Александр Коллекционер Зайдлер
Болезнь, увечье, душевная трагедия
- Вот проблемы-то. Пусть обращается. - цимисхи развалился в кресле у камина и курил, глядя на Веласкеса, который немедленно принял самую выгодную позу. Зандер знал, что он так сделает, и Вел знал, что Саша знает. Но это была такая игра. - Мало что нельзя исправить, пока ты жив.
Обретя силу старейшины от Грааля - и тем паче. Цимисхи мог вылечить самые ужасные раны - и принести невероятную боль, и одно другого не исключало. Он мог сделать человека прекрасным, как произведение искусства, а мог парой жестов превратить в урода. Но почти не пользовался своей силой - Болезнь не должна была взять верх, а потому допускать ее к себе следовало пореже. Путь и так исключал человечность из круга интересов. И тем не менее, Веласкес, зная все это в принципе (интересно, какие бредни про цимисхов ходят в Камарилье, и бредни ли это?) решился на шалости... а потом и большее, что пришло и неумолимо завладело обоими, как будто они были созданы друг для друга. Может, просто тореадор руководствовался испанской гордостью, фатализмом и отвагой? А может, подспудно не хотел более существовать и этим жестом "бросился под поезд"? Неважно, уже неважно. Александр вспомнил, как боролся с возникающей голодной необходимостью видеть Вела подле себя, как придумывал поводы для этого и искал встреч. Как предложил ему быть вместе и страшился отказа. Но теперь-то...
