Катерина, весело насвистывая, прогуливалась по дорожке, обе стороны которой украшали благоухающие заросли шиповника, заботливо постриженные садовником, десятки анемонов и десятки, сотни красочных полевых цветов. Одетая в нарядное атласное платье с узором из лебедей, капризно изгибающих шеи, она шла в гости к своей давней подруге, Элизабет, оставив Анну и маленького Мая под присмотром старой няньки Шарлотты, второе поколение служившей семье Росс. Катерина не видела в этом ничего страшного. Ведь дети её были послушными, шалили очень редко, а если неприятность всё-таки случалась, масштабы оной никогда не превышали разбитой Маем банки варенья или безвозвратно потерявшейся игрушечной чашечки из кукольного набора Анны. Чашечки дорогой, но в любой момент можно купить новый набор, верно?
Поэтому Катерина не беспокоилась совершенно. День нынче столь прекрасный, солнечный. Несомненно, вполне уместна идея провести его в окружении давних друзей. А ведь, помимо Лизы, там соберётся избранная компания из Уильяма, убийцы медведей, сира Рикардо, дальнего родственника мэра, и прелестной Розочки, его молоденькой супруги. Всё равно Альфред пока занят бумажной работой. Из столицы почти ежедневно приходят какие-то странные письма. Альфред никогда не делится с Катериной их содержанием, и с каждым днём выглядит всё более озабоченным. Неужели кредиторы наконец-то его нашли? Нет, это не её забота. Муженёк сам разберётся. Как всегда это успешно делал.
Май и Анна же, тем временем, совместно порешили сыграть в прятки. Шарлотта мирно спала в кресле-качалке, и никакая вещь в Тедасе не могла нарушить её тихого спокойствия, что Создатель дарует лишь тем своим детям, которые смогли достичь весьма преклонных лет. Брату и сестре ничего не стоило незаметно выскользнуть за дверь, слегка приоткрытую, чтобы в доме не было так жарко. Ведь стояло знойное, горячее лето. И такая, несомненно, удачная пора для маленького, невинного лесного приключения…
Даже несмотря на то, что в Ферелдене свирепствовала война с Орлесианской империей. Поздними вечерами Анна, предварительно убедившись, что Майер крепко спит, ухитрялась прокрадываться по скрипучей лестнице из своей спальни, расположенной на втором этаже, в длинный, тёмный коридор, ведущий на кухню, и пыталась подслушать, о чём беседуют мама с папой. Их беспокойные голоса смешивались с мелодичными соловьиными трелями и вялым треском поленьев в камине. В сумерках всё выглядело таким загадочным, почти волшебным. Но сильнее всего Анну впечатляло выражение лиц родителей. Страх, тревога. Боль. Девочка на тот момент уже была достаточно взрослой, чтобы осознавать: дело плохо. И с каждым месяцем ситуация на фронте, к сожалению, отнюдь не улучшается.
Правда,
сегодня размышлять о таких вещах абсолютно не хотелось. В самом деле, что может случиться? Несколько недель назад по деревне, попутно сея страх и панику, пронёсся слух, будто надвигается враг, и всем срочно пора спасаться. Однако всего через какой-то час выяснилось, что на ежевичной полянке, недалеко от старой буковой рощи, ферелденская регулярная армия вырезала противника, причём под корень. Похоже, это даже не авангард оказался, а лишь какие-то вооружённые мародёры, стервятники, отбившиеся от основных сил. Может, их просто выгнали? За провинность? Анна не разбиралась в тонкостях военных взаимоотношений, но понимала – переживать не стоило. Всё в порядке. Пока… пока что. А значит, они с братиком могут немножко побродить по ближайшим лесам, и даже разрешения на это спрашивать не нужно! Всё и так нормально будет.
Дети выскочили на дорожку, усыпанную розоватым гравием.
И побежали в сторону леса.
❍ ❍ ❍
В то же время, глубоко в недрах Тени происходило нечто очень странное.
Шестеро разъярённых демонов гнева преследовали изрядно ослабленного духа любви
Безжалостная гонка явно продолжалась довольно долгое время, а крайне плачевное состояние духа подсказывало, что ранее демонов было намного больше. Судя по всему, многих преследователей удалось оставить позади. Размытые образы непрерывно сменялись, как в безумном калейдоскопе. Рождались в тумане и таяли далеко позади маленькие, разрозненные островки и причудливые архитектурные формы, затерянные по ту сторону Завесы. Дух любви, определённо, вляпался в серьёзные проблемы, ибо враги отставать не собирались, несмотря на то, что пройденное расстояние явно было достаточно приличным.
Дух хотел спастись, и хотел отчаянно. С каждой минутой ужас жертвы возрастал всё сильнее.
Ведь ничто не предвещало хорошего исхода бегства.
Абсолютно ничто.
