутировали диких магов и ловили рабов - "неразумных" индейцев из племени Апачи.
Победить заразу на своей земле Арканум не сумел, поэтому лорд Зобек принял решение снарядить ещё одну небольшую экспедицию, которая должна была отправиться на запад через океан и найти причину (либо же первоисточник) эпидемии. Возглавил экспедицию, состоящую из солдат и магов, сам Кристофер. Верных же инквизиторов верховный маг оставил на родной земле, сдерживать вампиров и удерживать за поводок излишне ретивых паладинов.
На этот раз путь через океан прошёл довольно мирно - все чудовища большого мира остались позади.. или ещё ждали впереди. Ставка имперской армии находилась в Техасе - пустынном, засушливом штате, облюбованном племенами Апачи. Именно на этой мёртвой земле, воспитавшей не одно поколение несгибаемых и умеющих выживать людей, британские миротворцы методично крушили сопротивление туземских племён, обращая в рабство выживших и перевоспитывая местных шаманов.
Едва узнав о готовящейся экспедиции, Руперт тут же поделился новостями с Летикой и вызвал из Манчестера Лили и Эндрю. Предложение составить ему компанию и покинуть берега Англии друзья приняли благосклонно, и вскоре, совершив нужные приготовления, в назначенный час их небольшая компания отплыла на корабле экспедиции в Северную Америку. Все время плавания Руперт посвятил тренировкам, обменом опытом с другими магами, а также своему проекту, работая над более мелкими образцами.
Форт, построенный англичанами на краю пограничного городка (впрочем, даже городком этот маленький населенный пункт можно было назвать с натяжкой), представлял собой просторные бревенчатые укрепления с обзорными башнями и внутренними строениями, в которых квартировали маги. Молодому барону удалось выбить для их отряда отдельное помещение. И пусть завтракать и обедать нужно было ходить в общую столовую, зато им четверым не приходилось делить свои скромные апартаменты с посторонними. К тому же, заручившись помощью одного из магов материи, которому Руперт оказал в недавнем прошлом значительную услугу, им удалось немного улучшить внутреннюю планировку, разделив зал на несколько отдельных комнат, установив перегородки и двери. В общем и целом, несмотря на отсутствие слуг и весьма скромные, практически спартанские условия проживания, маги устроились весьма неплохо.
Первые дни по прибытии прошли в подготовке и хлопотах, и когда общая суматоха улеглась, а гарнизон вошел в обычный военный режим, Руперт решил пройтись и поискать один из тех маленьких передвижных сундучков, которые, как и прежде, сопровождали их в экспедиции.
Сообщение отредактировал Thinvesil: 04 декабря 2019 - 21:32
Noli Timere Messorem
------ Того, кто услыхал всесильный зов, уже ничто не сможет удержать.
Мирняк безусый день и ночь готов под окнами куратора стоять.
Чтоб с тайны мафовства сорвать покров, чтоб нити роли с мастерами прясть,
То к мафии безумная любовь - пред ней не устоять.
Первые дни после заселения Эндрю пребывал в приподнятом настроении - он наконец-то оказался в Америке и пусть пока еще находился под опекой Арканума, но новые возможности манили священника. Кристофер оказался не таким уж и злодеем, как сперва показался в Африке. Возможно на тот момент личное горе перевешивало, но сейчас инквизитор выглядел как строгий и деятельный организатор. Лили удалось решить проблему манчестерского ковена и все пока складывалось превосходно.
Волкер с удовольствием съел кусок вяленного мяса, запил его пивом и вознес хвалу Господу и Казарону. После молитвы преподобный принялся слоняться по территории форта выискивая кого нибудь, кого требовалось облагодетельствовать или прочитать душеспасительную нотацию.
Новые места, новые люди, новая война. Лили определённо была настроена оптимистично насчёт близящихся сражений. Она не верила, что поиски начавшей терзать Англию эпидемии окажутся каким-нибудь скучным копанием в пыли и старых книжках, и искренне надеялась, что ради достижения своего тут придётся побороться. А рядом ещё и друзья — что может быть лучше? Более того, Мастер наградил свою верную слугу новыми силами, и ей не терпелось опробовать их на деле.
Время на корабле она провела в свойственной себе манере. Скуку и замкнутые пространства в течение долгого времени она переносила всё также плохо, как и три года назад, поэтому приходилось как-то развлекаться. В форте, впрочем, обычных смертных было совсем мало по сравнению с той африканской армией, поэтому тут внезапно стало не разойтись. Позаведя всяких мелких новых знакомств в том числе и среди магов, чтобы зря не терять времени, девушка стала с большой надеждой ожидать начала активной части всей этой кампании.
Сообщение отредактировал BornToSeek: 05 декабря 2019 - 01:45
Тема закрыта
