Узкий коридор душил отсутствием свежего воздуха, все сильнее стискивая сухой и тошнотворный капкан на груди. Лиспа уже стащил с взмокшей головы шлем, открывая прыщавое лицо, и с надеждой глядел в узкую щель оконца, за которой виднелась бескрайняя голубая даль неба, что своей благодатью накрыло ковирскую землю купцов и торгашей. За окном – он знал наверняка – довольно расхаживает по улицам капитан стражи Дон Гаг, чей кошелёк туго набит новиградскими кронами и темерскими оренами, подаренными от широкой души честных торговцев с контрабандой всех мастей. Он, наматывая на палец рыжий ус, важно войдет в кабак, нарочито громко бряцнет мечом о поножи и бросит на стойку горсть злата, угощая всех без исключения счастливцев, посетивших сегодня заведение. Потом хмельной Гаг горячо шепнет на ухо держателю заведения пару ласковых, заблаговременно подкрепленных звенящими кругляшами, дождется короткого кивка и пойдет по ветхой лестнице наверх, чтобы там, под томные стоны и скрип ложа, не раз и не два утолить еще одну жажду – жажду соблазнительного женского тела, жажду любви, пусть даже и продажной...
Прыщавый Лиспа скривился, почувствовав, как его мужское достоинство уперлось в железо поножей. Он осторожно переступил с ноги на ногу и вновь посмотрел на фигуру, смиренно и неподвижно сидящую на скамье.
Этот посетитель барона Де Боморта не был похож на нищего или безработного, что частенько пытались пройти в покои господина за очередной добавкой из плетей и розг. Под огромным черным балахоном, истрепанным временем и неблагодарным обращением владельца, пряталась не менее огромная фигура, широкоплечая и мускулистая. Под капюшоном, надвинутым аж на нос, пряталась круглая лысая голова со шрамом и два светящихся глаза – это Лиспа увидел еще в окно, когда этот чудак приближался к воротам. Он был безоружен, скуп в действиях и словах, но внушительность фигуры, пусть и спрятанной в складках черной ткани, выдавала мощь и выносливость, каких не сыскать ни в Северных Королевствах, ни в Нильфгаарде, ни в наёмничьих отрядах по всему свету.
"Разорвет и не поморщится," – со страхом и отвращением думал юнец, припоминая все байки о ведьмачьих отродьях, этих беспринципных тварях поганых. "Мне бы меч побольше, да я ему бы щас как нае..."
В дверь за спиной стража дважды глухо ударили, заставив Лиспа чуть не обмочиться в штаны. Тень перед ним выросла, закрыв свет от окна, и солдат покорно отпрянул в сторону.
— Туша безмозглая, — брякнул он в сердцах, когда тяжелая дверь хлопнула. — Зарезать – и на отбивку...
— Признаюсь, не ожидал такой удачи, — вкрадчиво говорил толстяк, покрытый золотом и каменьями разной величины. Его пухлые пальцы соприкасались самыми кончиками, пока поросячьи глазки бегали по фигуре. — Ведьмак в наших краях! Что вас привело, благородный... Э?..
— Арата, — проговорил мужчина, уже сняв капюшон и глядя прямо на сидящего за столом барона Де Боморта. За спиной у него ютились двое стражников, которых ведьмак практически скрывал своей фигурой.
— Точно, Арата! — хлопнул в потные ладоши Боморт. — Ну, чем занимаетесь в Ковире, мастер Арата? Давно ли прибыли?
— Позавчера, — изрек Арата. — Проездом в Реданию, тама – виверна, возможно королевская. Убью её, заработаю монет, чтоб на жизнь хватало.
— Гм, занимательно, — усмехнулся барон, глядя на воина. — Так садитесь же, садитесь! Ну-с, а что слышали по приезду в Ковир, мастер ведьмак? Слухи, сплетни, работа, а?