❍ ❍ ❍
— Май, быстрее же, догоняй меня, — рассмеялась Анна, умело лавируя между вековечными дубовыми стволами, покрытыми пышным зелёным мхом, — или никогда не найдёшь, — поддразнила она брата, ловко ныряя в заросли шиповника, и совершенно не беспокоясь о сохранности платьица из тонкой шелковистой ткани.
— Да постой же, сестрица. Эй, это нечестно! Ты быстрее меня бегаешь, — с лёгкой обидой фыркнул Майер, и тут же, как назло, споткнулся о кривой корень, торчавший из-под земли в самом неудачном месте, — уф… ну вот, теперь совсем отстану, — Май потёр коленку, на которой виднелась маленькая алая ссадина, — Анна! Анна, ты здесь? Слышишь? Я ушибся. Анна! Не смешно, — пробормотал мальчик, но ответом ему была лишь плотная, обволакивавшая тишина, нарушаемая разве что шелестом листвы, ласкаемой мягким, тёплым летним ветерком.
Май очутился в объятиях леса.
Где-то высоко в кронах деревьев, намного раньше ночного времени, козодой затянул свою тоскливую песнь. По спине пробежали лёгкие мурашки. Нет, маленького Мая, безусловно, нельзя было назвать трусом. Напротив, мальчишкой он считался бойким, нередко ввязывался в драки, если чувствовал, что происходит какая-то несправедливость. Но одной вещи Майер бессознательно всё-таки боялся, и сильно. Вещью этой было одиночество.
Ничего не поделаешь. Анна, наверное, убежала совсем далеко, и теперь сама его разыскивает. Но сидеть без дела не хотелось, как-то жалко это выглядело, поэтому мальчик бодро поднялся, отряхнулся от прелой листвы, приставшей к одежде, и побрёл наугад. Может, удастся отыскать сестричку раньше, чем она сама его найдёт. А может, он вообще наткнётся на что-то интересное, о чём всем потом станет рассказывать! Ведь леса полнятся волшебными тайнами…
Силы почти закончились.
Преследователи, будто заметив это, с двойным рвением бросились вперёд, явно желая разорвать несчастного духа в клочья. Но в этот момент, впервые, возможно, за всё время погони, дух наконец-то почувствовал нечто светлое, нечто вроде надежды, маяка, внезапно загоревшегося прямо посреди шторма.
И не без причины.
Впереди виднелось неоднородно мерцавшее, дрожащее пространство, необычное место, где плотность Завесы отчего-то была сильно ослаблена. Сквозь изорванные края можно было рассмотреть густые ежевичные заросли и буковую рощу. И мертвецов. Десятки изуродованных тел, пронзённых мечами, изрубленных на куски алебардами, обожжённых, обмороженных, навеки скорчившихся в смертной агонии.
Духу было больно видеть столь ярко выраженное проявление откровенной ненависти, из-за которой люди безжалостно убивают друг друга. Она казалась настолько противоестественной, жестокой! Неправильной. Однако спасение лежало именно там, и выбора, к несчастью, не оставалось.
Вечерело.
Маленький Майер устало брёл по влажной, болотистой почве. Он замёрз, в башмаках хлюпала грязь. Лес казался почти безграничным, что само по себе удивляло, ведь обычно дети часто в нём гуляли. Неужели он совершенно ни на что не способен, когда рядом нет сестры? Прошло ещё полчаса, и тогда, наконец, Май окончательно осознал, что безнадёжно заблудился. Очень хотелось просто сесть, сжаться в комочек и расплакаться от досады, проклиная несправедливость мироустройства, но мальчик игнорировал это желание, и упрямо продолжал тащиться вперёд, будто это поможет.
Постепенно плотная стена из пышных деревьев начала редеть, а земля стала более сухой и песочной. Это радовало. Пройдя ещё несколько метров, Май наткнулся на что-то металлическое. В неверном сумеречном свете под ногами блеснули доспехи, из которых торчало несколько стрел, подобных тем, какие продают в сельской охотничьей лавке. Мальчишка присмотрелся повнимательнее, и испуганно отшатнулся.
Доспехи принадлежали мертвецу. Самому настоящему, причём умер он относительно недавно. Май с каким-то слепым ужасом перепрыгнул через тело и пробежал несколько шагов, в сторону буйного кустарника и просвета, видневшегося за ним, пока в нос не ударил невыносимый смрад разложения.
Будем справедливы.
