Когда она ушла, Холланд прилёг на кушетку. Устроился поудобнее, устремив глаза к потолку. Видимые ему только картинки проектора отображали то, что произошло в течение одной недели. Искры огней и брызги крови, чёрное небо с резкими линиями грома и огромные щупальца, тянувшиеся к нему сквозь пелену потусторонней завесы. Неописуемые вида картины, которые находятся за гранью понимания какого-то неоната. И дела житейские, которые валяться с рук одно за другим.
Так легко сказать "не думай об этом". Но в какой-то момент всё равно что-то перещёлкает. Так ему казалось. Перещёлкает, а ответа он так никакого не нашёл.
Холланд закрыл веки, когда мёртвое тело ощутило приближение рассвета.
Белокурый мальчик стоял возле берега реки, наблюдая за тем, как весело плескается в воде чёрная фигура. Мальчик подходит ближе - фигура в ответ ближе подплывает. Протягивает тонкую ладонь. И когда мальчик касается её, то вмиг утаскивают его в морскую бездну. Всплеск воды. Столь незначительный. Ни крика, ни плача. Будто всё так и должно было произойти.
Считать больше не была смысла.
Не говорит "прощайте".
Но и не обещает о скорой встрече, нежась в объятьях умиротворяющей холодной тьмы.
◈ ◈ ◈
В палату он не спешил возвращаться. Шёл медленно, водил когтями по бледно-фисташковой стене, оставляя едва заметные серые следы. Не сказать что беспокойство произошедшего причина его нынешнего настроения. Отчасти обида и сожаление - в разуме он осторожно собирал по кусочкам разбитый калейдоскоп. Надеялся увидеть ту деталь, на которую почти никогда не обращал внимания. Надеялся, что получит ответ цельный.
Какая глупость.
Ещё никогда он не чувствовал себя настолько неуверенным.
- Хватит, - недовольно прорычал самому себя Джек, ускоряя шаг.
Вскоре он дошёл до комнаты, где находился сейчас Джованни.
- Холланд и Эсмеральда отошли, - сказал он, вынимая из кармана пальто зажигалку с пачкой сигарет. - Рассказал им что к чему. От поездки в Майами тоже не откажутся, - Джек плюхнулся в кресло, а затем закурил.
Память тела. Но не ощущения. И это можно было бы назвать отголоском затухающей человечности.