— Слышал, у вас в кабаке пиво разбавляют водой, а капитан стражи прощает контрабандистов за звонкую монету, — опустился на стул великан. — Слышал, что на кладбище водится то ли трупоед, то ли дети безмозглые трупаков выкапывают, непонятно. Слышал, ропот у вас в народе, а среди монахов есть один...
— Так-с! Вот оно! Роптают, скоты! — возмущенно ударил ладонью по столу толстяк. Из-под ладошки брызнули капли пота. — Уже и заезжие знают, даже ведьмаки, будь они... — поймав на себе каменный взгляд Араты, барон смягчился и продолжил: — Милсдарь, не серчай, к слову пришлось. Ты мне лучше вот что скажи – деньги нужны, а? — дождавшись одобрительного кивка, он вкрадчиво продолжил, наклоняясь через стол. Стянутое шелковой рубахой пузо вывалилось на исписанные куски бумаг, словно подушка, пока краснощекий Де Боморт едва шевелил губами: — Убей зачинщика сего движения, и будешь купаться в монетах и моей милости. Все, от кабачных баб до принцессы Редании будут стоять к тебе в опочивальню хоть каждый день, если все сделаешь. Ну?
На непоколебимом лице ведьмака не дрогнул ни один мускул. Барон выжидательно смотрел на него, от напряжения даже закусив губу. Солдаты с интересом наблюдали за этой сценой, покрепче сжимая рукояти мечей.
— Дело, — наконец нарушил молчание Арата, выпрямившись на сидении. Боморт расплылся в удовлетворенной улыбке.
— Дело! — гоготнул он и хлопнул в ладоши. Один из стражей тут же подошел к столу и разложил подставку для письма, пергамент, чернильницу и продолговатую тонкую палочку с острым концом, измазанным в тёмно-синей пасте. Ведьмак невольно поморщился.
— В чем дело, мастер Арата? — с жаром спросил барон, что корпел над составлением договора. Наёмник посмотрел на лысеющую макушку Де Боморта. — Решаете, какую сумму выпросить со старика?
— Да нет, ваше баронье величество, — хмыкнул Арата и чуть улыбнулся. — Я уже все получил.
Резкий рывок – и огромный кулак сокрушительно бьёт по мокрой от пота голове, словно кузнечным молотом. Толстое лицо с грохотом врезается в стол, пока дорогой пергамент медленно пропитывается кровью.
Страж, стоящий ближе к Арате, резко выхватил клинок и очертил дугу в воздухе, опуская лезвие меча прямо на жесткие кожаные наручи. Великолепная сталь, способная надвое разрубить камень при должной сноровке, глухо ударила по предплечьям ведьмака.
— Сучий выродок, — только и успел вымолвить удивленный солдат, прежде чем огрубевшие от тренировок пальцы пробили насквозь глазницу оторопевшего воина. Ослабевшие руки выпустили оружие, и элитный меч стражи медленно упал на шикарный пол, ударив... деревянным лезвием.
Второй страж, также резко выхвативший меч из черных ножен, озабоченно посмотрел на свой клинок. В комнате запахло чуть влажной сосной.
Ведьмак вырвал пальцы, покрытые кровью и слизью, и схватился за рукоять упавшего меча. Та чуть щёлкнула, отделяясь от гарды, Арата метнул наотмашь – и небольшой кол со свистом пробил горло солдата. Страж страшно захрипел, закатил глаза и потянулся руками к шее, бледнея и сползая по стене на пол. Из рваной раны лилась толкаемая венами бордовая кровь.
— Когда меч кормит и поит тебя, — промолвил ведьмак, подходя к лежащему на столе Де Боморту, — непростительно отдавать его на чистку в чужие руки.
Широкая ладонь обхватила голову и подняла её. На окровавленной физиономии барона застыло жадное выражение лица, пока из глаза выглядывал кончик палочки для письма.
— Вот и запечатали, — проговорил Арата, швырнул труп в окно и вышел вслед за ним.