Майер не был тепличным, чрезмерно чувствительным ребёнком, но так сложилось, что со смертью, за всю свою короткую жизнь, он столкнулся впервые. Причём со смертью, выраженной в столь отвратительной форме. И это если забыть, что он мучительно устал, хотел спать. И всерьёз начинал бояться, что его никогда не найдут. Также стоит заметить, что в самой атмосфере местечка имелась некая странно-неопределённая энергия, будто привычный слой реальности наслаивался на иной, чуждый, и всё это, вызывая подсознательную панику, смешивалось друг с другом, да так, что и не отличишь. Когда Май почувствовал кошмарный запах, его ноги подкосились, и он упал, разодрав ссадину на коленке так сильно, что из неё обильно потекла кровь. Вдобавок мальчик весьма неудачно ударился головой о ребро стального щита, наполовину увязшего в земле.
И потерял сознание.
❍ ❍ ❍
Огонь.
Разрушительный, испепеляющий сгусток пламени всё-таки добрался до духа, а за ним последовало несколько огненных молний, которые вонзались глубоко, безжалостно разъедая его природу, вызывая страдание, и обильно распространяя обременяющие, колючие, страшные волны… боли? Скрываться больше некуда, и дух осознавал со всей ясностью, что, если не решиться прямо сейчас, последняя вероятность хоть какого-то спасения окажется безнадёжно упущена. Ведь даже такой расклад лучше, нежели полное, окончательное небытие.
Разве… разве нет?
Интересно отметить, что и перед смертью разумные существа порой могут испытывать неприкрытое удивление. Дух любви, неспособный нормально существовать, не даря кому-то – кому угодно – радость и счастье, внезапно увидел всё ещё живого мальчика, неподвижно лежавшего среди мертвецов в доспехах. И в этот момент решение оказалось принято. На уровне чего-то, подобного рефлексам, хотя, безусловно, жажда бытия здесь тоже сыграла существенную роль, ведь дух был изранен столь зверски, что находился на грани окончательного распада, почти растеряв все свои прежние силы, некогда немаленькие.
Дух совершил последний рывок, навстречу человеческому ребёнку. Движение, полное одновременно и ослепительной надежды, и глубочайшего отчаяния.
А потом наступила тьма.
— Май! Ма-а-а-ай! Пожалуйста… пожалуйста, очнись, — голос Анны, сбивчивый, ломкий, с привкусом слёз, и острый запах какого-то лечебного растеньица, — я еле-еле нашла тебя, братик… пойдём домой, я почитаю тебе про оборотней, твоё любимое, — сестра приложила к ранке на лбу импровизированный пластырь, её руки ощутимо дрожали, — как только тебя занесло сюда… это дурное место. Май? Слава Андрасте, с тобой всё в порядке! Я боялась, что… — голос Анны прервался, — что никогда больше тебя не увижу… прежним.
Лоб Майера саднило, перед глазами плавали размытые сиренево-алые пятна, но в целом мальчик чувствовал себя хорошо. Намного лучше, чем стоило ожидать, учитывая данные обстоятельства, что казалось, к слову, довольно-таки странным. Коленка была надёжно перевязана шелковистой тканью, пропитавшейся кровью. Анна оторвала её от собственного платья, ставшего значительно более открытым – разрез обнажал бедро.
— Всё в порядке, — мальчик попытался приподняться на локте, — доставил я тебе неприятностей. Прос…
— Да что ты такое говоришь?.. — Анна с явным укором перебила Мая, — мы же семья, я на край света… — сестра вдруг смущённо замолчала, и быстро сменила тему, — почему ты не вернулся в деревню вечером? Посмотри, совсем стемнело, ночь на носу, а мы сидим одни, да ещё на поле боя, — девочка резко поднялась, протянула руку, — вставай. Отправляемся домой, здесь торговый тракт недалеко, к нему ведёт тропинка.
Анна помогла Майеру подняться, и, крепко обхватив его ладонь своей, горячей и влажной, повела ей одной, похоже, известным путём, мимо густых ежевичных зарослей, старых буков, заросших серыми грибами и изумрудным мхом. Где-то под ногами, спешно убегая, испуганно пискнул маленький зверёк. Послышалось усталое уханье совы. Луна давно взошла, её нежное серебристое сияние приносило необычное спокойствие. На душе стало тепло.
Ведь сестра была рядом.
— Слушай, — осторожно начал Май, — что ты имела в виду, когда сказала, что не увидишь меня «прежним»? Я не расслышал, — мальчик не знал ещё многого об этом мире.
Очень многого.
— Ничего, — тихо проговорила Анна, отводя взгляд в сторону, — просто от беспокойства вырвалось. Забудь. И смотри под ноги, тут сплошь корни и булыжники.
Когда они вернулись домой, перевалило далеко за полночь. Родители, конечно, не спали, и очень долго читали брату с сестрой моральные нотации, однако обошлось без плетей, домашних работ и прочих наказаний в подобном стиле. Май с Анной и без того выглядели слишком усталыми и измученными. На следующий день Майер тяжело заболел, но, как выяснилось, то была обычная простуда, которая прошла довольно быстро.
А о лесном приключении дети не вспоминали ещё много лет.
Пока не стали взрослыми.
